Текст книги "Люди сорок девятого (СИ)"

Автор книги: Мария Минаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Конечно, у него был бар и планы на будущее, в основном касающиеся предстоящего столкновения, но составление и осуществление плана требовало времени. Ему просто необходимо было встретиться лицом к лицу с достойным противником в открытом бою, когда не надо притворяться и продумывать сложные комбинации. Линдейлу хотелось бы повторить этот бой, прервавший рутину существования, но он считал, что это, конечно же, невозможно. Буйные ковбои и пьяные гуляки, которых он вышвыривал из своего салуна, никогда не возвращались... По крайней мере в подходящем для продолжения настроении.

* * *

Холод освежил Моргана, и к нему, наконец, вернулась способность мыслить. Он рванулся из рук тащивших его парней и хотел броситься обратно; уязвленная гордость жгла сердце, а в память кислотой въелось слово «синебрюхий». Сопровождающие схватили его за куртку.

– Ты что! – закричал ему в ухо один. – С такой раной? Оклемайся сначала, иначе Линдейл тебя снова по полу размажет.

И Морган был вынужден согласиться с этим, хотя в душе его бушевала буря.

– Вы правы, парни. Пойду отлежусь где-нибудь.

– Меня зовут Райли, я игрок, – сообщил тот же парень и добавил, указывая на другого. – Он – Мортимер, мой брат. Работает на поселенцев из Сван-вэлли, хотя и не один из них. Ищи его там, если что понадобиться. Можешь рассчитывать на нас, если что. Только с Линдейлом поосторожней, он готов терпеть людей из Сван-вэлли, особенно если они приносят прибыль, но болезненно реагирует на янки.

– Буду иметь это в виду, – с вымученной улыбкой ответил Морган. – Спасибо, дальше я сам доберусь.

Он махнул рукой и побрел по улице дальше, а Райли и Мортимер вернулись в салун. Мысли Моргана все еще путались и никак не могли собраться в целую картину. Он все пытался сообразить в какой стороне находится дом Черрингтонов, потом двинулся наугад. В его затуманенном сознании без всякой связи то и дело вспыхивали бессвязные мысли: "Почему, несмотря на сильный ветер, многие листья все еще цепляются за ветки деревьев... Почему они цепляются за жизнь?" Внезапно он очнулся возле церкви и остановился в нерешительности, увидев две открытые повозки и галдящую толпу вокруг них. Люди были чрезвычайно возбуждены и громко спорили, стараясь перекричать друг друга, их голоса сливались в один непрестанный гул. Заметив в толпе миссис Черрингтон и ее мужа, Морган направился к ним, когда его взгляд напоролся на фигуру, застывшую в одной из повозок – маленькая женщина с огромными глазами и нездоровыми синими тенями на бледном, как мрамор, лице. Он узнал ее. Узнал, несмотря на прошедшие годы, хрупкую девушку шестнадцати лет, ночи напролет сидевшую у его постели в госпитале. Она держала на руках ребенка, завернутого в волчью шкуру, и в глазах ее не было жизни – только страшная, давящая на плечи, сгибающая и ломающая людей и посильнее ее усталость – та, которую Морган не раз видел в Анденсонвилле... Ни один из пленных с таким взглядом на его памяти не проживал и месяца. Ребенок плакал у женщины на руках – ей было все равно, ее взгляд блуждал ни на чем не задерживаясь, будто перекати-поле, в нем не осталось больше ничего, кроме мольбы о смерти. Позади нее в телеге громоздилась мебель: ножки стульев торчали вверх, стремясь проткнуть низкое небо, снег танцевал на небрежно брошенных в большие ящики осколках надежд, набивался в волосы и застывал тонкой ледяной коркой на ресницах; она даже не пыталась его смахнуть. Морган тоже стоял и смотрел, не в силах оторваться, один этот взгляд сказал ему больше, чем мог бы сообщить многочасовой монолог. Повозка тронулась, жалобно заскрипели колеса. Снежный вихрь закрутил волосы женщины, сорвав с них линялую розовую ленту, она не шелохнулась. Длинная полоска шелка летела по воздуху, потом упала, и ветер поволок ее по земле вместе с поземкой, пока она не зацепилась за сапог ганфайтера. Морган нагнулся и поднял этот кусок раннего весеннего рассвета, смотря, как повозка растворяется в холодной белизне, пока не исчез обугленный угол комода, лежащего сзади.

– Морган! – услышал он и, очнувшись, обернулся. Лицо миссис Черрингтон осунулось, черты его заострились. Она плотнее завернулась в шаль.

– Ты ранен... – она указала на его бок. Верно. Он и забыл про рану. Внезапно весь мир снова пришел в движение и исчез в черной пропасти небытия. Блуждая в пограничном пространстве, Морган почему-то снова припомнил Роя, а может, все это приснилось ему или он попал в мир, где прошлое, застывшее кристаллами вечности бесконечно долго ждало человека, которому могло открыться... Быть может, минувшее было разбужено той же безнадежностью, наполнявшей это воспоминание, снова поселившейся у Джуннайта внутри при виде повозки, уезжающей в снежную пустоту...

Рой принял его достаточно тепло и, препроводив в свой роскошный кабинет, предложил сесть. С удовольствием погрузившись в мягкое удобное кресло, Морган полуприкрыл глаза, созерцая сквозь узкие щелочки, беснующийся за роскошным каминным экраном огонь и наслаждаясь его теплом, проникающим в кровь. По крыше стучал тоскливый осенний дождь, и порывистый ветер сотрясал стекла высокого окна, разбрызгивая по ним капли воды. Рой задернул шторы, пробормотав под нос что-то весьма нелестное в адрес погоды и устроился в кресле напротив, открыв и подвинув гостю резной ящичек из слоновой кости, наполненный дорогими сигарами. Они закурили, хозяин осведомился у посетителя, откуда он приехал и что с ним произошло за минувшее время, потом, с вежливой равнодушной улыбкой терпеливо выслушал истории о других бывших военнопленных. Напольные часы, заключенные в резной корпус красного дерева, стоящие в углу, мерно отсчитывали секунды. Когда Морган закончил рассказ, а сигары истлели, Рой сказал:

– Да... Бывают дела на свете.

Потом поднялся, достал из шкафа графин, наполненный виски и стаканы и поставил их на тот же круглый полированный столик. Морган смотрел, как сверкающая в отблесках огня, бушующего и гудящего в камине, янтарная жидкость льется в стаканы, и ждал продолжения, хоть какой-то реакции на свой рассказ.

– А ты-то сам что делаешь? – перевел разговор Рой на другую тему, пододвигая ему стакан.

– Да так... Мотаюсь по стране, туда – сюда... – Морган отхлебнул виски и неопределенно повел свободной рукой из стороны в сторону в воздухе. – Нигде особо не задерживаюсь. Надолго.

Брови Роя удивленно вспорхнули вверх.

– И ты никогда не думал осесть где-нибудь?

– Нет, – покачал головой Морган, отпивая виски. Спиртное было отличного качества, не та самогонка, что подавали в салунах на границе.

– Отличное виски, Рой.

– И никогда не думал заняться бизнесом? – в изумлении Рой пропустил его слова мимо ушей.

– Нет. Мой бизнес – этот вот ремингтон, – Джуннайт извлек левой рукой револьвер из кобуры и покрутил в разные стороны, любуясь вспышками света на начищенном дуле, потом вернул обратно. – Знаешь, мне нравиться быть свободным, как птица, не связанным ничем и ни с кем. Хотел, было, в Коннектикут податься, как мы с Джеком мечтали – половить в озере форель, поглядеть на поля золотой пшеницы, на оленей, да не пускает что-то... Что-то внутри меня самого. Да и зачем... Как я его бабке на глаза покажусь, если она жива? Я часто думаю об этом и иногда мне кажется, что я не смогу увидеть этого места, пока не обрету гармонию с самим собой. Пока меня преследуют демоны, путь туда закрыт. Туда может попасть только абсолютно свободный Морган Джуннайт.

Рой, чуть не поперхнувшись виски, сплюнул питье обратно в стакан и рассмеялся.

– Абсолютная свобода... – протянул он, – вы с Джеком всегда были непрактичными мечтателями. Абсолютная свобода. Что это? Что есть свобода вообще? Это миф. Ее нет. Любое общество контролирует людей, ограничивая их свободу и давая взамен уверенность в завтрашнем дне и стабильность. Это к лучшему, попробуй, представь себе мир без запретов – это будет хаос. Что есть твоя абсолютная свобода? Свобода грабить и убивать в том числе... А если мне через минуту захочется пристрелить жену? Да, некоторые имеют свободу – те отщепенцы, кто презрел общественные нормы, нарушил законы и не попался. Человек свободен ровно настолько, насколько ему это позволяется, ни больше, ни меньше, его поведение почти всегда предсказуемо, и это хорошо для бизнеса.

– Может, ты и прав... – вздохнул Морган, допивая виски. – Может быть...

– Подумай сам, – не унимался Рой, снова наполняя стаканы, – Свобода должна ограничиваться ответственностью. Да, в каком-то смысле можно выбирать: жить честно, или нет, но надо отвечать за свое решение перед обществом. Так что относительная свобода существует лишь в рамках, определенных в законах и нормах поведения, а абсолютная свобода всех людей невозможна, так как ведет к анархии и, стало быть, противоречит любому государственному и общественному устройству. Так ведь?

– Наверное, так, – бесцветно прошептал Морган. Его взгляд, прилипнув, следовал за поблескивающей золотой цепочкой от часов на темном бархате жилета на округлом животе Роя. – Да, наверное, ты прав.

– Конечно, я прав. – Рой был беспредельно горд и доволен собой, отчего тон его сразу приобрел нотки нравоучения. – Я не могу ошибаться, потому что основываюсь на трудах различных философов, величайших умов всего человечества. Тебе надо заняться образованием, Морг. Держу пари, ты все еще по слогам читаешь.

"Можешь считать меня тупым, если хочешь, а сам только чужие мысли, как попугай, повторяешь..." – чуть не вспылил Морган, но быстро передумал, погрузившись на мгновение в шепот дождя за окном.

– А ты не считаешь себя свободным? – спросил он наконец.

– Да нет, – Рой на мгновение смешался. – Действуя в рамках законов, установленных в социуме, к которому я имею честь принадлежать, я получаю все, что мне нужно, пользуюсь тем, что общество мне дает взамен излишка свободы и не испытываю неудобств. Я – часть социума, я встроен в его структуру, я такой же как все. Наверное, это и есть истинная свобода, если следовать твоей терминологии.

– Но как же тогда жить? – воскликнул Морган. Его голова, замутненная виски, плыла; он не чувствовал под ногами пол, почти не понимал, что говорит:

– Зачем жить?

– Ну, я живу не плохо, – важно сообщил Рой, обводя свободной рукой кабинет, позволяя при этом по очереди полыхнуть всем трем бриллиантам на его перстнях. – Даже весьма неплохо. Мое положение, как я уже говорил, меня устраивает. Я, конечно, всего лишь винтик в социальном аппарате, но зато – один из главных. Не станет меня – и заметят все, не будет тебя – никто не вспомнит, что ты когда-то был. Зная правила, играя по ним и обладая большим влиянием, я даже могу убить неугодного мне человека, если захочу... Не своими руками, разумеется. Как видишь, в своих пределах я всесилен. И что важно, я не заморачиваю себе мозги тем, что прошло.

"И спишь по ночам, как ребенок", – с желчной завистью подумал Морган, глядя на цветущего, румяного, хорошо одетого джентльмена в кресле напротив.

– Что ты думаешь об этом, Морг? – его тон вновь стал снисходительным, но Морган этого не заметил.

– Возможно, ты прав... – сказал он, поглощенной новой идеей. – Будь у меня столько денег, сколько у тебя, я бы пожертвовал частью свободы...

"Чтобы получить взамен свободу от призраков", – подумал он про себя, но промолчал, считая, что Рою это знать не обязательно. Их разговор перетек на другие незначительные темы, а дождь за окном все лил и лил, барабаня в стекла, как будто небеса разверзлись, и пришло время второго Потопа.

* * *

Когда сознание, смилостивившись над своим хозяином, вернулось к нему, Морган осторожно приоткрыл глаза и мгновенно зажмурился от раздирающей бок боли.

– Держите его, святой отец! – услышал он, чувствуя, как что-то ворочает ту треклятую пулю внутри него... И снова тьма... И долгие тщетные попытки выплыть, вырваться из вязких, успокаивающе теплых вод Леты... Линдейл. Это имя, вспыхнув в мозгу, вырвало стрелка из забытья, и он судорожно втянул в себя воздух, запрокинув голову. А когда Джуннайт осторожно открыл глаза, то увидел Деву Марию в косом луче яркого света, рассекающего мрак, и подумал, было, что это конец, даже успел огорчиться, что смерть не избавила его от боли в боку, как вдруг сияние померкло, а Дева Мария осталась: старая статуя с осыпавшейся от времени краской, местами обнажившей обожженную глину. Морган перевернулся на спину, и увидел миссис Черрингтон. Она сидела и смотрела куда-то в пустоту. Он окликнул ее, и женщина, словно приходя в себя от долгого забытья, поглядела на него отсутствующим взглядом, но тут же пришла в себя.

– Где я? – спросил Морган.

– Церковь, – ответила миссис Черрингтон. – У вас открыться та рана, быть плохо... Schlecht. Но теперь хорошо. Мистер Джозеф Блейк, святой отец, и мистер Оуэн вытаскивать пуля, зашивать рана. Немного заживать. Вы тут несколько дней. Я приносить ваша одежда. Это пристройка, где живет пастор. Мистер Оуэн делать газета в наш город. Он... Gut man, хороший человек.

Морган прикрыл глаза, и измученное лицо женщины в повозке встало перед ним снова.

– Кто были те люди в фургоне? – спросил он. – Кто они?

Миссис Черрингтон глубоко вздохнула, ее плечи поднялись и опустились. Она заговорила от волнения еще больше, чем обычно коверкая слова.

– Мистер Джуннайт, мистер Джуннайт... В этот мир слишком много несчастные люди. Все начаться давно, и теперь это не остановить. Есть ранчо "Ленивая М", оно здесь давно. Когда мы приезжать, оно уже быть. Это самый крупный ранчо эти края, владеть много вода, а без нее земля не стоить ничего. Другие ранчо меньше и находиться дальше от Иглз-нест. Потом приезжать поселенцы после война и брать ничья земля... Homestead акт... Они строить дома в Сван-вэлли. Ковбои "Ленивой М" хотеть прогонять их, хотеть их земля. Долго никто никого не трогать... Немного отдельный драка. В то утро люди с большого ранчо приезжать Сван-вэлли. Говорить поселенцы застрелить их человек, сжигать два дом, выгонять людей, убивать брат мистера Джоунза, потому что он хотеть драться, защищать... Поселенцы прогонять их, но мистер Мертон и семья Джоунз остаться без кров. Мертон не возвращаться, и сейчас он в город. Хозяин гостиница говорить, он не должен платить, пока не построить новый дом. Джоунз с жена, kinder, уезжать Восток. Кричать: "Ни минута не оставаться здесь!" Его жена тяжело болеть, люди ему говорить, она умирать дорога, он не слушать.

Морган поежился: до ближайшего города слишком далеко, до железной дороги не ближе... Им ни за что не пробиться к жилью... Он потряс головой, отгоняя все дурные предчувствия, и потер подбородок. Лицо оказалось чисто выбритым, вопреки ожиданиям. Миссис Черрингтон прикрыла глаза. Память, которая, казалось, навсегда отпустила ее, внезапно вернулась яркой болезненной вспышкой...

Темная безлунная ночь, пронизанная тревогой и отчаянием, застывшим в глазах тетки, и сама она рядом с матерью. Миссис Черрингтон помнила маленький белый узелок в стиснутых до побеления пальцах той, кто дала ей жизнь. Они уезжают во тьму и неизвестность, прочь от своего дома, на жутко скрипящей телеге людей, которых почти не знают, чтобы никогда не вернуться, и этот скрип разрывает сердце ей, девочке, которой чуть больше пяти... Тогда ее мать тоже убегала, спасая себя и своего ребенка. После этой ночи ей приходилось бежать еще много раз – почти всю жизнь.

Резко заскрипевшая дверь остановила слова, уже готовые слететь с непокорного разуму языка, и миссис Черрингтон отругала себя за то, что чуть не разоткровенничалась с этим человеком, бродягой перекати-поле, доверив ему то, чего не знал никто из ее друзей и соседей, даже ее муж. Этот стрелок... Да кто он ей? Никто. Никакого дела нет ему до ее воспоминаний и никому нет. "Держись, – повторила она про себя в который раз. – Ты должна быть сильной, чтобы выжить в этом мире. Нельзя же всегда убегать." Она подняла голову – буря, бушевавшая в ее груди секунду назад не оставила ни следа на ее лице спокойном, как и прежде. Морган осторожно посмотрел в сторону открывшейся двери и увидел двух мужчин.

– Как раненый? – спросил один из них, одетый в сутану священника.

– Он приходить сознание, – ответила миссис Черрингтон. Морган сглотнул, горло его пересохло, однако он громадным усилием воли заставил себя приподняться, опершись на локоть, и, протянув пастору руку, нашел в себе силы прямо посмотреть ему в глаза. Как равному.

– Морган Джуннайт. К вашим услугам.

Священник пожал его руку, улыбнувшись, но он был плохой актер: его глаза и складки вокруг рта ясно выражали то, что ожидал увидеть Морган.

– Я рад, что вам лучше, сын мой. Меня зовут Джозеф Блейк. А это мистер Генри Оуэн. Он издает единственную газету в нашем городе – "Индепендент".

– Спасибо, что вытащили из меня пулю.

Этот даже не старался быть дружелюбным: открыто проигнорировав протянутую руку, мистер Оуэн сухо ответил на приветствие, и в воздухе повисло тягостное молчание.

– Закурить есть? – тоскливо спросил Джуннайт.

– Не имею столь скверной привычки, – ответил Оуэн. Морган перевел взгляд на священника, но тот тоже покачал головой. Морган мысленно выругался. "Куда я попал..."

Издатель смотрел на стрелка как-то странно, в его взгляде было не только презрение, но что-то еще. Может, из-за шрама? Все трое не могли не видеть его... Все это было ужасно неловко, и Морган горячо желал оказаться за тысячу миль отсюда, когда раздался стук в дверь. Извинившись, Джозеф Блейк вышел, но дверь закрылась не до конца, и в тишине было отчетливо слышно каждое слово.

– К вашим услугам, мистер Смит.

Острая боль внезапно пронзила бок, и Морган судорожно вздохнул, в ту же минуту Оуэн зажал ему рот.

– Мистер Оуэн, – выдохнула укоризненно миссис Черрингтон.

– Нельзя, чтобы кто-нибудь в городе знал, что священник помогает убийце, – прошипел сквозь зубы издатель. – Это уничтожит его авторитет. Ты ведь не хочешь погубить человека, спасшего твою никчемную жизнь?

Морган медленно покачал головой и закрыл глаза, опустив голову на подушку, ладонь отлепилась от его рта. Он дышал тяжело и прерывисто, сражаясь с наплывающей слабостью.

– Извините меня, преподобный, – донесся из-за двери мужской голос, не принадлежащий священнику, – что отрываю вас от ваших дел, но я провел выгодную сделку и хотел бы пожертвовать небольшую сумму вашей церкви.

– Весьма польщен, сэр. Но, право, вы слишком щедры. Жертвуете на благотворительность каждое воскресенье...

– Делаю то, что в моих силах, – глубокий скорбный вздох, – вношу посильную лепту, ведь в нашем мире столько страданий...

– Истинная правда, сын мой.

– Вы отправите эти деньги в приют для бедных или сирот в Денвере, или поможете кому-нибудь из наших соседей, если случиться беда. Пусть лучше эти скромные средства пойдут на благое дело, чем тратить их на виски и женщин, увязая в разврате.

– Как вы правы, мистер Смит!

– До встречи на мессе, святой отец.

– До встречи, мистер Смит.

Хлопнула наружная дверь, отец Блейк вернулся в комнату, убрал деньги в ящик стола, запер его на ключ и обернулся к гостям.

– Джон Смит, – веско сказал он, глядя на Моргана в упор и, почувствовав этот взгляд, стрелок открыл глаза. – Вот пример достойного христианина. Не ходит к китайцам дышать их дьявольской отравой, никто и никогда не видел его пьяным или со стаканом чего-нибудь крепче вина для причастий. Ни одной пропущенной мессы за все то время, что он в нашем городе.

Каким-то образом Морган почувствовал, что эти слова адресованы не только ему, но и Оуэну тоже.

– Вы бы поосторожней были, падре, – сухо огрызнулся издатель. – Прятать при наемнике деньги. У таких людей нюх на чужое добро, они даже с закрытыми глазами будут знать, где оно лежит.

Вновь повисла гнетущая тишина, и Морган думал, где его револьвер и хватит ли у него сил поднять его и пристрелить оскорбляющего его мерзавца. Потом вспомнил, что оружие в доме Черрингтонов и тихонько застонал от ярости, подтащив колени к подбородку.

Положение спас мистер Блейк, сменивший тему.

– Миссис Черрингтон, сегодня я хочу отслужить молебен за Джоунзов – помоги им Боже добраться до Денвера живыми и невредимыми. Вы придете?

– Да, да. Непременно приду.

– Мы попросим у Бога милости также за все грешные души, чтобы Он не оставил их блуждать во мраке, но вывел на путь истинный. Жалко, мистер Морган не сможет присутствовать...

– Возможно, – подал голос мистер Оуэн, – нам следует перенести мистера Джуннайта в другое место. Ему нужен покой, чтобы он мог скорее поправиться и продолжить свой путь...

Мистер Блейк резко толкнул Оуэна ногой. Они пытались быть предельно вежливыми, но Морган внезапно понял, что с него хватит. Он встал и стал медленно натягивать сапоги, рубашку и куртку, а потом, шатаясь, пошел к выходу, но перед закрытой дверью на минуту задержался и обернулся к двум горожанам.

– Еще раз благодарю за вашу помощь. Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы продолжить мой путь и не доставлять вам больше неудобств.

Он помедлил еще и добавил сквозь зубы не сдержавшись:

– А если опять что случиться, в канаве отлежусь. Там я уж точно не покороблю ничье самолюбие.

Хлопнув дверью, Морган запахнул куртку и привалился к стене: ноги едва держали его. По небу, гонимые ветром, бежали темные тучи, изредка пропуская лучи золотого солнца, но на земле ветер не ощущался. Возможно, скоро воздушные потоки спустятся вниз, и тогда начнется буря. "Если ты потеряешь еще хоть каплю крови – тебе точно придет конец... Ладно, мы еще и не такое переживали. Только бы они не привязались к Черрингтонам... Надо бы забрать револьвер и лошадку и уехать из этого городишки... как можно дальше".

В полумраке комнаты Оуэн подошел к миссис Черрингтон.

– Я вообще удивляюсь вам... Взять в дом неизвестного человека, возможно – убийцу...

– Ах, мистер Оуэн, – миссис Черрингтон была раздражена. – В своя жизнь я видеть много разные вещи и твердо понять одно: помогать любой человек в беде – первый и главный долг христианина. "Не судите, да не судимы будете". Не так ли, святой отец?

– Да, конечно, – отозвался мистер Блейк. – Но все же будьте осторожны с этим человеком и держите от него подальше детей, он может повредить их души гораздо сильнее, чем болтовня Норы Дилэни. И приходите с семьей сегодня на службу, ладно?

– Хорошо... – миссис Черрингтон кивнула, казалось, поглощенная своими мыслями, и вышла.

– Странная женщина, – Оуэн в замешательстве теребил усы. – Она водит знакомство с людьми, которых не принимают в приличном обществе, да еще и защищает их... Сначала Дилэни, и это еще куда ни шло, все-таки она из нашего города... Теперь подобрала бродягу, чье прошлое никому не известно.

– Знаете, мистер Оуэн, – сказал мистер Блейк, – у этой женщины золотое сердце. Я думаю, что будь на земле побольше таких, как она, жизнь стала бы намного лучше. Миссис Черрингтон готова отдать все незнакомому человеку, не боясь навредить себе, поэтому я считаю, что это наш долг защитить ее от нее самой.

– Возможно, это действительно так, – пробормотал Оуэн.

– Кстати, – сменил тему преподобный Блейк. – Вы тоже приходите сегодня. Я вас не видел в церкви с апреля. Я, конечно, не настаиваю на том, чтобы прихожане обязательно присутствовали на каждой мессе, но по такому поводу...

– Извините, святой отец, – вежливо ответил издатель. – У меня всегда так много работы... А сейчас – особенно. Я собрал достаточно материала, в основном рассказы очевидцев, и хочу напечатать в завтрашнем номере статью об этом ужасном налете, чтобы все знали, что случилось и могли представить себя на месте несчастных. К тому же я хочу отослать один экземпляр номера своему другу в Вашингтон, чтобы статью перепечатали крупные столичные газеты. Может, они пришлют сюда кавалерию... Я боюсь, потребуется масса усилий, чтобы не допустить более подобных случаев.

– Да, я понимаю, сын мой, – вздохнув, ответил мистер Блейк. – Вне всякого сомнения, это дело не менее важно, чем молитва, но все же, обещайте, что придете на Рождество, а то миссис Галлахер сочтет вас человеком, с которым неприлично общаться, а это повредит вашей репутации.

– Старая клуша... Извините, пастор, – издатель зажал рот рукой, но увидев, как прыснул со смеху мистер Блейк, немного расслабился.

– На Рождество обязательно приду. Я думаю, на праздники ничего не случится. Должны же эти наемники хоть изредка соблюдать приличия.

* * *

Примерно за полчаса до того, как Морган открыл глаза, в дверь черного хода салуна Линдейла постучал следопыт. Он ехал медленно, задами, и широко петлял, стараясь не попасться никому на глаза и не увязнуть в набирающем обороты конфликте. Привязав Джоэла к коновязи, предусмотрительно поставленной у черного хода для тех, кто желал бы не афишировать свое появление здесь, он поднялся по лестнице наверх и осторожно постучал. Дверь открыла Лу.

– Ты к нам, или к Джону?

– Я к тебе, Лу, – он всегда был неравнодушен к мексиканкам. – У меня плохо с деньгами, но есть кое-что получше. Линдейлу это будет интересно узнать.

Лу кивнула.

– Заходи. Но только чтобы информация твоя была действительно важной.

Некоторое время спустя, следопыт, снова сидя в седле, пустил Джоэла прочь от городка, а Лу постучала в дверь к Алисе. Выслушав рассказ подруги, она быстро накинула на плечи шаль, спустилась в большой зал «Клубничного поля» и, проходя мимо Линдейла быстро шепнула:

– Есть разговор.

Затем поспешно поднялась наверх. Линдейл извинился перед тремя ковбоями и саквояжником, с которыми играл в покер, и, поставив им выпивку, поднялся в комнату Алисы. Они сидели друг напротив друга, Алиса говорила едва слышно:

– Только что у Лу был следопыт, раньше работавший на Макклахана, он принес интересные новости: ковбои с "Ленивой М" нашли недавно труп своего человека в лесу. Он исчез, и хватились его не сразу, но на таком холоде он хорошо сохранился, так что сомнений не возникло. Люди с "Ленивой М" решили, что это дело рук ребят из Сван-вэлли, поэтому заехали на ранчо, всем там растрезвонили новость, собрали большой отряд и поехали мстить. Последствием, видимо, был тот сход у церкви.

– Мне говорили, – мрачно подтвердил Линдейл. Все началось не так, как предполагалось, и проконтролировать он это не смог.

– Но следопыт считает, скваттеры тут не причем, – продолжала Алиса. – Он думает, вмешался кто-то еще. Кто-то, кто пристрелил Тима и был ранен при этом в бок довольно тяжело. Следопыт говорит – с того момента времени прошло предостаточно, а с такой раной дорога одна – в город.

– Очень интересно... – пробормотал Линдейл, – раненый в бок человек... Готов поспорить на что угодно – это тот самый янки. Так я и знал – новый игрок, да еще неконтролируемый, как блуждающая пуля, может все карты смешать. Теперь сложно что-либо предсказать. Думаешь, еще один претендент на землю?

– Не думаю... – Алиса поправила корсет. – Скорее – случайный проезжий. Следопыт говорит – Тим стрелял первым: просто увидел темный силуэт и пальнул, полагая, что если чужак не один из своих, то уж точно враг.

– Враг... – Линдейл задумчиво поглядел в потолок. – Скорее стрелок, нанятый Уилберном. Тот снайпер, из Невады, о котором ходили слухи... Захария Торн. Да, именно так. Лучшим решением для него было бы убраться отсюда как можно быстрее. И для всех остальных янки – тоже.

Джон вынул из кармана сигару и закурил. С каждой минутой он, казалось, снова сбрасывал еще один год со своих с плеч, и в его глазах впервые за долгое время появилась пульсирующая жизнь.

– Игра становится интереснее и забавнее, – сказал он.

– Я боюсь, – невольно вырвалось у Алисы. – Тебе обязательно вмешиваться в эту драку?

– Я уже вмешался, Алиса, – ответил Линдейл. – В тот день, когда родился на свет. Наверное, кровь краснокожих вызывает это жгучее желание снять с кого-нибудь скальп – не знаю... Но вот тот янки... Это будет интересная игра.

Она поняла, что спорить бесполезно.

– Надо бы посмотреть, что натворили эти наемники, – сказал Линдейл в пространство, поглощенный новыми идеями, и быстро вышел из комнаты. Алиса встала, подошла к окну и распахнула его, задыхаясь; холодный резкий ветер отбросил назад ее волосы.

– Я буду молиться за твою грешную душу, Джонатан Линдейл, – прошептала она и, зажмурившись, вспомнила жаркий день на золотых приисках Калифорнии. Что он сказал, когда проигравший старатель наставил на него револьвер?

– Моя пушка смотрит под столом тебе в живот. Ты думаешь, это – мексиканская ничья? Ошибаешься. Мертвецу пуля хуже не сделает...

Алиса не знала, что случилось с Джоном Линдейлом, но почти физически ощущала его боль и догадывалась, что дело было не только в войне. Он искал смерти, рискуя при каждом удобном случае, и, возможно, она должна просить Бога послать ее ему, может, так будет лучше, но что-то внутри нее кричало, что скорее она умрет сама.

* * *

Морган медленно шел по улице, прижимая ладонь к левому виску, в котором пульсировала острая боль от попыток сфокусировать взгляд и собрать воедино расплывающиеся туманные очертания города, когда услышал сзади быстрые шаги. В тот момент, когда силы оставили его и ноги подкосились, чья-то рука поддержала его. Морган остановился на мгновение и, когда приступ слабости миновал, поглядел на миссис Черрингтон.

– Ты идти мой дом, – твердо сказала она. Морган покачал головой:

– Они будут косо смотреть на вас. Я должен уехать.

– Ты – не ехать. Мне все равно, что они говорить. Нельзя, чтобы быть стыдно перед собой, – в ее голосе звучали железные нотки.

– Спасибо... Вы так много сделали для меня... – Морган перевел дыхание и пошел дальше, опираясь на руку женщины. – Но я все же...

– Берегись!

В следующую секунду он уже сидел на земле рядом с миссис Черрингтон, а мимо на угольно-черном урагане в облаке сверкающей снежной пыли промчался всадник и, резко затормозив, развернул скакуна, уставившись на едва не сбитых им людей.

– Куда ты смотреть, Джонатан Линдейл! – закричала миссис Черрингтон, вставая и отряхивая с платья снег. – Ты иметь свой глаза на затылок?!

Морган поднялся на ноги и, прищурившись, внезапно узнал этого человека.

– Прошу меня извинить, миссис... – Линдейл был немного смущен: полностью захваченный своими мыслями он не замечал ничего вокруг. Конечно, следовало бы спешиться и помочь женщине встать, но взгляд его наткнулся на того самого чужака – янки, и демон снова завладел Джонатаном, заставив двинуть жеребца на парня. Морган быстро отступил в сторону, схватил удила под самой мордой коня, и глаза двух мужчин снова встретились.

– С дороги, янки! – крикнул Линдейл, хватая хлыст, висевший на передней луке седла.

– А почему должен убраться я? – отвечал Морган, задыхаясь от ярости. – Мы выиграли войну! Мы – не вы. И сохранили Союз! Страна не разделилась. Без нас люди никогда не двинулись бы на Запад, и...