Текст книги "Скандинавский детектив. Сборник"

Автор книги: Мария Ланг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)

– Ничего особенного, разве что «Юргорден» в центре поля играет ниже всякой критики.

– Это неважно, лишь бы не ослабло нападение.

Дом Сундлина стоял в маленьком переулке поблизости от школы. Купил он его после женитьбы. Значит, восемь лет назад. Кристине скоро будет пять. Год назад жена умерла от рака. Но все еще при воспоминании о ней щемило сердце.

Когда машина свернула с Худдингсвеген, пошел дождь, донеслись раскаты грома. Премьеру снова вспомнилась покойная жена. Она ужасно боялась грозы. Зато Кристина была спокойным и уравновешенным ребенком. Это доставляло Сундлину большую радость, его вечно мучали угрызения совести, что для дочки времени совсем не оставалось.

Автомобиль затормозил у дома. Местные жители привыкли к соседу-премьеру, и редко кто останавливался посмотреть на него. Это было приятно. Всяческие мероприятия он проводил в официальных резиденциях.

– Мне подождать? – спросил шофер.

– Я собираюсь сегодня как следует поработать. Спасибо, доберусь на метро.

Автомобиль уехал. Сундлин надеялся увидеть в окне дочку, но не тут-то было. Из дома не доносилось ни звука.

– Кристина! – крикнул он.

Ответа не последовало. Он пошел в кухню. Может, Анни вышла за покупками?

На кухонном столе лежал коричневый конверт. Еще не открыв его, премьер понял, что там. Вскрыл, прочитал, достал записную книжку и набрал номер.

– Управление полиции, приемная начальника, – сообщил женский голос.

– Это премьер. Мне нужно срочно поговорить с шефом.

– Вам повезло, премьер. Он только что вернулся с заседания. Минутку.

Треск в трубке перекрыл сухой голос.

– Привет, Ричард, – сказал Сундлин. – Мне срочно нужна помощь. Мою дочь похитили.

В трубке раздался громкий вздох.

– Они требуют освободить парня, который убил посла.

И премьер захлебнулся от рыданий.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ

– Пока ничего не предпринимай. Я позвоню через пять минут, – выдавил Сундлин между приступами рыданий.

– Понимаю. – Начальник полиции отложил трубку и буркнул: – Так и знал, что в конце концов такое случится и в Швеции…

Выйдя в приемную, он разъяснил секретарше, как важно соединить его сразу, как только позвонит премьер. Секретарша была хорошо вымуштрована, чтобы удержаться от расспросов.

Ровно через пять минут премьер позвонил снова. Он уже полностью владел собой, был в обычной форме. За эти пять минут он успел поспешно оглядеться в доме, ничего при этом не найдя, глотнуть виски и внимательнее прочитать письмо, в котором похитители требовали освободить Енса Форса в обмен на жизнь его дочери Кристины.

Письмо было отпечатано на машинке, на обычной белой бумаге, причем неумело – листок пестрел опечатками и забитыми ошибками.

– Я тебе прочитаю письмо, – сказал премьер начальнику полиции. – «Ваша дочь в наших руках. В обмен мы требуем освобождения Енса Форса. Хотим, чтобы ему разрешили выехать за границу. Вы сами знаете, на какие страны можно рассчитывать. Дочь ваша чувствует себя хорошо, и с ней ничего не случится, если вы будете делать то, что сказано. Мы свяжемся с вами позже».

– Все? – спросил начальник полиции.

– Все.

– Полагаю, ты сейчас дома. Дождись меня.

– Жду.

– Послушай, что мне пришло в голову! Кто-то же занимался с твоим ребенком, пока ты был в Штатах?

В трубке воцарилась тишина.

– Я о ней совершенно забыл. Анни тоже исчезла.

– Ты обыскал весь дом?

– Разумеется. Тут никого нет, постель Кристины пуста. Мне кажется, они прихватили часть ее нарядов и игрушек.

– Хороший знак.

– Что ты имеешь в виду?

– Это значит, что малышке ничто не грозит.

Они повесили трубки, когда начальник полиции пообещал, что через четверть часа будет у Сундлина.

– Знаю, тебя не нужно просить оставить пока эти новости между нами,– добавил премьер напоследок.

Сундлин еще раз обыскал весь дом. Ни следа Кристины и ее воспитательницы. Ни следа борьбы или драки.

Он перешел в большой кабинет, в котором полки с книгами тянулись до самого потолка. Чтение в последнее время стало единственным позволительным удовольствием. Он изо всех сил старался – если только работа и положение не требовали его присутствия – чаще бывать дома с дочкой.

Опустившись в кресло с высокой спинкой, премьер закрыл глаза. Разумеется, о спокойствии и речи не было, надо было собраться с силами, чтобы пережить те трудности, которых он даже не мог себе представить.

Потом Сундлин встал, провел рукой по волосам. Казалось, он пребывал в каком-то собственном изолированном мире.

Не многие знали истинного Сундлина. Вот жена, будь она жива, знала бы, что муж сейчас интенсивно размышляет над серьезной проблемой и пока не видит решения.

Сундлин еще раз провел рукой по густым волосам, встряхнулся и снова схватился за трубку, предварительно заглянув в записную книжку.

– Привет, – сказал он. – Я как раз занят одним делом и считаю, ты мог бы мне помочь. Ты же знаешь, утром мы вернулись из Соединенных Штатов. Как обстоят дела на сей момент?

Разговор оказался коротким, потому что позвонили в дверь. Появился начальник полиции в выходном костюме в тонкую полоску и в мягкой шляпе.

– Входи, входи, – пригласил Сундлин и, опережая гостя, прошел в спальню. Там оба сели. – Хочешь выпить? – спросил премьер.

– По правде говоря, выпить для поднятия духа следовало бы тебе, – ответил начальник полиции, который никогда не пил на службе.

– Ну и что будем делать?

В тоне, которым был задан вопрос, как и в глазах премьера, сквозило беспокойство.

– Ясно, что нужно спасать жизнь твоей дочери. Ее безопасность прежде всего.

Сундлин, позвякивая кусочками льда в стакане, смотрел на потолок. С него свисала паутина, убрать которую не потрудились ни приходящая уборщица, ни тем более воспитательница.

– Дело усложняет то, что и воспитательница тоже исчезла, – заметил полицейский.

– Я понимаю. Не могу требовать исключительного отношения, только учитывая мое положение.

– Что ты знаешь о воспитательнице?

– Ровно столько, чтобы исключить возможность ее соучастия.

– Она для тебя нечто большее, чем просто воспитательница?

– Если думаешь, что она моя любовница, то ошибаешься. Я избегаю спать с работающими тут особами.

– Понимаю. Пойми и ты, что долго держать все в тайне не удастся. Чем раньше мы обо всем сообщим, тем лучше. Я так считаю.

Премьер вздохнул.

– Конечно, ты прав. Я сам позвоню в Телеграфное агентство и дам сообщение, чтобы все получили его одновременно. Позднее ты сможешь устроить пресс-конференцию. А что, собственно, с Форсом?

– Ничего нового, – ответил начальник полиции, который еще не получил рапорта, что убийца понемногу начинает приоткрывать душу санитару из ночной смены.

– Черт, и все в то время, когда нам столько предстоит, – вздохнул премьер. – Не знаю, как я это выдержу. Охотно отказался бы от всех выступлений, но это просто невозможно…

Начальник полиции молчал. Он понимал обеспокоенность Сундлина, но и сам мучительно прикидывал, откуда он в сезон отпусков возьмет столько сотрудников, сколько может теперь понадобиться.

– Одно мне неясно, – заметил он.

– Что именно?

– Какая страна захочет принять Форса.

– Полагаешь, я над этим не думал? – вздохнул премьер. – Может быть, придется брать в расчет даже Албанию. Ведь речь идет о жизни и смерти. Может, удастся договориться с какой-нибудь африканской страной.

– Так,– сказал начальник полиции, – пожалуй, пока это все. Я пришлю людей, пусть все осмотрят. Потом нужно будет пустить в ход достаточно громоздкий аппарат. Но все равно ты сам будешь решать, как далеко можно продвинуться в расследовании и насколько оно должно быть интенсивным.

– Прежде всего нужно установить, что случилось с воспитательницей.

Комиссар встал, поблагодарил за выпивку и, поправив складки на полосатых брюках, удалился.

Сундлин подошел к бюро, на котором стояла портативная пишущая машинка, и торопливо отпечатал коммюнике для Телеграфного агентства новостей. Несколько раз перечитал текст, потом позвонил в бюро телеграмм на Хоторгет и попросил соединить с главным редактором. Бывший парламентский пресс-атташе был старым приятелем Сундлина.

– Привет,– сказал премьер, – это Сундлин. Хочу передать коммюнике. – И прочитал короткий текст.

– Я узнал тебя по голосу, – сказал редактор. – Но тут вещи такого рода, что мне придется тебе перезвонить. Ты дома?

Через пару минут в доме премьера зазвонил телефон. Главный редактор, закаленный многолетним опытом, даже после контрольного разговора все еще не был удовлетворен. Взглянув на часы, он убедился, что осталось еще немного времени до начала собственной радиопрограммы агентства в тринадцать часов. И потому позвонил в аппарат правительства и попросил соединить с кем-нибудь из свиты премьера. Только получив подтверждение, что шеф действительно у себя дома, он дал ход сообщению.

До тринадцати оставались минуты, и он был совершенно уверен, что радио не успеет передать сообщение перед собственной программой агентства. Его за это станут критиковать, но совесть будет чиста. Лучше для надежности дважды убедиться и подстраховаться.

А сразу после часа редакции всех газет страны охватило лихорадочное возбуждение.

ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА

Воспитательнице Анни Богрен было двадцать два года, и она очень гордилась тем, что работает у самого премьера. И платят хорошо, и не нужно заниматься ничем, кроме маленькой Кристины.

Анни по натуре была ранней пташкой. Услышав шелест в почтовом ящике, она взглянула на часы. Начало шестого. Как сегодня рано принесли газеты, подумала она, накинула халатик и вышла в палисадник, чтобы забрать почту. Возвращаясь, наспех просмотрела первые страницы и уже взялась за дверную ручку, когда услышала за спиной тихий голос:

– Прошу не пугаться и спокойно войти в дом. Если не станешь сопротивляться, тебе ничего не будет. Пистолет нацелен тебе в спину. Делай, как говорят.

Анни двигалась, как лунатик. За собой она слышала осторожные шаги и стук запираемых дверей.

– Все в порядке, – негромко прозвучал тот же голос. – Вот чемодан, прошу собрать в него вещи девочки.

– Нет! – вскрикнула Анни, обернулась и вздрогнула при виде крупного мужчины в мешковатых брюках и выцветшей ветровке. Лицо его скрывала развеселая маска Утенка Дональда.

– Делай, что говорят, – повторил налетчик. – Клади в чемодан одежду на несколько дней, немного.игрушек и одевайся сама.

Они бесшумно вошли в комнату, где спала Кристина Сундлин.

– Разве вы не понимаете, что она до смерти перепугается, когда увидит вас в этой маске? – шепнула Анни, укладывая платьица в старый чемодан, врученный ей налетчиком.

– Ладно, я встану за дверью, – буркнул он. – А ты буди ее. Скажи, что это такая игра. Короче, говори, что только в голову взбредет. Машина ждет.

Анни осторожно встряхнула спящую девочку. Малышка недовольно захныкала, но проснулась неожиданно быстро.

– У нас тут дядя, он хочет поиграть и прикинулся Утенком Дональдом,– сказал Анни.– Мы поедем с ним покататься.

Девочка поспешно оделась. Незнакомец вошел в комнату. В руке он держал кепку. Анни не пришлось долго гадать, почему она так странно выгнута и что под ней спрятано. Она боялась, что Кристина перепугается оскаленной в ухмылке утиной рожи, но малышка явно была довольна.

– Плуто и Поросенок ждут нас в машине, – дружелюбно сказал Утенок Дональд.

– А для меня тоже найдется такая смешная маска? – спросила Кристина, обернувшись к Анни.

– Нет, ты будешь сама собой, – ответил любезный голос из-под резиновой маски.

Малышка сразу заметила чемодан.

– Мы там и заночуем?

– Да, – вздохнула Анни, с отчаянием косясь на стоящего рядом мужчину.

– Выходим через гараж, – приказал тот.

Одной рукой ведя Кристину, в другой держа чемодан, Анни шагнула в коридор, соединявший дом с гаражом. Там стояло «вольво» Сундлина, который очень редко пользовался собственным автомобилем.

– У ворот стоит машина. Прошу садиться сзади, рядом с Поросенком, – предупредил незнакомец.

Анни распахнула ворота гаража. Машина стояла на дорожке. Она села сзади, рядом с женщиной в маске Поросенка. На переднем сиденье сидел Пес Плуто. Утенок Дональд спокойно сел за руль. Машина быстро покатила по Стуребигаттан.

– Сейчас начнем играть,– сказала Поросенок Кристине. – Завяжем Анни глаза, а ты можешь смотреть.

Женщина достала темный шелковый шарфик и завязала воспитательнице глаза. Анни отметила, что у женщины холеные руки и сама она сильно надушена.

– Потому что для нее должно остаться тайной, куда мы едем, – пояснил Утенок Дональд.

Пес Плуто пока молчал. Только когда шарф плотно затянул глаза, Анни услышала голос, который ей совсем не понравился:

– Наконец можно снять эту чертову маску!

– Нехорошо говорить «чертову»!– заметила Кристина.

Анни пыталась запоминать дорогу, но скоро потеряла всякую ориентацию. Один раз она отчетливо услышала гул поезда метро и решила, что машина едет по мосту Сканстул. Но потом даже представить не могла, куда они едут. Утенок Дональд все время вел машину с одинаковой скоростью. Кристина непрерывно болтала о домах, магазинах, озерах и машинах, мешая одно с другим.

Через полчаса машина куда-то свернула, в этом Анни была почти уверена.

– Останови, – велел Пес Плуто. – Поменяйся со мной, Инга Мари!

Анни услышала, как мужчина за рулем выругался себе под нос, и поняла: он недоволен, что тот выдал имя Поросенка.

Девушка Инга Мари и мужчина с переднего сиденья поменялись местами. Анни почувствовала прикосновение мужского бедра.

– А папа тоже приедет туда, где мы будем ночевать? – спросила Кристина.

– Нет. Сегодня ночью еще нет. Ему пришлось немного задержаться в Америке. Но не волнуйся, там, куда мы едем, есть дивные котята и щенята.

Анни подумала, что шофер умеет обращаться с детьми, и знает, что они любят.

– А котята уже не слепые? – спросила Кристина.

– Разумеется, – кивнул Утенок Дональд. – Их трое.

– А какого цвета?

– Два черных и один пятнистый.

Прошло еще с четверть часа. Анни чувствовала, что теперь они едут по очень неровной дороге.

– Вот мы и прибыли, – сказал Утенок Дональд.

– А где котята? – спросила Кристина.

– В доме, – мелодичным голосом произнесла девушка в маске Поросенка.

«Похоже, она часто говорит по телефону»,– подумала Анни, даже не зная, насколько близка к истине.

Анни вместе с Кристиной провели в дом, где запах живо напомнил ей годы, проведенные у бабушки в деревне, – запах конюшни.

– Вы будете жить здесь, – услышала она вежливый и спокойный голос Утенка Дональда. – Когда закроем двери, можешь снять повязку.

Заскрежетал замок, Анни сорвала шарфик. Свет ослепил ее, только потом она увидела, что они находятся в старомодно обставленной комнате: раскладной диван, комод с фотографиями в овальных рамках, печь, облицованная кафелем в цветочек, на стенах парочка безвкусных картин, на полу веселый лоскутный коврик.

Кристина уже сидела на полу, глядя на весело барахтавшихся котят. Анни выглянула в окно и увидела луг, на котором паслись три лошади. Видна была еще пара сараев, а дальше – темный хвойный лес с редкими березками и дубами.

Двери распахнулись. Вошла Поросенок, двигаясь как манекенщица. Она несла поднос.

– Вы, должно быть, голодны. Прошу, вот кофе, бутерброды, а для Кристины – молоко и хлопья.

Поставив поднос на стол, покрытый красно-белой клетчатой скатертью, она вышла, покачивая бедрами.

– Садись поешь, – велела Анни.

– А почему утром молоко? – спросила девочка. – Я хочу шоколаду.

– Ничего больше нет, только молоко, моя маленькая.

Кристина принялась за еду. Котята, кони на лугу, лес и поля – все дышало покоем и умиротворенностью. Идиллия. Но Анни до мозга костей пробирал страх. «Нужно держаться,– думала она.– Но я так боюсь того, в маске Плуто…»

– Ешь как следует, – сказала она Кристине. – Не капай на стол.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ

Ассистент криминальной полиции Ян Ольсон сидел в своей ужасно несовременной квартире на Ходбергсгатан. Он снимал эту квартиру через посредника и платил невероятно много, но все равно был счастлив, что, по крайней мере, есть где жить. Вот только до невозможности надоели ему две любопытные старые девы, хозяйки квартиры.

В первом часу Ольсон уже собирался уходить, но все-таки включил радио, чтобы послушать новости. Диктор важным голосом рассказывал о происшествии. «Это просто неправдоподобно», – подумал Ольсон и, убедившись, что больше ничего интересного не передадут, выключил радио. Прежде всего он позвонил начальнику. И едва дозвонился.

– Я только что слышал новости. Я нужен?

– А ты как думаешь? – спросил шеф. – В ближайшее время придется вкалывать день и ночь.

– Понимаю. Пойду только перекушу и скоро буду.

– Только не напейся. Ты нужен трезвый и прилично одетый.

Ольсон был в элегантном пепельно-сером костюме.

– Собственно, можешь не спешить. Никаких инструкций мы еще не получали. Видимо, все решается на самом высоком уровне.

Ольсон пошел через Ходбергсгатан на Готагатан и, миновав ее, свернул на Хокенсгатан. Там спустился в метро и поехал в центр. Пройдя по подземному вестибюлю, где вовсю кипела торговля наркотиками, поднялся на эскалаторе на Дроттинггатан. Выдержав нелегкую борьбу с собой, завернул в «Брункенбергский подвал» – времени еще достаточно, и там можно так же хорошо перекусить.

Заказав фирменную мясную солянку, он выпил графин красного вина. Теперь еще небольшая прогулка до универмага Алена и оттуда автобусом в управление.

У входа с Кунгсхольмгатан стоял новый охранник, который его не знал.

– Прошу прощения, но сегодня тут крутится столько посторонних, – извинился охранник в зеленом мундире, еще раз проверяя его удостоверение.

Нормально. Ольсон к такому уже привык. Он совершенно не походил на полицейского и тем более на офицера. Всегда казался слишком молодым.

Поднявшись на лифте к себе, он поставил портфель, где лежали бутерброды и два крепких пива, купленных в магазине на Ангегаттан. Потом отправился в конец коридора и позвонил в последние двери.

– Войдите!– крикнул ассистент Бенгт Йохансон.

И он тоже совсем не походил на полицейского. Щуплый человечек с добродушным лицом сидел без пиджака, распустив гастук. На руке сверкали золотые часы на массивном браслете, стоившем больше его месячного жалованья.

– А, ты, – протянул он. – У меня есть для тебя дело, – продолжал Йохансон.– Сегодня вечером будешь в ратуше чем-то вроде телохранителя. Туда поедет Сундлин. И ты тоже.

– Один?

– Нет. Возьмешь с собой Берга.

Йохансон присмотрелся к Ольсону.

– Вид у тебя вполне приличный. Можешь не переодеваться.

– Когда в ратуше начало?

– В семь вечера. Но ты должен быть в Доме правительства в половине седьмого. Поедешь вместе с Сундлином.

– А что, есть опасения, что с Сундлином тоже что-то может случиться?

– Не знаю. И меня это вовсе не интересует,– ответил Йохансон. – Я только выполняю указания. Ты парень образованный, интеллигентный, потому я тебя и посылаю.

– Иди к черту,– отмахнулся Ольсон.– Возле ратуши будут кишеть журналисты. Как мы туда протолкнем Сундлина? Я думаю, у него нет охоты объясняться с прессой.

– САПО думает обо всем. Доставим уважаемого шефа катером.

– Ловко, – признал Ольсон. – А ты не думаешь, что журналисты тоже достаточно сообразительны, чтобы раскусить ваш план?

– Не думаю. Они будут караулить входы с Ханверкаргатан и с площади Рагнара Остберга, но не со стороны моря.

– Я не настолько в этом уверен. Знаю по опыту, как нелегко от них избавиться. Ну будет время – будет и пища. А что мне делать до половины седьмого?

– Напиши рапорт о чем хочешь, только оставь меня в покое, – рыкнул Йохансон, при этом не теряя облика добродушного Деда Мороза.

Ольсон, не слишком поспешая, вернулся к себе, достал из портфеля пиво и высосал прямо из горлышка. Он всегда пил пиво «Фалькон» – распробовал его на Кипре, во время шестимесячной службы в частях ООН.

Открыв ящик стола, достал блокнот с множеством неразборчивых каракулей. На основании нескольких сокращений и цифр написал рапорт, заполнивший почти весь машинописный лист. Писал он быстро и несколько витиевато. Некоторые начальники полагали, что рапорты даются ему слишком уж легко, но вскоре заметили, что молодой ассистент умело выделяет в них самое важное. Он обладал таким незаурядным качеством, как умение не только смотреть, но и видеть. До известной степени это могло быть следствием того, что он не походил на полицейского и легко вписывался в любую обстановку.

Записки, по которым он теперь составлял рапорт, тоже были результатом порученной ему слежки.

В четверть седьмого Ольсон и его коллега Берг поехали на такси в Дом правительства. В соответствии с инструкцией представились там одному из сотрудников Сундлина в его аппарате. Молодой блондин произвел на них не очень хорошее впечатление.

– Вы должны были прибыть только в половине седьмого, – заметил он.

– Мы охотно подождем,– отрезал Ольсон.– Нам не привыкать.

– И такой болван наверняка на десять ступенек выше нас по положению, – шепнул Берг, когда они остались одни.

Ровно в восемнадцать тридцать распахнулись какие-то двери. Оба поспешно вскочили, увидев, что выходит сам Сундлин. Им уже приходилось сопровождать премьера в заграничных визитах.

– Привет, ребята,– поздоровался Сундлин.

Ольсон и Берг пробормотали в ответ нечто невразумительное. Потом сказали, что премьеру следует отправиться в ратушу катером.

– Мы надеемся, что таким образом удастся избежать атаки журналистов,– пояснил Ольсон премьеру, весьма скептически отнесшемуся к этой идее.

– Надеяться можно, но вы же видели эту волчью стаю у входа.

– Да, – кивнул Ольсон, думая прежде всего о нелюбезном молодом человеке, который их встретил. – Сегодняшний обед организует Международный дом молодежного бизнеса, не так ли?

Сундлин кивнул в ответ. Силы его явно были на исходе. Об этом говорили нездоровый румянец и пальцы, нервно теребившие какие-то резинки. Одет он был в летний сероватый костюм.

– Ну пошли уже, – нервно бросил премьер.

Один из сотрудников аппарата проводил их на пристань. Там уже ждал небольшой катер. Ольсон осмотрелся. Все в полном порядке. Нигде ни следа журналистов.

Они поспешно погрузились и взяли курс на набережную у ратуши. Все молчали. Ольсон чертовски переживал, что при посадке в катер у него съехала кобура с револьвером. «Впрочем, я все равно не попаду даже в неподвижную мишень», – думал он, находя некоторое утешение хотя бы в том, что Берг был хорошим стрелком.

Ольсон всегда побаивался подобных поручений. Знал, что на практике совершенно невозможно уберечь кого-то от убийцы, которого не пугает угроза собственной жизни.

Добрались они в ратушу легче, чем Ольсон или Сундлин ожидали. Один-единственный журналист поджидал их там вместе с фотографом. Это была двадцатипятилетняя журналистка из «Экспрессен».

– Могу я просить вас прокомментировать ситуацию? – спросила она.

Сундлин с помощью Берга выбирался из катера, а фотограф делал снимок за снимком. Премьер покачал головой.

– Нет, ничего сверх того, что я уже сообщил.

Девушка попыталась задать еще несколько вопросов, но ответа не получила. Но и так она была вне себя от счастья, что сумела перехватить премьера. После такой удачи ее репутация в газете только укрепится. И шансы возрастут.

«Бледный, с покрасневшими от слез глазами прибыл премьер на пристань ратуши в четверг вечером. В то время как на поиски его дочери брошены все резервы полиции, он должен произносить речь о международном положении. Политиков связывают те же правила, что и актеров: шоу должно продолжаться».

Журналистка была горда такой своей придумкой и уверена, что редактора она тоже приведет в восторг. А это важнее всего.

Премьера проводили в комнату на втором этаже. Обычно ее занимал секретарь муниципалитета, но сейчас он был в отпуске. Из этой комнаты легко было попасть в Золотой зал.

– Еще только без десяти семь, так что времени у нас достаточно, – заметил безупречно причесанный представитель устроителей вечера. – Не желаете выпить?

– Нет, спасибо. Где эти ребята будут сидеть во время ужина?

– Мы отвели им места за столом прессы.

– А стоило ли? – спросил Ольсон.

Распорядитель пожал плечами.

– Теперь уже ничего не поделаешь. Все уже рассаживаются.

– Полагаю, мы минут на пять задержимся,– сказал Ольсон, поглядывая на премьера.

– Это вам решать. После визита в Штаты я ко всему уже привык.

Ольсон усмехнулся. Сейчас он остался с премьером с глазу на глаз: Берг отправился в зал на рекогносцировку.

– Уйдем перед кофе, – продолжал Ольсон.

– Снова катером?

– Нет, вернемся машиной. На вашей вилле все еще работают эксперты. Так что там все наверняка вверх дном.

Премьер полез во внутренний карман пиджака.

– Понимаю, – огорченно протянул он.

– Потому мы заказали вам номер в «Парк-отеле» на Карлавеген, – продолжал Ольсон.

– Если честно, мне гостиницы уже осточертели, но может быть, это и лучший выход.

В пять минут восьмого Ольсон проводил премьера в Золотой зал. Полицейский вошел первым и поспешно отыскал стол, за которым должен был сидеть. Воцарилась полная тишина, когда через несколько секунд в боковых дверях показался Сундлин.

– Как, черт побери, он сюда попал? – удивился один из журналистов за столом Ольсона.

– Утром узнаешь про это из «Экспрессен», – ухмыльнулась журналистка, которая догадалась ждать на пристани.

– Какая жалость, что «Экспрессен» не выходит вечером!

Прием проходил точно по плану. Перед десертом премьер, постучав по бокалу, произнес речь о международной экономической ситуации и значении развития торговых отношений. Приветственную речь в начале банкета произнес представитель городских властей, едва владеющий английским.

Когда показались официанты с кофейниками, Ольсон подошел к столу почетных гостей. Сундлин без всяких церемоний тоже встал и зашагал за ним.

АРНЕ

Примерно в то же самое время, когда премьер покидал ратушу, осеняемый светом фотовспышек, Арне Ризефельт сидел за кухонным столом в небольшом деревенском домике неподалеку от Арланды. Компанию ему составляли Инга Мари и Боссе. На столе рядом с остатками пищи стояли бутылка водки и включенный на полную громкость транзисторный приемник. Время шло к девяти.

– Включи первую программу, – велел Арне Инге Мари. – Сейчас будут новости.

Девушка потянулась через стол и нажала клавишу. Чрезмерно оживленный мужской голос вел конкурс, состоявший в телефонных ответах на самые дурацкие вопросы.

Арне налил себе водки и разбавил тоником.

– Черт, неужели больше ничего нет выпить? Это же отрава!

Никто не отозвался. Боссе сидел с закрытыми глазами. Инга Мари с тоской смотрела на бутылку. Арне сурово зыркнул на нее.

– С тебя на сегодня хватит. Помни, что ты прежде всего отвечаешь за соплячку.

Арне был весьма доволен прошедшим днем. До сих пор все развивалось точно по плану. План, собственно, был делом Боссе – тут он король, но идея принадлежала ему, Арне.

– Когда ты прикупил эту усадьбу? – спросил Боссе, не открывая глаз.

– Четыре года назад. Тут раньше мы разводили лошадей.

– Кто «мы»?

– У меня был компаньон-тренер. Потом пришлось его уволить. Теперь тут только конюх, но вчера он уехал на две недели.

– Нет риска, что он вернется?

– Нет.

Последнее утверждение не слишком соответствовало правде. Арне был должен деньги конюху Хессе Морену. Если быть точным, это лошади Хессе паслись на лугу. Морен был неуступчив в делах и всегда требовал лошадей под залог в случае задержки с оплатой его услуг, а тут набрались еще и другие долги.

– Тихо, сейчас передадут сообщение, – шикнул Арне.

– Полиция еще не напала на след похищенной дочери премьера Сундлина и ее двадцатилетней воспитательницы Анни Богрен. Похитители требуют, чтобы убийца американского посла был освобожден и выслан за границу. Министерство иностранных дел, уже ведет переговоры со странами, которые могли бы дать согласие на его прием. Агентство Рейтер передает из Вашингтона, что шведские власти могут иметь большие трудности в подыскании соответствующей страны. Среди предполагаемых государств называют Албанию, Алжир, Северную Корею и Сирию. Политические комментаторы в Вашингтоне, однако, не полагают, что Соединенные Штаты могут выступить с протестом против выдачи убийцы. В среду вечером прошло предварительное следствие по делу о похищении, – продолжал диктор. – Полиция получила много информации, которая сейчас обрабатывается. Никаких сведений о новом контакте похитителей с премьером не поступало.

Они дослушали новости до конца.

– Полиция ничего не знает,– заметил Арне.

– Похоже, – согласился Боссе, – но с фараонами никогда ничего наперед не знаешь. Зачем ты продал?

– Что я продал?

– Всех лошадей.

– Дело не окупалось, – вздохнул Арне. – Они только жрали и ни шиша не выигрывали.

– А ты сорил деньгами направо и налево, – вмешалась Инга Мари. – Деньги так и жгли тебе карманы! Покупал старых кляч, любой лошадиный барышник тебя надувал, как хотел.

– Заткнись, что ты понимаешь в бизнесе!

– Во всяком случае, я знаю, что нельзя тратить больше, чем имеешь, – отрезала девушка.

Едва заметная усмешка скользнула по губам Боссе. Арне налил себе еще.

– А насчет выпивки пора завязывать не только Инге Мари, – бросил Боссе.

Арне оставил рюмку и стиснул зубы. Проклятый уголовник начинает тут командовать! Ну что ж, придется потерпеть.

– Может, ты и прав, – согласился он. – Завтра тоже будет день.

– Водка работе не помощник, – сказал Боссе. – Особенно тогда, когда все должно пройти так, чтобы комар носа не подточил. Ты играешь на скачках, ставишь на лошадей, так что знаешь, что и так непростую ситуацию усложнять не стоит.

– А у тебя большой опыт по части провалов?

– Был раз, и именно по глупости. Но меня взяли не из-за выпивки.

Арне повернулся к Инге Мари.

– Они поели?

– Малышка – да. А девушка едва притронулась.

– За ней нужен глаз да глаз, – заметил Боссе. – Она девушка шустрая.

– Просто куколка, – прищелкнул языком Арне. – А какая фигурка!

Боссе поморщился и стал массировать шею. Под волосатой кожей заиграли мышцы. Инга Мари зло покосилась на Арне.

– Ну ты уже готов! Пора тебя связать! Едва завидишь попку покруглее, как забываешь обо всем.

Арне усмехнулся своей беспредельно обаятельной улыбкой, разыгрывая пристыженную невинность.

– Да, я люблю девушек,– признал он,– но ты же не думаешь, что я стану тут что-то затевать. Может, меня она и возбуждает, но я не псих!

Боссе все еще растирал шею короткими крепкими пальцами.

– Перестаньте, – бросил он.

Арне открыл холодильник, достал пиво и выпил прямо из бутылки. Стоя с запрокинутой головой, с бутылкой у рта, в плотно облегающих джинсах, желтой тенниске, здоровый, узкобедрый, он походил на рекламу хорошей пивоварни.

Инга Мари права. Он хочет эту девушку. И у нее нет права задирать нос. Интересно, был у нее уже парень? Наверняка был.

– Я выйду подышу, – сказал он. – А потом лягу.

– Только не отходи далеко, – предупредил Боссе. – На дороге могут быть люди.