Текст книги "Скандинавский детектив. Сборник"

Автор книги: Мария Ланг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)

– Да, слава Богу. Не понимаю только, как Лунд это пронюхал. Цитировал он буквально дословно. – Сундлин помассировал лоб удивительно тонкими пальцами, и лицо его осветила улыбка. – А не пошел ли этот псих прямо в министерство и не стянул ли там документы? – предположил он. – Однажды такое уже случилось, когда мы вели благословенной памяти переговоры с Норвегией. – Он покосился на Ольсона. – Надеюсь, это останется между нами.

– Лунд у нас уже на заметке.

– Почему?

– Он много путешествует, имеет множество контактов в разных странах. И может стать ценным источником информации для заинтересованных лиц.

– А сейчас в ходе следствия им тоже занимались?

– Разумеется. Это само собой.

– Но почему?

– Слишком маячил на глазах.

– И этого хватило, чтобы заняться его обстоятельной проверкой?

– Да. В противном случае это стало бы упущением с нашей стороны. Так я полагаю.

– И что-то обнаружили?

– Нет, во всяком случае я ничего не знаю. И вообще мы избегаем беспокоить журналистов.

– Разумеется, меня и мои поступки вы тоже проверили?

– Пожалуй, да. Я только полагаю, это происходило на достаточно высоком уровне.

– И вы копались в моих делах?

– По чисто техническим причинам – в первую очередь. А кроме того, могли учитывать и иные обстоятельства.

– Какие, например? – меланхолично спросил премьер.

– Да ты и сам должен ориентироваться.

– Поверь мне, нет.

– Теоретически можно было полагать, что ты намерен остаться за границей. И готовишь побег, предварительно отправив туда дочь.

– Господи Боже!

– Я же сказал, это чисто теоретическая версия.

В Карлстад они прибыли больше чем за час до начала собрания в Народном доме. Управление дороги согласилось задержать поезд на Восточном вокзале. Оттуда премьера без проблем перевезли в старый импозантный отель на Кларавеген.

– Сегодня вечером будет страшный ажиотаж, – заметил один из местных партийных боссов, человек с лицом хронического пьяницы. – Одних журналистов не меньше сотни.

– А Грен приехал? – спросил Сундлин.

– Имею удовольствие сообщить вам, что он остановился в том же отеле.

– Полагаю, я бы здорово его достал, если бы предложил выпить по стаканчику, – со злорадной миной заметил Сундлин.

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

Адвокат Бродин сидел в ресторане на Кунгсгатан вместе с солидным мужчиной с темными волосами и с кокетливой эспаньолкой. Это был дорогой и прекрасно зарабатывающий психиатр, который участвовал в экспертизе Енса Форса.

Когда власти не удовлетворило заключение официальных специалистов, решили пригласить несколько экспертов со стороны, чтобы никто потом не мог ни в чем упрекнуть. Кельнер в красной куртке подошел принять заказ. Мясо шипело на рашпере, под которым тлел древесный уголь.

– Я, пожалуй, съел бы хороший кусок мяса,– заметил психиатр.

Бродин машинально протер стекла очков, отбросил волосы со лба и тоже заказал мясо.

– А что будете пить? – спросил кельнер, который, как ни удивительно, был шведом.

Бродин с психиатром просмотрели карту вин и выбрали довольно дорогой «токай».

– И сухой «мартини» на аперитив, – добавил Бродин. Через несколько минут дородная буфетчица принесла прозрачные напитки. Бродин выловил ломтик лимона, потом проглотил оливку. Пили они молча. Бродин управился с содержимым своего бокала в два глотка. Казалось, он куда-то спешит. Психиатр тянул по капельке. Бродин жевал зубочистку, на которую перед тем нанизал оливку. Психиатр закурил папиросу из длинного портсигара с красивой гравировкой.

– Должно быть, тебя интересует, как идет экспертиза, – сказал он.

– Да. Ввиду нового поворота событий я оказался в довольно двусмысленном положении. Не хотелось бы просто так высылать Форса в Албанию, не зная, сможет ли он это выдержать.

Психиатр отхлебнул немного, его острая бородка все время воинственно топорщилась.

– Как я понимаю, выбора у тебя уже нет, – заметил он. – Противиться его высылке сейчас просто невозможно.

Казалось, Бродин хотел запротестовать, но передумал.

Некоторое время они лениво говорили о делах, дожидаясь еды. Наконец подали мясо. Психиатр тут же разрезал кусок, чтобы убедиться, что оно недожарено, как он и хотел. Потек розоватый сок – все в порядке.

– Ты же понимаешь, что до конца исследований очень далеко.

– Но разве нельзя уже сейчас высказать какое-то мнение? – спросил Бродин и отпил глоток вина.

– Нет, конечно.

Бродин был разочарован.

– У тебя нет собственного мнения?

Психиатр проглотил кусок мяса и вытер губы уголком салфетки.

– Не хотелось бы высказывать свои личные заключения, не посоветовавшись с коллегами. Не все судебные психиатры довольны нашей миссией. Если я стану давать интервью, это еще больше осложнит сотрудничество.

– Ты же знаешь, что я никому ничего не скажу, – обиженно возразил адвокат. – Я действую только в его интересах.

«И в своих собственных»,– подумал психиатр.

Некоторое время они молчали. Из бара доносился визгливый женский смех. Психиатр выскреб подливу с тарелки кусочком хлеба, потом потер мочку уха. Бродин уже все съел, как обычно быстро, и его всегда огорчало, сколько на это уходит времени. Он любил быстрый темп и не понимал флегматичных людей.

– С глазу на глаз могу сказать тебе, что я думаю, – согласился наконец знаменитый психиатр с двойной фамилией. – Если только ты обещаешь, что все останется между нами.

– Разумеется.

И снова пауза. Бродин допил остатки вина и напряженно ждал приговора психиатра. А тот тянул.

– Полагаю, что Форс серьезно болен, – наконец заявил он.

– Но он выглядит совершенно нормально, – запротестовал Бродин.

– Это не довод при психическом заболевании.

– Я и сам знаю, но что в нем ненормального?

– Я не хотел бы совершить ошибку, высказываясь на эту тему категорично.

– Но твое мнение на чем-то основано?

– Разумеется. Но мы наблюдали за ним всего месяц. Слишком мало, чтобы сделать надежные выводы.

– Но почему ты все-таки считаешь, что он болен? – не отставал адвокат, которого тянуло перейти к кофе с коньяком.

А психиатр все еще ел, на тарелке оставалось не меньше четверти порции. Он ждал, пока растает масло на печеной картошке, тщательно солил, ковырял мясо вилкой и не спеша отправлял его в рот. Потом покосился на бутылку.

– Не хочешь еще винца?

– Нет, спасибо.

Психиатр вылил остатки вина в свой бокал, пригубил и прищелкнул языком.

– Прекрасный вкус! Не много на свете стран, где можно получить столько хорошего вина, как в Швеции.

– Я спросил, почему ты считаешь его больным, – настаивал Бродин.

– Все говорит о том, что у него бывают галлюцинации, – понизив голос, ответил психиатр. – А это может быть симптомом далеко зашедшего душевного заболевания.

– Шизофрении?

– Да. Только я должен сразу подчеркнуть, что ничего достоверно не знаю. Он не сознается, но у меня сложилось впечатление, что он подвержен галлюцинациям. Может, это прозвучит претенциозно, но с годами человек обретает нюх на такие явления, вырабатывается что-то вроде внутреннего детектора.

– Но ты не уверен?

– Нет.

– А остальные? Что думают они?

– В своих подозрениях я не одинок.

– Можно ли скрыть такие вещи от специалистов?

– Ненадолго. Нужно только отыскать подходящую трещину в защитной скорлупе. Потом уж потечет рекой. Но на это нужно время и терпение. И всегда одного сколько угодно, но другого не хватает. К сожалению.

Он наконец съел все и старательно промокнул бородку.

– Давай закажем кофе, – предложил адвокат. – Немного коньяка тоже не повредит.

Им принесли крепкий кофе и два пузатых бокала, на дне которых плескался благородный янтарный напиток. Психиатр обхватил пальцами бокал, чтобы теплом руки усилить аромат французского коньяка. Бродин сделал то же самое. Не потому, что хотел растянуть удовольствие, а только потому, что так полагалось.

– Как думаешь, как поведет себя Форс, когда окажется в Албании? – спросил он.

– Будет чувствовать себя не хуже и не лучше, чем тут. Если он настолько болен, как я полагаю, это не имеет значения.

От этого известия Бродин почувствовал себя спокойнее. Его мучили угрызения совести из-за Форса, ибо об адвокате можно было думать что угодно, но он всегда старался вести себя порядочно и делать для своих клиентов все что можно.

– Когда его отправят? – спросил психиатр.

– Меня не спрашивай, я знаю не больше тебя. Это может произойти в любой момент, если правительство Албании согласилось его принять.

– Жаль парня, ему придется нелегко.

Адвокат подписал счет, и они встали из-за стола.

В баре кишел народ. Большинство тянуло пиво. На стойке валялось множество чеков, которыми никто не интересовался.

– Что за толпа! – удивился адвокат.

Они заказали виски.

ЗА ГОРОДОМ

В тот вечер, когда адвокат Бродин успокоил свою совесть, а премьер разгромил в Карлстаде несчастного центриста, Арне с Боссе составляли план на следующий день.

Арне измучился. Они давно не высыпались, поскольку по очереди караулили Анни и Кристину. У Боссе, хотя он и был сильнее, ужасно болел затылок, – давало себя знать нервное напряжение.

Арне осунулся, побледенел, глаза ввалились. Чувствовал, что долго этого не выдержит, но не собирался сдаваться первым.

– Нельзя здесь дольше оставаться, – спокойно заявил Боссе.

– Почему? Ведь тут совсем неплохо.

– Нет, у тебя слишком много знакомых, каждую минуту может кто-нибудь заявиться.

– И что с того? Все равно нам некуда перебираться.

– Отнюдь, – возразил Боссе, – есть. Ты же не настолько туп, чтобы думать, что я все это спланировал, не имея в резерве другого убежища. Единственная проблема – полиция контролирует дороги.

– Я не хочу отсюда уезжать, – буркнул Арне.

– Мы что, раз навсегда не установили, кто тут решает?

Голос Боссе звучал почти ласково, но глаза сузились. При взгляде на него Арне сразу начал сдавать позиции.

– Если ты главный, мне и рта теперь не раскрывать?

– А я тебе когда такое говорил?

Все то же раздражающее спокойствие, которого Арне никогда не удавалось нарушить. Арне многое бы отдал за то, чтобы разрушить этот защитный вал. И одновременно понимал, что не сумеет одолеть внутреннюю силу своего партнера. Как он хотел иметь такой же сильный характер!

Хотя Боссе не стоило быть таким самоуверенным. Может, и Арне подвернется шанс. И он его использует. «Никто меня не смеет водить за нос», – подумал он.

– Когда ты собираешься отсюда двигать? – спросил он, не глядя на Боссе.

– Посмотрим. Может, завтра утром.

– Куда поедем?

– Увидишь. Чем меньше знаешь, тем спокойнее. Письмо для Сундлина готово?

– Разумеется.

– Нужно проследить, чтобы он получил его завтра утром. По радио я слышал, что он в Карлстаде.

– И как его доставить? Нельзя же просто поехать и сказать: прошу, вот вам письмо от нас, мы – похитители.

– Ты совершенно прав. Так поступить нельзя. Но не волнуйся. Уж я с такой безделицей справлюсь. Меня другое беспокоит.

– Что?

– Инга Мари. Мне не нравится, что она не возвращается.

– За нее можешь быть спокоен.

Голос Арне странно дрогнул, и Боссе пригляделся к нему внимательнее. Арне пытался выдержать его взгляд, но удалось это только на несколько секунд.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Боссе.

– Именно то, что я сказал, – ответил Арне, пытаясь выглядеть твердым и равнодушным. – Ее можешь больше не принимать в расчет.

С тихой радостью Арне отметил, что впервые ему удалось вывести сообщника из равновесия. Боссе потер затылок и тяжело вздохнул.

– Я не ошибся, – пояснил Арне. – Инга Мари собиралась нас заложить.

– Откуда ты знаешь?

– Я вчера в городе ее перехватил. Нетрудно было выжать и все остальное.

– Где она сейчас?

– На том свете.

– Я тебе не верю.

Арне как-то сразу растерял все преимущество и снова стал обороняться.

– А для чего мне врать?

– Значит, ты ее убил?

– Да.

– И как это случилось?

Арне сразу сделалось нехорошо. Он сглатывал слюну, пот выступил на лбу.

– Я спрашиваю, как это случилось.

– Я ее задушил.

– Где?

– В машине.

– В машине? – повторил Боссе. – А где она тогда стояла?

– На узкой боковой дороге между Мерсте и Сигтуна. Там, где свалка.

– А зачем ты туда поехал? Ведь это далеко.

– Я ей сказал: отъедем в сторонку, мне жутко приспичило. Она ничего не заподозрила.

– И ты ее задушил… А как?

– Руками, разумеется, а потом забил ей в глотку ее собственные трусики.

– И что потом с ней сделал?

– Отволок в лес. Содрал немного мха, прикрыл ее и набросал валежника.

– Где там рос мох?

– На земле, разумеется.

– Но почему ты вдруг решил ее прикончить? Разве не ясно, что лучше было привезти ее сюда и вправить мозги?

– Она собралась заложить нас! – Голос Арне сорвался на крик.

– Тихо! – прикрикнул Боссе. – Что случилось, то случилось. Ты что, не понимаешь, что ее напарница начнет что-нибудь подозревать?

– Не думаю. Я ее предупредил, что Инги Мари неделю не будет. Она даже обрадовалась. Для нее это значит большие заработки.

Боссе сменил тему.

– Видел сегодняшний «Экспрессен»?

– Да. Но ты о чем?

– Какой-то идиот снова предлагает сто тысяч тому, кто даст информацию об этих двух. – Он кивнул в сторону запертой двери.

– А, видел. Теперь уже больше – сто пятьдесят. Большие деньги.

– Вот именно. Во всяком случае ночью я отправляюсь в город с письмом для Сундлина. Ты останешься здесь.

– Будет сделано.

– И помни: оставь девушку в покое. Она не стоит дополнительного риска. Заруби это себе на носу.

– Да-да, – нетерпеливо отмахнулся Арне. – Не собираюсь я ее насиловать.

– Надеюсь. Через пару дней все устроится, если, разумеется, не найдут Ингу Мари. Не знаешь, у нее есть родственники?

– Двухлетний сын. Но его кто-то усыновил и наверняка только рад, что она не показывается. Родителей ее уже нет в живых.

– А еще?

– Старшая сестра живет в Мальме и много лет ее не видела.

– Откуда ты все знаешь?

– Инга Мари мне рассказала, когда мы познакомились.

– Трудно было ее убить?

Отвечая на небрежно заданный вопрос, Арне был на грани истерики.

– Может, хватит? Я ведь тебе все уже рассказал.

– Совсем не все. Я спрашиваю, трудно было ее задушить?

Арне закрыл глаза.

– Я сдавил ей горло, когда лежал на ней. Она не сопротивлялась, просто не успела.

– А ты нашел бы то место, где спрятал труп?

– Ясно, нашел бы, но я не собираюсь туда ехать.

– Понимаю.

Весь этот разговор шел вполголоса, и Анни ничего не слышала. Они же слышали скрип кровати, когда она ворочалась, шум деревьев за окнами и стук дождя по стеклам.

– Если ее найдут, тебе конец. Полиция ведь знает про вас с ней…

– У нее никогда не было проблем с полицией, – заверил Арне. – Это я точно знаю.

– Полиция знает обо всех борделях, это они всегда пронюхают. Так что я тебе желаю, чтобы ее никогда не нашли. Будем надеяться.

– Я тебе говорю, можешь не беспокоиться.

– Это не мне нужно беспокоиться, а тебе. Не забудь, что никто не сможет связать меня с тобой и Ингой Мари. Никто нас вместе даже не видел. Ты же никому не разболтал?

– Я что, с ума сошел?

– Ну, я только пошутил.

На улице хлестал ливень. Крупные капли стучали по стеклам. Выл ветер. Боссе встал, натянул ветровку и застегнул молнию.

– Давай письмо, я поехал. И не забудь, что я тебе сказал о девушке за стеной.

Арне подал ему обычный белый конверт, заклеенный, но Боссе тут же вскрыл его и прочитал письмо. Потом достал из кухонного шкафа новый конверт.

– Ну пока, – бросил он. – Через пару часов вернусь.

ВСТРЕЧА

Хозяину магазина игрушек давно так крепко не спалось. Проснулся он только около восьми, оделся и отправился завтракать в соседнее кафе. Приятно было спокойно почитать газету.

Вначале он бегло пролистал страницы. По-прежнему преобладала тема похищения, но видно было, что журналистам уже не хватает материала. Большинство статей пережевывало вчерашнюю "информацию.

Позавтракав, Энберг поехал в магазин. Наплыва клиентов не было, но кое-кто пришел и кое-что купил. Так что он с удовольствием отметил, что за день ничего не потерял. Ему прекрасно было известно, каким должен быть оборот, чтобы его стояние за прилавком хоть как-то окупалось. Хотя, разумеется, жалованья сам себе он не платил.

Магазин Энберг унаследовал от родителей. От них достался и круг клиентов. Собственно, такой маленький магазинчик не окупался, но столько лет он как-то продержался…

Разумеется, теперь, без денег жены, ему придется гораздо труднее. Астрид была весьма состоятельна, хотя и не из богачей.

Энберг тяжело вздохнул, думая о годах, проведенных с Астрид. Пару раз за день он пытался взгрустнуть, но как-то не получалось: он попросту был слишком рад, что теперь сможет жить самостоятельно.

В час Энберг запер магазин – ведь была суббота. Нужно было еще успеть в винный магазин, но он об этом забыл. Надел светлый поплиновый плащ и с зонтиком в руках неторопливо зашагал по Свеавеген.

Поначалу он лениво разглядывал витрины, потом осмелел и сел в автобус, шедший на Кунгсхольмен. И через каких-то десять минут уже выходил у ратуши, импозантного здания, походившего на средневековый замок.

Много, очень много лет он не был в этих краях. Так давно это было, что тогда криминальная полиция помещалась на Бергсгатан; он думал, что она и сейчас еще там. Но там теперь работали окружные суды: разводили, судили за вождение машин в нетрезвом виде или штрафовали за нарушение правил движения.

Энберг спросил охранника, и тот пояснил ему, что криминальная полиция теперь размещается в новом здании на Кунгсхольмсгатан. Это если дело не касается наркотиков, а если да, то нужно ехать на Вастберга.

– Нет, тут дело не в наркотиках, – отмахнулся Энберг.

– И не в пожаре? Потому что пожарная комиссия тоже на Вастберга.

– Нет, и не в пожаре дело.

Энберг прошел мимо комендатуры полиции, возле которой стояло множество патрульных машин. Двое полицейских как раз подъехали в своем черно-белом автомобиле, выволокли в стельку пьяного парня, который беспомощно размахивал руками, схватили его под руки и втолкнули в двери. Движения у них был отработаны до автоматизма – явно такие операции повторялись много раз за день.

Энберг проскользнул в большой холл, где сидел охранник в зеленом мундире. Торговец любезно приподнял шляпу и изложил свое дело.

– Я хотел бы видеть кого-нибудь, кто занимается похищениями.

– Хотите дать информацию?

– Да, вот именно.

Охранник объяснил ему, куда идти. Потом поднял трубку и набрал внутренний номер. Энберг услышал чей-то голос.

– К вам еще один, – буркнул дежурный.

– Много народу хочет помочь в поисках?

– Можно сказать, немало, – ответил охранник и погрузился в чтение «Актуалитет».

Энберг, несколько сбитый с толку замечанием охранника, поднялся по лестнице и зашагал в указанную сторону. Ему без труда удалось добраться до места назначения. Маленькая приемная, четыре кресла. Три уже заняты двумя женщинами и одним мужчиной. У одной из женщин, средних лет, с могучим бюстом, на макушке сидела совершенно безумная шляпка. Другая, чуть моложе, с кислой миной держала на коленях какую-то допотопную сумочку. Мужчина, примерно ровесник Энберга, читал журнал «Шведская полиция». На обложке красовался полицейский с оскалившейся огромной овчаркой.

Энберг сел в свободное кресло в метре от двери, на которых значилась фамилия Густавсон. Наверное, он принимал информацию от населения.

– Нужно доложиться? – спросил Энберг после нескольких минут ожидания.

– Нет, вызывают, – пояснила женщина в шляпке.

Через четверть часа из двери с табличкой «Густавсон» вышел какой-то мужчина, прошедший по приемной с невидящим взором, какой всегда бывает у людей в такого рода заведениях.

Еще минута – и двери вновь открылись, оттуда выглянул высокий мужчина, стриженный под бобрик, в сером пиджаке, напоминавшем старинные мундиры.

– Прошу, чья очередь?

Поднялась дама с недовольной миной. Видимо, ей нечего было особенно сказать, ибо вышла она через пять минут. Тогда ожидавший мужчина отложил журнал, поправил галстук и вошел в комнату. Опустевшее кресло тут же занял молодой человек с усиками в кожаной куртке.

Энбергу пришлось ждать больше часа, пока наконец подошла его очередь. Он успел прочитать весь номер «Шведской полиции»– старый журнал с затрепанными углами. Центральный разворот, где, судя по рекламе на обложке, должна была находиться фотография роскошной девицы, был вырван.

Мужчина в серой куртке указал Энбергу на кресло. На столе стоял магнитофон. В пепельнице – три трубки. По зрелом размышлении полицейский взял одну и набил табаком из жестяной коробки.

– Я первый ассистент, моя фамилия Густавсон, – представился он после паузы, которая Энбергу показалась долгой, как вечность. – А вас как зовут?

– Энберг.

– Минутку, – сказал полицейский, – я забыл включить магнитофон. Ну вот. И если можно, прошу еще раз имя и фамилию.

Энберг выполнил просьбу. Густавсон выпустил в потолок большой клуб дыма.

– Значит, у вас есть что сказать по делу Сундлина? – спросил он.

– Да, вот именно. – И Энберг рассказал историю про Ингу Мари и покупку масок.

– Интересно, – протянул Густавсон, только тон его явно говорил об обратном. – Хотите еще что-нибудь добавить?

– Я уже звонил в полицию и говорил об этом, – сказал Энберг. – Но кое-чего я тогда не сказал.

– Что именно?

– То, что я давно знаю эту женщину.

– Ах так…

– Она держит салон на Добельнсгатан. Ну, массажный…

Впервые на флегматичной физиономии Густавсона появился проблеск интереса. Поковыряв в трубке спичкой, он выбил ее о край корзины для мусора.

– На Добельсгатан, говорите? А какой номер?

Энберг ответил.

– И давно вы ее знаете?

– Пару лет.

– И вы с ней жили…

Энберг собирался было ответить, что не живет с девицами из борделя, но удержался.

– Да, – ответил он.

– Знаете вы о ней что-нибудь еще?

– Абсолютно ничего.

– Значит, вы не знаете какого-нибудь ее парня?

– Не понимаю. Она должна знать множество мужчин. При ее профессии это естественно.

Густавсон так тяжело вздохнул, словно все проблемы мира лежали на его плечах.

– Я имею в виду того, с кем она живет постоянно.

– Нет.

– Так, значит, ничего нового мы не узнали… Ну ладно, мы дадим вам знать, если понадобитесь. Где вы живете?

Энберг ответил, что временно – в отеле на Дроттингсгатан. Если он переедет, то оставит новый адрес портье.

– До свидания, господин Энберг.

Торговец покинул кабинет и направился на автобусную остановку возле ратуши. Поскольку автобуса долго не было, решил идти в гостиницу пешком. Поход по Кунгсхольменсгатан до Флеминггатан занял немного времени. Потом через мост и по Васагатан, где стало гораздо просторнее, когда Кунгсгатан закрыли для движения.

В отеле он вызвал лифт. И когда двери кабины уже закрывались, какая-то девушка сбежала по старой лестнице. Энберг готов был поклясться, что это Инга Мари.

ОЖИДАНИЕ

Это и в самом деле была Инга Мари. Это ее заметил Энберг на лестнице. Уже два дня она жила в этом отеле, с той самой минуты, когда Арне застал ее, собравшуюся идти в полицию и выдать их обоих, Арне и Боссе. Она легко дала себя убедить, по привычке все еще подчиняясь Арне.

– Ты должна на пару дней исчезнуть и сидеть тихо, – сказал он. – Я уверен, что награду увеличат.

И оказался прав. Уже в пятницу вечером она прочитала в газетах о добавочных ста тысячах.

– Делай только то, что я скажу.

И он изложил ей свой план. Он убедит Боссе, что Инги Мари нет в живых. Это совсем нетрудно.

– Что-то ты слишком уверен,– усомнилась Инга Мари. – Он парень крутой.

– Успокойся и оставь это мне.

Нелегко оказалось найти место в гостинице. Они попытали счастья в нескольких местах, где Инга Мари жила, когда еще подрабатывала на улице, чтобы накопить деньжат на первую аренду, ибо хозяин требовал плату вперед. Но везде было полно. Номера заполнило новое поколение подростков, занимавшихся проституцией по случаю.

– Я охотно бы тебе помогла, – сказала одна из хозяек пансиона, – но сама видишь, никак не могу.

Делать нечего, пришлось взять номер подороже. Потому она и поселилась в той гостинице. И вполне хорошо себя чувствовала. Такой краткий отдых от тяжелой работы в салоне оказался даже приятным.

Инга Мари была девушкой отважной и даже отчаянной. Может, не от рождения, но с годами душа ее зачерствела как камень. Ей всегда самой приходилось со всем управляться.

Теперь ей исполнилось двадцать, а начинала она в шестнадцать. Через два года родила мальчика. Йонас был единственным уязвимым местом в ее прочном панцире. Попыталась было им заниматься, но это оказалось слишком нелегко, и пришлось поместить его в Дом ребенка в Скархольме. Уже год она не видела сына.

Инга Мари так и подмывало поехать на Добельсгатан и проверить, как там Рая. Она была уверена, что финка живет в свое удовольствие и мало заботится о том, чтобы четко отчислять ее долю с заработков. Это совсем не значило, что она могла Раю в чем-то упрекнуть, та была весьма недурна в своем деле, и клиенты получали все, что полагалось за свои деньги.

У Инги Мари в банке лежал небольшой капитал – около двадцати тысяч. Их удалось утаить от Арне, который любил во всех отношениях широко пожить. Собственно, ничего против она не имела и сама с удовольствием к нему присоединялась. Но нельзя же бесконечно выбрасывать по тысяче крон в неделю на скачках!

А теперь подвернулся случай заработать недурную сумму. Достаточно пальцем шевельнуть. Только вот Арне опять заберет все деньги… Да пусть бы и так… Она немного побаивалась Арне. В нем было что-то садистское. И одновременно он был удивительно слаб, просто как ребенок. Если порой она набиралась смелости воспротивиться его капризу, он чаще всего уступал. Но уверенно она себя никогда не чувствовала, Арне был слишком непредсказуем. Боссе она знала мало. Он казался крутым и бесконечно уверенным в себе. Да он ее и не интересовал.

Инга Мари редко задумывалась о будущем. Пока есть салон, без денег она не останется. А только деньги что-то значат. Ей бы их побольше… А может быть…

Что, собственно, она знала о Боссе? Он все еще оставался загадкой. Арне говорил, что Боссе сидел в тюрьме, но не знал за что. А чем он жил?

Поначалу она думала, что Боссе, как многие другие их знакомые, живет торговлей наркотиками, но теперь уже не была в этом уверена.

Пару раз Инга Мари попробовала гашиш, но дальше заходить не хотела. То ли дело водка! Как правило, она выпивала в день пол-литра виски. Не считая того, чем ее угощали и что они выпивали с Арне.

Когда Энберг заметил Ингу Мари, та спешила в недавно открывшийся ресторан на Мальмскиллнадсгатан, чтобы пообедать и прежде всего пропустить пару стаканчиков.

Инга Мари шла по Мастер-Самуэльсгатан. Пару раз проезжавшие машины едва ее не задевали – водители думали, что она ищет клиента. Но от соблазна заработать пару сотен она удержалась.

В ресторане подсела к бару. Толстяк бармен ее узнал.

– Сухой «мартини»?

– Да, пожалуйста.

Она выпила быстро, с той равнодушной естественностью, которая отличает старых алкоголиков.

– Повторить.

Теперь, забрав стакан, она села за столик у окна. Ела, как всегда, мало – нужно соблюдать фасон, чтобы удержаться на стокгольмском рынке тела. Запивала пищу водой, хотя потом позволила себе коньяк в кофе. И, покидая заведение, чувствовала приятное возбуждение. Потом вспомнила, что обещала Арне ждать до полудня его звонка – скоро что-то должно произойти. И пошла в гостиницу, стуча тонкими каблучками. В киоске у одного из небоскребов купила вечерние газеты. «Экспресс» поместил большие фото Анни и Кристины. «Хорошенькая, – подумала Инга Мари, разглядывая портрет Анни. – Уж Арне ее в покое не оставит. В этом я уверена».

Она отнюдь не требовала от Арне верности. Это было бы совершенно нереально. С ним вечно что-нибудь случалось, причем ее это не слишком волновало. После каждого заскока он все равно возвращался к ней. А ей в постели нужен был только он. Тут никто не мог с ним сравниться.

В гостинице она спросила хозяйку, восседавшую за стойкой, спрашивал ли ее кто-нибудь?

– Кажется, нет. Минутку, я узнаю. – Она исчезла в соседней комнате и вернулась с известием: – Муж говорит, вас кто-то спрашивал.

– А кто, он представился?

– Нет, зачем, он тут живет.

– Что?

– Да, жилец из шестисотого. Фамилия его Энберг. Лет шестьдесят.

– А, помню, – солгала Инга Мари. – Он сейчас у себя?

– Нет, только что вышел.

– Не говорил, когда вернется?

Пролистав бумажки, сколотые железной скрепкой, хозяйка ответила:

– Только к вечеру.

Инга Мари поднялась к себе в номер и упала в кресло. Кто это может быть? Кто ее знает и живет тут, в гостинице? Шестьдесят лет… Она верно угадала, что это должен быть кто-то из клиентов. И знает, как ее зовут. А это мало кто знал. Может, лучше перебраться отсюда? Не стоит рисковать. Только как предупредить Арне?

Она на миг задумалась, потом потянулась за трубкой и набрала номер салона. Ответил чей-то незнакомый голос.

– Могу я поговорить с Раей?

– А можно узнать, кто звонит? – любезно спросила девушка.

– Инга Мари.

– О! Минутку!

Рая подошла только через несколько минут, немного запыхавшаяся и встревоженная.

– У меня как раз клиент. Ты, наверное, гадаешь, кто снял трубку. Это моя сестра, она тут немного поработает, пока ты вернешься. Твой парень сказал, что не возражает.

– Разумеется, я не имею ничего против, если получу свое. Остальное меня не интересует. Но я не потому звоню. Если позвонит Арне, будь добра, скажи, что мне придется переехать. Я позвоню снова, когда найду другое жилье.

– Передам.

– И помни, что я должна получить пятьдесят процентов того, что заработаете ты и твоя сестра.

– Разумеется. Можешь прийти сейчас, если хочешь.

– Это не к спеху. Я примерно знаю, какова должна быть выручка, не забывай.

И Инга Мари принялась собираться. Впрочем, вещей у нее с собой почти не было. Она оглядывала комнату, не забыла ли чего, когда в дверь постучали.

– Войдите, – рассеянно бросила она.

Дверь отворилась.

– Надо же, это ты? – удивилась Инга Мари.

НОЧЬ

Час спустя после отъезда Боссе в город Арне все еще сидел за кухонным столом.

Он невероятно устал. Глаза слипались. Трудно было сосредоточиться. Мысли неслись безостановочным потоком, доводя до головокружения, что ужасно раздражало. А как бы ему хотелось, чтобы голова просветлела именно сейчас, когда пора было принимать какое-то решение.

Он налил в кастрюльку немного воды и заварил себе кофе.

Время от времени Арне подходил к двери, за которой сидели пленницы, прикладывал ухо к щели и слушал. Ни звука. У него даже сердце сжималось. А если она там что-то затевает? Что делать, если они попытаются бежать? Он даже нащупал в кармане пистолет, чтобы придать себе уверенности. На миг это помогло, но через несколько минут он снова торчал под дверью.

Прекрасно зная, что вредит сам себе, он вытащил из буфета бутылку виски и принялся пить прямо из горлышка. Желудок свело судорогой, глаза наполнились слезами. Сглотнув слюну, он с большим трудом сдержал позыв на рвоту. Еще раз приложился к бутылке. На этот раз прошло лучше. Прикинул, выпить ли еще, но передумал. На всякий случай бутылку прятать не стал. Неужели он уже и пить-то разучился? До сих пор мало кто мог с ним в этом сравниться.