Текст книги "Скандинавский детектив. Сборник"

Автор книги: Мария Ланг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

– Вы никого не подозреваете?

– Нет,– покачал Коллин головой.– Вечером я дам пресс-конференцию в управлении. Пока это все.

Захлопнув двери перед носом репортера, Коллин снова взялся за телефон. Позвонил на узел связи, продиктовал короткий рапорт, потом уведомил, что пресс-конференция состоится в десять вечера в его кабинете.

– И проследите, черт возьми, чтобы пригласили все газеты, – добавил он.

УБИЙЦА

Убийца затянул чулок на шее Инги Мари и держал концы этого тонкого шнурка, пока она не перестала дергаться. Теперь он смотрел на нее с отвращением. В комнате смердело, а он не переносил вони и с трудом справлялся с тошнотой.

Собственно, он вовсе не был потрясен тем, что сделал. Вот только запах… Он снова с отвращением взглянул на тело и подумал: «Ну, по крайней мере, с ней покончено». Потянулся за трусиками и затолкал их поглубже в глотку. Она таращила на него мертвые рыбьи глаза.

Он осторожно отворил двери, выглянул. Ни души. Не оглядываясь, убийца запер двери и поспешил к запасному выходу. Ногтем открыл патентованный замок, запер двери и сбежал по лестнице. На дворе потянуло холодом, но он даже расстегнул пиджак. В углу двора какой-то пьяница пускал струю, одновременно распевая псалом. Поющий заметил убийцу.

– Хочешь хлебнуть? – спросил он.

– Пожалуй, нет, – ответил убийца.

– Глоточек никогда не помешает.

– Может, и так, – согласился убийца.

Пьяница достал из кармана поллитровку водки. Убийца вытер горлышко и отхлебнул.

– Спасибо, мне пора.

– Ты тут живешь? – спросил пропойца.

– Нет, просто был у знакомого. Пока.

– Пока и с Богом, – кивнул пьяница.

Убийца поспешно перешел на другую сторону улицы и последний раз взглянул на окно номера, где оставил мертвую женщину. Он убеждал себя, что не имел иного выбора. А теперь пора было срочно возвращаться домой. Он вышел на Дроттнинггатан, свернул на Мастер-Самуэльсгатан, купил в киоске вечерние газеты, просмотрел заголовки на первой полосе и пошел дальше. Мужчину за столиком кафе «Аниара», с любопытством к нему приглядывавшегося, он не заметил.

ДИАЛОГ

Вечером Ян Ольсон сидел на скромной вилле Сундлина и смотрел по телевизору новости. Премьер в своем кабинете писал новую речь.

Сообщение об убийстве Инги Мари, которое подали как преступление на сексуальной почве, он прослушал мельком – не было никакого повода связать это событие с Сундлином и похищением.

Ян все еще дулся на Сундлина. И, кроме того, чувствовал, что подвел сам себя, не сумев устоять перед уговорами премьера. Пару раз его охватило желание пойти к Сундлину и объясниться. Но он не решился. Ведь под угрозой были две жизни.

Из комнаты Сундлина доносился стук пишущей машинки. В воскресенье вечером ему выступать с речью в Соллентуне. По крайне мере, так он утверждал. Ольсон сомневался, хватит ли премьеру сил. Тот уже просил министра просвещения заменить его, если понадобится. Организаторы проявили полное понимание. Разумеется, только в силу необходимости.

Ольсон принес себе пиво из холодильника, выключил телевизор и некоторое время пытался читать. Сундлина он заметил только тогда, когда тот уже стоял рядом.

– Я уже закончил, – сказал он. – Нам нужно поговорить. Ольсон пожал плечами.

– Понимаю, ты недоволен, – кивнул Сундлин. – Я вполне отдаю себе отчет, что втянул тебя в неприятную ситуацию.

– Неприятную! – фыркнул Ольсон. – Речь идет о моем будущем. Если что случится, я тут же получу под зад.

– Ты так думаешь? Можешь на меня положиться, я сделаю все, что смогу – а кое-что я могу, – чтобы с тобой ничего плохого не случилось.

– Ну да, здорово это поможет, если ты сам влипнешь. Трудно рассчитывать, что в таком случае ты мне поможешь. Скорее наоборот.

– Я ужасно устал, – признался Сундлин. – Совершенно измучен. Как думаешь, Кристину отпустят?

– Думаю, отпустят, – подтвердил Ольсон, надеясь, что не ошибается. – Я, разумеется, полагаю, что до утра ты добудешь деньги.

– Они уже здесь, – сообщил Сундлин.

– Ты что, полмиллиона держишь просто так дома? Это безумие.

– Я считал, так будет лучше. Не хочу привлекать к себе лишнего внимания.

– В этот есть смысл. Но как ты их добыл?

– Через абсолютно надежного посредника. Человека, на которого я могу безусловно положиться. Я ему позвонил после первого же письма. И вчера получил деньги.

– Все по их инструкции?

– Да.

– Никаких меченых банкнот?

– Никаких. Не хочу рисковать. Что-нибудь новое по телевизору было?

– Ничего серьезного. Какое-то убийство в центре. В отеле нашли мертвую женщину.

– Как ты планируешь все завтра?

– Достаточно придерживаться инструкций. Вопрос только, как они передадут заложниц. Но как-нибудь обойдется.

– Интересно, как бы отреагировал Енс Форс, знай он настоящие условия,– заметил Сундлин.– Завтра вечером он будет в Албании, а все это – просто большой блеф.

– Но идея хороша, – заметил Ольсон. – Тот, кто до этого додумался, совсем неглуп.

– Только откуда они могли узнать, что у меня столько денег?

– Ты так уверен, что они знают размер твоего состояния? Это может быть совершенно случайным совпадением. Общеизвестно, что ты отнюдь не нищий. И они просто предположили, что ты сумеешь достать деньги.

– Я пытаюсь убедить себя, что это так и есть. В противном случае получается совсем невесело.

– Но как ты мог так рисковать?

– Ты имеешь в виду деньги?

Ольсон кивнул.

– Ты же знаешь мое прошлое. Я из небогатой семьи, вырос в очень скромных условиях и с детства мечтал по-настоящему разбогатеть. Со временем это стало для меня идеей фикс. А когда удалось сделать удачные вложения и ни с того ни с сего стать обладателем огромных денег, уж больно не хотелось ими делиться.

– А как насчет угрызений совести?

Премьер ответил не сразу. Потом сказал:

– Нет, как ни странно. Порой я боюсь, что все раскроется. Но никаких угрызений совести.

– Но ведь ты действовал вопреки собственной политике.

– Очевидно, мне удалось подавить сомнения.

– А теперь тебе придется расстаться с половиной миллиона. И как ты это переживешь?

– Странно, но я об этом совсем не думал! В конце концов я еще не совсем конченый человек. Может, ты не веришь, но для Кристины я пожертвовал бы всем.

– Партией тоже?

– Да.

– А ты не думаешь, что нам стоило бы иметь политиков, которые действовали бы по-другому?

– Вполне возможно.

– Все похищение было прекрасно спланировано. Не понимаю только, к чему эта игра с завтрашней передачей, – заметил Ольсон после краткой паузы. – Совать сумку с деньгами в пригородный поезд – мне это кажется полным идиотизмом. Но, может быть, они лучше знают, что делают.

– Наверняка, – согласился Сундлин и продолжал: – С Анни проблем не будет – похитители ее наверняка ни во что не посвятили. Зато с полицией возникнут проблемы, но ничего страшного, как-нибудь справимся. Меня беспокоит не это. Есть кое-что похуже. Предположим на минуту, что они действительно знают о моих деньгах в швейцарском банке. Тогда не остановятся на том, что получат сейчас. А это будет невыносимо.

Ольсон не ответил и допил пиво.

– Не возражаешь, если я пойду спать? – спросил он. – Завтра мне нужно быть в форме.

– Ради Бога. Хотя приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить. Это в самом деле очень важно.

– Могу остаться.

– Да нет, я не это имел в виду.

Ольсон подавил зевок, подошел к телефону и набрал номер своего непосредственного начальника. При этом он злорадно отметил, как встревожился премьер. Возможно, заподозрил, что Ольсон передумал и собирается его выдать.

– Привет, это Ольсон. Я хочу только доложить, что ложусь спать. Ничего не случилось?

– Нет. Сегодня кого-то убили, но к нам это не имеет никакого отношения.

– А с Форсом все устроено?

– Да, он убывает в землю обетованную завтра в четырнадцать.

– Разумеется, торжественный выезд?

– Еще бы! А как с Сундлином?

– Так себе.

– Он слушает?

– Вот именно.

– Если тебе нужна помощь, могу устроить.

– Не нужно. Это не к спеху.

На этом разговор закончился. Ольсон пожелал спокойной ночи и уже направился к выходу, как вдруг кое-что вспомнил.

– А где деньги?

– Спрятаны в платяном шкафу.

– Ты отдаешь себе отчет, какие могут быть последствия, если их украдут или они сгорят?

– Конечно, – вздохнул Сундлин. – Но что я могу сделать?

– Спокойной ночи, – еще раз пожелал Ольсон.

ВОСКРЕСНОЕ УТРО

В то воскресное утро лило как из ведра. Неоновый щит, освещавший большие часы на универмаге, так и не выключили. Анни могла его увидеть, выглянув в окно. Кристина все еще спала.

В Стуреби и Сундлин, и Ольсон проснулись очень рано. Ольсон, умевший готовить, занялся завтраком.

– Поджарю по паре яиц, – сказал он. – Не помешает солидно подзаправиться.

– Может, ты и прав, – рассеянно бросил премьер.

Ольсон присмотрелся к нему.

– Выше голову. Если все пойдет нормально, сегодня вечером Кристина будет сидеть за этим столом.

– Мне что-то уже не верится.

Ольсон разложил на две тарелки яйца и ломти бекона. Кофе тоже был готов.

– Давай садись…

В Лангхольмен Енс Форс тоже завтракал. В камере он был один. И это к лучшему, ибо за едой он все время вел беседу с воображаемой особой по ту сторону стола.

– Значит, сегодня я лечу в Албанию, – говорил Форс.

– Это социалистическая страна, – перебивал тот, другой, несуществующий.

– Вот именно.

– Думаешь, там ты придешь в себя?

– Конечно, почему бы нет?

– Не знаю, я только спрашиваю.

– А тебе как кажется, хорошо все сложится?

– Вовсе не сложится.

– Нет! – возразил Форс, едва удерживаясь от крика.

– Зачем ты, собственно, это сделал?

– Я должен был.

– Для чего?

Форс растерянно наморщил лоб. И задумался, рисуя пальцем на столе какие-то фигуры.

– Но это же ты мне сказал, что я должен делать.

– Тебе это приснилось, – возразил голос.

– Да нет же…

И Форс тут же забыл об этом разговоре, прожевал последний кусок хлеба и отодвинул поднос. Навязчивый голос окончательно смолк.

«Интересно, дадут ли мне в самолете обед», – подумал он.

Куранты на соборе Святой Клары сыграли «Утренние зори» и пробили девять, когда Боссе проснулся. Хотя заснул он очень поздно, через несколько секунд сна уже не было ни в одном глазу. Он потер шею и закрыл глаза, подумав: «Я начинаю выбиваться из сил. Правда, осталось выдержать всего лишь один день».

С трудом поднявшись, он протер глаза, умылся в старомодном тесном туалете и пошел в комнату Арне. Любопытно, как он себя сегодня чувствует… Боссе сильно постучал в дверь и крикнул:

– Подъем!

– Да я уже давно не сплю, – буркнул в ответ Арне.

– Прекрасно, – одобрил Боссе. – Я только схожу на станцию за газетами.

Боссе прошелся по Регирингсгатан, перешел Хамнагатан, у Банка Скандинавии спустился вниз и направился к киоску с газетами возле Алена. На титульных страницах убийство Инги Мари соседствовало с похищением. Боссе купил «Дагенс нюхетер» и «Свенска дагбладет», поспешно просмотрел заголовки. Потом с газетами под мышкой вернулся домой. Когда он вошел, Арне сидел за кухонным столом и пил пиво. Под глазами набрякли темные мешки, выглядел он неважно. Боссе дал ему «Дагенс нюхетер».

– Есть что-нибудь? – спросил Арне.

– Ничего особенного. Разве что нашли Ингу Мари.

– Что ты выдумываешь, черт возьми?

– Странно, да? – спросил Боссе.– Ты говорил мне, что спрятал ее труп где-то на свалке, а тут пишут, что ее нашли в гостинице совсем недалеко отсюда.

– Это какая-то ошибка.

– Быть может, во всяком случае газеты утверждают, что ее убили именно в гостинице.

– Это не может быть она, – решительно заявил Арне.

– Странно тогда, что поместили именно ее фотографию. И вдобавок утверждают, что вчера вечером она еще была жива.

– А ты вчера как раз выходил в город… – На этот раз в голосе Арне звучало обвинение.

– Верно.

– Это ты ее убил! – взвизгнул Арне.

– Ну милый мой, – вежливо возразил Боссе, – ты же сам признался, что ее задушил.

– Я так только сказал… – Проговорившись, Арне испуганно умолк.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Боссе.

– Меня совсем не интересует, что ты думаешь.

– Может, и не интересует, как хочешь, но я думаю, что ты все-таки убил Ингу Мари, но сделал это только вчера.

– Врешь!

– И это может быть, но если подумать, у тебя была возможность это сделать, пока меня не было.

– Ты с ума сошел!

– Нет, и я всерьез так думаю.

Повисла пауза.

– Ты в самом деле полагал, что меня можно обмануть?

В голосе Боссе звучало искреннее удивление. Арне не отвечал. Достав расческу, он тщательно поправил волосы и сунул руку в карман пиджака, висевшего на спинке кресла.

– Стоп!– резко крикнул Боссе.

Рука Арне замерла. Боссе молниеносно оказался рядом и схватил его за запястье.

– Я хотел только достать бумажник, – выдавил Арне.

Боссе прощупал карман и отпустил руку.

– Никогда нельзя быть уверенным, – заметил он. – Я спрашивал, тебе действительно казалось, что меня можно провести?

– Я даже не пытался.

– Ну как же, Инга Мари, если я не ошибаюсь, жила еще вчера, а ты мне говорил, что она мертва уже несколько дней.

– Я просто испугался и позволил ей сбежать. Она и в самом деле хотела донести в полицию, но это же еще не повод ее убивать. Я ее хорошо знал, достаточно было припугнуть…

– Факт есть факт – ты меня обманул.

– Но ничего же страшного не случилось! Теперь, во всяком случае, она мертва. И все.

– Конечно, – усмехнулся Боссе. – А как тебе кажется, кого заподозрят в убийстве? Безусловно, Арне Ризефельта, ведь давно не секрет, что ты стал ее альфонсом.

– Ну ты, полегче! – не слишком уверенно запротестовал Арне.

– В котором часу по воскресеньям Инга Мари открывала свое заведение? – спросил Боссе.

– В девять, чтобы всякая деревенщина успела заглянуть перед отъездом домой.

– Прекрасно, – кивнул Боссе.

Выйдя в прихожую, он набрал номер салона. Отозвался женский голос.

– Это Инга Мари?

– Нет, она сегодня выходная. А вы не можете устроить свои дела со мной?

– Могу, – сказал Боссе и положил трубку.

– Ну что?

– Думаю, эта баба из полиции, – сказал Боссе.

– Почему ты так думаешь?

– Чувствую. Тебе повезло, что сейчас ты оказался здесь. И лучше тебе тут и оставаться. Иначе первый же патруль тебя заметет.

Арне сразу понял, что Боссе прав. Одновременно в голове мелькнула мысль, что если бы сейчас он сам пришел в полицию, все могло забыться. Несколько секунд он над этим раздумывал, потом отбросил искушение.

– Деньги ты получишь после обеда? – спросил он.

– Да.

– А какие у меня гарантии, что ты не сбежишь?

– Гарантий никаких, но с этим риском тебе придется смириться.

– Полагаешь, мы получим эти чертовы деньги?

– Разумеется, получим.

– А что с девками?

– Отпустим их, как договаривались.

– А если они нас выдадут?

– И с этим приходится считаться. Но мне не кажется, что нам хоть что-то угрожает.

– Но если… – не отставал Арне.

– Нельзя прожить, ничем не рискуя. Инге Мари стоило об этом помнить. А, собственно, зачем ты ее убил?

– Это не я.

– Тогда кто-то другой.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Полицейские из Мерсте, направленные к дому Арне, его там, разумеется, не нашли. Однако, судя по всему, в доме недавно жили люди. Коллин все еще был в гостинице, когда ему передали эту новость. Собственно, ему пора уже было отправляться на объявленную пресс-конференцию. До десяти оставалось всего несколько минут.

– Едем, – сказал он одному из сотрудников. – Его там нет, но недавно в доме кто-то жил. За домом обещали приглядывать.

– А что ты думаешь про историю торговца игрушками?

– Полагаю, он говорит правду. И наверняка не имеет ничего общего с убийством.

– Я имею в виду маски.

– Совершенно невероятно, чтобы эта шлюха и ее альфонс имели что-то общее с похищением. И ни за что на свете я не хочу влезать в это дело. Мы занимаемся только убийством, а потом посмотрим, что из этого выйдет.

– Так ты считаешь, не стоит звонить Густавсону?

– Нет, оставь. Тот наверняка давно про все забыл.

Несмотря на неурочную пору, четверо журналистов уже ждали в кабинете Коллина, который, кивнув в знак приветствия, уселся за свой стол. И так сидел, не говоря ни слова. Прошла почти минута, пока наконец была прервана напряженная тишина.

– Можем мы узнать, что случилось? – спросил газетчик, оказавшийся единственным среди собравшихся репортером уголовной хроники.

– В гостинице найдена убитая женщина. Вероятно, ее задушили.

– Можно узнать, как ее звали?

– Нет.

– Родные уведомлены?

– Нет.

И снова тишина. Коллин равнодушно смотрел в потолок. Он расстегнул пиджак, а поскольку на рубашке недоставало пуговицы, в просвете стало видно небесно-голубое белье.

– Нашли какие-то улики?

Вопрос этот задал журналист, бывший специалистом по церковным делам; сюда его пригнал безжалостный дежурный секретарь. Коллин холодно покосился на него.

– Мы не справлялись бы с нашей задачей, если бы не сумели найти улик.

– Меня скорее интересует, кого вы подозреваете…

– Непосредственно – никого.

– Означает ли эта формулировка, что полиция за кем-то следит?

– Мои ответы каждый может толковать, как хочет.

Теперь набралась смелости журналистка, писавшая длинные ангажированные статьи об охране окружающей среды. Она непрерывно курила. Специалист по церковным делам, который не курил, все время разгонял руками облака дыма.

– А как насчет персонала гостиницы?

– Как обычно – пустой номер, – ответил Коллин.

– Нет ли у вас дополнительных трудностей в связи с последними событиями?

Коллин прекрасно знал, что она имеет в виду, но сделал вид, что не понял. Он любил прикинуться недалеким, лишенным всякой фантазии.

– Ничего особенного не произошло. Так, пара пьяных потасовок…

– Я говорю о деле Сундлина.

– Это не наш случай, – отмахнулся Коллин.

– Не может это убийство как-то быть связано с похищением?

– Мне трудно проследить какую-то связь между преступлением с политическим подтекстом и убийством на сексуальной почве.

– Ах, так вот что это за убийство… – вмешался криминальный репортер.

– Во всяком случае есть такая версия.

– А что, убитая была проституткой?

– Этого я бы не сказал; но у нее был широкий круг знакомых.

Даже специалист по церковным делам понял, что следует из этого определения.

– А такого типа убийства трудно раскрываются? – поинтересовался он.

– Да, чертовски трудно, – кивнул Коллин.

– Когда мы узнаем имя погибшей?

– Его сообщит Агентство новостей.

Сбитые с толку журналисты переглянулись, каждый пытался придумать вопрос поумнее, но ничего не получалось. Коллин продолжал разглядывать потолок, словно не замечая напряженной тишины. Потом вдруг спросил:

– Больше вопросов нет?

Репортеры, довольные, что эксцентричный комиссар хоть с опозданием, но подал признаки жизни, принялись собирать свои бумаги.

– Благодарю за проявленный интерес, – вежливо распрощался с ними Коллин.

Журналисты вышли гуськом. Специалистка по охране окружающей среды вновь закурила.

– Каким это чудом подобный тупица мог занять такой пост? – спросила она.

Репортер уголовной хроники, работавший на этом поприще лет двадцать, с сожалением взглянул на нее.

– Вам впервые пришлось столкнуться с Коллином?

– Да.

– Когда вернетесь к себе в редакцию, загляните в старые вырезки. Вы еще читать не умели, а он уже был необычайно дельным полицейским.

Девушка безуспешно пыталась сохранить равнодушную мину. Подобрав подол слишком длинного плаща, она молча спустилась по лестнице.

– Пошли в пивную Пипера, – предложил репортер специалисту по церковным делам.

– Неплохо бы, но мне еще нужно заглянуть в редакцию.

– Передашь по телефону из пивной. Все равно в номер не пойдет. Пошли.

Наверху Коллин разговаривал со своим ближайшим сотрудником Бьерсоном. Они работали вместе много лет и понимали друг друга с полуслова.

– Прекрасная вышла пресс-конференция, черт бы ее побрал,– буркнул Коллин.

– Они тебя сочли за идиота.

– .Во всяком случае девица, что дымила, как паровоз, наверняка. А Мальм меня давно знает. Он свой.

– Ты что-то задумал, – сказал Бьерсон.

– Да, – признался Коллин.

– Собираешься все-таки позвонить Густавсону?

– Собирался, но пришел к выводу, что можно и не звонить.

– Можно.

– Точно?

– Да.

У Коллина отлегло от сердца.

– Тогда пошли домой. Сегодня ничего уже не сделаем. – Думаешь, это Ризефельт?

– Да. Скоро он где-нибудь объявится. Он не из тех, кто может долго сидеть в тени.

– Наверняка он вышел через двор.

– Возможно, но не точно. Не известно, все ли время старуха сторожила вход. Может, отлучилась в сортир.

– Возможно. Полагаешь, Густавсон сам использует информацию торговца игрушками?

– Нет, а если даже и попробует, то застрянет на высшей инстанции. Но это не имеет значения.

– Почему?

– Не знаю, может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что похитителям гарантирована полная безнаказанность.

– Об этом речи не было.

– Впрямую – нет, но я уверен, что так будет. Может, ты обратил внимание, как вымерла не только САПО, но и политическая полиция? Когда поймаем Ризефельта, лучше всего не вспоминать о Сундлине.

– Ты думаешь, тут есть что-то общее с Сундлином?

– Нет ни единого разумного довода так думать. Вот только…

– Интуиция.

– Да, но не всегда ей можно доверять.

– Это точно.

Зазвонил телефон. Коллин с огорченной миной поднял трубку.

– Коллин… – И поспешно прикрыл рукой микрофон. – Густавсон. Чего ты хочешь?

– Я видел в сводке, что тебе на шею повесили убийство.

– Да.

– И заметил, что девушку звали Инга Мари. А сегодня у меня был некий Густав Энберг с информацией по делу Сундлина, и речь шла о девушке по имени Инга Мари.

– Мы знаем.

– Что знаете?

– Историю с масками. Он говорил нам. Мы проверили. Ничего общего с Сундлином.

– Ты полагаешь? – протянул явно обрадованный Густавсон. Это хорошо. – Можем про нее забыть?

– Несомненно. А никого больше оповестить не следует?

– Нет, больше я никому не говорил. Просто не успел.

– Ну тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он обернулся к Бьерсону.

– Вот, легок на помине.

– Да уж…

ПОЕЗД

Ян Ольсон пошел на станцию в Стуреби. Заняло это десять минут, поездка до центра – еще шестнадцать. На месте он был в два.

Он немного волновался. Нервное напряжение удалось снять порцией виски в вокзальном баре. Там толпились северяне, с тоской вспоминающие тишину своих заповедных лесов. Он слушал их, довольно ухмыляясь.

Поезд на Соллентуну отходил в 14.42 с пятнадцатой платформы. Время было, и в баре он просидел почти до половины третьего. Потом неспешно прогулялся по огромному залу Центрального вокзала. Там у фонтана собирались турки в новых элегантных костюмах, делясь опытом жизни в стране высоких жизненных стандартов.

Возле десятой платформы он спустился по лестнице на уровень ниже. Там в горячке метались пригородные пассажиры, скупая газеты, шоколад и пиво перед отъездом в Вэксио и Сундалл.

Билет стоил две кроны двадцать. Пришлось немного подождать, пока состав подали к перрону. Ольсон насчитал всего четыре вагона. И на перрон прошло лишь несколько десятков пассажиров.

Ольсон вошел в последний вагон. Обитые зеленой тканью скамьи оказались неудобными: не на что было опереться спиной. Ольсон съел яблоко и огляделся в поисках урны для мусора. Ничего не найдя, открыл окно и выбросил огрызок на пути.

Пассажиров было немного. В купе Ольсона – только пожилая пара. Муж предусмотрительно снял пепельно-серый пиджак и поискал вешалку, но железнодорожное ведомство о ней как-то не подумало. Вздохнув, он положил пиджак на полку.

Ольсон поставил сумку с деньгами между ногами. В коричневой сумке с молнией лежало полмиллиона крон в десятках, пятидесятках и сотнях. Сумку он получил от Сундлина перед самым отъездом. Расстегнул молнию и убедился, что она полна тщательно уложенных банкнот.

– Здесь точно полмиллиона?

– Ну конечно, – заверил Сундлин. – Ты же не подозреваешь, что я блефую в таком деле.

Ольсон сознательно не спешил с ответом.

– Конечно, нет,– наконец сказал он. – Я только хочу быть уверен, что все получится.

– Должно получиться. Я только не пойму, как мы получим информацию об освобождении заложниц.

– Придется подождать, – ответил Ольсон.

А теперь он сидел в поезде, в джинсах и выпущенной поверх рубашке. И без оружия.

Поезд подъезжал к Карлсбергу. Пожилая пара, сидевшая напротив Ольсона, обсуждала похищение.

– Наверняка обеих уже нет в живых, – вздохнула жена.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Уверена. Эти леваки на все способны.

– Среди них есть и вполне порядочные люди, – возразил муж. – Ты же знаешь Хансена – он левый, а его ни в чем не упрекнешь.

– Я не о таких леваках говорю, – цыкнула жена. – Сам знаешь, о ком речь.

Солнце немилосердно било прямо в глаза. Ольсон огляделся в поисках занавесок, но и их, видимо, сочли ненужной роскошью. Пришлось взять сумку и перебраться на противоположную сторону.

– И с ними слишком мягко обращаются, – продолжала старуха.– Например, этот Форс. Убийца, а избегнет всякой кары.

– Для него вполне достаточным наказанием станет жизнь в Албании.

Поезд остановился на станции Ульриксдаль. По правую сторону видны были обветшалые трибуны ипподрома. В нескольких сотнях метров спокойно паслись лошади. По автостраде Е4 потоком текли машины.

Они доехали до Хеленалунд. К самой дороге спускались песчаные холмы. Повсюду цвел дикий люпин всех цветов радуги. Пожилая пара вышла, Ольсон остался один. «На следующей мне выходить», – подумал он.

В Соллентуну прибыли около трех. Ольсон проверил по расписанию, что встречный поезд прибывает только в 15.21. Времени оставалось достаточно.

Он вышел через турникет, спустился вниз по лестнице, потом вошел в вокзал, купил «Экспрессен». «Будут ли они сегодня освобождены?»– красовался заголовок на первой странице под фотографиями Кристины и Анни.

Вернулся Ольсон тем же путем, снова заплатил 2.20, сел на скамью, вынул записную книжку и записал свои расходы. Он всегда их записывал, чтобы иметь основание требовать компенсацию.

На всякий случай еще раз перечитал последнее письмо шантажистов. Первый вагон. Он прикинул, где примерно может остановиться первый вагон, и пересел на другую скамью.

На перроне народу было немного. Парочка слегка подвыпивших молокососов, направлявшихся в город погулять, несколько семейств с детьми, какой-то мужчина в ветровке, две молодые пары.

Ольсон читал газету, поглядывая на часы. Еще пять минут. В газете не было ничего достойного внимания, так что он сунул ее в соседний мусорный ящик.

Потом встал, двумя руками крепко держа сумку. Рельсы уже гудели – поезд приближался.

Но это был не пригородный, а скорый с севера, который с ходу проскочил станцию, разметав мусор по платформе. Какой-то ребенок с перепугу заплакал.

– Нельзя же проезжать станции на такой скорости,– возмутилась его мать.

– Просто безобразие! – бросил отец, грозно сверкнув глазами вслед уже невидимому поезду.

Наконец подали и пригородный. Ольсон проводил его взглядом. Поезд скрипнул тормозами, остановился. Сейчас… Он верно рассчитал. Первый вагон остановился перед ним. Ольсон поспешил к передним дверям; заглянул внутрь. В тамбуре было пусто, в вагоне – всего несколько человек. Никто из них не походил на знающего свое дело шантажиста.

– Осторожно, двери закрываются, – проскрипел репродуктор.

Двери закрылись, Ольсон остался на перроне с сумкой, содержавшей полмиллиона наличными. Вздохнув, он вернулся на скамейку. Что теперь делать?

После недолгих размышлений он решил дождаться следующего поезда, хотя особой надежды уже не питал. Видимо, похитители в последний момент передумали.

Особо удивлен он этим не был. По правде говоря, Ольсон давно опасался именно такого развития событий, только все время отгонял эту мысль. Какое будет потрясение для Сундлина, который возлагал на сегодняшний день такие надежды! Ольсон подумал, что стоит позвонить премьеру и сообщить, что ничего не вышло.

Вытащив из мусорного ящика выброшенную туда газету, он перечитал репортаж об убийстве Инги Мари. Заголовок гласил: «Смерть массажистки». Убитая, как писали, была хороша собой и умела радоваться жизни. «Быть может, она слишком много знала о суровой действительности, скрывающейся за красивым фасадом», – писал репортер, чтобы тут же порассуждать о беспощадности уголовного мира.

Ольсон снова достал блокнот, в котором было расписание поездов, и просмотрел таблицу прибытия из Мерсте в Соллентуну. Если он не ошибался, следующий поезд в 15.57.

Кто-то подсел к нему. Подняв глаза от газеты, он увидел мужчину в ветровке. Коротко стриженные, чуть тронутые сединой волосы, жесткие глаза. Он позванивал связкой ключей.

– Добрый день. – Голос звучал удивительно мягко. – Мне кажется, у нас есть один общий знакомый. Зовут его Сундлин.

ОТЪЕЗД

Примерно в то же время, когда Боссе встретился с Ольсоном, Енс Форс в сопровождении мощного эскорта полиции ехал в Арланду. Он получил новый костюм и выглядел вполне прилично, если не обращать внимание на как всегда всклокоченную бороду.

Сидел он сзади между двумя сотрудниками тайной полиции, которым предстояло сопровождать его до самой Тираны. Впереди сидел начальник полиции, настоявший, что сам проведет всю операцию. Форс сидел молча, закрыв глаза. Кортеж автомобилей стремительно мчался к Арланде, где знаменитого путешественника ждал огромный отряд прессы, радио и телевидения. Среди репортеров пронесся совершенно беспочвенный слух, что Форсу позволят дать пресс-конференцию в служебном зале.

Двоим полицейским предстояло лететь с Форсом в Тирану, переночевать там и вернуться в Швецию. В особый восторг от своей миссии они не пришли.

– Какого черта именно в Албанию? – спросил один.

– Не я решаю,– с важным видом ответил Форс.

– А кто тогда?

– Этого я не скажу.

– Ну и черт с тобой.

В машине воцарилась тишина. Форсу явно не нравилось равнодушие полицейских. Он стал тереть виски, шевеля при этом губами. Это продолжалось несколько минут, машины как раз проехали торговый дом в Ротебро.

– Только не тяните кота за хвост, – вдруг сказал он. – Обычная манера всех жандармов. А на самом деле вы умираете от любопытства, откуда я получаю приказы.

– Это верно, – дружелюбно согласился один из полицейских.

Такой ответ не удовлетворил Форса, и он снова замкнулся, как улитка в раковине. Выдержать ему удалось до самого щита с надписью «Арланда 17 км». А там он гордо заявил:

– Я подчиняюсь непосредственно. Мао.

Вначале полицейские рассмеялись, потом взглянули на очень серьезного Форса и переглянулись.

– Ага, – протянул один,– тоже неплохо.

Форс усмехнулся. Рыжая борода его лоснилась на солнце.

– Такого вы не ожидали.

– Конечно, нет.

– У меня была прямая линия от председателя Мао прямо в мою камеру. Отъезд в Албанию – только обманный маневр. Из Тираны я поеду в Пекин.

Полицейские снова переглянулись, поняв, что имеют дело с человеком, окончательно утратившим контакт с действительностью.

– Можно воспользоваться рацией? – спросил один из них водителя.

Связались с машиной начальника полиции.

– По прибытии в Арланду прошу с нами поговорить. Дело очень важное.