Текст книги "Школа Добра"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

– Ты обещала мне месяц? – подмигивал он краснеющей девушке. – И я уж постараюсь, чтобы он был, если не медовым, то хотя бы очень-очень сладким…

И было до чертиков стыдно. Даже не из-за его слов, а из-за того, что все эти неприличности не вызывали больше должного возмущения, а предательское сердце от этих нашептываний постоянно разбухало в груди, норовя вырваться наружу. И еще было грустно. Потому что обещанный Ботинкам месяц еще только-только начался, а Аврора, к своему ужасу, уже сейчас думала о том, как она станет жить, когда он закончится. И еще о том, что на все это скажет Веник.

Правда, об этом думалось все меньше и меньше.

***

– Так что, врать она и не думала, – ухмылялся Ботинки, заканчивая рассказывать историю своего волшебного заточения в Зазеркалье. – Преувеличила немного. А правильнее будет сказать, поспешила… Правда, любимая?

Любимой он ее за истекшие полчаса назвал раз тридцать, и каждый раз Аврорка бормотала сквозь зубы что-то малопонятное, но уж точно не восхищенное. Вот и в этот раз согласилась унылым голосом:

– Ага. Внезапно как-то все получилось…

И я совершенно точно понимаю, что мне наглым образом врут.

– Внезапным бывает только понос, – быть снисходительной к коварной обманщице я не собиралась. – Я, между прочим, чуть не поседела из-за тебя.

– Прям уж поседела...

– Именно. Ты даже представить себе не можешь, что я себе нафантазировала, пока думала, что Ботинок, то есть Альфред, под заклятие упыря попал.

– Очень интересно, – раздалось с соседней койки. – Это как ты до заклятия упыря додумалась-то?

Полностью игнорирую некорректный вопрос и продолжаю Аврорку гневным взглядом сверлить, а одновременно соображаю, как бы из этой ситуации без лишнего позора выпутаться.

– И еще меня волнует, что ты там ректору про сирень…

– А меня волнует, что это за таинственная тетка была, – оборвала я не в меру нахального сыщика.

– Чего сразу таинственная, – Ботинок улыбнулся, а Аврора скривилась от его улыбки так, словно только что лимон съела. Вместе с кожурой.

– Вон она лежит, за ширмочкой, – и рукой в сторону Венеры Ниловны махнул.

Я недоуменно проследила взглядом его движение и переспросила:

– А?

Знаю, не очень умно, но у меня от удивления мозг в ступор впал просто.

– Как это? – озвучила мои мысли Аврорка. – Это же Венера Ниловна… Ах! А что она в Школе делает?

– Все интереснее и интереснее, – протянул Эро, рассеянно почесывая кончик своего носа.

Венера Ниловна в огненном круге пострадала гораздо сильнее, чем мы с Павликом. То есть, я-то вообще не пострадала. На мне не было ни одного даже самого маленького ожога. Бывшая же кастелянша Института имени Шамаханской царицы в себя пока еще не приходила. Она лежала на своей кровати, молча и неподвижно, и это мы с Эро отгородили ее ширмой, потому что мне на нее было страшно смотреть.

– Я ничего не понимаю, – честно призналась я. – Это ерунда какая-то! Зачем ей?

– Ну, допустим, – Эро довольно потянулся, – ей это совершенно ни к чему, но рычаги давления ведь можно найти на любого человека. У каждого есть тайны и слабые места… – двумя руками взлохматил свои волосы, а потом рассмеялся вдруг. – Ну, почти у каждого!

«Это он на себя намекает», – догадалась я, и мне прямо до дрожи в пальцах захотелось его стукнуть. Я даже привстала с постели, чтобы воплотить в действие свое непреодолимое желание, но дверь в лазарет распахнулась без стука, и на пороге появился мрачный, как предгрозовое небо, ректор Ясневский. И вместе с его появлением мои мысли свернули с тропы, ведущей к членовредительству великого сыщика, на тропу, которая, в теории, доведет до нервного срыва Вельзевула Аззариэлевича. Потому что вопросов у меня возникло очень много. И удерживал меня от того, чтобы немедленно начать их озвучивать и требовать ответа, только уже успевший надоесть жест Эро, призывающий меня к молчанию. Ну, тот самый, когда он невидимым ключиком свой рот на замок закрывает.

Ладно, мне не трудно потерпеть. Поиграю в молчанку еще немного.  Только терпелка моя не безгранична же, она как воздушный шарик: вопросы копятся, копятся, копятся... А потом ка-ак бабахнет все к демонам! Сами жалеть будут, что сразу мне обо всем не рассказали.

Ректор бросил на нашу четверку подозрительный взгляд, на что Эро прижал руку к груди и с честным-пречестным видом произнес:

– Ничего такого не делаем. Сидим. Приключения наших влюбленных обсуждаем.

– Ну-ну... – глава Школы Добра фыркнул, словно не поверил нам ни на секунду, а мы же и вправду... – Обсуждайте дальше, меня здесь нет.

Как же нет, если есть? Шагнул к кровати Венеры Ниловны и закрылся от нас непрозрачным куполом. Я и рта раскрыть не успела, как Ботинки с Эро наперегонки бросились к тумбочке сыщика, где случилась небольшая стычка из-за забавных зеленоватых очочков, в которой  раненый победил, немедля ни секунды водрузил стекла на переносицу и приклеился взглядом к ректорскому щиту. И немедленно быстрым шепотом начал рассказывать нам, что там происходит:

– Склонился к ней... Шепчет что-то. Не могу понять, не знаю этого заклинания... О! Она глаза открыла, смотрит на ректора, спрашивает, что случилось... Это я у тебя хочу спросить, как это понимать... Пожалуйста, пожалуйста... Да переходите к делу уже!.. Черт!

Эро расстроенно нахмурился и стукнул кулаком по кровати.

– Что? – шепотом спросил Альф.

– Спиной повернулся, и Венеру собой закрыл... Какая собака ему растрепала, спрашивается, что я по губам читать умею? Черт! А я только обрадова...

И тут у меня в ушах запищало. Я вскрикнула от неожиданности, а потом требовательно протянула к Эро руку. Тот только бровь удивленно изогнул, но без слов понял, чего я от него хочу, и положил мне на раскрытую ладонь свои замечательные очки.

– Я тебя за этим в Школу звал? – ректор говорил таким голосом, что у меня мурашки по позвоночнику побежали.

– С девочкой все в порядке?– спросила Венера Ниловна и всхлипнула. – Я не хотела...

– Если бы не хотела, не принесла бы мне в корпус пустынных огневиков... Это что было такое? Временное помутнение рассудка или?..

– И-или! – женщина захлебнулась слезами и спрятала лицо в ладонях. – Я понимаю, девочка ни в чем не виновата, не ее вина, что она... такая, она славная, маленькая, глупенькая...

– Не надо мне рассказывать, какая она. Я знаю это и без тебя. Ответь на один вопрос: почему?

Венера Ниловна уронила руки вдоль тела и с несчастным видом посмотрела на ректора:

– Теперь уж все равно...  или, может быть... –  глаза женщины загорелись надеждой. – Ведь Алекса не было в Школе?..

Вельзевул Аззариэлевич хмыкнул:

– Не было. Но я же предупреждал, уже поздно что-то менять. Зачем она влезла в это дело?

– Она его мать... – Венера отвернулась к окну. – У нее на него другие планы.

– Были другие планы, – Вельзевул Аззариэлевич выделил интонационно слово «были», после чего резко обернулся и, как мне показалось, посмотрел мне прямо в глаза.

– Что?

– Нет. Померещилось... – головой тряхнул и снова обратился к женщине. – Венера, ну почему ты не пришла ко мне за помощью? Ты говоришь, она ему мать... то, что она его родила, не дает ей права зваться матерью. Чем она тебя купила?

– Не купила...

– Угрожала?

– Ты знаешь, что она не знает слова «нет», – Венера Ниловна заговорила громко и сбивчиво. – Ты лучше всех это знаешь. Сколько лет вы знакомы? Зачем ты задаешь эти вопросы? Она... а у меня только один сын!

Ректор полоснул ее гневным взглядом, от которого женщина сжалась в комок и выдохнула едва слышно:

– Прости, прости...

– Ты понимаешь, что я не могу оставить тебя вот так?

– Я... – судорожный вдох. – Понимаю. Прошу только... пусть это будет небольно.

Ректор скривился после ее слов, как от зубной боли, и снова посмотрел в мою сторону. Черт его знает, этого Вельзевула Азариэлевича, а вдруг он сквозь щит видит... Сняла очки и под удивленными взглядами друзей быстро их под подушку засунула.

– Хватит на сегодня боли, – грустно произнес ректор, а потом щит, закрывавший его от нас, рассыпался. И мы увидели, что Венера Ниловна по-прежнему лежит в беспамятстве на кровати, а ректор, сощурив глаза, рассматривает нашу замершую немыми изваяниями компанию.

– Разговаривайте-разговаривайте... – кивнул нам рассеянно и вышел вон.

– Ну, что там было? Что? Юлка, не томи! – зашептали одновременно Аврора, Альф и Пауль, как только за спиной Вельзевула Аззариэлевича закрылась дверь.

А я вместо ответа задумчиво спросила:

– Слушайте, а вы не знаете, кто у Винога мама?

Спросила и удивленно на своих друзей посмотрела, потому что мой простой вопрос вызвал у них непростую, если не сказать, странную реакцию.

Аврорка покраснела, прикрыла глаза рукой и почему-то прошипела:

– Не позорь меня!!!

Ботинки просто хрюкнул и залился веселым смехом, а Эро головой покачал и, растягивая слова, произнес:

– Нет, ну, так не бывает... Юла, у тебя папа кто?

– Королевский маг... А причем тут мой папа? Поверьте, я точно знаю, мамой Алекса он никак не может быть...

– Уй... – взвыл Ботинки.

– Я думала, она знает! – Могила посмотрела на парней извиняющимся взглядом. – Она его все время их темнейшеством обзывала... Да и как вообще можно предположить, что ...

– Юла, а что ты знаешь об устройстве нашего мира? – выдавил из себя Альф, а я подумала немножко, вспомнила одно из любимых выражений Динь-Дона и ответила. Еще немножко подумала и уточнила:

– И вы все вместе с ним, если не хотите разговаривать по-человечески.

Легла на кровать, отвернулась от них и одеялом накрылась, с головой.

– Юлка, ты обиделась, что ли?

Они думали, я у Диня только одно слово подслушала? Наивные!

– Ну, не ругайся... Правда,  Юл! – Аврора погладила меня по плечу сквозь одеяло.

– Не глупи, – подал голос Эро. – Скажи-ка нам лучше, хотя бы чья династия сейчас на Ттемном троне сидит, ты знаешь? Или это тоже удивительным образом прошло мимо твоего сознания?..

Я застыла под одеялом. Я покраснела от стыда. Мне захотелось провалиться сквозь кровать на пол, под пол, под землю, к самому центру, в обиталище огненных драконов, только чтобы не видеть никого. Двумя руками подушку к голове прижала и взвыла тихонько.

– Видимо, не прошло... – протянул Павлик. Зараза! Но я? Как могла я не соотнести Лигу Темных, с которыми Школа воевала во время первой кампании, военную выправку Алекса, его статус здесь, то, как к нему относятся студенты и преподаватели, с его фамилией?.. Проклятье! Я при дворе была сто тысяч раз на всех официальных праздниках и на нескольких неофициальных тоже. И Катерину Виног, последнюю представительницу правящей темной династии, я первый раз увидела в детстве во время праздника Разделения миров...  и Алекс так на нее похож!!!

– Убейте меня! – простонала я, не вылезая из своего укрытия.

– Только после того, как ты нам расскажешь, о чем ректор с Венерой шептался, – пообещал Эро, и я плюнула на стыд – подумаешь, сглупила, с кем не бывает... И показалась хохочущим друзьям.

О том, как поступить теперь с Алексом,  я решу потом. Не хочу сейчас думать об этом. Не хочу понимать, почему ничего у нас не получится. Не хочу соглашаться с мамой и держаться от него подальше... Не хочу...

Движением руки я попыталась стереть с лица расстройство, но ничего не получилось, конечно, и, к ужасу веселящейся троицы, я некрасиво разревелась.

***

В воскресенье утром, сразу после того, как нам с Павликом разрешили покинуть лазарет, явился дежурный с сообщением от ректора: немедленно явиться в АД.

Да что ж такое!? Поплакать мне нормально не дали, жалеть себя запретили, поиздевались над моей глупостью, теперь и пошушукаться с любимой и единственной подругой не могу, потому что опять кому-то понадобилась. Я полночи не спала из-за мыслей своих беспорядочных, думала о том, что сказать Алексу. Представляла, как он на мое решение отреагирует... Хотя, как бы ни отреагировал, но дочь светлого королевского мага не может ничего общего иметь с сыном темной королевы. Обидно одно: если я это поняла только сейчас, то Виног обо всем знал с самого начала.

Зачем он так со мной? Что ему надо? Права была мама, когда пугала меня, ой, права! Лучше надо было прятаться, а не отсвечивать своей элементалистской аурой перед всякими темными личностями.

Так что, со всеми этими мыслями, в настроении плаксивом и злобном, я смерчем влетела в АД, желая одного: убить первого, кто под руку подвернется. Первым подвернулся Вельзевул Аззариэлевич. Очень кстати!

– Очень кстати, что вы раньше всех пришли! – ректор потер довольно руки и за локоть меня ухватил. – Пауль, тут подожди, нам с Юлой кое-что обсудить надо.

– Ну-ну... – Эро нахально ухмыльнулся и плюхнулся на стул для посетителей, смущая своим развязным видом ответственного секретаря Ирэну.

Я даже задумываться над поведением своего товарища по несчастью не стала. Он мне потом на все вопросы ответит, раз обещал. А он обещал. Вчера. Как раз после того, как им удалось остановить мой поток бессмысленных слез и перед тем, как я им о подслушанном разговоре рассказала. Эро от моих сережек в восторг пришел неописуемый и даже загорелся желанием ухо проколоть.

Впрочем, в тот момент мне было не до Эро и его идей. В тот момент во мне все клокотало.

– Нам надо прояснить пару моментов, – вполголоса объявил ректор, пропуская меня вперед.

– О, да! – согласилась я и глянула на него яростно. – Не стану спорить!

Вельзевул Аззариэлевич споткнулся о мой горящий ненавистью ко всему живому взгляд и спросил:

– Что-то случилось?

– Кроме того, что мне врут все кому не лень?

– А... ты об этом... То есть Альфред с Авророй тебе все объяснили уже? – ректор замялся на секунду, а я поклясться была готова, что он смутился.

– Видишь ли, какое дело, – он смущенно улыбнулся, напоминая мне кого-то этой своей неуверенной улыбкой. – В общем и целом, я же ведь тебя не обманул...

– Это когда именно вы меня не обманули? – проворчала я, удивленная такой наглостью. Стыдно, взрослый человек, я бы даже сказала, пожилой, а врать так и не научился.

– Когда сказал, что с твоей подругой все будет в порядке и она скоро вернется.

Я отбила правой ногой нервную чечетку и поинтересовалась:

– А почему вы мне правды сразу не сказали?

Ректор вздохнул:

– Беда какая-то... Юла, ты собираешься учиться, а? – посмотрел на меня расстроенно и одновременно гневно. – Куда я, по-твоему, тот ботинок дел?

– В котел бросили...

– И что это за котел был?

– Не знаю, вы же не сказали...

Проворчал что-то невнятное под нос себе. Как пить дать, ругался.

– Нельзя быть такой наивной и так верить всему, что тебе говорят, – пожурил он меня. –  И еще пора учиться доверять своим суждениям. Тот котел на самом деле будущее показывал.

– Но я...

– И если я мог заговорить тебе зубы, то папа твой сразу бы понял, что к чему, расскажи ты ему об этом маленьком инциденте.

– Но...

– Вот я и придумал про остров Калипсо. Действовал на ходу, знаю... Немного глупо получилось... Но во-первых, меня на эту мысль записка натолкнула, а во-вторых, мне просто надо было выиграть время...

– Да зачем?! – мне, наконец, удалось вставить слово.

– Чтобы успеть котел перепрятать, само собой. Как вам уже рассказывали на Истории магии, такими вещами разрешено пользоваться только во дворце и только членам любой из правящих семей. Так что... – ректор пожал плечами. – Если бы твой батюшка узнал...

– Нельзя было просто попросить? – я посмотрела на Вельзевула Аззариэлевича обиженно. – Просто сказать: «Юла, я был бы признателен, если бы ты никому об увиденном не рассказывала!» Этого было бы достаточно.

Ректор открыл рот и, не произнеся ни звука, закрыл.

– Неприятно... Вы же помогли мне, когда мне так нужна была помощь... Я бы... Знаете что?

Я почувствовала, что слезы близки, потому что меня снова накрыла волна жалости к себе, отвернулась от ректора и спросила:

– Вы меня за этим звали?

– Не за этим... Там папа твой прибыл. И еще... кое-кто. Нас всех ждет очень серьезный разговор. Пора  разобраться с этими покушениями на тебя... Ну, и вообще. И прости меня, Юла. Я знаю, все к тебе относятся, как к ребенку, поэтому я, наверное, немного заразился от остальных. Отсюда и мой глупый поступок. Признаю свою ошибку. Простишь?

Я кивнула неуверенно.

– Ну, и отлично. Подождите там в приемной с полчасика… – улыбнулся на секунду, а потом вдруг без перехода и страшно злым голосом:

– И кончай балду валять! Начинай учиться!

– Угу, начну, – клятвенно заверила я и вылетела в приемную, где Эро все так же нервировал Ирэну.

– Поговорили? – парень покосился на ректорскую секретаршу и шепотом спросил:

– Не говорил, когда все соберутся?

Я пожала плечами  и тоже перешла на шепот:

– Сказал с полчасика подождать.

– Должны успеть.

Пауль мне хитро подмигнул, схватил за руку и потащил из приемной в сторону гостевых комнат.

– Да куда ты меня тащишь?

– У нашего любимого пана Ясневского есть один маленький бзик, –  вместо ответа на конкретно поставленный вопрос сообщил сыщик. – Он помешан на секретности.

И улыбнулся довольно-довольно, а потом головой устало покачал, раздосадованный моей непонятливостью.

– Одним ударом двух зайцев убьем: и поговорим нормально, не боясь, что нас подслушают. И показания сверим.

– Что-то сегодня все со мной показания сверяют… – проворчала я себе под нос, пока Эро возился с замком на одной из гостевых комнат.

Пауль Эро рассказывает.

Комната была  стандартной: кровать, шкаф, тумбочка, зеркало на стене. К нему-то Пауль и направился первым делом.

– Иди сюда. Покажу что-то.

Я немного удивилась, не стану скрывать, потому что за Эро страсти к самолюбованию не наблюдалась. За мной – и подавно. Но прошла за ним без споров. Пауль поставил меня перед зеркалом, водрузил мне на нос уже знакомые зеленые очки, зашел мне за спину и спросил:

– Ауру видела когда-нибудь?

– Видела. Нас папа в институт часто с собой брал…

– Вот и отлично. Время на разъяснения тратить не надо. Взгляд расфокусируй и смотри. Объясню основное, подробности потом… Хотя нет, подожди. Так неудобно.

Снял с моей переносицы свои очки, аккуратно разъединил их посередине, превратив в два монокля, вручил мне одно стеклышко, а через второе сам глянул в зеркало.

– Теперь смотри.

Смотрю. Чужие ауры мы с братьями рассматривали в Институте исследования магических и эмпатических возможностей. Давно, когда еще папа там лекции читал. Было интересно. Правда, не так удобно, как с очками Павлика, потому что там нам выдавали по огромному биноклю, который я и поднимала-то с трудом, периодически прося помощи у одного из моих мужественных родственников, а здесь все было просто и очень-очень интересно. Потому что своей ауры я пока еще не видела никогда.

Смотрю. Вижу себя в ореоле кремового цвета. Один в один крем-брюле, мне кажется, я даже вкус мороженого во рту почувствовала.

– Красиво, правда? – Эро за моей спиной сиял зеленым свечением, тоже симпатичненько, но не так вкусно, как у меня. Я не успела ответить, потому что парень обнял меня одной рукой за талию. Напряглась и посмотрела на него недоуменно.

– Не дергайся, – нахмурился он. – И не отвлекайся. Смотри сюда.

Руку с талии снял и ткнул пальцем в зеркало, прямо в середину моего крем-брюле.

– Видишь линии?

Честно попыталась рассмотреть, что он там увидел, но расслабиться, когда он стоит так близко, было просто невозможно. Я прямо кожей чувствовала его присутствие. И это раздражало и нервировало ужасно. Пауль почти сразу понял, в чем проблема, и сделал шаг в сторону. Теперь он стоял справа от меня и все так же по зеркалу постукивал.

– Вот здесь, видишь красную светящуюся линию?

– Вижу.

Действительно, если присмотреться, можно было заметить, что мое мороженое пульсирующими жилами пересекали разноцветные линии: голубая, красная, фиолетовая и черная. Причем черная была такой плотной и яркой, что я даже удивилась, как я ее сразу не заметила.

– И что это такое?

– Вот эта и эта, – Пауль проследил пальцем по черной и фиолетовой полоске. – Не знаю, не уверен… А вот красная, совершенно точно, магия огня.

Я оторвалась от созерцания своей ауры и удивленно воззрилась на отражающегося в стекле Эро.

– С чего ты взял?

– Ты тогда в коридоре как пламя потушила? – вот до чего же раздражающая у человека привычка: вместо того, чтобы нормально ответить, вопросы задавать!

– Сферический щит сделала.

– Правильно, – похвалил меня и по голове погладил. – Именно так всем и будешь говорить. А на самом деле?

Я головой качнула, уворачиваясь от гладящей по волосам руки, и ответила:

– На самом деле сферический щит. Так что я не понимаю, откуда ты взял, что…

– Как интересно! – Пауль посмотрел на меня настоящую, не на отражение. – Никогда не знал, как это работает... Юла, на создание обычного сферического щита даже очень опытный маг, ну, например, твой папа, потратит минимум двадцать секунд. Минимум! Это сложное плетение, быстрее его сделать просто невозможно.

– И?

– Я был там с тобой в коридоре, если ты забыла, – он раздраженно сморщился и шеей дернул. – И ты справилась секунды за три.

– Что, правда? Ну я даю...

Пауль только глаза смешно закатил, почти уронив свое драгоценное стеклышко. Поймал на лету, грозно посмотрел на меня и головой покачал:

– Дает она… Смотри на красную линию. Видишь, она целиком вплелась в узор твоей ауры. И знаешь, о чем это говорит? Юла, ты тогда не создавала щита, я же видел, ты напрямую велела пламени потухнуть.

Я растерялась. Как же так? Ведь я точно помню, как вспоминала узлы и петли, которые мне Динь-Дон показывал, и как пальцы дрожали, и как я боялась не успеть вовремя.

– Я думаю, – Эро правильно понял мое замешательство и решил объяснить, как он понимает произошедшее, – на начальном этапе за тебя работает твое подсознание. Это ведь было твое первое открытое столкновение с огнем?

Кивнула молча.

– Я так и подумал. И знаешь почему?

Посмотрела на него вопросительно.

– Сюда смотри, – на этот раз сыщик указал на отражение своей ауры в зеркале, и я с удивлением заметила тонкую-тонкую красную нитку, прочерчивающую узор его свечения инородной стрелой.

– Ты что, тоже?!.. – ахнула я, не в силах сдержать удивление.

– Не тоже, – он головой тряхнул. – И не я. Это все ты.

Он посмотрел на меня грустно.

– Ты привязала меня к себе, когда впервые к пламени обратилась. Тебе же родители про элементалистов не рассказывали?.. Глупый вопрос, прости. Само собой, не рассказывали. А самой тебе о них почитать, конечно, времени не хватило.

Чувствую, что краснею. И зеркало мне немедленно подтверждает мои подозрения. Что тут сказать? Действительно, со всеми этими Алексами, шкатулками и Аврорками я просто не подумала о том, что стоит поискать информацию о том, что я за зверушка такая, в библиотеке.

– Ладно, это после. Про голубую нить догадалась уже?

Отрицательно головой качаю.

– Блин, – Эро расстроился даже. – Я думал, у тебя соображалка все-таки лучше работает. Воздух, Юлка. Магия воздуха. Почему, ты думаешь, ты стала единственной в своем роде Повелительницей летающих пуговиц? Просто пока ты не научилась пользоваться своими возможностями на сто процентов и используешь только один.

Все. Я в ауте. Вопросов немедленно появилось еще больше, чем было. Что значит, я его к себе привязала? Как привязала? Надолго? А главное, зачем? И если про красную и голубую нити Эро мне все объяснил, то чего мне ожидать от черной и фиолетовой? И что такого мне надо знать об элементалистах? Как мне всем этим научиться  пользоваться? Вообще, как с этим жить? И главное, знает ли об этом Алекс?

Но коварный Павлик не позволил мне озвучить даже одного вопроса, легко отобрал зеленое стекло, немедленно соединил два монокля в одни очки и сухо произнес:

– Время. Помни о щите. Вечером встретимся в летней беседке, договорим об остальном, – замялся на секунду, поймал мою руку и, щекоча большим пальцем ладонь, добавил мягко:

– Ничего не бойся. Защитников у тебя точно больше, чем врагов.

Врагов?! Он меня, вообще, этим успокоить хотел? Вот никогда не думала, что у меня есть враги, а вдруг выясняется, что их, оказывается, еще и много… Что делается, что делается?..

Ирэна встретила нас недовольным шипением:

– Где вы ходите? Все уже собрались, только вас ждут! Идите быстрее!

Пауль равнодушно пожал плечами и неспешно прошел к двери в ректорский кабинет, дверь открыл, пропуская меня вперед, и все-таки шепнул напоследок:

– Все будет хорошо.

А внутри нас ожидали. Хмурившийся и нервно постукивавший пальцем по столу директор Школы Добра Вельзевул Аззариэлевич Ясневский – одна штука. Растерянные и удивленные вруны и обманщики Аврора Могила и Альфред Ботинки – всего два человека. Парочка Сафских: отец, презрительно крививший губы, и дочь виду бледного и, к моему шоку, совершенно рыжего, то есть, права я все-таки была, когда ее блондинкой крашеной обозвала. Перепуганного вида девица, та самая, что в памятный вечер моего знакомства с огнем что-то химичила около нашей с Фифой двери – в одном экземпляре. И гармонично завершал ансамбль присутствующих единственный и неповторимый в своем роде светлый королевский маг, пославший мне через всю комнату радостную улыбку.

– Папа! – я на миг забыла обо всех тревоживших меня вопросах, устремилась к родителю и, поймав отцовский поцелуй, спокойно устроилась на подлокотнике кресла, в котором Волчок-старший сидел в позе расслабленной и довольной.

– Ну, раз все, наконец, собрались, – ректор бросил на Эро осуждающий взгляд., – тТо можно наше собрание объявлять открытым. Александр Иннокентьевич, могу я вас попросить обеспечить звукоизоляцию. Видите ли, Ирэна хороший специалист, но излишне любопытный.

– О, – мой папа хмыкнул довольно. – Не стоит беспокоиться. Этот вопрос я уладил, как только вы пригласили нас в ваш кабинет.

– Вот и отлично.

Вельзевул Аззариэлевич обвел своих студентов уставшим и каким-то больным взглядом и спросил:

– Кто начнет?

К счастью, я не успела опозориться и задать свой удивленный вопрос относительного того, что вообще не понимаю, зачем мы здесь собрались, как Павлик прилежно поднял руку и предложил:

– Можно я? Если никто не возражает, конечно…

Возражающих не обнаружилось, если не считать за возражение тот факт, что неизвестная мне девица, которая старалась отгрызть себе пальцы в углу, после слов сыщика позеленела и стала одного цвета с замечательными очками Эро, которые весело поблескивали на его любопытном носу.

– Полагаю, никому не стоит объяснять причин, по которым мы здесь сегодня собрались, – в этом месте я решила промолчать с умным видом. – Поэтому сразу перехожу к делу.

Я наклонилась вперед от нетерпения, едва не свалившись с подлокотника, но папа легко меня поймал, усадил к себе на колено и шикнул только укоризненно.

– Для начала, разрешите представить вам Изу Маркову, студентку четвертого курса факультета предметников.

Лицо Изы приобрело насыщенно-зеленый оттенок, и я реально испугалась за ее здоровье, попутно вспоминая, далеко ли бежать до ближайшей дамской комнаты в АДу.

– Не так давно Иза была счастливой обладательницей одной замечательной, но чужой шкатулки желаний…

Девушка поверх зеленого цвета покраснела и произнесла с возмущенным видом:

– Я тогда не знала, что это шкатулка желаний. Думала, так просто – для украшений коробочка.

Как будто это все объясняло.  По ее извращенной логике можно было подумать, что ценные артефакты красть – ни-ни, а все остальное  – легко и без зазрения совести.

– Да-да, я понимаю, – Павлик с понимающим видом покивал. – Причины сама озвучишь или мне продолжить?

Маркова произнесла едва слышно:

– Ненавижу ее. Она мне всю жизнь испортила.

Резко подняла голову и глянула на меня из-под челки обжигающим взглядом, подняла вверх правую руку с тремя пальцами, сложенными для захвата магической нити, но мой папа быстро остудил ее порыв:

– Вот прямо сейчас вы точно не хотите этого делать, моя милая, – заверил он эту злобную фурию и успокаивающим жестом меня по коленке похлопал.

Иза опустила глаза и почти простонала:

– Все к одному. Мне плевать. Делайте, что хотите. Я больше ни слова не скажу! – и отвернулась от нас демонстративно к стене.

Пауль Эро поднялся со своего места, обошел кресло, в котором сидел, двумя локтями уперся в спинку и, не могу сказать, что с видом равнодушным, потому что я-то видела, как блестели его глаза и знала, по какой причине он почесывает кончик своего длинного носа, произнес:

– Ну, дело твое. Объясню, как сумею, сложившуюся ситуацию. А ситуация у нас сложилась геометрическая. Я бы даже сказал, треугольная, – довольно оскалился, восхищенный своим каламбуром. – Итак, у нас есть объект И, который влюблен в объект А, скажем так, не без взаимности, но по причине возникновения на горизонте объекта Ю…

– Не юродствуй, – оборвала его Иза глухим голосом, по-прежнему глядя на стену:

– Он не был в меня влюблен, но все могло получиться. Получалось же до тех пор, пока она не появилась.

История о ненависти и любви

Иза Маркова впервые влюбилась, когда ей только-только исполнилось семнадцать лет. Это было второго вересня, ровно в семь пятнадцать утра, когда она столкнулась с НИМ в дверях общей кухни. Он сдержанно улыбнулся, блеснул из-под челки своими невозможными глазами и, вежливо уступив ей дорогу, произнес:

– Какое симпатичное пополнение в рядах предметников. Меня Александр зовут, – и улыбнулся ослепительно, раз и навсегда украв Изино сердце.

Ей было семнадцать, ему почти восемнадцать. Он был завораживающе красив и притягательно таинственен. И половина из тех душещипательных слухов, которые ходили о нем по Школе, были правдой. Насчет второй половины никто не мог сказать с уверенностью, и от этого ореол загадочности Александра только еще больше усиливался. И девушки вились вокруг него всегда, как мотыльки, обжигая свои крылышки на огне его холодного равнодушия. Со свойственным всем пользующимся успехом у женщин мужчин эгоизмом, легко и непринужденно, он принимал влюбленность местных студенток за нечто само собой разумеющееся. И резко пресекал отношения, если только появлялся намек на нечто большее.

Охлаждало ли это охотниц за его вниманием? О, нет! И Иза была не единственной, кто участвовал в гонке, где победителю досталось бы сердце проигравшего. Однако Александр проигрывать не спешил. И каждая следующая девушка, которой он дарил свою улыбку, слышала одни и те же слова:

– Ты, правда, замечательная.  Только, пожалуйста, не влюбляйся в меня! Не хочу делать тебе больно, потому что у нас все равно ничего не получится.

Призналась ли хотя бы одна в том, что поздно, что она уже влюбилась – неизвестно. Иза точно об этом умолчала. Ей было достаточно того, что Алекс готов был ей дать. И еще надежды на то, что в будущем он сможет дать ей больше.