355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Ли » Школа Добра » Текст книги (страница 35)
Школа Добра
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 01:12

Текст книги "Школа Добра"


Автор книги: Марина Ли



сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Платье и правда было славным. Во-первых, из-за цвета, который менялся от ярко-красного до черного во время движения и в зависимости от степени яркости освещения. А во-вторых, из-за удивительно простого фасона, единственной изюминкой которого были полностью открытые плечи. Со стороны казалось, что сделай я одно неловкое движение – и платье обязательно соскользнет с груди, к моему позору и всеобщей радости. Алекс от края моего декольте просто глаз оторвать не мог и несколько раз даже порывался подтянуть его немного выше, за что и получил не единожды по рукам.

– Ты словно голая, честное слово, – прошептал он, возвращая свою руку на мою талию.

– Зато все сразу замечают рубин, – я пожала плечами, а Алекс застонал сквозь зубы:

– Не делай так!

– Как? – я удивленно приподняла брови и повторила движение плечами. – Так?

Александр посмотрел на меня прямо-таки свирепо и наклонился вперед, собираясь мне что-то сказать, но остановился, заметив кого-то за моей спиной. Первым моим желанием было обернуться, чтобы глянуть, кто же это там так внимание мужа с моего декольте на себя переключил.

– Привет! – поздоровался с подошедшим, бросив на меня настороженный взгляд. – Давно не виделись. Года три?

– На самом деле полтога месяца, – прокартавили за моей спиной знакомым женским голосом, и я все-таки оглянулась. Элиза Сияющая улыбалась моему мужу неуверенно, но, разорви меня дракон, призывно.

– Правда? Ну, извини, забыл... – Александр ее призывного взгляда не замечал, он с рассеянным видом крутил кольцо на моем пальце, то самое, с голубой волной из бриллиантиков. – Как тебе праздник?

Светлая принцесса раздраженно махнула рукой и, нарушая все правила этикета, хмуро сказала:

– Слушай, не вешай мне лапшу. Когда вуже будешь о моем статусе объявлять? – она так и сказала "вуже", поэтому я сразу зацепилась за это слово, а только потом поняла смысл оставшихся. Алекандр же дернулся, словно она его ударила, и в брошенном мельком на меня взгляде я успела заметить испуг, а Элиза продолжила:

– А то как собака на сене, честное слово. Опгеделяйся скорее, я, знаешь ли, тоже хочу устгоить свою личную жизнь.

О чем это она? Я сощурилась подозрительно, вспоминая рассуждения ныне покойного айвэ Лиара о том, что у Александровского дедушки было три бабушки.

– Я же в прошлой раз озвучил вуже свою позицию, – передразнил Алекс.

– Озвучил! – зашипела принцесса и огляделась по сторонам с обворожительной улыбкой на губах. – А маме своей пгодублиговать слабо? И пго папу моего не забудь!

– Да что тут дублировать? – возмутилась я. Праведно, между прочим, возмутилась. Ходят тут всякие, на чужих мужей призывные взгляды бросают.

– Юл, пожалуйста, не лезь в это, – Алекс крепче сжал мою руку. – Хорошо?

Ничего хорошего, имею право!

– Мы с Лизой быстренько все обсудим на балконе...

– Алекс, – бездейственно ждать, пока он будет уединяться со светлой принцессой, я совершенно точно не собиралась.

– Просто постой здесь, – велел он. – Я быстро.

Схватил Элизу под локоток, и они скрылись за стеклянной дверью. А я... я, да... осталась стоять на месте. Ноги словно приклеились к паркету. Что за ерунда? Я даже наклонилась вперед, незаметно приподнимая край юбки, чтобы проверить, не прячется ли под подолом приклеивающее заклинание. Еще раз попыталась поднять ногу, чтобы сделать шаг, и едва смогла сдержать болезненный крик, когда рубин в месте соприкосновения с моей кожей обжег меня весьма ощутимо.

Я бросила беспомощный взгляд на зал, на балконную дверь, за которой скрылся мой муж, и вдруг поняла, что сейчас заплачу от страха и безысходности.

На стене прямо напротив меня висели огромные часы... Нет, не так. Стена напротив меня была огромными часами. В другой раз я бы, конечно, не забыла полюбоваться тем, как интересно подошел художник к решению проблемы времени, но сегодня я глаз от тонкой, как паутинка, стрелки оторвать не могла. Алекса не было ровно семь минут и тридцать две секунды. И за это время я успела передумать многое.

Началось все и испуганных мысленных причитаний. Затем меня захлестнула волна ненависти. Конечно, к Алексу, в первую очередь. И к Катерине Виног, чтоб она провалилась. И к Илиодору Сияющему Третьему, будь он проклят. Затем первый пункт из этого списка все-таки выпал, потому что Алекс – это же... Алекс. Это же мое любимое темнейшество, это же... И потом, он же сам предлагал, мол, давай плюнем на все. Или знал, что я не соглашусь?

Боковым зрением я видела, что гости веселятся, пьют шампанское... И никто, никто не знает о том, что мне так плохо, что хочется умереть. Секунд на пятнадцать я забыла про часы и отправилась на визуальные поиски своего папы. Вот кто поможет! Конечно! И Сандро! Еще и морду этому предательскому Александру будет кому набить. А то, видите ли, он отправился выяснять отношения... какие такие еще отношения при живой жене? Или на это и был весь расчет? Нацепить на меня проклятый рубин, и буду я как шелковая... Или как там Арнульф говорил? К черту Арнульфа, и темный двор вместе со светлым! И к папе за помощью бежать стыдно. Что я, на самом деле, такая маленькая, как мне все об этом твердят со всех сторон? Нет. Я просто хочу, чтобы Алекс вернулся скорее и снял с меня эту гадость... Потому что жить с этой штукой на шее я не смогу, и плевать мне на всех королей обоих из миров.

Балконная дверь приоткрылась, и сначала с наигранно счастливым видом мне навстречу выпорхнула Элиза, опалила меня ледяным взглядом и умчалась в толпу гостей, и уже после этого появился тот, чьего возвращения я ждала больше всего на свете. Он улыбнулся мягко и нерешительно, а потом заметил мое выражение лица и нахмурился.

– Я не стану извиняться!

Что? Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не то, о чем я подумала.

– Юлка, ты же девушка! Ты должна понять всю щепетильность ситуации.

Смотрю на него безмолвным возмущенным столбом, а он всю пятерню в волосы запустил и решительно так:

– Впрочем, можешь дуться, если хочешь. Но я все равно считаю, что порядочный мужчина, выясняя отношения со своей бывшей девушкой, обязан позаботиться о том, чтобы не унизить свою даму еще и свидетелями.

Бывшую девушку? Проклятье! Меня угораздило влюбиться в бабника! Сколько, интересно, в зале девиц, которых мой муж может назвать бывшими девушками? И почему, к чертям собачьим, я думаю сейчас об этом? Словно это самая большая моя проблема...

– Алекс...

– Клянусь, и ее отца, и мою мать я поставил в известность о своих намерениях. И мне жаль, что светлый король не сообщил об этом своей дочери. На самом деле, жаль. Я так и сказал Лизе. И объяснил, что дедушка дедушкой, а... Юлка, ты так смотришь, что я начинаю сомневаться в своей правоте. И мне это не нравится. Разве я не прав?

Он, наконец, замолчал и как-то неуверенно для столь пламенной речи взял меня за руку. Не знаю, чего мне хотелось больше: ударить его или расплакаться, уткнувшись лицом ему в грудь, поэтому я, игнорируя все правила ведения беседы и законы логики в принципе, произнесла:

– Сними с меня это.

Секунда – и неуверенный взгляд трансформировался сначала в растерянный, затем в испуганный, недоверчивый и, наконец, злой.

– Что случилось?

Покосилась на него подозрительно. Правда, не понимает? И почему злится? На меня?

– Юлка, не молчи! Ответь немедленно!

Проклятый камень, по-моему, прожег дырку в моей коже и достал до сердца. Потому что именно оно взвыло от боли, а я уже вместе с ним, привлекая к себе внимание гостей темной именинницы.

– Б-болит! – простонала я, растягивая губы в улыбке. – Чудовищно просто. Что ты надел на меня?

Александр перевел взгляд на рубин, скрипнул зубами и двумя пальцами взялся за камень. Я даже сквозь шум музыки, разговоры  и смех веселящихся людей услышала зловещий скрежет. А потом:

– Она не могла. Проклятье!.. Расскажи... Расскажешь мне?

Хорошо, что он сообразил построить предложение, избегая повелительных конструкций. Не хотелось бы ощутить на себе еще один стимулирующий к действию выброс силы камня.

Рассказывала я срывающимся шепотом. И даже не рассказывала, а жаловалась просто. На боль, на досаду, на страх и обиду. Да, на обиду, потому что я...

– Потому что ты единственная, солнышко мое! – перебил Алекс, когда я с рубина соскочила на принцессу. Правда, не нарочно, оно как-то само получилось. – Мое сладкое ревнивое солнышко. Повернись, сниму с тебя это...  – испуганно посмотрел на меня из-под челки и, выпуская камень из рук, исправился:

– То есть, можешь повернуться, чтобы я его снял к демонам?

Я что, на самом деле такая ревнивая? Черт, почему я снова не о том думаю? К чертям королей и королев. К демонам, как Алекс говорит.

– А твоя мама?

Вместо ответа муж зарычал. Не хуже, чем Ингрид... чем Сонья. Может, даже лучше. Ладно, не буду нервировать человека, тем более что он так просит. Повернулась к нему спиной, слегка наклонила голову и наткнулась взглядом на его величество Илиодора. Он смотрел прямо на меня, с интересом, удивлением и... восторгом? радостным ожиданием?

Дернулась, собираясь остановить Александра, но его пальцы уже легко согрели мою кожу вокруг застежки нежеланного украшения, а губы шепнули отпирающие слова. И сразу следом за ними:

– Черт! Твой папа меня убьет.

Я потянула за ожерелье, но оно осталось висеть на шее, как и прежде. Его величество светлый король улыбнулся мне широко и искренне и даже подмигнул игриво. Скотина.

– Причем тут папа? – спросила я, рассеянно думая над тем, как сообщить Александру новость о том, что, кажется, мы единственные, кто до недавнего времени думал, будто ошейник получится легко и без проблем снять.

– Ни при чем, но я же теперь за тебя отвечаю... Идем, – схватил меня за руку и потащил к выходу из зала. – Я разберусь. Мне главное сейчас за языком следить, – извиняющийся несчастный взгляд на меня. – Прости.

Мы продвигались довольно быстро, ловко лавируя между танцующих пар, и мое темнейшество на ходу успевало озвучить мне дальнейший план действий:

– Я сейчас провожу тебя к нам... Нет, к нам нельзя, не хочу, чтобы ты одна оставалась. Значит, вниз пойдем вместе. Есть один человек...

Слушала я не очень внимательно, если честно, потому что, во-первых, едва успевала следить за тем, чтобы не наступить на подол собственного платья – все-таки бальные платья жутко неудобная для бега штука. А во-вторых, я обратила внимание на то, что следом за нами, одновременно с нами и нам наперерез двинулись сразу несколько человек. Не знаю, заметил ли эту синхронность действий кто-то еще, потому что со стороны все выглядело довольно естественно, но глаз эти четверо человек с нас не сводили.

Даже зло взяло. Ладно, интерес обоих монархов мне был понятен, а синхронность их действий сейчас говорила об одном: венценосные кузены вступили в сговор. Пока непонятно, с какой конкретно целью, но в любом случае, приятного мало в том, чтобы чувствовать себя пешкой. Ох, не задались у меня каникулы в этом году, прямо скажем. Об этом и скажу своему ректору, как только он нас догонит. Не зря же торопится с хмурым видом. Да, скажу. И еще пожалуюсь на правах молодой жены его сына. Единственной жены, попрошу заметить, на разных настырных принцесс, которым и после уединенной балконной беседы, видимо, не все стало понятно.

Элиза Сияющая подхватила под ручку своего папеньку и о чем-то тому шепнула. Светлый король благосклонно улыбнулся, кивнул, и они продолжили свой путь в нашу сторону.

– Александр, у нас хвост, – попыталась привлечь внимание мужа к погоне.

– Нет у меня хвоста, он только... Какой хвост? – он остановился и огляделся по сторонам. – Ах, вот оно что...

Ну, наконец-то.

– Значит, так?

Алекс, очевидно, понял что к чему, чего нельзя было сказать обо мне. Утешало одно: мой муж вдруг успокоился, остановился у колонны и, приобняв меня за талию, стал ждать, пока вся четверка к нам присоединится. Мне было немного страшно, но грела мысль о том, что Вельзевул Аззариэлевич уж точно не даст меня в обиду. Ну, и еще теплилась надежда на то, что наконец-то все закончится. Так или иначе. И мне, кажется, уже было все равно, как именно, лишь бы меня оставили в покое.

– У тебя припасено какое-то уединенное место, или ты за выяснение отношений на людях? – спросил Алекс, когда его мама с нами поравнялась.

– Хороший скандал, несомненно, достойное украшение любого праздника, – кивнула Катерина Виног и растянула губы в холодной улыбке. – Но он пока не входит в мои планы.

– Я почему-то так и подумал, – Алекс невесело хмыкнул и отвернулся от матери, чтобы поприветствовать подошедших Сияющих.

– Элиза, давно не виделись! Ваше величество, вы, как всегда, великолепно выглядите.

И голос, главное, такой спокойный, но я же чувствую, что рука, обнимающая меня за талию, ощутимо дрожит. Ох, кажется в нашей с темнейшеством паре не я самая нестабильная.

Тем временем к нам присоединился и директор Ясневский. Бросил на меня настороженный взгляд, мотнул головой, глядя на Алекса, и устало произнес:

– Кати, у нас был уговор. Разве нет?

Темная королева небрежно дернула плечиком, обтянутым белоснежной тканью и, потупив глазки, игривым шепотом:

– Вель, ты как маленький, честное слово... – и без какого-либо перехода, уже серьезно:

– Предлагаю всем пройти в дедушкин кабинет, пока гости не стали прислушиваться к нашей беседе.

– В дедушкин кабинет? – Александр презрительно фыркнул и покачал головой. – Мам, ты неоригинальна. Идем, солнышко?

И легонько подтолкнул меня к выходу. Стоит ли мне опасаться этого неоригинального кабинета? Или, может, сразу заорать на весь зал, привлекая всеобщее внимание? В конце концов, где-то же здесь мой собственный самый параноидальный в мире родитель, а уж он-то не даст меня в обиду.

– Все будет хорошо, – пообещал мне мой ректор, но я не почувствовала уверенности в его голосе. Ох, как же надоело это все.

Я бросила еще один взгляд на толпу гостей. Очень хотелось найти папу. Не то чтобы я сомневалась в возможностях Вельзевула Аззариэлевича, не то чтобы не верила Алексу, но если бы за моей спиной стоял еще и Волчок-старший, мне было бы как-то спокойнее. А потом Алекс увлек меня по коридорам темного дворца.

***

Не знаю, почему Александр обвинял свою маму в неоригинальности, потому что, будь «дедушкин кабинет» еще немного более оригинальным, меня бы точно хватил удар. А так я всего лишь лишилась дара речи, заработала тик правого глаза, ну, и ножки немного отнялись. Однако, это всяко лучше, чем удар, с этим, в принципе, можно жить.

Неизвестный художник с весьма нетривиальным видением мира украсил три из четырех лишенных окон стен комнаты своими картинами. Сюжет  полотен не отличался разнообразием. На первой картине брюнетистый мужик, виду хмурого и брутального обнимал блондинку в коктейльном  розовом платье, простеньком, но симпатичном. Она смотрела на него глазами цвета самого синего неба, а вокруг них по зеленому лужочку скакали пушистые глупые овечки и летали бабочки бешеной расцветки. Симпатичненькая такая пасторалька, я похожую в учебнике по живописи видела, только не помню, кто автор.

На второй картине все тот же мужик в колено-преклоненной позе лобзал ручки рыженькой дамочке с конопатыми плечами. Дама была в зеленом сарафанчике а-ля Дуная в поисках мужчины. Лобзаемая сидела на берегу живописной речушки, прислонившись спиной к рыдающей горькими слезами плакучей иве. Тоже ничего картинка, но про овечек мне больше понравилось.

Третье полотно рассказывало зрителям о неземной любви уже знакомого брюнета и брюнетки, которая просто до икоты была похожа на мое любимое темнейшество. Я немедленно сверилась с оригиналом, который только бровь раздраженно изогнул.  Парочка же любовалась закатом. Женщина была в бордовом, мужчина нежно и трепетно держал ее левой рукою за попу.

Романтичненько так. И вообще, насыщенные красками картины, ничего не скажешь. И все бы хорошо, если бы не одно но: на всех картинах на описанном выше мужике не было надето абсолютно ничего. Всюду он был красив, мужественно гол и, говоря иносказательно, весьма решительно настроен.

– Только не говорите мне, что это и есть дедушка! – осипшим от удивления голосом выдохнула я, когда поняла, что все остальные не собираются комментировать эти шедевральные полотна.

Все присутствующие галантно промолчали, а я развеселилась:

– Слушайте, если это пресловутый дедушкин кабинет, то я до зарезу хочу посмотреть на другие его комнаты… Ой! Нет! Детскую! Хочу видеть детскую! Голенький розовенький Але...

– Лучшего времени, чтобы поязвить, ты не нашла? – перебила меня свекровь и по-свекровски на меня посмотрела. Не то чтобы я знала, как обычно смотрят свекрови... Ох, кажется,  я снова о чем-то не о том думаю.

Александр ласково сжал мою ладошку и задумчивым таким тоном произнес:

– А правда! Я никогда не задумывался над этим в детстве, но почему тот талантливый художник оформлял только эту комнату?

Илиодор Сияющий Третий поддернул брюки на коленях и, искривив губы в тонкую линию, опустился на стул с высокой спинкой, который стоял у единственного окна.

– Не подозревал, что скверным характером можно заразиться. Видимо, ошибался.

Это что же? Это он меня так ненавязчиво на место поставил?

– Да-да! – кивнула я, одновременно вспоминая слова Тищенко, что уж если помирать, то обязательно под музыку, и уточнила:

– Вы уж поостерегитесь, ваше величество. В наши дни пожилой человек легко может подхватить всякую гадость.

Попыталась выдержать классическую пятисекундную паузу, но все-таки не утерпела и озвучила мысль, которая просто прожигала кончик языка:

– Некоторые несчастные, я слышала, иногда подхватывают даже мозг.

Светлый король, забыв про брюки и прическу, вскочил на ноги, и одновременно с этим легким движением прозвучал голос ректора Ясневского:

– Илюш, ну с ребенком-то ты не хочешь воевать? А если хочешь, то советую вспомнить, что этот ребенок теперь мой.

Про двух мам не знаю. А два папы – это здорово. И я заулыбалась во весь рот. Алекс же отреагировал на слова Вельзевула Аззариэлевича едва слышным хмыканьем.

– Все это весело, не спорю, – как-то подозрительно лениво сказал мой ректор. – Но давайте все-таки потренируемся в остроумии, когда все закончится. Пока же я хочу знать, прав ли я в своих подозрениях.

Пан Ясневский протянул ко мне руку и приподнял указательным пальцем рубин, затем изогнул бровь и поскреб по камню ногтем, словно ожидая, что он ответит на его вопрос:

– Эта штука теперь не снимается?

– Вель, это семейное дело…

– Я задал вопрос, студентка Волчок!

– Не снимается, – я-то и не собиралась этого скрывать, зачем смотреть на меня так, словно я на пересдачу по Общей магии иду. – Алекс пытался снять его в зале, когда я сказала, что камень жжется.

Сияющие за нашей перебранкой наблюдали с искреннем любопытством, удобно устроившись у окна, но в разговор пока не встревали.

– Жжется? Все время?

– Не все время…

– Не все время, не надо прибедняться! – темная королева, кажется, была искренне возмущена моим поведением. – Просто будь послушной девочкой, исполняй приказы хозяина буквально и неукоснительно, это несложно. И никакой боли не будет.

Я покраснела, Алекс побледнел, а Вельзевул Аззариэлевич просто опустил веки, спрятав от меня неожиданно полыхнувшую в черных глазах боль.

– Ничего такого. И уж точно ничего личного, – спокойно и рассудительно продолжила Катерина Виног. – Твоему здоровью ничто не угрожает. Мать моих будущих внуков должна быть здоровой. Нам просто был необходим маленький стимул. В конце концов, семь лет мои слова уходят в пустоту. Я даже просила тебя, Александр. И не один раз…

– И ты так не любишь слово «нет», мама.

Алекс отвернулся к стене, на которой была изображена брюнетистая парочка и произнес:

– Мне просто не верится, что все повторяется. Чуть больше года назад я сказал бабушке, что больше не хочу иметь дело с вами обеими. Но тут случилась вся эта неразбериха с твоим первым советником, Лиза в истерике, границы закрыты… Скажи, мама, в твоих словах о том, что нам пора, наконец, стать одной семьей, была хоть капля искренности?

Катерина Виног раздраженным и таким знакомым жестом убрала волосы от лица и возмущенно произнесла:

– Ты обвиняешь меня в том, что я не думаю о семье? Ты? Я семь лет прошу тебя о такой малости, не ради себя, ради нас всех, ради Лизы, о счастье которой ты так радеешь, ради будущего твоих детей, ради…

– О малости? – Алекс качнул головой. – О малости, мама?

Он обвел рукой стены комнаты и спросил:

– Ты этого хочешь для меня?

– Они были счастливы, – королева упрямо тряхнула головой. – Они сами этого хотели.

– Но я нет! – выкрикнул Александр и ткнул пальцем в картину, на которой его голый дедушка держал за попу его бабушку.

– Я хочу совсем другого, ты понимаешь?

Илиодор Сияющий Третий вздохнул устало и обиженным голосом произнес:

– Мы все понимаем.  Мы даже готовы пойти на уступки.

– Папа!

– Я сказал, готовы! – светлый король несдержанно крикнул на свою дочь и та отвернулась к оконному стеклу, чтобы скрыть слезы. – Не женись, если тебе уж так этого не хочется. Но нам нужен этот ребенок.

  Ребенок? Им нужен ребенок? В абсолютном шоке я непроизвольно отшатнулась от обоих величеств, бросила короткий взгляд на Элизу Сияющую, молча глотавшую слезы в своем кресле, и мне даже стало ее жаль.

– Ну, так давайте покончим с этим! – я заговорила раньше, чем додумала мысль до конца. – Действительно, какая ерунда! Алекс, стыдись! Тебе же ничего не стоит. Может, даже приятно будет… Кто-нибудь, принесет ширму или они будут делать это при свидетелях? Если будем голосовать, то я за ширму.

Хотелось плакать, до чертиков просто. Из-за Элизы, из-за Алекса, из-за ректора Ясневского, но больше всего из-за себя. Себя в этой ситуации тоже было очень жаль. Мои слова повергли присутствующих в легкий шок, поэтому я безнаказанно продолжила:

– Вы поэтому нацепили на меня этот камень? Чтобы можно было заставить Алекса… Разорви меня дракон, я даже думать об этом не могу, не то что вслух произнести… И что вы сделали? Или это айвэ сделал? Точно, уверена, чекнутый маг хотел сделать меня своим волшебным оружием, а дорогая вторая мамочка решила, что нечего добру пропадать?

– Не смей так со мной разговаривать! – Катерина Виног шагнула ко мне, и я глазом моргнуть не успела, как мою левую щеку обожгло от прикосновения королевской карающей длани.

– Кати, что ты творишь? – ректор Ясневский встал между мной и королевой.

– Почему меня никто не понимает? – прошептала темная королева. – Этот ребенок изменил бы все, он бы вывел нас на новые уровни…

– Или нас, – буркнул Илиодор Сияющий. – Помни о том, что мальчик достанется нам.

Какая гадость. Какая нечеловеческая гадость происходит с нами здесь и сейчас.

Александр склонился к моему лицу, провел пальцами по все еще покалывающей щеке и прошептал беззвучно:

– Прости меня.

Черт! Не надо. Я и так почти плачу. Пожалуйста, не надо. Твоей вины здесь нет. Весь вид Алекса говорил об обратном. «Наша вина!» – трепетали темные ресницы, виновато пряча глаза. «Мы виноваты!» – и руки сжимались в кулаки, не имея возможности предпринять ответное действие. «Я виноват!» – дрожал кадык, натягивая кожу почти до прозрачности. «Мне очень жаль!» – звенело в голосе, когда Александр обратился к матери:

– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу жить с тобой, мама? – бледный и несчастный, он не смотрел на королеву, он независимо хмурился, отбрасывал челку с глаз и от этого еще больше походил на свою родительницу.

– Это все влияние твоего отца, – сообщила Катерина с вызовом.

– Да сколько можно-то, одно и то же! – Алекс развернулся к матери, дрожа всем телом. – Мама!

– Александр, вернись к жене, – ректор Ясневский выдохнул тяжело и протяжно. – Кати, ты можешь снять ошейник?

– Могу, но…

– Катя, сними с ребенка эту гадость.

– Вы знаете о моих условиях, – темная королева сжала зубы. – Я не отступлю. Я сказала, что хочу этого ребенка. И он у меня будет.

Вельзевул Аззариэлевич опустил плечи, Лиза Сияющая громко всхлипнула, светлый король выбил незамысловатую дробь на подлокотнике кресла. Все смотрели на Александра.

– Я… – ему, кажется, даже дышать было больно, он не сводил с меня глаз. А я ничем не могла помочь. Нелегкий выбор. Что бы сделала я на его месте? Могла бы я так же решительно сказать свое «нет, никогда!», если бы это мне надо было принимать столь важное и трудное решение.

В дверь на стене с розовой пасторалью решительно стукнули, предупреждая о том, что кто-то нетерпеливый не собирается ждать разрешения, чтобы войти. Петли противно скрипнули, и в дедушкин кабинет вошел Сандро Волчок. Вошел, открыл рот, чтобы о чем-то сообщить, а вместо этого молча уставился на картину с рыжей бабушкой моего мужа. Интересно, считается, что у него три бабушки или все-таки только одна?

– Э… Красивые картины, – прокашлялся, бросил взгляд на парочку, любующуюся закатом, на Алекса, снова на парочку, тряхнул головой и, наконец, обратился к светлому королю:

– Ваше величество, я прошу прощения, но у нас чрезвычайная ситуация.

Катерина Виног выстрелила в моего брата разгневанным взглядом и в возмущенном тоне послышались вполне такие змеиные нотки:

– Ни о чем не хочу слышать! Пошел вон! Мы сначала решим мои проблемы, а потом…

– Не хочу быть человеком, который приносит плохие известия, – сказал Сандро и улыбнулся так, что всем стало понятно, что именно этим человеком он и мечтал стать всю жизнь. – Но, ваше… (подмигнул мне, свинья) темнейшество, эта ситуация касается и вас тоже. Дело в том, что произошел небольшой скандал, нет, что же я? Довольно большой скандал. Гигантский! И вы… нет, вы точно захотите об этом узнать первой.

Темная королева разгневанно втянула воздух и прошипела сквозь зубы:

– Что там такое плохое?

– Боюсь, что хорошее! – Сандро по-лошадиному рассмеялся. – Кажется, я имею честь первым поздравить вас с тем, что вы станете бабушкой.

– Что? – Катерина Виног потемнела лицом и выпрямилась в струну.

– Почему мои подданные сообщают тебе, Кати, такие новости? А? – проворчал Илиодор Сияющий и закинул ногу за ногу.

– А я не сказал? Ох… ты ж... э... разрази меня… в смысле, простите, ваше величество! – Сандро еще раз подмигнул, и я окончательно заподозрила его в участии в каком-то непонятном заговоре. –  Так вы же тоже...

– Что «тоже»? Стану бабушкой? – король картинно зевнул и издевательски хохотнул.

– Да нет же, – братец радостно рассмеялся, а потом традиционно преклонил колено пред лицом своего короля, приложил правую ладонь к сердцу и произнес:

– Мой король! Мне выпала невиданная честь. Я рад сообщить вам о том, что ваш сын ждет наследника.

Пятисекундная молчаливая пауза, в течении которой все анализировали услышанное, а потом мы с Алексом захохотали по-семейному синхронно.

Темная королева сверкая вороновым крылом волос и белоснежным платьем рванула к выходу. И мне показалось на секунду, что она снесет Сандро с ног. Но нет, братец справился, он галантно поймал женщину за талию и поспешил извиниться:

– Ваше величество, прошу прощения, но по праву наследования... вы же знаете...

– Дракона вам в задницу!! – выкрикнула Катерина Виног. – По праву наследования моя дочь...

– Мой сын!! – подхватил король.

– Успокойтесь все! – рявкнул Вельзевул Аззариэлевич, а мы с Алексом перекинулись влюбленными взглядами.

Мне кажется, или высшие силы услышали меня еще до того, как я успела озвучить свою просьбу? Высшие силы – это...

– Я просто влюблен в твоего отца! – шепнул Алекс мне на ушко, пока темнейшество и светлейшество выясняли, кто имеет больше прав на общего наследника.  – Он обещал, что... Юл, ты чего?

– Мы же говорили  с тобой о доверии, – прошептала я, с трудом удерживая почти истеричные слезы. – Ты же обещал! Ты... ты что же? Ты знал обо всем?

Если честно, захотелось умереть.

– Юлка!!!

– Руки убери! Ты... твой... И папа знал? И вы это... вы этот...  – я схватилась двумя руками за рубин, висящий на шее, и выдохнула, уже даже не пытаясь сдержать слезы:

– Он что, тоже? И Сандро? И... я... мне кажется... хочу умереть.

Боль  от рассыпавшегося на осколки сердца звуковой волной докатилась до ушей, оглушила и милосердно выключила мозг.

***

Очнулась я глубокой ночью в нашей с Алексом спальне. И по послевкусию ото сна сразу стало понятно, что к этому сну кто-то приложил свои грязные ручки. Глянула на главного подозреваемого, который сном праведника спал на соседней подушке, и тихонько выбралась из плена семейного ложа.

В голове билась одна мысль: как он мог? Минут пять я тихонько поплакала, закусив подушку зубами и пытаясь мысленно сформулировать свои претензии к мужу. Вот он сейчас проснется, и что я ему скажу? Как ты мог – что? Претензии озвучиваться отказывались. Может, только одна. Правая рука непроизвольно скользнула к зоне декольте, обнаружила  отсутствие любых украшений и успокоенно рухнула на колени.

Рука-то успокоилась, а вот я... Мне все еще хотелось плакать, обижаться... и... и интуиция почему-то подсказывала, что мне немедленно надо навестить своего директора. Вот просто кровь из носу, и прямо сейчас.

– Ты чего не спишь? – возмущенно прошипел Григорий, когда я активировала световые ветви в гостиной. – Говорили, что ты теперь лет сто проспишь от усталости.

– Видимо, сто лет уже минуло! – зло сообщила я и схватила кабачка подмышку. – А раз ты все равно проснулся, то идешь со мной в гости вместо дуэньи.

Григорий пытался возмущаться, но  я коварно сообщила, что безногие подарки в ситуации депрессивного настроения хозяйки не имеют права на... в общем и целом, ни на что не имеют права, а только преданно исполняют желания людей, у которых и без того психика на грани, потому что им приходится терпеть занудного кабачка и чересчур активного пельменя.

– А кстати, – опомнилась я, уже постучав в дверь спальни своего директора. – Где Звездище?

Вопрос был весьма закономерен, потому что коробочки со Звединским не было на столе, когда я увлекала Григория в наше ночное путешествие.

– Вэ... ву.. войдите!  – послышалось примерно ректоровское из-за двери, и мы с Григорием вошли.

Вот в «дедушкином кабинете» шоку все-таки поменее было. Ибо одно дело голый дедушка в компании трех разнообразных и симпатичных, но нарисованных бабушек, и совсем другое – директор Школы Добра, вполне реальный, не вполне одетый и сидящий на полу своей собственной спальни. Мало того, директор был не один.

– А вот оно где, твое любимое Звездище, – ехидно сообщил Григорий, когда я и без него уже все поняла.

–Там, где клён шумит над речной волной,

Говорили мы о любви с тобой,

Опустел тот клён, в поле бродит мгла,

А любовь, как сон, стороной прошла,

А любовь, как сон, стороной прошла,


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю