Текст книги "Школа Добра"
Автор книги: Марина Ли
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
– Юлиана Александровна, головы закончились. Повар говорит, что в такое время никак невозможно достать... Может, вас устроят ножки?
Туплю и только испуганно таращусь на него, пытаясь представить, как они мне ногу айвэ запекать будут. На вертеле или в горшочке?
– И еще, – мужчина понизил голос и оскалился, а я интуитивно назад шагнула, немедленно в его зубах опознав волчьи клыки, – айвэ из замка отлучился по неотложным делам...
Знаем-знаем, что за дела. Не иначе, таинственную Ингрид искать ускакал.
– ...И о маленьком недоразумении с системой замкового отопления не знает. Не хотелось бы ему об этом рассказывать.
Одни шантажисты вокруг.
– Передумала насчет головы, – капризным голосом ответила я. – Собачатинки хочу!!
И во второй раз вышвырнула слугу вон. Кажется, я ненавижу оборотней. И не только оборотней, кажется. Ситуацию всю эту ненавижу. Двор темный и светлый вместе с ним. Интриги, заговоры и тайны. Ненавижу.
Дышу и делаю упражнения. Какой бы я ни была, кем бы я ни стала: темной ли, светлой ли. Это всего лишь я. Это моя жизнь. Мое крем-брюле, моя безлунная ночь. Никто не смеет манипулировать цветом моей ауры и мной.
Запугивают, шантажируют, похитили, Алекса мучили, Вепря... Об этом нельзя... Они думают, я не понимаю, для чего все это? Думают, не знаю, какую цель они преследуют?
Понимаю. Что одна наивная девочка не сможет переиграть по коварности и интриганству второго человека в темном королевстве. Понимаю, что все мои попытки надуть хитреца будут выглядеть, как игра цыпленка с лисицей в шахматы. Впрочем, и цыплята иногда выигрывают. Особенно, если у них есть скрытые способности и маленькая тайна.
Знаю. Что чем-то придется пожертвовать. Возможно, кусочком самой себя. Но другого выхода нет. Меня не оставят в покое никогда. Я слишком редкая зверушка, такую все хотят видеть в своем зоопарке. В маленькой клетке и с красным рубиновым ошейником на тонкой шейке.
Знаю. Что темный двор от светлого отличается только методами в достижении своей цели. Хотя и в этом, пожалуй, особой разницы нет. Одна грязь вокруг.
Так жалко себя стало... Даже больше, чем обычно.
Дверь уже привычно скрипнула, а я мысленно выругалась. Свинство какое! Не тюрьма, а проходной двор просто.
– Ножка врага, – пробурчал все тот же оборотень, только на этот раз с внушительным синяком на скуле. С почти радостной надеждой, что это я его так приложила, направилась к закаченному в спальню столику и, приподняв двумя пальчиками крышку и сморщив носик, посмотрела на блюдо.
– У меня на цыплят с детства аллергия, – гнусавым голосом соврала я и набежавшую слюну судорожно сглотнула.
– Это перепелки, – хмуро проинформировал мой тюремщик.
– И на перепелок тоже, – не растерялась я.
Волк поскрежетал зубами, похрустел костяшками пальцев и поиграл желваками, а потом ядовито спросил:
– Может, проще озвучить, на что у вас нет аллергии?
Я поджала губы, переступила с ноги на ногу, заложила за спину руки и на всякий случай отошла подальше.
– У меня вообще очень редкое заболевание, уникальный случай, с весьма сложной неврологической симптоматикой. Называется "внезапно-спорадическая аллергия". Никогда не угадаешь, на что проявится...
От двери послышалось весьма натуральное рычание, а затем:
– А не зарываешься ли ты, сука? Я же могу и не сдержаться...
– Маму свою сукой назови, – вежливо улыбнулась в ответ. – А насчет "не сдержаться"... Если бы мог, то ты не сдержался бы, еще когда я тебя первый раз отсюда вышвырнула.
Совсем оборзели. Запугивают, шантажируют, друзей моих убивают и еще за дуру меня держат. Ежу же понятно, что песику велели за мной ухаживать и пылинки с меня сдувать. Вон он как выслуживается, волнуется, угодить хочет. И при этом же видно, что, будь его воля, вырвал бы мне горло клыками и ритуальные полосы бы моей кровью на своем лице нарисовал. Или на морде. Это кому как удобнее. Так что пусть порычит и попотеет.
– Детство какое-то. Хотя бы намекни... – забыв о вежливости, оборотень разгневанно раздувал ноздри и сверкал глазами. – Цыплята, перепелки... Что еще?
Нет, он меня положительно начал утомлять. Я, может быть, и маленькая девочка. Пусть, если им всем так нравится меня называть. Маленькая, но очень опасная. Особенно когда разозлюсь.
– Собачья шерсть! – ответила, словно выплюнула, и уже привычным жестом отправила бедолагу в полет. И уже вслед закрывшейся двери с недоумением подумала: "Зачем я это делаю?" Как-то неожиданно и странно заметить за собой склонность к стервозности и беспричинному вредничанью. С другой стороны, почему беспричинному? Не в любви же мне признаваться своему тюремщику?
Взгляд случайно упал на часы и в моей голове ярко, как травеньский светлячок в беззвездной ночи, зажегся план побега.
Значит, вы говорите, спальня эта полностью моя, а айвэ Лиар покинул замок? Прекрасненько!
Вы думаете, я ничего не смогу сделать без своей пуговично-пельменной армии и без привычно теплого зеркальца в кармане. Ох, как же вы ошибаетесь. Бесспорно, всего этого мне до боли не хватает, особенно одного маленького серого мыша. Я всхлипнула и приказала себе не думать о Вепре. Слезы помогаю только в борьбе с любящими мужчинами, в сражении с врагами они только мешают. Так, кажется, говорила Дуная. Поэтому с этого момента и до окончательной победы – ни одной больше слезинки. По возможности.
А победа будет. Я справлюсь. И для начала сбегу. Сегодня же ночью. Уверена, что сбегу, потому что темные не знают о том, что у меня есть тайный защитник, безумно раздражавший меня до недавнего времени, и один опрометчивый, любящий выпить джинн. В конце концов, он до сих пор не исполнил трех обещанных желаний. Кажется, пришла пора потребовать должок. Один, для начала. И не прямо сейчас, а только когда потребуется, чтобы не рисковать лишний раз.
Я поставила низенький табурет напротив настенных часов и приготовилась ждать.
Времени в запасе было более чем достаточно. Интересно, за предстоящие два с половиной часа, что закончится раньше: моя фантазия или чье-то терпение?.. Очень хочется надеяться, что в этой встрече стороны разойдутся по своим углам с ничейным счетом.
Стрелка по циферблату ползла с черепашьей скоростью, а мой личный тюремный повар наоборот работал с изумительной быстротой. В течение первого часа мне были коварно предложены: баранья нога, от которой у меня, как выяснилось, изжога, и тушеные в сливках овощи, по виду напоминавшие отходы жизнедеятельности дракона. Не то чтобы я знала, как на самом деле выглядят эти отходы, просто в момент появления в моей спальне этого блюда предательский живот возмутился так громко, что я была вынуждена зарычать, чтобы заглушить этот чудовищный звук:
– Р-р-р-р-ыр! – воскликнула я, захлебываясь слюной. – Похоже, дракон перепутал отхожее место с вашей кухней...
Оборотень уже не ново и не страшно щелкнул зубами, замыкая за собой дверь, а я взмолилась всем известным мне богам, чтобы следующий его визит пришелся на начало одиннадцатого ночи. Ну, или немного позже. Но не раньше... Боюсь, могу проиграть в борьбе с желудком.
***
Правду говорят, если тебе повезло родиться в последний день последнего месяца последней волчьей зимы, то больше уж не повезет ни в чем. Ингрид Хорт родилась на изломе морозной ночи, когда именитые сородичи, построившись в геометрически правильный круг, горестно выли на луну, а безродные и бесталанные кобели и суки испуганно поскуливали, попрятавшись по хлипким хибарам. И от жуткого волчьего воя застывал в полете ледяной ветер, а снежинки испуганно облетали их деревню, не опускаясь пушистым ковром на крыши домов.
Сидеть за каминной трубой было душно и тяжело, потому что длинные ноги затекали и все норовили высунуться вон. Ну почему Ингрид не родилась маленькой хрупкой девочкой с аккуратными коротенькими ножками? Это все последний день, будь он проклят, наделил ее ростом в сто восемьдесят сантиметров, сто из которых проклятые ноги, которые после шестичасового сидения за трубой в скрюченном виде болели и ныли невыносимо просто.
Да еще розовые очки сползали с засыпающего носа и один раз, когда Ингрид все-таки задремала, едва-едва не разбились. А ведь это все, что осталось у нее от матери. Суетящийся в коридоре Ларс в любой момент мог, наконец, принюхаться и догадаться, что каминная труба никак не должна пахнуть фиалковой туалетной водой, которой девочка полила себя обильно, чтобы перебить свой собственный запах.
Тринадцатый день рождения стал апогеем несчастий. В тот день умерла мама, а сама Ингрид обрела статус фамильной суки и узнала, как болят пальцы, когда их ломают. Уже триста шестьдесят пять дней этот проклятый день рождения не заканчивался. Триста шестьдесят пять дней унижений, боли и невезения. И вот сегодня утром удача, казалось бы, наконец, улыбнулась ей. Немного суеты в связи с приездом новой "гостьи" отвлекло внимание охраны.
Конечно же, сбежать из запертой комнаты в Черной Башне невозможно, но есть же варианты. Ингрид специально не готовилась, она просто уронила вилку во время обеда и полезла под стол, чтобы ее достать, когда дверь ее спальни распахнулась, и невидимый из-за длинной скатерти охранник громко чертыхнулся, а потом недоверчиво позвал:
– Шона, вы тут?
Исключительно из вредности, она промолчала и ноги к груди подтянула, удобно и бесшумно устраиваясь под столом.
– Шона Ингрид, вы в ванной? Я вхожу...
А шона Ингрид, рукой зажав рот, почти хихикала, спрятавшись под столом. В конце концов, что они ей сделают за маленький розыгрыш. О боли и унижении она знает все, этим ее уже не испугаешь, а убивать они ее пока не собираются. Гнилой маг только улыбается и любовно похлопывает ее по щеке, называя своей маленькой девочкой. А это уж Ингрид Хорт как-нибудь переживет.
Удача улыбнулась неожиданно, когда охранник, не обнаружив девочки в ванной, не стал заглядывать в шкафы или под стол, а опрометью бросился докладывать начальству о произошедшем. И да, не запер дверь.
Не воспользовалась бы этим только идиотка, а Ингрид ею точно не была. Схватив со скатерти серебряный столовый нож, она левой рукой подхватила юбки и стремглав вылетела из незапертой клетки. А уже в коридоре поняла, что дальше нельзя рисковать и действовать наобум. Домчалась до ближайшего камина и спряталась за трубу. План был таков: дождаться часа волка, а после этого рискнуть.
Кто же знал, что эти шесть часов станут такими изнурительными. Беготня, крики, слезы, поиски, чудовищный взрыв в системе отопления и, наконец, Ларс. Ларс принеси-подай. В восьмой раз мчится в комнату к новой "гостье" – ноги уже не ноют, они вопят – а в руках у него вкусно блестит поднос с... Ингрид принюхалась... Это что? Раки? Где они в три минуты двенадцатого ночи нашли раков?
Ответа на свой вопрос прятавшаяся за камином не получила, потому что в тот миг, когда Ларс распахнул двери в розовую спальню и шагнул внутрь, весь замок огласил леденящий кровь вой. О, если бы волки умели так выть!! Вся божественная благодать давно сошла бы на их города и поселки. Весь мир преклонился бы перед их могуществом. И светлые признали бы их красоту и силу.
Нечто таинственное и страшное завывало в комнате незнакомки и почему-то манило к себе. Тянуло. Уговаривало неслышно: Ингрид, сюда, спасение рядом. Но как? Ведь в комнате Ларс? И не только он. Два охранника рванули на страшный крик, распахнули дверь... невидимая сила втянула их внутрь, а вой усилился.
Ингрид, спасение рядом, торопись! Проклятье! Рискнуть или остаться на месте? Рискнуть, однозначно. Девочка выбралась из укрытия и не сдержалась от стона, когда кровь щекотно побежала по почти пересохшим капиллярам в ногах, возвращая им чувствительность. Резким движением собрала рассыпавшиеся волосы в небрежный узел на затылке и, едва касаясь пальцами ног прохладного паркета, пробиваясь сквозь бешеный крик, заливающий коридоры ночного замка, добежала до нужной спальни и проскользнула внутрь.
Маленькая "гостья" с решительным видом взбиралась на высокий подоконник, а Ларс и двое охранников корчились на полу, зажав уши руками.
– Ох, – выдохнула незнакомка, заметив Ингрид, и испуганно схватилась рукой за горло.
Наверное, "ох", потому что рот округлился, но из-за нереального непонятного визга все равно ничего не было слышно.
– Ты кто? – снова удалось прочитать по губам.
Ответить или нет? Ингрид Хорт никто не мог назвать нерешительной, но сейчас она действительно не знала, как поступить. Сбежать обратно или...
Ларс открыл глаза и зловещим взглядом посмотрел на нее. Ну что ж, судьба снова решила все сама.
– Ингрид? – неслышно спросила "гостья" и нетерпеливым жестом подозвала ее к себе.
Девочка кивнула и подошла к подоконнику.
– Сейчас полетаем, – сообщила незнакомка. – Залезай, времени в обрез.
Это безумие. Полетаем? Волки не умеют летать... И суки тоже. И маленькие женщины, насколько Ингрид понимала устройство мира, тоже.
– Но как?
Не говоря ни слова "гостья" указала пальцем на окно.
– Твою... – за окном, широко махая огромными крыльями, висело странное существо с головой дракона и туловищем змеи. Очень большим туловищем очень большой змеи.
– Никогда не соглашайся на три желания джинна, – проворчала девушка и потянула Ингрид за рукав. – Шевелись. Не думаю, что получится удрать, если мерзкий айвэ вернется.
И правда, гнилого мага видеть совсем-совсем не хотелось. Даже еще больше, чем дотрагиваться до неведомого существа и, тем более, летать на нем. Но прислушиваться к своим желаниям Ингрид отучилась давно. И слово "надо", на самом деле, не самая плохая замена слову "хочу".
Минут пять ушло на то, чтобы выбраться из окна и устроиться на спине летающего змееобразного дракона. Но стоило неожиданной соучастнице побега выбраться из окна своей спальни, как невыносимый звук, к которому Ингрид уже почти привыкла, внезапно прекратился. И почти сразу мужчины, до этого лежавшие на полу комнаты, зашевелились.
– Ох, разорви меня дракон, – пискнула незнакомка и вцепилась в... драконьи уши. – Что ж мы их не связали-то?.. Летим отсюда скорее!
И они полетели. И завизжали абсолютно синхронно. А лично Ингрид зажмурилась от ужаса, когда под нею с невиданной прытью помчались леса вперемешку с расчерченными сетью дорог полями.
Спустя некоторое время скорость полета, если судить по силе ветра, замедлилась. Ингрид приоткрыла один глаз и заорала еще громче, увидев причину торможения. Впереди зеркально улыбалось небу прозрачное горное озеро. К нему-то странное существо и направило свои крылья.
Бикси очень любил летать, но еще больше он любил плавать. Поэтому пролететь мимо заманчиво блестящей воды было просто невозможно. Даже чешуя зачесалась – вот как сильно захотелось окунуться. Ну, и наездниц своих окунуть, само собой. Он Бикси, старинный друг бога, а не транспортное средство. Пусть ему и не было сложно помочь двум человеческим детям, но это не значит, что можно визжать и хватать за уши.
Драконозмей легко вошел в воду, и прохладная волна смыла седоков с его спины, оглянулся на барахтавшихся в воде девушек и подумал, что долг отдан. Теперь он ничем не обязан синекожему мальчишке, сумевшему поймать его на честном слове несколько лет назад… Темноволосая хотела крылья. Она их и получила. За жабрами пусть обращается к кому-нибудь еще.
***
Плавать меня учила Дуная. Учила и клялась, что я ее лучшая ученица. Конечно, лучшая, других-то у нее не было! Но плавать, пусть и в легких, но все-таки туфлях, было нелегко, тем более что мокрая ткань платья тянула ко дну. Я трепыхалась и дергалась в центре озера, пытаясь выровнять дыхание и стремясь добраться до берега. Силы заканчивались, ночное небо давило своей бесконечностью, а озеро пугало ледяной глубиной.
"Все напрасно", – внезапно поняла я. "Я утону здесь и сейчас. Умру в расцвете сил. И на этом все закончится". Мне кажется, я в тот момент даже обрадовалась. Потому что смерть означала покой, которого мне так не хватало.
– Пропади оно все пропадом! – отплевываясь, выругалась рыжая длинная девица, в которой я угадала Ингрид.
Как угадала? С чего взяла? Черт его знает. Однако когда она влетела в мою спальню под аккомпанемент завывания Баньши, я поняла, что неспроста мне на что-то сережки намекали. А значит, этой ночью у айвэ будет не одна, а две беглянки, которые как-то уж очень быстро и совершенно незапланированно собирались превратиться в утопленниц.
– Дер-р-р-рьмо! – прорычала Ингрид и надолго нырнула. Когда же я уже отчаялась увидеть ее снова и окончательно уверилась в том, что не спасла, а погубила девчонку, воды горного озера всколыхнулись, и на меня из темноты сверкнули два зеленых хищных глаза.
– Дер-р-жись, – прорычало из темноты, и я схватилась левой рукой за мокрую шерсть, помогая себе плыть правой.
– Спасибо! – поблагодарила я, не переставая стучать зубами, когда мы все-таки выбрались на берег.
– Тебе спасибо, – буркнула Ингрид и, отойдя от меня на несколько шагов, шумно встряхнулась, а потом села и, постукивая тяжелым хвостом по земле, спросила:
– И что мы теперь будем делать?
Волчица в нацепленных на нос миниатюрных розовых очках смотрелась странно и, наверное, смешно. Несомненно, только этим можно было объяснить мой внезапный приступ смеха. Я откинулась на спину и захохотала на всю округу. А Ингрид зарычала на меня, небольно цапнув за ногу.
Действительно, не время веселиться. Поднялась на ноги, подошла к берегу и, опустив правую руку в воды горного озера, создала стандартный сигнал призыва, означавший "Я в опасности. Нужна помощь". Будем надеться, что у этого водоема есть выход к всемирной сети рек. В противном же случае, даже не знаю, что и предпринять. Пока же надо было просто ждать. Опустилась на траву рядом с рыжей волчицей и задумчиво произнесла.
– А скажи мне, Ингрид, для какого такого обряда ты понадобилась айвэ Лиару?
Волчица фыркнула и недовольно проворчала:
– Гнилой маг любит поболтать, это правда. Но никогда ничего действительно ценного не говорит... Я, если честно, вообще ничего не слышала про обряд. Я думала, я им для следствия нужна.
Где-то в районе моего копчика заворочалось неприятное предчувствие, по позвоночнику вскарабкалось наверх и вцепилось зубами в шею, заставив меня испуганно вздрогнуть.
– Для следствия?
Ингрид опустила голову на лапы и прикрыла глаза.
– У меня как бы муж погиб. Четыре дня назад.
Четыре дня... В голове словно щелкнуло что-то, и я обреченным голосом спросила:
– Арнульв?
Метнулась темно-рыжей молнией, опрокинула на землю, выбивая дух из легких, и зарычала, глядя мне в лицо:
– Никогда... никогда, слышишь... Даже имя его, чтобы ни запаха, ни следа... ничего!
Я подняла руку и аккуратно вытерла крупную слезу, которая выкатилась из ярко-зеленого глаза. Обрывки слов и воспоминаний той ночи крутились в моей голове, складываясь в нечеткую картину.
– Я не хотела, прости.
Ингрид отпустила меня и снова легла, опустив голову на лапы.
– Я думала, что все закончилось, когда ма... когда мне сказали, что он умер. А оказалось, нет. Оказалось, что и после смерти он продолжает мучить меня. Люди айвэ Лиара забрали меня в башню наутро после радостной вести. Я думала, что меня казнят...
– За что?
– За убийство, конечно.
– Но разве...
– Очень хотела, – призналась она и зажмурилась. – Больше всего на свете, но нет, не я. Не знаю, кто, но спасибо ему, тому доброму человеку, который лишил жизни этого бешеного пса.
Я никак не прокомментировала ее слова, но на всякий случай опустила глаза, продолжая слушать.
– Они пришли утром. И я подумала, что никто и не будет проводить следствие, зачем? Всегда же можно сделать виноватой фамильную суку. И род не пострадает, и возмездие свершится... Привезли меня в башню. Кормили. Ни о чем не спрашивали. Айвэ этот приходил несколько раз, хватал меня за щеки и лопотал что-то о том, что я его девочка и что он меня очень долго ждал... старый извращенец. Все они извращенцы.
Ингрид открыла глаза, задрала морду и громко взвыла, а потом добавила голосом, в котором яростно звенела злость:
– Мужиков ненавижу...
Могу ее понять, наверное. Точно могу. Если бы Арнульв был моим мужем... я бы повесилась. Некоторое время мы просто молчали и думали каждая о своем. А потом молодая волчица произнесла:
– Я буду признательна тебе, если ты никому не скажешь о том, что я могу обращаться.
– В смысле? – растерялась я.
– Если кто-нибудь из старейшин узнает о том, что я полноценная волчица... мне крышка.
Ингрид тяжелым решительным взглядом посмотрела на мою шею. И я вдруг поняла, что эта девочка реально думает о том, не проще ли меня убить, чем надеяться на мое молчание.
– Что значит "полноценная"? – осипшим от внезапного страха голосом уточнила я. – Бывают и неполноценные?
– Неполноценных волчиц не бывает. Те, кто не может обратиться к животной форме, но в ком течет волчья кровь... они просто кобели и суки. Охотники, рабочие, прислуга и...
Она замолчала, но я продолжила за нее, почувствовав, как краска расплылась по моим щекам:
– Игрушки. Рабы.
Что же может быть хуже этого, если она боится?
– Полноценных волчиц держат в отдельной деревне. Заботятся о них... Неплохо, кстати, заботятся... У оборотней вообще очень силен культ беременной женщины. А полноценная волчица, как говорят наши старейшины, это волчица беременная, – неохотно пояснила Ингрид, а я в ужасе зажала рот рукой.
Все-таки не зря я оборотней не люблю. Об этой стороне их темной жизни я как-то раньше не слышала.
– Мы вымираем, знаешь ли, – продолжила несчастная волчица. – Вот наши мужчины и нашли выход из положения... Ты не думай, раньше все не так было. Это лет двадцать назад началось...
Она не пыталась оправдать свой народ, нет, она усталым голосом просто констатировала факт.
– И что, все-все волчицы... вот так вот? – прошептала я.
– Не все, – Ингрид угрюмо оскалилась. – Мама моя вот не хотела быть инкубатором... и знаешь, чем закончила?
Не знаю, но, кажется, догадываюсь. Непонятно только, почему Уна называла себя последней рыжей волчицей старинного рода. Впрочем, это не мое дело. И я решила не лезть в чужую душу и не бередить и без того гноящиеся раны.
Следующие несколько минут мы провели в тишине. Ингрид тоскливо рассматривала отражение луны в воде горного озера, а я размышляла об обряде, про который говорил айвэ Лиар. Что он задумал? Я предполагала, для чего ему могла понадобиться я. Точнее, я точно знала, для чего. Но волчица... Даже не волчица, потому что, как выяснилось, никто не знал о силе крови Ингрид, а... сука. Я споткнулась на неприятном слове и покосилась на свою спутницу.
Сейчас, когда она была в шкуре волка, сложно было определить, сколько ей лет, а в замке под завывания сигнализации времени особо не было, но я была почти уверена, что она младше меня. И намного. Что-то такое странное было в ее грустных глазах, что заставляло меня думать о брошенных на произвол судьбы котятах и раненых щенках. Короче, просто до слез хотелось обнять рыжую голову, прижать к груди и пожалеть.
Стоящее торчком ухо дернулось, и Ингрид зарычала, глядя на заросли камыша.
– Кто там? – крикнула я и придвинулась к волчице, истово надеясь увидеть в свете луны вздернутый Дунькин нос, но вместо него увидела совершенно посторонний пятачок зеленого цвета.
Ингрид издала жутковатый утробный звук и сделала шаг вперед.
– Подожди, – прошептала я и осторожно положила руку ей на загривок. – Вряд ли маленький болотник сможет нам навредить.
На вид пришедшему было лет шесть, не больше, но у болотников это, если честно, ничего не означает: у них особь считается ребенком до тех пор, пока цвет с зеленого на коричневый не поменяет, а это может произойти как в два года, так и в пятьдесят два.
– Что тебе надо? – спросила я.
– Мне? – кустистые бровки удивленно изогнулись, а рот округлился, обнажая неровные желтые зубы. – Сами же звали...
– Я русалок звала, – возразила я, игнорируя его "мы". Никаких "мы" нет. Есть я и моя собака. Или волк. Без разницы. Раз Ингрид не хочет, чтобы кто-то узнал о том, что она оборотень, будем сохранять инкогнито с самого начала.
Болотник хмыкнул и у виска весьма однозначно покрутил:
– Спятили? Какие русалки? Они же из светлых.
– И что, – не поняла я. – С каких пор светлым в темные миры дорога закрыта.
– Наверное, с тех пор, как война началась, – зеленый человечек постучал себя пальцем по лбу. – Ты что, с луны свалилась?
Видимо свалилась. Мы с Ингрид обменялись шокированными взглядами. Она едва заметно кивнула головой в сторону болотника и я, вздохнув, все-таки спросила.
– Мы были... мы не могли... мы ничего не слышали. Какая война-то?
– Самая обнакновенная, – он болезненно сморщил и без того морщинистый пятак и пошевелил губами. – И эта, как ее? Государственный переворот. О!
И вверх указательный палец поднял. Мы с волчицей послушно проследили за его движением, словно надеясь на кончике острого коготочка увидеть этот самый переворот, а увидели щербатую луну. И я, например, перепугалась до чертиков, а Ингрид вдруг протяжно завыла. И еще горестно. У меня от ужаса мурашки побежали по всему телу. А когда откуда-то из-за гор до нас долетел ответный волчий вой, болотник бросился наутек, я же вцепилась двумя руками в рыжую шкуру и взмолилась громким шепотом:
– Ингрид, пожалуйста, хватит!!
Она рефлекторно огрызнулась, схватив меня клыками за край все еще мокрого рукава, а потом понуро опустила голову.
– Не надо было меня спасать, – наконец произнесла она. – Теперь все одно.
– Что одно?
– К светлым меня не пустят, а у темных... Либо сука, либо инкубатор... – и с нечеловеческой просто тоскою на гладкие воды холодного озера посмотрела.
И я готова была поклясться, что озеро тихонько зашептало в ответ на ее безмолвный вопрос:
– Иди сюда. Здесь тихо и спокойно. Отдохнешь. Я залечу твои раны. Я омою душу живой водой, укрою легким одеялом, согрею израненное сердце.
И подмигнуло таинственно, и колыхнулось волнами, от чего луна ухмыльнулась нам щербато и призывно. Ингрид бездумно сделала шаг к берегу, а я повисла на ее шее:
– Стой!
– Отстань.
– Стой, я говорю!..
– Ты говоришь? Не знаю, кто ты такая, – не своим голосом перебила меня волчица и мотнула лобастой головой, отбрасывая меня в сторону. – Не знаю, и знать не хочу. Давно надо было это сделать. Просто я слабая, слабая... а сейчас уже нет другой дороги. Выхода нет...
Мигнула мне зеленым глазом и еще один шаг к воде сделала.
– Да что ж такое-то! – воскликнула я чуть не плача. – По-хорошему тебе говорю, стой, а то... а то... а то хуже будет!
Ингрид даже ухом не повела, а до воды уже меньше двух метров осталось.
Элементалист я или тряпка, в конце концов? Щелкнула пальцами нервно, призывая пламя: "Помоги!" А оно и радо стараться, его попроси только, тем более что источник воды рядом и можно повыделываться, поспорить, кто сильнее, силами померяться.
Огненный ручеек вспыхнул и сине-красной змейкой побежал по периметру коварного водоема, а когда мой пламенный ужик схватил себя за хвост, замкнув круг, воды озера колыхнулись, взревели страшно, и высокий столб воды взлетел до самого неба, и проглотил луну, и взревел чудовищным басом:
– Она моя! Имею право!
Ох, разорви ж меня дракон!! У темных и по сей день водятся водяные. Мамочки!! В абсолютной панике бросилась на Ингрид всем телом, пытаясь прижать ее к траве. Но где там – она-то и в человеческом облике была в два раза больше меня, несмотря на свой возраст, а уж волчица со мной справилась одной левой. Отшвырнула меня в сторону легким ударом лапы и преодолела еще один метр, почти уткнувшись носом в мою испуганную пламенную стену.
– Не позволю, – упрямо пообещала я и призвала воздух, и землю, и все свои силы. Я бросила все мысли вперед, только чтобы остановить Ингрид от последнего шага в ее жизни.
Озеро вскипело, затянув нас с волчицей в молочный туман. Ничего не видя, на ощупь, я пробиралась вперед, боясь оступиться и попасть в гости к водяному или наткнуться на свое же собственное пламя. Вслепую нащупала жесткую волчью шкуру, вцепилась десятью пальцами намертво и заверила:
– Не пущу никуда. Хочешь умереть? Убей меня. Не для того я позволила твоей матери совершить весь этот ужас в моем теле, чтобы сейчас смотреть, как ты умрешь. Ты мне должна жизнь.
Водяной взвыл не хуже баньши, и сверху на нас упала, по ощущениям, целая тонна воды.
– Ин-грид... – захлебываясь, выдохнула я последние капли воздуха. – Не отпускай! Я плохо пла...
Волчица сжала челюсти на моем левом запястье и потянула на себя. Нас затягивало в воронку, которая образовалась в центре проклятого озера. И ничего хорошего в этом не было. Да, пока мы были живы и могли дышать. Пока.
– Не хочу умирать! – я схватилась за эту мысль, вырывая себя из собственного страха.
Тряпка! Бездарь! Бессовестная трусиха!
Ледяные воды, словно испугавшись, отступили перед моей яростью, а потом нас с Ингрид подняло на гребне волны почти к самым звездам и без предупреждения вынесло на ласковый шелк прибрежных трав. И вся природа вокруг нас застыла, как муравей в янтарной слезе. Движение жизни остановилось. Даже ветер замер, боясь потревожить наши тела своим прохладным дыханием.
Маленькое лохматое существо, больше всего похожее на пушистый шар с куцым хвостиком и большими подвижными ушами, дернуло кончиком розового носа, еще больше округлило черные глазки и проговорило басом водяного духа горного озера:
– Прощенья просим, Владыка, обознатушки вышли…
Он легко коснулся трехпалой лапкой кончиков моих пальцев на ногах и головой покачал:
–Ай-ай! Ножки холодные совсем, не заботитесь вы о себе, многогранная наша!
Я закашлялась, а он осторожно погладил мою ступню, и по всему телу разлилась волна приятного тепла.
– А что? Предупреждать надо сразу, – оправдывался водяной, не замечая того, что я почти при смерти от удивления, и при этом с важным видом сушил мою одежду.
– По закону все, что упало в эти воды – моя естественная добыча.
Огромные уши виновато прижались к шарообразному телу, а маленькие ручки тем временем наколдовали пару теплых вязаных носков.
– Ты это слышала? – спросила я у Ингрид. На какой-то миг мне подумалось, что все это галлюцинации и игры умирающего мозга, но волчица в ответ зарычала и мотнула головой, мол, не забывайся. Ах, да… У нас же конспирация... я понимающе кивнула и виновато улыбнулась.
– Могу ли я как-то искупить свою вину? – в голосе водяного заискивание причудливо переплелось со страхом, обожанием и надеждой. Я же все больше и больше склонялась к мысли о том, что все происходящее – бред.
– Э-э-э… – бросила еще один неуверенный взгляд на волчицу. – А нельзя ли объяснить, что ты имел в виду, когда назвал меня владыкой?
Водяной радостно оскалился и восторженно затрясся маленьким пушистым тельцем.