Текст книги "Школа Добра"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

Всех этих королевских мыслей Александр Волчок не знал, но весьма верно угадал их направление. И теперь с отчаяньем, граничащим с ужасом, думал о предстоящем разговоре с дочерью. И еще о том, что он скажет жене. И что она ему на это ответит. И куда отправит.И что диван в гостиной давно пора было заменить на что-то более приспособленное для сна...

Были ли в голове светлого королевского мага, помимо прочихмыслей, мысли имеющие отношение к сожалению о том, что примерно девятнадцать лет назад они с женой приняли решение подарить жизнь маленькой девочке? Нет, таких мыслей не было. Потому что Принцесса – это же Принцесса. Папина радость. И мамина тоже.

Александр Волчок любил всех своих детей, но к младшей все-таки питал особенно нежные чувства. Наверное, именно поэтому, когда она вошла в кабинет, доверчиво вложив ладонь в руку своего мужа, этого самого мужа захотелось немедленно развеять по ветру. Потому что улыбка дочери говорила о многом, ее глаза блестели восторженно и загадочно. Ее движения, даже ее дыхание, казалось, говорило о том... о том... Королевский маг неожиданно заметил, что весь мир вокруг затянул черным туманом, оставив в круге яркого света одного человека.

– Зятюшка... – процедил мужчина сквозь неожиданно заболевшие зубы, которые еще больше заболели, когда Принцесса встретилась взглядом сотцом и... покраснела.

Александр Волчок-старший вдруг отчетливо понял, за что именно его жена, которая уже сегодня вечером отправит его жить в гостиную на неопределенно длинный срок, невзлюбила мальчишку. Красная пелена застелила глаза. Маг отвернулся к окну и немедленно наткнулся взглядом на злорадно-ехидную ухмылку воробья. Тот стоял за стеклом, приоткрыв клюв, и следил за ним. Зараза!

Выкинув из головы наглую птицу, королевский маг с мрачной тоскою подумал о том, что никогда не сможет полностью принять человека, завоевавшего сердце дочери. И даже не потому, что он темный сын темной королевы, а просто Волчок-старший вдруг оказался не готов к тому, что его маленькая девочка вдруг станет чьей-то женой... во всех смыслах этого слова.

– Па-ап? – серые глаза смотрели встревоженно и вопросительно. – Что-то случилось?

Уж даже если от своей собственной дочери не удалось скрыть всю масштабность проблемы, может, и правда стоит послушать Элю и уйти на покой?..

Тяжелый вздох, еще один подозрительный взгляд на подслушивающего с независимым видом воробья, и серьезным голосом:

– Случилось.

Новый родственник рефлекторно отодвинул Юлиану за свою спину и нахмурился. Поздно хмуриться. Раньше думать надо было. Теперь уж ничего не переиграешь.

– Королевский посланник по вашей милости очутился в кустах жасмина, – обвинительный жест не в сторону истинного виновника происшествия, но в темного ненаследного принца, прямым указательным перстом.

– В кустах... – испуганно пробормотала Принцесса и снова покраснела, когда ее муж неожиданно весело хмыкнул.

Молодежь. Ну, ничего серьезного просто.

***

– Королевский посланник по вашей милости очутился в кустах, – произнес мой папа.

– В кустах, – эхом повторила я, представляя себе весь ужас несчастного невинного человека, которого ударной волной моего яростного равнодушия вынесло за пределы дворца.

Алекс несдержанно хохотнул, чем заслужил мой недовольный взгляд и мои же покрасневшие щеки. Дались ему эти кусты...

– Ничего веселого в сложившейся ситуации я не вижу, – строгим голосом сообщил мой родитель и устало опустился в кресло. – Король приказал принять меры, потому что считает, что Юлка нестабильна...

Еще один хмурый взгляд на моего мужа.

– Но мы-то знаем, что дело не в в нестабильности, которая и на самом деле имеет место быть.

В этот раз Волчок-старший посмотрел мне прямо в глаза и я, не выдержав, сорвалась с места, чтобы обнять самую любимую в мире шею.

– Прости, прости, папочка, я не специально.

Он улыбнулся мимолетно, на мгновение прижав меня к себе, и грустно произнес:

– Я знаю, маленькая. К сожалению, рано или поздно это должно было случиться...

– И чего хочет король? – невежливо перебил Алекс.

Папа сморщил нос и мне показалось на секунду, что он сейчас моему мужу язык покажет. Бред какой мне иногда в голову приходит!!

– Король, к счастью, пока... ПОКА... не отдал конкретного приказа, он велел решить проблему. Быстро. Я понимаю, чего он хочет, но попробуем на данном этапе ограничиться учителем.

– Учителем? – мне показалось, что я потеряла нить разговора: как в данной ситуации может помочь чей-то учитель?

– Вы же не... – одновременно со мной произнес Алекс, но папа метнул в него недовольный взгляд и раздраженно проговорил, глядя в глаза моему мужу:

– Именно я. Мы с тобой сейчас не будем обсуждать то, как я отношусь к этой женщине, ладно? Но мы оба знаем, что она лучший ментальный специалист. Вряд ли кто-то другой лучше справится с этой ситуацией, а Юлочке необходимо научиться сдерживать свое ментальное я.

Услышанное заставило меня сделать следующие выводы. Во-первых, папа нашел мне очередного педагога, о котором я, кстати, не просила. Во-вторых, Алекс догадывается, кого именно, и ему это почему-то не нравится. Ну, и главное. Я, кажется, действительно нестабильна. И, если знать о судьбе королевского посланника, опасна для окружающих. Но не успела я как следует из-за этого расстроиться, как меня огорошили следующей новостью.

– И когда она приедет? – угрюмо спросил Алекс и жестом велел подойти к нему.

Подошла. Обнял и прошептал:

– Все будет хорошо, обещаю.

– Смеешься? – папа мимоходом посмотрел на руку, обнимающую меня за талию, и раздраженным голосом уточнил:

– К светлому двору? Не в этой жизни точно.

Алекс только еще крепче меня обнял, а мне вдруг стало страшно. Потому что папа устало покачал головой и, с сожалением глядя на меня, произнес:

– Вам самим придется к ней ехать, хоть я от этого и не в восторге.

Мой муж процедил что-то сквозь зубы, как мне показалось, на темно-эльфийском. Я толком не расслышала, но он совершенно точно ругался. Не знала, что он так хорошо говорит на эльфийском.

– А уж что по этому поводу скажет твоя мама... – королевский маг и по совместительству мой папа, не обращая внимания на шипение Александра, тяжело и протяжно вздохнул.

– Лично меня больше волнует, как на это отреагирует их величество Илиодор Сияющий Третий, – злым голосом проговорил Алекс, и я с удивлением посмотрела на него, не понимая, с чего это он таким тоном с моим отцом разговаривает. Папа причину такого отношения к себе, видимо, понимал прекрасно, так как укоризненно заметил:

– Я понимаю, Александр, что тебе не очень хочется возвращаться домой, но другого выхода у нас нет.

Возвращаться домой? Это они про темный двор сейчас разговаривают? Рванулась, пытаясь избавиться от нежных, но крепких объятий, но Алекс с легкостью удержал меня на месте.

– Кроме того, твое возвращение было ее главным условием, – мрачно закончил папа, опускаясь в кресло за рабочим столом.

– Кто бы сомневался, – голос у моего любимого темнейшества дрогнул, я подняла на него глаза, откинув голову ему на плечо, и с удивлением заметила, что он не просто зол, а реально расстроен и абсолютно несчастен. И так его стало жалко, что я даже про свой страх забыла, а новость о том, что я еду к темному двору немедленно отошла на второй план. Какое мне дело до темных миров, если в глазах любимого мужчины бирюзовыми волнами плещется боль.

– Алекс? – переплела свои пальцы с его, но он, неправильно определив источник моей тревоги, только повторил еще раз:

– Все будет хорошо.

Я в его оптимистический прогноз не поверила ни на одну секунду, но и спорить не стала. Настроение Волчка-старшего явно указывало на то, что, хочу я этого или нет, но из светлого дворца мы уберемся немедленно. А вот доедем ли до обители зла, в которой обитает моя драгоценная свекровь – это мы еще увидим.

Учителя они мне, видите ли, нашли. Договорились, снова все решили за меня, со мной не посоветовавшись. Я же не пятилетка, которую можно взять за ручку и молча и без объяснений отвести туда, где, по вашему мнению, ей будет лучше и безопаснее. Я взрослый человек. У меня вон и муж есть... который, судя по всему, взрослой меня и не думает считать. Зачем, если можно с видом трагичным и решительным принести себя в жертву!?

– Не злись и дыши, – Алекс легко коснулся губами моего уха. – Темнеешь.

Темнеешь? Что, простите? Он что, эмпат? В абсолютном шоке уставилась на него, ожидая объяснений, а вместо этого:

– Вот так гораздо лучше.

Уверена, что взгляд мой был более чем красноречив, но мужа моего не затронул и, судя по мимолетной улыбке, даже развеселил слегка.

– Я бы хотел, чтобы вы выехали немедленно... Вещи распаковать успели?

Я отрицательно покачала головой, одновременно представляя, что по поводу очередного переезда скажет Вепрь. А уж Григорий... Он мне еще стеклянного колпака, под который его, между прочим, мой муж посадил, не простил. Намекал на новый более просторный горшок... А тут опять дорога.

– Огурец с нами не поедет, – сообщил Алекс, упрямо наклонив голову, и я немедленно заподозрила в нем не только эмпата, но и телепата.

– У тебя просто все на лице написано, – усмехнулся он моему изумлению.

– Тогда прочти, пожалуйста, что он не огурец, а кабачок! – раздраженно проговорила я и, сложив руки на груди, отвернулась от своих Александров к окну. И даже прислушиваться к их разговору не стала. Какой смысл. Они же думают, что все решили. А мы еще посмотрим, кто и куда поедет, а также, где и кого будет учить.

– ... добираться лучше всего по реке... – долетел до меня папин голос. Ах, по реке? Настроение взлетело до небес. Я радостно подмигнула прыгавшему на карнизе воробью, предвкушая, как минимум, неделю романтического блуждания по болотам с мужем. Главное, чтобы он не отказал мне в маленькой просьбе и позволил продемонстрировать мои умения.

– Алекс, – я беспардонно вклинилась в разговор, перебив моего папу, – а ты про сапоги-скороходы что-нибудь слышал?

– Солнышко, я тебе сказку перед сном расскажу, ладно? Не сейчас...

О, да... Я снова отвернулась к окну и даже зажмурилась от удовольствия. Угрызения совести? Я вас умоляю!

Еще посмотрим, кто кому будет сказки рассказывать.

История о сапогах-скороходах, или Для бешеной собаки десять километров – не крюк

 Рыцарь мечтает убить ужасного дракона и спасти принцессу. Принцесса мечтает выйти замуж за принца и родить ему сына. Сын мечтает о материнской груди. Материнская грудь мечтает выспаться. Небо обнимает землю. Ветер качает деревья. Солнце восходит на востоке и неизменно заходит на западе. И все это ерунда в сравнении с мечтой каждого школьника обзавестись хотя бы одним сертификатом.

К середине второго курса я потихоньку начала впадать в панику, потому что мои одногруппники, друзья и коллеги обрастали этими вожделенными бумажками, как луковица одежками, а я по-прежнему куковала ни с чем.

Обложившись учебниками, я по уши зарывалась в конспекты в библиотеке Речного города, но озарение так и не наступало. Когда я уже окончательно отчаялась и почти смирилась с тем фактом, что мне суждено стать первым в истории Школы Добра бессертификатным выпускником, неожиданно появилась Дуная с заманчивым предложением:

– Юлка, весна! – она рухнула на соседний стул и окинула томным взглядом большой читальный зал, где я безрезультатно билась в поисках Идеи, скрестила длинные ноги, вытянув их на зеленую ковровую дорожку, и, призывно глядя в глаза обалдевшему за соседним столом тритончику, выдохнула:

– Хочется любви... Ну, или хотя бы веселья.

Вяло шикнула на нее, заранее зная, что мои просьбы говорить тише и вести себя прилично останутся неуслышанными. А все потому, что у русалок другие представления о приличиях. Я научилась жить с этим удивительным народом, любить их и уважать, но соблюдать их традиции – да разорви меня дракон, ни за что!

Невежливо пихнула подругу локтем в бок, когда она в ответ на мое шипение расхохоталась нарочито развратным смехом, но, столкнувшись с моим обиженным взглядом, все-таки заговорила вполголоса извиняющимся тоном:

– Прости, Маленькая, но ты так смешно занудствуешь. А за окном весна. Проснись, зубрилка! Плюнь на учебу! Мы в семидневный поход отправляемся, хотим по двум рекам выйти к морю. Хочешь с нами?

Хочу! Ужас как хочу! С тоскою посмотрела на учебники, но ведь сессия же на носу...

– Ай, – Дунька махнула рукой. – Твой пан Ясневский с тебя пылинки сдувает. Уверена, он позволит тебе перенести сдачу на более позднее время. Хотя лично я уверена, что ты и так все знаешь... Маленькая, тебе семнадцать лет! Тебе любить нужно, а не учиться.

Не замечая моих заалевших щек, Дуная закинула руки за голову и мечтательно протянула:

– Ох, ты не представляешь себе, как это было здорово...

Возникшую паузу в задушевном разговоре гармонично заполнил хриплый баритон, раздавшийся из сумки:

–Где твои семнадцать лет ?

– На Большом Каретном!

Где твои семнадцать бед?

– На Большом Каретном.

А где твой черный пистолет?

– На Большом Каретном.

А где тебя сегодня нет?

– На Большом Каретном.

Дунька задумчиво посмотрела на холщовый мешок и произнесла:

– Никогда не понимала, зачем ты всюду таскаешь с собой эту сволочь, но сегодня он в тему, – и улыбнулась. – Так ты с нами? Мы для тебя даже плот с палаткой построили.

Ну не могу я отказать, когда меня так просят. Да и не хочу.

 Стартовать решили не от Главного пирса Речного города, а с Камышовой затоки. Мне бы уже тогда напрячься, но нет, я восторженно пялилась на тростниковый шалаш, который украшал центр самого большого из пяти плотов. Дунька суетилась и командовала отплытие. И все почему-то стремительно и шепотом.

– А куда мы так торопимся подпольно? – не выдержала я, когда меня попросили всю флотилию накрыть невидимым щитом.

– Так Волька от жениха удирает... а ты думала, куда мы едем? – ответила одна из русалок, и я недобрым словом помянула Дуньку. Значит, мне она говорит, что хочется любви и веселья. А на самом деле решили меня втихаря использовать: русалки неплохие маги, но все больше атакующие, а вот купол защитный поставить или щит невидимости...

Идея настигла меня в тот момент, когда я заметила Волькиного папу, который спускался к реке с видом решительным и разгневанным. Вот же оно! Универсальный ускоритель для плотов! И сертификат у меня в кармане.

– Драпать надо, – озвучила я очевидное и пальцем в сторону приближающегося тритона показала. – Могу помочь.

Русалки радостно закивали, а я мысленно и на скорую руку пыталась составить формулу ускорения для пяти плотов, одновременно размышляя над тем, стоит ли придавать дополнительную направляющую в качестве конечной точки назначения. Но так как времени было в обрез, схватила пять нитей, сплела их в один канат, завязала тройной узел и тихонько произнесла несложную формулу скорости.

Рванули мы с места – и сразу на дикой скорости. Счастье, что все успели ухватиться, кто за что – иначе без жертв бы не обошлось. Куда нас несло и какими путями – неизвестно, но когда мы, наконец, остановились, мне показалось, что прошла вечность, часы же доказывали обратное: всего два часа.

Наша плотилия пристала в устье живописной реки. Деревья низко склонялись к воде, дотрагиваясь ветками до прибрежных волн, низкие кусты негостеприимно топорщились в нашу сторону, серое небо смотрело на нас мрачно... и повсюду лежал снег. Снег. А мы по-весеннему полуголые, взлохмаченные и напуганные слегка. А над всем этим великолепием задорно и радостно разливается из моей сумки:

–Мы поедем, мы помчимся

На оленях утром ранним

И отчаянно ворвёмся

Прямо в снежную зарю.

Ты узнаешь, что напрасно

Называют Север Крайним,

Ты увидишь, он бескрайний,

Я тебе его дарю.

Волька шокировано и растроганно посмотрела на меня и пролепетала:

– Спасибо за помощь, конечно... Но я не планировала убегать так... глобально.

– Прошу прощения! – искренне извинилась я. – Просто я торопилась, немного перепутала с силой завязки узлов. Сейчас все исправим.

Сделала успокоительный жест в сторону хмурящейся Дуньки и снова за магическими нитями потянулась. В этот раз, по логике, все должно было получиться...

–А в Африке реки вот такой ширины,

А в Африке горы вот такой вышины,

Ах, крокодилы, бегемоты,

Ах, обезьяны, кашалоты,

Ах, и зеленый попугай!– пел предатель Звездинский, когда мы пристали у песчаного пляжа. Палящего солнца на небосводе уже не наблюдалось. Палящее солнце уже успело скрыться за горизонтом.

– Ой, опять промахнулась. Я нечаянно, извините, – я была искренна как никогда и умирала от стыда. И от страха немножко. Поэтому, пока пельмень отвлекал внимание на себя, я схватила магические нити снова. Дунька успела только выкрикнуть яростное:

– Стоять!!! – но поздно, нас снова унесло в неведомые дали. А нечего меня торопить. Мне бы посчитать, подумать, формулу составить – и все получится. Я же эту формулу уже видела почти. Еще парочка экспериментов – и деньги потекут рекой в мой карман.

–Весь покрытый зеленью, абсолютно весь,

Остров невезения в океане есть.

Остров невезения в океане есть,

Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, – спустя всего сорок минут пропел Звездинский и впервые за историю промазал. На этот раз мы пристали не на острове. Это было болото. Самое настоящее, как в сказках. И вот я посреди болота, несчастная и напуганная, а вокруг меня ночь. И толпа неровно дышащих русалок.

– Свяжите ей руки!!! – заорали из темноты, когда я попыталась извиниться и выхватить магическую нить.

– Я не специально, – почти всхлипнула я. – Мне бы пять минут – и я на той же скорости верну нас обратно... А вообще, знаете, устала я что-то сегодня... Пойду-ка я спать! – пискнула уже совсем испуганно, когда Дуная, взмахнув хвостом, нырнула со своего плота в реку и, широко загребая воду, двинулась к моей тростниковой хижине.

Связывать меня, конечно, не стали, но строго-настрого запретили даже смотреть в сторону магических нитей. Подумаешь, не очень-то и хотелось. Я удобно устроилась в своем домике, зажгла фонарик, висящий над головой, достала из сумки украденный у Алекса еще на первом курсе решебник и принялась составлять формулу для моих ускоренных плотов.

Вряд ли участники первых трех опытов согласятся на продолжение эксперимента, но это же не последние русалки в Речном Городе! Главное, что направление, в котором я буду работать дальше, выбрано окончательно, а положительный результат, как говорит Тищенко, это всего лишь дело времени и достаточного количества опытов.

И пусть, что конкретно в этом опыте я потерпела поражение. Победителей в нашем странном путешествии вообще не было, если не считать жениха Вольки, который нашел нас к пятому дню блуждания по болоту. Ну и, пока они с беглянкой орали друг на друга, Дуная, кривясь и хватаясь двумя руками за края своего плота, дала мне отмашку, молчаливо соглашаясь на четвертую опытную поездку, прекрасно понимая, что как только будущий муж закончит выяснять отношения с пока еще невестой, ему захочется поквитаться с теми, кто принимал участие в этом незапланированном забеге с препятствиями по всему миру.

В общем, я сверилась со своими записями, увязала в один узел четыре плота и, задав конечной точкой Речной Город, зажмурилась ударившему по глазам ветру. Потому что мы рванули! Ого-го как рванули. И рвали больше трех часов, промазав всего на пару десятков километров. О полноценном сертификате думать было, конечно, еще рано, но успех был налицо. А на тот факт, что русалки в конце пути свесили головы со своих скоростных плотов и вяло прощались с содержимым своих желудков... Ну что ж, как говорит великий экспериментатор Амадеус Гениальные Ручки, это просто побочный эффект такой.

***

Удивительное дело, на разговоры с моим папой Алекс потратил почти час, а на сборы мне выделил пять минут. Не минут пять, не пять минуточек, а именно пять минут – пять раз по шестьдесят секунд. Была ли я зла? Да, но не по этому поводу.

Мало того, что мне сообщили о том, что Григорий остается с моим отцом, а тот его, при первой же возможности, переправит в Школу, Вепрь исчез куда-то и найти его в отведенное время не представлялось возможным. В довершение же всего между мною и Виногом все-таки случилась первая семейная ссора. Из-за пельменя, как бы глупо это ни звучало.

– Отправим его в Школу вместе с кабачком, – безапелляционно заявил Алекс, а я нахмурилась. Как-то уж слишком быстро он взялся все решать за меня. – А лучше сразу в пельменник к Тищенко.

– Нет.

– Юлка, – Александр поймал мои руки и легонько коснулся губами пальцев.

– Звездинский не займет много места и не доставит проблем, – попыталась переубедить я, но Алекс только хмыкнул. – Он со мной уже много путешествовал. Он боится оставаться один. И... и я просто не хочу отправлять его в Школу.

– Солнышко, мы не на прогулку отправляемся, – в его голосе появились снисходительные нотки, и я с трудом сдержалась от того, чтобы раздраженно фыркнуть. – Там твоего пельменного песенника не поймут, а пострадаем от этого мы.

Сделала вид, что согласна, размышляя над простым поглотителем звука. Вот в ТОЙ ситуации, значит, его можно было сделать. А в ЭТОЙ, получается, нельзя.

И в общем, я обиделась. Серьезно так, не на шутку.

Всю дорогу до порта Алекс пытался шутить и делал вид, что не понимает причин моего молчания. Видимо, надеялся, что я сама отойду.

Наивный! Это он еще не знает, какая у меня хорошая память, особенно, когда я злюсь. Я даже планов мести никаких не строила. Я скрупулезно список претензий составляла. Насколько показывала практика – а практика общения с мужчинами при наличии пяти старших братьев у меня была обширная – рано или поздно их темнейшество произнесет вслух ключевую фразу, которая будет звучать так: "Почему ты дуешься?", или: "Юла, что случилось?", или: "Ты злишься на меня?", или: "Я тебя чем-то обидел?" Вариантов, на самом деле, было много, но смысл был всегда один и тот же: спусковой крючок.

Моя мама в ответ на одну из этих фраз горько поджимала губы и грустно отвечала: "Все в порядке..." Она, однозначно, героиня, я так не умею. Я выдаю все секреты и сразу, заранее составленным текстом.

Но Алекс улыбался, целовал руки и шейку, а нужных слов так и не произносил. Кроме того, в порту меня ждал сюрприз. Вместо плота у причала покачивалась на волнах небольшая белая яхта с голубым парусом. Уверена, если бы я не была обижена на Алекса, я бы бросилась ему на шею с криками восторга, потому что русалки любое водное транспортное средство, кроме плота, сделанного своими руками, считают проклятием рода русалочьего, а до того, как я попала в Русалочий город, я по воде вообще никогда не путешествовала.

И вот теперь аккуратный кораблик, подрагивая деревянной палубой, ждал меня в гости. А я ждала, пока Алекс даст мне возможность выплеснуть мой гнев, обиду и недовольство. Чего же ждал Алекс стало понятно, когда мы спустились в каюту.

Первым делом он усадил меня на кровать, а сам... откинул крышку первого из четырех моих сундуков и с заинтересованным видом стал перебирать мои вещи.

– Алекс?

Он послал мне ничего не говорящую улыбочку и открыл второй сундук. Я растерялась. Что происходит? Третий сундук лишился своей крышки под мой возмущенный вопль, слившийся со свистящим вздохом моего мужа. Могу его понять, Дуная фанатка нижнего белья, она мне столько надарила... а я... ну, я просто не могу выкинуть дорогую кружевную, шелковую, атласную, прекрасную вещь, хоть и не собираюсь ЭТО носить. Муж сверкнул на меня жарким взглядом и... потянулся к последнему баулу. Это просто мания какая-то! Я уже даже не возмущалась, я к общему списку претензий мысленно очередной пункт добавляла, а Алекс обернулся ко мне и веселым голосом спросил:

– И где она?

– Кто?

– Кружка, которую я для твоего пельменя сделал, конечно.

Строптиво молчу и разгневанно хмурюсь.

– Там, где я ее и оставила.

Отвернулась к круглому окошку в стене и с деланным интересом стала рассматривать удаляющийся берег.

– То есть, что? – спросил Алекс растерянным голосом. – Ты его на самом деле не взяла?

Задумчиво посмотрел на меня, а я попыталась соврать, открыла рот и покраснела.

– Значит, взяла, – хмыкнул коварный Виног и вернулся к обыску третьего сундука. Ну-ну. Пусть ищет, все равно не найдет. Что я – маленькая, контрабанду в своих вещах прятать?..

Алекс выудил из недр моего сундука бесстыдно неприличное кружевное нечто, посмотрел на темно-синюю ткань взглядом совершенно Тищенковским, который я называю "мне только что пришла в голову умопомрачительная идея по претворению в жизнь нового сложного эксперимента", а потом этот же горящий энтузиазмом взгляд перевел на меня и хриплым голосом произнес:

– Ладно, уговорила. Согласен на пельменя... на весь твой зоопарк уже существующий и на будущий тоже, – медленно шагнул в мою сторону, а я так же медленно – от него, подозревая его в нехорошем.

– Иди ко мне, – позвал прерывающимся голосом, от которого у меня сердце вприсядку пустилось.

– З-зачем?

– Затем, – улыбнулся многообещающе и широким жестом мое белье на узкую кровать бросил, а пока я отвлеклась на полет темно-синей тряпочки рванул ко мне со скоростью молнии, притянул к себе, обняв за талию, ткнулся носом в ухо и прошептал:

– Юлка, ты меня с ума сводишь...

"И ты меня", – не успеваю ответить из-за поцелуя.

– Хочу тебя.

"И я, кажется", – снова не успеваю признаться.

– Не скажешь, где пельмень? – мой обиженный взгляд в ответ. – И черт с ним, пусть живет...

Алекс с проворством опытной горничной освобождает меня от дорожного платья – я даже возмутиться не успеваю от такого напора. И стонет громко, обнаружив под платьем один из подаренных Дунькой комплектов. А я... нет, не прикрываюсь смущенно, я испуганно ему рот рукой зажимаю. Это же не плот! Тут кроме нас еще матросы и капитан.

– Я говорил, что ты сводишь меня с ума? – шепчет, целуя мои пальцы.

Ох, чувствую, не зря я отведенное на сборы время на переодевание потратила.

– Счастье мое...

Опрокидывает меня на единственную в помещении горизонтальную поверхность, на кровать. А я забываю о том, что мною целый список претензий составлен, я растерянно оглядываюсь по сторонам.

– Что не так? – Алекс целует уголок моего рта и замирает, нависая надо мной. – Золотой за мысль?

Пытаюсь не покраснеть, одновременно отметая идею о том, чтобы соврать что-то умное, но признаюсь:

– А почему здесь нет стола?

– Юлка! – обрушивается на меня бешеным градом поцелуев. – Дай только добраться до места... Там у меня та-акой стол!..

Недоуменно застываю под его полыхающим взглядом и все-таки краснею, когда до меня наконец доходит, что он имеет в виду. И одновременно откладываю список претензий "на потом". В конце концов, это же только первая наша семейная ссора.

Была. Потому что ни о какой ссоре и речи идти не может, когда я просто таю рядом с ним.

***

После короткого первого семейного скандала, который, фактически, не состоялся, и длительного семейного же примирения, Алекс набросил на себя халат и умчался на палубу, сообщив горячим шепотом:

– Я только на секундочку, сейчас же вернусь.

А я подумала, что надо бы смутиться, ведь все, кто его увидит, поймут, чем мы тут...

– Впрочем, они и так поймут, – проворчала я и спрятала голову под подушку.

Муж действительно вернулся через секундочку со своим черным дорожным баулом.

– Боюсь, из-за тебя я просто обо всем забываю, – пожаловался он, протягивая мне маленькую шкатулочку. – Надо было сделать это еще у русалок, тогда, может, все сложилось бы иначе.

А я изумленного вскрика сдержать не смогла, когда открыла врученную мне коробочку, и удивленно посмотрела на Алекса.

– Но как?

Пара моих сережек, тех самых, украденных мною же при помощи волшебной шкатулки еще на первом курсе, подмигивали мне весело и игриво.

– Увы, родная, – в сумраке каюты блеснула белая полоска зубов, и я поняла, что Алекс улыбается. – Должен признаться, что я вступил в сговор за твоей спиной, пока искал тебя по всем мирам после твоего побега из Школы.

– Сига Танаис, – догадалась я и улыбнулась грустно. Нехорошо я из Речного поселка исчезла, не простилась ни с кем...

– Надень немедленно, – велел Алекс, а голос утратил былое веселье, обретя серьезность, от которой по коже побежали неприятные мурашки.

– И не снимай, пока не разрешу...

– Ладно... – задумчиво вдела сережки в уши и неожиданно поняла, что вопрос по поводу украденных шкатулкой вещей так и остался невыясненным.

– Шунь, а почему папа разрешил мне оставить себе сережки и зеркало, не знаешь? – спросила я, когда Александр снова склонился над баулом.

– Зеркало тебе я разрешил оставить, – проворчал он, не поднимая головы, – ты его из нашей семейной сокровищницы увела.

– А?

Он прекратил перебирать свои вещи, небрежным пинком отправил свой баул в угол и упал на кровать рядом со мной.

– Юл, а у вас есть семейная сокровищница?

Я растерялась от неожиданности. Странный вопрос.

– Есть, конечно.

– И охраняет ее дракон и сто ужасных заклинаний наложенных твоим щепетильным родителем.

Я рассмеялась:

– Конечно, нет! Она только называется сокровищницей, а вообще – это небольшой сундучок в папином кабинете.

– А знаешь, почему никто не грабит эти сокровищницы?

Вот как-то я никогда над этой темой не размышляла. Меня больше волновало, что скрывается под тяжелой резной крышкой, а не то, как это таинственное что-то может быть украдено оттуда коварным злоумышленником.

– Почему?

– Защита на крови, Юлка. Кровь не обманешь. Артефактом только члены семьи могут пользоваться. Для всех других людей мое зеркальце – просто кусок стекла, покрытый амальгамой... или чем их там покрывают?

После этого мне стало все понятно? Фигушки. Вопросов еще больше появилось.

– Так ты что же, с самого начала знал, что у меня твое зеркало?

– Именно, что мое, – прижался ко мне и рассмеялся тихонечко. – Юлка, моя ты любимая двоечница. По артефакторике экзамен сдавала, а самое интересное проворонила.

На двоечницу не обиделась ни на секунду, околдованная "моей любимой", и только мысленно поторопила Алекса с рассказом.

– Первое волшебное зеркало моему пра-пра-пра-прадеду подарила...

– Королева Алиса?

– Умница моя, – и легким поцелуем плеча коснулся. – Как раз ее величество и подарило, велев деду о край стекла палец порезать, чтобы чужой этим средством связи воспользоваться не мог. Мы тогда не были королевской семьей, а простого рабочего черта любой мог облапошить и лишить единственного сокровища.

И прежде чем я успела осознать последнее предложение, произнес смешно рыкнув:

– Я, знаешь ли, на четверть черт.

Ну, это-то меня не испугало, я о другом задумалась:

– Так что получается, Сафский, когда шкатулку мою заряжал, уже знал о том, что я тебя... что мы... э?