Текст книги "Школа Добра"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Друг был лицом синь, и волосами, и глазами, а одеждой, наоборот, розов.

– Юла, ты офонарела!!? – удивленно вопросило его заспанное лицо в ответ на мой стук в дверь.

– Динь, у тебя выпить есть? – искренне спросила я и вздохнула тяжело.

– Дуры вы, бабы! – беззлобно ответил джинн и, прежде чем исчезнуть в комнате, добавил:

– Тут подожди!

Ну, я ждала и даже не обижалась. А чего обижаться? Не знаю, как все, а я, кажется, точно.

Вернулся Динь-Дон быстро, я даже моргнуть, по-моему, не успела. В одной руке мой друг держал объемного размера бутыль с прозрачной жидкостью, а во второй трехлитровую банку с солеными огурцами, буханку черного хлеба, связку зеленого лука и коробочку шоколада 'Пьяная Вишня'.

– А как ты... – выдохнула я восхищенно, но Динь-Донь движением носа меня перебил – понятное дело, руки же заняты были:

– Я все-таки немножко волшебник, ты забыла?

И вот честно, не знаю, на какой из двух вопросов он ответил. На тот, откуда он знает о том, что 'Пьяная вишня' – это мои любимые конфеты. Или на тот, как ему удается столько ценных вещей держать в одной руке.

Бровью велел идти мне в целовальню и бровью же отказался от помощи в переноске вещей.

– Люблю тебя!!! – всхлипнула я и, кажется, даже слезу пустила.

– Ага! – кивнул синекожий. – И я тебя, малявка. Но только шепотом и не... и в смысле, никому об этом не говори, ладно?

Этажный холл общего пользования, который в миру назывался целовальней, в фейском крыле совершенно ничем не отличался от холла в крыле предметницком. Я решительно расправила плечи, шагнула в сторону двух широких окон, но вдруг сдулась, покраснела и как-то даже отстала от Динь-Дона.

– Все понятно... – проворчал он, оглядываясь на меня через плечо. – Значит, холл тебя не устраивает?

– Ну...

Ну, не могу я ему объяснить, почему теперь мимо всех целовален в общежитии я буду до конца жизни пробегать с закрытыми глазами.

– Ладно, не красней! – хмыкнул издевательски еще, словно ему видно в темноте, краснею я тут или нет. – Используем запасной вариант.

Джинн сгрузил все на ближайший подоконник, затем распахнул окна и поманил меня пальцем.

– План таков, – я так и не поняла, как он это сделал, но все продукты снова были у него в руках. По-моему, они сами к нему запрыгнули. – Сейчас залезаешь на подоконник и крепко, очень крепко обнимаешь меня за шею.

– Что?

– Руки у меня заняты, держать тебя нечем, а на крышу так быстрее всего попасть. Ну, ты идешь?

Четко выполнила все инструкции и только потом спросила:

– А за два раза никак нельзя?

– Нельзя, – Динь-Дон плавно поднялся над полом и легко вылетел в окно. – Потому что, во-первых, лень. А во-вторых, вряд ли еще когда-нибудь удастся безнаказанно с тобой пообжиматься.

Захохотал зловеще и стремительно вверх рванул. Я же даже смутиться забыла, силясь не заорать от ужаса. Было чудовищно темно, и я не видела, сколько метров воздуха отделяют меня от земли, но богатое воображение мне любезно предоставило картинку. Даже несколько. На одних я падала вниз головой, на других лежала бездыханным телом у порога общежития, на третьих коварный Виног рыдал над моей загубленной жизнью. Больше я ничего придумать не успела, потому что мы прилетели и джинн сообщил:

– Конечная станция. Можешь отпускать.

На крыше было чудесно, хотя и холодно.

– Слушай, а ты не мерзнешь? – стуча зубами, я окинула полуголого джинна замерзающим взглядом.

– А у меня кровь горячая! – заржал Динь-Дон – все бы ему веселиться – а потом щелкнул пальцами, и вокруг нас образовалась прозрачная полусфера.

– Банальный щит для полетов. Сейчас немного подогреем...

В тот же миг стало невыносимо жарко.

– Уп-с! Перестарался, извини, сейчас остудим, – джинн приподнял сферу, запуская немного холодного воздуха, и сразу стало возможно дышать. – У меня по занудным узлам тройка всегда была.

– По заурядным, – автоматически исправила я.

– А, – джинн махнул рукой. – Суть-то одна... Ты что будешь? Водку? Спирт? Ликёр? Вино? Коньяк еще есть...

Я удивленно посмотрела на друга.

– И где ты все это прячешь?

– А здесь все! – он потряс емкостью с прозрачной жидкостью, извлек из воздуха два бокала и сообщил:

– Красное, сладкое, крепленое.

Наклонил бутылку и воздух полусферы наполнился густым ароматом портвейна, того самого, который мы вместе с Мечиком в прошлом году украли из буфета и напились до кругов перед глазами. Мечика папа отлупил собственноручно, а меня на неделю сладкого лишили.

– Это ты как? – я даже восхищенно охрипла.

– А вот так! – синекожий блаженно зажмурился и сделал глоток из своего бокала с таким видом, что у меня аж рот слюной наполнился.

– А вишневую настойку можешь?

– Да легко! – Динь-Дон щелкнул пальцами, и пустой бокал превратился в низенькую ликерную рюмочку, которая немедленно была наполнена насыщенного цвета жидкостью. И да, все из той же прозрачной бутыли.

Я недоверчиво принюхалась: она, настойка...

– Динь, ты волшебник!..

– Ага, – хохотнул довольно. – А ты не знала?

– Знала. Я просто не думала, что все так изумительно и легко. Научи, а?

– Не-а, – джинн покачал головой и наколдовал нам подушек для сидения. Я немедленно в них завалилась. Хорошо-то как!

– Этому не научишь, – продолжил мой друг. – Это наша врожденная ифритская магия. Потому у нас кроме фей и джиннов больше не учится никто.

– Обалдеть! – я допила настойку и потребовала:

– Теперь давай на свой вкус.

– Ну, если на мой...

Ликерная рюмка превратилась в высокий бокал, слегка расширенный вверху, неуловимо напоминающий цветок тюльпана, и Динь-Дон не замедлил наполнить его янтарным напитком. Протянул мне:

– Херес... куда лапаешь? За ножку держи, чтобы не нагрелся!! Деревня! Учить тебе и учить...

Учитель из Динь-Дона получился замечательный. Вдумчивый. К вопросу моего образования он подошел со всей серьезностью.

После хереса был коньяк. Водка. Пиво. Вино красное. Вино белое. Вино игристое. Розовое вино. Сухое... И все в разных бокалах и разной температуры. И разговоры наши, в основном, крутились вокруг того, кто лучше всего делает тот или иной напиток, как его правильно пить, чем закусывать, и в какое время суток.

– "Бастардо" – вино депрессивное, – с важным видом вещал слегка окосевший джинн. – Потому что незаконнорожденное. Пить его, конечно, лучше вечером – и до утра. Желательно, в одиночестве. Отлично прочищает мозг и притупляет сердечную боль.

Я неожиданно громко икнула и пробормотала:

– Стихийная пьянка незаметно переросла в лекцию в школе сомелье...

– В жизни все пригодится, – Динь-Дон тоже икнул.– Что-то мы с тобой, кажется, намешали не того... Будем лечиться...

Бокалы исчезли, явив нам две кружки с какой-то непонятной бурдой.

– Это что?

– Это лекарство. Пей давай.

Сдерживая отвращение, выпила, прислушалась к себе. Голова не кружится, организм совершенно свеж, а мозг вдруг стал удивительно ясным. И еще появилась непреодолимая жажда деятельности.

– Хочешь три желания? – и джинн с энтузиазмом правой рукой левую ладонь почесал.

Я задумчиво заглянула в пустую кружку:

– Динь, а что это было?

– А, – синекожий беспечно рукой махнул. – Этот... как его? Экспериментальный реактив.

Я схватилась рукой за грудь – за свою собственную – пытаясь успокоить взбесившееся сердце:

– Только не говори мне, что это Гениальных Ручек работа!

– Не скажу, – Динь-Дон нахмурился. – Ну что ты прицепилась? Так три желания хочешь? Учти, я не всем предлагаю. Тем более, просто так. А главное, бесплатно.

Три желания от джинна в подарок – вещь, несомненно, заманчивая, но сомнительная-а-а-а. Знаю я их. Загадаешь, чтобы красивой стать, а он тебя в синий цвет под свой эталон перекрасит. Или того хуже. А что делать, если ты сама не знаешь толком пока, чего хочешь? Тут другой подход нужен, как у шкатулки желаний. Вздохнула тяжело. Где же моя волшебная коробочка? С ней и думать не надо было, она сама тебе даст то, что тебе больше всего в этот момент необходимо. Даже если ты не знаешь, что это такое. Просто крышечку подними – а там он, вожделенный предмет. Шестнадцать раз! Тьфу!

– Надумала?

– Надумала. Найди мне мою шкатулочку желаний!

Синекожий глаза закатил.

– Ну, ты как маленькая! Кто такие желания загадывает?

– Хочу! – надулась я.

– Блин, да я тебе твой ящик в пять минут без всякого волшебства найду!

Динь-Дон с трудом поднялся на ноги.

– Что-то сегодня какой-то не тот эффект у... – понюхал свою кружку. – Не, все правильно... Но странно.

Пошатываясь, синекожий направился к краю крыши, но, еще не покинув пределов теплой полусферы, неуверенно произнес:

– Не, вниз пойдем пешком... Где-то тут должен был быть люк.

Люк мы искали долго, наверное, полчаса, и ухохотались до колик животе, пока нашли. И если бы у меня в тот момент кто-то спросил:

– Чего вы ржете?

Я бы не нашлась, что ответить. Думаю, у меня на нервной почве случилась истерика, а что в этот момент думал Динь, я не знаю. Он просто умильно мычал и махал рукой в мою сторону.

Когда выход все-таки нашелся, лестница осталась позади, а нашему взору открылся коридор пятого этажа фейского корпуса, джинн удивленно пробормотал:

– Что-то меня... шатает.

Проблему шатания Динь решил оригинальным способом, наколдовав себе зачем-то два больших рыжих кирпича.

– Это что?

– Кирпичи, не видишь, что ли? – джинн взял в каждую руку по камню и посмотрел на меня удивленно.

– А зачем?

– Для рвано... врано... для равновесия... Пошли!

И мы двинулись по полутемным сонным коридорам в корпус ботаников.

– Динь, а зачем нам ботаники?

– Ну, ты же хотела шкатулку найти! Я только немножко ускорю процесс поисков. Так сказать, просимулирую... тьфу!.. простимулирую.

Ой, мамочки! Так и знала, что не надо соглашаться на эти джиннские желания!! Теперь стыда не оберешься...

– И чтоб ты знала! – посреди лестницы Динь-Дон остановился, положил на ступеньку один из кирпичей и ткнул в меня указательным пальцем. – За тобою еще три желания, раз я в этом вопросе волшебство не использую.

– Диньчик, а может с волшебством, а? Быстрее и безопаснее.

– Не, – друг поднял кирпич, и мы продолжили путь к ботаникам. – Перед Пашкой неудобно. Он же все-таки великий сыщик... Что ж они тяжелые-то такие??? Подержи!

Джин вручил мне оба камня и вздохнул тяжело:

– Великий сыщик, а заклинание призыва использовать не додумался...

– Он бы додумался, – я досадливо поморщилась. – Но он говорит, что ему важнее найти вора, а не мою коробочку.

– Вот и простимулируем! – отобрал у меня свои кирпичи, после чего мы, наконец, вывернули на третий этаж ботанического общежития.

Здесь было даже еще темнее, чем в остальных коридорах.

– Энергию экономят, – зло пояснил джин, когда я споткнулась в темноте. – Заботятся о целостности Волшебного леса. Хотя какое отношение имеет лес к магическим нитям, мне непонятно...

Он бормотал что-то еще, но я не слушала, я судорожно искала пути для отступления. Ибо мое скорое на расправу воображение уже нарисовало сценку общения со знаменитым сыщиком и его помощником.

Кадром первым двухметровый синекожий пьяный джинн входит гневно в комнату Пауля Эро. Я скромно мнусь за спиной серой тенью.

Синекожий: Ай-ай! Вы почему моего маленького друга обижаете? Непорядок!

Эро: А у маленького друга терпелки нет потерпеть? Или языка, чтобы самому говорить?

«Ой, стыдно-то как!! – мысленно сокрушалась я. – Может, удрать к себе?»

Додумать заманчивую мысль про побег мне помешал чудовищный крик. Я с перепугу даже решила, что это снова моя сигнализация активизировалась. С чего бы? Я же не в спальне, а посредине темного коридора.

Центральным словом в моей последней мысли было слово «темный». Я на секунду представила себе, что Динь-Дон не мой хороший, но очень пьяный друг, который просто взял в руки два кирпича для равновесия. А таинственный двухметровый НЕКТО, который бредет по плохо освещенному ночному коридору, недовольно бухтит что-то под нос и при этом – о Боги!!! – сжимает по кирпичу в огромных кулаках.

Да меня бы удар на месте хватил, если бы я повстречала такого Диня, даже будучи с ним знакома, но не предупреждена заранее. А уж спросонья-то, да по пути в туалет... Боюсь, в комнату для девочек уже можно было бы не идти. Все проблемы решились бы на месте и моментально.

– Ааааааа!!! – надрывались во мраке.

И я с ужасом поняла, что сейчас все проснутся, выбегут на крик, а тут Динь-Дон со своими кирпичами идет бить морду Пашке, который недостаточно активно ищет мою коробочку... Призрак неминуемого позора замелькал на горизонте, обретая телесные формы, потому что двери захлопали, и Динь воскликнул радостно зажегшемуся свету:

– Ну неужели!? А как же экономия?

Толпа в коридоре увеличивалась с нереальной скоростью. По-моему, начали подтягиваться ботаники и с других этажей. Ну, все! Завтра точно вся Школа будет знать о наших ночных похождениях. Хорошенькое начало нового семестра...

Динь-Дон сгрузил кирпичи у своих ног и, облокотившись о стену, выдохнул:

– Фффу! Устал, пока дошли... Где Пашка?

– К-кто? – охрипшим голосом спросил ночной крикун, боясь подходить к нам ближе, чем на метр.

Если честно, ближе, чем на метр, к нам никто не подходил, мы так и стояли в мертвой зоне. Зауважала джинна. И поняла, что я, кажется, не все о нем знаю.

– Пауль Эро где?

– Они на какое-то дело с вечера умчались. Сразу после обыска... – пискнули у меня за спиной.

Динь-Дон резко оглянулся.

– Значит, шкатулочку Юлкину искать он не собирается?

Ботаники дружно сделали шаг назад и глаза опустили, а мне интересно стало. Ведь их же много, а джинн один все-таки...

– Ладно... – мой друг отлип от стены и наклонился за кирпичами. К тому моменту, когда он разогнулся, в коридоре, кроме нас с ним, больше никого не было.

– Динь, – прошептала я. – А чего они тебя так боятся?

– Уж можешь мне поверить, повод был... Пойдем спать.

Как спать? А коробочка моя? Вот так вот после всего – и сразу спать?

– Ну, Пауля все равно нет, – ответил на неозвученный вопрос Динь-Дон. – Впрочем, он нам и не нужен. Найдется твоя вещица. К утру. Может быть, конечно, и к обеду... Но думаю, что раньше.

Утро пришло удивительно быстро и принесло с собой удивленный Могилкин крик. Звону в моей голове как раз этого и не хватало для полной гармонии. Я не успела возмутиться, как Аврора плюхнулась ко мне на кровать и заверещала в ухо:

– Юла!!! Смотри, что у нас под дверью лежало!!!

Я разлепила один глаз и увидела ее. Мою волшебную коробочку. Ну, то есть, я была почти уверена, что это она, потому что выглядела она именно так, как мне когда-то и обещал папа: черная, бархатная, с изображением серебряной юлы на крышке.

– Ух, ты! – я даже про головную боль забыла.

– И тут еще записка, – мрачноватненько сообщила Аврора, и головная боль немедленно вернулась.

«Забирай назад свое барахло, джиннская подстилка. Все равно оно не фурычит».

Значит, о ночном происшествии знают уже все. Или только ботаники? Интересно все-таки, кто приделал ноги моей шкатулке.

– У меня два вопроса! – объявила Аврора.

Счастливая, у меня, как минимум, сто два.

– Первый. Почему они пишут, что она не работает? И второй. Это с чего вдруг такой оригинальный эпитет в твой адрес?

Я закрыла глаза и вместе с коробочкой спряталась под одеяло. Уй, мамочки! Вот такого развития событий я никак не ожидала! Теперь все общежитие будет сплетничать о том, что я и Динь-Дон... Ох, разорви меня дракон! Вот же я балда невезучая...

***

Первой лекцией нового семестра был Иностранный язык. Все возмущались дико тому, что придется заниматься этой архаикой, потому что на родном уже давно ни в одном из Разделенных Миров никто не общался. По крайней мере, не за пределами своей семьи. Но Вельзевул Аззариэлевич окинул возмущенное море первокурсников мрачным взглядом и произнес:

– Что ж каждый год-то одно и то же!? Что же вы за бестолочи такие? Это же корни ваши! Корни! Что может надежнее вас привязать к вашему народу, больше, чем знание языка? Что вы без своего народа, а? Ничто. Пылинка в бесконечности вселенной.

Мы все потупились, но у кого-то все-таки хватило сил озвучить общие мысли:

– Так это свой, свой-то мы все знаем...

– И знание чужого не помешает! – авторитарно рявкнул ректор. – К концу дня чтоб в АДу были списки. Определяйтесь, вам до конца Школы придется этот язык изучать. С обязательной практикой, между прочим.

Я сомневалась между фейским и темным наречием эльфийского, Аврорка же хитро выбрала старомагический.

– Не хватало мне еще голову ломать над незнакомым языком, – заявила она. – Хватит с меня общего и бабушкиного. И так мне плешь проела своим «разговаривай дома на родном»!

Я остановилась на эльфийском, потому что его Вельзевул Аззариэлевич читал, а к нему у меня уже было выработано четкое доверие и уважение. И в первый день нового семестра я была как никогда счастлива, что не выбрала фейский. После наших ночных с джинном похождений, это лишь плеснуло бы масла в огонь и без того бушующих сплетен.

Увидев меня с кругами под глазами, ректор только хмыкнул. Интересно, до него тоже уже слухи дошли? Или еще нет? Впрочем, уже через пять минут я забыла обо всех посторонних проблемах, потому что эльфийский, как и ожидалось, оказался ужасно интересным. Ну, или просто учитель был замечательный. Не знаю. Но к концу пары я уже с блаженной улыбкой мечтала о том, как напишу труд на тему «Сходства и различия в языках Темной Короны и Светлого Трона».

Короче, настроение было более чем учебное. И даже радостное, потому что с темой одного из зачетных рефератов я уже определилась. И потому что второй лекцией стояла Циклика, с которой мы с первого дня знакомства были на ты.

Однако моему приподнятому состоянию духа не судьба была долго жить, потому что в перерыве между второй и третьей парой на выходе из столовой меня поймал злой, как черт, Пауль Эро.

– Это что было? – прошипел он и, больно схватив меня за локоть, уволок в темный уголок.

– И тебе не хворать! – проворчала я и собственную конечность из цепких лапок сыщика вырвала.

– Что мне теперь прикажешь делать?

– Не знаю... – я вдруг разозлилась. – Для начала отошел бы ты от меня на шаг или два, а? А то ведь я и джинну пожаловаться могу, а он, когда пьяный, невменяемый просто, можешь мне верить.

Эро театрально рассмеялся и высокопарно заявил:

– Я в слухи не верю, потому что знаю правду. Вот если бы ты мне не Динь-Доном пригрозила... – и глянул на меня выжидающе. Видимо, те слухи, которые имели под собой почву, по Школе еще не поползли, и наглый тип рассчитывал узнать обо всем из первоисточника. Я просто рассвирепела.

– Могу и не Динь-Доном! А ну-ка, отойди!..

Пауль примирительно поднял руки вверх.

– Ладно, извини. И не кипятись, пожалуйста. Но вы с твоим Динем все испортили, и мне теперь новый план прорабатывать надо... Шкатулка что, и в самом деле не работает?

– Слушай, ты и записку читал, что ли?

– Не читал, – Эро блеснул зубами. – Но уверен, что шиш бы ты получила свою коробку назад, если бы она в рабочем состоянии была.

Ну, толика правды в его рассуждениях была, конечно, мою шкатулку по назначению кроме меня никто использовать не может. Не зря же у меня папа параноик, хоть какая-то от этого польза. Для всех и каждого – это не волшебный артефакт, а просто деревянный ящик, пусть и очень симпатичный.

– А вот и нет, – я злорадно ухмыльнулась. – Все она работает.

– Отлично! – Эро выдохнул и даже довольно в ладоши хлопнул. – Сегодня после ужина проверяем ее на работоспособность в общем холле, внизу.

И умчался, зараза. А ничего, что я не планировала ее сегодня проверять? Ему хорошо, а у меня теперь только пятнадцать желаний останется... И потом, кто его знает, что там мне моя коробочка подарит. Вдруг что-то такое, что посторонним лучше не показывать? И что тогда делать?

Ох, так и знала, что не надо на джиннское исполнение желаний соглашаться!

Понятное дело, что остаток дня прошел в мандраже и тумане. Вепрь с Григорием делали ставки на то, что окажется внутри, а я старалась не прислушиваться к их хихиканью. И без того было муторно так, что за ужином кусок в горло не лез, ибо на краю стола стояла моя волшебная коробочка и хитро подмигивала мне серебряной юлой.

Я уже минут тридцать гоняла по тарелке зеленую горошину, когда в двери нетерпеливо постучали. Все-таки нет совести у Пауля Эро.

– Ну, вы только посмотрите! Ее половина Школы ждет, а она тут салатик доесть не может!

О, а я так надеялась, что народу будет по минимуму...

– Половина? – пискнула испуганно. – Зачем нам половина, а?

– Жаль, что не вся... Идем уже... Все же хотят посмотреть.

– Что я вам, клоун, чтобы на меня смотреть?

Сыщик поморщился.

– Да не на тебя, заноза. На шкатулку твою. Это же редкий артефакт! На сколько раз, говоришь, он заряжен?

– На один!!! – сказала, как отрезала.

– Конечно-конечно...

План у Пауля был простой и, на мой взгляд, глупый: дать знать похитителю, что шкатулка рабочая, ее якобы просто надо было активировать. И, само собой, преступник обязательно за ценной вещицей вернется. По-моему, смешно надеяться, но Эро же, как клещ. Уж если вцепился – пиши пропало.

Я знаю, почему я так общий холл не люблю. Потому что ничего хорошего со мной там не происходило. Вот и сейчас там человек сто собралось. И для чего, спрашивается? Исключительно для того, чтобы узнать, о чем я тайно мечтаю.

Мрачным взглядом окинула присутствующих. Ну, свои-то ладно: Веник, Тищенко, Аврора. Хорошо, хоть Зарянка с Динем на практику укатили. Еще пару предметников с нашего курса заметила. Толпа неизвестных мне ботаников, химики какие-то мрачные. Даже зоологи!!! Мамочки, эти со своего заповедника вообще не выбираются никогда, а туда же!

Будь что будет! В центр зала я словно в холодную воду нырнула: быстро и решительно. Чтобы раз – и отмучился. Не выпуская шкатулки из рук, остановилась у журнального столика, возле которого мои друзья сидели. Быстро посмотрела по сторонам, в последний миг надеясь вора по алчному блеску в глазах вычислить, какое там! Потом выдохнула одно слово:

– Хочу!

Серебряная юла на крышке стала золотой, и я открыла коробочку. И даже растерялась сразу, настолько растерялась, что не сразу по любопытному Авроркиному носу щелкнула, который норовил раньше меня в мою коробочку залезть.

Зеркало? Вы серьезно? Маленькое, круглое, не больше моей ладони, оно поблескивало на дне моей волшебной шкатулки и вгоняло меня в тоску и сомнение. Что это значит? Я что, больше всего сейчас хочу в зеркало посмотреться?

Беспомощно оглянулась по сторонам, скользнув задумчивым взглядом по, как минимум, четырем огромным зеркалам, которые в общем холле висели. Отстраненно отметила, что половина присутствующих покраснела, видимо от натуги, так как старались сдержать радостный вопль, что шкатулка все-таки не работает. Остальные радовали глаз нездоровой бледностью, видимо, тоже от недостатка воздуха. И неожиданная догадка обрушилась на меня лавиной понимания. Я вдруг поняла, почему в холле собралось так много народу. Нет, не ради редкого артефакта, как меня Эро уверял.

– Только не говорите мне, что вы, свиньи такие, на меня ставки делали!? – возмутилась я искренне и громко.

– Не скажем, не скажем, – ответил неизвестный мне ботаник. – Так есть там что-то внутри или нет?

Я посмотрела на Аврору с Веником и просто задохнулась от возмущения.

– Ну, от вас я этого не ожидала!..

– Юл! – завопили они в один голос, но поздно, я уже обиделась.

– Шкатулка работает, – оповестила я всех хмуро. – Что внутри, никому показывать не буду.

– Так нечестно! Все честно! Она врет! Да, все правильно! Юлка сама на себя поставила просто! – раздался разноголосый хор, но громче всех орал, конечно, Эро, зараза. Этот кричал просто:

– Юлка!!!

Свинство. Рывком выхватила из воздуха магическую нить и запрещенную почти во всем королевстве петлю правды сплела.

– Все знают, что это такое? – спросила у шокированной аудитории и, дождавшись утвердительного ответа, поклялась:

– Она работает!

После этого вышла вон, чеканя шаг и с трудом сдерживая злые слезы. Отмахнулась от Авроры с Веником простым:

– Не сейчас!

Злилась ли я на друзей за бессовестную ставку? Немножко злилась. Особенно на Могилу, которая знала о том, как я нервничаю. И уж тем более знала, что шкатулка работает. Разве мой папа мог подарить мне на день рождения неисправную вещь?

Злилась, как же иначе, но при этом надеялась, что Аврора хотя бы много выиграла, потому что если она умудрилась проиграть, то я ее без зазрения совести удавлю. А еще сдам Вепрю с Григорием со всеми потрохами, они ей за меня издевательствами даже еще лучше отомстят.

Однако, если быть откровенной до конца, в тот момент меня больше всего тревожило зеркальце, которым меня наградил артефакт. Это что? Намек на то, что я больше всего хочу стать красивой, наконец? Так вроде не хочу же… Я, может, и не красавица, но точно ею стану, когда удастся веснушки вытравить.

Остаток вечера крутила в руках зеркало. Ну ничего, ничегошеньки особенного в нем не было. И нос мой в нем отражался обычный, веснушчатый, и глаз серый… и вообще, черт те что получается и сбоку бантик. Уж лучше джиннские желания. Там хоть понятно, что получилось и почему.

Ночью мне снова не спалось. Привычным уже жестом накинула на себя халат и прокралась в полутемный коридор. Чем крутиться, мешая домашним спать, пойду лучше на крышу: там звезды, и Динь-Дон научил щит ставить. А еще там можно погрустить спокойно. А грустить хотелось.

На крыше было хорошо, звезд бесконечно много, на душе плаксиво… В общем и целом, романтика. Даже захотелось сочинить какой-нибудь стих, про розы, мимозы, морозы и грозы. Да, с грозами получилось бы красиво. Мечтательно засунула руки в карманы, где приятной теплотой грел давешний непонятный подарок волшебной шкатулки. Сжала зеркало ладонью, а потом с испугом подумала:

– Постойте-ка, а почему оно теплое?

Мало того, что теплое, оно реально нагревается под пальцами и становится почти горячим.

– Что за ерунда? – я вытащила зеркало из кармана и с любопытством в него заглянула.

– И что бы это значило? – пробормотала удивленно и затаила дыхание. Нет, не затаила, просто забыла вдохнуть.

Потому что из зеркала на меня смотрел Александр Виног. Бровь изумленно изогнута, бирюзовый глаз прищурен, возле губы складка… Я ахнула, и прежде, чем поняла, что он меня не видит, бессовестное зеркало в карман спрятала.

Что за намеки? Вы что, хотите мне сказать, что я больше всего на свете хочу… А рука тем временем самостоятельно потянулась к карману и своевольно извлекла наружу такой своевременный подарок от моей волшебной шкатулки. Потому что себе врать уж совсем глупо. Увидеть их темнейшество хотелось очень. И даже очень-очень.

Он все так же удивленно смотрел на меня, а затем мое сердце почти остановилось, потому что Александр произнес:

– Ничего не понимаю.

Я, кажется, икнула. О, Боги! Оно еще и разговаривает… В смысле, он разговаривает, конечно, он!

– Что за херня? – между тем неромантично продолжил Виног, глядя в темноту ночного неба. – Опять ничего не видно.

Я с трудом сдержала облегченный выдох. Кто его знает, может, это зеркало работает так, как в кабинете у нашего ректора. И была права, потому что Александр взмолился:

– Народ, имейте совесть!!! Мне надо побриться!

Спрятать зеркало в карман или попробовать сказать что-нибудь? Что сказать? Прости, пожалуйста? Я рада тебя видеть? Я не хотела, чтобы ты так уехал? Тяжело-то как… Смелой быть, решительной, взрослой, в конце концов. Набрала воздуха полную грудь.

Но тут за спиной Винога появилась миловидная девушка, и я, присмотревшись, с неожиданной злостью узнала в ней ту самую, которую шамаханская доска показывала, когда я за их тайным совещанием подсматривала. Девушка вальяжной походкой подошла к Александру и игриво произнесла:

– Алекс, ну что ты возишься? Долго еще?

– С-с-с-скотина! – ответила я громко. Не ей, но Александру. И подлое зеркало решительным жестом в карман засунула.

А из кармана яростно заревело:

– Лиза, немедленно выйди вон!

И почти сразу ласковым голосом:

– Юл, солнышко, у тебя есть волшебное зеркало?

Молчу. Потому что злюсь на себя за глупость и несдержанность. Ну, и на него за подлость, конечно. А подлец между тем не дремлет, подлец задушевным голосом вещает:

– Милая, посмотри на меня! Пожалуйста!!

Даже слушать его не стану. Уши заткну руками и…

– Маленькая, ну ты же знаешь, что я все равно ни в одном зеркале ничего не увижу, пока ты не ответишь.

И вот тебе оригинальное наказание: до конца жизни бриться вслепую.

– Юла! – снова позвал Александр. Ну, правда, неужели он вот так мог после одного глупого слова меня опознать?

Видимо, все-таки мог:

– Солнышко, возьми зеркальце в руки. Ты тоже ничего не увидишь, пока…

Я резко выхватила из кармана предательское зеркало и выдохнула в него:

– Все! Мне хватило. Больше ничего от тебя не хочу. Можешь идти и спокойно практиковаться дальше.

Александр моргнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки и спросил:

– А почему я тебя не вижу?

– Я в темноте.

– Включи свет, пожалуйста! – вежливо, но настойчиво попросил он. – Юлка, правда, прошу.

– Не могу.

Зачем я отвечаю? Надо разбить проклятое зеркало и выкинуть осколки прочь.

– Почему?

– Я на крыше.

Примерно минуту Александр молчал и невидяще меня из зеркала глазами прожигал, а потом:

– Какого черта ты среди ночи делаешь на крыше? Ты спятила? Ты одна?

А потом зашипел зло:

– Ясно, что не одна, что бы ты там делала одна? Юла, почему ты молчишь?!

Я подумала и ответила:

– Ненавижу тебя. Вот.

И после этого разбила зеркало? Фиг! Одни слезы, а не характер.

Виног поиграл желваками, нахмурился, а потом взял и улыбнулся мне. Хитро-хитро. И еще самодовольно. Я даже залюбовалась им... Кому я вру? Я им и не переставала любоваться, что не мешает ненавидеть его и злиться.

– Юлка, если вдруг ты ревнуешь... – он взял многозначительную паузу.

Еще чего не хватало! С чего бы это? Просто... просто неприятно же. То он со мной целуется, то с цокающими парнокопытными, то вот еще эта... девица... в ванной, между прочим, комнате. Что она там делала, спрашивается? Нет, я не ревную, мне только интересно и все.

Ничего из этого вслух я, естественно, не сказала. Хмыкнула только, но Александр услышал.

– Я так и подумал, – и засиял ярче полуденного солнца. – И абсолютно зря, потому что Лиза моя сестра.

Как же! Сестра! Нашел дурочку. Что сестра забыла на полевой практике? И главное, в ванной? И зачем бриться среди ночи? Но вообще-то, мне до всего этого никакого дела не было, конечно. Поэтому на все Виноговские объяснения я гордо молчала, что настроения ему совсем не портило.

– Не скажешь, с кем ты на крыше?

– Не скажу, – ответила недовольным голосом, но зачем-то сразу же добавила:

– Одна.

– Холодно же...

– Меня Динь научил сферический щит делать...