Текст книги "Школа Добра"

Автор книги: Марина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

– Так, новобранец, а тебе что, отдельное приглашение надо? – и в сторону таскавших камни студентов кивнул, а когда Фростик позорно удрал заниматься физическим трудом, джинн хмуро буркнул в мою сторону:

– Бояться надо было, когда ты из дома сбегала. А теперь уж, будь добра, – и указующим перстом в середину циновки ткнул.

Зарянка, присутствовавшая при этой позорной сцене, сделала вид, что ничего не заметила, а мне на глаза навернулись обидные слезы. Поэтому я почти ничего не видела, когда, скрестив ноги и поминая Веника недоброй мыслью, усаживалась на ковер. А потом и вовсе зажмурилась и в оборванный край двумя руками вцепилась.

– Тебе делать ничего не надо будет, – успокаивала меня тем временем фейка. – Просто сиди с той стороны. Одной очень сложно равновесие удерживать...

Я глаз все еще не открывала, чувствуя, как подо мной подрагивает плотная ткань. Ощущение было такое, словно я сижу на покрывале, которое из-под меня кто-то пытается вытянуть. А еще поднялся сильный ветер, сквозь который доносились обрывки фейских слов.

– Что?? – проорала я во все горло, перекрикивая шум ветра.

Зарянка ответила, но я опять не поняла ни слова, кроме:

– Чтоб его разорвало...

А потом вдруг ветер стих. И стало так тихо-тихо и спокойно-спокойно. Словно я из центра урагана шагнула в теплую комнату, где мирно потрескивал огонь в камине, а тяжелые шторы укрывали от страшного мира.

– Я говорю, – негромко произнесла Зарянка, – что Динь-Дон упертый, как баран, ты на него не обижайся. Все равно бесполезно.

Я приоткрыла один глаз. Ровно секунды мне хватило, чтобы понять следующие вещи:

1. Да, мы летим.

2. Да, очень высоко.

3. Да, Зарянка накрыла циновку прозрачным куполом, защищая нас от ветра, а лучше бы этот купол был непрозрачным, а циновка вообще лежала на земле.

4. Нет, ничто, никто и никогда не заставит меня снова подняться в воздух на этом. И обратно в Школу я, видимо, пойду пешком.

Больше всего я боялась даже не высоты. Больше всего меня пугало это чувство беспомощности. Казалось, что циновка в любой миг выскользнет из-под меня. Или перевернется в воздухе, или наклонится, а я соскользну вниз, дико крича и размахивая руками при этом.

– А куда мы все-таки летим? – спросила я у Зарянки, лишь для того, чтобы не думать о количестве воздуха между мной и землей, и не представлять себе во всех красках картины моей ужасающей смерти.

В ответ она рассмеялась.

– О, ну конечно, к тому, кто умеет строить лучше всех.

В мозгу промелькнуло сразу несколько вариантов, один другого неожиданнее, но вслух я не рискнула озвучить ни один.

– И кто это?

– Луский Бань Гуншу, конечно же. Хотя ты его так не называй, ему больше по душе обращение Бань Лу.

Вот после этих слов я поняла, что оказывается, есть вещи, которые могут заставить меня забыть о страхе. Я вмиг распахнула оба глаза, отпустила края циновки, разжав пальцы, и повернулась к Зарянке.

– Ты же не хочешь сказать, что прямо сейчас мы летим к богу... – не может быть. Нет, мне не могло ТАК не повезти! Я на шаткой циновке, на безумной высоте, в компании свихнувшейся фейки.

– К нему, к родимому, – хихикнула Зарянка, не замечая моего не наигранного ужаса. – Характер у него, конечно, мерзкий, но он мне должен. Поэтому...

И плечами пожала.

А я смотрю на ее чистое красивое лицо, в глаза заглядываю в поисках безумия. И пугаюсь еще больше, потому что вид у феи совершенно нормальный, если не считать того, что она явно наслаждается полетом.

– К богу... – зачем-то повторила я и снова зажмурилась.

В детстве мама и бабушка мне сказок не читали, потому что у них времени не было. И у папы не было. Сказки мне братья рассказывали. И среди них не было сказок о прекрасных принцессах и отважных рыцарях. В основном это были истории о драконах, воинах, чудовищах и мертвецах.

Лу Бань Гуншу, или Бань Лу, был любимым персонажем моего среднего брата. Лу Бань был богом. Или, правильнее сказать, есть богом. Он живет в горах Шандунь, в прекрасном дворце, который возвышается над землей на четырех высоких столбах. И на крыше этого дворца сидят четыре дракона. Золотой смотрит на юг, серебряный – на север, бронзовый – на восток и медный – на запад. А сам Лу Бань, когда солнце опускается за горизонт, превращается в огромного черного дракона и каждую ночь строит на небе мост из россыпи звездной пыли.

Мой средний брат Иннокентий в детстве был просто влюблен в истории об этом боге. Поэтому и пошел учиться в Трольскую академию – по его мнению, нет ничего более прекрасного, чем умение возводить дворцы и строить мосты. Средненький у нас архитектор.

Что же касается Бань Лу, то днем дракон превращается назад в человека и летает по миру на огромной деревянной сороке, которую сам смастерил, и учит людей строительному делу. Потому что он бог-зодчий.

– Зарянка, – осторожно позвала я. Черт ее знает, может, она только выглядит как нормальная, а на самом деле не в своем уме. – Но ведь Бань Лу – это всего лишь сказочный герой.

– Ага, – легко согласилась она. – Только ему об этом не говори, пожалуйста. Он страх до чего мнительный и обидчивый. Лучше всего будет, если ты станешь на него смотреть примерно так, как смотришь на меня сейчас, словно ты напугана, словно подозреваешь что-то и словно, да, не можешь поверить в то, что все это происходит с тобой.

Я сплю. Я сплю, и этот сон мне не нравится...

Но на горизонте сквозь толщу голубоватого воздуха сначала обозначились синие горы, а затем в тени этих гор мною был замечен огромный сверкающий дворец на четырех высоких столбах. Медный дракон на крыше издал оглушительный приветственный рев, и мне, как никогда в жизни сильно, захотелось потерять сознание.

– Роза ветров, мать ее так! Как только чертовы драконы здесь крылья не ломают!?

Циновку дернуло и немного задрало кверху с моей стороны с левого края.

– Ворон не считай, чтоб тебе крылья поотрывало!!!!! Следи за равновесием! Иду на посадку!...

Следить за равновесием? Что она хотела этим сказать? Я что, должна... В ушах засвистело, потому что циновка резко накренилась в сторону фейки и помчалась вниз. Я только взвизгнула и придавила дальний угол ногами, надеясь, что моего веса хватит для нетравматичной посадки. И глаза на всякий случай закрыла, само собой, чтобы, в случае чего, не смотреть в лицо своей собственной жуткой смерти.

Когда свист ветра стих, а проклятый всеми богами ковер перестал дрожать под моим едва живым телом, я просто перекатилась набок, на спину, снова на бок и на живот, после чего – аллилуйя! – наконец, очутилась на твердой земле. Ну, в смысле, на крыше.

И сразу же со всех сторон раздался холодящий кровь хохот и комментарии:

– Ого! Круто сели!

– Ты видел эти ножки?

– А как она равновесие держала? Я хочу эту малышку!

И уже совершенно пугающее:

– И не смотрите в ее сторону, она моя... С моей стороны прилетела...

Я вскочила на ноги, обтянула мрачную прекрасную школьную форму, стрельнула глазами по таращившимся на меня дымящимся мордам и попятилась ближе к Зарянке. Фейка же хлопнула меня по плечу, мол, все под контролем и презрительно произнесла:

– Клыкастые, боженька дома?

Клыкастые в ответ засвистели, зашипели и заулюлюкали. И один даже облизнул в мою сторону свою огромную голодную морду. А потом на крышу явился боженька.

Он был невысок. Совершенно точно ниже меня ростом, смуглый настолько, что почти красный, кривоногий, большеголовый, усатый. В общем, ужасный.

Он выстрелил похабной, золотозубой улыбкой в мою сторону и радостно пропел:

– Зорька, счастье моё, ты все-таки привезла мне жертву?

На секунду в груди остановилось сердце, и я испугалась, что после всех сегодняшних потрясений оно уже не заведется. Но завелось. Было бы странно, если бы этого не случилось, после того, как САМБОГ шлепнул меня по заднице.

Что ж за день сегодня такой, задницешлепательный?

– Спятил совсем? Это мой балласт! – возмутилась Зарянка, а я задумалась над тем, радоваться ли такой защите.

– Вот так всегда, – совершенно не божественно обиделся любимый персонаж моего среднего брата, а потом добавил:

– Ну, раз такое дело, пойдемте, что ли, чай пить?

Еще раз посмотрел на меня внимательно и уточнил:

– Или лучше немножко теплой водки?

Меня передернуло.

– Спасибо, но мы откажемся, пожалуй, – озвучила мои мысли Зарянка, а потом просто шлепнула Бань Лу по лысине и объявила:

– С тебя должок, не забыл, надеюсь?..

– С тобой забудешь, – проворчал великий зодчий и махнул рукой, чтобы мы следовали за ним.

Четыре пары светящихся глаз с интересом следили за тем, как мы спускаемся в люк на крыше.

– А циновка? – запоздало вспомнила я.

– Да что с ней станется... Потом заберете... Зорь, я тебя сто лет не видел! – Бань Лу приобнял фейку за талию. – Ты где пропадала?

– Учеба-учеба... Ты же знаешь... Дел – во! – и Зарянка стукнула ребром ладони по своей шее. – Проблем – во! – и повторила жест. – На тебя вся надежда...

Они были явно давно и хорошо знакомы, и я, невольно подслушивая их дружескую беседу, чувствовала себя немного неловко.

– Бедные дети, бедные дети... – сокрушался тем временем Бань Лу. – Все мозги себе этой учебой уже высушили...

– И не говори, – Зарянка согласно закивала. – А еще и война эта...

– Слышал-слышал... А я-то тут каким боком?

– Строитель нам нужен. Очень, – покаялась фея и руки молитвенно сложила. – А ты же самый лучший. И вне конкуренции.

– И должен тебе...

– Ну, и это тоже...

Бань Лу вздохнул тяжело и протяжно, открывая перед нами двери одной из комнат своего дворца.

Все три стены помещения были сделаны из стекла, открывая нам совершенно фантастический вид. Я заметила, что Зарянка только скользнула взглядом по залитым красным солнечным светом горам, и поняла, что она здесь не впервые. Я же глаз от сказочного пейзажа оторвать не могла. Пока фейка спорила с Богом, я, не дожидаясь предложения, уселась на одну из разложенных повсюду подушек и просто наслаждалась красотой, не особо прислушиваясь к беседе.

Отвлекла меня от созерцания прекрасного, как ни странно, тишина. Оглянулась на спорщиков. Зарянка недовольно пыхтела, насупившись, а бог поджал губы и руки в бока упер. Когда я повернулась к ним, он меня словно только тогда и заметил, улыбнулся вдруг и спросил, кивнув на окна:

– Нравится?

– Обалденно просто! – искренне призналась я. – Я ничего красивее в жизни не видела!

Бань Лу сощурил на меня и без того узкие глаза и задумчиво пожевал правый ус, а потом вдруг решительно щелкнул пальцами и объявил:

– А ладно! Полетели к вам! – недовольно глянул на Зарянку. – Но только потому что девочка больно хороша! – и подмигнул вмиг растерявшейся мне.

Ох, ты ж!.. Я и забыла, что назад тоже придется лететь. И настроение сразу как-то упало.

Бань Лу подхватил нас с Зарянкой под руки и потащил из комнаты. И если моя спутница шла сама, то меня Богу приходилось реально тянуть волоком.

– Летать боишься? – догадался он.

– Ага! – я кивнула и добавила кисло:

– Ваши драконы еще месяц, наверное, будут ухохатываться, вспоминая мое феерическое приземление...

– Ай! Ерунда! На циновке вообще только феям и нравится передвигаться. Самоубийцы! Вот я тебе свою птичку покажу – и ты сразу поймешь, что полет – это совсем не страшно.

Зарянка фыркнула недовольно и проворчала:

– Ну, это уж без меня! Летите в вашем деревянном гробу, а я своим ходом, спасибо! – вырвалась из захвата Бань Лу и добавила:

– Встретимся у Школы.

После чего рванула по коридору в сторону люка на крышу, а грустная я и довольный Бог, наоборот, отправились вниз. Спустя несколько шагов моя грусть сменилась злостью. Значит, сюда Зарянка одна лететь не могла? Значит, ей необходим кто-то для равновесия, да? А обратно, получается, я уже не была нужна? Ну, Динь-Дон!!! Вот же нехороший фей! Нарочно меня отправил, я уверена, чтобы отомстить за мои неосторожные слова. И так мне стало обидно, ну прямо до слез.

– О чем задумалась? – окликнул меня Бань Лу.

– О непорядочности разных джиннов... – хмуро ответила я, в ужасе рассматривая огромную деревянную сороку, стоявшую в центре нарисованного на земле круга. Лично мне все равно, на чем подниматься в воздух: на дрожащей циновке, на деревянной птице, на драконе или еще черт знает на чем... Меня ужасал сам факт полета. Но Бань Лу я благоразумно решила об этом не говорить.

– Джинны – да, – согласился Бог, помогая мне забраться внутрь птицы через небольшую круглую дверь в основании шеи. – Непорядочны, коварны, а уж злопамятны... Ну, и феи не лучше.

– А как же Зарянка? – удивилась я, устраиваясь на небольшой скамеечке в голове птицы.

– Так племянница она моя! – широко улыбнулся Бог. – Только не говори никому, ладно?

Так вот почему фейка так спокойно и раскованно вела себя в обществе Бань Лу!

– А как же должок? – спросила я, почти уверенная в том, что никакого долга нет и в помине, и Бог решил нашей школе помочь просто так, по-родственному.

– Проспорил я, – нахмурил черные брови. – Думал, она без семейной поддержки с первого курса вылетит, а видишь, как оно получилось? – Бань Лу щелкнул пальцами, и мы полетели.

Было страшно. Не так, как на циновке, которая с восседавшей верхом на ней предательницей Зарянкой мелькала впереди. Но все равно.

Когда на горизонте появились очертания Школы, я вдруг обратилась к Богу с просьбой об автографе. Если честно, хотелось нос хотя бы одному из братцев утереть. Они-то все пятеро в один голос кричали о том, как мне хорошо будет учиться в Шамаханской. И не допускали даже, что я способна на большее. Представила себе в красках Кешкино выражение лица, когда расскажу ему о своем полете в легендарной сороке и чуть не замурлыкала от удовольствия.

– У меня брат в вас просто влюблен... Он известный Архитектор. Иннокентий Волчок. Не слышали? Он мне про вас истории рассказывал, когда я маленькая была...

Сказать, что это польстило Бань Лу – ничего не сказать. Внутри него словно лампочка включилась, круглые красноватые щеки надулись, а усы радостно затопорщились.

– Правда, что ли?

– Ага. Все книжки в доме про ваши приключения перечитал.

– Что, правда? – и чуть не лопается от довольства.

Удивительный бог. В том плане, что удивить его очень легко.

– Да. Он теперь мосты строит.

– Молодец какой! – похвалил Бань Лу моего среднего братца. – Обязательно надо будет к нему наведаться. А сейчас держись. Идем на посадку.

Я двумя руками вцепилась в края скамейки, на которой сидела, и мы со страшным свистом понеслись к земле, прямо к куче камней, недавно бывшей барбаканом. Интересно, почему за время нашего отсутствия эта куча не уменьшилась в размерах? И где все?

Ни у школьных ворот, ни у развалин барбакана, ни на полигоне не было ни души. Мы с Бань Лу удивленно оглядывались по сторонам, и вскоре к нам присоединилась Зарянка.

– А что происходит? – возмутилась она. – Мы что, зря летали?

Я недоумевала, а Бог с сокрушенным видом рассматривал руины.

– Кто ж это так нехорошо сделал? – нахмурился он. – Некрасиво... Надо исправить.

Он взмахнул руками, и камни зашевелились, задвигались сами по себе, закрутились на месте, вытягиваясь, уменьшаясь, увеличиваясь и изменяя свою форму по велению бога-строителя. Мы с фейкой глаз от Бань Лу и того, что он творил, оторвать не могли. А посмотреть было на что.

Великий зодчий взлетел над землей, подхваченный легким порывом ветра, и словно дирижер руководил невидимым оркестром. Заплакали скрипки – и из земли выросли круглые стены, вступила флейта – и башня для лучников появилась сама по себе, ударные выбили пунктирную дробь – и в сторону школы от уже почти готового барбакана отпрыгнул коротенький кирпичный коридор. Грянули духовые – коридор расширился и в две стороны побежал вокруг Школы, огибая ее высокой неприступной стеной. Зазвенел клавесин – и крепость готова.

Бань Лу опустил руки – наступила тишина.

– С ума сойти! – выдохнула я.

– О, мой бог! – подхватила меня Зарянка.

– Это правда, – скромно кивнул головой Бань Лу, когда его ноги вновь коснулись земли.

Я все еще в легком шоке смотрела на крепостную стену, которая теперь опоясывала школу. Не знаю, сколько времени прошло от начала строительства и до его конца: миг или вечность, но то, что в итоге получилось – выглядело потрясающе. Красиво, мощно, неприступно.

– Значит так, – начал свое объяснение Бань Лу. – Я подумал и решил немного тут все улучшить. Стены у вас были больно хлипкие, поэтому я возвел новые, из заговоренного камня, ага. Симпатичненько так... По углам – наблюдательные башни, между ними дозорные будки, куда без них. По краям фонари – обратите внимание, в виде летящих птичек... Бойницы тут вот сделал, видите, в шахматном порядке. По-моему, очень красиво получилось... Так, теперь барбакан. Башня для лучников только одна, но здесь больше и не надо, опять-таки бойницы... Коридор к главным воротам... Здесь механизм для подъема решетки... А, совсем забыл!

Бог снова взмахнул рукой, и над тяжелой решеткой появилась красивая вывеска "Школа Добра".

– Ну, и последний штрих! – у ворот возник красивый маленький домик. – Сторожка, – пояснил Бань Лу и, наконец, замолчал, глядя на нас в ожидании оваций, которые не замедлили последовать. И следовали минут пятнадцать от нас с прибалдевшей фейкой.

Еще полчаса ушли на восхищение талантом и воздаяние словесных благодарностей. К моменту прощания с Бань Лу я уже пребывала в состоянии дикой тревоги, потому что до сих пор так никто и не появился: ни из студентов, ни из преподавателей. Даже сторожа нигде не видно. Минут пять мы с Зарянкой махали вслед улетающей сороке, а потом, не сговариваясь, помчались в сторону общежития, выяснять, что тут без нас произошло.

Леденящее кровь хищное рычание доносилось из рододендронов, кустившихся у входа в АД. Мы притормозили и обменялись испуганными взглядами.

– Думаешь, там животное? – спросила я шепотом.

– Уж точно, не человек... Пойдем, посмотрим, а? – выдвинула нерациональное предложение Зарянка, и я, вместо того, чтобы броситься наутек, согласилась.

Мы раздвинули мясистые зеленые листья и наклонились вперед.

– Я сплю... – прошептала фейка.

– Ты – нет, а вот он – так точно, – возразила я, глядя на капитана Зервана Да Ханкара, издающего жуткое рычание, которое заменяло ему храп.

Он лежал в позе эмбриона, подложив левую руку под щеку и прикрывая правой свой голый живот. Из одежды на нем были только белые трусы и розовые тапки без задников с загнутыми кверху носами. И я была почти уверена, что в начале вечера я видела эту обувь на Динь-Доне.

– Что тут произошло? – озвучила мои мысли фейка.

Я ничего не успела ответить, потому что в окне АДа появилось испуганное бледное лицо Ирэны, а потом раздался свистящий шепот, перекрикивающий даже храп нашего преподавателя:

– БЕГИТЕ!!!!

– Сейчас, вот только разгон возьму... – проворчала Зарянка, с восторгом глядя на скрюченную фигуру полевого командира.

А я подумала, что прав оказался Динь-Дон: бояться надо было раньше, а сейчас нужно жить.

– Он опасен! – вещала из-за стекла Ирэна. – Опасен и невменяем! А Вельзевул Аззариэлевич, как назло, в отъезде!

– А что случилось-то? – воскликнули мы с фейкой в один голос.

– Зайдите внутрь, хотя бы... – неуверенно предложил адский секретарь. – Неудобно через стекло разговаривать...

Мы поднялись по крылечку, послышался лязг цепи и щелканье ключа, а затем дверь распахнулась. Ирэна пропустила нас внутрь и немедленно заперлась на все засовы.

История внезапного помутнения рассудка, рассказанная ответственным секретарем АДа за рюмкой кофе

Вечер не предвещал ничего из ряда вон выходящего. Рабочий день закончился, но домой идти не хотелось. Ирэна сидела у окна с маленькой чашечкой кофе, в которой кофе было ровно половина, а остальную часть прекрасно заменял ректорский ароматный коньяк. Благо, сам Вельзевул Аззариэлевич изволили отбыть в страшной спешке и в неизвестном направлении сразу после обеда. То есть, конечно, это для студентов и преподавательского состава направление было неизвестным, а уж Ирэна-то прекрасно знала, что директор отправился на военные переговоры в Институт Годрика Воинственного.

Кофе был горяч и восхитителен, погода, несмотря на первый месяц осени, все еще по-летнему расслабляюща. Над Школой парили тишина и покой. Где-то далеко слышался смех, кто-то пел... И было так покойно и хорошо...

А потом все закрутилось. Сначала в сторону студенческого общежития мимо окна промелькнул розовый батист формы фей. И Ирэна только проворчала в спину:

– Ходить ногами надо, разлетались тут... – ее почему-то ужасно раздражала природная особенность учащихся розового факультета. Возможно, это связано с тем, что ответственному секретарю АДа так и не удалось освоить левитацию.

Эхо от возмущенных мыслей еще не успело умолкнуть, а феи снова промчались мимо окна. На этот раз, целой толпой.

Ирэна нахмурилась и поджала губы.

Когда же спустя пять минут мимо того же многострадального окна табуном пронеслись предметники и химики в сопровождении нового не очень приятного преподавателя по тактике и стратегии, женщина раздраженно захлопнула ставни и ушла вглубь здания.

Ушла, обновила кофе коньяком и, движимая любопытством, вернулась назад для того, чтобы увидеть, как мимо снова мелькнула фейка, а за ней следом тощий химик, и еще через секунду лохматый внук профессора Фростика.

В Школе явно происходило что-то нехорошее. А ректор отсутствовал... Должен ли ответственный секретарь предпринять что-то в этой ситуации? Ирэна сделала задумчивый глоток, когда под окном снова появился Вениамин Фростик. И под мышкой он тащил летающую циновку. Летающую циновку!!! Ну, это уж точно ни в какие ворота!

Женщина решительно отставила чашечку в сторону и направилась к выходу, размышляя, идти ли разбираться с нерадивыми студентами самой, или позвать на помощь кого-нибудь из преподавателей. А на крыльце она замерла немым изваянием, потому что со стороны полигона донеслось жуткое рычание, а следом за ним многократно усиленный чудовищный мат, заставивший Ирэну заалеть маковым цветом.

– Да что ж такое?

Мат повторился... Нет, не так. Он НЕ повторился, потому что говоривший был исключительно изобретателен и очень хорошо подкован в этом вопросе.

– Твою ж ма-а-а-ать! – раздалось очень близко за спиной, и ответственный секретарь громко взвизгнул и подпрыгнул на месте.

Тот самый тощий химик, но уже украшенный симпатичненьким синяком во всю скулу, задыхался и нецензурным шепотом вспоминал чью-то маму.

– Что тут происходит? – спросила Ирэна, но парень, не снижая скорости, только махнул рукой и произнес непонятное:

– Непредвиденный побочный эффект, – и уже издалека и извиняющимся голосом. – Я же на орках опытов не ставил...

И растворился в направлении общежития.

А потом в поле зрения появился Зерван Да Ханкар. Он шел быстрым шагом, матерился и при этом на ходу срывал с себя одежду.

– Е...ть! – воскликнул он радостно, заметив ответственного секретаря. – Иди сюда, голуба, я тебя поцелую!

Ирэна сдавленно пискнула и ринулась назад в АД, захлопывая за собой все двери, замыкая замки и активируя защитные заклинания. Затем женщина, с ужасом слушая, как грохочут и стонут массивные дубовые двери под ударами взбесившегося преподавателя, пробежала в кабинет ректора и распахнула дверцы шкафа, в котором находилось огромное зеркало в золотой раме.

Она хлопнула в ладоши и почти провизжала:

– Заводись, давай, зараза!!!!

– Что за хамство? – возмутилось зеркало и пошло рябью.

– Ты мне потом все выскажешь, ладно. А сейчас покажи крыльцо администрации.

Да Ханкар все еще топтался там. Не то что бы Ирэна в этом сомневалась, ибо в дверь молотили непрестанно. Но зато теперь стало заметно, что бывший легионер полностью разоблачился, оставив на себе из одежды только белые трусы, которые смотрелись весьма экстравагантно, оттеняя черноту волосяного покрова преподавателя. Да. Недостаток волос на голове капитана Зервана с избытком компенсировался густой порослью по всему телу.

– Омерзительно... – брезгливо пробормотала Ирэна, с интересом рассматривая мужчину.

А тот вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то. А потом, наконец, оставил многострадальную дверь в покое и, смешно виляя белым задом, умчался в сторону ворот.

– Ой, мамочки! – простонала Ирэна. – Хоть бы он за территорию не вышел. Позору же не оберемся...

– Переключить? – живо поинтересовалось зеркало.

– Спрашиваешь... Твою ж... Это что такое? А где барбакан?..

Черно-белая группа студентов вяло копошилась на развалинах, розовые следили за ними издалека. Летающая циновка нигде не наблюдалась.

– Ох, не нравится мне все это... – задумчиво протянуло зеркало одновременно с появлением недообнаженного полуорка.

– Ох, и не только тебе... – согласилась Ирэна, наблюдая за тем, как на картинке все замерли.

Ближе всех к капитану находился один из джиннов. Женщина перекинулась с зеркалом парой слов:

– Это, как его, Динь?

– Угу. Как его, Дон...

А потом Зенвар Да Ханкар широко улыбнулся, раскинул руки и проревел, глядя на синекожего студента:

– Иди сюда, дурак, я тебя поцелую...

– Как-то он неоригинален, – поморщилась Ирэна.

А Динь-Дон и весь нестройный ряд феек вместе с ним взлетел ввысь.

– Отставить! – возмутился с земли капитан и, подпрыгнув на месте, схватил джинна за ногу.

– Убью чертова экспериментатора! – загадочно прорычал синекожий и, дернувшись всем телом, избавился от капитана и от одного розового шлепанца.

– Спасайся кто может! – донеслось из черно-белой толпы, и студенты с диким визгом бросились врассыпную.

– ...ть, как же мне давно не было так весело!! – закричал преподаватель, дико вращая глазами, и пустился в погоню.

– За ним! – односложно велела Ирэна, словно планы зеркала могли отличаться от ее интересов.

Погоня длилась минут сорок. И что удивительно, никто из студентов так и не попался. Один раз Да Ханкар почти зажал у стены белую дрожащую фигуру, но был атакован с воздуха розовыми шлепанцами, и химик удрал.

Преподаватель рычал, прыгал на месте, пытаясь достать хохочущих феек, бросался их же тапками, в конце концов, плюнул, и развернувшись на сто восемьдесят градусов куда-то побежал. Уже через пять минут стало понятно, что бежит он к АДу.

– Черт! – в один голос выкрикнули зеркало и Ирэна, когда в двери снова начали молотить.

– Открой, красавица!! – ревел Да Ханкар. – Не бойся! Я тебе ничего не сделаю.

Взбесившийся преподаватель неистовствовал еще минут десять, а затем решительно полез в кусты рододендронов и там затих.

***

– И вот, крадусь я к окну, а тут вы, как две самоубийцы, – закончила свой рассказ Ирэна, и мы с Зарянкой переглянулись.

Не знаю, о чем думала фейка, но лично я – о гениальных ручках Амадеуса Тищенко. И еще о том, что же будет, когда в Школу вернется ректор. А уж о том, что скажет Зенвар Да Ханкар после пробуждения, даже заикаться не хотелось... Не раздеваясь и не задумываясь над тем, где может быть так поздно Аврора, я рухнула на кровать и немедленно отключилась.

А утром меня разбудила взъерошенная Могила. Она влетела в комнату, громко хлопнув дверью, и заорала:

– Всю жизнь проспишь, соня! Тут та-а-а-а-кое!!!!

Я разлепила глаза и, подперев голову руками, посмотрела на соседку с ненавистью.

– И что такого? Вряд ли ты мне можешь рассказать что-то более удивительное, чем полет на летающей циновке в гости к богу и история о внезапном безумии преподавателя по тактике и стратегии.

Аврора сникла.

– М-м-м... ты уже знаешь... И про крепостную стену? – глянула на меня с надеждой.

– Я даже видела, как ее строили.

– А про общее собрание в главном зале?

Тут я была вынуждена признать поражение. Вернулись все вчерашние страхи, и захотелось снова упасть на кровать и спрятаться под одеялом от всего мира.

В главный зал народу набилось уйма. И для такого большого количества студентов, собравшихся в одном месте, повисла удивительная тишина.

За кафедрой на сцене стоял Вельзевул Аззариэлевич. По правую руку от него – Ирэна, по левую – капитан Зерван Да Ханкар. Увидев меня, ответственный секретарь, чтоб ей провалиться, зашептал что-то на ухо ректору. Выслушав внимательно говорившую женщину, глава Школы Добра кивнул и поманил меня пальцем.

На сцену под перекрестным огнем студенческих взглядов я поднималась, как на казнь.

– Встань там, – велел ректор и ткнул в сторону правой кулисы, где уже переминалась с ноги на ногу Зарянка и тосковал гениальный Амадеус Тищенко.

– Как думаешь, что будет? – зашептала фейка, как только я подошла.

Начальство грозно нахмурило на нас брови, и мы не рискнули продолжить разговор. Хотя, если бы мне дали ответить, я бы сказала:

– Капец нам всем...

Мысленно я уже упаковала чемоданы, вернулась домой, извинилась перед Сандро, покаялась перед родителями, согласилась на Шамаханскую и еще много чего сделала, в основном, печального и слезоточивого. А тем временем главные двери зала закрылись за последними вошедшими, и Вельзевул Аззариэлевич начал собрание:

– Нас всех ждет очень серьезный разговор.

Три студента за кулисами повесили головы, остальные замерли на своих креслах в зале.

– Вопрос первый. Барбакан. Тут я, в общем и целом, разобрался. Итак, первокурсники. Первая стратегическая группа, – косой взгляд в сторону капитана Зервана. – Я понимаю, что вы выполняли приказ, поэтому ругать за разрушения не собираюсь. Ответьте только: как вы его взорвали так, что никто ничего не слышал?

Тоненькая фигурка в розовом поднялась со стула и тихим голосом ответила:

– Мы его защитным куполом накрыли и потом уже...

– Защитным куполом?

– Который для открытых полетов, – пояснил кто-то невидимый в зале. И я поняла, что речь идет о том щите, который Зарянка сделала, когда мы на циновке летали.

– Понятно, – ректор кивнул. – Теперь о полетах. Где Фростик?

– Я тут! – вскочил Веник.

– Где циновка?

– Какая циновка?

– Не зли меня, Вениамин! – глава Школы постучал указательным пальцем по краю кафедры, и Вениамин вздохнул протяжно. – Отдашь деду. Пусть он с тобой сам разбирается.

Наш староста повесил голову и сел на место. Ректор же помолчал, по-прежнему отстукивая пальцем только ему слышный мотив, а потом продолжил.

– Теперь вторая стратегическая группа, – Амадеус Тищенко попытался спрятать свои гениальные руки за моей тощей спиной, но после короткого сражения получил пинка под зад и вылетел из-за кулис на середину сцены.

В зале раздался тоскливый стон. И я почти уверена, что страдал Динь-Дон, голос уж больно похож. Да Ханкар мстительно сощурился, Ирэна коварно улыбнулась, а староста химиков гордо выпятил грудь и заявил:

– Да, это сделал я!

Зенвар после этих слов почти зарычал, а я уже успела пожалеть и похоронить беспечного старосту химиков.

– Полагаю, ты знаком с правилом о сонном зелье? – спросил Вельзевул Аззариэлевич.