Текст книги "По воле тирана (СИ)"

Автор книги: Марина Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

– Мама сказала, что вы наш новый правитель.

– Поэтому ты прячешь глаза?

– Мама сказала, что, если я буду смотреть на господина, то тогда все мои сестры и братья никогда не сольются со природой Маравой и Стихиями.

Ролл насторожился. Чтобы не напугать фарлу, он не перестал улыбаться. Смягчив голос, насколько возможно, он спросил:

– А мама не объяснила, почему я захотел бы твоим близким такой участи?

– Она только перевернула горшок вверх дном и сказала, что природа Марава хорошо видит и в темноте.

– Конечно, твоя мама права, но какое это имеет отношение ко мне?

Фарлу пожала плечами.

– Наверное, она имела в виду, что господин часто уходит на поверхность. А теперь захочет увести тех, кто будет преданно смотреть в глаза, наверх, и Марава не сможет их увидеть там и не примет к себе. Я не хочу наверх.

Ролл заскрипел зубами, усилием воли удержав уголки рта вверху, изображая улыбку. Больше не мешкая, фарлу умело присела в реверансе, развернулась и бодро сбежала вниз, оставив воина в недоумении. Он хотел окликнуть ее, но вместо этого взлетел на третий уровень, где была спальня его сестры, и громко постучал. Ответили почти сразу. Дверь открыла одна из горничных Лукречии и провела его через тяжелый тканевый полог в другую комнату с двумя комфортными скамьями, заваленными подушками. На одной из них, развернувшись к огню, сидела сестра. Она выглядела немного лучше, чем в день его возвращения. Но даже раскрасневшиеся от жара пламени щеки не оживили отрешенного лица.

Его мать всегда говорила, что Лукречия – точная ее копия в молодости, Ролл ясно видел, за что соперничали два брата – Торн и Орланд.

Воин осторожно присел рядом. – Как ты, Лу?

Фарлу повернула голову и встретила брата взглядом гнетущей тоски.

– Нам нужно поговорить. Ты отказывалась от моих приглашений в главный зал... – Прости меня, Ролл, что я не встретила тебя так, как ты привык. Наверное, та Лукречия, бросавшаяся тебе на шею после походов, будет уложена вместе с Кронулом в склеп.

– Не говори так. Ты встретишься с отцом, когда придет время. Нам всем нелегко, но настало время перемен и важных решений.

Ролл обнял сестру за плечи. Она прислонилась к нему, уперевшись макушкой в подбородок, продолжая заворожено высматривать язычки пламени в камине. На стенах забавлялись их тени.

Лукречия тяжело вздохнула. Сложила руки на коленях, разглаживая складки платья.

– Знаешь, как умер Кронул?

– Не уверен, что хочу узнать,– признался воин. – Но если тебе станет легче, я готов выслушать.

– Помнишь, мы друг от друга ничего не скрывали? Я даже рассказала тебе о первой своей влюбленности. Глупость какая. Это было так давно и всего несколько месяцев назад. Перед твоим отъездом. Ах, если бы ты остался – отец был бы жив. Она не заплакала, вздохнула только глубоко еще раз, медленно сползая по груди Ролла, положила голову ему на колени, подложив ладошку под щеку.

– Так больно, Ролл. Вот тут. – Лукречия положила другую руку на грудь. – Когда я вижу Лауду, становится невыносимо.

Ролл напрягся вслушиваясь в монотонное шептание и без того негромкого голоса сестры.

– Мы ужинали все вместе. Близнецы и я сидели со стороны Лауды, когда между ними завязалась неладная беседа не совсем понятного содержания. Сначала я не вслушивалась. Последнее время они часто спорили, особенно после того, как в Кровенге кушины взорвали свои порошки и ты, как всегда, в походе. По счастливой случайности никто не пострадал.

– Я ничего не знаю об этом нападении, – озабоченно перебил Ролл.

– Это было не нападение. Кушины подорвали пещеры, испытывая новой порошок. Я в этом абсолютно уверена, они не подозревали о том, что кто-то населяет дальние галереи. Мы все узнали от гонца, которого отправил вождь Кровенга. Торн сразу разослал послания о сборе раньше срока. Однажды я услышала, как Лауда ссорилась с отцом. Сквозь сон я разобрала, что они говорили о тебе. Когда прибыли вожди, Лауда заперла меня и близнецов на несколько дней.

Ролл покрутил ключ от комнаты матери в руках.

– Я рада, что ей известно, что такое сидеть под замком. Так уж заведено в нашей семье, – заметив металл, блеснувший между пальцами брата, попыталась пошутить Лукречия.

– Зачем Лауда это сделала?

Сестра еле заметно качнула плечами.

– После отъезда вождей из Зидога, казалось, все успокоилось. На время. Не знаю, но некая сила после злосчастного ужина подтолкнула меня к судному дому.

Она вдруг встрепенулась, как птица, и оказалась на ногах, потянула дымчатую материю, чтобы освободить волосы от покрывала.

–Отец... – Лукречия закрыла лицо руками. Став еще бледнее, чем прежде, она села назад, побелевшими пальцами опять дотронулась до груди. – Он вырвал себе сердце и отдал... там...в Судном доме, протянул ей.

Сейчас она расплачется. Но нет. Глаза даже не намокли. Ролл хотел прижать сестру к себе, но не разрешил себе двинуться. Или не смог. Она, действительно, так сильно похожа на мать...

Одна тень на отполированной каменной стене удивленно замерла. Тишина приостановила ее вечернюю пляску.

– "Оно твое давно", – повторила Лукречия слова Кронула.

Наверное, воин ошибся. Сестра выросла. Куда-то подевался внутренний свет, присущий юной фарлу. Пропали ямочки на щеках, и наследственная бледность скрыла детский румянец. Былая наивность улетучилась вместе с признаками обычной непосредственности.

– Ты должна забыть об этом, – резко сказал Ролл, встряхнув застывшую сестру. – Ты сильная. Боль пройдет.

– Знаю. Хочу быть сильной, устала только, – промолвила она почти так же сурово, как и брат, подражая ему.

– Ты – умница, Лу, – посмотри на меня.

Он сжал ее лицо в своих ладонях. Как же она изменилась. Маленькая фарлу и в самом деле уступила светящимся смелостью и умом глазам.

– Я поставлю тебя во главе Совета.

– Ты сумасшедший, – прошелестела она губами, что-то выискивая в его глазах.

– Я должен ненадолго уйти, – признался фарлал, опуская подробности.

–Ты, конечно же, шутишь? Во главе совета никогда не стояла фарла – вожди не позволят, – возразила она.

– Значит, ты будешь первая. В конце концов, я же не прошу встать тебя во главе Галерей!

– Не хочу говорить об этом. Траур в Зидоге не кончился.

– Не будь упрямой, Лу!

– Это и есть твое важное решение, Ролл? Ты бросаешь нас?

Что-то треснуло в комнате. Последняя фраза хрустнула на зубах воина, словно он набил рот глиняными черепками.

Лукречия разозлилась. От бессилия или усталости. Она отошла в сторону и прислонилась к стене около камина. Вытащила железный прут и пошевелила им угли. Комната озарилась яркой вспышкой.

– Кто ты?

Лукречия решительно вонзила прут в щель между выглаженными камнями. Она сняла обруч, позволив горсти волос упасть на лоб.

– Ты – Кронул, старший сын Торна, законный наследник, – ответила она на собственный вопрос. – Я не могу стать твоей опорой, я многое не разделяю из твоего курса жизни, твоих действий и уклада, хотя... и не осуждаю.

– Увы, Лу, трон узок для меня, а жизнь моя – обширное поле битвы. Мне нужен надежный тыл!

– А ты подумал обо мне?

– Именно о тебе, поэтому ты станешь моим голосом!

– А что же ты?

Ролл вздохнул.

– А я вернусь... мне нужно время.

–Ты хочешь уйти и надолго... вот в чем дело, – догадалась она. Руки опустились, и широкие рукава платья коснулись пола. Обруч со звоном отскочил от каменной кладки из красных камней, укатился к дверному проему, скрытому богатой бахромой. Лукречия вновь разозлилась от своего предположения, внезапно поняв, что это правда. Откуда только у нее силы на такое сильное чувство. Наверное, брат поделился им с ней, когда вошел в ее покои.

Ролл кивнул. Он прошел к камину и облокотился на выступ, нависнув над сестрой каменной глыбой.

– Я останусь до твоего утверждения. Я разошлю гонцов, и совет съедется не позже следующей смены ока Навалеха.

– А если я не хочу?

Роллу показался знакомым ответ.

– Ты не можешь отказаться. В противном случае выдам тебя замуж за какого-нибудь старика из вождей и посажу его во главе стола Советов через тебя. Если согласишься добровольно – можешь выбрать себе мужа сама. Поверь, даже отец не позволил бы тебе такой роскоши.

–Ты великодушен, – ядовито прошипела Лукречия, поразившаяся внезапной перемене в брате, который всегда был мягок и снисходителен к ней. Кто как не он вставал на ее защиту перед родителями?

Ролл не хотел поступать наперекор желанию сестры, но и идти против предсказателя было бы недальновидным решением. Сколько бы Ролл ни противился своей участи и Кронулскому хомуту, у него не было выбора. В нем течет кровь Вортетралов, и того, кто однажды отказался от мрачного трона фарлалов ради войны.

–Пререкания бесполезны, – отрезал воин скрепя сердце.

Вглядевшись в него пристальнее, Лукречия сочла, что прежде ошибалась, когда находила мягкость в грубых чертах лица брата. Он так не похож на покойного отца с его ровным и рассудительным характером. Справедливость и сострадание были его добродетелями, выбранными в начале сознательной жизни в Галерее Бытия, как и положено каждому фарлалу. Что за добродетели избрал для себя Ролл?

– Посадишь меня во главе Совета, а сам уедешь, чтобы свободно воевать, зная, что я буду покрывать твои бесчинства!

– И не только покрывать, даже оправдывать перед Советом! И чтобы ты знала – я никогда не убивал без причины. Зло в верхних землях должно быть остановлено.

– Неужто решил стать орудием Маравы? – цинично осведомилась сестра.

– Я делаю то, что считаю нужным.

– Почему же ты отнимаешь у меня это право?

Лукречия отвернулась. Никогда в своей короткой жизни она не принимала никаких серьезных решений. Хотя о чем она только думает? Ролл поставил ее в известность, не более. Случилось именно то, к чему ее приучили с самого рождения – к готовым решениям.

Какой смысл противиться? Брат настоит на своем и отыщет действенный и быстрый способ. Как слепа она была в своей наивности, а юные, неопытные глаза обманывались. Ролл – убийца, и, как ни глупо это звучит, преследующий цель перебить всех до одного шалфейев. Раса фарлалов ничем не могла помочь порабощенным каменщикам. Они в рабстве у пернатых уже на протяжении нескольких веков. Лукречия припомнила точные даты из истории, тщательно высеченные на плитах поколениями писцов. Что еще раз ее убедило в бессмысленности и жестокости брата. Убийство детей Маравы, пускай и верящих в существование других Богов, не оправдывает даже самые благородные помыслы об освобождении каменщиков из-под гнета.

Она растворила последнюю мысль, чтобы не дать ей выйти наружу, взывая к родственным чувствам. Ей хотелось ошибаться насчет его истинных целей. "Я рассуждаю, как отец", – пробормотала Лукречия.

– Куда ты бежишь?

Ролла как будто окунули в ледяную воду. Глубокий шрам на лбу пополз вверх от очередной дерзости сестры. Но он и не думал гневаться, наоборот, почему-то поведение сестры позабавило погруженного в думы воина.

– Милая Лу, я рад, что именно ты будешь моей правой рукой, – неожиданно похвалил он.

Лукречия вяло улыбнулась брату. От разговора разболелась голова, и силы противостоять напору событий не осталось.

– Мне бы твоей уверенности, Ролл.

– Мне бы твоего упрямства, – передразнил он. – Мы с тобой всё уладили? Мне не придется возвращаться к этому разговору?

– Не придется, – покорно повторила Лукречия и склонила голову чуть ниже, при этом про себя добавив, – но главой Совета я не стану.

Ролл поцеловал сестру в лоб и ушел. Всё оказалось проще, чем он предполагал, но его снедала вина за угрозу, на которую пришлось пойти, чтобы добиться согласия сестры. Не всегда цель стоило достигать любыми целями, но, как и у нее, у воина не было особого выбора, отчего сердце сжимала неодолимая тоска, а ненависть к проклятым шалфейям и слову, данному предсказателю, росли, как поспевающее тесто для пирогов. В глубине души он торжествовал, что его поддержкой станет родная кровь. Его права на трон могут оспорить только его младшие братья, но они слишком малы, чтобы принять ответственность. Ролл не был наивен и прекрасно осознавал, что если то, в чем призналась Лауда, правда – ему нужно отстаивать свои права на продолжение рода Вортетралов на Совете, даже невзирая на факт, что он и является сыном отрекшегося от трона Кронула – того самого Орланда Безумного, о котором был наслышан от легендеров. Только в их историях его подвиги были далеко в прошлом – у самых истоков его рода.

Он повернул массивный ключ в замке и толкнул дверь внутрь. Покои матери были холодны, камин погас, хотя в углу стояла нетронутая корзина с углем. Спальня представляла собой кольцевой коридор, в середине которого было два входа непосредственно в покои. Но там не оказалось Лауды, и он вернулся к проходам и побрел по кругу.

Внезапно он остановился. Сердце гулко застучало, и внутренний нож вновь ударил по кровоточащему органу.

На подвесной масляной люстре висело тело. Платье принадлежало Кронуле, в этом не было никакого сомнения. Носки туфель еле касались пола. Отброшенный стул и обмотанное лицо в тончайшую ткань врезались в Ролла своей невидимой силой. Он покачнулся, как от удара.

Безумие!

Сколько же еще смертей увидит Зидог за столь короткое время?

Он резко развернулся, не желая обнаружить себя снимающим Лауду, быстро покинул покои матери. Он вобрал в легкие побольше воздуха, одновременно пригладив пятерней волосы. Ролл зажмурил глаза и уткнулся лбом в стену, издав тихий стон.

Марава не возьмет ее. Она не принимает самоубийц. Никогда душе Лауды не воскреснуть. Лауда не растворится в Бытие и не встретится с мужем. К нему ли она спешила? Или к тому, кого отравила?

С онемевшим лицом и заковав сердце в доспехи, воин запер дверь. Тело уберут потом. Лукречия ничего не должна знать до его коронации, она не переживет смерти матери. Будет не просто это скрыть, но на карту поставлено будущее всей империи. Ролл ощутил металлический вкус крови во рту, натерев клыками нижние десны от напряжения. В мучительных раздумьях он вновь повернул ключ в замке, чтобы вернуться к Лауде и убедиться, что увиденное лишь плод воображения усталой головы, заволоченной пеленой. Он наклонился, ожидая, что его вырвет, но ничего не последовало за позывом пустого желудка. Ролл не ел уже третий день, только пил разбавленный лель. Здесь его готовили таким крепким, что в чистом виде вызвал бы галлюцинации и непредсказуемость поступков. Хотя и без этого напитка ему казалось, что он уже достаточно совершил, о чем, вероятно, вскоре пожалеет.

Кровь пульсировала в висках с такой силой, что он хотел разбить себе череп, только чтобы остановить удары.

"На самом деле тебе все равно", – бубнил внутренний голос. "Тебе не жаль собственную мать! Ты одержимый ублюдок. Именно – ублюдок".

Хоут уехал из Зидога на следующий день после того, как они с Роллом вынесли полуживых членов семьи, чересчур долго задержавшихся у алтаря, провожая умершего Кронула.

Он вернулся в свой дом, в нескольких часах езды от Зидога. Там, в узкой галерее, Хоут склонился в почтении перед двумя могильными плитами родителей. Очистил свой дух перед ними, поблагодарил Мараву за благополучное возвращение. В его отсутствие в доме жили и следили за порядком двое фарлалов.

Обезумившим, с рвущимся на части рассудком – таким его увидел вернувшийся Хоут на арене в Зидоге в восточной части входа в галереи. Ролл давился яростным криком, обтесывая каменного болвана двуручным хватом меча. Куски летели во все стороны, словно то был не камень, а деревянное полено.

Что-то явно было не так.

Брат понял это по красному пылающему костру под сведенными бровями, крови на клыках и бешеным движениям. Он позвал его, но вместо ответа тот продолжал известное только ему действо.

Под сводом арки он заметил небольшое скопление. Юные фарлалы столпились, раскрыв рты от страха и любопытства. Никому из них не приходилось видеть господина в таком состоянии. Жестом Хоут приказал увести их подоспевшей служанке. Та быстро собрала ораву в охапку, фарлалу постарше, созвавшему сюда своих друзей, досталась затрещина.

– Ролл! Остановись!

Кусок стружки отлетел от болвана и упал рядом с носком сапога. Поразмыслив, Хоут вытащил меч. В ту же секунду Ролл перекрестил с ним оружие. Огонь от его тела обжег лицо брата. Еще немного, и он воспламенится, как пропитанный маслом факел. Только раз в жизни Хоут видел его таким, когда они отправились в свой первый своевольный поход. К счастью, тогда не подошли и близко к землям заклятых врагов.

Неизвестно, с чем столкнулся Ролл, вернувшись из лесной чащи, но он горел. Красное тело покрывали пятна, где кожа раскалилась добела. Рыча от боли, он оперся на окровавленный меч и повалился рядом с ним, потеряв сознание. Через несколько часов лихорадка прошла, и он очнулся, как будто после обычного сна. Он так никогда и не вспомнил, что произошло в лесу, и зачем ушел туда ночью.

– Остановись же, – сквозь сжатые от напора зубы процедил Хоут. Бугры вен вздулись на руках. – Ради Маравы, прекрати!

Хоут пригнулся, меч просвистел над его головой, подняв за собой вымытые волосы. Раскачивающийся между ними болван ничуть не облегчал попытки успокоить воина. Отесанный нагладко, он болтался между сцепившимися клинок в клинок братьями.

Хоут отступил, его вновь опалил горячий поток дыхания. Ролл рубил, с каждым замахом раскручивая бедра с быстротой бега шикары. Хоуту пришлось отступить. Однако он не преминул воспользоваться неожиданно выпавшему шансу – Ролл отвернулся на секунду, влекомый тяжестью оружия.

Рукояткой меча он обрушил тяжелый удар по голове бушевавшего воина. Тот замер и, наконец, увидел Хоута. Глаза его прояснились, боль нахлынувшей волной залила неконтролируемый костер агонии. Он пошатнулся, но еще крепче стиснул меч двумя руками перед тем, как завалиться лицом вниз на раздробленные в песок камни.

ГЛАВА 4. Добродетель Роланда

Деревянные леса – воздушные перекрытия, служившие обороной замка – с треском повалились на землю. Пронзительный визг на мгновение оглушил подступавших фарлалов. Шалфеий застыли на высоте, и их колчаны разверзлись потоком смертоносных стрел, но даже не поцарапали усыпанные переливающимися самоцветами миндалевидные щиты, со скрежетом отскакивая от тяжелой брони. Атака сверху прекратилась, шурша крыльями, шалфейи разделились и исчезли из поля зрения, ослепленные переливом светила на щитах. Ролл выглянул из-под укрытия, удовлетворенный результатом. Несколько из них зависли, прикрывая ладонью глаза. В таком положении они не имели возможности воспользоваться луками. Еще несколько единичных стрел разрядили воздух, а затем воздушные воины ретировались.

Как раз кстати, подумал Ролл, они не знают, что окружены, и у арбалетчиков прицелы чешутся выпустить пар. Крепость Ботл быстро сдалась, хоть кушины и бились до последнего, но не смогли противостоять подземному вторжению. Тщательно подготовленный план не имел права на провал. Землеройки для подкопа, привезенные через море на грузовых кошарах, сделали своё дело, еще раз доказав изобретательность подземной расы.

Они выжидали, когда раздастся знакомый шум сверла. Сквозь вой и визг, послышавшийся неподалеку Ролл понял, что один из его отрядов славно расправляется с ослепшими шалфейями. Воины убрали щиты и не спеша, разделившись на небольшие группы, двинулись к воротам замка Улей.

Ко времени, когда они подберутся достаточно близко, Хоут с копателями должны оказаться как раз в центре событий, вызвав ужас у кушинов. Как же Ролл долго ждал этого момента – намерения о расправе с расой высокомерных пернатых и их преданных слуг не изменились со времени его рождения: сначала он вырежет крылья каждому оставшемуся в живых шалфейю, вскроет столько глоток, пока кровью не наполнится его мех, из которого он прихлебнет позже.

Из-за плохой видимости в лучах солнца Ролл не был уверен, что точно увидел собственное знамя, показавшееся над главной башней. Но перевернутая пирамида извивалась в складках тяжелой ткани, убеждая своих воинов, что крепость внутри взята.

– Увы,– наигранно расстроился один из оружников Ролла, – кажется, это была главная крепость при подходе к королевской. Если так и дальше пойдет, господин займется земледелием.

– В таком случае, Эвель, я буду использовать тебя и твой меч вместо сабана, – с мрачной решимостью ответил Ролл.

Эвель, пожалуй, был намного ниже своих соратников, за что получил кличку "Кроха". Однако низкий рост не помешал ему освоить военную науку и стать отменным стратегом, за что Ролл ценил его больше, чем самых искусных из своих воинов.

– Я, ведь только пошутил, – обиделся Эвель. – Я тоже.

Они переглянулись.

– На самом деле я рад, что мы не воспользовались твоим планом, – Ролл дважды похлопал воина по плечу.

–Хм..., знаешь, ведь кушины вполне могли принять тебя за своего... Эвель оценил шутку и задорно хохотнул.

Наверняка, у Маравы были для него особые планы. Например, как они собираются попасть внутрь, если вместо моста и ворот узкие ходы для кушинов, а от высоты стен кружится голова.

– Надеюсь, по ту сторону догадаются пробуравить под стеной, – под нос пробурчал Ролл.

Оружник не слушал его бормотание, он разглядывал крепость. Она поражала своим размахом. Из разглаженного в голове полотна подозрений он быстро выкроил мысль, не дававшую ему покоя, – отчего шалфейи так быстро сдали это сооружение? Круглый по форме строения замок с пятью асимметрично расположенными, издалека казавшимися узкими, башнями. В отличии от только что взятой на скале крепости Ботл, атакуемая крепость, как уникальный алмаз, выставила себя на обозрение на плоской равнине впечатляя размерами и мощью. Только серые стены не разделяли восторга Эвеля. Впечатление усиливали загадочные миниатюрные башенки пристроенных к главным с остроконечными крышами.

– Неохота возвращаться, чтобы войти в дальние ходы. Наверняка их уже завалило, – уже громче продолжил Ролл. Он дотянулся до кустарника с ягодами, сорвал ветку и пропустил ягоды сквозь зубы. Он поморщился.

– Мерзость. Всё у них так, даже дары Маравы.

– Не придется. Уверен.

– Вместо того, чтобы тратить время на флаг, позаботились бы лучше о тех, кому до смерти хочется внутрь. Это всё Хоут с его показательными выступлениями.

– Глянь, – крикнул Эвель, указывая на зубчатый парапет.

Ролл задрал голову, надвинув щит над головой, так что тень глубже упала на глаза. Щурясь воин проводил слияние около десятка шалфейев с горизонтом.

– Жаль, что они не задержались к обеду, поганые прислужники Обена.

– Ты заметил? Каждый из них закован в золотой доспех. Похоже на элитные остатки от защиты крепости.

– Защиты ли?

Ролл прошел вперед, пытаясь зоркими глазами рассмотреть нет ли среди них той, за которую провидец обещал награду. Перед походом старик уверил, что на этот раз ему улыбнется сама Марава.

С разных сторон посыпались отборные ругательства, когда землю затрясло. Эвель ухватился за засохшее дерево, чтобы удержаться на ногах. Ролл лязгнул мечом и воткнул его в землю, уперевшись на рукоять. Довольная ухмылка кочевала по лицу. Впереди показалось первое сверло, на поверхность со страшным скрежетом вынесло двух фарлалов, вцепившихся в ручки управления. Их подкинуло в воздух, будто бы им кто-то невидимый поддал сзади. Они с большим трудом удержали машину. Сверло сдалось и, испустив последний вздох паром, замерло.

–Эй, а не похожа ли она на жену Карланда?

Воины, кто услышал шутку Эвеля, загоготали. Ролл устремил взор на одного из своих воинов, все еще сжимающих рычаги управления.

С него градом лил пот. Ко всему прочему добавился и гнев. Эвель позволил оскорбить его молодую жену.

–Она такая же...ээ... прыгучая...из постели в постель! – не унимался Эвель.

Карланд сорвал с себя пояс и обнажил меч, на ходу вытирая поток пота со лба, тут же оказавшись в паре шагов от хохочущего наглеца.

– Подними свой меч, коротышка, пришло время укоротить и твой язык.

Не дожидаясь ответа, с хриплым ревом он замахнулся, но встретил щит Ролла. Тот сильно оттолкнул разгневанного бурильщика.

– Здесь не место драке, Карланд, выясните отношения позже, – раздраженно потребовал он. – Конечно, если ты не хочешь, чтобы я лично принял твой вызов. Эвель просто шутил.

Карланд осмотрелся по сторонам в надежде на поддержку, но на него уже никто не обращал внимания, многие пролезли в ходы и перебрались за внешнюю крепостную стену.

– А пока направь свой меч в другую сторону, там он будет нужнее.

Карланд склонил голову, повинуясь, и отошел. Ролл опустил щит, и, наклонившись к Эвелю, произнес:

– Объяви, шутник: шалфейев привести ко мне, на кушинов надеть кандалы, а каменщиков собрать во дворе.

Ролл вместе с остальными, нагнувшись, вошел в ненадежный ход. При каждом шорохе земля над ними вздрагивала, вот-вот готовая обрушиться на головы.

– Отлично сработано, – похвалил Ролл, приняв руку своего брата.

Через свалявшиеся серебряные волосы Ролла и перепачканное грязью лицо сверкнули клыки.

Посредине внутреннего двора доминировала постройка, похожая на молельню. То, что раньше было шторами, теперь колыхалось на ветру изувеченными тряпками. – Кому этот храм?

Ролл покачал головой.

–Трудно сказать. Одному из двух, это точно.

В этот момент обоих отвлек шум. К ним бежала облаченная в черное с ног до головы фигура, изрыгая непонятные слова, наверняка ругательства. Ролл выставил ладонь вперед, и секира находившегося рядом воина разрубила пополам.

Воины вопили на разные голоса, изредка вытаскивая из бочек и сена перепуганных каменщиков. Как и было приказано, их собирали в одном месте на дворе, охраняемые несколькими фарлалами. Они хмуро осматривали своих освободителей и недоверчиво повиновались их приказам держаться вместе.

– Сколько их тут?

– Не знаю. Мы вынырнули, и в этом дворе никого не было. Оружники ловят оставшихся шалфейев в замке, кушины или ускользнули, или где-то прячутся. Ты нашел план замка?

– Нет, но насколько я успел обследовать, тут по меньшей мере три корпуса.

– Ты куда? – оторопел Хоут.

– Мне нужно кое-что найти.

– Кое-что? Постой. Я пойду с тобой. Ролл согласно кивнул.

–Мне пригодится твоя помощь. Только не размахивай секирой у меня за спиной. Хоут протер лезвие краем туники.

–Где твоя кольчуга?

Хоут мотнул головой в сторону одного из ходов.

–Меня завалило, пришлось выползать из проклятой черепицы. – Ясно.

Они вошли в главный портал. Потолок был достаточно высок, хоть обоим приходилось нагибаться на мелких запутанных лестницах. Множество винтовых лестниц говорили скорее о том, что они в хозяйственной постройке.

– Эти коридоры не уступают по своей запутанности галереям.

– Второй этаж похож на первый. Только расположение дверей разное. Смотри. Опять лестница. Давай проверим каждую комнату, – предложил Ролл.

– Если ты мне скажешь, что мы ищем, то, возможно, я смогу помочь найти "кое-что".

– Шалфейю, – мгновенно отозвался Ролл.

– Ах да. Не ту ли, от которой у тебя отказала голова?

– Она нужна мне. Она нужна нам, Хоут.

– Нам?

Хоут вытаращился на него, словно та странная горячка снова вернулась. -Тогда скажи НАМ, зачем она Нам нужна? Кстати, помнится мне, ты обещался рассказать об этой странной истории.

– Случая подходящего не было.

– По-моему, сейчас как раз подходящий момент. И вот опять я иду у тебя на поводу.

– Это твой долг.

– Разумеется, брат. Ладно. Как она хоть выглядит? Мне эти шалфейи все на один лик.

Хоут хлопнул ресницами и неклюже замахал руками, изображая крылья. Его губы вытянулись в трубочку.

–У этой волосы красные, – нехотя признался Ролл.

–Точно, я вспомнил, красные, как у меня ...почти, – Хоут оттянул косичку своей бороды. – Значит, не пропущу.

–Обойдя все залы и комнаты, и не обнаружив ничего, кроме богатых съестных припасов и помещений для прислуги, они вернулись вниз, чтобы пройти к другому корпусу. Но и там их постигла неудача.

Восточный корпус предназначался для гарнизона. Стоящий поодаль особняком третий корпус должен был оправдать затянувшиеся поиски. Отсюда не слышались крики, скорее, неестественная тишина окружила сдвоенную башню. Они сразу попали в величественный трапезный зал. Сырой воздух, настолько знакомый фарлалам, несколько удивил. Они не ожидали подобные сгустки над землей. Два камина явно не протапливались уже долгое время.

На выложенным разноцветной стеклянной мозаикой полу валялись оставленные впопыхах ларцы с драгоценностями, видимо, изначально спрятанные в этом зале.

– Думаешь, они покинули замок прямо перед штурмом?

– Нет, мы видели нескольких шалфейев, вылетевших, когда ты уже был внизу.

– Я тебе не приходила в голову мысль, что все шалфейи давно ретировались отсюда? Насколько я помню из нашего отрывочного разговора, эта шалфейя – дочь короля. Она наверняка упорхнула отсюда в первую очередь.

– Я уже думал об этом.

– И мы очень сильно рискуем. Эта раса знатна своими ловушками.

– Значит, будь осторожнее.

Внизу оказался еще один большой зал и пять более мелких помещений, в том числе кухня. Второй этаж разветвлялся. Узкий проход вел наверх в донжон. Другой коридор упирался в кованую дверь.

– Кажется, мы попали в точку. Если она и прячется, то только тут.

Хоут закинул секиру на плечо и толкнул дверь. Еще один проход с несколькими дверьми озадачил оружника, но недолго размышляя, он толкнул первую дверь.

– Тут только спальные покои.

Ролл вошел в последнюю дверь в нише в самом конце коридора.

– Иди сюда, Хоут, – окликнул воин. – Осторожно, тут потолок низкий.

Упираясь макушкой в деревянные балки, оба оглядывали богатое помещение. Редкие гобелены работы мастеров каменщиков, дорогие воздушные ткани, наброшенные на обитую бархатом кровать и пушистый, выкрашенный в малиновый цвет ковер, застеленный поверх камня. Занавеси из почти невидимой ткани на широких окнах, откуда обильно проникал свет.

– Здесь теплее.

– Ты прав, осмотри тут всё.

– А ты куда?

– У шалфейев все банально: аристократы либо на троне, либо в загоне.

– О-о-о, Роланд. Опять?

– Что опять?

– Внезапно проснувшийся талант! – еле сдерживая смех, серьезно огласил Хоут, придирчиво вглядываясь в ясные глаза брата. – Ты стихи сочиняешь на ходу.

– Я неисправимый романтик, и одно из умений воина располагает не только к рубке конечностей, но и к поэзии.

Ролл возвел указательный палец вверх, уткнувшись им в потолок, переложенный перекладинами.

– Уйди отсюда, брат, пока мой не помутился взгляд, – передразнил Хоут, удачно увернувшись от толчка.

– По-моему, самое время проведать, чем сыты их крысы. Пойдем-ка в подземелье.

– А по-моему, мы зря теряем время. Я бы лучше напился и отъелся на запасах этой крепости.

– Не обольщайся, никто не притронется к припасам – они могут быть отравлены, поэтому нуждаются в проверке. У нас для этого достаточно пленных кушинов, я полагаю? Осмотри комнату и последний этаж. Я чувствую что-то живое в этом корпусе.