Текст книги "По воле тирана (СИ)"

Автор книги: Марина Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Надкусив большую грушу, Лисица откинула несколько слоев ткани, пробравшись на длинный балкон. От непривычно близкого солнца она зажмурилась, смахнув с глаз выступившую влагу.

Великолепный чертог нависал над отвесной скалой, образуя череду прикрепленных к камню построек, воздвигнутые и уставленные в небо шпили, закрученные переходы с массивными террасами и площадками. Лисица восхищенно ахнула от открывшегося зрелища. Она облокотилась на покрытые позолотой перила, отмеряя расстояние до земли, но густой туман облаком накрыл невидимую даль. Зачарованная, она смотрела на соколов, сновавших между многоуровневыми палатами. Разноцветные жилетки мелькали на покорителей неба с различными гербами. Как крошечную песчинку в отдалении, никто не замечал принцессы. Она была фрагментом в богатой картине величайших строений. Белокаменные палаты перемешивались с пестрыми порталами, изрезанными зубчатой кладкой.

Вдруг она погрустнела. Шелест крыльев донесся до нее вместе с ненавязчивым ветерком. Играя с карминовыми волосами, он распутал клубок печальных мыслей о потере бесценной части, отличающей ее от кушинов. Шалфейя тяжело вздохнула и покинула балкон, чтобы выбрать еще что-нибудь из вазы, но, заметив рядом небольшой алтарь, остановилась.

На нем не было ни ножа для пускания крови, ни чаши. Вместо этого крест на самом верху, три установленные вертикально металлические пластины, скрещенные на манер хвороста для костра. По обе стороны воткнуты свежие свечи и неотесанная дощечка для быстрой искры.

– Наш государь обратил почти всю нашу расу в новую веру.

Лисица вздрогнула. Она не заметила, как в комнате появился кто-то еще.

– Простите, что напугал.

Принцесса резко развернулась на голых пятках. Это был сокол, которого она видела в последние минуты перед тем, как столь внезапно потерять сознание.

Густые дымчатого цвета волосы вкупе с длинным плотным опереньем брали начало от надбровных дуг, по бокам головы плавно перетекая в темные пестрины. Черты лица мало чем отличались от шалфейев и даже кушинов, но широкий загнутый к низу нос напоминавший больше клюв, пожалуй, и было тем, что отличало их расы. По его янтарным глазам, окаймленных, казалось, ресничками из шелка, было невозможно определить настроение. Однако осанке Сокола можно было позавидовать, он держался как ладно вышколенный воин. Хоть он и был намного выше Лисицы, но это нисколько не угнетало ее, как, например, фарлал, напротив, она чувствовала себя...защищенной? Одного его взгляда было достаточно, и на нее снова снизошли невидимые тончайшие нити слабости и умиротворения. Но это долго не продлилось.

Хлопок в ладоши отрезвил ее, и она наблюдала, как пространство между ними заполнилось рабами. Как и шалфейи, соколы не брезговали использовать труд рабов – каменщиков.

– Мы поговорим, когда вы закончите, – сокол вежливо простился, оставляя Лисицу наедине с дюжиной рабов, уже стаскивающих с нее одежду. Она молча воззрилась на скрывшегося из виду сокола. Его длинные заостренные крылья подрагивали волнами при каждом шаге. Он будто прочитал ее мысли. Лисица мечтала о ванне, о душистых маслах и свежей одежде. После крепости, наполненной фарлалами, ей хотелось смыть их запах, убийц, умывающихся кровью ее расы.

– Давайте, я возьму у вас это, – в ее руку легла другая рука, чтобы вынуть камень. Лисица уже наполовину погрузилась в горячую воду.

– Нет!

Но было поздно. Раб громко всхлипнул, подпрыгнув на месте, и принялся судорожно трясти рукой. Принцесса в недоумении наблюдала за его безумной пляской. Он продолжал скакать и отчаянно верещать. Кто-то попытался остановить его, когда тот явил всем обугленную ладонь. Испуганные взгляды устремились на сидевшую в фарфоровой ванне Лисицу. Все как один отступили от нее, с ужасом представляя, что это могло произойти и с ними. Чтобы не испытывать судьбу, рабы сгрудились возле арки, готовые рвануть с места в любой момент.

–Я-я... – сконфуженно протянула она и отбросила камень, наблюдая за его поведением. Но он так и остался лежать неподалеку гладким куском, наивно поигрывая со светом.

– Я ничего не сделала, – начала оправдываться она. – Пожалуйста, не бегите.

Они продолжали смотреть на нее, перешептываясь друг с другом, как заговорщики, и очень быстро вынесли ей свой рабский приговор, назвав ведьмой.

Ей вдруг стало не по себе. Она не должна была стесняться рабов, но от презрительных взглядов каменщиков стало совсем плохо. Лисица скрыла тело под водой.

– Уходите, – потребовала она дрогнувшим голосом.

Долго уговаривать их не пришлось. Рабы высыпали из комнаты с той же скоростью, что и появились тут всего несколько минут назад. Лисица осталась сидеть в гладкой емкости. Точно, ее кто-то проклял. Сколько может продолжаться ее постоянное невезение и унижения. Неужели она заслужила все испытания, которые Лантана посылает ей? С появлением в жизни Ульфа все настолько круто перевернулось, что можно было поверить в какой-то таинственный ритуал, проведенный для того, чтобы свести ее с ума и позволить Нуросу завладеть ее душой.

Лисица потерла глаза. Тело с благодарностью отреагировало на горячую воду, смягченную травяным настоем. Она откинулась на край бадьи, разметав волосы по полу. В полудреме ей послышался знакомый голос, доносившийся то совсем рядом, то словно издалека, навеянный болезненными воспоминаниями. Голос ее мужа, плавная мелодичная речь, резко переходившая в бурлящий безумием порог. Широко распахнутые глаза избавили ее от мимолетного кошмара и вернули к реальности. Она – принцесса, она должна добраться до дворца прежде, чем туда вторгнутся фарлалы. Пусть ей не вернуть свой трон, и жрец наверняка добьет ее, но она обязана выполнить долг и предотвратить падение своей расы. Для этого необходимо заручиться поддержкой Соколов. Их король не откажет. Удовлетворенная собственным простым решением проблемы, Лисица с ликованием сумела отодвинуть в сторону всё, начиная с того дня, как она прошлась по лиловому ковру навстречу супругу-тирану.

– Я бы прислал к вам в помощь других рабов, но во дворце их можно по пальцам пересчитать. Таковы меры безопасности. Те будут наказаны.

Накатившая дремота тут же улетучилась. Ее спаситель вернулся.

– Нет, не надо. Они не заслужили. Это моя вина.

– Вы слишком добры. Я почту за честь, если смогу послужить вам.

Лисица встала из воды и быстро набросила предложенную накидку с прорезями для рук и открытыми длинными рукавами, почти достигающими подола.

– Моё имя Фалькор, я обеспечиваю охрану нашего короля.

Он низко поклонился. Сокол заметил замешательство на лице принцессы и мягко добавил:

– Надеюсь, вы не против, что я взял вас с собой, ваше высочество?

– Прошу извинить меня за отвратительные манеры, Фалькор, я должна вас поблагодарить – вы спасли меня от великанов. Я еще не до конца пришла в себя. Последние го.. дни были для меня несколько волнительными. Значит, уже известно, что фарлалы начали атаковать Верхние земли? Как получилось, что вы оказались возле Улея?

Лисица подвязалась шелковым широким поясом и расправила волосы, отряхивая их от капель воды. Она прошла к вазе с фруктами. Ее спаситель пристально следил за передвижением, однако продолжал свое наблюдение, стоя на прежнем месте. Лисица больше не находилась под властью его гипнотического воздействия, но подумала, что он намеренно смотрит не моргая. Чего он, интересно, добивается?

– В крепости жреца есть завербованные каменщики. Мы искали вашу персону. Отвлечь фарлалов было нетрудно. Моя дружина справилась с заданием превосходно и, как видите, возможность не была упущена.

– Я должна еще раз поблагодарить...

– Вы ровным счетом ничего не должны. Я выполнял приказ моего сюзерена.

– Конечно, – вежливо подтвердила принцесса. – Могу ли я просить аудиенции у короля?

– Его величества сейчас нет во дворце, он вернется через несколько дней. Само собой, как только он прибудет, вы сразу же будете извещены об этом. Принцесса благодарно кивнула.

– Я могу ошибаться, но вы сказали, что мой отец здесь, – осторожно уточнила она. При упоминании о нем ее бросило в жар, а сердце подскочило до самого горла, отчего Лисица с трудом сглотнула.

Она отвлеклась от поглощения еды, голод был погашен.

– Я не солгал вам. Он в дворцовом храме. Забальзамирован.

Лисица сдержала стон. Что она ожидала? Увидеть его живым? Ее воображение слишком разыгралось.

– Как он умер?

– Погиб от стрелы, – бесстрастно объявил Сокол, но тут же добавил: – Мне жаль, ваше высочество. Нам не следовало говорить об этом. Вы еще слишком слабы.

Принцесса покачала головой.

– Вы недооцениваете меня, – возразила Лисица. – Я в состоянии справиться и с более опасными дилеммами. Вы деликатно не заметили отсутствие у меня крыльев. Это был тоже приказ вашего сюзерена?

Лисицу задело радение о ее чувствах, особенно сейчас она не нуждалась в сочувствии, и меньше всего ей нужна была показная забота. Она сумела принять смерть отца, как теперь обязана сделать все от нее зависящее, чтобы не дать ее расе быть стертой из истории волной озлобленных великанов.

– Мы благодарны нашему Богу, что фарлалы не лишили вас жизни, принцесса. – Что произошло с великанами? После многолетнего затишья они вдруг решили обнажить свои клыки и пойти открытой войной на нас.

– Я поражен вашим неведением, – искренне удивился Фалькор. – Последнему рабу известно, что новый правитель взошел на их мрачный престол после убийства правящих Кронула и его жены. Теперь галереями заправляет их одержимый войной сын. После непродолжительного бунта он все же сумел заручиться поддержкой вождей. Вроде они так называют своих наместников.

Не мешкая, Лисица быстро собрала слова сокола и завершила в голове небольшой ребус. Крепость перешла в руки тому самому сыну, о котором только что упомянул Фалькор. Почему он назвал его одержимым? Жаль, что с самого детства ее тщательно оберегали от внешнего мира, как от заразы. Да и вообще, зная она больше о великанах, наверняка не оказалась бы под странным влиянием их вожака. Возможно, даже поняла бы, что за игру он затеял с ней, и что за таинственный покупатель пожелал купить бескрылую шалфейю.

– Большего сказать не могу – это все, что нам известно. – А я думала, у вас и там найдутся глаза и уши.

Сокол ничем не выдал, что заметил нотки иронии в голосе шалфейи.

– С этим довольно проблематично. Фарлалы не поддаются звону золотых монет, а рудники все под землей, поэтому купить шпионов за драгоценные камни не представляется возможным.

– Да, я должна была это предположить. Имею ли я право попросить вас об услуге? – Разумеется, все, что угодно.

Сокол кивнул, одобрив продолжение.

– Мне необходима одежда, я не могу пойти в храм в таком виде. Я должна проститься с королем и помолиться за его душу.

Фалькор поклонился, заранее извинившись за последовавший ответ.

– Боюсь, что ворота дворца уже закрыты. Завтра вы сможете посетить храм.

Принцесса подняла камень, исподлобья проследив за заинтересованным взглядом сокола. Он упорно продолжал проникновение острыми глазами, однако теперь ему не удавалось превратить ее тело в податливое тесто.

– Вашему королю определенно повезло с такой охраной. Надеюсь, его так же хорошо охраняют в походе, и он благополучно вернется, – выдержав паузу, добавила. – Мне неловко просить вас еще раз, и все же мне необходима одежда. – Утром я пришлю к вам швею. Она принесет с собой несколько платьев и ушьет, если понадобится. Мой сюзерен будет рад, если мы сможем услужить вам.

Сокол отдал очередной поклон.

– Я вынужден оставить вас. Мне необходимо проверить посты. Внутри дворца вы останетесь одна. Это меры безопасности. Ваш ужин подадут в смежной комнате. Желаю вам спокойной ночи.

Сокол распустил накрученный на руку плащ и скрылся в одном из переходов, за тяжелой шторой.

Кажется, сокол спешно покинул ее, чем-то разочарованный. Лисице не хотелось спать, и яркий день продолжал править за широким балконом. Конечно, очень мило с его стороны оставить ее отдыхать. Она укоряла себя в излишней подозрительности, но возникшее беспокойство после прихода сокола не давало ей покоя – выманенная из одной ловушки, не оказалась ли она в другой, более изощренной. Или это плод ее воображения?

Один за другим упрямые вопросы атаковали с разных сторон. Сможет ли она добиться милости у короля соколов и объявить войну фарлалам. Она будет умолять его, но ей нечего предложить. Она даже не уверена, что по праву носит титул. Жрец может оспорить ее право на наследование...

Жрец.

От одной мысли о нем по коже пробежал мороз. Лисица закусила губу, обдумывая предстоящую аудиенцию с королем. Раз в Улее был шпион, то ей не предстоит объяснять, каким образом она осталась в замке одна. Но и просить о защите от мужа не хватит духу. После позорного бегства он вряд ли рискнет сунуться к Соколам.

Позже ей принесли ужин, и последующие вечерние часы она провела в раздумьях о собственной жизни и нынешних обстоятельствах. С чего все началось, и самое главное, почему отец спешно отдал ее Ульфу. За какие проступки расплачивался? Принцесса подошла к одному из длинных зеркал, чередовавшихся между стенными панелями, и скинула накидку развернувшись в вполоборота. На месте крыльев – уродливые шрамы. Она припомнила, что много лет назад могла обходиться и без них. По меркам шалфеев летать Лисица начала очень поздно. Но выбранный способ смягчения тоски о жестокости, которой необоснованно подверглась, нисколько не ободрил, напротив, яростное лицо обозленного Ульфа отшвырнуло ее от зеркала. Его не было рядом, но он стоял перед глазами. Принцесса упала в возникшие только в ее воображении крепкие и безопасные глыбы рук фарлала.

Лисица обескуражено заглушила беззвучное восклицание ладонью. Великан не может быть безопасным. Это монстр – бесчувственный, жестокий, взошедший из пещер Нуроса, чтобы пожрать ее расу, а ее саму обречь на вечный позор. Однако, тягостное томление, теплое и безвестное, доминировало над телом, а душу терзали противоречия. Она разрешила этому новому чувству увлечь себя дальше и посмотреть в глаза одному из своих страхов – фарлалу. Теперь в нем нет ничего пугающего – из вертикальных зрачков сочится огонь, но он не обжигает. Его слова режут, но не ранят, и нет в них злобы. Руки жесткие, но не причиняют боли. Она не погибла в крепости, наоборот, воскресла из мертвых. Из сырого подвала, благодаря воле великана, она вернулась на свое место. Унизил ли он ее? Предводитель фарлалов защищался. Оборонялся от соблазна поглотить Лисицу.

Шалфейя вздохнула. Фарлал течет в ее мыслях, как быстрая река, унося скорым потоком страхи, но приносит новые. Трепет, наверное, это его она испытывает к врагу. Пришли ли великаны в их земли, чтобы только убивать, прикрываясь праведными намерениями? Принцесса не делала выводов, она сделает их позже, когда туман над разумом спадет. У нее есть цель, которой не было всю жизнь – это маленькая победа, и она ей гордится.

В полдень после умывания ее спальню наводнили рабы с тканями и лентами. Среди них Лисица не узнала никого со вчерашнего дня. Совесть привычно заныла – принцесса стала причиной их наказания. Она спрятала камень, чтобы избежать повторения инцидента.

Как только одно платье подшили по фигуре, она незамедлительно попросила проводить ее в храм. Однако рабы вместо ответа расставили перед Лисицей завтрак. Аромат свежего хлеба растревожил аппетит принцессы, и она задержалась еще на несколько мгновений. Утолив утренний голод завтраком из сваренных яиц, жирных сливок с белым хлебом и разбавленной горячей вишневой настойкой, Лисица была провождена в храм.

На нетвердых ногах она вошла в небольшой дворцовый храм. Внутри ничего не напоминало о Кутаро – Боге и покровителе шалфейев. Ни статуй бога и его супруги, ни алтаря с чашей, ни традиционных благовоний, и вместо кадильниц – длинные желтые свечи.

Под отлитым из золота скрещенными пластинами, повешенными над высоким сводом, стоял большой ларь с открытой крышкой.

Лисица подошла к пьедесталу, еле переставляя ноги, отсчитала три ступени. Короткий крик заглушил стук крови по вискам. Принцесса не устояла и повисла на краю ларя. У нее потемнело в глазах, однако она удержалась от обморока.

Король уснул навсегда. Но его лицо, все еще живое, отдавало миру последнее отражение.

Злость обдала принцессу спертым дыханием. Ненависть к фарлалам за убийство отца врезалась в крепость без стен, воздвигнутую на скорую руку для собственного спокойствия. Они чудовища. И им нет прощения. Она предавалась порочным мыслям, оправдывая убийцу отца и не желая мести. Лисица заплакала без слез – сухими и прерывистыми всхлипами. Некогда золотая борода короля поседела, но лицо светилось от масел. Она потянулась к скипетру, проскользнув ладонью по жесткой ткани траурного одеяния. Лисица гладила его руки и нашептывала отходную. Ей впервые в жизни приходилось молить Кутаро. Исполняя свою обязанность, единственная дочь имела право взывать к могущественного Богу. Чтобы он позвал отца за собой – на гору Фуена, в божественный сад, и не позволил Нуросу завладеть благородной душой короля.

– Шлюха!

Яростный возглас разбудил эхо, дремавшее в спальне короля.

Принцесса распахнула глаза.

Защищаясь от пощечин, шалфейя рухнула на кровать. Не прикрывая покрасневшее лицо, она гордо вскинула голову. Черные как ночь волосы выбились из под обруча, а вспухшая губа треснула, вымазав рукав белоснежного платья в крови. Шалфейя удрученно посмотрела в сторону Лисицы, но не задержала взгляд, чтобы вновь надменно окатить бушевавшего короля отстраненным взором.

– Бей меня сколько вздумается, пусть и в грехе, но я исполнила свой долг! Большой перстень пробуравил щеку шалфейи, окропляя изумруд кровью. – Ничего уже не изменить, и я хочу уйти, я так устала, – изнуренно произнесла она, лишившись сознания всего на секунду.

Она постаралась подняться на ноги, но король вдавил ее своим телом обратно, выкручивая руки. Запястье хрустнуло. Принцесса увидела, как помутнели ее глаза от шока и боли.

–Ты никуда не пойдешь! Ты моя жена! – в отчаянии вперемешку с яростью напомнил он.

Молодая шалфейя униженно застонала от навалившейся тяжести, морщась от напряжения, но тщетно. Ей не под силу сбросить с себя обезумевшего от гнева короля.

– Не смей! Я тебе этого никогда не прощу!

– У тебя еще язык поворачивается говорить о прощении! Почему я закрывал глаза, слепил себя, никого не слушая? Надо было с позором отправить тебя обратно. Но нет, я не смог! Дурак.

Он припал к ее волосам и вдохнул их аромат. Болезненная тоска и ревность вновь взяли свое. Она целовала его, отвечая так же страстно на грубую ласку.

– Я ненавижу тебя, ты нас убила. Ненавижу, ненавижу, – возбужденный король стонал, копируя движения языка между ее губ.

– Я лишь хотела исполнить свой долг, – задыхаясь под его ртом, заплакала она. Очередная пощечина после поцелуя явно поразила ее, король воспользовался этим и сгреб платье в охапку, дернув с силой. Треск идущей по швам ткани, и на шалфейе остались только лохмотья.

– Ты опозорила мой дом, ты опозорила меня... – его руки сомкнулись на ее шее. Ее взгляд застыл на шокированной Лисице. Принцесса стала свидетельницей неясного действа. Она рванулась вперед на беззвучный зов глаз обреченной шалфейи, крикнула что-то отцу, но не услышала сама себя. Туманное окно, через которое принцесса наблюдала, еще больше помутнело, теперь оттуда доносились только крики и жестокая брань.

– Отец! Не трогай ее! Нет! Пожалуйста, нет! Оставь! Пожалуйста!! – что было мочи завопила принцесса.

Не ведая зачем, она выхватила из кармана камень. Мощный поток света пробил туман, и Лисица вернулась обратно в комнату. Но все смолкло так же неожиданно, как и началось. Король прижимал к себе неестественно изогнутое тело шалфейи, по его лицу струились слезы. Он целовал ее глаза щеки, искал губы, но не находил ответа.

–Будь ты проклят!– взвыл король.

Он поддержал ее голову, продолжая осыпать поцелуями застывшее лицо.

–Будь ты проклят, будь ты проклят, – повторял обезумевший шалфей. – Коутрин, что же ты наделала?! -взвыл король.

Он тряс шалфейю. Но та, подчиняясь раскачиваниям, уронила голову вперед. Не веря своим глазам, Лисица попятилась назад. Пусть это будет иллюзией. Пусть видение исчезнет. Это все больное воображение играет с ней злую шутку. Она зажмурилась и вернула камень в карман.

Принцесса очнулась возле ларя, одной рукой держась за его край. Она сидела на ступени, нижнее платье почти промокло насквозь, и холодный жар отступил с возвращением в реальность. Подтянувшись на руках, она заглянула внутрь. Король, отдав себя вечности, безмятежно почил на шелке. Мириады оттенков страха замерли рядом, пока она вглядывалась в лицо отца. Что она видела? Прошлое? Или тяжкая дремота не простила бессонную ночь?

–Ваше высочество... Вам лучше уйти отсюда.

Она подчинилась знакомому голосу. Фалькор подхватил ее под локоть и поставил на ноги.

– Соколы скорбят вместе с вами. Давайте, я вам помогу.

– Я в порядке, – отводя руки сокола, пробормотала она. – Со мной все хорошо. Они вышли из храма, принцесса села в носильный одр, и в сопровождении Сокола они медленно прошествовали по залам дворца.

Фалькор неотступно следовал рядом, обеспокоенно поглядывая на шалфейю.

– У меня для вас хорошие новости. Мой господин прислал гонца. Он будет во дворце к вечеру.

Сначала Лисица не услышала его, она продолжала копошиться в увиденном.

– Я абсолютно уверен, король не откажет в срочной аудиенции.

Видение было таким реальным, как будто происходило все на яву.

– Вы очень бледны, принцесса. Я останусь рядом с вами.

Она никогда не видела отца таким: жестоким и слабым. Лантане было угодно, чтобы Лисица взглянула на короля в последний раз. Принцесса попросила только об одном – чтобы промелькнувшие картины были лишь плодом ее воображения. – Я хочу побыть одна.

– Только не в вашем состоянии.

– Прикажите отнести меня обратно в покои. Мне надо побыть одной, – твердо повторила Лисица, уставившись в одну точку.

– Принцесса, я обязан повиноваться вам, но ...

– Так повинуйтесь!

– Но я также должен заботиться о вашей безопасности, поэтому я не могу оставить вас одну в таком состоянии.

– Отлично!

Лисица спрыгнула с носилок, собрала подол в охапку и в несколько шагов отдалилась от сопровождающих.

– Принцесса, вы не должны так поступать, вы не оставляете мне выбора.

– Прошу, оставьте меня на время, – горько прошептала шалфейя

Она понадеялась, что Фалькор сдался. Он больше не окликал ее, и чем дальше она удалялась в глубину незнакомого зала, тем приглушённее звучали голоса обрадовавшихся временному безделью носильщиков.

Двое рабов взялись за золотые кольца дверей. Сладкий запах из храма до сих пор сопровождал ее.

Лисица застыла, рассматривая, как ей показалось, размыкающуюся на две части букву "К" алфавита шалфейев на дверях покоев.

– Стойте! Остановитесь!

Каменщики подчинились, не смея взглянуть на госпожу.

– Верните двери обратно, – потребовала шалфейя. – Закройте их. Ну же! Рабы поклонились, уставившись в пол, выполняя приказ.

Голубые вензеля буквы никак не вписывалась в замысловатую коллекцию дворцовых фресок и мозаик. Резкий цвет не сочетался с загадочными картинами на стенах и потолках. Буква больше походила на старинные письмена, которыми пользовались жрецы их расы, делая записи в большие архивные книги.

– Никогда больше так не делайте, принцесса, – послышался за спиной с ноткой раздражения голос Сокола.

Лисица вздрогнула.

– Если обещаете больше не подкрадываться ко мне.

Фалькор отпустил рабов.

– Вы не можете ходить одна.

– Почему? Вы говорили, что здесь безопасно.

– Так и есть, но только ночью, когда рабы и прислуга высланы за пределы дворца.

– Поверьте, мне пришлось побывать в руках наших общих вековых врагов, и после этого меня мало что может напугать.

"Ульф, конечно, исключение", – подумала Лисица, но вслух не сказала.

– Мне снесут голову, если с вами что-нибудь случится, принцесса. Неужели вы пожертвуете своим спасителем?

Лисица проигнорировала вопрос и опустила глаза, тут же заметив свои худые колени. Она продолжала сжимать в руках подол платья.

– О, простите.

Она потупила взгляд и постаралась не выдать смущение.

Шалфейя рассудила, что сойдет с ума, если не перестанет использовать свою голову как молотильню для поступающей информации. Нужно было отвлечься, чтобы дать возможность своему разуму проясниться, особенно перед аудиенцией с королем.

– Я рад, что вам лучше.

– Если вы не возражаете, мне хотелось бы приготовиться к встрече с вашим гостеприимным господином.

Сокол прищурился.

– Когда он прибудет, вам тотчас помогут в этом. Не желаете ли что-нибудь поесть?

– Честно признаться...– начала шалфейя

–Я вас провожу, всё уже готово,– тут же безапелляционно заявил Сокол.

В небольшом светлом зале их ждал обед из трех перемен. Лисица с удовольствием попробовала по кусочку от каждого блюда. Она приняла решение не возвращаться к картинам из своего видения и сама не заметила, как начала болтать с Фалькором, будто они были старыми друзьями, и их жизни на время опять свела капризная судьба. Сокол сменил прежде сдержанную речь на дружелюбную беседу, постепенно разрушая невидимый барьер между ними, увлек ее разговорами о нравах и обычаях своей расы, легко превращая серьезные темы в непринужденный диалог. Он умело жонглировал словами. Лисица не могла удержаться и отвечала на его виртуозную речь искренней улыбкой. Она вспомнила, что может смеяться, забыв о тягостных временах. Принцесса медленно погружалась в мир Фалькора, оставляя свои переживания за его пределами.

– У вашего короля есть наследник?

– Множество, он до сих пор не может решить, кто станет его преемником.

– Не удивительно, я слышала, что у короля целый гарем.

– Верно.

– Сколько же у него жен?

Фалькор сузил зрачки – Лисица уже привыкла к подобной мимике – сокол иногда так улыбался – глазами.

– Одна...

– Одна?

– И три тысячи наложниц, – довольный произведенным эффектом, завершил он.

– Ровно три тысячи? – поддержав его тон, отпарировала принцесса, при этом театрально ахнув. – Зачем ему столько?

– Это как разведение цветов – король любуется бутоном красоты, находя в каждой особенные неповторимые линии, очертания, цвета и аромат.

– Судя по вашему сравнению, вы придерживаетесь того же мнения.

–Я, как верный слуга, всего лишь передаю настроение моего сюзерена.

– Но ведь рано или поздно бутоны распускаются и вянут.

– Поэтому их три тысячи.

– И все же всего одна жена, – продолжала удивляться Лисица.

– Наш король – однолюб.

– Вы поставили меня в тупик, зачем же тогда гарем?

– Это решает вопрос наследников.

– Было бы вполне естественно, если преемником короля стал бы старший ребенок жены.

Фалькор сморгнул улыбку.

– Любимый ребенок короля мертв.

Лисица прочистила горло и внезапно увлеклась разглядыванием десерта.

– Мне жаль...

Она надеялась, что непринужденное общение не будет резко оборвано ее неуместным предположением.

– Можно взглянуть на гарем хоть одним глазком?

– Доступ туда охраняют. И даже мне не под силу попасть внутрь, и... Лисица подняла бровь, собираясь дослушать до конца.

Глаза Фалькора озорно блеснули.

– И единственный способ попасть в гарем – это отдать себя в наложницы.

– Тогда их будет три тысячи и одна.

– Нет, их всегда будет три тысячи.

– Отчего ж?

– Как вы изволили выразиться, после того, как бутоны распускаются, они чахнут, и их срезают.

Лисица замерла.

– Вы хотите сказать, что их лишают жизни? Фалькор поднялся из-за стола.

– Я провожу вас, – дежурным тоном произнес сокол. – Вам нужно подготовиться к встрече с королем.

На обратном пути он не проронил ни слова, а принцесса решила не навязываться. Она корила себя, что обидела сокола своим невежеством, ну почему язык не держался за зубами. Теперь вопрос о судьбах обитательниц гарема стоит между ними, как кость поперек горла.

По воле короля ее продержали в комнате до вечера. От тяжелого энена разболелась голова, а веки закрывались сами собой от слоя пудры и золотых листов теней.

Ей не терпелось скорее выговориться, пока слова не выбились из массива предложений. Просьбы..., нет, она готова умолять, заклинать богами, только бы король соколов послушал ее. А если он не согласится, то пускай хотя бы даст корабль добраться до родных земель. Если Лантане будет угодно, она окажется там раньше фарлалов. Но послушает ли ее временный совет – вот что нужно было поскорее уладить – созревший в голове план, чтобы полностью довершить картину выполненного перед своим видом долга.

–Госпожа, если вам будет угодно, следуйте за мной.

Присланный слуга повел по незнакомым залам, чем дальше они удалялись от просторных покоев Лисицы, тем меньше становились окна, открытые террасы почти на глазах уменьшались в размерах, а естественный свет заменили одинокие люстры, скудно освещающие путь к королю. Принцесса не раз оглядывалась, выслушивая стоны жутко скрипучих дверей. Наверное, ими нечасто пользовались.

– Вы уверены, что мы не должны были свернуть где-нибудь в другом месте? Лисица с некоторой неуверенностью семенила за провожатым. Как только сомнения достигли апогея, слуга с грохотом опустил длинный жезл на пол, ударив три раза. Он повернулся лицом к шалфейе и концом ручки в виде клюва указал на дверь впереди. Не дождавшись, пока Лисица дойдет до указанного входа, слуга словно испарился.

Принцесса замялась, ей явно не так представлялась аудиенция с королем соколов – расы, склонной к излишней помпезности. Она постучалась и после отклика толкнула дверь.

– Ваше величество!

Лисица присела в долгом реверансе, успев лишь краешком глаза поймать фигуру, восседавшую на кресле.

– Принцесса выказывает вам своё почтение, мой король

Значит, и Фалькор тоже здесь.

– Поднимитесь.

Лисица подчинилась. За какую-то долю секунды она успела осмотреться. Это помещение не походило на зал, скорее, небольшая комната в зеленых тонах, скрашенная желтым мерцанием свечей в настенных канделябрах. Обшитая затертым бархатом мебель и даже стол были образцом безвкусицы, идущие наперекор богатству дворца. Комната напоминала гостиную в доме какого-нибудь торговца.

Сюзерен сидел в кресле, утканная золотом котта с королевским гербом мало чем отличали его от Фалькора. Только волосы тронуты серебром, а глаза полностью закрыла черная повязка.

– Простите меня, принцесса, что заставил вас ждать, но силы у меня уже не те, и после похода я устал, – звучно начал король.

– Это вы простите меня, что потревожила вас, ваше величество. Я молю Лантану за Вас, благодарю за освобождение и оказанное гостеприимство.

–Мы не могли оставить без внимания ваше пленение, и, как лицо заинтересованное, мы вмешались в ваше положение. Ваш отец был нашим политическим сторонником, и мы уверены, он непременно сделал бы тоже самое и для моих детей.