Текст книги "По воле тирана (СИ)"

Автор книги: Марина Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– Я вас прошу, не оставляйте меня с ним, – в отчаянии воззвала к капеллану шалфейя, сложив руки в умоляющем замке.

Монахомон отстранил ее от себя за плечи.

– Я обещаю, справедливый и мудрый Кронул подземных галерей не причинит тебе вреда. Вы только поговорите.

– Прошу, заберите меня отсюда, – с неподдельным испугом взмолилась шалфейя, бегая глазами по лицу капеллана, в поисках хоть морщинки согласия увести ее подальше от великанов.

– Соберись, Лисса, мы все приносим жертвы в этой жизни. Наступает время и твоей. Он погладил ее руку, задержался и обратился к Роланду:

– Я бы посоветовал покормить гостью, а самому успокоиться.

– Тебе помочь выйти?

Фарлал клацнул клыками на предсказателя и отвернулся.

– Я буду рядом, не волнуйся, дитя.

Лисица зажмурилась, сморгнув мелкие разноцветные точки.

– Где эта проклятая вода?!

Шалфею передернуло от резкого восклицания. Воин стиснул голову руками, оскалившись во всех рот.

– Святая Лантана, помоги мне, – отпрянула Лисица, боясь, что великан вот-вот примет обличие зверя.

Смиренное блеяние на чужом языке усилило нестерпимую боль великана, прожигая выход наружу.

Лисица отступила как раз вовремя, в шатер внесли больной чан и Ролл тут же опустил туда голову, получив долгожданную разрядку. Удивительно, что пар не пошел.

Ролл приказал унести чан и тряхнул головой так, что несколько капель долетели и до ошарашенной Лисицы. Отыскав брошенный на пол мех, Ролл жадно залил в себя все его содержимое. Если бы не клыки, то Лисица могла сказать, что призрак улыбки тронул его губы.

– Ты пила отсюда?

Принцесса отрицательно покачала головой.

– Значит, я не отравлюсь.

– Вы... сами дали мне его, – запинаясь произнесла она.

– Чрезвычайно импульсивный поступок.

– По мне – вы сотканы из них.

– По мне – ты сейчас заткнешься и дашь мне прийти в себя, разумеется, можешь продолжать в том же духе, если заинтересована в встрече со своими богами немедленно.

– Мой капеллан сказал, что вы ничего мне не сделаете.

Скривившись, Ролл оперся на одну ногу и прижал меч ближе к бедру, почувствовал себя намного лучше после леля.

– Я – нет, он – да. Рекомендую в целях самосохранения вернуться на свое место. Лисица нервно поежилась и последовала его совету, не дожидаясь очередной угрозы. Великан подтверждал самые гнусные представления о своей расе. За исключением одной малюсенькой детали, о которой не преминул напомнить Монахомон – он уже не впервые спасает ей жизнь. Но он убил короля. Возможно, не собственноручно, но кто-нибудь из его приспешников. Что за оправдания, конечно, он убил. Он убийца ее отца, – настояла на этом выводе Лисица.

– Хорошо, начнем с самого начала. Поэтому, ты...

Он запнулся.

– Что ты трясешься?

Лисица отвернулась от его пронзительного взгляда.

– Мне холодно...

– А я горю, и все по твоей милости. Меня давно уже никто так не выводил.

– Я ничего вам лично плохого не сделала.

– Еще чего не хватало.

Ролл пересек шатер и выкрикнул что-то за пологом. Потом быстро вернулся, исследуя обстановку внутри горящими глазами. Лисица терпеливо молчала, дабы лишний раз не нарваться на откровенную грубость. Любое ее слово встречалось, мягко говоря, прохладно.

– Мы продолжим, как только шатер обустроят для твоего высочества. Все для тебя, принцесса, – со всем презрением, которое он только смог вложить в голос, объявил воин.

Он почти любезно оскалился и оставил ее одну.

Гнетущее одиночество быстро закончилось. Перед ней появился Варен с подносом в руках. Лисица запомнила его имя, когда фарлал приказал проводить ее в лагерь. Принцесса приняла поднос со снедью.

– Спасибо, Варен.

– Я не Варен, – зло буркнул он. – Я – Рован.

–Ах да, конечно, это вы двое сбили меня с ног в замке.

– Вовсе нет, это вы встали на нашем пути.

– Ты чего грубишь?– вмешался вошедший близнец. Он нес в руках охапку шкур, которую тут же повалил на пол посередине шатра.

Два брата были неотличимы.

–А ты не вмешивайся. Захочу нагрублю, захочу ударю.

– Ну попробуй, – поддразнил его Варен. – Хотел бы посмотреть, как тебе оторвут голову.

– Ты за своей приглядывай.

– А я не напрашиваюсь на неприятности.

– Конечно, потому что ты – трус.

– А за труса ты ответишь!

Фарлалы с яростью накинулись друг на друга как обезумевшие животные. В ход пошли ножи. Несколько капель крови упали на землю, черные когти мелькали в беспорядочном ристании рук и ног.

Юные фарлалы покатились по полу, сбив Лисицу с ног. Она вывернула поднос с едой на себя, облившись чем-то безумно горячим.

– Перестаньте! – взвыла она, перетерпев жжение.

Быстро оценив ситуацию, шалфейя занесла поднос и огрела одного. Глухой звон эхом пробежал по круглому шатру и завис над ними звучным дребезжанием, вибрация металла прошла сквозь нее и ушла в землю.

Ожог быстро дал о себе знать, заклокотал под кожей, и ткань изорванного платья облепила обожженный живот. Это было последней каплей в сегодняшнем сосуде происшествий, и принцесса в голос зарыдала. Она не слышала ни возни, ни тишины, ни рева, ни всхлипа кинжала, доставаемого из ножен, ни треска надрываемого платья. Она боролась с успокаивающим хриплым бормотанием, с восклицаниями и раскаленными пальцами, прикоснувшимися к животу.

– Как горит! – вопила Лисица, находясь в другой реальности, – я больше не могу-ууу. Как же больн-оо!!!

– Успокойся! Хоут, держи ее!

–Мне больно, – Лисица несколько раз теряла сознание, но даже там немыслимая по силе боль резала по кускам: скручивала мышцы, душила голодными ручищами.

– Кто тебе дал поднос? Кто?!? – заорал Ролл.

–Пр-пр-провидец, – затравленно прошептал Рован, прикрываясь руками. Хоут принял удар на себя, перехватив кулак Роланда.

– Не так и не сейчас. Я сам его накажу, если он виноват. Займись лучше ей. Или она умрет.

Слова Хоута отрезвили его. Фарлал посмотрел на склонившегося над принцессой лекаря. Он не доверял ему, но притащил его по привычке.

– Как ей помочь? – его голос сорвался на хрип.

– Уже никак.

Колт пожал плечами, тут же метнув подозрительный взгляд на строна.

– После того, как Орден решил пересмотреть твое дело, не пойдешь ли снова против закона?

– Нет...

– Очень мудрое решение, Роланд!

– ...я его переделаю, а сейчас придумай что-нибудь, лекарь.

– Ей уже не поможешь, яд быстро проник через кожу.

Резким захватом он привлек Колта к себе, так что жар от строна мог бы прожечь тунику.

– Ты мне ту же песню пел еще в крепости.

– Физические раны можно залечить, а здесь замешано колдовство.

– Я не верю в эту дурь.

– Камень.

– Что?

– Я ничего не сказал.

Роланд отпустил Колта, заметив шевеление сухих губ шалфейи, и приблизился к ним.

– Что она говорит?

– Какая уже разница? – пожал плечами Колт. Он выпрямился и отряхнул штаны.

– Кам-ень.

– О чем она говорит?

Хоут опустился рядом с строном, внимательно изучая движение рта принцессы.

– Она больше шипит, чем говорит, Ролл, что за камень?

Роланд взял в руки полоски, бывшие одеждой, и быстро перебрал между пальцами, пока рука не наткнулась на нечто твердое.

– Камень, – воин явил поневоле собравшимся великанам черный глянцевый кусок. Вместо твердого осколка он сжимал что-то мягкое, сочащееся склизкой влагой. Ролл разлепил пальцы и поднес к лицу.

– Стихии, что за...?

– Я же предупреждал – она ведьма! Убей ее! – лекарь запрыгал вокруг них, призывая стихию огня покончить с приспешницей Обена, а Кронула -послужить орудием Маравы.

– Ка-а-мень, – взмолилась принцесса, мотнув головой в сторону. Страшное зрелище, красное пятно на животе расползалось по коже с каждым вздохом.

– Дай ей то, что она просит, – участливо посоветовал Хоут, единственный, сохранивший внешнее спокойствие.

Действовать надо было быстро. Роланд возвысил над ней кисть и выжал камень на живот принцессы, завороженно наблюдая, как вязкая прозрачная субстанция сама устремилась к ожогу, пропитанному ядом.

Лисица сомкнула обветренные губы и выгнулась дугой навстречу лекарству. Она вошла в золотое свечение, призывая воина последовать за ней, соединиться вместе. Роланда мгновенно затянуло в это свечение, и он словно внял беззвучному зову.

Хоут выставил руку перед братом.

Ролл остановился в каких-то миллиметрах от ее губ, наваждение спало, и золотые нити растворились между ними. Строн быстро опомнился.

– Стихии! Ты видел это?

Кронул с шумом вобрал в себя воздух и громко выдохнул. Камень отвердел, впитав остатки волшебного бальзама.

– Не хочу констатировать очевидное, но тут, действительно, какое-то... ведовство...?

– Нет, Хоут, это нечто намного сильнее.

Фарлалы смогли воочию убедиться, что от ожога не осталось и следа, а равномерное дыхание уснувшей шалфейи подтвердили предположения Колта и усугубили подозрения Ролла, ввергнув Хоута в недоумение.

Роланд вытер выступивший на лбу пот.

– Если бы я сам не увидел – ни за что бы не поверил!

– Поздравляю, – убийственным тоном процедил Хоут.

– С чем? – удивился Ролл.

– С первым испытанным страхом. Брат вопросительно выгнул бровь.

– Я никогда не видел тебя с трясущимися поджилками.

– Никогда больше и не увидишь, – отрывисто ответил на замечание предводитель, задетый высказыванием брата.

Ролл вернул кинжал в ножны и еще раз утер лоб. День для Роланда не задался с самого утра.

До рассвета никто не сомкнул глаз, конечно, кроме Лисицы, проведшей ночь в неведении. "Стихии играют с ней", – размышлял Ролл. И он не орудие возмездия, а послушная марионетка. Им дергают за веревочки, используют, как заблагорассудится. Вопрос в том, кто же кукловод?

Небольшими отрядами фарлалы прочесывали лес. Без сомнения, предсказатель не сбежал. Он всего-навсего не дал себя обнаружить, как уже много раз случалось. На этот раз прощание было жестоким. Старик заставил, нет, вывернул наизнанку мир Ролла, показал ему, что значит быть беспомощным, сделать выбор наперекор долгу: убить или спасти, подчиниться пророчеству или наплевать на древние обычаи. Шалфейя, конечно, не ведьма, и чары ее никудышные, размышлял Ролл. Это он дурак: поддался соблазну и теперь расхлебывает последствия своих решений, поступков и ... нездоровой тяги к бестии с красными волосами. Все планы кувырком. Необъяснимая и такая ладно сплетенная череда событий неумолимо ведет к исполнению предсказания старика. Тот осознавал, что делал, добавляя яд в ее еду. Он до конца связал его с шалфейей, не дал ни единого шанса выпутаться. Что ж... пускай будет так, да сбудется предсказание. Его раса следовала им с самой древности, ни к чему делать исключение только из-за того, что пророчество обязало его сберечь воплощение всего, что он нацелился истребить – красноволосую дрянь и ее крылатых сородичей.

Тоскливая морщинка пересекла лоб, воин устал, измотался, и непроходимое раздражение бороздило его душу.

Хоут присел рядом на срубленный ствол дерева, сделав глоток из своего меха, и передал брату. Ролл отпил, не прекращая смотреть на тоненький дымок, покидающий остывающий костер.

– Мы уничтожили все запасы провизии. Надо идти охотиться, – начал Хоут.

Роланд покачал головой.

– Зря. Там не было яда.

– Хм...?

– Провидец подмешал его только ей. Она проклята, и я вместе с ней. Ролл сцепил руки перед собой.

– Не очень ободряюще ты звучишь, брат.

– Я пытаюсь вспомнить, как все началось. Знаешь, чем бредил старик?

– Ты уже говорил...

– Я тебе не все сказал.

Хоут сделал еще глоток и опять передал лель строну.

– Она – жена их Верховного Жреца, того, кто служит проводником, что-то вроде наших хранителей Ордена Стихий. У них там все проще – сверху Бог и Богиня, а снизу – грешные земли и сущность, глотающая таких, как мы – язычников.

– Это еще кто язычники, – хмыкнул Хоут.

– Дослушай.

– Ну раз начал...

–Ты слушаешь или нет?

– Конечно!

– Хоут, не паясничай, наше родство, хоть и некровное, не оберег от моего неуклюжего умения сдерживаться.

Рыжий великан крепко всадил кулак в плечо строна.

– Ты воистину самый терпеливый воин – почти 40 зим заноза под названием "шалфейя" не давали тебе покоя, а теперь – одна из них плотно засела в твоей голове, и ты загоняешь ее еще глубже. А зная твой нрав, я преклоняю голову перед твоей выдержкой.

– Старик был прав – я встретился с тем, что не могу победить силой, – не веря собственным выводам, произнес Ролл.

Хоут посерьезнел и приложил свой кулак к руке брата.

– Я всегда пойду за тобой. А теперь договаривай.

– Ты видел украшение на ее шее?

– Да, заметил, занятная вещица... для животного. Я на протавра бы такое не надел.

– Насколько я понял из неоднозначной речи старика, надев ошейник, Жрец сам проклял свою собственную супругу, открыв доступ любому злому взгляду, слову достигнуть цели и навредить ей. Помнишь, в каком состоянии мы нашли ее? И где? Как бывшие рабы замка шептались, увидев ее живой. Ее служанки во всех деталях поведали мне, что ее муж вытворял с ней. Я удивляюсь, что она до сих пор сохранила рассудок и не сломалась.

Хоуту стало жалко Лисицу, но он не обмолвился.

– У шалфейев принято дарить подобные безделушки... Это обычай.

– Да, допускаю, как у нас обмениваются перстнями. И ошейник был обычный, так? Вряд ли. Их Жрец тоже не прост. Ведь я его так и не нашел на ките. Куда он мог подеваться? Зато Варен достал вот это. Понятия не имею, как он умудрился вообще его заметить.

Хоут засмотрелся на изогнутый крошечный ключик.

– Думаю, пришло время освободить бескрылую птичку от жестокого рока.

– Наверное, я чего-то не понимаю, но откуда предсказателю знать о такой мелочи, как проклятие свадебного подарка?

– По всей видимости, это не мелочь. Это слабое место – брешь в ее защите.

– Защите от кого?

– Вот тут, Хоут, – при этих словах Ролл размял шею и встал, – начинается та самая сказочка, в которую я сам не могу поверить.

Рыжебородый закупорил мех и заложил за пояс, тем самым решив, что та самая сказка, которую Роланд так ему и не рассказал, будет пока храниться в секрете. Хоута не обижало то, что порой его брат предпочитал держать многое в себе.

– Я возьму несколько фарлалов – мы пойдем охотиться.

– Отличная мысль. Нам всем необходимо как следует подкрепиться. Скоро праздник Маравы, мы не пропустим его, верно? А через день будем пробираться через бриллиантовые пещеры.

От Ролла не ускользнуло, как Хоут поддернул рукой, как будто стряхивая с нее его последнюю фразу. Косички на бороде, даже, похоже, напряглись.

– Пойду сменю Эвеля, – удаляясь, выдохнул Ролл.

Хоут склонил голову в почтении и исчез в тумане.

Воин тихо пробрался в шатер и как следует пнул задремавшего на посту Эвеля.

– Роланд! – переполошился оружник.

– Не ори, – прошипел Ролл. – Как она?

– Я навалил на нее все шкуры, что были в шатре, но сам послушай – она все равно стучит зубами, – шепотом посетовал Эвель.

– Ты свободен, я остаюсь здесь. Можешь идти спать.

– Очень благородно с твоей стороны. Ты только что выбил из меня всю сонливость.

– Ты легко отделался. В следующий раз пеняй на себя.

– Береги меня, Роланд, я тебе еще пригожусь, – отшутился тот.

– Иди отсюда.

Эвель оставил шатер.

Ролл тем временем стянул свои тунику и штаны, освободился от сапог и с грацией шикары устроился на наваленных шкурах, где шалфейю ломал озноб. Только так он сможет согреть ее. Ролл несколько опешил, изумившись, с какой быстротой маленькая фигурка прильнула к нему, найдя спасительное тепло, застонав во сне. Воин какое-то время вслушивался в ее дыхание и под его ровные ритмы смежил веки.

Погрузившись в легкую дремоту, он чувствовал волосы шалфейи на своем лице. Ее макушка елозила по его подбородку, и воин непроизвольно остановил ее верчения, крепко обняв под шкурами. Ничего другого он не ожидал от себя. Спустя еще несколько мгновений Ролл шевельнул пальцем, исследуя ее кожу, но этого показалось недостаточно, чтобы распробовать шалфейю; руки сами стали выводить узоры по миниатюрным изгибам, узкой талии, но чересчур, на его вкус, худым бедрам.

Он должен остановиться. Ничего хорошего из подобного влечения не выйдет. Но золотые нити, жертвой которых он чуть не стал раньше, теперь с силой надавили на волю фарлала, обматывая, как паук жертву. И с каждым витком стремление обладать ею разрасталось, сметая внутренние запреты.

Роланд слегка сжал ее ягодицы, скользнув по ноге, громко втягивая носом ее запах; шелк ее кожи распалил дремлющее пламя. Остановиться. У него просто давно не было фарлы, – оправдывался здравый смысл. Да и шалфейя слишком тощая. Но его тело нудило иное.

Долго же он подавлял вожделение, с того самого времени, как услышал ее дивную песню на озере. Полностью выбравшись из дрема, Ролл не позволил плотскому огню угаснуть. К Обену, контроль. Она шевельнулась и перекатилась на спину. Ролл замер и нахмурился, огонь в чреслах искривил его лицо. Знает ли она, какие опасные эмоции вызывает в нем, знает ли она, как соблазнительна для него в своем неведении? Играет ли она с ним, тщательно скрывая такой же силы желание? Есть только один единственный способ проверить.

С глухим стоном он перенес колено через шалфейю, склонившись над ней на локтях и накрыл ее губы своими. Теплые и сухие, сладкие и долгожданные уста. Они перевернули мир, сделали фарлала беспомощным и уязвимым.

Тут произошло неожиданное, что ошарашило и полностью захватило его – принцесса ответила на ласку. Ее ладошка, не желая прерывать контакт, легла на щеку фарлала.

–Стихии! – выдохнул Ролл, отрезвляя себя. Он запустил пальцы в волосы Лисицы, приподняв ее, и властно ворвался в горячий рот. Язык проник внутрь, исследуя раскрывшуюся для него пещерку. Хотя его движения были резки, и желание ворваться в шалфейю было невыносимым, ему пришлось ослабить натиск, чтобы не сломать эту хрупкое создание.

Лисица пребывала в смятении, но не собиралась отстраняться. Она никогда еще не испытывала ничего подобного. Сладкая боль и приятная истома разом обволокли ее тело. Еще во сне она ощущала его руки, ласкающие с такой нежностью, какой она никогда не знала. Его объятия виделись ей в зеркале у Соколов, о нем она боялась думать, но он же заставил ее пойти за собой, завлечь в неведомый мир экстаза. Вторая рука продолжала гладить вытянувшееся от удовольствия тело: плечи, груди, живот, не спеша пропутешествовала к разведенным ногам. Почувствовав его прикосновения внизу живота, неискушенная Лисица перестала дышать и крепко свела колени вместе, пресекая дорогу неизведанному и запретному дотронуться до ее естества. Отвлекая ее, Ролл прервал поцелуй и пробежался языком вверх по шее, провел влажную дорожку к ее губам.

– Тебе понравится, не сжимайся, – шепотом успокоил фарлал, словно не замечая ее паники, продолжая вводить в глубокий транс поцелуями и поглаживаниями.

В ответ Лисица бесстыдно выгнулась и закусила губу, щеки окрасил румянец. Она дышала часто и прерывисто. Его язык невозможно мучил ее и топил в бездне бесстыдной эйфории. Голова кружилась, и все вокруг казалось нереальным. Ласки стали требовательнее, одобренные сорвавшимся стоном.

Ролл взял лицо Лисицы в свои ладони и заглянул в замутненными экстазом изумрудные глаза. В них читались страх и желание. Её взгляд остановился на его шраме, который побелел от напряжения и даже начал светиться. Перед ней было не чудовище, а потаенное даже для ее сердца влечение, неосознанное и неумолимое своей силой.

– Ты опять дрожишь – прошептал Ролл, припадая горячими губами к уголку ее рта. – Не бойся, разожми ноги.

Успокоенная и разнеженная, она подчинилась. Когти фарлала щекоча дотронулись до внутренней части бедра, кружа и подбираясь к маленькому узелку. Она вздрогнула и снова захлопнула ноги, на этот раз поймав в их капкан руку Роланда.

– Я все равно возьму тебя...

Роланд сел на пятки, притянув Лисицу спиной к себе, и впился в ее шею, легонько прикусив атласную кожу. Она ахнула от наслаждения.

– Так уже лучше, – он опять громко втянул в себя ее запах. Пальцы осторожно сжали сосок. Она сипло вскрикнула, проникнувшись чересчур острой приправой. Твердая плоть под ней шевельнулась и недвусмысленно уперлась в ее ягодицы. Она хотела что-то сказать, но он опрокинул ее голову назад, торжествуя, с каким упоением она приняла его язык в свой рот. Клыки, словно нарочно, оцарапали губы принцессы, побуждая бушующий океан разрушить границы, горячая волна опустилась туда, где гильотина острого желания вот-вот была готова упасть на натянутый до боли канат внизу живота. Как будто распознав произошедшие перемены в шалфейе, фарлал не медля двинулся к клубку желания и уверенно вторгся пальцем во влажную глубину. Острая боль свела каждую мышцу в ее теле. Она крикнула ему в рот и рванулась вперед, освобождаясь из сладкой неволи обернувшейся жестокой и искусной подделкой. Лисица спрыгнула на земляной пол. В расширенных глазах застыл стыд, воспаленные от поцелуев губы задрожали, когда она перевела взгляд на когти фарлала, где на одном из них мерцала ...ее кровь, и предательская капля сорвалась вниз. Они оба засвидетельствовали ее падение. От унижения Лисица спрятала лицо в ладонях. Она ничего не хотела видеть, пусть ей это приснилось. Расплата не заставила себя ждать за полную чувственности потустороннюю реальность, в которую она не задумываясь окунулась по собственной воле.

Он ничего не сказал. Ролл не был удивлен, его подозрения оправдались, правда, только в одном – в неискушенности его пленницы. Однако он никак не ожидал, что эта прекрасная статуэтка никогда в жизни не оживала в страстных руках. Фарлал завернул в мех обескураженную принцессу и вернул в постель, крепко прижав к себе. Она не сопротивлялась, но скрыла горящее от стыда лицо на его груди, и, сделав глубокий вздох, притихла, вслушиваясь в громкое биение сердца великана. Принцесса почти терялась около него, а фарлал как будто намеренно уменьшал предметы своим присутствием вокруг. И куда задевалась ненависть, как раз тогда, когда она отчаянно нуждается в ее трезвом наставлении. О чем она только думала? Но пропитанные нектаром губы фарлала, как отменная вишневая настойка, раскрасили суровую действительность волшебными красками.

– Почему ты не сказала, что невинна?

Лисица не ответила, было уже поздно изъясняться словами. Как она могла признаться в том, что ее муж брезговал прикасаться к ней?

– Мне действительно жаль...

Извинение? Неужели он так извинился? Нет. Показалось. Издевка.

– Мы повязаны с тобой, принцесса, – через какое-то время заговорил воин. – Скованы друг с другом путами покрепче цепей. Выслушай меня. И внимай, потому как обратной дороги нет. Я не верю ни в колдовство, ни в проклятья, ни, простят меня стихии, в жизнь, но моя раса верит пророчествам, мы созданы легендой и предсказаниями, как вы считаете себя сотворенным любящими богами. Наши покровители – это природа, ее проявления и силы: холодный глаз Навалеха ночью, пылающее сердце Маравы днем, дети ее, населяющие мои галереи, брат Маравы – Аквонунг, поделившийся с нами легкими, чтобы дышать под водой, глаза, чтобы видеть в темноте. Это все легенды, поведанные поколениями сказителей. Но приходит время, когда мир меняется, а боги шалфейев сливаются со стихиями моей расы. И все вокруг рушится. Король шалфейев...

– Мой отец? – встрепенулась Лисица.

Ролл крепче стиснул Лисицу в каменных объятиях.

– Вы убили его!

– Не повышай голос. Я уверяю тебя, что запомнил бы, если бы мне пришлось сражаться с королем, и, сказать откровенно, я вряд ли бы сожалел о содеянном. Но мне жаль, что капеллан сам не поведал тебе о нашем предназначении. Так было бы проще для меня, но раз я непосредственно составляющий ингредиент этого тщательного составленного безумия, то не мне идти против судьбы.

– О чем вы говорите ?– ее голос дрогнул.

Ролл любовно пригладил растрепавшиеся локоны шалфейи.

– Необычный цвет волос. Знаешь, кто твои родители? Лисица не задумываясь кивнула.

– Я спрошу по-другому, ты знала или помнишь ту, которая дала тебе жизнь?

– Нет.

– Конечно, нет... ну, что ж. Может быть, однажды тебе о ней расскажут, а сейчас я хочу поделиться с тобой немного другой историей...

Роланд ухмыльнулся и продолжил:

– Когда-то давно злой рок заставил воинственного фарлала полюбить мою мать и разделить то же, но искаженное ненавистью, чувство с ..., будь она проклята, с королевой шалфейев. Позор фарлалам – связь с противником, и не просто связь, а слепая и жестокая жажда отмщения и обладания. Этому не суждено было длиться долго. После двух зим заточения он сумел вырваться из ее плена, отсек ей голову – своеобразный сувенир на память об огне похоти, и, казалось, освободился, выкарабкался из этого безумия, но погиб от руки моей матери.

При этих словах он заскрипел клыками.

– О какой королеве вы говорите? Разве ваш отец не правил до недавнего времени?

Ролл усмехнулся.

– Правил, так и было, тебя успели осведомить. А я – занял его место. Я порождение обязательств, так же, как и ты. И оба – незаконнорожденные.

Лисица прогнулась, ослабляя плотно сомкнутые руки вокруг нее. Ей необходимо увидеть его лицо.

– Повторите, что вы сказали.

– Что? Рухнули воздушные крепости, принцесса? – позлорадствовал Роланд. – Мой настоящий отец был родным братом правившего Кронула. А женившись на любовнице погибшего при таинственных обстоятельствах брата, он не обратил внимания, что сын родился в законном браке немного раньше срока. Ты можешь сама свести концы с концами? Ну прости, я поторопился. Тебе, видимо, не знакома эта сторона отношений. Так, моя история подошла к концу. Поговорим о тебе. Ты хочешь знать правду сейчас, принцесса? Почему тебя вручили Жрецу, и знаешь ли ты, кто он такой? Почему тебя презирают шалфейи? Почему ты притягиваешь к себе беды? Почему Соколы предали и скинули тебя, как опасный груз?

– Вы не имеете права так говорить!

– Как и моя, твоя мать оказалась блудливой. Дальше продолжать?

– Вы все придумали, это ложь!

– Да такое нарочно и легендеры не придумают!

– Вы омерзительны, вы...

– Не стесняйся, договаривай!

– Презираю вас!

– Я этого не заметил, наверное, потому что еще несколько минут назад ты беззаветно доказывала мне обратное! Я, кстати, не против продолжения.

Ролл вошел во вкус, желая растянуть запоздалую боль, которую так и не испытал после откровений Лауды.

– Вы лжете! Я не хочу вас больше слушать!

– Придется, принцесса. Характерной отличительной чертой твоей расы являются два оттенка волос: черные или золотые. А твои...ммм... раскаленная лава, как дар подземных галерей, хранящих драгоценные породы. Тот, кому хорошо известно устройство мира, наградил тебя изысканным ярким образом. Нельзя винить твою мать, что она поддалась столь сильному искушению и нарушила брачный обет. Наверное, она чувствовала то же, что и ты в очень недалеком прошлом.

– Ублюдок!

– Совершенно верно! По крайней мере ты хоть это уяснила.

Она забилась, как пойманная птица, отталкивая от себя фарлала, насколько хватало сил, но все эти попытки лишь раззадорили Ролла. Он задержал ее маленькие кулачки и шлепнул по ягодицам, пляшущим под шкурами изворотливые па.

– Ваше высочество, необходимо дослушать сначала. Праздник еще не начался, рано танцевать.

– Отпустите меня, это все неправда. Я знаю, кто мои родители.

– И эти странные запреты не говорить о фарлалах...

– Пустите!

–...не покидать дворец до замужества...

– Замолчите! Ненавижу!

– Ты повторяешься, принцесса.

– Убирайтесь к Нуросу, язычник!! – завопила Лисица во всю силу своих легких. Ролл разомкнул руки и оттолкнул от себя шалфейю. Она упала с наваленных шкур, но немедленно поднялась.

– Скоро твое желание исполнится, принцесса, – зло прорычал он, отбрасывая шкуры. Воин быстро оделся, не смотря в сторону смущенной и обескураженной шалфейи. Лишив ее продолжения истории, он равнодушно выговорил:

– Во втором сундуке найдешь одежду. Великодушный Фалькор позаботился о твоем гардеробе, к моему облегчению. Если тебе понадобится выйти по нужде, то у шатра все время будет находиться один из моих оружников – он тебя проводит куда следует. И если ты попробуешь сделать неосторожный шаг из лагеря, обещаю, что все твои страхи насчет моей расы обретут твердую почву.

Он подошел к шалфейе. Лисица задрожала, прижимая руки к груди и отшатнулась, потупив глаза, изучая носки его сапог. К ее ноге что-то упало. Навернувшиеся слезы помешали рассмотреть предмет.

– Я прикажу принести тебе еду и горячей воды. Можешь есть без опаски, прошлый инцидент не повторится, твой капеллан с нами уже попрощался, – ехидное дополнение попало в цель.

Лисица утаила лицо за густыми волнами волос, не желая являть великану свою слабость.

– Наслаждайся одиночеством, принцесса.

Он и в самом деле ушел, наконец, оставив ее в покое. Первый шквал вопросов и эмоций почти оглушил Лисицу, а горячие слезы продолжали нещадно жалить глаза.

Надо взять себя в руки. Фарлалу не удастся разгромить ее мир...

Уже удалось. И с новой волной отчаяния и жалости к себе она тихо завыла, прикусив сложенный палец.

– Лантана! Помоги мне!

Она рухнула вниз, коснувшись лбом холодной земли.

– Лантана! За что-ооо? Что я сделала?? Ну почему ты не слышишь меня? Прости меня и помоги! Умоляю. Я не в силах противостоять ему...

Она подтянула к себе руку и вытерла слезы. Лисица простояла на коленях довольно долго, не прекращая шепот, умоляя Богиню опомниться и прийти на помощь. Она услышит ее, однажды она придет к ней и исцелит израненные душу и тело, вернет крылья.

Но почему-то легче не стало. Принцесса шмыгнула носом и распрямила спину. Рядом с дрожащими от холода коленками блеснул маленький ключ, что фарлал кинул ей. Ключ. Очень полезная вещь, если учесть, что здесь нет ни замков, ни... Лисица откинула назад волосы и потрогала напоминание о брачном обязательстве. Нарушенном обязательстве, поправила она себя. Ключ... ключ.... Подачка? Намек на то, что произошло? Или ему в самом деле известно о ее плачевном положении как супруги жреца. Какой позор... Но принцесса привычным движением вздернула подбородок, тут же поникнув.

Какой прок вспоминать о потрепанном достоинстве: она не во дворце, и что она вообще есть такое?

Лисица отвернула створку и, нащупав крохотное отверстие, вставила ключ. При первом же повороте замок щелкнул, и шейное кольцо с лязгом шлепнулось на землю. Сначала, кроме необычной пустоты на шее, она ничего не ощутила, несмотря на то, что только что самовольно освободила себя от клятвы, которую приносила Верховному Жрецу перед ликами своих богов. В течение многих лет Ульф ломал ее волю, стремления и желание жить, но у него так и не вышло сломить ее дух.

– Я вам больше не принадлежу, господин, – пассивно прошелестела губами шалфейя. Если бы подобный груз с шеи упал бы с ее души, то, может, она нашла бы в себе силы бороться с фарлалом.

– Не убегай, – оповестил незнакомый голос.

Она метнула воспаленные глаза на источник звука. Но в шатре никого не было. Послышался ли чей-то разговор за шатром? Или ей осталось несколько шагов до безумия. Если так, то она знала, кого благодарить. Лисица шевельнулась и зябко подёрнула плечом. Тут ее взор приковал камень, материализовавшийся из ниоткуда. Он лежал на походном ложе, прямо посередине наваленных шкур. Но это было невозможно, ведь она ...они оба заметили бы... Принцесса приняла решение не освежать в памяти происшествие и унижение, причиной которого стал фарлал. Она привыкла, что ее жизнью распоряжаются обстоятельства или чья-то воля. Наконец, ей удалось успокоиться и усмирить поток обвинений в свой адрес.