Текст книги "По воле тирана (СИ)"

Автор книги: Марина Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

– Только борода... выгорела.

Хоут наложил тряпицу на ее лоб, не отводя взгляда от блестящих глаз шалфейи. Он увидел в них своего брата; ее разочарования и надежды, обиду и прощение. Она простит его. Как бы ни сложилась их судьба, им суждено пройти это испытание вместе. Дар и гнев Богов, Стихий, природы, чего угодно – они соединены предсказанием. Самым сильным скрепом.

– Когда твой предводитель вытащил меня на поверхность и скинул на песок, я видела свою тень, а его ...Лантана, как же горит!!

– Продолжай, не думай о боли.

– Почему он так поступил со мной? Я не хотела, я бежала от себя, я была в безопасности и боялась этого.

Хоут залил в нее еще немного напитка, слушая навеянную лелем и болью бессвязную отповедь. Ее мысли мешались, буквы проскальзывали между слов, складываясь в абсурдные, лишенные смысла каракули предложений.

– Но я не могу ненавидеть его! Почему?

Лисица вцепилась в тунику Хоута, когда тот склонился, чтобы сменить тряпицу. – Тебе лучше не шевелиться, – с непроницаемым выражением он разжал ее пальцы и заткнул ее руку под шкуры.

– Он не собирался продавать меня, он не хотел смотреть на меня, но наблюдал. Его братья, их тени – живые, как и моя. Но он другой.

Хоут продолжал слушать ее пробудившиеся из-за жара беспорядочные откровения. Они прокричала что-то на своем языке, подавляя слезы.

– Закрой глаза и постарайся уснуть.

Хоут обернул охлаждающую повязку вокруг щиколоток, там, где веревки отметили своё пребывание бордовыми подтеками. Он как мог облегчил ее страдания, но самое главное сидело глубоко внутри ее, и только она властна справиться с ним.

– Он прокрался в сердце...он – бесцеремонное животное, – вымученно стенала принцесса.

Сидя с ней, Хоут почувствовал сильное внутреннее сопротивление, исходившее от шалфейи. Если его выразить в бою, то разряд сразит самого искусного воина не хуже порошков кушинов.

– У меня голова кружится.

– Выпей еще немного, и это пройдет.

– Не прикасайтесь ко мне, – вдруг вскрикнула Лисица.

Реакция принцессы его остановила. Он отпустил ее голову и вопросительно застыл, что-то разглядывая в другом конце шатра.

– Он вернется, чтобы прикончить меня? – прошелестела губами шалфейя.

Косички привычно затряслись на бороде фарлала. Он и сам задавал себе этот вопрос. Но все же клялся себе сохранить ей жизнь, пока брат не проспится. Предсказаниями нельзя бросаться, и каким бы бунтарем Ролл ни был при отце, он никогда не шел против древнего обычая и прислушивался к наставлениям провидца.

– Смирись, птичка.

Уголки ее рта затрепетали, когда она попыталась подняться на локтях.

– Смирение?

Боль, рвущая и безумная, опрокинула ее на шкуры. Она выдавила какое-то подобие улыбки.

– Я преклоняюсь перед твоей выдержкой, птичка, – вдруг похвалил Хоут.

– Смирение?!

Лисица разжевала это слово – она сыта им. Вся ее жизнь: вечные запреты, закрытые двери наружу, кротость и покорное ожидание побоев и насилия. Ее готовили к такому уделу с самого рождения.

– Я не понимаю, что ты говоришь.

Незнакомый язык повторял одну и ту же фразу сквозь улыбку и слезы. Взгляд со смесью ужаса от осознания чего-то важного и облегчения встретил озадаченную гримасу великана.

– Я настаиваю, чтоб ты сделала еще несколько глотков, – сухо потребовал Хоут, поболтав остатками леля.

– Сами пейте своё пойло!

– Ну вот. Мы и вернулись, с чего начали. Я ведь хотел как лучше.

– Тоже мне благодетель, – огрызнулась принцесса.

– Извини, но ты не оставляешь мне иного выбора. Для твоего же блага.

Она не успела издать и звука, и было совсем не больно, когда Хоут помог Лисице юркнуть в черноту сознания, хотя он постарался, чтобы не осталось синяка. Точно Лисица не знала, через сколько времени пришла в себя. Хлопая губами, словно рыба на берегу, она бредила водой, жажда истязала даже за пределами страшной реальности. Лисица напряглась, припоминая обрывки сна рассеянного пробуждением. Как осколки разбитого зеркала, они глазели на нее, разделяя отображение на разрозненные картины, обрывочно дублируя мир на скользкой поверхности.

– Просыпайся, – послышался суровый голос ее мучителя.

Он тряхнул ее. Один раз, второй.

Лисица потерла глаза, привыкая к свету. Его шатер. Конечно, ее уже перенесли. Она сразу же потрогала плечо. Ни боли, ни швов. Ничего, что бы напомнило о насилии.

–Там ничего нет. Не дергайся и дай сюда свою руку.

Фарлал говорил отрывисто и холодно, повелевая. Безразличная маска застыла на его лице. Нет, не равнодушие – замороженный гнев. Он не скалился, а еле размыкал губы, выпуская необходимые для передачи речи звуки. Казалось, он даже не шевелил языком.

Боясь ослушаться, принцесса села на шкурах и протянула к нему ладонь. В нее сразу лег гладкий камень. Ее камень. Она даже ожидала его увидеть. Вместе с куском породы пришло ощущение заполненности и удовлетворения.

– Второй раз он спасает тебе жизнь. Не хочешь ничего дополнить?

Воин скрестил руки на груди и перенес вес на одну ногу. В ожидании губы сошлись в единую линию. В его движениях больше не наблюдалось нетерпения: размеренная сдержанность укротила бурю в душе. Ролл провел последние часы, смывая засохшую грязь с шалфейи, ее крови прекратились еще вчера, а плечо поддалось выжатой из камня загадочной жидкости. Он сжег все пропитанные лихорадкой и кровью шкуры, их запах не давал ему покоя, напоминание о том, что она была в нескольких шагах от смерти по его вине. Фарлал не желал ей смерти и проклинал себя за недостойную месть, но благодарил Мараву, что никто из его воинов не внял его призыву и не попробовал горячее лоно Лисицы. От этой мысли все внутренности скрутились в тугой узел. Дормиро было отвлекающим маневром, не мог же он признать власть шалфейи над собой, над своими желаниями. Он сделал то, что хотел сделать, а теперь мучился, объясняясь перед собой за опрометчивый поступок. Но почему? Она – шалфейя, напоминал он себе. Его враг. Они – непримиримые противники, им придется нести бремя противостояния, возложенное историей их рас и древними легендами. А предсказание избавит его от угрызений совести и покончит с ее расой. Навсегда. Но был вопрос, не дававший ему покоя – что делать с шалфейей, которая лишила его покоя с самой первой встречи?

– Каким образом кусок породы преобразовывается в жидкость?

О чем говорит великан? Конечно, Лисица не раз знакомилась с непростыми свойствами камня, но не имела ни малейшего понятия, что конкретно хочет услышать фарлал.

– Пожалуйста, – она прочистила горло и неуверенно договорила в пол, – дайте мне немного времени.

Ролл кивнул и в два шага вышел из шатра. Принцесса перекатилась и на нетвердых ногах добрела до сундука. Одежда подождет, она ужасно хотела пить. Рядом на все том же погнутом подносе стол кувшин. Вода. Запах леля она могла учуять за несколько ступней. Она потянулась к вожделенному сосуду, каждый кончик ее пальца по отдельности был обмотан шелком. На поляне она ногтями рыла себе могилу. Но нет позора в поражении. Лисица убедила себя не возвращаться назад, так или иначе смирение не раз выручало ее, и фарлал не так опасен, как ее супруг. Бывший, наверное, или не существующий. Его ведь никогда не было в жизни принцессы – у рабыни не может быть мужа-Жреца. Несуразные размышления заливались с водой в пересохшее горло. Она не могла насытиться, не пропуская ни капли мимо рта, но изгоняя черные мысли из распухшей головы.

– Время истекло, – в том же резком тоне заявил вернувшийся обратно Ролл. Он дёрнул губой, оголив длинный клык. Шалфейя вернула пустой кувшин на поднос и прикрыла себя руками.

– Я насмотрелся на твои прелести, поздно закрываться.

Она почти поверила его хладнокровию и, не ожидая никаких милостей на сегодня,залезла в сундук и достала первое, что попалось под руку. К счастью, это было платье. К несчастью, со шнуровкой. Она натянула его через голову и встала, не думая просунув камень в скрытый в складках ткани карман.

– Повернись.

Она не знала ни одной каменщицы, с такой скоростью зашнуровавшей ее платья. А фарлал управился за считанные секунды.

Он опустил руку на ее макушку и развернул к себе лицом.

– Откуда у тебя камень?

– Отец дал мне его после свадьбы, – не задумываясь, ответила она. – Ты имеешь в виду почивший король шалфейев?

Лисица опустила голову.

– Король, – тихо повторила Лисица.

Воин поднял ее поникший подбородок.

– Мы не закончили. Какие еще фокусы вытворял камень? Как ты узнала? Что тебе говорил король?

Она качнула головой пылая в его глазах, в то же время немея от холода.

– Соколы... у соколов я открыла шкатулку...

– И...?

– Камень запустил какой-то механизм, и он стал летать над нами. Я не видела ничего толком, и Фалькор потерял глаз из-за него.

–Механизм? – Роланд заинтересовано приподнял уголок рта.– Сядь. Как он выглядел? Опиши.

Лисица уронила руки на колени и прерывисто вздохнула.

– Как весенний жук, только больше.

Она соединила оба указательных и больших пальца, изобразив его размер в пространстве. Потом она рассказала все с самого начала, как Фалькор сыграл с ней злую шутку, и она придумала короля, в то время, как в комнате они были одни. Как существо выбило ему глаз, она сделала паузу и с неким подобием удовлетворенной мести описала его крики. Роланд округлил глаза на ее выпад, обнаружив иную сторону шалфейи. Она продолжила, дополняя сюжет все новыми деталями. Увлеченная повествованием, Лисица повела воина за собой пересказом ее неожиданного замужества. Очень скоро вся ее жизнь с самого детства завихрилась живописными картинами между ними, Роланд признал, что она не уступала своими рассказами опытным легендерам, за исключением того, что те основывали истории на мифах. Принцесса не умолчала и о положении, в которое попала по вине отца, то есть, короля – поправила она себя.

Когда очередь дошла до великанов, она опустила голову, странное чувство очищения от всей грязи, через которую ее пронес злой рок, принесло облегчение. Она словно избавилась от груза, выговорившись, при этом не проронив ни единой слезинки, хоть тяжелая влага скопилась в изумрудных глазах, навязчиво проталкиваясь наружу.

– Славно, – изрек Роланд хрипло и похлопал в ладоши.

Лисица быстро стерла покатившуюся по щеке слезу. Неужели в великанах и впрямь нет ни капли сострадания? После того, как она раскрыла себя, вместо утешения получила плевок. Что ж, Лисица действительно не ожидала, что он будет издеваться. Или она придумала себе что-то о нем, чего никогда не было?

– Вы просто омерзительны, – выпалила она.

– Я чуть не захлебнулся откровениями, принцесса. Почему ты умолчала обо мне?

– Не весь мир крутится вокруг вас.

Тенью по его лицу скользнула улыбка.

–Ты мне такой нравишься, – неожиданно произнес он, – но я не терплю дерзость, даже если мне это и нравится в тебе.

– Мне все равно, что вам нравится, – солгала Лисица, покраснев.

– Как знаешь. Если меня будет мучить бессоница, я обязательно попрошу тебя досказать мне последнюю главу обо мне, и под мелодию твоего голоса я усну, как младенец в колыбели.

– Я буду молить свою Богиню, чтобы вы никогда не проснулись.

Воин удивленно изогнул бровь.

– Ты как раз вовремя напомнила мне кое о чем. Я забыл упомянуть это раньше, ты, конечно, простишь меня, – наигранное сожаление свело пустой желудок шалфейи. Лисица позволила прядям закрыть лицо, чтобы они скрыли наскоро надетое выражение ненависти и отвращения к великану.

– Ты больше не будешь упоминать, молить, упрашивать свою Богиню. Как ее там? Лантана?

Лисица выпрямилась и резко вскинула подбородок. Прямая спина бросила вызов великану.

–Хочешь спросить, почему?

– Нет.

Роланд добродушно рассмеялся глубоким басом.

– Сможешь ли вынести эту потерю?

– Молиться и молить можно молча.

– Конечно, и пока ты держишь рот на замке, нам нечего опасаться. Не произноси свои внутренние трепыхания вслух, это всё.

– А нам есть что опасаться?

– Время покажет.

Роланд переступил с ноги на ногу и водрузил тяжелый взгляд в ее сторону, но он смотрел мимо нее, думая о чем-то своем.

Лисица обвела шатер глазами пытаясь зацепиться за что-то и нарушить тишину.

– Я хотела сказать...

– Говори, – быстро отозвался он.

– Мне очень жаль, что погиб ваш воин. Я не знала, что так...он...я ...

– Мне нет дела до твоей жалости. Ты получила сполна, хоть твоя шкура не стоила и пальца моего оружника, – сурово постановил воин.

– Тогда я рада, что избавила верхние земли хотя бы от одного чудовища. Если бы я знала, что смогу поспособствовать смерти не только одного приспешника Нуроса, то вырыла бы все колья.

Роланд снисходительно ухмыльнулся и кивнул на ее замотанные пальцы.

– Роешь ты хорошо.

Он смеялся над ней, а она злилась. Обида сжала ребра, еще никогда ей не было так жалко себя. Она нуждалась в понимании, теплом объятии, в искренних словах успокоения, даже пусть они исходят от него. Фарлал может быть нежным, горячим... желанным, в той же мере – жестоким и безжалостным. В шатре стало жарко. Лисица отбросила волосы назад, в этом жесте воин уловил тайный знак, но попытка проигнорировать его провалилась.

– Не смотри на меня так, принцесса. Я не каменный.

Лисица вспыхнула. Она больна! Она должна его ненавидеть, а вместо этого горячая волна согрела низ живота. Лисица стыдливо опустила глаза, ее тело больше ей не принадлежало. Сидящий напротив фарлал устроил представление с ее участием и едва не лишил жизни. Но стоит вспомнить о его горячих ласках, и они разбивают плотину ненависти, заставляя жаждать прикосновения, предательски лавируя между баррикадами морали и своей же затертой ценностью.

– Безмозглое животное! Я презираю каждое мгновение нахождения с вами, вы ничтожны и похотливы.

Лишившись контроля над своим же языком, принцесса не раздумывая двинулась в сторону выхода.

Его губы сошлись в знакомую плотную линию. Она услышала, как клацнули скулы, желваки продвинулись вперед, угрожая проступившим напором. Лисица неверно растолковала перемену в лице великана. Шалфейя заводила своей безрассудностью, он мог поклясться, намеренно возбуждала в нем инстинкт охотника: поймать и повергнуть. Глупое бескрылое существо бросалось относительной безопасностью, ковыряясь в его терпении, дразнила и подстрекала к действиям, которые он был не в состоянии более сдерживать.

В одном движении он уместил Лисицу и опрокинул ее на ложе. Сладкое зрелище. Ее губы образовали безупречный овал, а блестящие глаза округлились полным оком Навалеха. Ролл прижал шалфейю к кровати рукой между ее грудей.

Шалфейя хочет поиграть?

Она получит свою порцию запретного блюда, – ухмыльнулся про себя Роланд.

– Даже не пытайся сопротивляться!

Он быстро задрал юбку платья, не обратив внимание на сопротивление и безуспешные толчки ее рук, встретившиеся на его пути.

– Раздвинь ноги.

Лисица всхлипнула. Он так и не понял: от страха или от желания. Она оголила свои нежные складочки, пытливо вглядываясь в лицо фарлала, пока тот с неприкрытым восторгом бесстыдно исследовал ее глазами.

– Дернешься, и я выдеру тебя плетью, клянусь.

Неотрывно глядя на распахнутые настежь коленки, приглашающие утолить потребность, взять, настоять, подчинить, он высвободил ноющий член. Холодный пот прошиб его тело. Первый прилив ощущений быстро сошел. Растягивая удовольствие и предвкушая последствия своих действий, Ролл захватил в ладонь орудие страсти и стал водить по нему сначала медленно, почти лениво. Лисица зажмурилась: другая рука великана сделала несколько движений по ее животу, оставляя огненные следы. Прикосновение, легкое и одурманивающее несовместимое с грубыми руками и силой фарлала. Она дрогнула, не доверяя себе ни на миг и услышала стон. Свой стон – тягучий и требовательный.

– Как скоро ты увлажнила свои берега, принцесса.

Его слова превратили ее в податливую глину, прикосновения подарили озноб, там, где правила его ладонь. Еще одно движение, и она вновь обретет крылья и воспарит к небу.

– Пожалуйста...

Этого было достаточно. Распознав мольбу в ее голосе, Ролл не сдержался и еле устоял на ногах, вовремя подставив под собой руку. Он оросил ее живот своим соком, оскалившись, как от боли, не смыкая век, в настигнутом удовлетворении вперил свои глаза в ее. Они смотрели друг на друга: он – не веря в молнию, пронзившую его с такой быстротой, а она в растерянности. Он лизнул Лисицу в щеку, разгоняя стаю мурашек сбежавших вниз по ее коже..

–У тебя плохая наследственность, милая, – он протянул мокрую дорожку ниже и прикусил сладкий кусочек атласной шеи. – Похотливая ведьма.

С этими словами он выпрямился, затянул штаны и оставил Лисицу.

За пределами видимости друг друга обоим понадобилось некоторое время, чтобы восстановить дыхание и пережить еще раз разделенный ими взрыв. Ей не было ни капли стыдно, а он был отвратителен сам себе. Кусая ее больнее, каждый раз он боролся с тем, к чему на самом деле тянулось его существо. Но воин продолжал внушать себе: "Она – моя слабость, и я должен противостоять ей". Подобные доводы давно утратили свою силу, мало веря в них, фарлал боролся с воздухом, не принимая очевидное. Не предсказание – а проклятье. С той злосчастной ночи, когда он впервые увидел ее, фарлал не переставал представлять принцессу, рисуя в воображении совершенные формы, хрупкую талию, аккуратные бедра, линию шеи с дрожащей жилкой, медовые уста. "Иди обратно, она ждет тебя". Воин стряхнул желание, как крошки после трапезы и углубился в лагерь. Пора развеяться.

Хоут разворошил волосы пальцами и, немного задержавшись, поравнялся с братом, пока тот выводил протавра из загона.

– Еще не передумал?

– Нет.

– Я пойду с тобой. Эвель останется на поверхности.

– И с каких пор ты принимаешь решения за меня?

– Я обидел нашего Малыша.

Хоут подул в бороду.

– Чувство вины, ну и тому подобное.

– И чем ты его обидел?

Роланд погладил морду Рута и прошелся щеткой по шкуре животного. Под напором жесткой щетины протавр присвистнул и зашевелил вибриссами от удовольствия.

– Засомневался в его способностях, за которые ты взял его с собой.

Оба сдержали смешок.

– Эвель пойдет со мной, мне сестра не простит, не вернись ты в Зидог. Ей и так пришлось нелегко. Если я выберусь из пещер, то встречу вас у крепости. – Как ты...? – в замешательстве начал Хоут.

–Я не слепой и заметил ваши томные взгляды, еще когда был жив старый Кронул. Только не забудь, что перед тем, как возлечь с ней, ты должен быть ей мужем. Она не простая фарла, и поэтому, даже будучи моим названным братом, я не освобождаю тебя от соблюдения традиции.

– Роланд, я...

– Я просто напоминаю... по-дружески, – пояснил воин.

Строн прервал свою занятие и похлопал Хоута по плечу.

– Ролл...

– Угу?

– Возьми больше воинов.

Он покачал головой, продолжив расчесывать протавра.

– У пещер общие пути расходятся, и я должен пройти их в интересах шалфейи.

– В интересах предсказания, – поправил его брат, – и в пользу нашей расы. Животное активно вгрызалось в губы, имитируя выкусывание спутанной шерсти, когда Роланд неторопливо распутывал несколько колтунов на боку. Это занятие несколько успокоило его, и он перестал на время возвращаться мыслями в шатер. – Разумеется, – согласился Роланд.

Воины блеснули зрачками во тьме поляны, обменявшись чем-то понятным лишь им двоим.

– Я тебя не поблагодарил еще за то, что принял на себя заботу о ... ней.

Роланду было нелегко начать этот разговор, Хоут сразу это понял по его тону и кивнул.

– Надеюсь, мне больше не придется собирать ее по частям после тебя. Еще немного, и ты бы потерял шалфейю.

В последнее время возможности поговорить по душам были очень редки, поэтому, не раздумывая, Хоут пошел напролом. Недоговоренность уже давно сидит между ними и выжидает удобного момента распороть незыблемую дружбу.

– Молодец, Рут, – потрепал Ролан протавра и перешел на левый бок, заслужив веселый свист. – Проклятье! Хоут, это похуже наваждения. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я перестаю себя контролировать. Что это? Морок или колдовство? Стихии! Я чувствую себя зеленым юнцом, который оправдывается перед Советом, почему я осквернил бруд.

Хоут покачал головой.

– Прекрати над собой издеваться. Она – не грязь; она заслужила наше уважение.

– Да? И каким образом?

– С чего начать? С того, как выжила под пытками, тянувшимися несколько зим, наверное? Что встретила своих врагов и не молила о милости? С того, как пустилась в плаванье, чтобы предупредить своих сородичей, которым до нее нет дела? Или, может, напомнить о побеге? Ты бы не сделал то же самое?

– Сделал бы, но не так глупо, – нехотя признался Ролл. – Она юна и неопытна, доверчива, несмотря на то, что жизнь, видимо, изрядно помотала ее. – Но она сама сделала из себя жертву, – сердито дополнил фарлал. Ролл срезал колтун Рута и сделал несколько яростных расчесов вниз. – Опять горишь?

– С чего ты взял? – как можно спокойней процедил Роланд. – Я совершенно спокойно тебя слушаю.

– Мне больше нечего добавить, я уже разжевал для тебя твой же обед.

– Тогда, будь добр, найди мне четыре пары ножей и принеси в мой шатер.

Поймав безмолвный вопрос, он дополнил:

– Стихии! Я не собираюсь ее калечить! В пещере мне не выжить, если она не будет двигаться с той же скоростью, что и я.

– Я бы мог сам догадаться. Я принесу тебе все необходимое.

Роланд коротко кивнул. Он срезал очередной запутанный клок длинного меха, обрамляющий ноги протавра подобно разорванной юбке.

Когда он вернулся, то обнаружил принцессу, беспокойно снующую из угла в угол. Благо, шатер не был маленьким, иначе прогулка не приносила бы облегчения. Она искала выход из своего незавидного положения. Ничего удивительного, Роланд сам неоднократно пытался проделать то же самое. Ему не удалось, а значит, и ей не суждено. Он некоторое время наблюдал за ней. Она игнорировала его присутствие, меряя маленькими шажками пространство, пока он не встал у нее на пути.

– Скучала по мне?

Лисица остановилась перед воином и вскинула голову, заглядывая в изменившиеся глаза великана. Огонь сменился льдом. Со льдом проще – он может треснуть, его можно разбить.

– Вы слишком высокого о себе мнения!

– Ты даже себе не представляешь, – с усмешкой согласился Ролл. Но в то же мгновение на его лице не осталось ничего от ухмылки.

– Ты умеешь шить? – строго спросил он.

Лисица недоверчиво кивнула.

– Отлично. Я хочу, чтобы ты смастерила себе штаны. Пожертвуй одно из платьев.

– Могу я узнать, зачем?

– Если сочту нужным.

Лисица вздрогнула, когда Ролл, не сдержавшись, приложил ладонь к щеке шалфейе, проведя большим пальцем по шелковым губам, разъединяя нежные шторки, за которыми прятался смелый язычок. Она моргнула и безрассудно позволила себе насладиться теплом его ладони, чем удивила себя и фарлала.

– Ладно, Обен с тобой, ты когда-нибудь слышала о Бриллиантовых пещерах?

Лисица неотрывно глядела в глубину его глаз, то ли моля о чем-то, то ли исследуя произошедшие перемены. Поборов желание растопить ледяную стену отчуждения и бессознательной борьбы между ними, она тихо ответила "нет".

– Само собой. В них, конечно, нет ничего от названия, но тех, кто пройдет их – обретет нечто ценное.

Ролл припомнил, как не раз они с Хоутом оттачивали искусство владения мечом на бриллиантовых змеях, не заходя в глубины пещер. Они продолжали испытывать судьбу до одного неприятного случая, когда Ролл увлекся и последовал за змеей. Он так и не преодолел все препятствия пещеры и чудом выбрался на поверхность, сотрясаясь от колотых ран в ногах и на спине. Крови не было, она замерзла при соприкосновении с чешуйками побежденной змеи. После этого правящий Кронул приказал завалить все ближайшие бриллиантовые пещеры у Зидога.

– Вы что-то ищете? – спросила принцесса, задержав еще на немного его горячую ладонь на щеке, ведомая неизвестным чувством.

Лисица сняла повязки с пальцев, заметил Роланд.

– Возможно, – неопределенно протянул фарлал.

Она обхватила обеими руками его запястье, всем своим существом заверяя, что ей приятно это прикосновение. А его передернуло от столь открытого проявления эмоций. Или это изощренная попытка усыпить его бдительность и отомстить ему за наказание, которому он ее подверг?

– Принимайся за работу. У нас мало времени, мы и так задержались здесь из-за тебя. Воин развернулся, прервав контакт, скинул шкуру с большого сундука и на какое-то время погрузился в изучении содержимого. Когда в руках появился большой пожелтевший от времени свиток, он бережно раскатал его на земле и начал водить пальцами по непонятным схемам и рисункам. Лисица старалась ничего не пропустить в его движениях, и любопытство взяло свое, не отвлекая фарлала от занятия, она склонила голову на бок, стараясь увидеть начертания. Это была карта: множество переплетенных линий и красочные фигуры, замысловатые вензеля и знакомые символы по каждому засаленному краю свитка. Согнув одну ногу, а вторую отставив назад, Роланд уместил подбородок на колене. Он погрузился в изучение карты, прикидывая про себя расстояние от лагеря до пещер.

– Долго собираешься разглядывать меня? – не поднимая головы, полюбопытствовал Роланд.

Лисица смутилась и отошла.

– Я не разглядываю, – солгала она.

Принцесса не понимала, что с ней творится. Она вела себя так, словно ее кто-то опоил зельем вожделения.

– Займись делом, – монотонно отчеканил фарлал.

В своем сундуке Лисица нашла футляр с иголкой и нитками. Долго выбирать платье не пришлось. Жертвой стало первое, попавшееся под руку воина. Его раздражала ее медлительность, она играла на его нервах, выборочно дергая самые чувствительные струны. С громким хрустом двухцветное котарди было разорвано пополам, брызги множества мелких черных пуговиц разлетелись в разные стороны. Ролл кинул обе половинки ей в руки. Она пожалела, что ему под руку попалось именно оно, ведь цветные ткани были редкостью, даже когда она жила в замке отца. Чтобы больше не раздражать великана, принцесса села на кровать с кусками ткани в руках. Она замешкалась, не уверенная, что стоит отвлекать воина от его занятия. Он и так, казалось, был раздражен.

– Мне нужны ножницы, – быстро, без запинки выговорила принцесса.

Он поднял голову и прищурился:

– Скажи мне, на сколько кусков порвать эти тряпки, чтобы ты, наконец, взялась за шитье?

Она недовольно поджала губы и вдела нитку в тонюсенькое ушко иголки. Буравя то, что было платьем, Лисица небрежно делала гигантские стежки, пару раз она укололась. Атмосфера в шатре медленно затачивалась мусатом молчания и недоговоренности. Лисица прошептала проклятье в адрес великана.

– Не бубни, ты мне мешаешь сосредоточиться.

Каждый занялся своим делом. Вскоре Ролл свернул свиток и, плотно скрутив, вернул в сундук. Он устало потер переносицу.

– Отложи шитье и пошли со мной, – сухо обратился он к принцессе и протянул ей руку.

Заметив ее замешательство, воин раздраженно добавил:

– Я полагаю, тебе нужно сходить по нужде и заодно вымыться. Кто знает, может, в последний раз.

Она покорно вложила руку в его горячую ладонь, и он тут же крепко стиснул ее. Лисица дернулась в попытке изъять свою руку, но он ухватил ее запястье.

– Не стоит испытывать мое терпение.

– Тогда вам не стоило давать мне повод.

– Послушай, принцесса, разреши мне растолковать тебе кое-что для твоего же блага. Это досадно, что нас соединило пророчество, но моя рука не дрогнет. Пока у тебя есть выбор, либо ты подчинишься мне добровольно, либо все равно будет по-моему; и как ты успела заметить, я не брезгую использовать силу для достижения целей.

Лисица снова предприняла попытки освободиться, она уже начала чувствовать неприятную пульсацию в пальцах.

– Наш завтрашний путь будет нелегким, а раз я это говорю , то он будет труден и для меня. Запомни – если погибну я, то и ты сдохнешь. Кстати, по тебе кто-нибудь будет тосковать, кроме Фалькора?

– Вы делаете мне больно, пустите! С чего вы взяли, что предатель будет скорбеть о моей кончине?

Веселая ухмылка промелькнула на лице великана. Шалфейя была так очаровательна в своей наивности.

– Моя юная пленница прекрасна в своем неведении. Давай, передвигай ногами.

– Куда мы идем?

Лисица в какой-то мере благодарила великана, что тот вел ее. Как только они вышли из шатра, тьма поглотила ее зрение. Она перебирала ногами, стараясь попасть в такт шага воина, повиснув на нем.

– Я не могу так быстро!

Она врезалась в его спину, когда Ролл резко остановился. Он одним махом закинул ее на плечо и выразил свою находчивость в смешке.

– Не возражаешь?

Конечно, она возражала, выбив некоторое количество пыли из его туники. Она не молотила его спину маленькими кулачками, вместо этого животу фарлала досталась немалая порция пинков. Ролл только смеялся над ее потугами.

Когда они оказались возле озера, Роланд зашел в воду и сбросил ее на глубину. Она завизжала. От холода, наверное.

– Советую поторопиться с водными процедурами, тут водятся липучие черноши. Лисица забила руками по воде, ухватившись за пояс фарлала, как за последнюю надежду.

– Вытащите меня отсюда!

– Я пошутил насчет черношей, купайся спокойно. Я буду на берегу.

– Это ничего не меняет, вода ледяная, я отказываюсь оставаться здесь.

– Ну тогда мне ничего не остается, как самому вымыть тебя. Твой запах преследует меня везде, может быть, смыв его, я уберегу твое тело от моего настырного внимания. Или ты не возражаешь, если я воспользуюсь тобой прямо сейчас? – угрюмо предложил воин.

– Я сама.

Она быстро вымылась, как смогла, под отвисшим и растянувшимся от воды платьем. Воин любезно предложил ей кусок мыльной смолы. Стоя по пояс в воде, она позвала фарлала, проверяя, насколько он близко.

– Я на берегу, – отозвался он. – Ты закончила?

– Да, помогите мне выбраться....пожалуйста.

Он вытащил ее из воды, взяв на руки. Она прильнула к нему, уткнувшись носом в его шею. Она объяснила себе своё поведением холодом и страхом темноты. Но какая-то чужая, и в то же время древняя энергия притяжения расщепляли пространство между ними на едва контролируемые импульсы вожделения. Лисица сглотнула тугой ком. Его прикосновения были куда приятнее, чем ядовитые слова, которыми он откармливал ее с самого начала их знакомства.

– Я боялась темноты, – прижавшись плотнее к фарлалу, призналась она. – Но теперь меня отпугивает свет.

– Почему?

– Я не хочу видеть, как вместо тени за вами следует пустота.

– Заметила, значит.

– Сначала я думала, что меня подводят глаза, там, еще на берегу, после того, как вы вытянули меня из убитого вами кита.

– Тому киту было под несколько сотен зим, я удивляюсь, как он не пошел на дно до атаки, – Роланд быстро ушел от темы о тени, а точнее, об ее отсутствии.

– Мне ведь не из чего было особо выбирать.

– Выбор всегда есть.

– Тот выбор, который мне предложили, был неприемлем. А вы тоже выбрали жизнь без тени?