Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"

Автор книги: Мариан Кейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Он нежно откинул с моих глаз прядь волос.

Наконец я очнулась.

– Спокойной ночи, – бодро крикнула я, собрала свою сумку и открыла дверцу такси. – Спасибо, что подвез. Увидимся. О, bonsoir, – кивнула я Хасану. – Bon chance в переговорах с министерством иностранных дел.

– Salut! – ответил тот.

Я подбежала к дому и вставила ключ в дверь. Руки дрожали. Мне не терпелось оказаться внутри, в покое своей спальни, в безопасности. Я была напугана. Что это за странное напряжение, возникшее между мной и Дэниелом? В моей жизни было очень мало людей, с которыми я могла быть самой собой, которых я могла назвать своими друзьями. Мысль о том, что с Дэниелом у нас что-то пошло не так, была невыносима.

Но очевидно, что-то все же пошло не так. Может, он сердится на меня за то, что я дразнила его из-за девушек? Может, он влюбился в Карен и теперь не может вести себя со мною по-прежнему?

Да, иногда так случается: один из двух друзей находит свою любовь и перестает нуждаться в старом друге. Сколько раз крепкая дружба не выстаивала перед натиском любви? Сотни, а то и тысячи раз! И мне нечему будет удивляться, если это произойдет со мной и Дэниелом.

И вообще, у меня был Гас. И другие друзья. Со мной все в будет в порядке.

Глава тридцать восьмая

Это произошло шестью неделями позже, воскресным вечером, поздним воскресным вечером.

Мы недавно вернулись из карри-бара, Гас ушел домой где-то с час назад. Мы втроем – Карен, Шарлотта и я – находились в гостиной, бессильно развалившись в креслах и на диванах, ели чипсы, смотрели телевизор и приходили в себя после выходных.

Неожиданно Карен выпрямилась в своем кресле с таким видом, как будто только что пришла к важному решению.

– В пятницу я устраиваю ужин, – провозгласила она. – Вы двое, Саймон и Гас тоже приглашены.

– О, спасибо, Карен, – с опаской сказала я.

Я так и знала, что последние полчаса она не просто так сидела, неподвижно уставившись в пространство и решительно нахмурив брови.

– А Дэниел? – спросила Шарлотта, наивная до глупости.

Разумеется, Дэниел тоже был приглашен. Ведь ужин устраивался исключительно ради Дэниела.

– Разумеется, Дэниел приглашен, – рявкнула Карен. – Ведь я устраиваю ужин исключительно ради Дэниела.

– Понятно, – сказала Шарлотта.

Мне это тоже было понятно.

Карен собиралась приготовить изысканный ужин со множеством блюд, грациозно, никого не облив и не раскрасневшись, подать его на стильно сервированный стол и при этом выглядеть безукоризненно и быть душой компании. И все это ради того, чтобы Дэниел понял, насколько она уникальна.

– Мы отлично повеселимся и вкусно поедим, – продолжала Карен. – И вы все должны нарядиться.

– Ого, здорово! – воскликнула Шарлотта. – Я могу надеть свой ковбойский костюм.

– Нет, ты не поняла, – встревожилась Карен. – Я имела в виду, что все должны выглядеть нарядно, то есть надеть вечерние платья, украшения и туфли на каблуках.

– Боюсь, что у Гаса нет вечернего платья, – заметила я.

– Ха-ха, – сказала Карен. – Очень смешно. Проследи, чтобы бы он надел что-нибудь приличное, а не свои обычные лохмотья, от которых, по-видимому, отказались нищие. А теперь, – вернулась она к делу, – мне понадобится от каждой из вас по… скажем, по тридцать фунтов, а окончательный расчет произведем позднее.

– Что-о-о? – воскликнула я в ужасе.

Этого я не ожидала. Да и Шарлотта, похоже, была застигнута этим предложением врасплох, судя по тому, как отвисла у нее челюсть.

О нет! Мы с Гасом провели такой напряженный уикенд, что сейчас я была слишком слаба, чтобы противостоять Карен.

– Да, а что? – возмутилась она. – Ты хочешь, чтобы за все платила я одна? Достаточно того, что я все организую и готовлю.

– Что ж, справедливо, – согласилась миролюбивая Шарлотта, одновременно сигналя мне взглядом: «Постараемся видеть в этом хорошее». – Нельзя же рассчитывать на то, что Карен будет кормить нас и наших парней просто так, по доброте душевной?

Шарлотта была абсолютно права.

– Хорошо, с этим мы определились, – твердо заключила Карен. – И я хотела бы получить деньги сейчас, если вы не против. – Потрясенные, мы не шелохнулись, и поэтому ей пришлось повторить: – Сейчас.

Мы с Шарлоттой без особого рвения потянулись к сумкам и кошелькам, попутно выдвигая всевозможные отговорки:

– По-моему, у меня столько нет.

– А чек тебя устроит?

– Может, подождешь до завтрашнего вечера?

– Честное слово, Карен, – сказала я, – откуда у нас деньги в воскресенье вечером? Да еще после столь бурных выходных?

Карен разразилась довольно оскорбительной тирадой насчет разумных девиц и неразумных девиц, на что я ответила, что среди нас давно уже нет ни одной девицы и что я вообще не понимаю, о чем она.

Мы все рассмеялись, и обстановка вроде немного разрядилась, но Карен никогда не успокаивается, пока не добьется своего.

– Мне действительно нужно получить деньги сегодня вечером, – снова приступила она к нам.

– Зачем? – спросила я. – Ты что, прямо сейчас пойдешь за продуктами? В половину одиннадцатого?

– Не пытайся острить, Люси, – грозно нахмурилась Карен, – тебе это не идет.

– А я и н-не острю. – От страха я начала заикаться. – Я правда не понимаю, почему тебе нужны деньги именно сейчас. Поздно вечером. В воскресенье.

– Сейчас они мне не нужны, дурочка. Они мне понадобятся завтра. Я хочу зайти в магазин после работы, и поэтому вы должны дать мне по тридцать фунтов сегодня.

– А-а!

– Значит, нам надо сходить к банкомату, – заявила Карен голосом, не допускающим возражений.

Смелая попытка воспротивиться, предпринятая Шарлоттой, была обречена на провал.

– Но ведь на улице идет дождь, и сегодня воскресенье, и я уже в ночнушке…

– Переодеваться необязательно, – разрешила Карен.

– Спасибо, – вздохнула Шарлотта.

– Просто накинь сверху пальто и надень сапоги, – продолжила Карен. – Уже темно, никто не заметит, что ты раздета.

– Хорошо, – покорно согласилась Шарлотта.

– И вам незачем идти вдвоем. – Карен неустанно выдавала указание за указанием. – Люси, отдай свою карточку Шарлотте и скажи ей свой код.

– А ты что, не идешь? – спросила я слабым голосом.

– О, Люси, иногда ты бываешь такой глупой. Мне-то зачем идти?

– Но я думала…

– Ты не думала, и в этом твоя проблема. Короче, идет Шарлотта, так что ты можешь остаться.

Я не стала сердиться на Карен. Одним из правил успешного проживания в одной квартире является следующее: время от времени разрешай своим соседкам вести себя отвратительно и тогда можно будет надеяться, что в свою очередь они ответят тебе тем же.

– Я не могу отправить Шарлотту одну, – сказала я.

– А Шарлотта и не собирается никуда идти одна, – крикнула из спальни Шарлотта.

Карен пожала плечами:

– Хочешь проявить благородство – воля твоя.

Я надела пальто поверх пижамы и заправила штанины в сапоги.

– Мой зонтик стоит в углу прихожей, – пропела Карен из гостиной.

– Можешь засунуть свой зонтик… – пробормотала я, но сначала вышла из квартиры и убедилась, что входная дверь плотно закрыта.

Это было еще одно правило успешного совместного проживания: знай, когда можно выпустить пар.

Мы с Шарлоттой поплелись к банку.

– Сучка! – сказала Шарлотта.

– Она не сучка, – мрачно возразила я.

– Нет? – удивилась Шарлотта.

– Нет! Она мерзкая сучка!

От наплыва чувств Шарлотта принялась шлепать по всем лужам подряд, яростно выкрикивая при каждом шаге: «Сучка! Сучка! Сучка!» Мужчина, выгуливающий собаку, испуганно перешел на другую сторону дороги, решив, должно быть, что мы буйные лунатики. Я могла его понять: розовая сорочка Шарлотты, выглядывающая из-под пальто, и мои нежно-голубые пижамные штаны, выбивающиеся из сапог, вкупе с грязными ругательствами и шлепаньем по лужам кого угодно могли ввести в заблуждение.

– Хоть бы она подхватила от Дэниела триппер! – сказала я. – Или герпес, или бородавки, или еще что-нибудь гадкое.

– Или молочницу, – злобно подхватила Шарлотта. – И еще хоть бы она залетела! А когда Дэниел снова придет к нам, я буду ходить по квартире раздетой, и он увидит, что у меня сиськи больше, чем у нее. То-то она разозлится, командирша противная.

– Так и сделай! – горячо одобрила я этот план. – И вообще, постарайся отбить у нее Дэниела.

– Ладно! – с энтузиазмом согласилась она.

– И постарайся переспать с ним как можно скорее. И желательно – в ее постели, – измыслила я еще более коварную месть.

– Здорово! – взвизгнула Шарлотта.

– А потом скажи ей, будто Дэниел сказал тебе, что ты в постели гораздо лучше, чем она.

– А хотя нет, не знаю, – вдруг задумалась Шарлотта. – По-моему, его нелегко будет отвлечь от Карен. Он, кажется, серьезно запал на нее. Может, ты попробуешь?

– Я?

– Да, ты, у тебя это лучше получится, – сказала она. – Дэниел всегда очень хорошо к тебе относился.

– Может, и так, – нахмурилась я. – Но сейчас мы говорим о сексе, Шарлотта. А секс к хорошему отношению не имеет никакого отношения.

Мы рассмеялись, и настроение наше заметно улучшилось. Правда, я вспомнила о Дэниеле, вернее, о том, что он почти перестал разговаривать со мной. Или это я перестала разговаривать с ним? Во всяком случае, между нами происходило что-то странное.

Получив деньги, мы вернулись домой, промокшие и недовольные, и угрюмо вручили Карен каждая по тридцать фунтов.

– Так куда мне засунуть свой зонтик? – спросила меня Карен, лукаво улыбаясь.

Я покраснела от стыда, но заметив, что она не сердится, тоже улыбнулась, и снова между нами установился мир.

– Я иду спать, – объявила я. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пожелала мне в спину Карен. – Ой, да, Люси, я забыла сказать. Вы с Шарлоттой понадобитесь мне во вторник: надо будет убраться и все подготовить.

Я остановилась в дверях и применила очередное правило успешного совместного проживания, а именно – представила себе, как Карен колотят по голове палкой, причем из палки торчат гвозди.

– Хорошо, – процедила я, не оборачиваясь.

Ночь я провела, фантазируя о том, как я тайком сложу все одежду Карен в мешки и выкину на помойку.

Наступил вечер четверга – Вечер Больших Хлопот. У меня было ощущение, что я умерла и попала в ад.

Карен хотела приготовить большинство блюд заранее – чтобы в день ужина ей оставалось бы только прекрасно выглядеть и быть спокойной, очаровательной хозяйкой. Однако в предвкушении великого дня она так нервничала, получится ли у нее произвести на Дэниела должное впечатление, что – как бы поточнее выразиться – находиться рядом с ней стало еще труднее, чем обычно. Она всегда была энергичной и целеустремленной, но со вторника эти энергичность и целеустремленность совершили качественный скачок и превратились в «сделай то, сделай это, и ни слова поперек!»

Она решила, что мы с Шарлоттой будем осуществлять всю практическую сторону дела, она же возьмет на себя функции креативного директора, то есть будет руководить, контролировать, советовать и критиковать.

Другими словами, если надо было почистить картошку, то она не собиралась этого делать.

Итак, не успели мы с Шарлоттой войти в дом, как она тут же принялась организовывать рабочий процесс.

– Ты, – сказала она Шарлотте и сверилась с заранее составленным планом, – чистишь и режешь морковь, перец, баклажаны и кабачки, а также готовишь суп с кориандром и лимоном и суфле из аспарагуса. А тебе, – скомандовала она мне, – поручается картошка, пюре из киви, клюквенное желе, взбитые сливки, фаршированные грибы и венский пирог.

Мы с Шарлоттой пришли в ужас. Названия некоторых из упомянутых Карен блюд мы слышали впервые и даже не догадывались, как их готовить. Кулинарные таланты Шарлотты ограничивались поджариванием тостов, а мои – приготовлением супа из пакетика. Все наши попытки сотворить более сложные блюда оканчивались ссорами, взаимными упреками и слезами. А также пригоревшим снаружи и сырым внутри конечным продуктом, обидами, повышенными тонами, разлитыми и рассыпанными ингредиентами. Невозможно приготовить омлет, не разбив лиц друг другу. По крайней мере, нам не удавалось.

Кухня в этот вечер являла собой ад Данте. Тот его круг, где грешников мучили овощами и фруктами. Все четыре конфорки и духовка были заняты, клубился пар, вилки и ножи падали на пол, содержимое кастрюль кипело и убегало. Стояла невыносимая жара, и мы с Шарлоттой напоминали две помидорины. В отличие от Карен.

Нас окружало огромное количество пищевых продуктов. Горы винограда, аспарагуса, цветной капусты, картофеля, моркови и киви громоздились на холодильнике, на подставке для сушки посуды и на подоконнике, пол был уставлен маринующейся говядиной, остывающим желе и чесночными тостами в фольге (ситуация еще более осложнялась тем, что Карен заставила нас вынести кухонный стол в гостиную). Я боялась шевельнуться, потому что могла оказаться по щиколотку в оливковом масле, красном вине, ягодах можжевельника, ванили, тмине и «секретном ингредиенте Карен» для маринада. Насколько я могла судить, этот секретный ингредиент был не чем иным, как обыкновенным коричневым сахаром.

Мне пришлось почистить четырнадцать миллионов картофелин. Потом я мелко нарезала семнадцать тысяч киви и вручную протерла их сквозь сито. Я поранила костяшки рук, перенося кухонный стол. Я порезала большой палец, когда срезала шляпки шампиньонов. В ранку попал перец чили. Карен сказала, что мне следует быть поаккуратнее и не пачкать продукты кровью.

Она периодически походила к каждой из нас и «шутливо инспектировала» то, что мы делали. И, понимая, что все это смешно, я тем не менее нервничала. Она вела себя как сержант, а мы – как молодые солдаты.

– Нет, нет, нет, – сказала она и (я не поверила своим органам чувств!) шлепнула меня по рукам деревянной ложкой. – Так картошку не чистят. Ты срезаешь очень толстый слой. Это расточительно, Люси.

– Отвали отсюда со своей ложкой, – сердито огрызнулась я, мечтая, чтобы в моих руках вместо овощечистки оказался острый нож.

Мерзкая сучка зашла слишком далеко. И место, куда пришелся удар ложкой, болело.

– Ой-ой-ой, какие мы обидчивые сегодня! – засмеялась Карен. – Тебе надо научиться правильно воспринимать конструктивную критику, Люси. А иначе ты в жизни ничего не добьешься.

Меня переполняла ярость. Но я старалась – я должна была относиться к ней с пониманием. Ведь она сходила с ума из-за молодого человека. И пусть этим молодым человеком был всего лишь Дэниел, не мне было судить ее.

– А это что такое? – воскликнула она, перейдя к Шарлотте, которая чистила морковку.

– Морковь, – ответила Шарлотта угрюмо.

– Что это за морковь? – медленно и многозначительно произнесла Карен, держа в вытянутой руке чищеную морковь.

– Чищеная.

– Чищеная! – с торжеством в голосе повторила Карен. – Она говорит, что это – чищеная морковь. Могу я спросить тебя, Люси Салливан, похоже ли это на чищеную морковь?

– Похоже, – ответила я из солидарности с Шарлоттой.

– Нет, не похоже! Если это и чищеная морковь, то ее очень плохо почистили. Все переделать, Шарлотта, и на этот раз постарайся, чтобы все было правильно.

– Хватит, Карен, – вырвалось у меня. Я была слишком сердита, чтобы контролировать свои слова. – Мы делаем тебе одолжение.

– Прошу прошения? – Карен повернулась ко мне. – Вы делаете мне одолжение? Мне так не кажется, Люси. Но ты можешь идти, если хочешь, только не думай, что тебе и Гасу завтра найдется место за столом.

Я немедленно притихла.

Гас так обрадовался, когда я сказала ему о предстоящем ужине и о том, что все должны нарядиться. Если все отменится, то он огорчится. Итак, я проглотила свой гнев. Еще один шаг по дороге к язве желудка.

– Я выпью вина, – буркнула я и потянулась к одной из бутылок. – Ты будешь, Шарлотта?

– Ничего ты не выпьешь! – взвизгнула Карен. – Это вино для завтрашнего вечера… а, ладно, открывай. Я тоже с вами выпью.

И так продолжалось до глубокой ночи. Мы чистили, терли, резали, бланшировали, фаршировали, взбивали и пекли.

Мы седлали столько, что Карен почувствовала что-то вроде благодарности по отношению к нам с Шарлоттой, но только на секунду или две.

– Спасибо, и тебе, и тебе, – сказала она и наклонилась, чтобы вытащить очередное блюдо из духовки.

– Что? – переспросила я. Я так устала, что подумала, что мне это послышалось.

– Я сказала спасибо, – повторила Карен. – Вы обе очень… О, черт! В сторону! Прочь! – заорала она, сбивая меня с ног и отбрасывая от себя противень с венским печеньем в миску с рататуем. – Я обожглась до самой кости! – пожаловалась она. – Эти варежки никуда не годятся.

До кровати я добралась около двух часов, с красными израненными руками, пропахшая чесноком и французским сыром и со сломанным ногтем на мизинце.

Глава тридцать девятая

На следующее утро по дороге на работу нам с Шарлоттой страшно повезло: в электричке метро мы сумели найти свободное местечко. А иначе пришлось бы просто ложиться на пол. А так мы уселись и принялись устало обсуждать, сколь противной задавалой была, по нашему мнению, Карен.

– Нет, что она о себе думает? – зевая, возмущалась Шарлотта.

– Да! – зевнула я в ответ. Я заметила, что мои туфли были грязными и выглядели поношенными. Это расстроило меня. Я выпрямилась и откинулась на спинку сиденья, чтобы не видеть их, но тогда мой взгляд уперся в ужасного мужчину, сидящего напротив и пялившегося на грудь Шарлотты. Каждый раз, когда она зевала и поднимала грудь, в его глазах вспыхивала похоть. Мне захотелось ударить его, отхлестать по голове и шее его же газетой.

Я закрыла глаза с твердым намерением не открывать их, пока не приедем.

– И ее роман с Дэниелом долго не продлится, – неуверенно произнесла Шарлотта. – Его скоро затошнит от нее.

– Гхм-м, – согласилась я, приоткрыв один глаз. Я тут же зажмурила его, но все равно успела заметить объявление на противоположной стене с призывом сдавать пожертвования на бездомных собак, которое иллюстрировала душераздирающая фотография тощей, несчастной собачки.

Я была почти рада, когда добралась до работы, хотя там Мередия и Меган набросились на меня с упреками: они решили, что прошлым вечером я где-то пила пиво, а их не позвала.

– Нигде я не была, – слабо отнекивалась я.

– Ага, как же, – фыркнула Меган. – Ты бы себя видела.

Вернувшись с работы, я еще не успела закрыть входную дверь, как Карен уже влетела в прихожую. Она взяла на полдня отгул, чтобы сходить в парикмахерскую и прибраться в квартире. От нее тут же поступили указания:

– Так, Люси, немедленно в душ, а потом одеваться. Ты мне понадобишься через пятнадцать минут.

Надо отдать ей должное: квартира выглядела безукоризненно. А убогий кухонный стол, установленный посреди гостиной, теперь был накрыт белоснежной скатертью, и в его центре возвышался великолепный канделябр с восемью красными свечами.

– Надо же, а я и не знала, что у нас есть канделябр, – сказала я, прикидывая, что в моей спальне он смотрелся бы совсем неплохо.

– У нас его и нет, – коротко проинформировала меня Карен. – Я одолжила его.

Когда я была в ванной, раздался стук в дверь. Это была Карен с очередным указанием:

– Я повесила свежие полотенца. Не вздумай даже прикасаться к ним!

Пробило восемь. Мы были готовы.

Стол был накрыт, свечи зажжены, электрическое освещение убавлено до минимума, белое вино убрано в холодильник охлаждаться, красное вино открыто и оставлено «дышать» на кухне; кастрюли, сковородки и миски с едой выставлены на плиту, готовые к разогреванию и подаче на стол.

Карен включила стерео, и квартиру наполнили странные звуки.

– Что это? – спросила Шарлотта в полном недоумении.

– Джаз, – несколько смущенно ответила Карен.

– Джаз? – насмешливо выгнула брови Шарлотта. – Но мы же ненавидим джаз, да, Люси?

– Да, – с удовольствием подтвердила я.

– А как мы называем людей, которым джаз нравится, Люси? – спросила Шарлотта.

– Анораки-извращенцы? – предположила я.

– Нет, не так.

– Козлобородые последователи бит-культуры?

– Точно, – возликовала Шарлотта. – Парни, которые носят черные рубашки поло и спортивные штаны.

– Может, и так. Но мы теперь тоже любим джаз, – твердо сказала Карен.

– То есть Дэниел любит джаз, – пробормотала Шарлотта.

Карен выглядела изысканно – или смехотворно, в зависимости от того, с какой точки зрения на это посмотреть. На ней было бледно-зеленое платье с открытыми плечами, греческого типа. Волосы были убраны наверх, но на шею и виски ниспадало множество локонов и завитков. Она сияла, она выглядела куда более шикарно, чем я или Шарлотта. Я надела свое золотистое платье, так как это было мое единственное нарядное платье, но великолепие Карен превращало его в невзрачную и замызганную тряпку. Шарлотта же, честно говоря, выглядела еще хуже, чем я. Она тоже нарядилась в свое единственное выходное платье – то, которое надевала на свадьбу старшей сестры. В нем она была похожа на огромную красную меренгу из парашютного шелка. И со времени свадьбы старшей сестры Шарлотта очевидно поправилась: ее грудь буквально выпрыгивала из узкого лифа без лямок.

На лице Карен отразилось сомнение, когда Шарлотта прошелестела из спальни в гостиную, пропела «Та-да-да-дам!» и сделала пируэт. Вероятно, Карен пожалела, что не разрешила Шарлотте надеть ковбойский костюм.

Мы ждали прибытия гостей под аккомпанемент последних инструкций со стороны Карен:

– Когда они придут, я займу их разговором в гостиной. Ты, Люси, сразу беги на кухню и включи духовку на самый медленный огонь, чтобы разогреть картошку, а ты, Шарлотта, помешивай…

Она неожиданно замолчала с выражением полного ужаса на лице.

– Хлеб, хлеб, хлеб! – заголосила она. – Я забыла купить хлеб. Все пропало, все пропало. Придется отправить их домой.

– Карен, успокойся. Хлеб на столе, – сказала Шарлотта.

– О. О. О, слава богу. Точно? – Она чуть не плакала. Мы с Шарлоттой переглянулись.

На секунду Карен замолчала, потом взглянула на часы.

– Да где же они запропастились? – рявкнула она и зажгла сигарету. Ее руки дрожали.

– Дай им шанс, – мягко посоветовала я. – Еще только восемь часов.

– Я сказала им, что начало ровно в восемь, – агрессивно вскинулась Карен.

– Но ведь никто не относится к этому серьезно, – ворковала я. – Это считается плохим тоном – приходить точно в назначенное время.

Я уже собиралась напомнить ей, что мы всего лишь ждем гостей на ужин, да и почетный гость не бог весть кто – старый добрый Дэниел. Но я во время одумалась. От Карен исходили волны агрессии.

Мы продолжали сидеть во все сгущающейся атмосфере ожидания.

– Никто не придет, – жалобно сказала Карен и разом осушила полбокала вина. Можно все выбросить. Вставайте, пойдем на кухню и вышвырнем все в помойное ведро. – Она со стуком поставила свой бокал на стол и поднялась. – Ну! – прикрикнула она на нас.

– Нет! – возразила Шарлотта. – Зачем все выбрасывать? После всех наших мучений? Можно ведь самим все съесть. А что не съедим сразу заморозим на потом.

– Ага, понятно, – злобно протянула Карен. – Значит, ты считаешь, что можно съесть все самим, так? А почему ты так уверена, что никто не придет? Что тебе известно?

– Ничего, – оправдывалась Шарлотта. – Ты же сама сказала…

Ее спас звонок в дверь. Это пришел Дэниел. Изысканный макияж на лице Карен не мог скрыть огромного облегчения, испытанного ею при виде Дэниела. «Батюшки, – удивилась я, – да она, похоже, серьезно в него втюрилась».

Дэниел был в темном костюме и ослепительно белой рубашке, которая подчеркивала его загар, сохранившийся после февральского отпуска на Ямайке. Он казался высоким, смуглым и красивым, много улыбался, откидывал волосы со лба. В подарок он принес две бутылки холодного шампанского – идеальный гость. Я не могла сдержать улыбки. Одет как положено, ведет себя безупречно и банален лишь самую капельку.

Он произнес все то, что произносят вежливые люди, приходя в чужой дом на ужин, фразы типа: «М-м, как вкусно пахнет!» и «Карен, ты замечательно выглядишь. И ты, Шарлотта».

Только когда он подошел ко мне, его безупречные манеры дали небольшой сбой.

– Над чем ты смеешься, Салливан? – спросил он. – Над моим костюмом? Прической? В чем дело?

– Ни над чем, – сказала я. – Я вообще не смеюсь. Да и зачем мне над тобой смеяться?

– Затем, что такова твоя старинная привычка, – ответил он и пошел предлагать свою помощь. В ответ он услышал слегка истеричное: «Нет, ничего не надо, все под контролем».

– Выпей вина. Дэниел, – предложила Карен, грациозно проведя его в гостиную. Мы с Шарлоттой последовали было за ними, но Карен обернулась к нам и с шипением «Марш на кухню!» захлопнула дверь.

Снова раздался входной звонок. На этот раз Саймон. Одетый, как всегда, с иголочки, в парадном костюме и дурацком камербанде^[18] из красного атласа, и тоже с бутылкой шампанского.

О боже, подумала я, Гас опять окажется чудаком и недотепой – то есть чудаком и недотепой в большей степени, чем обычно. Он шампанского не принесет. Скорее всего, он ничего не принесет. Не то чтобы это очень смущало меня, но я боялась, что смутится он.

Я стала прикидывать, не сбегать ли мне в винную лавку за шампанским, чтобы потом украдкой сунуть его Гасу. Но я была при исполнении – надо было разогревать картошку, – и поэтому не могла покинуть расположение части.

Точно так же, как Дэниел двумя минутами ранее, Саймон произнес:

– М-м, как вкусно пахнет.

Гас так бы не сказал. Он бы сказал: «Где мое место? Садимся скорее, я страшно голоден».

– Как дела? – спросила Карен, появившись в дверях кухни. Должно быть, она доверила Дэниелу и Саймону самим завязывать знакомство.

– Нормально, – отрапортовала я.

– Повнимательней с соусом, Люси, – встревожилась она. – Если там будут комки, я тебя убью.

Я ничего не сказала. Мне хотелось швырнуть в нее кастрюлей.

– А где твой сумасшедший ирландец?

– Сейчас придет.

– Хорошо бы поскорей.

– Не волнуйся.

– Во сколько ты сказала ему прийти?

– В восемь.

– Уже пятнадцать минут девятого.

– Карен, он вот-вот появится.

– Я бы на его месте не задерживалась.

Карен унеслась в гостиную, зажав под мышкой бутылку вина. Я осталась мешать соус и сражаться с тревогой, поселившейся в моем желудке.

Он придет.

Но мы не разговаривали с ним со вторника и не виделись с воскресенья. Внезапно это время показалось мне ужасно долгим. Мог ли он забыть меня за эти несколько дней?

Немного погодя вернулась Карен.

– Люси! – набросилась она на меня. – Уже половина девятого!

– И что?

– Где, черт возьми, твой Гас?

– Не знаю.

– Так узнай! – рявкнула она мне.

– Может, стОит позвонить? – предложила Шарлотта. – Просто чтобы удостовериться, что он не забыл. Или он мог перепутать день.

– Он мог перепутать год, – съязвила противная Карен.

– Я уверена, что он вот-вот придет, – сказала я, – но на всякий случай я позвоню.

В моем голосе звучало больше уверенности, чем я на самом деле чувствовала. Во-первых, далеко не факт, что он уже на подходе. С Гасом ведь могло случиться все что угодно. Он мог забыть, он мог где-нибудь застрять, он мог попасть под автобус. Я жутко беспокоилась, но признаваться в этом не собиралась.

Мне было неловко. Мне было стыдно перед Карен и Шарлоттой. Их бойфренды пришли вовремя. И принесли шампанское. Мой бойфренд опоздал уже на полчаса, и шампанского он с собой не принесет. Он не принесет даже водопроводной воды, если вообще появится.

«Если вообще появится», – эхом прозвучало в моей голове.

Я начала паниковать. Почему его до сих пор нет? Что, если он не придет и не позвонит? И я больше никогда его не увижу и не услышу? Что я тогда буду делать?

Я старалась успокоиться. Конечно, он придет. Наверное, он уже у подъезда. Я ему очень нравлюсь, и он не собирается вот так бросить меня.

Я не хотела звонить Гасу. Я еще никогда ему не звонила. Он дал мне свой номер телефона, когда я об этом попросила, но мне было понятно, что он не очень хочет, чтобы я ему названивала. Он сказал, что ненавидит телефоны и рассматривает их лишь как необходимое зло. И у меня еще ни разу не возникало нужды позвонить ему, потому что он сам мне звонил. Теперь, когда я задумалась над этим, то поняла, что, по всей вероятности, это были звонки из телефонной будки – краткие, сопровождающиеся посторонними звуками и шумами. И мы определенно не висели на телефоне часами, шепча друг другу милые глупости или хихикая, как это делали Шарлотта и Саймон.

Тем не менее я нашла в записной книжке номер Гаса и набрала его. Целую вечность никто не отвечал.

– Не отвечает, – облегченно сообщила я стоящей рядом Карен. – Значит, едет к нам.

И в этот момент в трубке раздался мужской голос:

– Алло?

– Э-э, добрый вечер, я могу поговорить с Гасом?

– С кем?

– С Гасом. Гасом Лэйваном.

– А, с этим. Он уехал.

Я прикрыла трубку ладонью.

– Он уже выехал! – улыбнулась я Карен.

– Когда? – хотела знать Карен.

– А когда он выехал? – повторила я в трубку.

– О-о, давно… Недели две назад, кажется.

– Чт… что?

Должно быть, мой ужас отразился на лице, так как Карен немедленно взорвалась:

– Невероятно! Этот поганец, наверное, вышел всего пять минут назад. Что ж, тем хуже для него, мы его ждать не будем…

Последние слова я уже не расслышала: Карен ушла давать указание Шарлотте подавать закуски.

– Две недели? – тихо переспросила я. Несмотря на все свое потрясение, я понимала, что подобную информацию лучше хранить в тайне. Делиться ею с соседками и их бойфрендами было бы слишком унизительно.

– Примерно, – подтвердил голос. – Или дней десять назад.

– A-а, понятно. Спасибо.

– А кто звонит? Мэнди?

– Нет, – сказала я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. – Не Мэнди.

Кто такая эта чертова Мэнди?

– Может, что-нибудь передать Гасу, если я его увижу?

– Нет. Спасибо. До свидания.

Я положила трубку. Что-то было не так. Я знала это. Такое поведение нельзя было назвать нормальным. Почему Гас ничего не сказал о том, что он съезжает с квартиры? Почему он не дал мне новый номер телефона? И где его черти носят?

В прихожую вышел Дэниел.

– Господи, Люси, что с тобой?

– Ничего. – Я попыталась улыбнуться.

Тут же появилась Карен.

– Люси, извини. Разумеется, мы подождем его еще немного.

О нет. Нет, нет, нет. Я больше не хотела ждать. У меня было ужасное предчувствие, что он не придет. Я не хотела, чтобы все сидели и смотрели на входную дверь, потому что так его отсутствие станет слишком явным. Я хотела, чтобы вечер шел своим чередом без Гаса. А если он все-таки появится, то это можно будет рассматривать как дополнительный бонус.

– Да нет, Карен, не стоит. Давай начинать без него.

– Нет, что ты, мы вполне можем подождать еще полчасика.

Типичное явление. Карен вела себя любезно, что случалось не часто, и именно сейчас ее любезность была мне поперек горла.

– Пойдемте сядем и выпьем вина, – предложил Дэниел. – Ты похожа на привидение, Люси, должно быть, ты очень устала.

Мы прошествовали в гостиную, где я взяла из чьих-то рук бокал вина и постаралась вести себя как ни в чем не бывало.