Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"

Автор книги: Мариан Кейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Может, – возразила женщина.

– Ерунда какая-то, – воскликнула я. – Могу я побеседовать с вашим начальником? Мне необходимо поговорить со специалистом. Мой отец – особый, сложный случай.

Она засмеялась, чем разозлила меня еще больше.

– Мы все думали, что мы особые и трудные случаи, – сказала женщина. – Если бы каждый алкоголик, который говорил мне, что у него особые причины пить, давал бы мне один фунт, то я была бы очень богатым человеком.

– О чем вы говорите? – холодно осведомилась я.

– О том, что я алкоголик, – пояснила она.

– Вы? – Я не поверила. – По вашему голосу этого не скажешь.

– А какой у меня должен был быть голос?

– Ну, такой… пьяный.

– Я не брала в рот ни капли алкоголя уже около двух лет, – признала женщина.

– Ни капли?

– Ни капли.

– То есть вообще ничего?

– Ничего.

Значит, она и не пила много, решила я, раз смогла воздерживаться от алкоголя так долго. Должно быть, в ее понятии алкоголик – это тот, кто выпивает два коктейля по пятницам.

– Что ж, спасибо за информацию, – буркнула я, собираясь повесить трубку. – Но я не думаю, что мой папа похож на вас. Он пьет виски, причем начинает с самого утра. – Я чуть ли не хвасталась. – Ему будет очень трудно отказаться от этой привычки. Он ни за что не сможет продержаться два года, я уверена.

– Я тоже пила по утрам, – сказала женщина.

Я не верила ей.

– И моим любимым напитком было чистое бренди, – добавила она. – Бутылка в день. Так что мы с вашим отцом очень похожи.

– Но он уже пожилой… – отчаянно привела я последний аргумент. – А вы, кажется, нет.

– В нашем обществе есть люди всех возрастов. В том числе и пожилые. Знаете что, я могу прислать к вам домой кого-нибудь поговорить, – предложила она.

Я прикинула, как рассердится папа, как унизительно это будет для него, и отказалась. Тогда настойчивая женщина дала мне номер телефона другого общества, которое объединяло родственников и друзей алкоголиков. Я позвонила и туда, поскольку’ делать мне больше было нечего. Я даже сходила на одно из их собраний, ожидая, что там со мной поделятся хитростями, которые помогут человеку бросить пить, – куда прятать выпивку в доме, как разбавлять спиртное, чтобы было незаметно, как убеждать не пить до восьми вечера и тому подобными вещами.

К моему огромному разочарованию, члены этого общества говорили совсем о другом: о том, как они бросили своих мужа, жену, брата, дочь или друга и вместо этого занялись собственной жизнью. А еще один мужчина рассказал, что его мать была пьяницей и что он из-за этого все время влюблялся в беспомощных женщин. Часто упоминался термин «созависимость», о котором я и раньше слышала (ведь не зря же я читала столько пособий из разряда «Помоги себе сам»), но не могла понять, как он мог относиться ко мне и моему папе.

– Ты не можешь изменить своего отца, – сказала мне одна женщина. – Поэтому когда ты все-таки пытаешься это сделать, ты просто закрываешь глаза на свои проблемы.

– Мой папа и есть моя проблема, – упрямо возразила я.

– Ничего подобного.

– Как вы можете быть такими бессердечными? – недоумевала я. – Я люблю своего оцта.

– А тебе не кажется, что у тебя есть право на собственную жизнь? – спросила женщина.

– Но и бросить его я тоже не могу, – упиралась я.

– Может, это было бы лучшим поступком в твоей жизни, – услышала я в ответ.

– Но тогда чувство вины просто сведет меня в могилу.

– Чувство вины – это потворство собственной слабости, – парировала женщина.

– Как вы смеете? – Я окончательно вышла из себя. – Вы же понятия не имеете, о чем вы говорите.

– Я была замужем за алкоголиком, – ответила мне женщина. – Я отлично знаю, о чем говорю.

– Я – нормальный человек, просто у моего отца небольшие проблемы с выпивкой. У меня нет ничего общего с вами… с неудачниками, которые приходят на эти дурацкие собрания и рассказывают о том, как сумели расстаться с алкоголиками.

– Вначале я говорила то же самое, – вздохнула женщина.

– Как вы не понимаете! – сердито крикнула я. – Я всего лишь хочу помочь ему бросить пить.

– Ты не поможешь помочь ему в этом. Ты бессильна здесь. Но когда речь идет о тебе самой, о твоей жизни, ты не бессильна.

– У меня есть долг по отношению к отцу.

– У тебя есть долг по отношению к себе – в первую очередь. И не думай, что если твой папа бросит пить, то и у тебя жизнь тут же наладится. Это совсем не так.

Это мне было не очень понятно, о чем я и сообщила.

– Ну, расскажи нам, какие у тебя отношения с мужчинами?

Я промолчала.

– У многих женщин, находящихся в подобной ситуации, возникают проблемы с общением и созданием своей семьи, – заметила женщина.

– У меня совсем другая ситуация, – выпалила я.

– Видишь ли, у женщин вроде тебя или меня представления об общении с другими людьми основаны на том, к чему мы привыкли дома, на том, что мы выучили, живя с алкоголиками под одной крышей, – мягко объяснила мне женщина. – И поэтому очень многие женщины в дальнейшем выбирают себе в партнеры далеко не самых лучших мужчин.

Я повернулась и ушла, не взяв даже визитку с номерами телефонов, которую протягивала мне женщина.

Еще одна надежда была убита. Я уперлась в очередной тупик.

Что же мне делать дальше?

Я решила давать папе меньше денег. Но он так умолял меня, так плакал, что я не выдерживала и давала ему столько, сколько он просил. Хотя нам не хватало на самое насущное.

Я то злилась, то расстраивалась. Иногда я ненавидела его, а иногда любила.

Постоянным было только одно чувство: отчаяние.

Глава семьдесят вторая

Канун Рождества прошел отвратительно. Ни на одну из тысяч проходивших повсюду вечеринок я пойти не смогла. Вокруг меня все наряжались в короткие черные блестящие платья (и это только мужчины), а я ехала на электричке в Аксбридж. Вокруг меня все целовались и напивались, а я пыталась уложить папу спать и обещала не сердиться, если он опять описается.

Даже если бы я нашла кого-нибудь присмотреть за папой в этот вечер, то все равно не смогла бы никуда пойти: у меня не было денег, чтобы купить хотя бы бутылку шампанского.

В предпраздничные дни папа стал пить еще больше. Мне это было не очень понятно – предлог выпить ему никогда не требовался.

Чашу моего несчастья переполнил тот факт, что я получила всего две рождественские открытки: одну от Дэниела и вторую от Эдриана из видеопроката.

На следующий день ни Крис, ни Питер не приехали навестить нас с папой. Крис сказал, что не хочет вставать ни на чью сторону, а Питер заявил, что не хочет огорчать маму. Единственным светлым пятном было то, что папа напился до коматозного состояния уже к одиннадцати утра. Мне так хотелось поговорить с кем-нибудь, что я с нетерпением ждала, когда можно будет пойти на работу.

Глава семьдесят третья

Поскольку рождественские праздники прошли неудачно, то с нового года мне обязательно должно улыбнуться счастье, по наивности думала я.

Однако четвертого января папа устроил дебош. Причем планировал он его заранее, судя по тому, что утром, ожидая электричку, я обнаружила, что в моем кошельке пусто. Может быть, мне следовало забыть про работу, вернуться домой и остановить его. Но почему-то я не стала этого делать.

Прибыв в город, я попыталась получить деньги в банкомате, но аппарат проглотил мою кредитку, а на экране высветилась надпись: «Вы превысили лимит задолженности, обратитесь в свой банк». Я подумала: «Вот еще. Пусть банк сам обращается ко мне. Им надо, вот пусть и ищут меня. Живой я им все равно не дамся».

Пришлось занять десятку у Меган.

Когда я после работы вернулась домой, под дверью меня ждало письмо из банка. Меня просили вернуть чековую книжку.

Ситуация выходила из-под контроля. Страх ледяными пальцами сдавил мне сердце. Чем все это может кончиться?

Я вошла в дом. Под моими ногами что-то хрустнуло. Я посмотрела вниз и увидела, что весь ковер в прихожей был усыпан битам стеклом. И кухонный пол тоже. На обеденном столе громоздились осколки тарелок и чашек. В гостиной я обнаружила, что от кофейного столика из дымчатого стекла почти ничего не осталось. Остальную мебель покрывали россыпи книг и кассет. То есть весь первый этаж дома был в руинах.

Папа постарался. В прошлом он уже устраивал подобные погромы, но на этот раз он превзошел самого себя. Естественно, дома его не было.

Я бродила из кухни в гостиную и обратно, не в силах поверить масштабам нанесенного ущерба. Все, что можно было разбить, он разбил. Все, что можно было сломать, он сломал. Сколько я себя помнила, у нас в гостиной стоял сервант, заставленный пошлейшими фарфоровыми кошечками, мальчиками и колокольчиками, которые собирала моя мать. Теперь он зиял пустыми полками: папа все смел на пол. Он знал, что ранит маму сильнее всего. Острая жалость к матери пронзила меня.

Но я даже не заплакала. Я просто начала убираться.

Я сидела на коленях посреди гостиной, выбирая из ворса ковра осколки фарфорового пастушка, когда зазвонил телефон. Это была полиция с сообщением, что папа арестован. Меня сердечно пригласили зайти в участок и внести за него залог.

У меня не было ни денег, ни сил.

Вот тогда я решила, что можно заплакать. И еще я решила, что нужно позвонить Дэниелу.

По счастливейшему совпадению он оказался дома – я понятия не имела, что бы я делала, если бы он не снял трубку.

Из-за моих всхлипываний он поначалу вообще не мог понять, что я говорю.

– Па… па… – ревела я в трубку.

– Па – что?

– Мой па… па…

– Люси, так я ничего не пойму. Успокойся.

– Просто приезжай ко мне как можно скорее, а-а-а…

– Уже лечу.

– И возьми с собой побольше денег, – успела добавить я, прежде чем он положил трубку.

Спустя две фарфоровые собачки, один фарфоровый колокольчик и половину кофейного столика он уже звонил в дверь.

– Люси, я понял, о чем ты говорила по телефону, – сказал он, войдя в прихожую. – Что-то с твоим папой, да? Извини, связь была плохая. – Он нагнулся, чтобы обнять меня, но я увернулась. В состоянии, в котором я находилась, сексуальное влечение было абсолютно противопоказано. – Боже, что здесь случилось? Землетрясение?

– Нет, это…

– Вас обворовали! – закончил он за меня фразу. – Люси, главное – ничего здесь не трогай!

– Да никто нас не обворовывал! – снова заплакала я. – Это все наделал мой старый, глупый, пьяный отец!

– Я не верю тебе, Люси. – На лице Дэниела был написан искренний ужас, отчего мне стало еще хуже. – Почему? – спросил он потрясенно.

– Не знаю. Но это еще не все. Он задержан полицией.

– С каких это пор у нас стали сажать за решетку только за то, что человек разбил кое-что в своем собственном доме? Нет, так жить больше нельзя, эта страна превращается в полицейское государство. Скоро, наверное, преступлением будут считаться подгоревшие тосты и…

– Да замолчи же, либерал несчастный! – засмеялась я сквозь слезы. – Его арестовали не за погром в доме. Хотя я боюсь даже думать, что еще он натворил.

– Значит, за него надо внести залог?

– Угу.

– Понятно, Люси. Трахомобиль у ворот. Едем его выручать!

Папе предъявили обвинение по тысяче пунктам: нахождение в общественном месте в пьяном виде, хулиганство, нарушение общественного спокойствия, нанесение ущерба имуществу, попытка нанесения телесных повреждений, непристойное поведение и так далее, и тому подобное. Я была сломлена: никогда я не предполагала, что мне придется вносить залог за своего отца после того, как его арестуют.

Когда папу привели из камеры, он был смирен, как агнец, – весь его боевой задор куда-то пропал. Мы с Дэниелом отвезли его домой и уложили спать.

Потом я угостила Дэниела чаем.

– Так что же нам с ним делать, Люси? – спросил он.

– Кому это нам? – нахохлилась я.

– Тебе и мне.

– А ты тут при чем?

– Один раз, Люси, хотя бы один раз ты можешь не спорить со мной? Я ведь хочу помочь тебе!

– Мне не нужна твоя помощь.

– Еще как нужна, – возразил он. – Ты же сама мне позвонила. Тебе нечего стыдиться, – добавил он уже мягче. – И совсем не обязательно быть такой обидчивой.

– Посмотрела бы я на тебя, если бы твой отец был алкоголиком, – сказала я, и слезы в который уже раз за этот день полились у меня по щекам. – То есть он не алкоголик, просто…

– Он алкоголик. – Дэниел был непреклонен.

– Ну и ладно, называй его, как тебе будет угодно! – выкрикнула я. – А мне плевать, алкоголик он или нет! Все, что меня волнует, это то, что он напивается и разрушает мою жизнь!

Я рыдала, всхлипывала и сморкалась, вместе со слезами изливая тревоги и страхи, копившиеся в моей душе месяцами.

– А ты знал? – спросила я, чуть успокоившись. – Ты знал, что он алкоголик?

– Э-э… знал.

– Откуда?

– Мне сказал Крис.

– А почему мне никто не говорил?

– Говорили.

– Да? А тогда почему никто не объяснил мне?

– Пытались. Ты не хотела слушать.

– И что же мне теперь делать?

– Я бы на твоем месте уехал отсюда и нанял специального человека присматривать за отцом.

– Нет, я не могу, – сразу отказалась я от такого варианта.

– Ладно, раз ты не хочешь уезжать отсюда, то оставайся. Но не забывай, что тебе нужна помощь. Если твои братья не горят желанием ухаживать за отцом, то обратись в социальные службы. И еще существуют специальные фирмы по уходу за больными людьми. Так ты сможешь жить с ним, но тебе не придется все делать самой.

– Я подумаю об этом.

В двенадцать часов, когда мы с Дэниелом все еще сидели на кухне, зазвонил телефон.

«Что-то случилось!» – дрожала я, снимая трубку.

– Алло.

– Я могу поговорить с Люси Салливан? – раздался в моем ухе знакомый голос.

– Гас? – воскликнула я, мгновенно охваченная радостью.

– Он самый! – прокричал он.

– Привет! – Я едва не пустилась в пляс. – Как ты узнал мой номер телефона?

– Я встретил в одном баре твою соседку – ту страшную блондинку, – и она рассказала мне, что теперь ты живешь у черта на куличках. А я по тебе так скучал!

– Правда? – Я готова была снова заплакать – на этот раз от счастья.

– Еще как, Люси. И я сказал ей: «Давай же мне скорей ее номер телефона, чтобы я позвонил ей и увез ее из этой дыры, где она поселилась». И вот он я, звоню тебе и приглашаю увидеться.

– Здорово! – восторженно воскликнула я. – С удовольствием!

– Какой у тебя адрес? Я сейчас приеду.

– В смысле – прямо сейчас?

– Ну да!

– Ой, Гас, сейчас не самое удобное время, – сказала я, стыдясь собственной неблагодарности.

– А когда будет удобное время?

– Может, послезавтра?

– Договорились. В четверг я заеду за тобой к тебе на работу.

– Буду ждать.

С сияющими глазами я обернулась к Дэниелу.

– Это был Гас, – произнесла я с придыханием.

– Я понял.

– Он скучал по мне.

– Да что ты говоришь!

– Он хочет встретиться со мной.

– Ему очень повезло, что ты такая незлопамятная.

– Чем ты так раздражен?

– Ты могла хотя бы заставить его извиниться за долгое отсутствие. С тобой ему буквально все сходит с рук, Люси!

– Дэниел, этот звонок Гаса – самое лучшее, что случилось со мной за последние несколько месяцев. И к тому же сейчас у меня нет сил играть с ним в эти игры.

Дэниел невесело улыбнулся.

– Ну да, тебе надо экономить силы к четвергу.

– Может, и надо! – сердито воскликнула я. – Мне тоже иногда хочется позаниматься сексом, знаешь ли! И чего это ты вдруг лезешь в мои с Гасом отношения?

– Потому что он недостоин тебя.

Он поднялся.

– Ты точно не хочешь, чтобы я переночевал здесь? На всякий случай?

– Точно. Спасибо.

– И ты обещала мне подумать о том, чтобы тебе кто-нибудь помог смотреть за отцом.

– Я помню.

– Завтра я позвоню тебе, узнаю, как дела. Пока.

Он чмокнул меня в щеку.

– Ой, э-э… Дэниел, ты не одолжишь мне немного денег?

– Сколько?

– Ну… двадцать, если можно.

Он дал мне шестьдесят.

– Желаю тебе хорошо провести время с Гасом, – пожелал он на прощанье.

– Эти деньги не для Гаса, – вскинулась я.

– Я этого и не говорил.

Глава семьдесят четвертая

Я была вне себя от восторга. Гас помнит меня! Мы с ним встречаемся! Конечно, частично мое возбуждение объяснялось тем, что я три месяца никуда и ни с кем не ходила. Но дело было не только в этом. Я ведь по-прежнему надеялась, что для нас с Гасом еще не все потеряно – я все еще была влюблена в него. И еще меня радовала возможность хоть ненадолго отвлечься от проблем с папой.

Новость о моем предстоящем свидании с Гасом вызвала в нашем офисе настоящую бурю эмоций. Мередия и Джед сначала не могли выговорить ни слова, а потом взялись за руки и пустились вскачь между столами, опрокидывая на своем пути стулья. Потом они развернулись и поскакали в обратную сторону, при этом Мередия задела бедром настольную подставку для канцтоваров. По полу разлетелись скрепки, кнопки, ручки и карандаши.

Мередия и Джед радовались почти так же сильно, как я, – вероятно потому, что их социальная и романтическая жизнь находилась в стадии затишья, и они приветствовали любое развлечение.

А вот Меган была недовольна.

– Гас? – переспросила она. – Ты встречаешься с Гасом? Но что произошло? Вы снова вместе?

– Пока нет, он только позвонил мне.

– Жалкий подлец! – воскликнула она.

В ответ раздался хор возражений.

– Ничего он не подлец! – вопила Мередия.

– Что ты к нему придираешься? – подпрыгивал от негодования Джед. – Он нормальный парень.

– Он позвонил, и что дальше? – проигнорировала их Меган.

– Он предложил встретиться, – ответила я.

– Он сказал зачем? – выпытывала подробности Меган. – Сказал, что ему чадо от тебя?

– Не сказал.

– А ты согласилась встретиться с ним?

– Да.

– Когда?

– Завтра.

– А можно мы тоже пойдем? – заныла Мередия. Она сидела на полу и сгребала скрепки в кучку.

– Нет, Мередия, завтра я вас не возьму, – сказала я.

– Как что-нибудь хорошее случается, так нас не берут, – пробурчала она себе под нос.

– Ну что ты, Мередия, – подскочил к ней Джед, желая утешить ее. – Ты забыла, как весело было на учениях по пожарной безопасности?

Он имел в виду учения, которые проходили в нашем здании на прошлой неделе. Да, тот день прошел замечательно. Гэри из службы безопасности заранее предупредил наш отдел, рассчитывая возвыситься в глазах Меган и добиться наконец ее благосклонности в сексуальном плане. Поэтому еще за два часа до сигнала тревоги мы сидели в пальто и с сумками в руках, готовые бежать на выход. Нам раздали правила поведения при пожаре и распределили между нами различные обязанности. Я, например, была назначена ответственной за мониторинг. Я понятия не имела, что это такое, и никто мне не объяснил, поэтому я воспользовалась всеобщей неразберихой и ушла на полдня гулять по обувным магазинам.

– Не встречайся с ним, – попросила Меган. Выглядела она какой-то расстроенной.

– Не волнуйся за меня, Меган. – Я была тронута ее заботой обо мне. – Я не дам себя в обиду.

Она покачала головой:

– Люси, он – плохая компания.

И потом Меган погрузилась в несвойственное ей мрачное молчание.

На следующий день Джед, придя на работу, заявил, что ночью не сомкнул глаз из-за переполнявших его чувств. И до самого вечера жаловался на невозможность сосредоточиться – так он волновался перед моим свиданием с Гасом. Когда я собралась уходить, Джед тщательнейшим образом проверил, как я выгляжу, и пожелал мне удачи.

– Ни пуха ни пера, агент Салливан, – сказал он. – И помните, от исхода этой миссии зависит счастье всех нас.

Давно я уже не чувствовала себя такой молодой и счастливой. Я почти поверила в то, что в моей жизни еще не все потеряно.

Гас ждал меня у входа в наше здание, коротая время перебранкой с Уинстоном и Гарри. При виде знакомой фигуры я замерла от восхищения: он выглядел изумительно! Его зеленые глаза все так же задорно блестели из-под черных кудрей. Четыре месяца ничуть не уменьшили его привлекательность.

– Люси, – закричал он и бросился обнимать меня.

– Гас, – выдохнула я, счастливо улыбаясь и надеясь, что он не заметит, как дрожат мои ноги от восторга и волнения.

Он крепко прижал меня к себе. И тут моя парящая на седьмом небе душа грохнулась оземь: от Гаса пахло спиртным.

Вообще-то не было ничего необычного в том, что от Гаса пахло алкоголем – скорее, было бы странно, если бы от него алкоголем не пахло. Более того, мне это нравилось. Раньше. Но теперь, кажется, разонравилось.

На секунду мною завладела досада: если бы я хотела провести вечер с вонючим пьяницей, то с тем же успехом могла бы остаться дома с папой. Подразумевалось, что свидание с Гасом даст мне возможность отвлечься от общения с пьющим человеком, а не преумножит его.

Тем временем Гас слегка отодвинулся, не выпуская меня из своих рук, чтобы можно было посмотреть мне в глаза, и улыбался, улыбался, улыбался. Я приободрилась. Быть на расстоянии всего лишь поцелуя от этого красивого, сексуального лица было невыразимо приятно.

«Это Гас, – думала я, не в силах поверить происходящему. – Я держу свою мечту в руках».

– Пойдем выпьем, Люси? – предложил Гас.

И снова меня кольнуло раздражение.

Н-да, удивляться нечему. Глупо было с моей стороны надеяться, что в честь нашего воссоединения он придумает что-нибудь более оригинальное.

– Пошли, – потянул он меня за собой и быстро зашагал по улице. Я бы даже сказала, побежал. Едва поспевая за ним, я неприязненно думала, что ему, должно быть, не терпится поскорее выпить.

Паб, куда мы пришли, был хорошо знаком мне: Гас часто водил меня сюда, он дружил со здешним барменом и многими из постоянных посетителей. Переступив через порог, я внезапно поняла: я ненавижу этот паб. Почему-то раньше я не отдавала себе в этом отчета, но здесь мне всегда было не по себе.

Это заведение не отличалось чистотой. Столики, похоже, никогда не протирались. Большинство посетителей были мужчинами, которые мерили меня оценивающими взглядами. Да и обслуживающий персонал с девушками вел себя откровенно грубо. Или только со мной?

Но я постаралась настроиться на позитивный лад. Я ведь снова с Гасом, и он такой красивый, забавный и привлекательный. Несмотря даже на то что на нем была его дурацкая шуба из овчины, в которой, я была убеждена, водились блохи.

И был еще один положительный момент: Гас сам заплатил за наш первый заказ, нарушив тем самым традиционную схему посещения питейных заведений. И устроил из этого целое представление с песнями и плясками.

Как только мы уселись, я тут же потянулась за своим кошельком. С Гасом всегда так, мрачно думала я. Да и со всеми остальными тоже, вдруг пришло мне в голову. Но неожиданно Гас, вместо того чтобы сообщить мне, что он будет пить, как он обычно это делал, подпрыгнул и завопил:

– НЕТ! НЕТ! И слышать об этом не желаю!

– О чем? – спросила я, опешив.

– Убери сейчас же свои деньги, убери сейчас же! – кричал он, размахивая руками, совсем как пьяные гости на свадьбе. – Я сам заплачу за этот заказ.

И мне показалось, что из-за облаков выглянуло солнышко – у Гаса были деньги. Это был знак: все будет хорошо. Гас позаботится обо мне.

– Хорошо, – улыбнулась я.

– Нет, я настаиваю, – громогласно восклицал Гас, сталкивая со стола мою сумку.

– Ладно, – сказала я.

– Ты меня очень обидишь, если будешь возражать. Я восприму это как личное оскорбление, – предупредил он меня в порыве небывалой щедрости.

– Гас, – прервала его я, – я не спорю.

– Что? А. Тогда понятно. – Моя уступчивость немного сбила его с толку. – Что ты будешь?

– Джин с тоником, – сделала я свой скромный заказ.

Он ушел, а когда вернулся с моим джином и пинтой пива и порцией виски для себя, его лицо было мрачнее тучи.

– Господи, – пожаловался он, – это же грабеж среди белого дня! Ты знаешь, сколько они взяли с меня за этот твой джин с тоником?

Во всяком случае, не больше, чем возьмут с меня за наш следующий заказ, пронеслось у меня в голове. И почему он всегда пьет две порции, когда всем хватает одной?

Вслух я лишь смиренно пробормотала: «Извини», потому что не хотела портить вечер, на который возлагала столько надежд. Но Гас недолго пребывал в унынии. Он всегда отличался частой и быстрой сменой настроения.

– Твое здоровье, Люси, – улыбнулся он и чокнулся своей пинтой о мой дорогостоящий джин с тоником.

– Твое здоровье, – ответила я, стараясь придать голосу искренность.

– Я пью, следовательно, я существую, – провозгласил Гас, широко ухмыльнулся, и полпинты как не бывало.

Я натянуто улыбнулась. Обычно мне нравились его остроты, но не сегодня вечером. Почему-то все шло не так, как мне хотелось.

В разговоре то и дело возникали неловкие паузы, во время которых я мучительно придумывала, что сказать. В прошлом, с тоской вспоминала я, нам всегда было о чем поговорить. А Гаса, похоже, поддержание беседы вообще не волновало. Он не обращал внимания на периоды молчания. Не обращал он большого внимания и на меня, поняла я вдруг.

Сидя за столом, уставленным напитками, с сигаретой в руках, он был вполне доволен собой и окружающим миром. Мы устроились так, что Гасу было удобно следить за посетителями паба, многих из которых он знал, и время от времени он обменивался с ними приветствиями и кивками. Спокойный, как тритон.

Вот так, молча, с улыбочками, он прикончил первые две порции выпивки и сходил к бару за двумя новыми. Купить что-нибудь мне он не предложил. На самом деле, припомнила я, он практически никогда и не предлагал. Просто раньше я закрывала на это глаза. Но теперь они открылись и закрываться не желали.

В молчании мы посидели еще несколько минут, пока он не прикончил всю купленную выпивку. После чего он сказал, утирая губы:

– Теперь твоя очередь проставляться, Люси.

Как робот, я встала и спросила, что он будет пить.

– Пинту и маленькую, – сказал он самым невинным тоном.

– Что-нибудь еще? – с сарказмом поинтересовалась я.

– Большое спасибо, Люси, – обрадовался он открывшейся возможности. – Ты такая добрая. Я бы не отказался от сигарет.

– Сигарет?

– Да.

– Сколько? Десять пачек?

Его это привело в буйный восторг.

– Одной хватит, но если ты настаиваешь, то бери все двадцать.

– Да нет, я не настаиваю, – покачала я головой.

Стоя у барной стойки, я пыталась понять, что так раздражает меня. И решила, что все дело во мне. Я ожидала от него слишком многого. И у меня были завышенные требования.

Мне хотелось, чтобы Гас был добр ко мне, чтобы он уделял мне внимание, я хотела услышать, что он скучал без меня, что я красивая, что он без ума от любви ко мне.

Ничего этого я не получила. Он даже не спросил, как у меня дела, не объяснил, где он был и почему не появлялся почти четыре месяца.

Нет, наверное, это было несправедливо по отношению к Гасу: ожидать, что он спасет меня от всех моих бед и проблем. Он не был тем человеком, которому я могла бы вручить свою жизнь со словами: «Вот, почини». Да, я слишком много хотела.

«Расслабься, – посоветовала я сама себе, – и получай удовольствие. По крайней мере ты с ним. Разве он не вернулся к тебе? И он все тот же остроумный, веселый парень, каким был всегда. Чего еще тебе надо?»

К столику я вернулась с напитками, сигаретами и новыми надеждами.

– Вот спасибо, Люси, – сказал Гас и набросился на бокалы, как женщина в предменструальный период набрасывается на кремовый торт.

И весьма скоро объявил, что надо выпить еще. Подумав, он добавил:

– И ты платишь.

Внутри меня что-то упало и разбилось. Я благотворительностью не занимаюсь. Больше.

– Да неужели? – холодно произнесла я, не в силах сдержать гнев. – С каких это пор воздух стали принимать в качестве средства оплаты?

– Какой воздух? – спросил он, настороженно глядя на меня. Он очевидно заметил во мне нечто доселе ему незнакомое.

– Гас, – злорадно прищурилась я, – у меня больше нет денег.

Это было не совсем так, в кошельке у меня еще оставалось несколько монет на обратную дорогу домой и на пакетик чипсов, но я предпочла скрыть этот факт. Иначе он выудил бы у меня все до пенса.

– Ты ужасная женщина, – засмеялся он, – зачем ты меня так пугаешь?

– Я серьезно.

– Ну, хватит уже, – добродушно отмахнулся он. – У тебя же есть эта волшебная карточка, которая может добывать деньги из железных ящиков и дырочек в стене.

– Да, но…

– Чего ты ждешь? Давай, Люси, не теряй зря время. Сбегай к банкомату и принеси налички, а я покараулю пока наши места.

– А как же ты?

– Ну, раз уж ты сама спросила, то пинта пива поможет мне скрасить время ожидания, спасибо.

– Нет, я имею в виду, ты сам не хочешь сходить за деньгами? У тебя разве нет кредитки?

– У меня? – Гас зашелся безудержным хохотом. – Кредитка – у меня?

Он посмеялся еще немного, а потом скорчил физиономию, говорящую, что по его мнению я сошла с ума.

Я молча ждала, когда он закончит гримасничать.

– Нет, Люси. – Смеяться он перестал, но рот его еще кривился в усмешке. – Нет, Люси, у меня нет кредитки.

– У меня тоже нет, Гас.

– Я знаю, что у тебя она есть, – обличил меня в обмане Гас. – Я видел!

– Раньше была, а теперь нет.

– Прекращай шутки шутить.

– А я не шучу, Гас.

– Где же теперь твоя кредитка?

– Ее проглотил банкомат. Потому что на моем счету не осталось денег.

– На твоем счету нет денег? – Гас был поражен до глубины души.

«Так ему и надо», – подумала я. И тут же устыдилась. Несправедливо было вымещать на Гасе свое недовольство папой.

Я почувствовала непреодолимое желание поделиться с Гасом всем тем, что случилось, объяснить ему, почему я стала такой раздражительной. Мне хотелось, чтобы меня поняли, простили и пожалели. И поэтому я, недолго думая, пустилась в описание нашего с папой совместного проживания, и как он просит у меня денег, и как мне трудно отказать…

– Люси, – перебил меня Гас.

– Что? – с надеждой посмотрела я на него.

– Я знаю, что мы сделаем, – сказал он, ослепительно улыбаясь.

– Правда? – «Вот здорово!» – успела подумать я.

– У тебя же есть чековая книжка?

Чековая книжка? Чековая книжка? При чем тут это, когда мы говорим о моих невзгодах?

– Бармен – мой приятель, – продолжил Гас с сияющими глазами. – И он обналичит твой чек, если я замолвлю за тебя словечко.

У меня в горле стоял комок. Я рассчитывала услышать совершенно иное.

– Давай выписывай чек, Люси. И мы снова в игре! – Гас просто светился.

– Но, Гас, у меня на счету нет денег, банк уже прислал мне предупреждение.

Не знаю почему, но мне было неловко разочаровывать его.

– Ой, какая ерунда, – не сдавался Гас. – Ведь это всего лишь банк, что они с тобой могут сделать? Собственность – это воровство, ты же знаешь. Ну же, Люси, не иди на поводу у системы!

– Прости, Гас. – Я смотрела на него извиняющимся взглядом. – Я не могу.

– Что ж, тем хуже для тебя. С тем же успехом я посижу и дома, – надулся Гас. – Пока, приятно было повидаться.

– Подожди… Хорошо, хорошо. – Со вздохом я вынула из сумочки чековую книжку, стараясь не думать о неминуемом телефонном звонке из банка.

«Гас прав, ведь деньги – это всего лишь деньги», – убеждала я себя. Но не могла избавиться от ощущения, что я все время должна была давать, давать, давать. Для разнообразия мог бы кто-нибудь и мне что-нибудь дать.