Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"
Автор книги: Мариан Кейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
– Ага, – подхватила Шарлотта.
– Спасибо.
– Готова? – поднялся Гас.
– Готова, – ответила я.
– Было очень приятно познакомиться со всеми вами, – обратился Гас к присутствующим. Очевидно, вчерашняя враждебность была забыта. – И удачи с… э-э… – кивнул он Шарлотте.
– Спасибо, – нервно улыбнулась Шарлотта.
– И тебе того же, – подмигнул мне Дэниел.
– И тебе, – подмигнула я в ответ.
Глава двадцать шестая
Было холодно, но сухо, ясно и безветренно.
– У тебя есть перчатки, Люси?
– Есть.
– Дай-ка их мне.
– Что?
«Эгоистичная скотина!»
– Да не волнуйся, я не для себя! – засмеялся Гас. – Смотри, одну мы наденем тебе на правую руку, вторую – мне на левую, а твоей левой рукой и моей правой мы будем держаться за руки. Поняла?
– Поняла.
Замечательно он придумал! И заодно решился вопрос с тем, брать мне его за руку или нет: вчера вечером с этим у меня не было проблем, но в трезвом свете холодного дня я сомневалась, хватит ли мне на это смелости.
И так, рука об руку, с румяными от морозца щеками, мы зашагали вперед. Вскоре мы уселись на скамейку и, по-прежнему держась за руки, стали наблюдать за резвящимися белками.
Гас был так великолепен, его темные волосы так блестели, на щеках его была такая сексуальная щетина (очевидно, он не нашел эпилятор Карен) и его глаза были такими зелеными, что я не могла отвести от него взгляд, хотя знала, что так вести себя так неприлично.
– Как хорошо, – вздохнула я. – Ты молодец, что вытащил меня из дома.
– Я рад, что ты считаешь меня молодцом, малышка Люси Салливан. Большинство людей считают меня шалопаем.
– Почему? – спросила я.
– Понятия не имею! – Он очень правдоподобно изобразил простодушное удивление. – И вообще, те, кто считает меня шалопаем, просто еще не видели мою семью.
Ого! На горизонте замаячило неприятное откровение. Я собралась с духом и ринулась навстречу опасности.
– А… какая у тебя семья?
Он искоса глянул на меня:
– Неприятно говорить такое про свою родню, но они – сумасшедшие чистой воды.
Я попыталась скрыть тревогу, охватившую меня при этих словах, но он все равно заметил и расхохотался:
– Бедняжка Люси! Ты бы видела сейчас свое несчастное личико!
Я попыталась храбро улыбнуться.
– Не беспокойся, Люси, я тебя разыгрываю. Они не психи… – Тут я облегченно вздохнула. – … в буквальном смысле этого слова, – закончил фразу Гас. – Но они очень, очень эмоциональные люди. Да, пожалуй, такое описание лучше всего соответствует истине.
– А что это значит? – Что ж, может, имеет смысл узнать все сразу и немедленно.
– Не знаю, стоит ли мне рассказывать тебе обо всем, Люси. Вдруг ты решишь, что я законченный безумец? Вдруг ты с воплями бросишься бежать от меня, когда услышишь, из какой семьи я родом?
– Не говори глупостей, – заверила его я. Но у самой внутри все сжалось. Господи, пожалуйста, пусть его семья не окажется слишком ужасной. Он мне так нравится!
– Ты точно хочешь узнать о моих родственниках, Люси?
– Точно. Что в них может быть такого уж страшного? У тебя есть родители?
– О да. Полный комплект.
– И ты уже говорил, что у тебя много братьев…
– Пятеро.
– Да, это много.
– Да нет, не очень. В тех местах, откуда я родом, почти неприлично иметь братьев меньше, чем пальцев на руках.
– Они старше тебя или моложе?
– Старше. Они все старше меня.
– Значит, ты – младшенький.
– Ага, но, как ни странно, из всех братьев только я один не живу дома.
– Пятеро взрослых парней в родительском доме? Да, в таком случае проблем не избежать.
– Ты даже не догадываешься, сколько у них этих проблем. Но выбора у братьев нет, они все работают на семейной ферме и в пабе.
– У вас есть паб?
– Угу.
– У вас, наверное, куча денег.
– Ничего подобного.
– Как? Я всегда думала, что владельцы пабов чуть ли не собственные деньги печатают.
– Только не мы. Это все мои братья. Любят выпить, понимаешь?
– A-а, они пропивают всю прибыль?
– Да нет же, они пьют не прибыль, а алкоголь.
– О, Гас!
– Да, а запасов у нас нет, потому что их они тоже все выпили, и мы задолжали всем пивоварням Ирландии, и они больше не соглашаются работать с нами.
– Но ведь у вас есть клиенты? Можно зарабатывать на них.
– Есть, но их очень мало. Мы живем в весьма отдаленном районе. Наши единственные клиенты – это мои братья и па. Ну и, разумеется, констебли. Но они приходят только после закрытия, ищут, кого бы арестовать. И они никогда не расплачиваются полностью. Да что там, они вообще почти никогда не платят. А если мы будем возмущаться, то они просто закроют наш паб за нарушение закона.
– Ты шутишь.
– Нет.
Я судорожно пыталась придумать какой-нибудь прибыльный ход для паба семьи Гаса. Караоке по вечерам? Конкурсы по субботам? Час скидок? Закуски в обеденное время? Всем, что пришло мне в голову, я тут же поделилась с Гасом.
– Нет, Люси. – Он покачал головой с довольным и одновременно печальным видом. – Они никудышные организаторы. Что-нибудь всегда идет наперекосяк, потому что они вечно пьют и ссорятся.
– Ты серьезно?
– Абсолютно! По вечерам в нашем доме практически всегда разыгрываются настоящие драмы. Когда я приезжаю к ним, то обычно застаю братьев на кухне, причем не один, так другой, а то и несколько обязательно будут в крови или с разбитым носом. Они сначала ругаются друг с другом и дерутся, а потом плачут и говорят, что любят друг друга по-братски. Ненавижу.
– А из-за чего они ругаются? – спросила я, увлеченная разворачивающейся в моем воображении картиной.
– Да из-за всего. Они не капризны. Косой взгляд, повышение голоса – что угодно!
– Правда?
– Правда. Я ездил домой на Рождество, и в первый же вечер моего визита мы все как следует нагрузились. И сначала было довольно весело, а потом все пошло как обычно. Где-то в полночь Пи-Джей решил, что Поди не так на него посмотрел, и поэтому Пи-Джей ударил Поди, потом Майки крикнул, чтобы Пи-Джей оставил Поди в покое, потом Джон Джо ударил Майки за то, что тот кричал на Пи-Джея, потом Пи-Джей ударил Джона Джо за то, что тот ударил Майки, а Стиви начал плакать, расстроенный тем, что брат пошел на брата. И тогда Пи-Джей тоже заплакал, потому что ему стало стыдно, что он огорчил Стиви, потом Стиви ударил Пи-Джея за то, что тот начал драку, тогда Поди ударил Стиви за то, что Стиви ударил Пи-Джея, а Поди хотел это сделать сам. И в конце концов пришел па и попытался ударить их всех. – Гас остановился, чтобы перевести дыхание. – В общем, это было ужасно. Все дело в скуке, я уверен. Скука вкупе с алкоголем. Несколько лет назад, когда нам провели кабельное телевидение, стало поспокойнее. Но потом па перестал платить по счетам, кабельное телевидение отключили, и стычки возобновились с новой силой.
Меня этот рассказ просто заворожил. Я бы слушала целую вечность, как Гас чудным голосом повествует о своей сказочно неблагополучной семье.
– А как ты вписываешься в эту картину? Кого ты бьешь?
– Никого. И в картину не вписываюсь, по крайней мере стараюсь не вписаться изо всех сил.
– Как смешно ты обо всем этом рассказываешь, – воскликнула я. – Я как будто посмотрела спектакль.
– Вот как? – Гас был шокирован и даже возмущен. – Наверное, я не умею рассказывать. Потому что ничего смешного здесь нет.
Мне тут же стало стыдно.
– Прости меня, Гас, – пробормотала я. – Я ненадолго забыла, что мы говорим о твоей жизни. Просто ты такой замечательный рассказчик… Но я понимаю, как тяжело тебе с этим жить…
– Да, Люси, очень тяжело, – продолжал негодовать Гас. – У меня вся душа в шрамах. Между прочим, иногда из-за семейных неурядиц я делал ужасные вещи.
– Какие?
– Я уходил в холмы на целый день, беседовал с кроликами и писал стихи.
– Но разве это так ужасно – беседовать с кроликами и писать стихи? – Лично мне это показалось очень романтичным и очень ирландским занятием.
– Если бы ты почитала мои стихи, то поняла бы, что в этом ужасного.
Я засмеялась, но не очень громко, чтобы не обидеть нечаянно Гаса.
– К тому же кролики совершенно никудышные собеседники, – добавил Гас. – У них только два предмета разговора – морковь и секс.
– Ха-ха!
– Итак, как только я выбрался оттуда, то немедленно забросил поэзию и творческие муки подальше.
– Не вижу ничего плохого в творческих муках, – возразила я, поскольку мне был очень симпатичен образ Гаса-поэта.
– А я вижу, Люси. Это скучное и малопочтенное времяпрепровождение.
– Да? А мне нравятся творческие, мятущиеся личности…
– Нет, Люси, ты должна пересмотреть эту точку зрения, – твердо сказал Гас. – Я настаиваю.
– А какие твои родители? – спросила я, меняя тему.
– Хуже всех – мой отец. В нетрезвом состоянии он превращается в чудовище. А в нетрезвом состоянии он находится почти постоянно.
– А твоя мать?
– А она ничего не делает. То есть она много чего делает – готовит, стирает и все такое, но она не делает ничего, чтобы братья и отец нормально себя вели. Думаю, она боится. Зато она много молится. И плачет – это наше фамильное свойство, мы очень плаксивый народ.
– А сестры у тебя есть?
– Две, но они давно не живут с родителями. Элинор вышла замуж в девятнадцать лет за мужчину, который годился ей в дедушки. За Фрэнсиса Кэссиди из Леттеркенни. – Гаса явно развеселило это воспоминание. – Он только один раз приходил к нам на ферму – чтобы попросить руки Элинор. Наверное, зря я тебе об этом рассказываю, потому что ты сочтешь нас настоящими дикарями, но мы всей толпой прогнали его. Мы даже пытались спустить собак на бедного старика Фрэнсиса, но они отказались кусать его: боялись заразиться чем-нибудь, по-моему.
Гас пристально посмотрел мне в глаза:
– Мне должно быть стыдно, да, Люси?
– Нет, – чистосердечно сказала я, – ты очень смешно рассказываешь.
– Я знаю, это было не очень гостеприимно с нашей стороны, Люси, но у нас совсем не было развлечений, а Фрэнсис Кэссиди – гораздо хуже любого из нас, поверь мне. И еще у него, должно быть, дурной глаз, потому что после его визита куры не неслись четыре дня, а у коров не было молока.
– А что случилось со второй твоей сестрой?
– Эйлин? Она исчезла. Никто из местных парней не взял ее замуж – наверняка всех распугал Фрэнсис Кэссиди. Мы заметили, что ее нет, только когда не получили завтрак – тогда как раз был сенокос, и мы рано вставали, а Эйлин должна была готовить нам еду.
– И куда она уехала?
– Не знаю. Скорее всего, в Дублин.
– И что, никто не искал ее? – спросила я негодующе. – Неужели никто не волновался о том, где она и что с ней?
– Еще как волновались. Завтрак-то с тех пришлось готовить самим.
– Как так можно? – окончательно расстроилась я. История Эйлин произвела на меня куда большее впечатление, чем Фрэнсис и собаки. – Это ужасно, просто ужасно.
– Люси, – сказал Гас, сжав мою ладонь. – Я не волновался о том, что мне придется самому готовить завтрак. Я хотел отправиться на ее поиски, но па сказал, что убьет меня.
– Тогда ладно, – немного успокоилась я.
– Я скучал по ней, она была славной девушкой, мы даже иногда разговаривали. Но я был рад, что она смогла уехать из дома.
– Почему?
– Она была слишком умной, чтобы работать в деревне, а па в то время стал поговаривать о том, что отдаст ее в жены одному из двух древних стариков, живших на соседней ферме. Понятное дело, па хотел заполучить их землю.
– Какое варварство! – ужаснулась я.
– Некоторые люди называют это экономической необходимостью, – сказал Гас. – Но я не из их числа, – торопливо добавил он, когда я сурово на него взглянула.
– Ну и что же стало с бедной Эйлин? – спросила я, чувствуя, что мое сердце разрывается от жалости. – Ты хоть раз получал от нее весточку?
– Я думаю, что она в Дублине, но она ни разу не написала, так что точно ничего сказать не могу.
– Как это печально, – вздохнула я.
Потом мне пришла в голову одна мысль, и я внимательно посмотрела на Гаса.
– А ты случайно не выдумал всю эту историю, а? Это не одна из твоих выдумок вроде соседки Элизабет?
– Что ты, – запротестовал он. – Конечно, нет. Честное слово, Люси. Я никогда не шучу над серьезными вещами. Хотя я предпочел бы, чтобы история о моей семье была всего лишь сказкой. Наверное, тебе, городской интеллигентной девушке, моя родня показалась сборищем странных людей.
Странно, но мне так не казалось.
– Видишь ли, мы жили очень изолированно, – объяснил Гас. – Ферма стоит в уединенном месте, мы редко видели других людей, и мне не с кем было сравнить своих родственников. И довольно долго я считал, что все наши драки, ссоры, вопли и слезы – нормальное явление и что все люди так живут. Знаешь, когда я уехал из дома, то для меня было большим облегчением узнать, что на самом деле мои подозрения имели под собой основания: мои родители и братья действительно сумасшедшие, как я и думал. Такова история моего происхождения, Люси.
– Что ж большое спасибо за твой рассказ.
– Тебя не испугало услышанное?
– Нет.
– Не может быть! Или твоя семья тоже сумасшедшая?
– Да нет, они довольно обыкновенные люди.
– Тогда почему ты так терпима к моим родственничкам?
– Потому что ты – это ты, а не они.
– Боюсь, все не так просто, Люси Салливан.
– Почему же? Все именно так просто, Гас… а как дальше?
– Гас Лэйван.
– Приятно познакомиться, Гас Лэйван, – сказала я, пожимая его руку.
Люси Лэйван, тут же прикинула я. Люси Лэйван? Да, звучит совсем неплохо. А может, оставить и мою фамилию? Люси Салливан Лэйван. И тоже очень благозвучно.
– И мне очень приятно, Люси Салливан, – торжественно сказал Гас. – Хотя, кажется, я это уже говорил?
– Да, вчера вечером.
– Сегодня я с удовольствием повторил это, Люси. Пойдем выпьем пива?
– Э-э… ладно, пойдем, раз тебе хочется. Ты уже достаточно погулял?
– Я погулял достаточно для того, чтобы захотеть пить, это я погулял достаточно.
– Хорошо.
– Ты не знаешь, сколько сейчас времени?
– Не-а.
– У тебя нет часов?
– Нет.
– И у меня тоже нет. Это знак.
– Знак чего? – спросила я с довольной улыбкой. Того, что мы с Гасом – родственные души? Того, что мы с ним идеально подходим друг к другу?
– Того, что мы всегда и везде будем опаздывать.
– О. Хм… Гас, что ты делаешь?
Гас улегся на скамейку и уставился в небо, покусывая задумчиво губы и бормоча что-то вроде «Сто восемьдесят градусов… Нью-Йорк на семь часов позже… нет, кажется, это Чикаго…»
– Я смотрю в небо, Люси.
– Зачем?
– Чтобы узнать время, разумеется.
Пауза.
– Есть какие-нибудь выводы?
– Да. Думаю, да. – Он покрутил головой. – Думаю, кое-какие выводы есть. – Снова пауза. – Люси, я практически уверен… конечно, человеку свойственно ошибаться, не забывай, Люси. Так вот, я готов заявить, что сейчас день. Уверен на восемьдесят семь процентов. Нет, на восемьдесят четыре.
– Я согласна с твоим заключением.
– Мне было бы интересно узнать твои соображения по этому поводу, Люси.
– По-моему, сейчас около двух часов.
– О боже. – Он подскочил со скамейки и схватил меня за руку. – Уже так поздно? Пошли же скорее, Люси. Придется поднапрячься.
– О чем ты? – хихикнула я, еле поспевая за ним.
– Бары закрываются через час, Люси, уже через час. Страшно произносить эти слова. Ты только подумай: в три часа дня бары закроются и откроются только в семь! Ведь так?
– Так, – проговорила я на бегу, – если только с утра не изменили правила продажи спиртных напитков.
– А что, их могли поменять? – резко остановился Гас.
– Нет.
– Ну так бежим. У нас остался один час.
Глава двадцать седьмая
Мы остановились у первого же попавшегося нам паба. Снаружи он выглядел не очень убого. У меня было такое чувство, что Гас затащил бы меня внутрь, даже если бы в заведении рушились стены и проваливалась крыша, так что я решила, что мне повезло.
У входа в паб Гас положил мне руку на плечо.
– Люси, мне неловко говорить, но боюсь, тебе придется взять на себя финансирование нашей миссии. Но во вторник я получу пособие и сразу расплачусь с тобой.
– О… о… ладно.
Сердце мое упало, но я успела подхватить его прежде, чем оно шлепнулось на асфальт. В конце концов, Гас же не был виноват в том, что мы познакомились как раз тогда, когда он был на мели?
– Что ты будешь пить? – спросила я его.
– Пинту пива.
– Какого?
– «Гиннесса», конечно, что за вопрос….
– Ах да, конечно.
– … и маленькую, – закончил он фразу.
– Маленькую чего?
– Виски, безо льда.
– Хм… хорошо.
– Но пусть она будет большой, – подумав, сказал Гас.
– Извини?
– Пусть будет большая маленькая.
– Что?
– Большое виски. Двойная порция.
– A-а. Угу.
– Надеюсь, ты не против, Люси, но лично я не вижу смысла делать что-либо наполовину, – извиняющимся тоном произнес Гас.
– Понятно, – кивнула я.
– И закажи себе, что хочешь, – добавил он.
– Хм… спасибо.
Если бы я была Карен, то свое «хм… спасибо» я произнесла бы с сарказмом. Но так как я была всего лишь я, то прозвучало это просто «хм… спасибо».
– Я вижу свободный столик, Люси. Я постерегу его, пока ты заказываешь выпивку.
Я подошла к барной стойке и взгрустнула. Но только на секундочку. Потом я заставила себя перестать грустить. Это же глупо. Он вернет мне деньги во вторник.
– И немного чипсов, – донесся до меня голос Гаса.
– С каким вкусом?
– Соль и уксус…
– Хорошо.
– … и говядина с горчицей.
– Как скажешь.
– Добрая женщина.
Себе я купила скромную диетическую кока-колу.
Гас прикончил свою пинту пива и большую маленькую виски еще до того, как я успела приступить к своему напитку А точнее, еще до того, как я уселась за стол.
– Давай еще по одной, – предложил Гас.
– Ну давай.
– Ты сиди, – любезно сказал он, – просто дай мне деньги, и я все сделаю сам.
– А… хорошо. – С этими словами я снова достала из кармана кошелек и выудила оттуда пятерку.
– Пять фунтов? – спросил Гас с сомнением. – Ты уверена, что этого будет достаточно?
– Да, – твердо ответила я.
– А разве ты ничего не будешь?
– Буду!
Пока его не было, я допила колу. Я решила, что если он не вернет мне сдачу… если мне придется попросить его вернуть мне сдачу, то я… то я… то я не знаю, что сделаю.
– Вот твоя сдача, Люси.
Я оторвала глаза от своего пустого стакана. Гас с тревогой во взгляде смотрел на меня и протягивал мне мелочь.
– Спасибо, – улыбнулась я, сгребла с его ладони все тринадцать пенсов или сколько их там было и почувствовала себя гораздо лучше.
В конце концов, тут важен принцип, а не только сами деньги.
– Люси, – серьезно начал Гас. – Спасибо тебе за выпивку и за все… ты очень добра ко мне. Во вторник у меня будут деньги, и я в тот же день рассчитаюсь с тобой. Обещаю. Э-э… спасибо.
– Пожалуйста. – Я почувствовала себя еще лучше. Он вовремя исправил ситуацию. Наверное, догадался, что я стала расстраиваться.
В этом он был мастером – я имею в виду, в исправлении ситуаций. Уже несколько раз он останавливался в самый последний момент, спасая себя (и меня) от неодобрения.
В целом я была не против потратить на него деньги – или на кого-нибудь другого, если уж на то пошло, – особенно, если речь шла о столь важном для него деле, как выпивка в обеденное время. Но я была против того, чтобы меня считали за дурочку, которую легко раскрутить на несколько фунтов.
Гас выпил еще несколько порций пива и виски, за которые я с удовольствием заплатила («Во вторник я полностью рассчитаюсь с тобой, Люси»). Не прошло и часа, а наш столик был весь уставлен пустыми стаканами и кружками. В три часа бармен предупредил нас, что паб закрывается.
– Мы молодцы! Люси, посмотри-ка, сколько можно успеть даже за короткое время, если правильно подойти к делу. Главное – настрой. – Гас взмахнул полупустой кружкой пива, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Нужно просто как следует постараться. Однако я несколько разочарован в тебе, Люси. – Он ласково прикоснулся пальцем к моей щеке. – Мне очень жаль, что приходится говорить тебе это. Но две диетические колы и один джин с тоником? Точно ли ты ирландка?
– Точно, – подтвердила я.
– Ну, тогда в следующий раз я ожидаю от тебя более активного участия. Не могу же я все время пить за двоих.
– Гас, – засмеялась я. – У меня для тебя плохие новости.
– Что за новости?
– Вообще-то я мало пью. И я никогда не пью днем… обычно, – быстро добавила я, когда он красноречиво посмотрел на мой стакан из-под джина с тоником.
– Правда? Но я думал… Разве ты не сказала, что… Но ты ведь не возражаешь, что другие люди много пьют, а, Люси? – спросил он с надеждой в голосе и во взгляде.
– Нисколько не возражаю, – заверила я его.
– Уф, тогда все в порядке. – Он вздохнул с облегчением. – А то я уже испугался. А скажи, они и в самом деле закрываются?
– Ну да.
– Может, я схожу и уточню? – предложил он с озорным огоньком в глазах.
– Гас! Паб закрывается!
– Но бармен никуда не ушел. Наверняка они еще обслуживают.
– Он моет стаканы.
– Я только проверю.
– Гас!
Но он уже подскочил со стула и приблизился к стойке. Там у него с барменом завязался оживленный разговор на повышенных тонах и с активной жестикуляцией В конце концов к моему ужасу Гас шлепнул ладонью по деревянному прилавку, резко развернулся и подошел ко мне.
– Закрыто, – пробормотал он подавленно. Не поднимая на меня глаз, он допил свое пиво.
Я всей кожей ощущала, что собирающиеся к выходу посетители с интересом смотрят на нас. Мне было неловко, но в то же время смешно.
– Не знаю, что это с барменом. Какой-то он вспыльчивый, – бубнил Гас. – Вспыльчивый и недружелюбный. Совсем необязательно было говорить мне все это. И что случилось с правилом «Клиент всегда прав»?
Я засмеялась, и Гас обиженно уставился на меня:
– И ты, Люси?
Я продолжала смеяться. Ничего не могла с собой поделать – судя по всему, это были последствия джина.
– Мы сюда больше никогда не придем, Люси. Никогда! Я в паб хожу не для того, чтобы меня оскорбляли, о нет, Люси. Совсем не для того! – Симпатичное, подвижное лицо Гаса грозно хмурилось. – Существует множество других мест, куда я могу пойти, когда захочу, чтобы меня оскорбили, – добавил он менее задиристо.
– Что он тебе сказал? – спросила я, тщетно сдерживая смех.
– Люси, я никогда не повторю этого и уж точно не в твоем присутствии, – важно заявил он. – Я никогда не испачкаю свой рот и не загрязню благоуханный воздух вокруг твоих нежных ушек теми словами, что произнес этот сукин сын, этот… этот… ничтожный ублюдок, этот подлый бюрократ!
– Хорошо, хорошо, не говори, – старалась быть серьезной я.
– Я отношусь к тебе с большим уважением, Люси.
– Я ценю это.
– Ты – леди, Люси. А в присутствии леди я придерживаюсь определенных правил.
– Спасибо, Гас.
– А теперь, – сказал он, вставая, – нам здесь больше делать нечего.
– И что мы будем делать дальше? – спросила я.
– Ну, сегодня воскресенье, мы уже выпили немного, на улице холодно, знакомству нашему еще нет и одного дня, следовательно, нам просто положено вернуться к тебе домой, устроиться поуютнее на диване и посмотреть чернобелый фильм. Гас многозначительно улыбнулся и обнял меня за талию. Потом он притянул меня к себе, и у меня закружилась голова от… должно быть, от желания. Было очень приятно чувствовать, как он обнимает меня. При относительно невысоком росте Гас был сильным и мужественным.
– Прекрасный план.
Меня охватило возбуждение. Правда, дома могло не оказаться черно-белого фильма. И гостиную, где стоял телевизор, могли оккупировать Дэниел с Карен – например, заняться сексом на полу. Проблему с отсутствием нужного фильма я быстро решила, вспомнив, что всегда можно забежать к Эдриану в прокат. Но вот что делать с Дэниелом и Карен, я понятия не имела. А что, если Эдриан огорчится, увидев меня с парнем? Как я справлюсь с чувством вины? Да, проблемы серьезные, но такова жизнь: в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя. Каждый кусочек твоего счастья оплачен чьей-то болью.
Глава двадцать восьмая
В тот вечер, после того как Гас ушел, счастье мое было безгранично. И меня просто распирало от желания с кем-нибудь поговорить о Гасе: подробнейшим образом рассказать, во что я была одета, как мы впервые встретились, что он мне сказал, как он выглядел и все такое.
Но мои обычные наперсники были заняты своими делами: Карен и Шарлотта еще не вернулись каждая со своего свидания, Дэниел был с Карен, а Мередию и Меган я все еще не простила за пятничную катастрофу. Пришлось позвонить Дэннису. Как ни странно, но он оказался дома.
– Не думала, что застану тебя, – сказал я.
– И поэтому ты позвонила мне?
– Какой ты язвительный сегодня!
– Чего надо?
– Дэннис, – как можно театральнее произнесла я, – я встретила мужчину.
– Рассказывай же! – драматично выдохнул он. Благодаря его нетрадиционной ориентации театральные эффекты удавались ему куда лучше, чем мне.
– Нет, лучше приезжай ко мне, по телефону будет неинтересно.
– Еду.
Я помчалась освежать макияж и причесываться, потому что Дэннис всегда устраивал строгий осмотр моей внешности, отмечал, поправилась я или похудела, комментировал мою прическу и так далее. В этом отношении он был даже хуже, чем моя мать. Хотя, конечно, у него было оправдание: он был голубым и просто не мог вести себя по-другому.
Дэннис прибыл через десять минут. Каждый раз, когда мы виделись, его волосы были пострижены все короче и короче, так что теперь его череп покрывал лишь светлый пушок. Вкупе с длинной тонкой шеей это делало его похожим на утенка.
– Как ты быстро! – сказала я, открывая дверь. – На такси приехал?
– Эти невозможные такси! Эти невозможные таксисты! Как я добирался до тебя… ой, стоп, подружка, сначала ты! Выкладывай свои горячие новости!
Дэннис имел склонность излишне подчеркивать свою сексуальную ориентацию, порою доходя до откровенной вульгарности. Я, как никто другой, знала об этом, но, горя желанием поделиться последними событиями, не стала его одергивать, а решила не обращать на это внимания. И он продолжал, потирая себя пониже спины:
– Боже! Мое колечко горит, как в огне!
Потом я терпеливо позволила Дэннису проинспектировать мою внешность, которая на этот раз его вполне удовлетворила, он лишь дал мне пару рекомендаций. Затем он потребовал чаю и отчитал меня за рисунок на чайных чашках: «Кошки? Люси! Как можно покупать такое!» В квартире у самого Дэнниса было всего три или четыре вещи, но зато они были по-настоящему красивыми и страшно дорогими.
– Дэннис, ты для меня как отряд быстрого реагирования, – призналась я. – Когда у меня проблема и нужно срочно поговорить по душам, ты тут же мчишься на выручку. Я так и вижу, как ты по моему сигналу натягиваешь форму и скользишь вниз по металлическому шесту к выходу.
Дэннис вспыхнул так, что порозовел даже ежик его светлых волос.
– Давай не будем обсуждать мою личную жизнь, – потупился он.
– Вообще-то я… Ладно. Итак, принять позу для сплетен! – скомандовала я, и мы устроились на диване лицом друг к другу.
Во-первых, я рассказала ему о походе к предсказательнице миссис Нолан.
– Почему ты не позвала меня? – обиделся Дэннис. – Я бы тоже съездил с вами.
– Извини, пожалуйста. – Я поскорей перешла к дальнейшим событиям – о том, как на работе сначала все решили, что я выхожу замуж, а потом узнали, что не выхожу. – Честно, Дэннис, это было так унизительно. И кроме того, от всех этих предположений и поздравлений я почувствовала себя ужасно одинокой. Как будто я никогда не выйду замуж.
– А я и в самом деле никогда не выйду замуж, – помрачнел Дэннис. – Мне не разрешат. – Последнее слово он не произнес, а прямо-таки выплюнул.
– Ой, прости, я не подумала, – заторопилась я с извинениями. В мои планы вовсе не входило выслушивать в очередной раз жалобы Дэнниса на дискриминацию геев и на то, что им нельзя жениться, а «производителям» (так он называл гетеросексуалов) можно. – Так вот, еще два дня назад я сама себе казалась старой и никому не нужной, и вдруг все кардинально переменилось!
– Темнее всего перед рассветом, – глубокомысленно заметил Дэннис. – Значит, ты встретилась с этим мужчиной в субботу вечером?
– Ага!
– Наверное, про него тебе и говорила та гадалка, – предположил Дэннис. Именно это я и хотела от него услышать.
– Наверное, – согласилась я, стыдясь собственных слов. – Я знаю, что нельзя верить этим глупостям, и, пожалуйста, не говори никому, что я поверила, просто мне очень хочется, чтобы это было именно так!
– Можно, я буду твоей подружкой на свадьбе?
– Конечно.
– Только вот розовое мне вообще не идет. Я в нем похож на смерть!
– Ладно, ладно, потом решишь, какой цвет надеть. – Меня не интересовало ничто, кроме Гаса. – О, Дэннис, он абсолютно такой, о каком я мечтала. Вот если бы Бог меня спросил, какого мужчину мне надо, и я бы описала ему свой идеал, то если бы Бог был тогда в хорошем настроении, он дал бы мне Гаса!
– Что ты говоришь? Он так хорош?
– Да! Дэннис, мне стыдно так откровенно в это верить, но он слишком хорош для того, чтобы быть просто случайным знакомцем. Все-таки гадалка сказала правду. У меня такое ощущение, что мы с Гасом предназначены друг для друга.
– Невероятно! – возбужденно покачал головой Дэннис.
– И теперь я по-другому отношусь ко всей моей жизни, к своему прошлому, – ударилась я в философствования. – И эти ужасные мужчины, с которыми я встречалась раньше, были даны мне не просто так. Ты помнишь, как я всегда заводила бойфрендов одного хуже другого?
– Как не знать, ты мне все уши прожужжала!
– Извини, больше этого не повторится. Так вот, я думаю, что на самом деле я двигалась, шаг за шагом, по направлению к Расу. И мне только казалось, что я брожу в темноте, на самом деле все эти годы я была на верном пути.
– Как ты думаешь, у меня в жизни происходит то же самое? – с надеждой спросил Дэннис.
– Не сомневаюсь! – великодушно заверила я его и продолжала: – Провидение вело меня по минному полю Неподходящих Мужчин, и вот, получив лишь небольшие телесные раны, я дошла до безопасного места на другом конце поля, где в качестве награды меня ждал Гас. О, Дэннис, я жалею только об одном: о том, что я не знала раньше, что мое одиночество когда-нибудь закончится.
– Если бы мы только знали, – вздохнул Дэннис, думая, разумеется, о бесчисленных ночах, которые он провел, слушая мои жалобы.
– Я должна была верить в судьбу.
– Ты должна была слушать то, что я тебе говорил.
– Мы живем и понятия не имеем о том, что нам уготовано впереди, – вещала я, не замечая, что глаза мои увлажнились. – Мы считаем, что мы хозяева своей жизни, капитаны своего корабля. А на самом деле, Дэннис, я думаю, моя жизнь была такой бестолковой именно потому, что я пыталась сама управлять ею…
– Хорошо-хорошо, я понял, к чему ты клонишь, – оборвал меня Дэннис, терпение которого в конце концов иссякло. – Хватит уже философии, расскажи мне о нем. Мне нужны точные данные!
– О, Дэннис, он замечательный, просто замечательный, в нем все идеально. Я прямо-таки чувствую, что он. – Тот Самый Мужчина!
– Конкретнее! – нетерпеливо воскликнул Дэннис. – Он мускулистый?
– Ну, в некотором роде…
