Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"

Автор книги: Мариан Кейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Но, как обычно, в холодильнике нашелся только обезжиренный йогурт с истекшим сроком годности.

И поэтому мы отправились в наш карри-бар, чем вызвали у обслуживающего персонала недоумение, потому что все знали: мы ходим туда только по воскресеньям.

– Ой, а я был уверен, что сегодня понедельник, – пробормотал по-бангладешски Павел Кариму, пока мы усаживались за наш любимый столик.

– Ага, и я тоже, – подхватил Карим. – Надо же, как мы все перепутали. Сегодня-то еще воскресенье. Ладно, ты подай им вино, а я пойду на кухню, скажу шефу, чтобы готовил курицу. Да, опростоволосились мы сегодня.

– Нам, пожалуйста, белого вина, – сказала я Махмуду, но Павел уже шел к нам с бутылкой.

Меню нам давно не приносили, потому что мы всегда заказывали здесь одно и то же: одно овощное брияни, две курицы тикка масалас, рис пилау и белое вино. Варьировалось только количество бутылок, но всегда не меньше двух.

В ожидании заказа мы смогли получить более или менее полное представление о том, что произошло у Карен с Дэниелом.

У Карен сложилось впечатление, что Дэниел влюблен в нее, и она решила, что настала пора озвучить их чувства. И тогда они успеют купить обручальные кольца еще до поездки в Шотландию, где осчастливят приятным известием родителей Карен. Но Дэниел был возмутительно сдержан и немногословен, когда дело касалось чувств, и Карен пришлось взять инициативу в свои руки, чтобы не сорвать распланированный ею график. И поэтому, не сомневаясь в утвердительном ответе, она напрямую спросила Дэниела, любит ли он ее. А Дэниел взял и заявил, что она ему очень симпатична.

На что Карен сказала, что ей приятно это слышать, но любит ли он ее?

Дэниел сказал, что с ней очень интересно и что она очень красивая.

Карен сказала, что она и сама об этом знает, но любит ли он ее?

– Кто знает, что такое любовь? – увильнул Дэниел, явно теряя терпение.

– Отвечай мне: да или нет, – потребовала Карен. – ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ?

– Боюсь, моим ответом будет «нет», – сказал Дэниел.

За чем последовало крушение надежд, яростная ссора, кража бутылки дорогого бренди, вызов такси, пожелание Карен, чтобы Дэниел горел в аду, ее отъезд из квартиры Дэниела и прибытие в нашу квартиру.

– Негодяй, – всхлипывала Карен.

Махмуд, Карим, Павел и еще один официант, называвший себя Майклом, сочувственно кивали. Они ловили каждое слово Карен. Павел чуть не плакал.

Карен одним махом осушила бокал белого вина (правда, немного пролилось на подбородок) и наполнила его снова.

– Ще бтлку, – крикнула она собравшимся вокруг нас официантам, взмахнув пустой бутылкой.

Мы с Шарлоттой обменялись взглядом, говорившим: «Она уже выпила достаточно», но ни одна из нас не посмела сказать этого вслух.

Карим принес еще вина и, ставя бутылку на стол, проговорил:

– Это за счет заведения. Примите наши соболезнования.

В конце концов и я, и Шарлотта тоже опьянели: мы хотели помешать Карен напиться еще сильнее и поэтому старались сами пить как можно больше, чтобы ей досталось меньше. Но это не помогло: только пустела одна бутылка, тут же появлялась следующая.

И мое настроение стало потихоньку подниматься.

Карен совсем запьянела. Она пыталась зажечь сигарету не с того конца, запачкала оба рукава соусом и опрокинула стакан воды в мои овощи, буркнув в качестве оправдания: «Все равно на вид они совершенно несъедобные».

А потом, к моему полному ужасу, она медленно уронила голову в тарелку с курицей тикка масалас.

– Скорее, Шарлотта, – запаниковала я. – Подними ее, она захлебнется.

Шарлотта за волосы выдернула Карен из тарелки. Карен обратила пьяный бессмысленный взгляд на Шарлотту.

– Какого черта ты делаешь? – спросила Карен. С ее лба стекал соус, в волосах застряли рисовые зерна.

– Карен, у тебя был обморок, – выпалила я. – Ты только что упала лицом в тарелку. Думаю, нам пора домой.

– Отвали, – еле ворочая языком, сказала Карен. – Это никакой не обморок. Просто я уронила сигарету на пол. И нагнулась, чтобы поднять ее с пола.

– А-а, – протянула я с облегчением и в то же время смущенно.

– Уж не думаешь ли ты, что я не умею пить, а? – грозно спросила она меня, а потом подозвала Махмуда. – Иди сюда. Скажи, я тебе нравлюсь? Ну, говори!

– Очень нравитесь, – от всего сердца подтвердил Махмуд, думая, что наконец-то ему улыбнулось счастье.

– Само собой, – хмыкнула Карен. – А ты мне – нет.

Махмуд, кажется, обиделся, поэтому я дала ему большие чаевые, когда мы уходили. За ужин тоже пришлось платить мне, потому что Шарлотта из-за всех этих волнений забыла сумочку дома, а Карен хоть и попыталась выписать чек, но была слишком пьяна, чтобы удержать ручку.

Мы с Шарлоттой приволокли Карен домой и положили ее на кровать, не раздевая.

– Попей водички, Карен, будь хорошей девочкой, а то завтра, когда проснешься, тебе будет очень плохо, – ворковала Шарлотта, подсовывая под нос Карен пол-литровый стакан воды. Шарлотта и сама была не очень-то трезва.

– Я не хчу прспаться, – буркнула Карен в ответ, оттолкнула от себя стакан с водой и неожиданно запела. Хотя эти странные завывания можно было назвать пением только с большой натяжкой.

– Ну, Карен, прошу тебя, – не отступалась Шарлотта.

– Не пербивай мня, гда я пою, – накинулась на нее Карен, и тут ее осенила новая идея: – И вы пойте. Двайте…

И она заставила нас петь. Хорошо, что она заснула до того, как мы дошли до второго куплета.

– О, Люси, – заныла Шарлотта. – Я так волнуюсь.

– Не стоит, – успокоила я ее, не очень, впрочем, веря собственным словам. – Думаю, с ней все будет в порядке. Она справится.

– Да я не о ней! – воскликнула Шарлотта. – Я волнуюсь о себе.

– Почему?

– Сначала Гас, теперь вот Дэниел. Что, если следующим будет Саймон?

– С чего бы это? Ведь бросание девушек – не заразная болезнь.

– Просто я знаю, что плохие вещи случаются по три, – сказала Шарлотта, вся встревоженная, сморщив свое розовое личико.

– Может, в Йоркшире это и так, – ласково улыбнулась я. – Но ты сейчас в Лондоне, так что не надо беспокоиться.

– Точно! – обрадовалась она. – И вообще, Гас бросал тебя дважды, значит, с Дэниелом это уже третий раз.

– Да, жаль только, что Гас не бросил меня еще один раз, тогда Карен могла бы и дальше встречаться с Дэниелом, – язвительно заметила я.

– Не переживай, Люси, – утешила меня Шарлотта. – Ты ведь не знала.

Глава пятьдесят четвертая

А потом эта плохая вещь случилась-таки в третий раз.

Выяснилось, что Шарлотта, при всей своей глупости, обладала неплохой интуицией. Во вторник Саймон не позвонил ей на работу, а обычно он звонил каждый день, иногда даже дважды.

Вечером она сама позвонила ему, но Саймона дома не оказалось, ответил его сосед по квартире. Всегда приветливый и разговорчивый, на этот раз он был краток и уклончив и долго мялся, будучи спрошенным о местонахождении Саймона.

– Люси, у меня дурное предчувствие, – сказала мне Шарлотта.

В среду она позвонила Саймону на работу, и его снова не оказалось на месте. Вместо него трубку сияла какая-то женщина.

– Кто его спрашивает? – поинтересовалась она.

Шарлотта ответила:

– Шарлотта.

Женщина тут же сказала, что Саймон на совещании.

Шарлотта перезвонила через час, с тем же успехом. Тогда она попросила позвонить Саймону свою подругу Дженнифер, которую без проволочек связали с Саймоном.

Дженнифер тут же передала трубку Шарлотте, и в ответ на свое «алло» Саймон услышан:

– Саймон, что происходит? Почему ты избегаешь меня?

Саймон нервно рассмеялся:

– Отнюдь! Отнюдь! Отнюдь!

В этот момент Шарлотта поняла, что происходит что-то ужасное, потому что раньше Саймон никогда не говорил «отнюдь», а уже тем более три раза подряд.

– Давай пообедаем вместе, – предложила Шарлотта.

– Я бы с удовольствием. Я бы с удовольствием, – ответил Саймон. – Но не могу.

– Почему ты так странно разговариваешь? – поинтересовалась Шарлотта.

– Как странно?

– Неважно, – вздохнула Шарлотта. – Ну, тогда увидимся вечером?

– Боюсь, это невозможно, – сказал Саймон.

– Почему?

– Дела, Шарлотта, дела.

– Но раньше у тебя никогда не было дел по вечерам, – удивилась Шарлотта.

– А теперь вот появились.

– Так когда же я увижу тебя? – Шарлотта все еще на что-то надеялась.

– У меня для тебя плохие новости, – решился Саймон. – Никогда.

– Совсем никогда?

– Неужели тебе все надо разжевывать? – довольно беззаботно спросил Саймон.

– Что разжевывать?

– Я пытаюсь донести до тебя, что мы не увидимся никогда.

– Но почему?

– Потому что между нами все кончено. Кон-че-но.

– Кончено? Между нами? – переспросила Шарлотта.

– Браво! – рассмеялся Саймон. – Наконец-то до тебя дошло.

– Когда ты собирался сказать мне об этом?

– Но я же тебе сказал – только что. – Саймон говорил с Шарлоттой как с раскапризничавшимся ребенком.

– Но только потому, что я сама позвонила и сама спросила. Когда ты собирался позвонить мне? Или ты хотел молча исчезнуть, и все?

– Ты бы все равно догадалась, раньше или позже, – беспечно бросил Саймон.

– Но почему? – спросила Шарлотта дрожащим голосом. – Разве… разве… я тебе больше не нравлюсь?

– О-ох, Шарлотта, не строй из себя дурочку, – с досадой протянул Саймон. – Нам было весело, мы отлично провели время, а теперь я нашел другую девушку.

– А как же я? – пролепетала Шарлотта. – С кем мне проводить время?

– Это не мое дело, – отрезал Саймон. – Хотя, думаю, тебе не придется долго скучать одной. У тебя появится новый парень, и очень скоро. С такими сиськами ты не засидишься.

– Мне не нужен новый парень, – взмолилась Шарлотта. – Мне нужен только ты.

– Тебе не повезло, – жизнерадостно сообщил Шарлотте Саймон. – Твое время вышло. Не будь такой эгоисткой, Шарлотта. Дай и другим девушкам попользоваться.

– Мне казалось, что я тебе небезразлична.

– Незачем было так серьезно ко всему относиться.

– Значит, все? – выговорила сквозь слезы Шарлотта.

– Все, – согласился Саймон.

– Люси, он вел себя как абсолютно чужой человек, – рассказывала мне позднее Шарлотта. – Я думала, что знаю его. Думала, что я нравлюсь ему. У меня просто в голове не укладывается, как он мог бросить меня так внезапно. Я не понимаю почему! – восклицала она снова и снова. – Что я сделала не так? Почему я ему разонравилась? Может, я поправилась? А, Люси? Или я надоела ему своими жалобами о том, как мне скучно на работе? Если бы я знала… – В смятении она качала головой. – Самое непонятное в мире – это парни.

Но, по крайней мере, ее не мучили образы ее мифической соперницы, как мучают они нас, брошенных женщин с маленькой грудью, – образы Девушки с Пышным Бюстом. Потому что Шарлотта сама была той Девушкой с Пышным Бюстом.

Однако во всех остальных сферах она сомневалась в себе так же, как я – в себе.

Шарлотта заставила Саймона встретиться с ней. Она преследовала его с упорством и решимостью, неожиданными в человеке со столь невинным лицом. Она караулила Саймона у его офиса до тех пор, пока он не согласился зайти с ней в паб и поговорить.

Итак, они встретились, поговорили, выпили, потом еще выпили, потом оба напились как следует, после чего поехали к Саймону домой и занялись сексом.

Наутро Саймон сказал:

– Мне было очень приятно, Шарлотта. Надеюсь, теперь ты прекратишь околачиваться возле моей работы. Мне стыдно перед коллегами.

Шарлотта опешила. Довольно неопытная в любовных делах, она решила, что раз они с Саймоном переспали, то, значит, их роман продолжается.

– Но… но… А как же прошлая ночь? Разве ты не…

– Нет, Шарлотта, – нетерпеливо перебил ее Саймон. – Я не вернулся к тебе. Мы просто трахнулись. Одевайся, тебе пора.

– И хуже всего то, Люси, – жаловалась мне Шарлотта, – что я по-прежнему понятия не имею, почему он перестал со мной встречаться.

– Как так?

– Я забыла спросить его.

– Что же вы делали весь вечер и всю ночь? Ой, нет, не говори, кажется, я догадалась.

– Я слишком молода, чтобы меня бросали, – горевала Шарлотта.

– Для этого не бывает слишком молодых, – поведала я ей.

Глава пятьдесят пятая

На этой неделе Меган должна была начать работать в новой должности, но возникли осложнения. Вернее, одно осложнение: ослабление умственного здоровья Фрэнка Эрскина.

Управляющий директор был недоволен тем, как повел себя один из его высокопоставленных подчиненных. Намерение Фрэнка найти работу для привлекательной загорелой девушки, одетой в шорты, было расценено как неподобающее и неприличное для человека его лет и положения. Вся компания с первого по пятый этаж гудела слухами о том, что у Фрэнка кризис среднего возраста и нервный срыв и что в настоящее время он неспособен рационально мыслить.

Фрэнку намекнули – и довольно настойчиво, как сообщили мои источники в отделе кадров, – что он должен немедленно взять длительный отпуск по состоянию здоровья. К счастью, его жена решила поддержать его, и поэтому удалось избежать вмешательства прессы.

И было сказано, что когда Фрэнк вернется – хотя никто не верил, что он вернется, – то тогда совет директоров охотно обсудит с ним продвижение Меган по служебной лестнице.

А до тех пор Меган была обречена прозябать в нашем отделе. Мередию чуть не тошнило от злорадства.

Глава пятьдесят шестая

Три сердца были разбиты.

Нас как будто поразила чума. Нам стоило бы, наверное, затянуть квартиру черным крепом и повесить на входной двери черный крест, который предупреждал бы: здесь царят уныние, болезнь и смерть. Возвращаясь домой с работы или откуда-нибудь еще, я почти ожидала услышать звуки траурной музыки.

– На этом доме лежит проклятье, – сказала как-то я, и две моих сестры по несчастью согласно кивнули.

И хотя на дворе еще стояло лето, всякий, кто перешагивал порог нашего зачумленного обиталища, попадал в суровую, беспросветную зиму.

Как-то в воскресенье днем Карен и Шарлотта отправились в паб, чтобы выпить немного и еще раз поделиться друг с другом тем, насколько малы были пенисы Дэниела и Саймона соответственно, и как плохи их бывшие бойфренды были в постели, и что с ними они никогда не испытывали оргазма, а только притворялись.

Я бы с удовольствием присоединилась к ним, но не могла: я находилась под добровольным домашним арестом. Вызвана эта мера была тем, что меня стало беспокоить количество потребляемого мною алкоголя – я много пила вместе с Гасом, а после его ухода – еще больше.

Вместо этого я решила почитать книгу, которую купила в комиссионке в терапевтических целях. Это было исследование о женщинах, которые слишком сильно любят. Жаль, что она так поздно попала мне в руки, но это потому, что ее напечатали лет десять назад, когда я была новичком в любовных делах и еще не интересовалась подобными изданиями.

Зазвонил телефон.

– Дэниел, – сказала я, потому что звонил именно он, – и чего тебе от меня надо, распутник ты этакий?

– Люси, – он не обратил внимания на мою колкость, – она там?

– Кто она? – холодно спросила я.

– Карен.

– Нет, ее нету. Я передам ей, что ты звонил. Хотя на твоем месте я бы не очень-то рассчитывала на ответный звонок.

– Нет-нет, Люси, – испугался Дэниел. – Не передавай ей ничего! Я хочу поговорить с тобой.

– А я не хочу с тобой говорить, – отрезала я.

– Пожалуйста, Люси!

– Нет, и оставь меня в покое, – взорвалась я. – У меня есть принципы, знаешь ли. Ты не можешь разбить сердце моей подруги и надеяться, что после этого я останусь твоим закадычным приятелем.

– Люси, сначала ты подружилась со мной и только потом с Карен.

– Да, – подтвердила я. – Но правила есть правила – если парень бросает девушку, то автоматически становится злейшим врагом для всех ее подружек.

– Люси, – очень серьезным тоном начал Дэниел. – Мне надо кое-что сказать тебе.

– Тогда скажи, но постарайся покороче.

– Ну, я и сам не верю, что это я говорю… но… Люси, я скучаю по тебе.

Мне стало ужасно грустно. Но я привыкла к этому чувству.

– Ты за все лето ни разу мне не позвонил, – напомнила я ему.

– Ты тоже мне не звонила.

– Да разве я могла? Не помнишь – ты же встречался с одной нашей общей знакомой, и если бы она узнала о моем звонке, то убила бы меня.

– Но и ты была не одна все это время.

– Ха! Уж Гаса-то можно было не бояться.

– Я бы так не сказал.

– Вообще-то да, – признала я и чуть не заплакала, вспомнив Гаса. – Он, конечно, не очень высокий, но сумел бы постоять за себя.

– Я не это имел в виду, – ухмыльнулся Дэниел. – Ему не пришлось бы меня бить, он бы свалил меня тремя минутами своей занудной болтовни.

Я пришла в ярость. Дэниел называет Гаса занудой! Это было настолько абсурдно, что я даже не стала возражать. Но Дэниел и сам понял, что неправ:

– Извини, Люси, мне не следовало так говорить. Он отличный парень.

– Ты действительно так считаешь?

– Нет. Я говорю это из страха, что ты бросишь трубку и откажешься встречаться со мной.

– У тебя есть все основания этого бояться, – заявила я. – Потому что у меня нет ни малейшего желания встречаться с тобой.

– Прошу тебя, Люси, – заныл он.

– Зачем? Ты так жалок – едва остался без женщины, как тут же твое эго забеспокоилось, и вот ты уже названиваешь старой доброй Люси…

– Если бы мне нужно было побаловать свое эго, – мрачно заметил Дэниел, – то к тебе я обратился бы в последнюю очередь.

– Так зачем ты звонишь мне?

– Потому что я скучаю по тебе.

Я не сразу смогла придумать что-нибудь оскорбительное в ответ, и Дэниел воспользовался паузой.

– У меня все в порядке, – заверил он. – Я не чувствую себя одиноким. Мне не нужна компания женщины. Мое эго не нуждается в подзарядке. Я просто хочу увидеть тебя. Никого другого, только тебя.

Дэниел сказал это с такой искренностью, что я почти поверила ему.

– Ты мастер красиво говорить, – засмеялась я наконец. – Наверное, ты думаешь, что можешь очаровать любую девушку, да? – Моя язвительность была показной, на самом деле мне было приятно. Но я не собиралась признаваться в этом Дэниелу, по крайней мере пока. – Эти твои гладкие льстивые уговоры на меня не действуют, помнишь?

– Помню, – согласился Дэниел. – И я знаю, что если мы встретимся, ты будешь вести себя отвратительно по отношению ко мне.

– Да.

– Ты будешь называть меня бабником и… и…

– Слизняком? – поспешила я на помощь.

– И слизняком. И волокитой, наверное.

– Обязательно. Ты даже представить себе не можешь, как я буду тебя называть.

– Я готов.

– Ты болен, Дэниел Уотсон.

– Но ты согласна встретиться?

– Хм… мне и здесь хорошо.

– А что ты делаешь?

– Лежу…

– Можно полежать и у меня.

– Ем шоколад…

– Я куплю тебе столько шоколада, сколько захочешь.

– И я читаю замечательную книгу, а ты захочешь разговаривать со мной…

– Нет, обещаю молчать.

– И я не накрашена и выгляжу ужасно.

– Ну и что?

Мой вопрос о том, как я доберусь до его квартиры, означал, что я сдалась.

– Я заеду за тобой на машине, – тут же предложил Дэниел.

В ответ я невесело рассмеялась.

– Что в этом смешного? – не понял Дэниел.

– Дэниел, – сказала я, – будь реалистом. Как ты думаешь, что почувствует Карен, увидев под окном твою машину?

– Ах да, я и забыл, – пробормотал он пристыженно. – С моей стороны это было бы не очень красиво.

– Да я не о том, что красиво и что некрасиво, – поправила его я. – Я о том, что, когда она поймет, что ты приехал ко мне, а не к ней, она убьет тебя. И меня, – добавила я тихо, и холодная рука страха сжала мое сердце.

– Так давай придумаем что-нибудь, – взмолился Дэниел.

Я не видела выхода из положения и ждала только, когда и он признает это.

– Знаю! – воскликнул он. – Я буду ждать тебя у светофора. Там она меня не заметит.

– Дэниел! – возмутилась я. – Как ты можешь такое… А, ладно.

Собиралась я со смешанным чувством страха и возбуждения.

Карен не запрещала мне видеться с Дэниелом. То есть не запрещала явным образом. Но она ожидала, что я буду ненавидеть Дэниела за то, как он поступил с ней. Женская солидарность требовала, чтобы все подружки обиженной девушки порвали всякие отношения с обидчиком. В нашей квартире этот принцип всегда соблюдался: молодой человек, бросивший одну из нас, лишался общества всех трех.

Однако, поговорив с Дэниелом, я осознала, что тоже скучала по нему. Теперь, когда мы снова стали друзьями, я могла признать это.

С ним мне было легко и весело, а легкость и веселость были слишком редкими гостями в моей жизни, чтобы закрывать перед ними дверь.

С другой стороны, мне надоело, что Карен, Шарлотта и я ходим по квартире с мученическим видом и практически ничего не едим – так, откусим печенье, отложим его в сторону и забудем о нем на несколько часов.

И я уже больше не могла смотреть кровавые фильмы, к которым пристрастилась Карен. А в те редкие моменты, когда экран не был заполнен кровью и мстительными женщинами, Шарлотта ставила «Звуки музыки» (а мы-то надеялись, что она пережила это свое увлечение!).

Я устала жить в доме скорби, я мечтала надеть красное платье и как следует повеселиться.

Но не хочу быть несправедливой к своим соседкам: мне просто повезло, что мой бойфренд бросил меня раньше, чем расстались со своими партнерами Карен и Шарлотта, и значит, у меня было на неделю-две больше времени, чтобы пережить это горе, чем у них.

Как быстро мы забываем.

Хотя всего десять дней назад я сидела на диване с пультом дистанционного управления в руках и смотрела в сотый раз тот эпизод из «Терминатора», где он говорит: «Я путешествовал во времени ради встречи с тобой». Потом я перематывала кассету назад и смотрела его снова. Потом перематывала и смотрела снова. Потом перематывала…

Да, разбитое сердце иногда заставляет нас делать странные вещи.

Зато видеопрокат в эти дни сделал хороший бизнес.

Когда я подошла к машине Дэниела, ждущего меня у светофора, то заметила, что он нервничает.

– Даже не надейся, что я буду разговаривать с тобой, – сразу предупредила я, забираясь в машину.

Я вынуждена была признать, что Дэниел выглядел неплохо. То есть так решили бы те, кому нравится такой тип мужчин.

Но только не я, слава богу.

Вместо обычного костюма, в котором я привыкла его видеть, на нем были выцветшие джинсы и премиленький серый джемпер. Ну просто очень миленький. Может, Дэниел даст мне его поносить немного?

И еще я в первый раз обратила внимание на то, какие у него длинные и пушистые ресницы. Как и серый джемпер, мне они подошли бы гораздо больше, чем ему.

Я отчего-то застеснялась. Наверное, потому что мы давно не виделись и я забыла, как мне себя с ним вести. Но одно мне было ясно: я была рада видеть его.

И эта радость стала еще больше, когда Дэниел предложил:

– Хочешь, ты поведешь машину?

– А можно? – задохнулась я от восторга.

Я поучила водительские права еще год назад, хотя машины у меня не было, потому что у меня не было на это денег и вообще она мне была не нужна. Получение прав было просто очередной попыткой самоутвердиться. Попытка не удалась, как и следовало ожидать, но одним из побочных эффектов было то, что я полюбила вождение. А у Дэниела была великолепная спортивная машина. Конечно, будучи девушкой, я не знала ни ее марку, ни тем более модель. Я знала об этой машине только главное – она шикарно выглядела и быстро ездила.

Чтобы досадить Дэниелу, я называла его машину «трахомобиль» или «секс-машина» и утверждала, что женщины встречаются с ним только из-за его колес.

Итак, мы вышли из машины, и Дэниел через крышу перебросил мне ключи зажигания. Я села за руль и повезла нас через весь Лондон к нему на квартиру, испытывая истинное наслаждение.

Сама того не осознавая, я вела машину как маньяк. Ведь я уже сто лет не практиковалась. Я вытворяла все те безрассудства, которые может себе позволить водитель скоростной машины: с ревом стартовала у светофоров, оставляя других водителей далеко позади, подрезала всех направо и налево, а стоя в пробках, улыбалась и подмигивала тем водителям, которых находила наиболее привлекательными.

Сначала меня несколько шокировало то, что в ответ на мои действия автомобилисты стали выкрикивать в мой адрес всякие нехорошие слова и делать неприличные жесты, но потом я освоилась с дорожным этикетом. Поэтому когда кто-то подрезал меня, я в бешенстве крикнула: «Урод!» – и попыталась опустить окно, но не смогла найти нужную кнопку. Виновный водитель отъехал с испуганным выражением лица, а я вдруг увидела себя со стороны. И пришла в ужас. Я понятия не имела, что могу быть такой агрессивной. И уж тем более неожиданным откровением стало то, что от такого поведения я получала огромное удовольствие.

Я забеспокоилась, что Дэниел рассердится на меня. В конце концов, такими действиями можно было спровоцировать открытое насилие со стороны собратьев-водителей. Тем более что разборки на дорогах в последнее время стали модными настолько, что автомобилисты чувствовали себя чуть ли не обязанными ввязаться в драку хотя бы раз в неделю.

– Извини, Дэниел, я нечаянно, – пробормотала я и с беспокойством взглянула на него.

Но он смеялся.

– Нет, ты видела его лицо? – хохотал он. – Он буквально опешил.

Дэниел хохотал так, что слезы потекли у него по щекам. Наконец он пришел в себя и добавил:

– А стекла опускаются вот этой кнопкой.

Потом мы подъехали к дому Дэниела, и я припарковалась примерно в четырех футах от поребрика. Водила я неплохо, но у меня было одно слабое место: парковка.

– Спасибо, Дэниел. Я уж и не помню, когда я так развлекалась в последний раз.

– Пожалуйста, – улыбнулся он. – Ты хорошо смотрелась за рулем. Вы с машиной подходите друг к другу.

Я вспыхнула от удовольствия и смущения и посетовала:

– Жаль, что мы так быстро приехали.

– Ну, если хочешь, я возьму тебя на следующих выходных прокатиться за город.

– М-м, – неуверенно промычала я. Я немного занервничала от формулировки «я возьму тебя». Ведь можно было сказать «мы поедем» или как-нибудь еще. Или не занервничала… или не только занервничала…

– Э-э… Люси….

– Что?

– Ты не очень обидишься, если я переставлю машину немного ближе к краю?

– Нет. – Неожиданно мне захотелось улыбнуться ему. – Совсем не обижусь.

Глава пятьдесят седьмая

У Дэниела я не была уже тысячу лет. В последний мой визит его квартира напоминала строительную площадку, потому что он собирался установить книжные стеллажи, отчего половина стены обвалилась на пол и под слоем штукатурки даже не было видно ковра.

А сейчас ничто не говорило о том, что в этой квартире жил молодой человек, – помещения не были похожи ни на свалку, ни на содержимое спортивной сумки. На кухонном столе не лежал разобранный двигатель, гостиная не была завалена обрезками фанеры, на диване не валялись теннисные ракетки, телевизор не был уставлен воланчиками для бадминтона.

Я совсем не хочу этим сказать, что у Дэниела в квартире было красиво. Совсем нет. Мебель у него была самая разнородная: частью она досталась ему от старшего брата, когда тот женился и уехал работать в Саудовскую Аравию, а частью – в наследство от почившей бабушки. То там, то здесь, словно оазисы в пустыне, попадались действительно красивые вещи – например, подставка для компакт-дисков в форме красного жирафа или отдельно стоящий канделябр.

А вот квартира Саймона, скажем, была набита именно такими вещами. Но если сказать Саймону: «Симпатичная вещица», то он не обойдется кратким «спасибо», а подробно расскажет, где, когда, за какую цену был приобретен тот или иной предмет, в чем его особенность и сколько он будет стоить через десять или двадцать лет. В моих глазах такое поведение было несколько немужским. И еще от Саймона никогда не услышишь: «Пойди включи чайник». Вместо этого он сказал бы примерно следующее: «Аккуратно нажми эмалевый переключатель бирюзового цвета на моем нержавеющем чайнике в форме пирамиды, который является точной копией модели пятидесятых годов, и если ты повредишь хотя бы волосок на его гладкой серебряной голове, я зарежу тебя самым большим ножом из моего полного набора фирмы „Сабатье“».

Если бы я не знала наверняка об отношениях Саймона с Шарлоттой, я бы поклялась, что он голубой: такая страсть к обустройству дома у меня твердо ассоциировалась с гомосексуальной ориентацией.

Красивые же вещи Дэниела были смесью новых и антикварных предметов, доставшихся ему из самых разных источников.

– Ой, как мне нравятся эти часы, – воскликнула я. – Я бы тоже хотела такие. Где ты их купил?

– Гм, это Руфь подарила.

– А-а.

Потом мое внимание привлекло что-то еще.

– А какое очаровательное зеркало, – выдохнула я и благоговейно притронулась к деревянной раме зеленого цвета. – Откуда оно у тебя?

– Гм, это подарила Карен, – еще больше смутился Дэниел.

Этим и объяснялось смешение стилей в квартире Дэниела – его женщины стремились оставить свой след в обстановке, но все они обладали совершенно разными вкусами.

– Удивительно, что Карен не потребовала вернуть его, – заметила я.

– Потребовала, – немногословно ответил Дэниел.

– А почему оно до сих пор здесь?

– Сказав, чтобы я вернул зеркало, она сразу же повесила трубку и с тех пор отказывается отвечать на мои звонки, так что я не знаю, когда мне привезти его.

– Хочешь, я возьму его домой сегодня, – с готовностью предложила я, но быстро одумалась. – Нет, не могу… Тогда она догадается, что я была у тебя, и последствия для меня могут быть ужасными.

– Люси, у тебя есть полное право находиться здесь, – возразил Дэниел. Но я проигнорировала его слова. Я-то понимала, что у меня есть такое право, но вот Карен наверняка считала по-другому.

– Покажи-ка мне лучше самую важную комнату, – сказала я, направляясь к спальне. – Тут появилось что-нибудь новенькое? – Я с разбегу бросилась на кровать Дэниела. – Так значит, вот где это происходит?

– Что «это»? Я сплю здесь, вот и все, – пожал плечами Дэниел.

– А это что такое? – возмутилась я, указывая на хлопчатобумажное покрывало. – Я думала, что секс-машины вроде тебя всегда покрывают свои кровати меховыми накидками.

– Ага, так и есть, но перед твоим приходом мех я убрал. И снял с потолка зеркало. Вот только видеокамеру не успел выключить.

– Ты омерзителен, – заметила я рассеянно, чем вызвала у Дэниела легкую улыбку. – Подумать только, – продолжала я, все еще лежа на кровати. – Я нахожусь в постели Дэниела Уотсона, ну, точнее, на постели, но это не столь важно. Мне бы позавидовали сотни женщин. Минимум две, – добавила я, имея в виду Карен и Шарлотту.

Потом я сделала то, что делала всегда, попадая в спальню Дэниела.

– Угадай, кто это, – воскликнула я и стала извиваться на постели, издавая звуки, которые, по моему разумению, издают люди, находящиеся в экстазе. – О, Дэниел, Дэниел, – стонала я.

Я ожидала, что Дэниел засмеется, как обычно, но он стоял с серьезным лицом.

– Ну, догадался? – спросила я.

– Нет.

– Дэннис, – торжественно объявила я.

Он поднял уголки губ. Может, эта шутка ему уже надоела.

– Ну, и кто твоя новая соседка по кровати? – поинтересовалась я, меняя тему.

– Пока никто.

– Как? Ты хочешь сказать, что ты проявлял знаки внимания какой-то женщине более четырех часов и не сумел соблазнить ее? Должно быть, ты стареешь, – съязвила я.