Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"

Автор книги: Мариан Кейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

– То есть у него есть деньги?

– Немного.

– Но вы постоянно куда-то ходите вместе.

– Ну и что с того?

– Он брал тебя на свои выступления? Хотя бы раз?

– Нет.

– Почему?

– Потому что обычно приглашения выступить поступают зимой.

– Будь осторожна, Люси, – предупредил меня Дэннис. – Он может разбить тебе сердце, он такой.

– Спасибо за совет, Дэннис, но я вполне способна присмотреть за собой.

– Абсолютно неспособна.

Этим летом я часто виделась с Шарлоттой и Саймоном. Сколачивая группу для вечернего похода по пабам, всегда можно было рассчитывать на них.

Да, одну неделю нам пришлось-таки обходиться без них – они ездили в Португалию. И нас с Гасом приглашали присоединиться. Точнее, Шарлотта просила меня поехать с ними и сказала, что я могу взять с собой Гаса, если хочу. И что я могу не беспокоиться о постоянных ссорах Гаса и Саймона.

Но у нас с Гасом не было денег на такую поездку. Да я и не огорчилась из-за этого – моя жизнь и без Португалии была похожа на праздник или отпуск.

Шарлотту и Саймона мы провожали все вместе: я, Гас, Джед, Меган, Мередия и Дэннис, потому что мы так сдружились, что не могли надолго расставаться.

Всю неделю, пока парочка отсутствовала, оставшиеся в Лондоне постоянно спрашивали друг у друга: «Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются?» и «Как ты думаешь, они вспоминают о нас хотя бы изредка?»

Даже Гас скучал по Саймону.

– Мне некого задирать, – жаловался он.

А когда Шарлотта и Саймон вернулись, мы устроили настоящее, безудержное, дикое празднование. Все португальское вино, привезенное ими, было немедленно уничтожено. Вечер признали удавшимся после того, как Шарлотту вырвало и ее уложили в постель.

Единственными, кого я почти не видела, были Карен и Дэниел.

Карен почти все время проводила у Дэниела и забегала к нам лишь изредка, чтобы взять смену одежды на ближайшие несколько дней. Дэниел в таких случаях ждал ее в машине.

Соответственно у меня не было возможности поговорить с Дэниелом, как раньше. И мы почему-то перестали звонить друг другу. Будучи сентиментальной дурочкой, я огорчалась из-за этого, но поделать ничего не могла: дороги назад не существовало.

Поэтому я старалась сконцентрироваться на радостных сторонах своей жизни, а именно – на Гасе.

Всю серьезность отношения Карен и Дэниела мы осознали, когда Карен оповестила нас об их предстоящей совместной поездке в Шотландию, предположительно в сентябре. Судя по довольному блеску в ее глазах, она была в полной уверенности, что Дэниел крепко сидит у нее на крючке. И что в скором времени ей предстоят отчаянные споры с матерью о том, кого из четвероюродных сестер и братьев приглашать на свадьбу, а кого нет.

Я прикидывала, попросит ли она меня быть ее подружкой. Почему-то мне казалось, что нет.

Как-то в субботу вечером мы все – я, Шарлотта, Саймон, Гас, Дэннис, Джед, Меган и даже Карен с Дэниелом – пошли на концерт под открытым небом в одном из поместий северного Лондона.

Несмотря на то что играли классическую музыку, мы отлично провели время: лежали на траве, слушали шелест листвы над головами, пили шампанское и ели булочки с сосисками и мини-эклеры.

По окончании концерта мы решили, что хватит вести себя как взрослые и пора подебоширить. Еще было не очень поздно, всего лишь около двенадцати ночи (в то лето мы считали субботнюю ночь потраченной впустую, если засыпали до восхода солнца).

Поэтому мы закупили вина в круглосуточном магазине, который с радостью нарушил закон и продал нам его, и отправились всей толпой к нам в квартиру.

Чистых стаканов не оказалось, и Карен вызвала меня добровольцем помыть посуду.

Итак, я стояла у раковины, ополаскивая стаканы и жалея о каждой минуте, проведенной в стороне от веселья гостиной, когда в кухню заглянул Дэниел в поисках штопора.

– Как дела? – спросила я и по старой привычке улыбнулась ему.

– Нормально, – как-то вяло ответил он. – А у тебя?

– Тоже.

Неловкая пауза.

– Я тебя сто лет не видела, – сказала я.

– Ага, – согласился он.

Снова пауза. Говорить с ним стало так же трудно, как выдавливать кровь из брюквы.

– Значит, вы едете в Шотландию? – спросила я.

– Угу.

– Тебе хочется туда поехать?

– Ну да. Я никогда не бывал в Шотландии, – последовал немногословный ответ.

– И дело ведь не только в этом, – поддразнила я его.

– Что ты имеешь в виду? – холодно поинтересовался он.

– Как что? Знакомство с семьей Карен и все такое, – бодро подсказала я. – Так какие у вас дальнейшие планы?

– О чем ты? – снова спросил он, теперь уже нахмурившись.

– Сам знаешь, – неуверенно улыбнулась я.

– Не знаю, – отрезал он. – Это всего лишь отпуск, понятно?

– Что с тобой? – удивилась я. – Я помню времена, когда у тебя еще было чувство юмора.

– Извини, Люси. – Он попытался взять меня за руку, но я оттолкнула его и вышла из кухни.

Глаза мои наполнились слезами, что меня очень напугало, так как я никогда не плакала. Только перед месячными, но это не считается. И еще когда по телевизору показывали передачу о сиамских близнецах, которых разделили и одни из них после этого умер. Или когда я видела старичков, в одиночку переходящих дорогу. Или когда я заходила в гостиную, а меня там встречали недовольными криками, чтобы я уходила и не возвращалась без чистых стаканов. Мерзавцы.

Но несмотря на постоянное присутствие в моей жизни Мередии, Джеда, Меган, Дэнниса, Шарлотты и Саймона тем летом, это все равно было Лето Гаса. Мы практически не расставались с ним с того самого момента, как он вернулся после трехнедельного отсутствия. Время от времени я делала слабые попытки провести вечер без него – не потому, что я хотела этого, а потому, что сознавала, что так нужно.

Я считала, что хотя бы иногда должна демонстрировать Гасу свою независимость, напоминать ему, что у меня своя жизнь, но правда состояла в том, что всем, чем я наслаждалась без Гаса, я наслаждалась еще больше, когда была с ним.

То же самое было верно и для него.

– Сегодня вечером мы не увидимся, – говорила я несколько раз за лето. – Мне надо постирать и сделать еще кое-какие дела.

– Люси, нет, я буду скучать по тебе, – ныл в ответ Гас.

– Потерпи до завтра. – Я притворялась раздраженной, но, разумеется, в душе таяла от восторга. – Надеюсь, один вечер без меня ты переживешь.

Но уже к девяти часам вечера Гас с виноватым лицом звонил ко мне в дверь. Правда, виноватая гримаса быстро сменялась радостной ухмылкой.

– Извини, Люси, – говорил он. – Я знаю, ты хотела побыть одна. Но мне необходимо увидеть тебя, хотя бы на пять минут. Я посижу немножко и уйду.

– Ладно, оставайся, – сдавалась я, на что он и рассчитывал.

С некоторой тревогой я замечала, что время, проведенное без Гаса, казалось мне потерянным напрасно.

Изо всех сил я старалась не показывать Гасу, что я без ума от него. Если же судить по количеству времени, которое он проводил со мной, то он тоже был без ума от меня.

Вот только он не говорил, что любит меня. Эти слова никогда не звучали. Я не очень переживала, потому что знала, что обычные правила не применимы к Гасу. Наверное, думала я, он любит меня, но просто забыл сказать мне об этом. Такой уж он человек. Тем не менее я не собиралась первой признаваться ему в любви.

К чему торопить события.

Кроме того, всегда оставался шанс, что он не любит меня, и тогда мое признание было бы в высшей степени унизительным.

Мне бы очень хотелось обсудить с ним наши отношения, решить, к чему мы движемся и каковы наши планы. Но сам он никогда не заговаривал на эту тему, а начинать первой мне было неловко.

Таким образом, мне оставалось только быть терпеливой, а ведь известно, что нет ничего труднее, чем ожидание. Несколько раз меня охватывали сомнения и страхи, но тогда я вспоминала предсказания миссис Нолан.

Я утешала себя, говоря, что терпение – это добродетель, что тот, кто ждет, всегда дождется, что тише едешь – дальше будешь. И игнорировала остальные поговорки, утверждавшие, что надо ковать железо, пока горячо, что под лежачий камень вода не течет и что покой – это смерть.

И в целом не могу сказать, что я сильно переживала о нашем с Гасом будущем тем волшебным золотистым летом. Мне казалось, что я счастлива, и этого было достаточно.

Глава пятьдесят первая

Но вот наступило утро двенадцатого августа, и на первый взгляд все было как обычно.

За исключением одного очень важного обстоятельства – Гас встал раньше меня.

Экстраординарность этого события невозможно преувеличить. Каждое утро, когда я уходила на работу, Гас сладко спал. И только гораздо позднее он поднимался и отправлялся по своим делам (съев сначала все, что было в холодильнике, и сделав несколько междугородных звонков). Поскольку у него не было ключа от квартиры, дверь он не закрывал на замок, а просто захлопывал, оставляя наше имущество на милость ворам. Карен страшно сердилась из-за этого, но, к счастью, она редко бывала дома.

Ключ я Гасу не давала потому, что боялась напугать его: вдруг он воспримет этот жест как приглашение жить вместе.

Карен я успокаивала тем, что указывала на ужасный беспорядок в нашей квартире. Даже если какой-нибудь взломщик и забредет к нам, то решит, что здесь уже побывал его конкурент. Более того, я предположила, что в один прекрасный день мы можем прийти домой и обнаружить в гостиной новый телевизор и стерео, но Карен лишь скептически подняла брови.

Итак, в то утро Гас поднялся до меня. В моем мозгу зазвенел сигнал тревоги.

Сидя на краю кровати и завязывая шнурки на ботинках, он небрежно заметил:

– Знаешь, Люси, как-то мне все надоело.

– М-м, да? – пробормотала я, в полусне не замечая собственной обеспокоенности, хотя по периметру ограждения овчарки залились лаем.

Но уже через миг я осознала, что за его словами скрывается нечто очень серьезное, особенно после того, как он добавил:

– Я думаю, нам надо немного отдохнуть друг от друга.

Завыли сирены, и территорию прорезали лучи прожекторов.

Пока я выпутывалась из одеяла, пытаясь сесть, в голове моей оглушительно ревела система оповещения: «Чрезвычайная ситуация! Бойфренд намерен осуществить побег! Повторяю: бойфренд намерен осуществить побег!»

У меня возникло ощущение, что я нахожусь в лифте, который стремительно падает куда-то вниз. Как всякая женщина, я отлично знала, что мужские фразы типа «нам надо отдохнуть друг от друга» переводились на общечеловеческий язык как: «Посмотри на меня как следует – больше мы никогда не увидимся».

Я надеялась понять, что происходит, по выражению его лица, но он не смотрел на меня. Нагнувшись и спрятавшись от меня под шапкой черных кудрей, Гас с беспрецедентной тщательностью продолжал завязывать шнурки.

– Гас, что ты хочешь этим сказать?

– Давай сделаем перерыв, – донеслось до меня.

– Но почему? – в ужасе воскликнула я. – Что случилось? Что не так?

– Ничего.

Наконец Гас поднял голову. Должно быть, он завязал и развязал свои ботинки раз сорок.

Когда его взгляд встретился с моим, на долю секунду на его лице показалось виноватое выражение. Но потом он взорвался:

– Это все из-за тебя! Не надо было так привязываться ко мне! Зачем ты воспринимаешь наши отношения так серьезно?

Раньше я бы предположила, что Гас из тех, кто в случае чего тихо сбегает, а оказалось, что он избрал тактику «нападение – лучшая защита».

Я была слишком ошеломлена, чтобы напомнить ему, что это именно он не желал расставаться со мной даже на день, что я не могла даже побрить ноги без того, чтобы он не разбил лагерь под дверью в ванную и не спрашивал каждые две минуты, когда я выйду.

К тому же у меня не было времени на то, чтобы рассердиться на Гаса. Я еще путалась в постельных принадлежностях, а он уже махал мне рукой от двери.

– Я ухожу, Люси. Удачи.

Казалось, с каждым дюймом, увеличивавшим расстояние между нами, он становился все жизнерадостнее.

– Нет, Гас, подожди, пожалуйста. Давай поговорим. Прошу тебя, Гас.

– Мне пора.

– Но почему, куда ты торопишься?

– Тороплюсь, и все.

– Ну, тогда давай встретимся попозже. Я не понимаю, Гас, объясни, что случилось!

Гас насупился.

– Пожалуйста, Гас, – умоляла я.

– Ладно, – пробормотал он и выскользнул из комнаты.

Хлопнула входная дверь. Он ушел, а я еще толком не проснулась. Я даже подозревала, что просто вижу страшный сон.

Еще не было восьми часов.

Каким-то образом я добралась до работы, хотя толку от меня там было мало. Мне казалось, что я нахожусь под водой – очертания предметов и людей были смазанными, расплывчатыми; голоса, измененные до неузнаваемости, доносились откуда-то издалека, я их едва слышала и не могла сосредоточиться на том, чего они хотели от меня.

День мучительно медленно полз к пяти часам.

Изредка ко мне возвращалась способность мыслить ясно – так солнце пробивается сквозь облака в пасмурную погоду. И тогда случившееся вновь накрывало меня волной паники. «Что, если он не придет? Что мне тогда делать?» – спрашивала я себя, холодея от ужаса.

«Но он должен прийти, – цеплялась я за подобие здравого смысла. – Мне необходимо встретиться с ним и выяснить, что не так».

Хуже всего, что я не смогла бы объяснить случившееся Мередии, Меган и Джеду. Ведь Гас бросил не только меня, но и их, и я боялась, что они обидятся. И еще я боялась, что они во всем обвинят меня.

День я провела в полубессознательном состоянии. Вместо того чтобы звонить клиентам и угрожать им судебным преследованием, если они немедленно не заплатят нам, я погрузилась в мир, где единственно значимым человеком был Гас.

Почему он решил, что наши отношения стали слишком серьезными? Ну да, мы практически не расставались друг с другом, но ведь это ничего не значило!

Из чувства долга я попыталась сделать хоть что-нибудь по работе, но накопившиеся проблемы нашего отдела потеряли для меня всякую актуальность. Ну и что, если корпорация «Запасные шины» просрочила свой трехмесячный кредит на два года? Мне лично на это было наплевать. У меня имелись другие, куда более серьезные причины волноваться. Ну и что, если компания «Мы встретимся снова» свернула дело, задолжав нам тысячи фунтов? Разве все это имело хоть какое-нибудь значение, когда сердце мое разрывалось от боли?

Бессмысленность моих должностных обязанностей становилась особенно очевидной для меня именно в те периоды моей жизни, когда я переживала неудачи на любовном фронте. Брошенные девушки проявляют большую склонность к нигилизму.

Погруженная в свои мысли, я звонила провинившимся клиентам и вяло сулила, что мы подадим на них в суд и приведем к банкротству. Хотя я знала, что через сто лет все это не будет иметь никакого значения.

Прошло несколько тысячелетий, прежде чем рабочий день лениво подошел к концу. В пять часов Гас не пришел встречать меня.

Я тупо прождала его до половины седьмого – потому что не знала, что мне делать с собой, со своим временем, со своей жизнью. Все, на что я была способна, это ждать Гаса.

Но он так и не появился.

Естественно, он не появился. И пока я обдумывала свое следующее действие, смутная мысль, зловеще маячившая где-то на задворках моего мозга, выкристаллизовалась в осознанный страх.

Я не знала адреса Гаса.

Он не пришел ко мне, но, в отличие от Магомета, я не могла пойти к своей горе – к Гасу. И у меня по-прежнему не было номера его телефона.

Он никогда не приглашал меня к себе – все, что мы делали вместе, от секса до сидения у телевизора, мы делали у меня дома. Я и раньше чувствовала, что это неправильно, но каждый раз, когда я предлагала Гасу пойти к нему, он отказывался под самыми невероятными предлогами. Теперь меня коробило от того, с какой готовностью я проглатывала их.

Мне не следовало уступать. Я должна была быть настойчивее. Если бы я вела себя тверже, то не оказалась бы сейчас в такой ситуации. По крайней мере, я бы знала, где его искать.

Я не могла поверить собственной покорности. Неужели даже малейшее подозрение не закрадывалось в мою душу?

На самом деле у меня возникали подозрения. Но я изгоняла их, боясь нарушить безмятежную гладь своего счастья.

Я прощала Гасу многое, говоря в его оправдание всегда одно и то же: что он необычный и эксцентричный человек. И теперь мне оставалось только ругать себя за наивность.

Если бы я прочитала в журнале историю о девушке, которая встречалась с молодым человеком пять месяцев (почти пять месяцев, если считать те три недели в мае, когда он пропал) и которая за это время не сумела узнать, где этот молодой человек живет, то я сочла бы ее безмозглой тряпкой, заслуживающей того, чтобы ее бросили.

Невозможность связаться с Гасом причиняла мне невыносимые страдания. Особенно потому, что я сама была виновата в этом.

Миновало еще несколько нескончаемых, адских дней. Гас так и не появился, и я потеряла всякую надежду на то, что когда-нибудь увижу его.

Потому что я поняла одну страшную вещь – я знала, что он бросит меня. Все то время, что мы были вместе, я ждала этого.

Мое идиллическое лето обернулось обманом. Оглядываясь назад, я видела, что безмятежная, залитая солнцем гладь скрывала не самые спокойные воды.

Хоть Гас и вернулся после первого исчезновения, моя уверенность в нем и в его чувствах ко мне пропала навсегда. Я притворялась, что это не так, потому что так было приятнее. Но в действительности наши отношения с тех пор изменились. Те три недели показали, на чьей стороне сила, – Гас проявил ко мне полнейшее неуважение, а я смирилась с этим. Я дала ему право и в дальнейшем вести себя со мной как ему заблагорассудится.

С его стороны было весьма галантно не напоминать мне явным образом о том, в какой зависимости от него я находилась. Однако мы оба отлично помнили, что один раз он уже уходил от меня и может снова уйти в любой момент. И этот потенциальный уход был мощнейшим оружием Гаса.

Между нами велась невидимая война за власть. Он балансировал на грани допустимого, а я разыгрывала карту стоицизма. Сколько времени мне потребуется для того, чтобы рассердиться, когда он оставляет меня одну на вечеринке с незнакомыми людьми? Сколько денег он может «занять» у меня, прежде чем я откажу ему в очередной «ссуде»? Как далеко он успеет зайти, флиртуя с Меган, прежде чем с моего лица исчезнет натянутая улыбка?

Эта война сжигала все мои силы. Рядом с Гасом я всегда была настороже. Наготове. Каждый раз, когда он говорил, что позвонит или зайдет, мои нервы взвинчивались до предела и оставались в напряжении до тех пор, пока он не звонил или не заходил, как обещал.

Но все свои вопросы и подозрения я запихивала как можно глубже, прятала с глаз долой – я не могла допустить, чтобы они разрушили то, что я принимала за счастье. Я затыкала трещины бумагой, подавляла страхи и глотала оскорбления, потому что мне казалось, что наши с Гасом отношения стоят того.

И можно было подумать, что мои усилия и жертвы приносили плоды, так как – по крайней мере внешне – мы с Гасом были счастливы.

Теперь же, когда он ушел, я поняла, что каждый раз, когда мы были вместе, я думала, что этот раз – последний. И с жадностью человека, пытающегося получить за свои деньги максимальное количество товара, я втискивала в свою жизнь столько Гаса, сколько было возможно. Я запасала его впрок на то время, когда он – неминуемо – сбежит от меня.

Глава пятьдесят вторая

В конце концов мне пришлось рассказать на работе, что мы с Гасом перестали встречаться. Последовавшая сцена чуть не разорвала мне сердце. Джед и Мередия пришли в смятение – совсем как дети, которым только что сказали, что Санта-Клауса не существует.

– Мы разонравились ему? – спрашивала Мередия тонким голоском, опустив голову, теребя гардину, которую использовала в качестве юбки.

– Ну конечно нет, – уверяла я ее.

– Это мы виноваты? – спрашивал Джед удрученно. – Мы чем-то обидели его?

– Что ты, вы ни в чем не виноваты, – горячо разубеждала его я. – Мы с Гасом больше не можем быть вместе, но…

Я остановилась на полуслове, осознав, что собираюсь обнять их обоих за плечи, усадить рядом с собой и утешить нежными разъяснениями: «Иногда взрослые люди перестают любить друг друга, и это очень грустно. Но это совсем не значит, что Гас больше не любит вас…».

Вовремя спохватившись, я воскликнула со слезами в голосе:

– Ради бога, прекратите вести себя, как дети, у которых разводятся родители! Это моя трагедия, а не ваша, – напомнила им я.

– Может, мы будем по-прежнему видеться с ним, – воспрял духом Джед. – Для этого Люси не нужна.

– Спасибо тебе, неблагодарная свинья, – сказала я.

Меган же была лаконичной и равнодушной.

– Без этого неудачника тебе будет только лучше, – отрезала она.

И она была права. Но благодарности к ней я почему-то не почувствовала.

Внезапность, с которой Гас исчез из моей жизни, привела меня в состояние шока. До самых последних дней ничто в его поведении не указывало на то, что его интерес ко мне ослабевает, – он вел себя так, будто был совершенно счастлив.

А может, он и был счастлив, думала я горько, ведь я делала все, лишь бы он был доволен.

Будучи, во-первых, женщиной, а во-вторых, страдая низкой самооценкой, причину его ухода я искала в себе. Что я сделала не так? Чего я не сделала? Что я должна была сделать?

Если бы я только знала, вздыхала я беспомощно. Тогда бы приложила еще больше усилий. Хотя, честно говоря, куда уж больше?

Худшим последствием нашего с Гасом разрыва было, как всегда в подобных случаях, огромное количество времени, которое стало некуда девать. Передо мной раскрылось целое четвертое измерение, разверзлась бездонная пропасть нескончаемых вечеров.

Пытаясь хоть как-то потратить эти лишние часы и минуты, в надежде отвлечься от своего горя, сжечь его или утопить, я каждый вечер ходила куда-нибудь. Но это не помогало, случившееся неумолимо довлело надо мной. Даже сидя в пабе в компании веселых, смеющихся людей, я чувствовала, как по моим венам струится безудержный панический страх.

И мне некуда было сбежать от этого страха. Спала я очень мало, потому что, довольно легко заснув, часа в четыре просыпалась, и сон больше не возвращался. Существовать одной было невыносимо, но вокруг не было никого, с кем я хотела бы общаться. И где бы я ни была, я хотела оказаться где-то еще.

С кем бы я ни была, где бы я ни была, что бы я ни делала, все было не так, все было плохо.

Каждый вечер я сидела посреди толпы людей и чувствовала себя абсолютно одинокой.

Прошло две недели, и, должно быть, мне стало немного легче, хотя перемена была слишком мала, чтобы я могла ощутить ее.

– Ты забудешь его, – сочувственно говорили мне окружающие.

Но я не хотела его забывать. Я по-прежнему считала его самым умным, самым забавным, самым сексуальным мужчиной из всех, кого я встречала и еще встречу в будущем.

Он был моим идеалом. И забыв его, перестав желать его, я потеряла бы часть самой себя.

Я не хотела, чтобы моя рана зажила.

И, несмотря на то что мне говорили, я знала, что никогда не забуду его. Мне было так больно, что я не представляла себе, как можно жить без этой боли.

Кроме того, миссис Нолан со своими чертовыми предсказаниями не выходила у меня из головы. Я отказывалась верить очевидным признакам того, что Гас мне не пара, потому что куда приятнее было верить, что наше совместное счастье предначертано звездами.

– Этот Гас – такой подлец! – заметила как-то Меган.

– Угу, – согласилась я из вежливости, что совершенно ее не удовлетворило.

– И это все, что ты можешь сказать? Разве ты не возненавидела его?

– Нет, – сказала я. – Может, и надо было, но я не возненавидела его.

– Почему? – потребовала разъяснения Меган.

– Потому что Гас такой, – попыталась я донести до нее свои мысли. – Если ты его любишь, то должна принять его всего, вместе с его ненадежностью и безответственностью.

Я ожидала, что Меган начнет дразнить меня, высмеивать, называть тряпкой и девчонкой. Она оправдала мои ожидания.

– Какая же ты тупица, Люси, – засмеялась она. – Ты сама виновата, нельзя было спускать ему с рук все эти выходки. С животными вроде Гаса надо сразу показывать, кто босс, надо усмирять их. Лично я всегда так делаю, – добавила она.

Меган легко было говорить, она выросла на ферме, более того – на австралийской ферме. Она с детства научилась запрягать, стреноживать и усмирять.

– Я не хотела усмирять его, – вздохнула я. – Если бы он хорошо себя вел, он не был бы Гасом.

– Тогда нечего расстраиваться, ты же сама допустила, чтобы он оставался собой. Надеюсь, ты не сильно переживаешь из-за всего этого? – спросила она радостно.

– Сильно, – застенчиво призналась я, поскольку не могла гордиться столь полным отсутствием самоуважения.

– Сейчас же прекрати, – приказала Меган.

– Не могу.

– Совсем не можешь? – забеспокоилась она, тревожно вглядываясь в мои глаза.

– Совсем.

– Но почему?

– Потому что… потому что… – подыскивала я слова. – Потому что он особенный. Я никогда не встречала такого удивительного человека. И… больше никогда… не встречу.

Мой голос дрогнул на слове «никогда». Но я удержалась от того, чтобы уткнуться лицом в стол и горько разрыдаться.

– То есть если он появится снова и станет умолять принять его обратно, ты простишь его? – спросила Меган.

Мне не понравился вопрос. В голове моей возник образ несчастной женщины, которая допускает, чтобы мужчина бил ее, брал у нее деньги и заводил интрижки с ее подругами.

– Меган, – взволнованно сказала я, – я не из тех женщин, что раз за разом прощают мужчин, которые по-свински обращаются с ними.

– Забавно слышать это от тебя, – ухмыльнулась Меган, – потому что ведешь ты себя именно как одна из таких женщин.

– Я веду себя так только с Гасом, – пояснила я. – Только с ним. Я бы не допустила ничего подобного ни с кем другим. Это исключение. Ради Гаса стоит сделать исключение.

– Да? – задумалась Меган.

Я почувствовала непреодолимое желание как следует стукнуть ее.

– Ну и что? – пожала плечами оптимистичная Меган. – Ты забудешь его. Через две недели ты даже не вспомнишь, как его звали, и еще удивляться будешь, из-за чего так переживала!

Глава пятьдесят третья

Я услышала вопли, еще находясь тремя этажами ниже. Такие леденящие душу звуки издают смертельно раненные животные, женщины при родах и обварившиеся кипятком дети.

Подозревая, что случилось нечто ужасное, я взлетела по лестнице. Вопли доносились из нашей квартиры.

– Люси, – бросилась мне навстречу Шарлотта, – как я рада, что ты пришла!

Ей повезло. Сегодня я рано вернулась домой, потому что не нашла, с кем пойти в паб после работы.

– В чем дело? – я приготовилась к самому худшему.

– Это Карен, – ответила Шарлотта.

– Где она? Она поранилась? Что случилось?

Карен выскочила из своей спальни в совершенно расхристанном виде, с красным, залитым слезами лицом и швырнула в стену стакан. Осколки засыпали всю прихожую.

– Ублюдок, ублюдок, ублюдок, – надрывалась она.

Да, с Карен что-то действительно было не в порядке, но, по крайней мере, физически все выглядело нормально. Если не считать того, что волосам ее не помешала бы расческа и что от нее сильно пахло алкоголем.

Потом она заметила меня.

– И это все ты виновата, проклятая Салливан! – выкрикнула она.

– В чем я виновата? Я ничего не сделала, – испуганно и виновато залепетала я.

– Да, ты. Это ты меня с ним познакомила. Если бы я никогда не встретилась с ним, то никогда не влюбилась бы в него. Но я не люблю его, я ненавижу его, – прорычала она и умчалась обратно в свою комнату, где бросилась на кровать лицом вниз.

Мы с Шарлоттой последовали за ней.

– Это из-за Дэниела? – шепотом поинтересовалась я у Шарлотты.

– Не произносите этого имени! – взвилась Карен. – Чтобы больше я не слышала его!

– Э-э… Люси, ты теперь не единственная брошенная в этой квартире, – выкрутилась из трудного положения Шарлотта.

Значит, союз Дэниела и Карен распался.

– Что случилось? – со всей возможной нежностью спросила я у Карен.

– Я порвала с ним, – выпалила она и потянулась за бутылкой бренди, стоящей рядом с кроватью. Бутылка была наполовину пуста.

– А почему? – спросила я, заинтригованная. Мне казалось, что Дэниел ей очень нравился.

– И никогда не забывай этого, Салливан. Я порвала с ним, а не наоборот.

– Ну хорошо, – согласилась я. – Так почему ты порвала с ним?

– Потому что… потому что… – По ее щекам заструились слезы. – Потому что я спросила его, любит ли он меня, а он… а он… а он сказал…

Мы с Шарлоттой вежливо ждали, когда она доберется до главного.

– А он… сказал, что НЕТ, – наконец выговорила она и снова зашлась в ужасных завываниях. – Он не любит меня, – повторила Карен минуту спустя, глядя на меня несчастными мокрыми глазами, – понимаешь? Он сказал, что не любит меня.

– Если это тебя утешит, то знай, что я тебя понимаю. Гас бросил меня всего две недели назад, помнишь?

– Ничего ты не понимаешь, – сквозь слезы крикнула она. – У вас с Гасом не было ничего серьезного, а у нас с Дэниелом было.

– У меня с Гасом все было очень серьезно, – упрямо возразила я.

– Ну и дура, – ответила Карен. – Все отлично видели, что он сумасшедший, ненадежный и легкомысленный тип. А Дэниел… у Дэниела ХОРОШАЯ РАБОТА!

Всхлипы сделали дальнейшую ее речь неразборчивой. Я поняла только ту часть, где упоминались большая квартира Дэниела и его дорогая машина.

– Этого не могло случиться со мной, – продолжила Карен, немного успокоившись. – У меня все было запланировано по-другому.

– Такое может случиться с каждым, – ласково заметила я.

– Нет, только не со мной.

– Карен, поверь, такое может случиться с каждым, – настаивала я. – Взгляни хотя бы на нас с Гасом…

– Не сравнивай меня с собой! – взвизгнула Карен. – Я совсем не такая. Мужчины бросают тебя. И тебя, – повернулась она к Шарлотте. – А меня не бросают, я не позволяю им этого.

Мы с Шарлоттой на некоторое время умолкли.

– О боже, – возобновила Карен свои стенания. – Как я теперь поеду в Шотландию? Я уже всем рассказала про Дэниела и про то, какой он богатый. Мы собирались поехать туда на машине, а теперь мне придется платить за проезд, а я присмотрела себе новый жакетик, а теперь у меня не хватит на это денег. Ненавижу его!

Она снова потянулась за бренди. Это был очень дорогой, редкий сорт бренди из тех, что богатые люди дарят друг другу на Рождество. Его обычно не пьют, а ставят на полку в качестве декоративного украшения, чтобы похвастаться свои богатством.

– Откуда у тебя эта бутылка? – спросила я Карен.

– Взяла из квартиры этого мерзавца, когда уходила, – злобно буркнула Карен. – Жаль, что больше ничего не прихватила.

И снова полились слезы.

– У него такая красивая квартира, – голосила Карен. – Я собиралась обставить ее по-новому, собиралась купить кровать из кованого железа, которую видела в журнале. Какой же он гад!

Да, да, да, именно.

– Надо ее успокоить, – сказала я Шарлотте.

– Может, ей надо поесть, – предложила она. – Да я и сама бы не отказалась.