Текст книги "Люси Салливан выходит замуж"
Автор книги: Мариан Кейс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Все остальные были беззаботны и радостны, они болтали, смеялись, пили вино. А меня сковывало напряжение, я сидела бледная, молчаливая и до боли в ушах вслушивалась, не зазвонит ли телефон или дверной звонок.
«О, пожалуйста, Гас, не поступай так со мной, – мысленно умоляла я его. – Господи, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы он пришел», – молила я бога.
По моим ощущениям, не прошло и тридцати секунд, но часы уже показывали девять.
Время – такая своевольная штука! Когда я хотела, чтобы оно шло побыстрее (а на работе я испытывала такое желание постоянно), оно замедлялось почти до полной остановки. Ему требовалось чуть ли не двадцать четыре часа, чтобы сдвинуть стрелки на час. Теперь же мне надо было, чтобы оно остановилось или задержалось в районе восьми тридцати хотя бы на пару часиков, а оно полетело вскачь. Пока Гас опаздывал на полчаса, еще оставалась надежда, что он может появиться. Каждая секунда была моим врагом. Каждая секунда отодвигала Гаса все дальше и дальше от меня.
Общий разговор в гостиной иногда затихал, поскольку все испытывали некоторую неловкость от непривычно формальной обстановки, и тогда, чтобы заполнить паузу, кто-нибудь говорил: «Интересно, что так задержало Гаса?», или «Откуда он едет? Из Кэмдена? Наверное, в метро опять какие-нибудь проблемы», или «Наверняка он не понял, что начало в восемь».
Однако никто не волновался всерьез. Только я.
Я боялась.
И не только из-за того, что Гас опаздывал – хотя после всей суматохи, устроенной Карен по поводу этого ужина, такое поведение выглядело очень некрасивым. Но его опоздание и то, что он не сообщил мне о своем переезде, однозначно свидетельствовали: Это Очень Плохо.
Приступы отчаяния накатывали на меня один за другим.
Что, если он не придет?
Что, если я больше никогда его не увижу?
И кто такая Мэнди?
А потом я вдруг успокоилась. В конце концов, он опоздал всего на один час… нет, уже на час с четвертью – черт, неужели прошло столько времени? Он может появиться в любой момент, слегка навеселе и с каким-нибудь сногсшибательным, невероятным оправданием. Я строго сказала себе, что не следует принимать все слишком близко к сердцу. Я не сомневалась, что он придет, и мне самой было удивительно, с какой легкостью я предполагала худшее.
Гас был моим другом, за последние месяцы мы очень сблизились, я знала, что нравлюсь ему и что он не подведет меня.
Глава сороковая
К десяти часам миски с чипсами опустели, и все немного запьянели.
– Я больше не хочу слушать это дерьмо, – объявила Шарлотта и выключила стерео. – Джаз, блин.
– Какая же ты все-таки плебейка, – сказала Карен.
– Ну и что! – вспыхнула Шарлотта. – Все равно это дерьмо, ни мелодии, ничего. Даже подпевать невозможно. Где моя кассета «Симпли ред»?
Карен позволила Шарлотте поменять кассету, что означало, что Джон Колтрейн утомил и ее.
– Ну, ладно, – провозгласила она, меняя тему. – Пришел Гас или нет, пора есть. Я хочу, чтобы вы попробовали то, что мы приготовили, пока вы не напились до бессознательного состояния. Шарлотта, Люси, – указала она нам на дверь в кухню, тем самым давая понять, что нам пора превратиться в официанток.
Есть я все равно не могла. Я все еще отчаянно надеялась, что Гас придет. Придет и расскажет, какое необыкновенное приключение с ним случилось по пути. «Я не буду сердиться на тебя, Гас, – горячо клялась я, – честное слово. Только приди».
Довольно скоро все перестали задаваться вопросом, где же Гас, и выглядывать в окно, не подошло ли такси. Более того, все старались больше не упоминать его имени, поскольку стало очевидным, что он не просто опаздывает. Он не придет.
Все понимали, что меня бросили, и неуклюже притворялись, что это не так, а если и так, то они якобы не заметили этого.
Я видела, что они жалеют меня, и их жалость была унизительна.
Вечер тянулся бесконечно. Было наготовлено столько еды, столько раз менялись блюда, что казалось, будто до десерта мы никогда не доберемся. Я больше всего хотела оказаться в своей кровати, но гордость не позволяла мне уйти.
И только гораздо, гораздо позже, когда все были уже действительно пьяны, разговор за столом снова вернулся к Гасу.
– Плюнь ты на этого подлеца, – заплетающимся языком, но по-прежнему самоуверенно внушала мне Карен. Ее прическа сбилась на сторону. – Как он смеет так обращаться с тобой? Я бы убила его!
– Давай дадим ему шанс, – натянуто улыбнулась я. – Неизвестно, что произошло на самом деле.
– Да брось ты, Люси, – подняла меня на смех Карен. – Нельзя же быть такой идиоткой! Всем понятно, что он бросил тебя.
Конечно, всем было понятно, что он бросил меня. Но я цеплялась за то, что еще оставалось от моего достоинства, притворяясь, что это не так.
Дэниел и Саймон выглядели смущенными. Саймон сердечно поинтересовался у Дэниела:
– Как с работой?
– Он мог бы хотя бы позвонить, – перебила Шарлотта.
– Может, он забыл, – сказала я несчастным голосом.
– Он не должен был забывать, – еле выговорила Карен.
– Ты проверила телефон? – вдруг всполошилась Шарлотта. – Наверняка телефон сломался, или на линии повреждения, или еще что-нибудь. Поэтому он и не позвонил.
– Сомневаюсь, – сказала Карен.
– А может, ты плохо положила трубку, – предположил Дэниел.
К словам Дэниела отнеслись с большим вниманием. Все рванулись в прихожую со мною во главе, надеясь, что, вопреки очевидному, Дэниел прав. Но он ошибался. Телефон работал, и трубка лежала на своем месте.
Как неловко.
– Может, с ним что-то случилось, – сказала я. – Может, произошел какой-нибудь несчастный случай, – выразила я свои чаяния. – Может, его сбила машина, и он умер. – Я физически ощутила, как по моему телу заструился поток новой надежды. Было бы гораздо лучше, если бы Гас валялся где-нибудь на дороге с переломанными конечностями, чем если бы он решил, что я ему больше не нравлюсь.
Карен и Саймон страстно, но невразумительно спорили о природе шотландского национализма, когда раздался стук в дверь.
– Тише! – заорал Дэниел. – Кажется, кто-то стучится.
Мы замолчали и прислушались. На этот раз Дэниел был прав. В дверь кто-то стучался.
«Слава богу, – горячо возблагодарила я небеса, – спасибо, спасибо, спасибо тебе, Господи. Можешь записать меня в любую благотворительную организацию, я пожертвую деньги местной церкви, буду щедра с бедняками, я сделаю все, что хочешь, но спасибо тебе, Господи, за то, что ты вернул мне Гаса».
– Я открою, Люси, – поднялась с места Шарлотта. – Ты же не хочешь показать ему, что весь вечер ждала его. И постарайся вести себя как обычно.
– Спасибо – сказала я и в панике понеслась к зеркалу. – Как я выгляжу? Нормально? О нет, какое красное лицо! Быстрее, кто-нибудь, дайте мне помаду!
Я пригладила руками волосы, плюхнулась на диван и с максимально незаинтересованным видом стала ожидать появления Гаса в комнате. Я была так счастлива, что не могла усидеть на месте. И мне не терпелось поскорее узнать, что же его так задержало. Несомненно, что-то очень смешное.
Но минуты шли, а он не появлялся. Из прихожей доносились голоса.
– Что там? – прошептала я, подпрыгивая от волнения.
– Не волнуйся так, – сказал Дэниел и стал ласково гладить меня по колену, но остановился, как только заметил, что Карен переводит многозначительный взгляд с его руки на него самого и обратно.
Гаса все не было. Я стала догадываться, что что-то не так, решила, что Гас ранен и не может пройти, и через несколько минут не вытерпела и помчалась в прихожую.
Это был не Гас.
Это был Нил из квартиры под нами. Он был в плохом настроении, в очень коротком халате и жаловался на то, что ему мешает наша музыка.
Я была настолько уверена, что в дверь стучался Гас, что мне потребовалось огромное напряжение мысли, чтобы освоиться с тем, что это был не он. А до тех пор я пьяно щурилась в темноту за спиной Нила, не понимая, как Гас мог так хорошо спрятаться за столь скудно одетым человеком.
И потом до меня дошло, что Гас все-таки не пришел.
Разочарование было столь сильным, что пол стал ускользать из-под моих ног. Хотя не надо забывать, что к тому моменту я порядочно выпила.
– …не обязательно делать музыку тише, – говорил Нил. – Но прошу вас, смените кассету. Неужели у вас не осталось ни капли жалости к окружающим?
– Но мне нравится «Симпли ред», – возразила Шарлотта.
– Я знаю! – сказал Нил. – А иначе зачем бы ты стала крутить их кассету восемь недель подряд без перерыва? Шарлотта, я прошу тебя!
– Ладно, – буркнула Шарлотта.
– Я принес тебе кое-что взамен, – сказал Нил и протянул ей кассету.
– Исчезни! – взорвалась Шарлотта. – Нет, ну надо же! Это наша квартира, и мы будем слушать нашу музыку!
Пошатываясь, я вернулась в гостиную.
– Где Гас? – спросил Дэниел.
– Не знаю, – пробормотала я.
К половине третьего я напилась до того, что решила начать поиски Гаса. Меня осенило, что я могу узнать его координаты у того мужчины, который жил в его старой квартире.
По возможности незаметно я выскользнула в прихожую. Если Шарлотта и Карен узнают, что я делаю, то непременно попытаются остановить меня. Хорошо, что они уже плохо соображали. В настоящий момент они перестали играть в карты на раздевание, потому что Шарлотта захотела продемонстрировать несколько танцевальных движений, которым научилась на своих занятиях «фламинго», и настаивала на том, чтобы все присоединились к ней.
Я понимала, что мои действия продиктованы отчаянием, но я была пьяна и у меня не осталось силы воли. Я не представляла, что скажу Гасу, если найду его, и как я сумею притвориться незаинтересованной женщиной, рассказывая ему, откуда у меня его новый номер телефона. Но мне было все равно. Моя нетрезвая логика убеждала меня в том, что я заслуживала объяснений с его стороны.
Однако я не буду сердиться на него, решила я. Просто поинтересуюсь, дружелюбно и спокойно, почему он не пришел.
Тоненький голосок рассудка подсказывал мне, что не следует звонить Гасу, что я веду себя как сумасшедшая, что я унижаюсь еще больше, выслеживая его. Но я не слушала. Меня несло на волне импульса, и я уже не могла остановиться.
На этот раз к телефону никто не подошел. Я сидела на полу в прихожей и слушала длинные гудки до тех пор, пока механический голос не сообщил мне, что номер не отвечает – спасибо, а то я не заметила! Разъяренная, я швырнула трубку и подпрыгнула, потому что над моим ухом раздалось:
– Что, не отвечают?
Проклятье! Меня все-таки застукали! Это был Дэниел, направляющийся в кухню. Наверняка за вином.
– Да, – сердито буркнула я.
– Кому ты звонила? – спросил Дэниел.
– А ты как думаешь?
– Бедная Люси.
Как ужасно, что между мной и Дэниелом все изменилось. Прошли те старые добрые времена, когда он смеялся надо мной и моим невезением. Теперь он уже не казался мне другом, и приходилось прятать от него свои чувства.
– Маленькая бедная Люси – повторил он.
– Ой перестань. – Я мрачно смотрела на него снизу вверх.
– Что случилось, Люси? – Дэниел присел на корточки рядом со мной.
– Сам знаешь, что случилось, – выпалила я.
– Нет, – сказал он. – Я имею в виду, что случилось с нами?
– Нет никакого «мы», – отрезала я, во-первых, чтобы задеть его, а во-вторых, чтобы избежать надвигающегося выяснения отношений.
– Нет, есть. – Дэниел положил ладонь мне на шею и стал нежно-нежно водить большим пальцем у меня под ухом. – Есть, – повторил он. Его пальцы рассылали по моему телу странные волны. Внезапно мне стало трудно дышать, и я почувствовала – невероятно! – что мои соски напряглись.
– Что ты делаешь? – прошептала я, глядя в его знакомое красивое лицо, но не отодвинулась, потому что я была пьяна, меня бросили и кто-то проявлял ко мне добрые чувства.
– Не знаю, – ответил он, явно напуганный собственным поведением.
Лицо Дэниела приблизилось. «О господи, – в ужасе думала я, – он собирается поцеловать меня. Дэниел! Дэниел собирается поцеловать меня, хотя его подружка находится всего в двух ярдах отсюда, а я так пьяна, или расстроена, или что-то там еще со мной случилось, что я позволяю ему такое».
– Где же Дэн? – послышался голос Карен, и вслед за этим появилась и она сама.
Я спасена!
– Что это вы тут делаете? – заверещала Карен.
– Ничего, – ответил Дэниел, поднимаясь.
– Ничего, – с трудом выговорила я и тоже встала.
– Ты должен был принести таз с водой для лодыжки Шарлотты, – обрушилась Карен на Дэниела.
– Зачем? Что с ней? – спросила я, радостно хватаясь за возможность сменить тему.
– Она подвернула ногу, танцуя свое «фламинго», – холодно проинформировала меня Карен. – И потянула лодыжку. Но Дэниелу наплевать на бедную Шарлотту, он предпочтет поболтать с тобой, сидя на полу.
Я вернулась в гостиную. Шарлотта возлежала на диване, хихикая и ойкая, а Саймон массировал ей ногу и заглядывал под ее красное платье.
Вина практически не осталось, лишь какие-то капли на дне бутылок, но тем не менее я обошла вокруг стола, высасывая все на своем пути. Мне отчаянно хотелось напиться.
В районе дивана разразилась ссора. Шарлотта настаивала, что она сломала лодыжку и ей нужно срочно ехать в больницу, а Саймон утверждал, что лодыжка определенно не сломана, в худшем случае – растянута. Потом Карен сказала, чтобы Шарлотта перестала ныть, и тогда вмешался Саймон и потребовал, чтобы Карен заткнулась и не третировала его подружку и что если Шарлотта хочет ехать в больницу, то пусть едет. Карен спросила Саймона, не знает ли он, кто это так старался и готовил для него сегодня ужин, а Саймон ответил, что он все знает о Карен, о том, как она заставила Шарлотту выполнить всю работу, и что если кто и заслуживал благодарности за ужин, так это Шарлотта… и так далее, и тому подобное.
Тем временем я нашла за диваном забытые полбутылки вина и уселась на подлокотник, болтая ногами, попивая вино и наслаждаясь набирающей силу ссорой.
Карен наорала на Шарлотту за то, что та сказала Саймону, будто это она, а не Карен приготовила ужин, потому что она, Шарлотта, не сделала ничего. Ничего! Только почистила пару морковок, и все…
Я улыбнулась Дэниелу, забыв на минутку о том, что случилось в прихожей. Или почти случилось. Он радостно ухмыльнулся мне в ответ, но тут я вспомнила о том, что случилось или почти случилось в прихожей, вспыхнула и отвернулась.
Потом я нашла бутылку джина и прикончила то, что в ней оставалось. И все равно я не была достаточно пьяна. Я вспомнила, что когда-то ставила в буфет бутылку рома, но последовавшая поисковая кампания ни к чему не привела.
– Наверное, это Гас украл ром, – предположила Карен.
– Наверное, – угрюмо согласилась я.
В конце концов я признала поражение и пошла спать. Одна. И тут же вырубилась.
Глава сорок первая
Я проснулась в семь утра – ведь это была суббота, – с ощущением, что что-то не так. Что?
«Ах да!» – вспомнила я.
«Ох, нет!» – тут же пожалела я о том, что вспомнила.
К счастью, у меня было такое тяжелое похмелье, что я сумела снова заснуть.
Когда я проснулась второй раз, было уже около десяти часов. Воспоминание о том, что я потеряла Гаса, стукнуло меня по голове, как сковородка. Я поднялась и дотащилась до кухни. Шарлотта и Карен наводили там порядок. После вчерашнего ужина осталось столько еды, что я чуть не расплакалась, но сдержалась, потому что не хотела, чтобы Карен и Шарлотта решили, будто я плачу из-за Гаса.
– С добрым утром, – сказала я.
– С добрым утром, – ответили они.
Я ждала. Я даже затаила дыхание, надеясь, что одна из них воскликнет: «Ой, а тебе звонил Гас!»
Но ни одна из них не воскликнула.
Я знала, что не было смысла спрашивать их, звонил ли Гас. Они обе отлично понимали, как мне это важно. Если бы он позвонил, то они сразу же сообщили бы мне об этом. Думаю, ради такой новости они даже разбудили бы меня.
Но даже понимая это, я неожиданно для себя выпалила:
– Мне никто не звонил?
– Э-э… нет, – пробормотала Карен, не глядя на меня.
– Нет, – подтвердила Шарлотта, – никто не звонил.
Я же отлично знала, каков будет ответ, почему же он так огорчил меня?
– Как твоя лодыжка? – спросила я Шарлотту.
– Нормально, – ответила она застенчиво.
– Я сбегаю за газетой, – предложила я. – А потом помогу вам убираться. Купить что-нибудь?
– Нет, спасибо.
Мне не нужна была газета. Но я знала, что если буду кружить возле телефона, то он никогда не зазвонит. Если Гас и проявится, то произойдет это скорее всего тогда, когда меня не будет дома.
Вернувшись, я остановилась в прихожей, ожидая, что мне навстречу выбегут Шарлотта или Карен и, задыхаясь от возбуждения, крикнут: «Угадай, кто сейчас звонил?» Или: «Угадай, кто пришел?»
Но никто не выбежал мне навстречу и ничего не крикнул, задыхаясь от возбуждения. И мне пришлось самой идти на кухню, где мне вручили полотенце и поставили у раковины.
– Мне никто не звонил? – услышала я свой собственный голос.
Карен и Шарлотта отрицательно качнули головами. Я сжала губы. Больше не буду спрашивать, пообещала я себе. К чему усугублять свое отчаяние и надоедать соседкам своим несчастьем.
Вместо этого я решила последовать совету всех женских журналов: Чем-нибудь Заняться. Предполагалось, что Чем-нибудь Заняться очень помогает, когда надо отвлечься и не думать о сбежавшем мужчине. Мне повезло: в доме после званого ужина Карен было море работы – правда, я не ожидала, что мне тоже придется участвовать в уборке. Я думала, что ко мне проявят сочувствие и снисхождение, что Карен освободит меня от хозяйственных забот в честь моего особого положения – ведь меня бросил Гас.
Зря я так думала.
– Займись чем-нибудь, – заявила она и продолжила загружать раковину грязной посудой. – Отвлекись, не думай о нем.
И я расстроилась еще больше. Я хотела симпатии, я хотела, чтобы меня пожалели, чтобы ко мне отнеслись, как к больной. А посуду мыть я совсем не хотела.
Все, кто утверждает, будто «Займись Чем-нибудь» помогает при разбитом сердце, ошибаются. Потому что я в тот день все время чем-нибудь занималась и при этом все время думала о Гасе. Да и как мытье полов в ванной, где кого-то стошнило прошлой ночью, могло улучшить мое настроение? А еще я пропылесосила всю квартиру, вымыла все неразбитые стаканы и тарелки, собрала и вынесла на помойку все разбитые стаканы и тарелки и приклеила на мусорный ящик предупреждающую записку, чтобы бомжи не поранились. Я выкинула окурки из тысячи пепельниц, закрыла фольгой миски с оставшейся едой и убрала их в холодильник, где они заняли ценное пространство, предназначавшееся для хранения трехнедельного запаса обезжиренного йогурта, и где они будут обрастать плесенью, пока мы их не выкинем. Еще я попыталась отскоблить стеарин с ковра, но не смогла и поэтому передвинула диван, чтобы закрыть пятно. И я постоянно думала о Гасе.
Мои нервы были на пределе. Телефон звонил весь день, и каждый раз я вздрагивала и судорожно молилась: «Пожалуйста, Боже, пусть это будет Гас». Сама я боялась отвечать на звонки – потому что вдруг это действительно был Гас. Не могла же я допустить, чтобы он подумал, будто я жду его звонка. Это было бы непростительно. Поэтому Шарлотте приходилось отрываться от чистки пригоревшей кастрюли, а Карен – от медленного хождения по квартире с освежителем воздуха и подходить к телефону вместо меня.
И, как и положено брошенной женщине, каждый раз я настаивала, чтобы они выжидали, пока телефон не прозвонит минимум десять секунд.
– Нет, подожди еще немного, – просила я, раз за разом. – Пусть еще позвонит. Нельзя, чтобы он подумал, будто мы бросились отвечать.
– Но мы же бросились, – озадачилась Шарлотта. – По крайней мере, ты бросилась.
Но ничего не помогало. Только один раз за весь день позвонили мне, и это была моя мать.
– Почему вы так долго не отвечали? – спросила она, когда Шарлотта печально передала мне трубку.
И вдруг, совершенно неожиданно для меня, наступил субботний вечер.
Субботний вечер всегда занимал в моей жизни ведущее место. Для меня это был прекрасный момент, яркое пятно в мрачном мире. Но пустой субботний вечер, субботний вечер без Гаса – оказалось, что это страшное явление.
Шесть (неужели всего шесть?) предыдущих субботних вечеров были заняты, потому что я была с Гасом. Иногда мы куда-нибудь ходили, иногда оставались дома, но что бы мы ни делали, мы делали это вместе. А теперь мне казалось, будто раньше у меня никогда, никогда не было свободного субботнего вечера. Я не знала, что делать с этой жуткой вещью. У меня было ощущение, словно мне сунули в руки змею и велели поразвлекать ее несколько часов.
Все мои друзья имели пару. Шарлотта была с Саймоном, Карен была с Дэниелом, Дэниел был с Карен, и вообще, он уже не был моим другом.
Можно было бы позвонить Дэннису, но, как всякий гей, в субботний вечер он наверняка был занят тем, что брил себе голову и готовился к ночи разнузданного гедонизма.
Шарлотта и Саймон предложили мне сходить с ними в кино (как сказала Шарлотта, после вчерашнего разгула ее могло хватить только на кино), но я отказалась. Отказалась не потому, что боялась стать третьей лишней – с этим у меня не было никаких проблем, я почти всю свою жизнь была третьей, четвертой и пятой лишней, и обидно было только первые десять тысяч раз, – а потому, как ни стыдно мне в этом признаться, я боялась, что в наше отсутствие придет Гас.
Я, как дура, все еще надеялась, что он даст о себе знать. Я надеялась, что он придет – в восемь часов, в парадном костюме с чужого плеча и с плохо завязанным галстуком, перепутав пятницу с субботой.
Такая возможность существовала, убеждала я себя.
Ведь такое иногда случается. Вдруг и со мной случится, и тогда я буду спасена. Я смогу радостно отойти от края бездны, потому что мне нет никакой нужды там находиться.
Карен и Дэниел не пригласили меня присоединиться к ним, куда бы они ни направлялись. Да я от них и не ожидала этого. Рядом с Дэниелом я испытывала такую неловкость, что почти перестала разговаривать с ним. И стоило мне вспомнить, как вчера вечером я решила, что он собирается поцеловать меня, хотя на самом деле он просто жалел меня из-за Гаса, я тут же заливалась краской. Как мне такое в голову пришло? И что еще хуже, как такая идея могла мне понравиться? Ведь это же Дэниел. И целоваться с ним – почти то же самое, что целоваться с моим отцом.
В общем, все ушли, а я осталась дома одна – теплым, ясным апрельским вечером.
Где-то между появлением в моей жизни Гаса и его исчезновением зима превратилась в весну, но я была слишком занята радостью и влюбленностью, чтобы обратить на это внимание.
Я обнаружила, что быть брошенной женщиной в теплый, ясный вечер еще противнее, чем обычно.
Когда было темно и холодно, я могла задернуть занавески, разжечь камин, закутаться в одеяло и почувствовать себя уютно в своем одиночестве. А яркость весеннего вечера только подчеркивала мою неудачливость, выставляла напоказ тот факт, что меня бросили. Зима в этом плане была лучше – мое несчастье не так бросалось в глаза.
Гас не пришел в восемь часов, и я спустилась еще на одну ступеньку по лестнице страдания. Почему я не могла просто броситься вниз и покончить с этим? То, что пластырь с раны надо сдирать одним смелым рывком, я понимала, но когда дело доходило до сердечных невзгод, меня охватывала поразительная медлительность и нерешительность.
Я решила сходить в видеопрокат. И купить бутылку вина, потому что одолеть этот вечер без помощи алкоголя не представлялось возможным.
– Гас так и так не позвонит, Гас встречается со своей Мэнди, – говорила я, играя с богами в игру «мне все равно». Если сыграешь в нее успешно, если убедишь богов, что тебе действительно не нужно то, что тебе очень нужно, то бывает, что боги из вредности и чувства противоречия дадут это тебе.
В прокате Эдриан встретил меня как давно пропавшую сестру.
– Люси! Где ты была? – закричал он через весь магазин. – Я не видел тебя сто лет!
– Привет, Эдриан, – еле слышно произнесла я, стараясь собственным примером понизить громкость его воплей.
– Так чему же я обязан удовольствием видеть тебя? – надрывался он. – Да еще в субботу вечером? Не иначе, он тебя бросил!
Я натянуто улыбнулась и повернулась к полкам. Но когда Эдриан занялся своими делами, я заставила себя внимательнее взглянуть на него. Я убеждала себя, что теперь, когда я снова одна, мне нужно быть начеку в поисках суженого, предсказанного мне миссис Нолан. И Эдриан был не так уж плох. Симпатичный зад, но это был не зад Гаса. Симпатичная улыбка, но – не улыбка Гаса.
Все бесполезно. Моя голова была забита Гасом, и я просто не могла смотреть на других мужчин.
И я еще не верила по-настоящему, что с Гасом все кончено. Меня надо стукнуть по голове бесспорным, очевидным доказательством, вбить в землю по пояс свидетельствами, чтобы я могла наконец в это поверить. Я не умела легко расставаться с мечтами.
Потом я зашла в винный магазин. Он был наполнен веселой молодежью, покупающей бутылки вина, банки пива и пачки сигарет. Меня снова пронзило знакомое чувство, что жизнь – праздник, на который меня не пригласили. С Гасом мне ненадолго показалось, что я тоже могу принять участие во всеобщих увеселениях, но теперь я снова была привидением на пиру жизни.
Домой я возвращалась медленно, стараясь протянуть время. И вдруг меня охватила паника: я решила, что прямо сейчас мне звонит Гас. И я рванула бегом, подлетела к дому, задыхаясь, открыла дверь в квартиру и кинулась к телефону проверить, не мигает ли огонек автоответчика. Не мигал.
Я напилась и снова позвонила по старому номеру Гаса. Никто не ответил, и я разозлилась. Мне было жизненно необходимо поговорить с ним, потому что я знала: он сумеет все объяснить и вернуть меня к жизни.
Плохо соображая от горя и выпитого вина, я даже собиралась взять такси, поехать в Кэмден и попытаться найти Гаса там, бродя по улицам и пабам, но, к счастью, что-то остановило меня – может, невыносимая перспектива встретить его, гуляющего под ручку с таинственной Мэнди (по-видимому, во мне еще оставалась капля разума).
Воскресное утро встретило меня тишиной. Даже не вставая с постели, я догадалась, что ни Карен, ни Шарлотты не было дома, что их не было дома всю ночь. Итак, семь часов утра, мне абсолютно не хочется спать, и я абсолютно одинока.
Ну и чем я могу отвлечь себя от своего одиночества? Как мне запретить себе думать о Гасe?
Можно было бы почитать, но читать ничего не хотелось. Можно было бы посмотреть телевизор, но я знала, что не смогу сосредоточиться. Можно было бы выйти в парк и побегать, чтобы снять стресс, но мне было не подняться с кровати. Можно было бы позвонить в телефонную психологическую службу, но мне было стыдно занимать их время своей жалобой («Меня бросил мой молодой человек»), ведь им, наверное, звонили люди с настоящими проблемами.
Мое тягостное положение брошенной женщины усугублялось еще и тем, что я потеряла не только бойфренда, но и свою надежду на замужество, что было не менее больно. Но в этом я была виновата сама. Не надо было так серьезно относиться к предсказаниям миссис Нолан. Ведь именно я ругала Мередию и Меган за то, что они верили гадалке. А стоило им отвернуться, как я тут же поверила ей сама. И вместо того, чтобы рассматривать наши отношения с Гасом как очередное легкое увлечение, я решила, что мы предназначены друг для друга и что нам суждено быть вместе.
Я лежала в кровати с распухшей головой и винила себя, оправдывала, винила снова, прислушивалась, не звонит ли телефон, дико ревновала к неизвестной Мэнди, надеялась, что она всего лишь знакомая, думала, что Гас еще позвонит, говорила себе, что нельзя быть такой наивной тупицей, потом думала, что нет, он все-таки может позвонить, предупреждала себя, что скоро превращусь в мазохистку, возражала себе, что это не мазохизм, а романтизм, и так далее, и так далее…
Никогда еще пустота воскресного утра не была такой невыносимой. Только перекати-поле населяли пыльные улицы заброшенного города моей души.
Как же я жила до Гаса, недоумевала я. Чем и как заполняла я эти бесконечные часы? Я не могла припомнить, чтобы раньше воскресенья были до такой степени пустыми, хотя мне пришлось пережить не одно воскресенье и не два, пока в моей жизни не появился Гас.
Потом я поняла, что случилось: он пришел, заполнил свободное пространство в моей душе, а уходя, забрал с собой больше, чем принес. Он прокрался в мое сердце, завоевал мое доверие, выждал, когда я отвернусь, и стащил мои эмоциональные приспособления и подстраховки, оставив мою внутреннюю гостиную голой. После чего он, наверное, отправился в паб в Кэмдене и продал все награбленное по бросовой цене.
Меня обвели вокруг пальца, и не в первый раз.
Воскресенье длилось вечность. Шарлота и Карен так и не появились. Телефон так и не зазвонил. Часов в девять вечера я сходила в видеопрокат поменять кассету и купила еще одну бутылку вина. Вернувшись домой, я выпила вино и легла спать.
И потом наступил понедельник. Выходные прошли, а он не позвонил.
Глава сорок вторая
В то утро нам наконец дали нового человека на место ушедшей Хэтти. Она покинула нас шесть недель назад – довольно давно, как показалось нам троим, вынужденным все это время выполнять работу одного сотрудника. Но Айвор уговорил отдел кадров подождать пару недель, прежде чем начать поиски нового сотрудника. Несчастный дурак цеплялся за надежду, что Хэтти еще может вернуться в его пухлые, розовые веснушчатые объятия.
Но она жила в Эдинбурге с братом своего мужа и, насколько можно было судить, была счастлива. Поэтому Айвору пришлось примириться с утратой.
Наш новый коллега оказался молодым человеком. И это не было случайным подарком судьбы, как могло бы показаться со стороны. О нет!
За этим стояла Мередия.
И узнала я об этом только потому, что застукала Мередию за ее махинациями.
Пару понедельников назад в результате целой полосы невезения (электричка подошла к платформе одновременно со мной, на пересадочной станции поезд просто стоял и нахально ждал меня и тому подобное) я пришла на работу раньше времени.
А Мередия пришла еще раньше. Это было удивительно и само по себе, но еще удивительнее было то, что она работала: лихорадочно разбирала пачку бумаг, откладывая какие-то листы в сторону и пропуская другие через бумагоуничтожитель.
– Доброе утро, – сказала я.
– Отстань, я занята, – буркнула она.
– Мередия, а что это ты делаешь?
– Ничего, – огрызнулась она, беря очередной лист бумаги.
Я была заинтригована, потому что она очевидно что-то делала. Я-то знала, что без пятнадцати девять в понедельник утром она ни за что не стала бы работать по работе.
Я пригляделась к документам, которые она перебирала. Это были анкеты для приема на работу.
– Мередия, что это?
– Это анкеты от кандидатов на место Хэтти. Их передали из отдела кадров, чтобы Вонючка Симмондс выбрал подходящего человека.
