Текст книги "Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна"

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Это сейчас проклятый урод Собянин (чтоб он сдох) превратил наш любимый Филёвский парк в настоящее логово педерастов. Понаставил кругом скамеек, положил новенькую плитку, построил назойливые и бесполезные кафе, аттракционы и прочую мерзость. Наш парк теперь стал таким прилизанным и ухоженным, что ходят в него одни хипстеры-педерасты с непереносимостью глютена. Да ещё, пожалуй, какие-то овуляшки.

Нельзя пройти и десяти метров, чтобы тебе не предложили мороженое. Ужас! Ненавижу Собянина! Лужков был лучше. Этот хотя бы старался не делать ничего плохого (хотя и хорошего он ничего не делал). Собянин же делает одно лишь плохое, но всем говорит, что это хорошее. Лицемер проклятый!

Так вот, тогда, в начале и середине двухтысячных наш Филёвский парк был совсем не таким, как сейчас. Сейчас на него без слёз не взглянешь, а вот тогда он был очень даже ничего. Хороший был парк. Был…

Да, в те времена это было место очень атмосферное. Другого эпитета, пожалуй, и не подберёшь. Именно атмосферное! Все эти старые, разбитые скамейки, ржавые фонари, которые никогда не зажигались по ночам, заросшие дорожки, ведущие в непроглядные дебри и так далее. Заросли там были поистине непроходимые.

Словом, это не мешало нам с дедушкой и бабушкой проходить их. Давалось нам это, разумеется, нелегко. Мы постоянно кололись о крапиву, увязали по колено в болотах (да, в то время в Филёвском парке было множество болот и топей, в которых периодически насмерть тонули грибники), частенько падали, но всегда поднимались.

Но все эти трудности стоили того. В парке мы регулярно натыкались еа какие-нибудь развалины и находили то дот времён Великой Отечественной войны, то бункер, то заброшенный лыжный трамплин. Натыкались мы и на более мелкие, но не менее интересные штуковины: ржавый автомобиль «Москвич», заброшенный автогараж, затонувшая лодка (впрочем, её мы вынуждены были рассматривать с берега; она лежала на мелководье, а потому в солнечную погоду была хорошо видна с берега). Близ развалин старой Нарышкинской успдьбы мы с дедом выкопали немало монет времён Екатерины II. А ещё мы встречали кабанов в Филёвском парке. Один раз – даже кабаниху с выводком.

Сейчас всего этого, конечно же, нет. Проклятый разбойник Собянин совсем разграбил наш парк, уничтожил болота и топи, разгрёб руины, вырубил заросли, истребил кабанов…

Наш парк теперь сделался скучным и неинтересным. Всё у настеперь как в Европе… Ненавижу Собянина!

Я, однако, обещал, что чуть далее расскажу получше о сатанистах и дьяволопоклонниках, которые обосновались в нашем районе.

Рассказываю.

В нашем районе с конца 1990-х годов регулярно пропадали люди. В первую очередь это касалось детей. Нет, пропалали, разумеется, и подростки, и пенсионеры, а однажды исчез даже 40-летний мужик.

Люди у нас пугались. Тем более, что в бесплатных районных газетах печатали такую жуть, что я даже просил бабушку почитать мне вслух. Очень уж хотелось мне страшных историй.

Сатанистов все боялись.

О том, где они прячутся, все, конечно же, знали. Но жителям района было страшно, а милиции (тогда ещё милиции) было плевать.

Меня, честно говоря, уже тогда поражала пассивность наших людей. Все боятся, но никто ничего не хочет сделать. Все знают, что сатанисты сидят в заброшенных корпусах завода Хруничева. Все знают! Но никому и в голову не пришло пойти к этому чёртовому (какая ирония) заводу и выгнать их оттуда.

Нет, наши обыватели готовы жрать друг друга, но объединяться друг с другом они не способны. Этих людей будут резать по очереди, а они будут тупо молчать. До тех пор, пока очередь до них не дойдёт. А тогда уже будет поздно.

Вот именно поэтому наши тираны так распустились. Сопротивления никакого не чувствуют. Прав был старый мракобес Галковский, когда сказал, что русский человек – рохля. Очень я на это всё насмотрелся.

Вот был у нас такой пример. В школе классный руковолитель – уродина. В моральном и физическом отношениях. Казалось бы, стоит родителям написатькоолективную жалобу, – и нет её. Но так нельзя! Поэтому все родители стараются перевести детей в другие школы. А некоторые и не пытаются. Просто молча терпят.

Удивительные люди! Не хотят они приобрести весь мир. И куда дорожк убогая хрущёвка и старый торшер.

Я, наверное, никогда не перестану удивляться их поведению, но тогда оно было для меня совершенно непостижимо.

Мне в детстве всё казалось лёоким. Казалось, что стоит лишь немного поднажать, – и все проблемы решатся. Это потом уже я понял, что всё не так легко, как кажется…

Но вернёмся к нашим сатанистам.

Они постоянно совершали в заброшенных корпусах завода свои жуткие чёрные мессы.

Откуда я это всё знаю? Очень просто.

Во-первых, крики несчастных жертв, приносимых дьяволу кго поклонниками, разносились по всему нашему району. Их слышали все. Крики, надо сказать, были жуткими.

Помню, сидим мы однажды летним весером на лавочке во дворе. Я сижу, дедушка и бабушка. И вдруг такой вопль со стороны завода раздался! «Помогите! Режут!» – услышали мы. Крики продолжались минут пять. Потом всё стихло. Мы мрлча сидели, уставившись в сторону завода.

Вот так иногда бывало.

Во-вторых, следы чёрных месс мы сами находили и на заводе Хруничева, и на Филёвской пойме, и даже в парке. Распятые на крестах кошки и собаки, изуродованные тоупы козлов и свиней, всяческие пентаграммы и дьяволические символы. Иногда попадались даже человеческие кости. Мы с дедушкой видели чей-то череп в кустах на Филёвской пойме. Даже в конце 2010-х годов людям всё ещё попадаются кости замученных сатанистами людей. Их и сейчас находят и на пойме, и в парке.

Мы с дедушкой часто забирались на территорию завода Хруничева. Там мы находили те места, где проводились чёрные мессы. Это происзодило в заброшенных цехах. После этих сатанинских собраний там оставались огромные кровавые пятна. Днём появляться там было безопасно, но вот ночью…

Дедушка старался увести меня оттуда до наступления сумерек. Иногда на обратном путидомой мы задерживались и с удобного ракурса через бинокль наблюдали за корпусами. Мы видели, как с наступлением темноты в разбитых окнах зажигался свет, излучаемый факелами, а затем слушали, как дьявольский поп отправлял свою службу.

Да, сатанисты в нашем районе тогда буйствовали.

Словом, не исчезли они и сейчас. Просто в наше время они стали осторожнее.

О том, как школьное начальство крышует сатанинские секты, орудующие среди подростков, а также о том, как это самое начальство само принимает участие в сатанинских оргиях, – об этом я расскажу потом. Сейчас речь идёт не об этом.

Поведаю я лучше о том, как я общался с многочисленными призраками, обитающими на местных развалинах.

Оказавшись в парке или на пойме, я частенько сбегал от бабушки и дедушки. Тогда я уходил на развалины и там мечтал. Погружался в собственные грёзы, так сказать. Мечтал я, правда, не о рыцарях и замках, не об индейцах и вигвамах. Нет, вся эта романтическая чушь была мне совершенно чужда. Ненавидел я всегда и рыцарей, и пиратов, и индейцев. Всё это мне было противно.

Нет, я любил с важным видом расхаживать по развалинам заводаХруничева и представлять себя коментантом концлагеря.

Вот такие игры я любил!

Но дело не в моём латентном фашизме. Впрочем, и в нём тоже.

Наше поколение с самого детства воспитывалось в духе «Фашизм – зло! Победа – наша!». Надо сказать, что у детей все эти тошнотворные мероприятия в честь Дня Победы, все эти пафосные речи и Неоргиевские ленты вызывали такое раздражение, что восхищен н фашизмом стало естественной реакцией на всё это. Мне и моим ровесникам нравилась чёрная форма и бравурные марши. Так мы выражали свой детский протест миру взрослых.

Так вот, я любил уходить на руины и мечтать там о том, как я буду расстреливать, пытать и мучить, как буду носить чёрную форму и высокие сапоги. А всё это потому, что моему поколению с самого детства промывали мозги на тему «Наша Победа, наши ветераны». Терпеть эту мерзость не могу.

Я до сих пор помню, как мы пошли в наш местный «Дом туриста» на праздник Дня Победы. Я помню этих старшеклассников, которые рвали гортани, произнося пафосные речи: «Каждая пядь земли пропитана кровью…». Стихи, песни, прочая мишура. Я видел, какое это всё ненастоящее. Видел многочисленных чиновников, педагогов и прочих уродов, которым плевать на праздник: главное – отчитаться начальству. Я тогда уже всё понимал. День Победы – это фальшивый праздник, праздник бюрократов и педагогов, праздник мерзких учителей и врагов народа из «Единой России». Именно поэтому я уже тогда решил заявить свой протест против этой ярмарки тщеславия.

Дети в тот день вырезали самолёт ки из пенопласта. Я тоже вырезал парочку. Но только вместо алых звёзд я нарисовал на их крыльях аккуратные чёрные свастики. Потом я подарил эти самолётики одной чиновнице. При этом я сказал, что мечтаю быть комендантом концлагеря.

Вы бы видели, как скривилась морда этой надменной чиновной суки!

Правда, мне тогда изрядно влетело от матери за такие выкрутасы.

Словом, я уже тогда любил протестовать.

А единственная известная мне тогда альтернатива всему этому подлому балагану Победы – это фашизм. Именно поэтому я уже в детстве проникся любовью к этой идеологии.

Многие мои ровесники были тогда «фашистами». Мы были детьми, а потому видели всю притворность этого гнусного праздника 9 мая. А дети ненавидят всё притворное и ненастоящее. Поэтому мы ненавидели Победу и 9 мая.

Потом у многих это прошло. Многие привыкли, стали притворяться вместе со взрослыми, «полюбили» Победу.

Но я был не таков. Я и поныне ненавижу этот праздник. Ненавижу всем сердцем, ненавижу до дрожи в коленях. И я сделаю всё возможное для того, чтобы однажды этот праздник чиновников навсегда был забыт как страшный сон, чтоб он канул в Лету. Вместе с самими чиновниками.

Вернёмся, однако, к делу.

На парковых руинах в моменты мечтательного одиночества меня посещали гости из потустороннего мира.

Чаще всего это были добрые лесные духи, а также души умерших людей, но подчас приходили также и страшные демоны из преисподней.

Вот, помню, было такое.

Тёплый летний вечер. Седьмой час вечера, наверное. Я прогуливаю ь по руинам вперёд-назад. Тут я в очередной раз дошёл до края руины. Разворачиваюсь для того, чтобы назад пойти. Только развернулся, как вижу: прямо передо мной стоит самый настоящий демон. Он был буквально в двух-трёх метрах от меня. Уродливый до невозможности был демон. Омерзительный. Вот именно такой, как на картинках обычно изображают.

Я, понятное дело, был напуган др невероятного состояния. Естественно, не каждый же день встречаешь демона. Тем более такого жуткого и омерзительного. Он мне ещё и говорить что-то пытался. Жаль, что не помню, что именно.

Потом пришёл дедушка. Тогда демон исчез.

Приводить здесь все мои встречи с лесными духами я не буду. Они однообразные и довольно скучные. Тем более, что я не всё из этого помню. Есть только некоторые запоминающиеся моменты.

Забрели мы однажды в болото. Увязли в трясине по пояс. Ползём в довольно холодной жиже.

Тут слышим дьявольский хохот. Говорю «дьявольский» потому, что лучше и не скажешь. Такой это был жуткий и очень громкий хохот.

Услыхали мы его. Стали по сторонам глядеть. И тут я в кустах увидел, что ползёт там мознатое жуткое чудовище. На снежного человека похоже, как его изображают. Мы тут начали молитвы читать и креститься.

Что тогда началось!

Такой ветер поднялся, что с деревьев ветки падать начали. Небо стало тёмное-тёмное, пости чёрное.

И в этот момент хлынул ливень.

Жуткий был ливень. Мы все промокли до нитки.

Помимо этого общался я и с домашними духами.

В детстве стоило мне только выключить свет, как я немедленно начинал видеть духов. Когда я ложился спать, то перед сном видел, как духи выползают из-под полов, из-за шкафов, а также из других укромных местечек.

Я мог общаться с ними столько, сколько хотел.

Сперва я боялся их, но потом понял, что они добрые.

Но иногда в наш дом заходили и злые духи. Они становились над моей кроватью и всё норовили меня испугать. Обычно у них получалось. Эти духи были страшными. Они походили на чёрные тени, которые всегда появлялись внезапно у меня перед носом.

Неприятно, надо сказать.

Один раз в наш дом забрёл даже демон.

Встречу с ним я помню как сейчас. Это было ранее утро. Было, наверное, часов пять или даже раньше. Пасмурное было утро, осеннее.

Я по своему обыкновению рано проснулся и пошёл в туалет. Только вышел из комнаты, как вижу: из гостиной выплыла высоченная, до самого потолка ростом фигура.Фигура была сутулая, с крбчковатым носом и длинными пальцами. Онаммедленно проплыла через главную комнату и скрылась на кухне.

Демон был поход на главного героя фильма «Носферату. Симфония ужаса».

Разумеется, от такого зрелища я напугался до одури.

Здорово было. Есть, что из детства вспомнить.

Глава четвёртая. В предбаннике школы.

Я не знал, как назвать эту главу иначе.

Полтора года, непосредственно предшествовавшие моему поступлению в первый класс школы, были временем весьма насыщенным. Тут ничего конкретного и не скажешь. Поэтому я постараюсь передать дух времени как можно более полно. Тут надо быть точным, ибо именно с этого начинается история моих страданий.

Тогда, конечно, я ещё не осознавал, в какой трясине я увяз, и даже не догадывался, какие ужасы мне предстоит пережить.

Жуть, с которой я тогда столкнулся, не идёт, конечно, ни в какое сравнение с тем, что я увижу далее.

Но именно такова суть российской школы: паноптикум открывается не сразу, а постепенно. Не знаю, задумано ли так специально, или нет, но эффект даёт замечательный: человек сам не замечает, как он увязает в таких проблемах, что хоть в петлю лезь. И многие, кстати, лезут.

Некоторые уже в начальной школе становятся самоубийцами. Словом, об этом я ещё расскажу.

Тем более, что подобных случаев я знаю множество.

Но начинать следует с самого начала.

Поэтому я поведаю вам о том, как начались мои страдания. Тем более, что это всё я помню замечательно.

Однажды к нам домой пришла бабушка. Она уселась вместе с моей мамой на кухне и затеяла какой-то длинный серьёзный разговор.

Тогда я не вник в его суть, а ведь дело было реально серьёзное. Говорила бабушка в том духе, что, мол, у нашего Маратика совсем нет друзей, он не общается с ребятами и ему не с кем играть.

Скажу честно: в то время на «ребят» мне было откровенно плевать. Как, собственно, и впоследствии. Я с детства любил всё делать один: в том числе играть. Тем более, что я никогда не любил всех этих командных игр, выдуманных коррекционными педагогами для гиперактивных детей.

Вообще же говоря, я искренне и всем сердцем ненавижу эту проклятую моду на раннюю социализацию. Мол, ребёнка надо как можно раньше погрузить в реку из нечистот. Чем быстрее вы ребёнка запустите в эту житейскую грязь, – тем лучше.

В этом отношении меркантильная американская педагогика полностью солидарна с тоталитарной советской. Эти две педагогические системы одинаково бесчеловечны к ребёнку. И та, и другая смотрят на него не как на человека, но скорее как на материал, который нужно обработать. Расходятся они лишь в том, что касается конечного продукта. Американская педагогика стремится сделать из ребёнка бизнесмена, маклера, брокера или адвоката. Или другую подобную сволочь. Советская педагогика стремится превратить ребёнка в обывателя, жлоба, мещанина, – собственно, в того же инженера, чиновника или… брокера.

Нет, между этими двумя педагогиками нет существенной разницы. Они созданы для того, чтобы калечить детские души. Приспособить их для чего-нибудь другого невозможно. Все их методы глубоко деструктивны и тоталитарны.

Об этом всём я ещё успею подробно рассказать. Пока же вернёмся к делу.

Бабушка решила пристроить меня в так называемый «Дом пионеров» (или «Дворец пионеров»). Официально он нащывался иначе, но я его запомнил именно под таким названием. Словом, при советской власти он действительно назывался как-то так, но эти времена безнадёжно прошли.

В указанное же мною время это старое здание с ужасающей непривычного человека меблировкой (мебель там не меняли со времён Брежнева) превратилось в удасный вертеп, где соелинились в противоестественном союзе американская и советская педагогическая системы. В результате жтого соития родилось нечто. Нечто совершенно неописуемое и неописуемо ужасное.

Нет, поистине моя книга будет «отлита в горниле ужаса» и «написана болью».

Описать словами «Дворец пионеров» трудно.

Вы всё равно не скмеете осознать весь тот инфернальный ужас, который от него исходил. Пожтому я попробую составить описание эмоциональное.

Вспомните всё, что мои современники связывают с понятием «совок». Примешайте туда все известные вам ужасы про педофилию. Теперь добавьте туда те ужасы, которые вам известны относительно тоталитарных сект и деструктивных культов. Всё это требуется поместить в атмосферу, подобную той, что была в известном фильме «Похороните меня за плинтусом».

Сделали всё это?

Если да, то теперь вы имеете полное представление о «Дворце пионеров».

Вместо последнего елва не написал «о тоталитарных сектах». Словом, можно было бы и так.

Вообще фильм «Похороните меня за плинтусом» – это как раз про это самое.

Во всяком случае сумасшедшие бабки со своими замученными внуками мне встречались там в огромном количестве. И все они были точно такими, как в фильме. И атмосфера была всё та же.

Впоследствии, по прошествии многих лет, в 2016 году мне выпало снова посетить это ужасное место. Боже мой, ничего не изменилось! Ничего!

И даже через пости десять лет я увидел всё ту же сцену: маленького мальчика пытаются затащить в кабинет гипнотизёра. Та же ободранная дверь, тот же запах чая и мочи в коридоре, тот же гипнотизёр. И тот же плачущий мальчик, и та же властная крикливая бабка, калечащая собственного внука.

Годы идут, а ничего не меняется.

Всё те де сайентологические, кришнаитские, иеговистские и другие сектантские брошюры на столиках и подставках. Их обильно поставляют тула для бесплатного распространения наши московские тоталитарные секты.

Не поменялись и методы работы.

Что в 2007 году, что теперь родителям рассказывают оккультные сказочки про «детей индиго» и говорят, что «ваш ребёнок особенный», что «надо лишь раскрыть его потенциал». После этого невежественные родители отдают шарлатанам последние деньги.

Я помню, что в моей группенекоторым детям не хватало даже на еду, ибо их малоимущие родители всю зарплату спускали на занятия во «Дворце пионеров».

Люди тоже не меняются.

Ещё в моём детстве там работали педофилы, занимавшиеся с детьми «лечебной физкультурой» и «тибетской гимнастикой». Ну, а параллельно с этим насиловавшие совсем ещё маленьких детей. Эти же люди, пусть немного постаревшие и поселевшие продолжают насиловать детей и сегодня.

По-прежнему в этот «Дворец пионеров» заглядывают кришнаиты и вербуют доверчивых мамочек и бабушек.

Всё осталось по-прежнему…

Ничего и не изменилось за столько лет. Даже мебель всё та же!

Ничего особого из времени своего обучения во «Дворце пионеров» я не вынес.

Собственно, и помню я оттуда не так много. Помню, как мы с бабушкой строили из веточек запруды на водосточной канаве. Помню, как зимой я катался на ледянке с ближайшего холма.

Тогда рядом был покрытый зелёной траврй холм. Крутой был холм. В прямом смысле слова крутой. Градусов 75, а а может и более. Тогда я безбоязненно катаося с него на ледянке, а вот сейчас бы, наверное, не осмелился. Проверить это уже нельзя, ибо холм давно забетонировали.

Это сделали потому, что там разбилось насмерть несколько детей. Как раз во время зимних катаний.

Вообще же смерти в этом учбном заведении случались часто.

В олной группе на моей памяти мальчик пяти лет выпрыгнул из окна. Учительница английского орала на него, орала, а он всё плакал, плакал. Потом учительница отошла, а он выпрыгнул через открытое окно. Она вернулась, но уже было поздно.

Во время занятий «тибетской гимнастикой» нас насиловали.

Сначала я ничего не понимал, а когда стал о чём-то догадываться, то побоялся сказать обо всём родителям. Я боялся, что они расстроятся или, что ещё хуже, начнут ругаться. А ведь они были тогда так счастливы. Им казалось, что во «Дворце пионеров» мне хорошо.

Словом, это ужасное заведение не смогло меня сломить и уничтожить. Частью потому, что я был непримиримым нонконформистом, частью потому, что мы не так уж много и долго туда ходили.

Я делал всё возможное для того, чтобы не пойти туда. И больным прикидывался, и в истериках бился. Очень мне не хотелось идти в этот детский ад.

Детский ад. Лучше и не скажешь.

Ужасное место. Когда вспоминаю о нём, – такая тоска накатывает, что дить не хочется.

Жить я, однако, должен. Мне ещё надо дописать жту книгу до конца.

Так, ладно, что я там ещё помню?

Спектакли. Мы постоянно ставили спектакли совершенно авангардного типа. Совсем в духе Мейерхольда и Богомолова.

Не помню уже, кого именно я там играл, но помню, что меня все хвалили.

Ещё я могу вспомнить про Лену Пискарёву.

Это была девочка из очень бедной семьи. Она выросла без отца. Мать её работала. Воспитывала Лену бабушка. Семья все деньги спускала на занятия в этом несчастном «Доме слёз», как его мы иногда называли. Взрослые запрещали нам его так называть. Лену совершенно там искалечили. Духовно и физически.

Учительница английского один раз сломала ей руку, но бабушке её скащала, что девочка сама специально покалечилась. За это бабушка высекла её ремнём.

Всё это дурно сказалось на детской психике. Лена выросла трудным ребёнком. Уже в начальной школе она стала курить и пить алкоголь. В пятом классе она подчела на героин. Умерла она шестиклассницей, всего в тринадцать лет. Умерла от передозировки героина. Жалко её.

Но я был не таков. Я вечно спорил с учителями и вообще себя в обилу не давал.

Ходил я во «Дворец пионеров» в основном на те самые авангардные методики изучения английского языка.

Туда водили своих детей самые упоротые мамаши. Обычно жто были женщины лет 35-40, разведённые, обременённые гигантским количеством проблем и личных комплексов. Эти дамочки орали на своих детей и постоянно били их. Сами они, как правило, были небогаты: именно поэтому из них получались фанатичные адептки того, что теперь называют «религией успеха».

Помню одну из этих мамашек. Помню, как она дрожащим голосом, едва не переходя на крик вопрошала педагогов: «Вы ведь прставите ему зороший английский? Не просто хороший. Просто зороший нас не устраивает. Нам нужен королевский английский! Нам нужно оксфордское произношение!». Глаза её были как у фарфоровой куклы, будто сделаны из стекла.

Педагог, разумеется, обещал, что всё сделает. Конечно, этот шарлатан ничего не сделал. Вину за это он свалил на ребёнка. Он, мол, ленивый и плохо занимается. Родная мать за это избила ребёнка прямо на месте. Избила до потери сознания.

Такие пироги…

Вот вспоминаю это всё и понимаю: нет никакрй разницы между советской и американской педагогикой. Я видел, как советские методисты, обязанные некогда воспитывать «строителей коммунизма», теперь обучают детей «королевскому английскому» с его «оксфордским произношением». Эти сволочи абсолютно продажны и готовы обслуживать любую власть. У них нет и не может быть никаких принципов. Именно поэтому я презираю лживых тварей, этих омерзительных учителей, этих гнид. Все эти лицемерные обрюзгшие тётки, которые при родителя расточают по отношению к ребёнку комплименты, а в отсутствии родителей жестоко избивают малыша, – все они заслужили четвертования.

Словом, было во всём этом и что-то хорошее. Был там хороший педагог Маргарита Николаевна. Она обучала меня декламации стихов и ораторскому искусству. Хорошо она меня им обучила. Впоследствии я многократно побеждал на конкурсах чтецов, а уж как оратор я состоялся в высшей мере. Многие профессора МГУ хвалилимою риторику уже в недавнее время. В некоторой степени это и заслуга моего первого педагога в жтом направлении. Словом, занятий риторикой я не бросал никогда. В этом деле я очень многое сделал самостоятельно, но мои первые шаги на ораторском поприще были сделаны вместе с Маргаритой Николаевной. Спасибо ей огромное за всё.

Вот, собственно, и всё, что я помню про «Дворец пионеров».

Можно было бы, конечно, посвятить читателя во все подробности тамошнего быта, но я не буду этого делать. Это излишне, поверьте.

Необходимое впечатление вы уже получили. Подробности, вроде изъеденных клопами диванов, способны щаинтересрвать только любителей слэшера. Тем более, что в указанный период моей жизни происходило много всего интересного.

Вот об этом мы с вами сейчас и поговорим, а не о диванах с клопами.

В первую очередь следует сказать пару слов касательно судьбы наших с дедушкой «походов».

За то время, пока мы с дедушкой и бабушкой ежедневно ходили в парк, взбирались по почти отвесным холмам, форсировали небольшие речки и переходили болота, – я сумел нехило подкачаться. Этим я могу, пожалуй, даже гордиться. Гордиться тем, что уже в пять лет имел довольно тренированное тело. Особенно это касалось ног. Ноги я и вовсе накачал как следует.

После того, как мы пошли во «Дворец пионеров», о «походах» пришлось забыть. На них теперь вовсе не осталось времени.

Почти всё свободное время я теперь проводил дома на диване перед телевизором. При этом я постоянно жрал, притом жрал самую неполезную пищу: шоколадки, тортики, пирожные и так далее. От всего этого я, разумеется, начал толстеть.

Толстел я довольно быстро, хотя незаметно для себя самого. Сам я в том возрасте о подобных вещах даже и не думал.

Потолстел? Подумаешь! Какая мелочь! Это ведь совершенно ничего не значит! Да и вообще: какая разница, толстый человек или худой? Это вообще не имеет никакого значения. Ну, только если для здоровья…

Так я думал тогда, – так во многом думаю и сейчас.

Впрочем, в своей жизни я и сомневался, и мнение по жтому вопросу менял неоднократно. Оно и понятно: вопрос-то далеко не праздный…

Сейчас модная индустрия всё ещё продолжает оказывать растлевающее влияние на умы нашей молодёжи.

Должен сказать, что мода – это вообще одно из сильнейших орудий реакционной политики. Сильнее её, пожалуй, только религия. Словом, теперь уже преврсходство последней далеко не очевидно. Именно поэтому в наше время борьба с модой – это так же важно, как борьба с религией в XVIII-XIX веках.

Мода имеет своей главной целью отвадить нашу молодёжь от классовой борьбы. Помимо этого мода навязывает нашим молодым людям ложное, больное представление об идеале, заставляет стремиться к нему, а не к истине.

Как раньше религия отвлекала массы от борьбы? Таким же образом! Молись, постись, в рай попасть стремись. То же самое делает сегодня мода, но несколько иначе. Теперь вместо рая – так называемое «идеальное тело». Эфемерный, призрачный идеал. Однако погоня за ним так выгодна богачам! Это же сколько таблеток для похудения, диетических продуктов, велотренажёров и прочей дряни продать можно!

Словом, мода – лютое зло. Ещё и потому, что она противна природе.

Скажу честно: меня от тощих девушек тошнит.

Да, анорексия – это поистине ужасно. Это надо принудительно лечить.

Терпеть не могу худых девушек! Они все уродливы, безобразны и ущербны. Я честно не понимаю, как они вообще могут кому-то нравиться. Даже не с сексуальной точки зрения, а вообще.

Нет, здоровая девушка должна быть упитанной, пухленькой и изнеженной. Вот это – другое дело. Красота и здоровье проявляются в полноте. Поистине, это так.

Поэтому когда коммунисты придут к власти, то они обяжут в принудительном порядке всех девушек быть красивыми и здоровыми. Вот это будет правильно!

И мы запретим нашим девушкам портить себе здоровье диетами, детоксами и прочей мерзостью.

Вернёмся, однако, к делу.

Отправили меня, значит, заниматься айкидо.

Нет, я, конечно же, не против физкультуры. Физические упражнения необходимы человеку для здоровья.

Но боже мой! Что я там увидел!

Нет, такой ужас описывать я не могу. Этого не стерпит никакая бумага. Поэтому про айкидо буду говорить как можно более кратко.

Помню, как я туда пошёл в первый раз.

Лежу я, значит, на диване. Доедаю уже которое пирожное. Тут заходт мама.

– Одевайся, пора на айкидо, – говорит она. – У тебя сегодня первый день.

– Нет! – категорично отвечаю я. – Не пойду!

– Так, ты наел щёки и не можешь просто смотреть на то, как у тебя растёт живот, – сказала она, уставив руки в бока.

После этого я тяжело вздохнул и пошёл на это проклятое айкидо.

Ходил я туда не слишком долго. Походил несколько месяцев и бросил. Я очень не хотел туда ходить.

Оно и понятно: там творилось такое, о чём я даже здесь не хотел бы писать.

Я часто пропускал тренировки. Делал всё возможное для того, чтоб их пропустить.

И зачем меня только отдали на айкидо?!

Честно говоря, меня всегда удивляла та мода, которая и поныне ещё процветает среди наших людей. Речь идёт о моде записывать своих детей во всевозможные кружки и секции.

Да, российский ребёнок поистине замучен этими самыми секциями. Замучен так, что в гробу он видал эти ваши секции.

И откуда только взялось это поветрие?!

Возможно, его напустил дьявол. Точно не знаю. Хотя возможно. Очень даже возможно, я бы сказал.

Впрочем, не важно, откуда взялась эта дурацкая мода. Важно лишь то, что она приносит нашим русским детям бесчисленные страдания. Именно потому её необходимо искоренить.

В наших российских семьях очень часто бывает так. Если у ребёнка что-то не в порядке… То есть если родителям кажется, что что-то не в порядке. Например, кажется, будто ребёнок слишком толстый или, наоборот, слишком худой. Или отцу кажется, что его сын ведёт себя «не по-мужски», или матери кажется, что дочь её ведёт себя как мальчишка.

Вот если что-то подобное, то горе ребёнку!

Если это мальчик, то его немедленно отдадут на бокс, карате или айкидо, как меня. Если девочка, то её ожидает балет. Детей всякого пола ожидает также художественная или музыкальная школа.

И не важно, есть ли способности у ребёнка, есть ли желание и даже возможность. Всё это не имеет никакого значения!

Многие наши родители почему-то убеждены, что спорт может излечить человека от чего угодно. Словом, как и музыкальная школа.

Именно благодаря данной моде наши спортивные секции и художественные школы заполняются девиантными, гиперактивными, слабоумными и попусту зловредными детьми. На радость педагогам, естественно.

Поэтому спортивные секции в настоящее время превратились в настоящие рассадники подростковой праступности.

Вот был у меня в начальной школе знакомый, Миша Смирнов. Хороший был мальчишка. Всё у него было хорошо до тех пор, пока он не пошёл на бокс. Занимались с ним в одной секции самые настоящие гопники. И они этого самого Мишу испортили. Он начал воровать, вступил ч подростковую банду, а потом совершил убийство. Короче, сейчас он сидит в тюрьме за это самое убийство.