Текст книги "Гражданство магической реальности (СИ)"

Автор книги: Максим Сабайтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

Глава 37

– Не поднимешься к нам? Родители на работе, можно поговорить в спокойной обстановке, никто не будет мешаться.

Отрицательное движение головой. Она серьезно изменилась с тех пор как видел её в последний раз. Складывалось ощущение, будто для неё прошло много лет, мало сказавшихся на внешности, но оставивших след где-то внутри.

– Потом. Сейчас связь неустойчивая и любое смещение может её прервать. Не знаю, каким образом ты нашел ключ к ключу. Что-то совпало и теперь ты – часть команды, пребывающая во внешнем мироздании, обладающая доступом к его функционалу. Это редкость.

Она говорила загадками, но я понимал, что сейчас главное запомнить все как можно точнее. Контекст может быть восстановлен, емкое сообщение, рассчитанное на неустойчивую связь, развернуто.

– Адаптируйся к среде. Время не ограничено. Поддержка, в пределах, не угрожающих адаптации, будет оказываться. Срочных требований к члену команды не предъявляется. Производится информирование, совмещенное с проверкой связи. Сообщение принято?

Все-таки, это была не сама Леоника, догадался я. Совсем не мимика и речь. Со мною говорило нечто, принявшее облик исчезнувшей девушки. Дух авалонского ключа.

– Сообщение принято. Есть вопрос.

– Внимаю.

– Я могу самостоятельно инициировать связь? И как мне теперь тебя называть?

– Два вопроса. Ответы по порядку. Потенциально. В настоящий момент, это действие за пределами возможностей Имярека. Много ограничивающих факторов окружающей печати. Высокая угроза адаптации. Не рекомендуется. Интерфейс-оператор Леоника. Не исходный организм. Проекция внешности и памяти. Еще вопросы?

Предложение было заманчивым. Было в нем что-то от deja vu, поскольку совсем недавно Михей тоже ждал, что я начну спрашивать. Но внизу хлопнула дверь и связь прервалась.

Даже думать не хотелось о том, отчего Михей получал странные показания. Возможно, бабушка Алладо была вовсе не при чем.

Родители вернулись ближе к полуночи, когда я уже начал всерьез за них переживать. Отец был хмур и грозно смотрел по сторонам, мама выглядела усталой и задумчивой.

– Интенсивный гражданский допрос, – коротко бросил папа, уводя мать из прихожей.

– Подробности завтра. А сейчас все ложатся спать.

Спорить с отцом совсем не хотелось. Спать, кстати, тоже.

Потому я хоть и ушел в свою комнату, даже выключил свет и укрылся одеялом, но продолжал медитировать.

Даже не ради того, чтобы пополнить свои запасы маны. После прогулки на ту сторону и встречи с Олюэн мне стало интересно прислушаться к своим ощущениям.

Есть ли во мне что-то подобное тем светящимся колесам или же полноценное рождение в условиях, порождаемых печатью, перестраивает все настолько капитально, что не остается совсем ничего общего?

Было бы крайне обидно не получить никакого наследства от таких необыкновенных предков. Должны же перворожденные обладать хоть какими-то бонусами за все неудобства, которые испытывают?

Да, я еще до обретения магии знал, что вселенная несправедлива, но печать все-таки магическая структура и в ней наверняка где-то есть механизм обеспечения устойчивости.

А раз так, отчего одни недостатки не всегда компенсируются преимуществами? Или я зажрался тут незаметно, со своим гражданством вдвое быстрее положенного?

Должно быть. Потому как, не удержав контроля за собственным сознанием я незаметно сполз из медитации в сновидение.

– Бабка у тебя, Имярек, хоть в детство и впадает самым краешком, но соображать в темпе еще не разучилась.

Эту фразу я услышал едва погрузился в сон. Точнее, не так. Сначала было все-таки засыпание и лишь потом она. Собственно, некое сновидение только в это время и началось.

Сюжет сна, если и существовал в моем подсознании, развеялся как дым. А вместо него передо мною возникла из ничего Алладо, сидящая с чашкой чаю за небольшим столиком.

– Объясняю в темпе, – предупредив все вопросы сказала бабушка. – Это только запись, а не я сама засела в твоих мозгах. Делать мне больше нечего, да и тесновато у тебя. Но вот тебе чайник чаю, пей и не вздумай отказываться. Это важно.

Спорить даже не с бабушкой, а с записью, которую она оставила в моем мозгу – занятие бесполезное. Пришлось сделать несколько шагов во сне и устроиться на изящной ажурной, но от этого не менее неудобной табуретке.

– Итак, запись. Она будет проигрываться параллельно чаепитию. Если тебе необходима пауза между какими-либо фрагментами записи, просто какое-то время – не пей чай. Но учти, что наше время ограничено. Рано или поздно ты проснешься, а организовать сновидение на две разные ночи – явный перебор.

Алладо хитро улыбнулась, посмотрела на меня и замерла. Несколько секунд я честно тупил пока не сообразил, что для продолжения надо перелить из чайника немного жидкости в чашку.

– Увы, наш треп в компании Олюэн, тоже можно принимать во внимание. Но там мы озвучивали только самоочевидные вещи. То, что от нас ожидал услышать некий гипотетический наблюдатель, пытающийся сунуть нос в наши секреты. Надеюсь, у него все получилось, и он составил представление о трех ведьмах, которые безуспешно пытаются вернуть старые порядки, толком не знают, как и наивно полагают, будто один перворожденный кардинально все изменит. Чушь мессианская!

Алладо показательно стукнула кулаком по столу. Чайник подскочил на сантиметр, но так и не расплескал кипяток.

– Извини за спектакль, малыш. Ты – веха возрождения, в какой-то степени да, прототип будущего самелианина. Но, выражаясь языком разработчиков программного обеспечения – даже на альфа-релиз не тянешь. Прорывом является родительский метод, позволяющий выращивать таких как ты – интересующихся тайным знанием, но не позволяющих обманчивой сложности печати увлечь в сторону профанных иллюзий.

Я сделал глоток чаю.

– Мы в курсе, что тебе помогла случайность. Согласна, вряд ли можно называть её счастливой, однако двигался ты в правильном направлении. По нашим моделям тебе предстояло пройти два или три серьезных экзистенциальных кризиса прежде чем достичь полнолетия. Так что даже в качестве прототипа ты готов процентов на сорок.

Технологию еще поколения два или три придется оттачивать на других самелианских семьях. И это время тебе придется служить прикрытием. Так что не гордись – заслуга принадлежит в первую очередь твоей матери. Ну и мой сын тоже постарался, признаю. Хотя мне долгое время казалось, что он слишком заигрался с артефактами печати, изображая из себя инженера.

Мне на всякий случай пришла в голову мысль сделать еще пару глотков. Стимулированная таким образом запись продолжилась более активно.

– А дальше уже чистая политика, причем её так много, что можно смело делить весь политический пласт на три части. Первая оказывается во внутренних секторах. Усиление мигрантов не выгодно властям метрополии. Беженцы прибывают сюда чтобы служить щитом от вторжений и неторопливо ассимилироваться, благополучно забывая о своем прошлом и сути.

Приграничная “жадная зона”, в которой ты родился – как раз подходит для таких нужд.

Существенный нюанс – это не самое естественное состояние для Печати. Представь себе повышенную гравитацию и того, кто к ней адаптировался. В местах с нормальной гравитацией он может оказаться силачом.

Хотя негативных побочных эффектов тоже будет достаточно. Из-за этого шанса на усиление многие чиновники из нижних категорий предпочитают отправлять детей в “жадную зону” в надежде на их последующий рост.

Везение? А черт его знает. Про побочные эффекты надо будет затем Алладо вживую расспросить. Я удержал чашку возле губ и вспомнил о двух других составляющих политического пласта. Маловероятно чтобы бабушка так изощрялась лишь ради приятных, но не слишком секретных известий.

– Собственно, молодежные контакты в “жадной зоне” уже давно считаются основой для последующей политики в прилегающих к пограничью секторах. Дальше детки с технологического пласта пробираются редко.

Чем глубже к столице, тем сила адепта начинает все явственнее уступать остальным умениям и способностям. Но как только дети чиновников это осознают, передоверяют дальнейшие продвижения следующему поколению.

А уж обитатели внутренних секторов всякую деревенщину из пограничья и вовсе не жалуют. У них там и без нашего влияния тесно. Излишки практиков отправляются в горнило бесконечных войн за пределы мироздания.

Алладо вздохнула и сделала еще одну паузу. И снова пришлось выпить чаю.

– Тебя не будут любить беженцы и их прямые потомки, – подытожила бабушка-тинейджер.

– Для них ты причина зависти и доказательство их собственной никчемности. Добившийся уже сейчас большего, чем удалось им, даже после достижения полнолетия.

Алладо загнула на правой руке указательный палец.

– Ты слишком опасный конкурент для тех, кто связывает свои надежды с прокачкой своего потомства в экстремальных условиях. Скорее всего, тебя попытаются использовать в каких-то краткосрочных схемах возвышения и прокачки, чтобы лет через двадцать или около того нейтрализовать. Мне нельзя говорить такие вещи открыто – но что приснилось, то приснилось.

Бабуля даже Колди предусмотрела! С Медеей сложнее, однако той пришлось пойти против своего Матриарха. И неизвестно еще как ко мне относится Лямбда.

– Внимания аристократии, надеюсь, ты еще не удостоился, внук, – хмыкнула Алладо и сразу, не дожидаясь наводящего вопроса пояснила:

– Мадам как самая сильная из тех, с кем свела судьба, даже близко не относится к их числу. Но аристократы для нас опаснее всех остальных. Пока твоя гражданская категория ниже чем Эф, им даже не нужна формальная причина сделать с тобой что угодно. Если аристократ решит медленно разматывать твои кишки с трансляцией по всем известным каналам связи, в прямом эфире – весь аппарат печати встанет по стойке смирно и будет трепетно следить за тем, чтобы у оператора не дрожали руки.

Сон внезапно изменился. Столик и бабушка исчезли, сменившись видами пляжа с девушками в откровенных купальниках.

– А теперь то, ради чего весь этот цирк…

Шепот раздавался откуда-то изнутри, но определенно принадлежал Алладо.

– Даже аристократы имеют зуб на Самелию. Когда-то мы были равны им. В чем-то даже превосходили. Пока мы, всего лишь жалкие приматы, копающиеся в окрестностях “жадной зоны” и Пограничья – нас терпят, любуясь унижением былого соперника. Но когда начнешь свой путь возвышения, не упоминай о своей исторической родине.

Лучше предстать выскочкой, удачной генетической случайностью, порожденной союзом забывших свое родство иномирян, чем поднимающимся с колен врагом.

За подъем с колен убивают быстро и верно. Так что осваивайся за пределами “жадной зоны”, постигай Искусство и готовься умереть.

У потомка самелиан не может быть успешного будущего – только страшная и несправедливая кончина. Внезапная, на взлете, но еще никому не угрожающая. Ввергающая всю нашу диаспору в траур и депрессию.

От слов Алладо, произносимых спокойным и малость торжественным голосом, пускай во сне, а не наяву – становилось страшно.

– Мы организуем тебе новую биографию, внешность и все такое. Не быстро. Полагаю, несколько десятков лет еще будет.

И ты пойдешь тропой возвышения, передавая потомкам честь нашего народа, его миссию и способности. И Дева Пустоты будет танцевать с тобой свои самые сокровенные танцы.

Глава 38

Не желая вставать, но уже проснувшись, я раскладывал по полочкам события недавнего прошлого.

Вчера познакомился с бабушкой, видел ангела, призрака, который скорее интерфейс нежели призрак и сновидение, также непохожее на обычные. Страшно представить, что со мною, если считать это обычным времяпрепровождением. Позавчера… Позавчера при помощи магии закрывалась сессия и я гулял с Алисой. Три дня назад было занятие на кладбище, признание Медеи в подготовке к моему убийству, игра в ладушки с мамой на кухне и случайное обнаружение морского берега за трирью. Меньше ста часов назад меня не поставили перед фактом игры в рулетку, где ставкой являлась мое существование. Да и при упоминании гражданских прав еще вспоминался паспорт, а не категория Кей, пусть даже Медея и использовала термин “аусвайс”….Как ошеломительно быстро бежит время. С тех пор, как я впервые увидел авалонский ключ и двух недель не прошло. Если сегодняшний день окажется так же насыщен событиями, стоит поваляться подольше.

Объяснения. Отец обещал рассказать, что случилось с родителями из-за чего те задержались.

Пришлось вставать и надеяться на то, что сегодня не случится ничего экстраординарного.

Утренние процедуры я провел в ванной, а не в бассейне. Пусть в дополнительном пространстве за трирью и просторнее, но от чудес тоже можно уставать.

Привычные квадратные метры, шкафчик с зеркальными дверцами, душ вместо водопада… Оказывается, я все-таки консервативен и привычная реальность успокаивает одним фактом своего существования вокруг меня. Интересно, если я все-таки адаптируюсь к магической реальности, как долго привычка ко всему этому будет меня преследовать.

– Пошли, разомнемся, – предложил отец.

– А то ты до сих пор еще не посещал спортзал.

Спортзал! Вот как тут проведешь обычный и ничем не примечательный день когда у тебя же в квартире есть еще пространства, которых не посещал? Это еще в том возрасте, когда детский сад не посещаешь, такое терпимо – и то любопытство должно играть в пятой точке.

Трирь в спортзал совмещалась с кухонной. Пусть мои родители иномиряне, но иронию выбора я оценил. Набираешь калории или сбрасываешь. А вот такого изобилия тренажеров и спортивного инвентаря не ожидал, даже зная склонность предков к гигантизму.

– Местная печать и обусловленные ею законы мироздания вводят в качестве базового понятие тела. В привычном тебе представлении у нас на родине не было никаких тел, – отец прикрыл за собой трирь и направился к стойке с гантелями. – Когда мне удалось проникнуться этой концепцией, возникла идея перенести некоторые наши родовые техники на новую основу.

Человеческое тело, при всей его внешней ограниченности, обладает рядом преимуществ по сравнению с нашими прежними аналогами. Боевые искусства этой стороны используют человеческий потенциал примерно на восемьдесят процентов. Остальные двадцать, если задействовать без предварительной подготовки и небольшого жульничества с внутренней энергией убивают или калечат применившего.

Ваш отец когда-нибудь кидался в вас гантелей? А двумя? Одну мне удалось поймать, а вот другая задела бедро по касательной. Могло быть больнее, но я почти увернулся.

– Маму вчера задержали, буквально через несколько минут после того как вы расстались. Представители управы провели интенсивный допрос. Затем вызвали с работы меня и повторили процедуру.

– Что-то серьезное?

Я подобрал вторую гантелю, начал разминку, повторяя движения отца.

– Кто-то получил информацию о твоем гражданстве, – вздохнул отец.

– Это не противостояние с властями. К счастью для нас. Наш противник среди других мигрантов и сложившихся диаспор. Многие играют с прицелом на десятилетия и появление полноценного гражданина сравнительно высокой категории, который по возрасту вхож в молодежные тусовки и за счет этого способен стать авторитетом среди подрастающего поколения, путает их планы.

Вот так живешь себе, пытаешься разобраться с жизнью, а твое будущее уже изучили, спланировали и сочли нежелательным. Где я такое уже читал или смотрел? Ах, да. Джон Коннор и терминаторы из будущего.

– Если я мешаю, то будет какое-то противодействие. Меня будут убивать или чего ожидать в ближайшее время?

– Не драматизируй, – фыркнул отец.

– Пока ты в пределах местной печати и жадной зоны, прямых действий можно не опасаться. Убивать тебя, значит напрашиваться на расследование и капитальное ущемление прав диаспор в приграничных секторах.

Это никому из мигрантов не выгодно. А вот дискредитировать тебя, подвести под снижение категории, штрафы или долгосрочные гейсы – наверняка попробуют. И мне было бы спокойнее за сына, зная что тот готов.

Ага. А я готов? Представления о том, в эпицентре чего я оказался, скудны и обрывочны. Хорошо еще, что пункты гражданского контракта, все до одного, в моей памяти. Плохо, что не все из них я понимаю как следует. Проклятые термины, которые маги не расшифровывали из-за их самоочевидности. Я не ориентируюсь в происходящем. Крошка сын к отцу пришел…

– Тебе не хватает навыков разрешение силовых конфликтов, – вынес вердикт отец, прервав мой сеанс мысленного самоуничижения.

Разумеется, не хватает! Потому что не было в моей жизни таких конфликтов. Если не считать периода хождения в секции бокса, самбо и фехтования, а также нескольких еще школьных драк с отморозками. Причем в секции меня сам же отец и отдавал.

– Нет лучшего разрешения силового конфликта чем его избегание.

– Тебе не дадут его избежать. Когда строится ловушка, думают над потенциальными реакциями жертвы куда дольше, чем получается обдумывать выход самой жертве.

Я и сам понимал, что цепляюсь за иллюзии, но активация способности работать с маной ассоциировалась с фэнтезийным классом магов, а тем не так часто приходится работать кулаками.

– Скажу даже больше, хоть мне этот момент тоже не нравится, – отец отложил в сторону гантели и взял скакалку.

– У тебя, скорее всего, даже не получится победить или свести результат к ничейному. Такие сценарии во время конструирования ловушки тоже просчитываются, с изрядным запасом прочности.

Это я говорю не для того, чтобы ты не сопротивлялся и так далее. Отнюдь. Я говорю это для расстановки приоритетов. Их осознание и принятие – твоя единственная фора. На встречную ловушку оно не тянет, однако в состоянии минимизировать их локальный выигрыш. Причем серьезно минимизировать.

– Я не могу ничего придумать, так что с готовностью выслушаю твое решение.

– Оно тянет на некую универсалию, – хмыкнул отец. Если бы не размеренный стук скакалки я бы на слух даже не понял, что он занимается физическими упражнениями, настолько ровным и расслабленным был его голос.

– Честь и достоинство. Пока они с тобой, ты даже терпя поражение в битве, выигрываешь в чем-то большем.

– Поражение, от которого не пострадает как раз мой авторитет? То есть, вроде как мне наваляют по первое число, но своей цели не добьются?

Мысль отца была рациональной, но мириться с предстоящим поражением я был не готов. Не для того меня таскали по секциям, пусть даже когда родители проворачивали свои воспитательные планы никто не предполагал, что магия достанется мне так скоро.

– Почти.

Отец отложил и скакалку, подходя ко мне.

– Я не случайно начал разговор с того, что когда-то обзавелся идеей перенести наши боевые навыки в условия нового мироздания. Проект еще не завершен, но кое-какими успехами могу поделиться. И даже поделюсь.

То есть, все не так плохо…

– У тебя нет никаких особых планов на следующие пару дней? – поинтересовался отец.

– Потому как мы после вчерашнего вынуждены действовать не самыми гуманными методами.

И как предки только догадываются о том, что у меня и как? Обзаведусь своими детьми, обязательно спрошу у папы рецепт такого всеведения. Или лучше у мамы, у нее получается вообще за гранью экстрасенсорики. Наверняка что-то магическое…

– Вроде ничего такого, что нельзя было бы отложить…

Отец подошел вплотную и положил ладони мне на виски.

– Мне придется передать знание напрямую, а затем показать тебе как активировать программу инсталляции моторных навыков. Несколько дней будешь не в форме, посидишь дома. Заодно и неприятностей избежишь. К нам они не сунутся.

– Проявить свободную волю?

С загрузкой знания и последующей его активацией мне доводилось столкнуться только в управе. Не думал, что это возможно без того специального артефакта. А еще такой метод передачи информации напомнил сцену из “Матрицы”.

– И не сопротивляйся реакциям своего тела, извиняющимся голосом добавил отец.

– Извини, что приходится делать это так быстро и без предварительной подготовки. Но и без защиты выпускать тебя на улицу я больше не могу.

Сделав пару глубоких вдохов я произвел акт свободного волеизъявления, позволяя принять знание. А мгновением позже я уже падал на предусмотрительно подложенные отцом маты. И остро жалел о своем решении, потому что так больно мне еще никогда не было.

Часом позже я лежал в своей постели и пробовал осторожно радоваться тому, что так и не позавтракал. Это только у Нео в фантастическом фильме знания боевых искусств записывались напрямую в мозг без каких-либо последствий. Потому что сценаристам надо чтобы все выглядело быстро, чистенько и зритель не отвлекался на всякие ненужные детали. А в реальности все куда сложнее.

Потому что мозг у приматов на самом деле тупой. Ему в нейронную сеть вплеснули новое, а он тут же лезет за обратной связью к остальной нервной системе. А нервная система, даже с учетом того, что у нее свой мозг есть, помимо головного – и знать не знает ни о каких боевых искусствах.

То, что когда-то в секциях осваивалось помнит – и то хлеб. Не будь самых базовых навыков, которые я когда-то считал самодостаточными и за счет которых выходил победителем в поединках на мечах и прочей ролевой движухе, совсем было бы нехорошо.

Но об этом отец уже потом рассказал, пока менял компресс на моем лбу да поправлял ремни вокруг моих конечностей, чтобы я себе чего не сломал в непрекращающихся сериях судорожных движений.

А еще от таких вещей становится сильно недоволен мозжечок из-за чего моё состояние можно было сравнить с сотрясением мозга.

И самое обидное, я никак не мог похвастаться тем, что знаю и умею применять переданную отцом технику! Мозг отказывался выдавать знания о ней до завершения инсталляции.

– Это естественная реакция, – успокоил отец, хотя я видел, что он на самом деле нервничает.

– Загрузка практических навыков это всегда стресс и травма. Сознание отрицает их пока только может. Кроме того, сейчас твое тело не готово к полноценному использованию всех приемов. За что сейчас и получает втык от мозга, устраивающего проверку возможностей и недовольного несоответствием.

Меня снова будто бы долбануло током по всему позвоночнику и выгнуло дугой. В фильмах ужасов так изображали одержимых нечистой силой. Разве что отец не пытался разговаривать со мною на латыни, а я не отвечал ему на давно вымерших языках и чужим голосом. Я вообще не мог нормально отвечать из опасения прикусить язык, если челюстные мышцы сведет в самый неподходящий момент. Вместо этого я пробовал говорить сквозь зубы. Получалось не очень.

– Долгещо…

Это пример довольно удачной реплики, не прерываемой стоном или воем. В минусе вопросительная интонация и любая выразительная интонация вообще. Но зато понятная.

– Уже потихоньку идет на убыль. Минут через сорок ослаблю фиксаторы, а к обеду их и вовсе можно будет снять.

И что тут скажешь? Да ничего не скажешь.

Только и остается, что терпеть и не думать о боевых приемах. Потому как дурной мозг на любую мысль о них пробует напрягать какие-то мышцы, не приспособленные для этого от слова совсем.

Если бы не предварительная разминка, устроенная отцом, порвал бы себе что-нибудь, как пить дать. Но про пить, тоже лучше не думать, потому как такую попытку мы с отцом уже предприняли. Стошнило на втором или третьем глотке. Собственно, именно тогда я и понял, что у меня аналог сотрясения мозга.

– Сказку!

Кажется, я начал приспосабливаться к этой инсталляции моторных навыков. Хоть одно слово, но вышло весьма четко.

– Отвлесь…

А вот пояснение смазал, на полуслове свело мышцу правого предплечья.

– Логично, – признал отец.

– Что-то из числа того, что принято в местном мироздании.

– Завоеаа! ААА!

Терпеть удары судьбы это достойное дело, но когда они от своего же организма, да еще ниже пояса… Короче, это нечестно.

– История про Завоевателя, – расшифровал мой вой отец.

– Одна из тех, которые известны даже за пределами этого мироздания. Прекрасный выбор. Расслабься и слушай.

Как будто у меня был выбор.