Текст книги "Гражданство магической реальности (СИ)"

Автор книги: Максим Сабайтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 43 страниц)

Ах да, по плану Орлаты я в любом случае обречён. Наверное, оттого и лезут в голову всякие нелепицы.

Например, мысли о схожести перекрученного белья с чем-то таким, чему явно не место в стирке. Парейдолия, однако.

– Сколько бы магии ты не получил от артефакта, пользоваться ей тебя всё равно не научили, – видя, что я смотрю куда-то в сторону и даже нож не заставляет меня сосредоточиться, добавила самелианка. – У тебя минута на размышление!

В этот момент детали головоломки сошлись, и я от души расхохотался, отвлекая внимание пленивших меня дам.

Глава 73

– Это у него нервное, – неуверенно предположила перворожденная, как будто невзначай протягивая руку к моему лежащему на столе кулаку. Возможно, на рациональном уровне, там, где должно было быть четкое осознание происходящего, такое движение не задумывалось. Но когда тебя манит волшебство, приоритеты смещаются, самые нелепые вещи кажутся естественными. Это вам не тарок, действующий тонко и почти неуловимо. Тут мощь, которая на сворачивание гор даже не станет размениваться.

Своим монологом Орлея невольно перехватила внимание матери и, тем самым, выиграла несколько драгоценных секунд.

– Потерять близких, остаться без шансов на благоприятный исход… Вот психика и не выдержала. Такой приступ может за минуту не пройти. Может, мы его как-нибудь… успокоим?

Перворожденная пыталась играть в сочувствие, но выходило крайне неубедительно. Такой неестественной игры я не встречал со школьных годов, когда приходилось участвовать в каких-то утренниках, разыгрываемых по сценарию скучающей классной. Но, тем не менее, я прекрасно понимал Орлею: её мысли все больше и больше места занимал источник магии, ради которого стоило на время отложить все остальные планы, даже материнские.

В кулаке я сжимал волшебный болт, искажающий восприятие самим фактом своего появления на свет, отвлекающий от всего остального. От практика на другом конце руки, сжимающей желанный артефакт. От необходимости слушаться мать. От того, что дверца стиральной машины уже не заперта.

– Нет, – запоздало насторожилась Орлата, вскакивая на ноги. Происходило что-то за пределами моего восприятия. Изменения угадывались интуитивно. Масштабные изменения. Как будто вся эта история была только комиксом, напечатанным на обертке от конфет. И сейчас эту обертку неторопливо разворачивали. А в привычном восприятии нож сначала просто отодвинулся от моего горла, а затем и вовсе был сброшен на пол. Если верить приметам, дело идёт к ссоре.

От этой мысли стало еще смешнее. Но совсем ненадолго, потому как Орлата заметила первого хорька лишь когда тот выскочил наружу.

– Лезвие тьмы!

Обе незваные дамы ухитрились выругаться хором. Орлата совершила какой-то совершенно фантастический прыжок, оказавшись ногами на столе. Было в этом движении что-то от спецэффектов фильма про Вия. Там примерно с той же противоестественной динамикой передвигалась покойная панночка.

Перворожденная громко взвизгнула, отскакивая в сторону мойки. Так визжат когда видят мышь, а не хорька. Но хотя бы в её движениях все выглядело по-человечески. Может даже слишком. Только что она была бизнес-леди с замашками наследницы мафиозного клана, а мгновением спустя это уже испуганная женщина старше средних лет, с перенапряжением нервной системы и всем из этого вытекающим.

Как множество белых зверьков складывались в фигуру Олюэн, разглядеть не получилось. Самелианки начали драться в своей иномировой манере – и моментально сломали нафиг всё окружающее пространство.

Вестибулярный аппарат человека, даже перворожденного, не приспособлен для пребывания поблизости от таких поединков.

Вновь свалившись на пол и свернувшись в позу эмбриона я отчаянно блевал и молился. Где-то на кухне, не знаю на каких расстояниях от меня и можно ли было в принципе использовать эту метрику, в той же позе страдала перворожденная. Подозреваю, что прихожую и комнату смещения также затронули, как охватили бы и часть города, если бы не топологическая изоляция.

Предметы наползали друг на друга, выворачивались наизнанку, разбухали фракталами.

Я видел размазанный по потолку холодильник из которого торчала моя загнутая спиралью нога, наблюдал как заполняет мои внутренности фрактальный плинтус. При этом остатки рассудка и тактильные ощущения утверждали, что я лежу с закрытыми глазами, уткнувшись носом в колени, обхватив руками голову – чтобы та не слишком часто проваливалась внутрь себя. Увы, веки тоже подвергались топологическим деформациям, оттого даже зажмурившись или закатив глаза игнорировать происходящее не удавалось. В какой-то момент, помню, что мечтал стать плоским, а еще лучше одномерным: только ради того, чтобы кошмар стал не столь многомерен.

Должно быть, никто из более ли менее местных не заметил. когда же эта болтанка подошла к концу. Какое-то время нас ещё колбасило, мозжечок накладывал вето на любое движение не связанное с дыханием. Да и его старался свести к минимуму.

А затем я решился открыть глаза и встретился взглядом с перворожденной.

С её дикими, безумными глазами. Хотя, справедливости ради, выглядел я вряд ли лучше её.

– Глллм!..

Возможно, она попыталась произнести что-то более отчетливое, но судорожно напряженные голосовые связки еще не оправились от пережитого.

Только я ее все равно прекрасно понял. К материнской программе-минимум добавилась еще страстная жажда владеть этим треклятым болтом.

Оставайся мы в нормальном состоянии, началась бы драка не на жизнь, а на смерть.

Вместо нее каждый удвоил усилия по возврату контроля за собственным телом. Иронично, но какое-то время назад я уже проворачивал этот маневр. Отец как будто догадывался о том, что мне предстоит в обозримом будущем.

Вспомнив как пользоваться рукой и быстро перепроверив, что мышцы готовы сгибаться в правильном порядке, я попытался вооружиться жевательной резинкой от Алладо. Когда в другой руке до сих пор находился, источая ману во все стороны авалонский ключ, атакующие подушечки должны были сработать на ура. Правда, до них следовало сначала добраться.

Перворожденная гневно смотрела на мои действия, пусть и неуклюжие, но все равно более успешные, нежели те, что получались у нее.

Копаться по карманам лежа на полу – занятие не из приятных. Тем более, что перед этим нас капитально вывернуло наизнанку. Упаковку с заклинаниями удалось нащупать в кармане джинсов. К сожалению, туда же, на автомате, я засунул и свой телефон. А эти дамы, между прочим, даже забыли обыскать пленника. Или побрезговали. Или побоялись активировать какую-нибудь из ловушек Алладо.

Не время для размышлений о том, отчего противник поступает так, а не иначе. Позже подумаю, если доживу.

Мой переход из лежачего положения к перекатыванию и подъему на колени вызвал у Светланы отчетливое чувство паники. Справляться с конечностями ей было непросто. Левая нога перворожденной, после нескольких неудачных попыток разобраться с последствиями драки самелиан, застряла между ножками стола, сместившегося к плите и собственно дверцей духовки. Зато правая рука поднесла ко рту какую-то пилюлю…Похоже, в столь извращенной разновидности ковбойской дуэли я все-таки проигрывал. Но только если Светлана собирается применить что-то атакующее. Чей допинг сработает быстрее, тот и победитель?

А тут, как по закону подлости, телефон застрял в кармане. Пытаясь вытащить его наружу я сосредоточил внимание на нем и едва не упустил момент когда перворожденная сделала свой ход в нашем противостоянии.

Пускай наши тела двигались крайне неловко, у магии таких ограничений не существовало. Я успел увидеть как перед Светланой-Орлеей сформировался муаровый сгусток энергии. Небольшой, но очень яркий, размером с ноготь большого пальца. Женщина закусила губу от напряжения и даже не обращала внимания на то, что из уголка рта стекает слюна розового окраса.

А вот это совсем нехорошо.

Я успел отклониться в сторону чтобы этот магический снаряд меня не задел, но он приближался по воле своей создательницы и тоже скорректировал траекторию.

В какой-то момент яркость этого сгустка перешла в диапазон, видимый глазу обычного человека.

Вот блин, в меня бросили натуральный фаербол!

Пытаясь защититься, я выставил вперед руку с авалонским ключом и, не без усилий, разжал кулак.

Светлана подалась вперед, навстречу – и едва удержалась от того, чтобы не завалиться на пол лицом вниз.

Фаербол отреагировал на приближение болта резким угасанием. К тому моменту как он таки врезался мне в предплечье, это был уже совсем крошечный сгусток маны.

Я же сопоставил лежащее на своей ладони с тем, что разглядывал в самом начале своей магической карьеры. Образ сокровища надежно отпечатался в моей памяти, а оттого теперь приходилось констатировать, что артефакт изменился!

Теперь, помимо болта, сверкающего латунью, ближе к шляпке располагалась небольшая, практически незаметная шайба. Никогда не упустил бы из виду столь четкую деталь!

Потерпев неудачу с фаерболом, Орлея что-то невнятно простонала и в мою сторону полетел валявшийся на полу нож.

В отличие от нематериального объекта управление холодным оружием давалось перворожденной сложнее. От первой атаки я отбился, вновь сжав авалонский ключ в кулак и ударив по ножу рукой. Ценой пореза оружие удалось отправить по короткой дуге в сторону батареи центрального отопления.

Перехватив на время инициативу я вернулся к вытаскиванию из кармана так некстати застрявшего телефона. Действовать одной рукой, испытывая сложности с мелкой моторикой было очень неудобно, но убирать болт куда-то еще я не решался.

Магии вокруг много, из Светланы практик куда более опытный. нежели из меня. Повторит еще свой фокус, а я не успею отреагировать.

В прихожей застонал человекообразный шкаф по имени Роман. Не зная, сколько времени в моем распоряжении до того момента как он придет в себя, я ускорился и таки выдернул смартфон на пол. Тот громко шлепнулся экраном вверх

На дисплее, который отчего-то не уходил в режим энергосбережения, значилось уведомление о сообщении с неопознанного номера.

– Рома, убей!

Перворожденная тоже услышала стоны из прихожей. Только до “убей” там еще далеко. Я прихожу в себя быстрее, а добраться до сковородки не так уж сложно. Мне сегодня уже показали как ею эффективно пользоваться. Убивать никого не хочется, но по голове вряд ли промахнусь. Будет знать, что сковородка это тоже палка о двух концах!

Тем не менее, текст сообщения заставил ненадолго отвлечься от происходящего в квартире. Взяв телефон в руку я отключил запоздало запустившуюся программу блокировки экрана, еще раз выругался про себя на медленное восстановление мелкой моторики, надавил пальцем на иконку сообщений…

Грохот выстрела в замкнутом помещении, тем более выстрела неожиданного, заставляет на мгновение застыть в неподвижности. Только я не застыл, а упал на бок, ударившись затылком об угол холодильника.

Чертов Роман пришел в себя раньше чем ожидалось. А еще у него был при себе пистолет! В такой ситуации тот факт, что я только что лишился телефона и едва не остался без пальцев на левой руке – отступал на второй план. Промахнуться с расстояния в пару метров по такой крупной мишени как я, можно было лишь после пространственного шторма, капитально сбивающего с толку не только глазомер, но и все рефлексы моторики. Но промахнуться во второй раз будет уже сложнее. А там, наверняка, полная обойма…

Иронично, но меня спасла перворожденная. Откуда в ней нашлись силы, не знаю до сих пор. Но их хватило на то, чтобы накинуться сверху и вцепиться своими наманикюренными когтями мне в шею. Преимущество в массе, как выяснилось, тоже оказалось на её стороне. А ведь казалась такой стройной и хрупкой. Вот и верь после этого женщинам.

Кроме того, в одной руке я все еще сжимал авалонский ключ, а другая отказывалась слушаться после того, как в нее воткнулось несколько осколков от телефона.

Единственным позитивным моментом в изменившейся ситуации стало соображение, что Роман вряд ли станет стрелять ближайшие пару минут.

Но, черт побери, или как говорят в самелианской диаспоре – лезвие тьмы – в некоторые игры можно играть вдвоем. Вот и посмотрим, чего стоит эмулированная воля в сравнении с естественной.

– Алиса, убей!

Мой крик прозвучал заметно тише чем приказ перворожденной, но практически сразу за ним раздался быстро замолкнувший отчаянный мужской вопль. Прощай, Павел, так и оставшийся незнакомцем из другой комнаты. Мир твоему праху.

Светлана-Орлея схлопотала от меня кулаком в висок, тут не до галантности по отношению к так называемому слабому полу, но это перворожденную только отрезвило.

Скорее всего, до того как броситься на меня, она всего лишь притворялась не пришедшей в себя, поскольку скорости, на которых мы мутузили друг друга увеличились и стали, наконец, напоминать движения сонных ленивцев.

Да, до этого на каждое действие приходилось по минуте, а иногда даже по две. Мы боролись не столько с противником, сколько со своим телом. То и дело приходилось как-то разбираться с мышцами, которые сводило в самый неподходящий момент, с заклинивающими суставами, наползающей на глаза серебристой пеленой.

В следующий миг я едва не ослеп даже без этой самой пелены. Выцарапывать глаза – это низко, но не когда собираешься убить своего противника, а все правила и нормы отступают куда-то за горизонт. Ногти разодрали кожу на щеке, сделали пару кровавых борозд на левой скуле, разочарованно расцарапали крыло носа и ноздрю. Вторая рука перворожденной тем временем тянулась к болту. Если бы не это, против двух женских рук я бы вряд ли устоял.

Бить раненной рукой по твердому до отвращения человеку – это очень больно. Если бы не та изуверская тренировка отца, я бы даже не подумал, что такой прием в принципе можно провести.

Из столь неудобного положения вышел не полноценный хук, а какая-то третьесортная пародия. Тем не менее, я попал в челюсть перворожденной. Голова крашеной блондинки оказалась между моим кулаком и ножкой стола – в противном случае, эффект вряд ли оказался бы заметен вообще.

Глаза перворожденной на какое-то время отчетливо расфокусировались.

Жаль только, что кухня у нас маленькая и падать ей оставалось только на меня.

Из-за лежащего сверху тела я не имел возможности видеть что-либо из прихожей. Скосив глаза получалось разглядеть рукав делового костюма, ножки стола, табурет, сдвинутый под стол перед началом всей этой кутерьмы неизвестно куда пропавшей Орлатой… и нож.

Иронично, но нож было видно лучше всего. Если выпустить из руки авалонский ключ, я бы сумел дотянуться до него кончиками пальцев, подтащить поближе и вооружиться.

Проблема возникала с самым первым действием из этой цепочки.

Пришлось схитрить: развернуть кисть ладонью вниз и лишь затем – осторожно разжать пальцы. Против того, чтобы оставаться в таком тактильном контакте артефакт не возражал.

Я потянулся к ножу, но в этот момент один за другим прозвучало еще три выстрела. И, поскольку мою тушку надежно накрывало тело приходящей в себя перворожденной, сомнений в том, по кому стрелял Роман, не оставалось.

И о чем только я думал, отправляя безоружную девушку, без какой-либо магии и навыков в боевых искусствах, против быстро пришедшего в себя мужика с огнестрелом?

Мимолетной задержкой, порожденной из-за осознания утраты, сполна воспользовалась моя непосредственная противница. Нож сорвался с места и пролетел над моей рукой.

Жаль, но пальцы в обратную сторону не гнутся, невпопад подумал я, видя как перворожденная вооружается. Правая рука, подгоняемая протоколом безопасности ключа, вместо нанесения отчаянного удара, вновь подхватила и сжала в кулак артефакт, из-за которого все и началось.

В следующий миг худощавая женская рука отправила тело перворожденной в короткий полёт, завершившийся, судя по грохоту, где-то в районе мусорки.

– Виктор, нам потребуется медицинская поддержка! Михей, живо тащи временную накладку! У нас опять эта гадость…

У Мадам было усталое, но при этом очень сердитое лицо.

Глядя на него, я кое-как улыбнулся и потерял сознание.

Глава 74

Если обычные люди для приведения других обычных людей в чувство пользуются нашатырным спиртом, печатники действуют напрямую – магией.

Я моргнул и только потом заметил, что пришел в себя и сижу на кухонном столе. Михей деловито обматывал мой кулак лентой с непонятными знаками. Все, как и в тот раз.

– Транспортировать тебя в бессознательном состоянии было бы легче, но тут в паре метров лежит нежить, которой надо отдать пару приказов.

Мадам вопросительно посмотрела в мою сторону.

Алиса! Неужели она жива? Но выстрелы…

– Михей, я могу слезть? Мне посмотреть…

– Никаких резких движений, тем более рукой, – вздохнул печатник. – Но если будешь двигаться плавно, то не вижу особых проблем. Я почти закончил, но после разговора с девушкой – немедленно в машину!

Сползти со стола удалось практически без рывков. Михей ругался всего два раза – когда я оступился на блевотине и когда едва не врезался в пристенок из-за того, что меня немного повело в сторону.

Алиса сидела у двери в ванную комнату. Еще один печатник, судя по всему, упомянутый Виктор, привел девушку в умиротворенное состояние и остановил кровь.

– Два пулевых ранения, – прокомментировал Михей. – Сквозные в грудь и в ногу. Левая рука сломана. Зато два вооруженных мужика на том свете. Была бы чуть опытнее – разобрала бы их на органы даже не вспотев. Нежить это серьезнее собаки боевой породы. Намного серьезнее.

Я и сам старался не смотреть в сторону комнаты, куда печатники затащили тело Романа. Возле компьютера, с авторучкой в глазу, лежал еще один мужчина. Рядом с ним, с отрешенным видом сидела, опираясь на платяной шкаф изрядно помятая перворожденная.

Взгляд, тем не менее, невольно скользил по трупам, а затем возвращался к неподвижному телу на кровати.

– У твоего друга травма мозга, – тихо уточнил Михей. Топологический удар. Для жизни не опасно, но придется полежать в клинике. Отдай приказ нежити проследовать за медиками, её тоже нужно осмотреть и подлечить.

– Она меня слышит?

– Ты отдал очень нечеткую команду, без ограничителей. Чтобы девушка не растрачивала силы, пытаясь убить кого-то из нас, ее пришлось привести в пассивное состояние. Отменяй команду, и медики ее заберут с собой. Будешь их навещать до выписки.

Я вздохнул с облегчением. Алиса жива и поправится. Ворчуну досталось, но и он жив.

Моя глупость едва не привела к гибели друзей.

– Алиса, отбой последней команды. Мы победили, ты молодец…

Говорить оказалось труднее чем казалось. Произносимые слова имели значение и для меня самого. Спрятанные где-то в глубине психики эмоции норовили вырваться наружу.

Кажется, меня самого затрясло от посттравматического стрессового состояния.

– Сейчас тебе надо дождаться медиков. Они увезут тебя в клинику, где тебе надо поправляться и слушаться врачей относительно всех медицинских процедур. Веди себя естественно, чтобы создать о нас хорошее впечатление. А я, как освобожусь, приеду тебя навестить. Хорошо?

– Хорошо, – тихо выдохнула Алиса.

– А теперь быстро вниз, – резко скомандовал Михей. – Чем быстрее доберемся до управы, тем меньше останется проблем! И еще раз, плавные движения. Плавные!

Михей мягко подтолкнул меня к выходу.

Оглянувшись перед тем как покинуть прихожую, я заметил, что Мадам уже покинула квартиру, а Светлану-Орлею, в таком же пассивном состоянии, выводит следом за нами еще один печатник.

На четвертом этаже пришлось отступить в сторону родительской квартиры чтобы пропустить наверх бригаду медиков. Муаровое зрение делало фигуры в белых халатах едва ли не светящимися от энергии.

Непростые медики, печатные. Пожалуй, за Ворчуна и Алису можно действительно не переживать.

Мама… Папа… Алладо… Что с ними, придется как-то узнавать. Я даже не знаю, что можно спрашивать у печатников, а о чем даже не стоит заикаться, чтобы никого не подставить.

Кроме того, как завершился поединок Олюэн с Орлатой, тоже мне никто не говорил. В какой момент прервалась топологическая изоляция? По какой причине?

– Чем быстрее приедем в управу, тем быстрее начнешь разбираться в происходящем, – пообещал Михей, тенью следовавший за мной.

Во дворе стояла уже знакомая машина, даже водитель в ней был тот же, что и в прошлый раз. От нахлынувшего чувства deja vu я даже украдкой посмотрел на шнурки. Нет, на этот раз завязаны надежно. Так надежно, что даже не ослабли. Ни в ходе беготни со Сверчком, ни после инспекторского допроса, ни во время драки с перворожденной.

Мы забрались в машину, но какое-то время сидели молча, словно кого-то ожидая.

Причина задержки стала понятна, когда к нам присоединилась перворожденная на пару с Виктором.

Глядя на молодящуюся блондинку, я примерил на себя все повреждения, которые обнаруживались на ней невооруженным глазом. Рукав порван – не мною. Прическа напрочь испорчена – в этом есть и моя лепта. Грязные пятна по всему брючному костюму… не будем о грустном.

Соседство фингалов и отсутствующего выражения лица напоминало, что магия сильнее кулаков. Я вспомнил летящий в меня фаербол и вздохнул от зависти.

Дама вдвое старше меня, без болтового читерства, но оказалась способна на такие фокусы. Или тот же телекинез с ножом…

Внезапно захотелось попросить у Светланы-Орлеи зеркальце, но не ответит же. В муаровом диапазоне отчетливо виден поводок, тянущийся от головы перворожденной к печатнику.

– В темпе! – скомандовал Михей, обращаясь к водителю. – Мадам опять будет ругаться…

– А я что сделаю? – ответил ему водитель. – В жадной зоне пробки, в фазу с таким грузом не сунешься, а меридианы в такой конфигурации, что это крюк в несколько километров. Сам же понимаешь, не я тут определяю, как ехать.

– Сдержишь свой артефакт на какой-то время?

Я даже не сразу понял, что последняя реплика обращалась ко мне.

– Если объяснишь, как, попробую.

– Достаточно волевой установки. Активно желай не перераспределять вокруг себя реалистичность, а то повозка начнет оставлять следы протекторов на асфальте и оставлять после себя кильватерную струю причинности.

Единственное что я кое-как умею, устремлять к чему-то свою волю. А тут впечатавшийся в ладонь болт…старый знакомый, проекция внеметрического корабля. Леоника, если слышишь сейчас мои мысли, постарайся не влиять на окружающую меня реальность…

Путь до управы прошел словно мимо меня. Я погрузился в отвлеченное от всего окружающего мира медитацию. Мне требовался отдых, а волевое проявление, направленное к авалонскому ключу стало хорошим поводом для отстранения от всего остального.

Должно быть, я задремал, потому как следующим воспоминанием оказался осторожный тычок в плечо от Михея.

– Приехали.

Витражи, старинные фонари. Памятная табличка и курящая Мадам. Скажи мне в тот момент, что весь мой жизненный путь, от получения гражданства до возвращения сюда является всего лишь магическим фокусом, мог бы ненадолго поверить.

Слишком многое свалилось на мою голову за последние дни для того, чтобы оставаться реальным.

– В предыдущий раз печать ставили на сам топологический изолятор, – сходу переходя от слов к делу сообщила Мадам, уводя нас с Михеем по уже привычным коридорам к залу топологической развертки. – Как обычно, в спешке упустили уйму ограничений. В результате защиту с легкостью вскрыл посторонний. К тебе у безопасности претензий нет. Не защищай ты ключ, с городом в вашем сегменте пришлось бы распрощаться. Но ошибки все равно придется исправлять.

Прошлый раз мы посетили зал номер два, в этот раз я удостоился первого номера – размером в четыре раза больше. Пустое пространство, стены облицованы кафелем с какими-то малозаметными узорами на каждой плитке. Тусклое освещение и отчего-то повышенная влажность.

В центре зала я увидел самый настоящий черный ящик. Казалось, свет падает на него и забывает о способности отражаться в принципе.

С сомнением посмотрев на мою раненую руку, Мадам предложила надеть защитные перчатки. Сами перчатки подал тот печатник, который в прошлый раз с помощью своего посоха накладывал заклинание на браслет.

Набалдашник посоха, ассоциативно напомнивший трость инспектора, высовывался из нагрудного кармана его рубашки. Без фокусов с пространством не обошлось и тут.

О том, как я буду их надевать, снова никто не подумал. Я-то ладно, у меня только за сегодняшний день было несколько ситуаций, когда едва не расстался с жизнью. Но остальные разве не могли понять, что если у человека одна рука замотана так тщательно, что за ней можно легко спрятать голову, а в другой – эти самые перчатки, то затык неизбежен?

– Схема с прошлого раза немного изменилась.

Мадам подошла к ящику и небрежно пнула его ногой. Только вот меня с недавних пор стилистикой не обманешь. Прикосновение черного лакированного сапога сопровождалось сложным муаровым всплеском, после которого на поверхности ящика какое-то время подсвечивались неизвестные мне узоры.

– Сначала кладешь свою игрушку в этот артефакт. Он работает так же, как и твой браслет. Прижимаешь ладонь к стенке, пропихиваешь болт внутрь. Сложности начнутся во второй части. Не прерывая тактильного контакта с ящиком, запихиваешь его внутрь своего браслета

– Я же не умею!

– И бабушка не научила? – моментально усомнилась Мадам, но затем внимательно присмотрелась ко мне и тяжело вздохнула. – Схема усложняется. Болт в ящик, я локально уменьшаю ящик и держу его в приемлемом масштабе. Ты удерживаешь ящик одной рукой, а другой пропихиваешь внутрь браслета. Как ящик оказывается внутри, масштабирование пропадает. И тогда мы обновим печать на самом браслете.

Я попробовал представить, как все будет выглядеть. В этом контексте перчатки вызывали некоторое опасение.

– Давай помогу, – вызвался наконец Михей. Все равно кому-то накладку снимать. Сейчас ты уже гражданин и пару минут удержишь артефакт от деформаций. Хотя откачка маны из зала все равно неизбежна.

– Я что тогда, что сейчас не понимаю, что же страшного в этой вещи. На правах невольного носителя не проинформируете? Во избежание?

Вопрос пришлось задать для того, чтобы хоть как-то отвлечься от боли, вызываемой натягиванием перчатки на израненную руку. Пальцы слушались плохо, зато ныли так, что каждый перекрывал норму всех конечностей вместе взятых.

– А он гость из другой реальности, – по-простому высказался Михей. – У него реалистичность более плотная, такой даже в Метрополии почти нигде не встретить. Для любого предмета с высокой реалистичностью, наш мир похож на фата моргану, галлюцинацию, спроецированное вовне воспоминание.

Листок бумаги оттуда может с легкостью резать здешние алмазы и не сгорать в местных термоядерных реакциях. А этот твой артефакт еще и занимается перераспределением реалистичности. В непосредственной близости от себя пытается сделать ее такой как у себя на родине, но хм… материал берет извне.

Если его не запереть, то через месяц этот город разделит судьбу Атлантиды. Станет чем-то вроде воспоминания. Зато вокруг ключа будет несколько сотен кубометров высокореалистичного континуума. Теперь понимаешь, что нас это совсем не устраивает?

Я поежился, но окружающие списали это на боль от ранений.

– Как поступим с второй перчаткой?

Мне пришлось помахать перед печатником накладкой.

– В два приема, – распорядилась Мадам, очевидно решившая задачу много раньше. – Сначала перекладываешь артефакт в левую руку, уже в перчатку. Михей быстро натягивает на правую перчатку. Затем по предыдущей программе.

– Только мне так никто и не рассказал, как запихнуть ящик в браслет, – уточнил я. Вспоминать о том, что родители с Алладо пребывают в замкнутом континууме было неприятно. Хотелось побыстрее разобраться с проблемами управы, встретиться с Роффе, Олюэн и понять, как снять блокаду с родного дома. А между делом, отдохнуть и не вляпаться в новые передряги.

– Интуитивно понятный интерфейс! – в этот момент Мадам до боли напоминала мою бабушку. Не образом, а именно манерами. – Вжимаешь ящик в браслет и направляешь свою свободную волю на то, чтобы тот оказался внутри. Разберешься, Имярек. Ты для этого достаточно сообразителен.

Михей, не спрашивая моего разрешения, начал снимать ленту временной накладки. Теперь, имея навык наблюдения за муаровыми проявлениями, я видел, что лента начинает светиться, а начерченные на ней символы так и вовсе пылают, готовясь вспыхнуть в видимом диапазоне.

– Откачка!

Мадам поспешно отступила на несколько шагов и между нами появился заметный муаровый барьер.

Тут-то я запоздало понял, насколько же вымотался за день. Немедленно захотелось зевнуть, бросить заниматься фигней, закрыть глаза и тут же свернуться калачиком на пару часов.

Пришлось брать себя в руки и подключать свою волю. Подходя на норовящих согнуться в самый неподходящий момент ногах к ящику, я вдруг понял, что как-то не задумывался о последствиях.

Такая обманчивая логичность происходящего. Вот уберу болт в ящик, а сам ящик в браслет, спасу реальность от участи строительного материала для авалонского ключа. Но чем это все обернется непосредственно для меня?

Два топологических изолятора, один внутри другого. Заяц, утка яйцо, игла… Поздравляю, Имярек – ты Кащей!

Правда, смертный. Очень даже, если обратить внимание на то, как в мою сторону смотрят печатники поодаль. Одно действие не по программе и дереализацией не отделаюсь. Замочат раньше, чем помножусь на нуль.

Только мне и самому страшно. Леоника, что делать? Насколько ситуация под вашим контролем, демоны внеметрического корабля?

Никакого ответа от авалонского ключа не последовало. Значит, до встреч в будущем, Леоника. Не знаю, получится ли тебе или тому, что вещало твоим голосом разобраться с очередной ловушкой. Но надо успеть хотя бы попытаться поблагодарить за защиту, ману и предупреждения.

За содействие в обретении гражданства и спасение в автокатастрофе. Подозреваю, что ванильная бойня тоже завершилась бы печальнее, не будь тебя рядом. И еще раз спасибо…

Когда ладонь с авалонским ключом легла на холодную поверхность ящика.

Это неестественный холод, констатировал внутренний голос. Потому и необходимы защитные перчатки. Значит, это не только топологический изолятор, как мой браслет – тут что-то более серьезное. Темпоральный стазис? Если так, возможно с Леоникой действительно придется распрощаться.

Протолкнуть болт сквозь поверхность ящика удалось не сразу. Откачка маны и слабость по всему телу мешали сосредоточиться. Запасов, которые выдал авалонский ключ до того, как его обмотали накладкой, уже практически не осталось.

Лишь осознание того, что, полностью выкачав ману из окружающего пространства, пылесос печатников возьмется за жизненные силы заставило встрепенуться инстинкт самосохранения.