Текст книги "Гражданство магической реальности (СИ)"

Автор книги: Максим Сабайтис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Глава 48

Из ванной я выходил в приподнятом настроении. Живой, свежий, малость голодный. Но последнее было поправимо. Мясо мне все-таки оставили, даже коктейль заботливо стоял возле тарелки. А вот десерты дамы благополучно схомячили, да и кофейник, судя по ряду косвенных признаков, у них был уже не первый.

Но самое главное отличие заключалось в том, что Алиса выглядела куда более живой и расслабленной, нежели еще двадцать минут назад.

– Так! – заметив мое появление провозгласила Алладо. – Хорошенького понемногу. Мы еще поболтаем, но сейчас мне пора отсюда валить. Показываться родителям Имярека мне несвоевременно.

Нафиг мне никому ненужное напряжение? Вам и так его хватит выше крыши. Так что вы меня тут не видели. Имярек, повтори распоряжение девушке и сам не проболтайся. Чао!

Вот так, не успел я поделиться с ней своими опасениями как мы с Алисой вновь остались вдвоем.

– Эта пигалица здорово умеет работать языком, – с облегчением выдохнула девушка с сожалением глядя на блюдца из-под десерта. – Мозги мне вывернула капитально. Кто её родители?

– Вообще-то, это моя бабушка, – с плохо скрываемым удовлетворением в голосе буркнул я, принимаясь за еду.

Зная отца, прибытия родителей следовало ожидать с минуты на минуту. Это мать у меня пунктуальна во всем, а папа старается озвучивать время с запасом.

– По мужской линии.

Не исключаю, что шокировать людей своей бабушкой скоро станет одним из моих любимых развлечений. Алиса, например, несколько секунд беззвучно хлопала глазами и не знала, что ответить.

– Ты не обязана верить всему, что слышишь от меня, – на всякий случай уточнил я настройки владения.

– Но в данном случае, даже если это неправда, то я тоже в числе обманутых. Мне об этом сообщила моя мать.

– Все страньше и страньше, – наконец-то подобрала слова моя подопечная. – Я точно попала в сказку.

– Это психоделическое городское фэнтези с элементами хоррора и комедии абсурда, – высказал я предположение относительно жанра, в который угодила девушка.

Так сказать, на правах более опытного товарища.

– И да, я должен последовать её рекомендациям. Как ты сама убедилась, она разбирается в вопросе. Потому повторяю следом за ней: ни для кого, кроме меня и Роффе, Алладо сюда не приходила. И ты вообще с моими родственниками еще не знакомилась. Это типа приказ.

– Слушаюсь, – погрустнела Алиса. – Это тот самый неприятный момент, что портит всю сказку. Чувствую себя рабыней Изаурой. Декларацией о правах человека тут не пахнет.

– Тут еще та черепомерка, – вздохнул я. – Все определяет категория и мана. Ну, может еще что-то, но я пока не разобрался.

На лестнице что-то громко загрохотало.

– Это мои мама и папа приехали, – успокоил я девушку, которая уже приготовилась меня защищать. Заодно почувствовал себя дядей Федором, из-за невольной цитаты из Простоквашино.

– И да, не удивляйся сверх меры. Оставь капельку удивления про запас. Она тебе обязательно пригодится.

Конечно же, первой влетела мама. Юная, экзальтированная, слегка растрепанная, но в меру приличий.

– Имярек!

Меня схватили, крепко обняли, а затем внимательно осмотрели на предмет капитальных повреждений. Наверняка, не только в видимом диапазоне, потому как внешне я выглядел достаточно свежим, но мама все равно нахмурилась.

– Ладно, дома все расскажешь, – после непродолжительной внутренней борьбы заключила она. – Отец с вещами сейчас поднимется. Он, как обычно, паркует машину.

– Мам, это Алиса, – я сделал неопределенный жест в сторону, но контекст был вполне четким.

Взгляд матери был быстрым и профессиональным.

– И чья она?

Реплика снова напомнила Простоквашино. Сегодня мама словно косплеила героиню классического мультфильма. Только сказать "Ничья. Своя собственная" Алиса не могла. Прощай Простоквашино. Как-нибудь в следующий раз…

– Моя. Гражданство категории Эн получено сегодняшним утром.

Второй материнский взгляд оказался дольше. Кроме того, он явно оценивал Алису по каким-то незнакомым мне критериям.

– Могло быть хуже, – вынесла вердикт мама, с легкостью переиграв девушку в гляделки. – Уже придумал подо что её приспособить?

– Ну мам! Она же живой человек! Разве можно с нею вот так, как с вещью какой-то?

– Сначала дела, потом сантименты, – парировала мама. – И мы не захватили никаких вещей на неё. Алиса, у тебя есть какая-либо одежда, помимо этого халата?

– Вряд ли она может еще раз надеть эти тряпки. Кроме того, по ряду причин, это вызовет у меня дискомфорт. Не психическую травму, но до той всего пара дюймов.

– Ладно, договорюсь с Роффе. Ну и в портняжных иллюзиях заодно потренируюсь. Доедет до нашего дома и там что-нибудь подберем.

– А нельзя её доставить сразу к её дому?

Нет, я где-то глубоко внутри чувствовал, что нельзя, но почему-то никак не мог сообразить почему. Внутреннее напряжение после приема душа начало отступать и провоцировало легкую заторможенность. Все-таки наедине с Алладо я отчего-то не чувствовал себя настолько же в безопасности, насколько с мамой и папой.

– Только если ты собрался поселиться у нее в квартире. Вы же пропали без вести, её родители уже и в полицию обращались. А у нее контракт свежий. Стоит тебе отдать девочку в заботливые руки и уехать домой как не пройдет и пары часов, а она уже начнет лихорадочно, игнорируя все рациональные доводы и озвучиваемые последствия, собираться к тебе.

Тут уже внимательно прислушалась к словам матери и Алиса.

– Первые несколько недель зависимость нежити от владельца напоминает острую наркотическую, – пояснила мама, прислушиваясь к тому как по лестнице поднимается отец.

– А если ты думаешь, что с такой симптоматикой недавно пропавшую на пять дней девушку куда-то отпустят… Каннер, у нас тут нежить завелась. Свежая сыновья.

Отец с порога исследовал взглядом сначала Алису, затем уже меня.

– Натаскаем, – заключил он, протягивая мне пакет с одеждой. – Как тебя хоть зовут, красавица?

Мама немедленно ткнула его локтем под ребра.

– Алиса, – тихо произнесла свое имя моя подопечная, скромно опустив глаза.

– Алиса Корнева… отец господина.

Это было неожиданно. И сама покорность, и обращение к отцу. Не знал бы, что с девушкой побеседовала Алладо, удивился бы еще сильнее. Ну да ладно, бабушка родителей знает лучше меня, да и фигни не посоветует. Надо так надо.

Я встал с облачного кресла и похромал переодеваться в ванную. Не убьют же они друг друга за пару минут?

Не убили.

Когда я вернулся в комнату, отец с любопытством крутил мою злосчастную куртку, то ли подсчитывая количество повреждений, то ли пытаясь найти на ней чистое место.

– Дома так дома, – согласился он с мамой. – Помочь спуститься по лестнице? Ты вроде как этот элемент хотел тренировать отдельно, но так и не было возможности поинтересоваться, насколько успешны были тренировки?

– Мне помочь? – робко подала голос Алиса, чем заслужила одобрительный взгляд со стороны матери.

– Спущусь, – хмыкнул я. – В крайнем случае, чуть быстрее чем рассчитывал. Гравитация на моей стороне.

– Тогда на всякий пожарный пойду перед тобой, – решил отец.

Упоминание о пожаре заставило меня непроизвольно вздрогнуть, что не осталось незамеченным родителями. Похоже, моя куртка рассказала им куда больше чем я думал. Ох уж мне этот дедуктивный метод, точнее его магическая имитация!

Не знаю, как именно колдовала мама: Алиса выглядела одетой пусть немного не по сезону, но в легкое пальто.

Умом-то я понимал, что это тот же самый халат, но теперь он воспринимался как верхняя одежда, только по мнению, далекому от дизайнерского, напоминающая купальный аксессуар. Видимо, какая-то игра с оценочным мышлением, не иначе.

Поблагодарив Роффе за помощь, мы вышли из кафе и благополучно уселись в машину.

– Еще раз, никаких посторонних разговоров до дома, – предупредила мама. – И, на всякий случай, будьте готовы к неожиданным неприятностям!

Сейчас меня радовало уже то, что она использовала множественное число, включая Алису в число тех, кому обращалась реплика.

Видеть, как мама видит, в девушке предмет мебели… было все-таки неприятно.

На этот раз мы ехали каким-то другим маршрутом. Поставил мысленную галочку в своем органайзере попросить родителей научить ходить хотя бы до Роффе и обратно. А то каждый раз просить забрать меня неудобно. Как будто малыша из детского садика или яслей.

Галочка уютно расположилась между разбором полетов и связью с друзьями. Хотя, немного подумав, впихнул туда же необходимость определиться с тем, как поступить с Алисой.

Если несколько недель её зависимость от меня будет действительно напоминать наркотическую, то у меня проблемы. Несколько недель, при той скорости, с которой начали происходить события, это долго. Этак и вовсе привыкну к темпу, мутирую в супергероя типа Флеша.

Видимо релакс после душа, домашние рядом, теплая уютная машина и мерный звук двигателя заставили меня задремать.

– Соня, – ласково констатировала мама. – Вылезай уже.

Алиса уже выбралась из машины и теперь с любопытством изучала окрестности.

Ну да, к себе домой я её так и не успел пригласить. А ведь ей можно будет показать бассейн – вот она офигеет, когда столкнется с трирью.

Правда, у нее уже был опыт столкновения с монарью… эх, этот вопрос придется тщательно обсуждать с предками.

Ключи от дома пропали в бою, вместе с сумкой, а потому кодовый замок в парадную открывала мама. Вот еще одна забота, пусть и мелкая бытовая.

Забавно, думал я, заходя в дом, как легко и незаметно повседневные дела ухитрились отступить даже не на второй, а на третий-четвертый план.

Когда последний раз покупал овощи в магазине – уже и не помню. Дожил, называется – в других мирах бываю чаще чем в парикмахерской.

Такими темпами уже через пару лет со случайным прохожим своего возраста уже не найдется общих интересов. Как это там… ресоциализация? К черту ресоциализацию! У меня по графику отдых.

Смешно и тревожно – даже спокойно подняться к себе в квартиру не удалось. На лестничной площадке на мгновение мелькнул образ Леоники. Может, конечно, показалось, но не сомневаюсь, что интерфейс-оператор болта заинтересован в сеансе общения. Попозже, болт. Это слишком приватно, подождет до позднего вечера.

– Выбирай тапочки по размеру и проходи на кухню, – это мама уже начала распоряжаться Алисой. К счастью, такие бытовые просьбы не вступают в конфликт с базовыми установками невольника и их не пришлось подтверждать голосом.

– Через пятнадцать минут семейный совет! Собираемся в гостиной!

К сожалению, не получилось увидеть лица Алисы, когда мама сказала про гостиную. Планировка квартиры у нас простая и по пути на кухню легко понять, что тут только две комнаты. Интересно, я тоже выглядел большую часть своей жизни так, будто меня глупо разыгрывают?

И ведь даже если спрошу у отца, все равно не признается. Или признается, но хрен проверишь, всерьез ли! Так что не буду задавать вопросы, на которые не хочу или не могу получить ответ.

Родная комната встретила укоризненно глядящим рылом выключенного компьютера и сиротливо болтающимся проводком зарядки.

Четверть часа? На пару сообщений в социальной сети хватит, а подробности потом и при личной встрече. Как там в классическом инженерном подходе: разбивай задачу на множество мелких и решай их последовательно.

Пока мама ждала отца, заскочившего по пути в магазин, пока заваривался чай, отстучал Ворчуну о возвращении и утрате телефона. Судя по публичным записям, друг все-таки свалил за город с палаткой, а потому моего исчезновения даже не заметил. Рассказать все равно придется, но минус необходимость успокаивать хорошего человека.

А вот Медея что-то заподозрила. В сети нашлось от неё гениальное по своей лаконичности сообщение – два вопросительных знака. Отписался и ей тоже, пообещал заскочить при первой возможности.

Заодно, пока оставалось несколько минут, просмотрел почтовый ящик. Два дня назад Юлька репостнула запись о пропаже Алисы. С фотографией, чтобы вспомнил о ком речь. Не самой удачной, с набором сухих слов вроде “ушла и не вернулась…”

Как теперь возвращать её в социум? Еще один вопрос к родителям. Быть такого не может чтобы в арсенале граждан не было инструментов на такие случаи жизни.

– До меня только сейчас стало доходить, – подала голос со стороны двери Алиса. Очевидно, ее попросили позвать меня, и она наткнулась на листовку с просьбой помочь в поисках. – Это же… навсегда?

Глава 49

Я неловко встал, бедро снова дало знать о себе, подошел к девушке и аккуратно обнял. Чтобы не приведи господь не решила, будто я пристаю. В таком положении это слишком… нечестно. Так что лишь нейтральные объятия поддержки.

– Еще раз прости. Наверное, да, какие-то вещи навсегда.

Хотя мы, конечно, вернем тебя в семью, но твоя жизнь капитально изменилась.

Не помогло бы даже стирание памяти, как у людей в черном. Я тебя инициировал и, скажу честно, не собираюсь об этом жалеть.

Мы живы и можем оставаться людьми, насколько это только получится. А все остальное, наивная рефлексия о несбыточном.

– Зануда, – ласково вздохнула девушка, обнимая меня в ответ. – Редкий и неисправимый. Но все равно спасибо. Нас тут зовут в гостиную. Не подскажешь, это – где?

– Понятия не имею где, – честно признался я, отстраняясь и ловя как долгожданную добычу удивление на лице Алисы. – Знаю лишь как туда попасть. У тебя еще не случился передоз чудес в голове? Если начнется, предупреди, пожалуйста…

– У тех, кого родители назвали Алисой, повышенный иммунитет к такому передозу. Единственная мне Алиса, не имеющая прямого отношения к чудесам или фантастике – Фрейндлих.

– Аргумент, – признал я. – Но не будем заставлять маму ждать. Она от этого становится склонной к шуткам ниже пояса.

Открыть трирь удалось лишь со второй попытки, что несколько смазало впечатление от фокуса. Но зато в результате вышло весьма по-кэрролловски. Правда, от шуток в исполнении мамы спастись все равно не удалось.

– Когда я говорила с тобой, сын, о критериях выбора девушки для отношений, – с деланной серьезностью заметила мама, разливая чай по фарфоровым чашкам.

– Подразумевалось немного не то. Но, как говорит твой дедушка, не все ли равно на ком в первый раз жениться?

Даже не глядя в сторону девушки я почувствовал, как она покраснела и засмущалась. Только еще экстрасенсорики мне не хватало…

– Присаживайтесь, – подхватил тем временем отец. – Алиса, чувствуй себя как дома. Так уж получилось, что это у вас надолго, потому лучше привыкать сразу.

– Возможность пересмотра категории через десять лет, – на всякий случай уточнил я, внезапно вспомнив, что не озвучил этот момент во время похода по Арканной улице.

И что не умею активировать положения контракта в посторонних.

– Ты же знаешь этих бюрократов, – отмахнулся отец. – Они с первого раза никогда своих решений не меняют. Со второго-третьего, если сильно повезет. Так что добро пожаловать в семью и отговорки не принимаются.

– Помогите, пожалуйста, я еще не умею активировать контрактные условия. Алиса сама пока не в курсе того, на что её подписали.

– Я уже ознакомилась, – неожиданно призналась моя невольница. – Одна женщина в…

Так я впервые увидел, как срабатывает прямой запрет на упоминание. Ну, Алладо, погоди! А сейчас придется выкручиваться.

– В управе. Мадам.

Слово сказано. Шутки в сторону. И отец, и мать прекрасно знают, все связанное с Мадам предельно серьезно.

– Ладно, – первой сориентировалась мама. – Насколько безопасники ограничили тебя в возможностях рассказать все-все-все?

Пришлось прикрыть глаза и вызвать в сознании текст обязательства. Составлено действительно формально, без изысков. Стандартная форма, с одним лишь продавленным исключением.

– Процентов на пять-шесть, – оценил я. – Мадам вообще назвала происшествие разборками мигрантов.

– Склонна с нею согласиться, – деловито кивнула мать. – Других хвостов мы вроде пока не нахватали. Да и сработано, если подумать, довольно топорно. Монарь якобы сожгло попаданием молнии, но сам ливень противоестественной природы, да и следы затереть полностью не удалось. Печатники работают тоньше, военные – грубее, аристократия же и вовсе не ищет окольных путей.

– С чего начинать, мам? Папа?

– На всякий случай, с того момента как мы расстались, – попросил отец, размешивая сахар тщательно контролируемыми движениями.

– Потренировался в не самой мелкой моторике, – начал я с напоминания о тренировке, которую папа устроил незадолго до происшествия. А ведь если бы не она, все могло бы стать заметно печальнее. Особенно, когда в финальной атаке. Да и незадолго до нее…

– Кстати, спасибо, пап, очень помогло.

Отец понимающе кивнул. Надо потом сказать ему, что в конце боя куртка была на Алисе, ее тоже надо будет лечить.

– Затем мы встретились возле метро и пошли в парк. Алиса к тому моменту уже была под принуждением. Даже время и место встречи определялось устроителями ловушки. Подозреваю, что и наш маршрут по парку тоже. Или была какая-то подпрограмма возможной корректировки. А затем ливень, мы начали искать укрытие и нас вывели к подсобке. А там монарь, которую меня обманом попросили открыть.

– Топорная работа, – сделав глоток чаю констатировала мама. – На авось. Но в дальнейшем, Имярек, постарайся сам не открывать никаких незнакомых дверей, которые тебе предлагают люди, категории Пи. Или еще лучше, изменим немного твою программу тренировок, чтобы обучить проверкам на скрытые топологические деформации.

– Второй раз тот же прием вряд ли будут использовать, – возразил отец. – Но с предложением согласен. Перестраховка не помешает.

– А дальше мы упали на муравейник с небольшой высоты. Даже как-то странно, что точка выхода оказалась с одной стороны так неудобно расположена, а с другой, было на что упасть. Сравнительно безопасно.

Я сделал паузу, в основном ради того, чтобы найти способ обойти некоторые ограничения. Надеюсь, это окажется критически важная информация. Ряд деталей придется упустить.

– Очень похоже на контрабандную тропу, – немного подумав озвучила свои догадки мама.

– Если делать ловушку в стиле "Incredible Machine", из подручных средств, то это даже обосновано. Устанавливать монарь с нуля, в людном месте – занятие на месяц работы. Или придется использовать чит-коды печатников, но об этом пусть уже безопасность думает. Утечки такого рода составляют треть их повседневной работы.

Я взял в руки чашку и посмотрел на то как четыре небольшие чаинки плавают возле самого её дна. Как же капитально может умиротворять это насквозь мирное зрелище – особенно в контрасте с тем, что так не хочется вспоминать.

– А затем? – наконец-то спросил отец. – Вы приземлились на муравейник. Но где был сам муравейник?

– В таком же парке. В такой же “жадной” зоне. Но там гудели сирены. И работал пункт 39 нашего гражданского контракта.

Ссылаться на гражданский контракт мне обязательство о неразглашении не запрещало. Знающий поймет.

Спустя несколько секунд мама отставила свою чашку и с испугом посмотрела мне в глаза. Я попробовал улыбнуться. Наверное, даже получилось. Через секунду-другую дошло и до отца.

В качестве извинений за то, что не могу рассказать всего в деталях, пришлось пожать плечами.

– Все… было настолько плохо? – осторожно сформулировал отец таким образом, чтобы у меня был шанс ответить в обход ограничений.

– Из семи с лишним сотен человек, что пошли за мною, выжила только Алиса. И то лишь оттого, что без её помощи мне было не зайти в портал. Собственно, незадолго до этого я и произвел инициацию её резервуара.

Мама закрыла лицо руками. Отец встал из-за стола и прошелся до границы оформленного пространства, затем обратно.

Бабушка попросила смягчить? Ну так я и не буду описывать как терял, человек за человеком, весь свой отряд.

– Каннер, мы с тобой безнадежные идиоты, – констатировала мать таким тоном, что я запоздало испугался. – У нас с практически со стопроцентной вероятностью отняли сына. То, что он вообще вернулся – за пределами погрешности первичного моделирования. Алладо была права. И тогда, и сейчас.

– Не вполне понимаю, – признался я.

Алиса и вовсе сидела тише воды ниже травы. Вот уж кто понимал в происходящем меньше всего – так это она.

– И хорошо, что не понимаешь, – отрезала мама. – Это такие темы, которыми я пока еще не готова делиться со своим единственным сыном.

– Если те переживания нельзя описывать как цепочку событий, – осторожно начал отец. – Может, получится озвучить цепочку ассоциаций? Алиса, не назовешь десять слов, которые у тебя ассоциируются с событиями по ту сторону монари?

Вот же блин… Но да, может прокатить. Только надо добавить пару деталей. Я утвердительно кивнул головой и тут же зажал пальцами уши. А для верности и глаза закрыл. Надо очень дотошно допрашивать меня, чтобы выяснить детали.

Сам ничего не видел, не слышал и не говорил. Невольница тоже ни о чем не рассказывала – ассоциации потребовались… для определения ее психологического профиля для последующей специализацией. К тому же на подписании обязательства настаивал Кантидий, не Мадам. У Мадам на этот счет, наверняка, есть какие-нибудь “жучки” в несъемном браслете.

Десять секунд… двадцать… Через половину минуты я открыл глаза и посмотрел на Алису. Она молчала, значит, можно и пальцы из ушей убрать.

– Если можно, мам, не готовить ничего с ванилью в ближайшее время…

– Да, Имярек… конечно, – слегка растерянно подтвердила мама. – Я и сама не особо ее люблю.

– А еще надо как-то побыстрее решить проблему с Алисой. Её ищут родители. В полицию уже обращались.

– Это не проблема вообще, – взяла себя в руки Веннер. – Завтра начертим подходящий сигил и девочка вернется с ним к родным, все объяснит. Думаю, романтическая история тут прокатит. А к вечеру и с жилищным вопросом разберемся. После твоего гражданства мы уже малость подсуетились. Короче говоря, у тебя будет своя квартира, этажом выше. Расположение выбрано исходя из соображений безопасности.

Я попробовал вспомнить, кто жил над нами. Какая-то семья с ребенком младшего школьного возраста.

Как так получилось… хотя что тут спрашивать – их уговорили с помощью той же магии, которая помогла при сдаче сессии. Выглядит дико читерски. К тому же жертва заведомо не побежит никому жаловаться. Вот еще один пример того, как выглядит магия со стороны слабейшего.

Не удивительно, что магическая реальность не пользуется никакой декларацией прав человека. Нет никаких градаций беспомощности – в этом проблема.

– Нам еще придется найти новые смартфоны, восстанавливать симку, банковские карты.

– Это уже мелкие бытовые заморочки, – с легкостью согласилась мать. – Сейчас надо понять, к чему готовиться дальше. Ну, помимо того, что возвращением Имярека заинтересуется Алладо и тебе придется еще с ней встречаться.

– Наши оппоненты могут пока не знать, что Имярек уцелел, – заметил отец. – Атакованный сектор, наверняка, еще на карантине. Там орудуют военные и не с ресурсами диаспор совать туда свой подозрительно длинный нос. Можете спорить со мною, но не верю, что у них имеются подкупленные сотрудники местной управы или департамента безопасности. Следовательно, в нашем распоряжении имеется небольшая фора.

Вот еще одно доказательство тому, что сначала надо думать и лишь потом действовать.

– Опасаюсь, что нет уже форы, пап, – я мысленно попросил прощения у своего ангела-хранителя.

Не знаю, есть он или нет, однако, когда твои родичи вне человеческой формы сами столь ангелоподобны, игнорировать такую возможность не стоит.

– Я недавно заходил со своего компьютера в социальную сеть и проверял почту. Пускай, оно дает лишь косвенное подтверждение, но, если с той стороны все так же обстоятельно, им этого хватит.

Чувствуя вину за прокол, я отвернулся и заметил, что Алиса слушает нас, но ничего не понимает. А это никуда не годится. С этого дня она пусть и невольно, но член нашей команды.

– Алиса, так уж вышло, что тут непростая ситуация. С самого начала, – начал я свои объяснения, видя периферическим зрением сначала недоумевающую, но затем быстро догадавшуюся что к чему мать.

Это же её уроки – если чувствуешь, будто чего-то недопонимаешь, попробуй объяснить кому-то еще.

– Ты сейчас в семье беженцев, – вклинилась в мой рассказ мама. – Оттого у нас меньше прав чем сил, а также есть те, кто не желал бы нашего усиления. Причем на многих уровнях планирования.

Но так как Мадам дала шикарную подсказку, часть вариантов можно благополучно отсеять. Нам противостоит либо какая-то сопоставимая по влиятельности диаспора, либо местная мафия.

Третий вариант, надеюсь, маловероятный, внутри диаспоры нашлись амбициозные идиоты, готовые вставлять палки в колеса там, где наша культура пытается вернуть былое величие.