Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– На редкость дерьмовым, – радостно согласился Аристон, а потом подозрительно сузил глаза.

Потому что оригинальный Медей именно таким и был. Даже его атакующая магия Гинн Алу Сфагиазе, рой железных стрелок, не смогла бы прикончить сразу двух лосей. Одного да, и то не насмерть. Слишком массивные туши, а останавливающая способность таких стрелок меньше, чем у простецкого Макарова. Смяли бы и не заметили. Даже если бы погибли потом от ран.

Медей удовлетворенно хмыкнул.

Явная склонность этого тела мельчить и минимизировать свою стихию вызывала в его предшественнике пустое, ленивое отчаяние. Такое удобное оправдание, когда не хочешь развивать «бесполезные» силы. Конечно, все десятилетние дети мечтают создать бревно побольше да кинуть подальше. Отродье так и осталось в этом возрасте, только мутировало в обиженного невротика с маской «хорошего парня».

– Стая моузов могла догнать и насмерть затоптать парочку неосторожных студентов. Их убийство – необходимость, – вдруг сказал тренер странно-чужеродным тоном.

Медей аж различил знакомые по прошлой жизни протокольно-посылательные интонации: «добро пожаловать на борт», «ваш звонок очень важен для нас», «как комарик укусит»… «милый, ты был великолепен». Он был, черт возьми!!! И тогда, и сейчас!

Аристон уставился на него выжидающим взглядом подростка, которой предложил приятелю хлебнуть из оставленной алкашами початой бутылки пива и совершенно не понимал, че тот мнется.

Пришлось лихорадочно шерстить память, чтобы прийти к простому ответу: браконьерство. Рога и копыта этих тварей до того хороши, что хоть одноименную фирму открывай. Продают задорого, используют везде: от алхимии до артефакторики и призывов. Вот только истреблять их вокруг Академии запрещено. Иначе популяция исчезнет, а некоторые ценные травы погибнут от опасных сорняков – основной пищи моузов.

– Большая часть студентов могла умереть на моем месте, – незамедлительно согласился Медей, – стая оказалась слишком агрессивной. Пускай мое сердце обливается кровью, уничтожить их – суровая необходимость!

– Вот именно! – с облегчением подхватил жадный водонагреватель, даже пропустил мимо ушей целое ведро лицемерия, – мы лишь немного снизили поголовье. Сколько их еще тут бегает! На всех хватит. Ну, а раз уж они все равно умерли…

– То будет кощунством оставить их просто так, без пользы, без предназначения, на поживу воронам, жукам, всяким гадам и хапугам!

– Да, вот это вот все, – неуверенно согласился Аристон.

Глава 5
Лесозаготовительная

❝ Дерево привлекало людей, они убивали друг дружку, бегая вокруг ствола,

и отлично удобряли землю своими трупами ❞

Курт Воннегут

Процесс добычи ингредиентов нельзя назвать даже тошнотворным. Очередной приближенный к реальности игровой процесс, попытка подтолкнуть выдуманный мир к суровым стандартам мира реального.

Все, о чем думал Медей, когда соскабливал кинжалом остатки мяса с костяка животного – как побыстрее скипнуть это действие. Унылый процесс занял почти два часа и то с посильной помощью самого Медея. Он выполнил процентов тридцать работы и получил ровно пятьдесят процентов добычи. Потому что светил дебильной ухмылкой, показательно не понимал «тонких» намеков, а также громогласно сокрушался об «убиенных зверушках».

«Да и зачем сэру Бытовая Техника деньги? Его все равно поломает хозяин, а потом выкинет в ближайшую канаву».

Для такого устрашающего вида, усиленного литрами крови на доспехах, оружии, щите, даже сандалиях, Аристон оказался довольно бесхитростным, с простыми и понятными реакциями.

«Кто меня кормит – тем я буду предан / Кто меня гладит – тот меня убьет…» – мелодично пропел Медей у себя в голове, пока старательно не замечал, как ест его фигуру обиженными глазами шрамированный здоровяк.

Кости, органы, рога и копыта сложили штабелем у мелкого, неприметного деревца в тени раскидистых гигантов.

– Язвенка. Не даст падальщикам растащить, – коротко пояснил тренер в ответ на поднятую бровь.

Они начали спуск с холма к длинному, сине-зеленому лугу с сочными, мясистыми стеблями трав, робкими венчиками полевых цветов, коварными вьюнками и всякой дрянью, таящейся в траве. Вокруг луга выписывала восьмерки небольшая речка, к ней и направилась пара чистильщиков.

– Впереди. Дендроиды-стражи, – Аристон сцепил зубы и пробормотал пару нелестных ругательств.

Находка его не обрадовала.

У самой кромки реки, действительно, застыло несколько странных, узловатых, перекрученных гигантов с темной, узорчатой корой. Они отличались от остальных деревьев: критически мало листьев, низкий размер, повышенная плотность и коренастость, цвет ствола. Рядом с ними, слегка позади, точно скрываясь, рос более изящный, вычурный представитель вида. С маленькими, аккуратненькими иголками, геометрически правильными формами и более нежным, шоколадным оттенком коры.

Третье дерево стояло, словно аристократка посреди дуболомов-охранников.

– Когда только успели? Первый раз вижу сраные деревья так близко к Академии. Ученикам такое не по зубам. О, Гелик, там еще и эта злобная тварь, – простонал тренер.

– Какие-то сложности, наставник Аристон? – елейно поинтересовался Медей.

– Вон там, за стражами, – хмуро бросил водонагреватель, – это сквернавка, луговой паразит. Плотоядная дрянь, которая прикидывается ловчим древом. Придется ломать стражей, а потом изводить гадину. Ты близко не подходи, зацепит иглами, – тренер окинул фигуру коллеги пренебрежительным взглядом, подавил желание сплюнуть, хмуро отвернулся.

Судя по его поведению, троица оживших деревьев несла гораздо больше угрозы, чем все стадо моузов. Плохо. Потому что, если Аристон пострадает, то течение канона может измениться. Существенно измениться: поиск компетентного наставника перед учебным годом – невыразимый, хтонический ужас, в страхе перед которым до сих пор держат в штате заведомое ничтожество, вроде оригинального Медея. Нет, общая канва истории останется и при куда более серьезных отклонениях, зато некоторые бесполезные мелочи… например, судьба одного отродья.

– Вы уверены в своих силах? – хмуро спросил вояку Медей без привычных метросексуальных ужимок.

Тот подавился слюной, принялся гулко бить себя в грудь, а затем глухо ответил: «должен».

– Ты, вы, наставник, главное близко не подходите. Дендроиды-стражи на пять шагов корнями ноги оплетают, магии не поддаются, только высокоуровневой. Или составной, если, там, не поджигать их, а раздуть уже готовый огонь.

– А третье дерево?

– Сквернавка легче, но ее так просто не достать. Подходить тоже нельзя – мечет иглы на все десять-пятнадцать метров. Бить по ней магией слишком далеко. Особенно вам.

Он с намеком перечислил их опасности. Хотел запугать напарника, чтобы тот не пал смертью глупых. Все равно толку с него никакого.

Да, ты прав, здоровяк, отродье понятие не имел, что делать с ожившей местью лесополосы. Болван даже не смотрел: «Пункт назначения», чтобы вовремя распознать опасность. Так и сдохнет от внезапного грузовика с бревнами. Впрочем, сам Медей тоже не знал, чем можно свалить эти ресурсы под туалетную бумагу. Он, не без оснований, считал, что металлическая пыль вряд ли нанес сплошной древесине серьезный урон.

– Буду осторожен, как с моузами. В конце-концов, нас уже двое, – он широко, белозубо улыбнулся.

Плечи Аристона поникли, он издал стонущий вздох, а затем принялся идти к дендроидам, осторожно и расчетливо, чтобы не сагрить их раньше времени.

Сам же Медей непритворно задумался. Его магоканалы все еще ныли перетруженными мышцами, но значительно меньше, чем пару часов назад. Резерв восстанавливался плохо, до сих пор составлял чуть больше двух третей. Самое неприятное: он не мог сейчас создавать ничего более эффективного, чем металлическая пыль. Его предшественник не утруждал себя изучением дополнительных заклинаний.

Медей все же попробовал парочку из своего памяти.

Банальное заклинание Алу Лёгр (вода) выдало пренебрежительный пшик. Небольшой туман, водяная взвесь в воздухе, которая начала лениво разрастаться во все стороны и сразу пропала, стоило только быстро произнести: «Алу Лёгр Брёта» (отмена) и сжать кулак. Никак не реализуемо даже в виде сокрытия, зато маны на свое ползучее увеличение ел изрядно.

Откат в виде резкой зубной боли и половины стоимости заклинания казался достаточно дешевой ценой за устранение возможной ошибки. Слава Одину, Тору и другим героям Марвел, что отродье все же удосужилось криво-косо, но изучить заклинание отмены собственных заклинаний. Алу Эльдр (огонь) в сторону дендроидов выдал… гребаный пепел.

«ПЕПЕЛ, ТРАХНУТЫЙ ПЕПЕЛ ОТ ОГНЕННОГО ЗАКЛИНАНИЯ!!!»

Ладно. Все равно магическим огнем их не взять. Хм. Считался ли пепел огнем, если его взорвать? Без разницы. Пока доползет эти две дюжины шагов до сосны-обольстительницы, десять раз развеется по местности.

Теперь Медей понял, почему отродье в свое время опустило руки в изучении магии. Когда у тебя не получается и банальный ожог обеспечить, то есть совершить естественное для всех абитуриентов, даже не официальных первокурсников, действие, то это больно бьет по самооценке. Не то, чтобы ему жаль никчемыша, чье тело он занял. Прошлый Медей мог переиграть положение тысячей способов, но выбрал именно путь по головам окружающих, за счет чужих талантов, попустительства и наивности.

«Надеюсь, душа уродца попала в ад своей памяти и теперь вечно опрыскивает пеплом палку вместо того, чтобы тупо поджечь ее, пока студенты рядом ржут и тыкают в него пальцем».

– Алу Эльдр Брёта!

Пепел исчез, а Медей чуть не захныкал от острой, пульсирующей боли в скулах и нижней челюсти. Гребаный откат. Пробовать другие стихийные заклинания он не решился – и так съело четверть оставшегося резерва. Да и память о них застенчиво молчала.

Тем временем, Аристон уже вступил в бой с дендроидами и, черт возьми, у него получилось сделать это феерично!

Неизвестное заклинание сорвалось с трезубца злым, клыкастым возмездием. Не то луч, не то плотный поток раскаленно-белых частиц испепелил ствол одного людолома и оторвал ветку у другого. Теперь шишки злого охранника будут впустую болтаться рядом с красивой ёлкой-сквернавкой.

А вот дальше дела пошли не очень.

От плотного, пулеметного потока иголок луговой паразитки ему пришлось уходить в глухую оборону, прикрываться разом и щитом, и барьером. Дендроид-страж оплел лодыжки тренера корнями, а затем стал охаживать неуклюжими, размашистыми, невероятно мощными ударами скованного по ногам тренера. Золотой щит треснул после второй очереди из игл, выпады трезубца откалывали куски коры, наносили расщепы, но не проникали глубоко, несмотря на гулкие, наполненные мощью удары. Дерево било в ответ, Аристон стискивал зубы, принимал ужасные, калечащие удары на щит, отбивал их, ломал ветви. Треск стоял, как при лесном пожаре, руки тренера сливались в одно пятно, скорость атак поражала.

Поражала дерево, но количество никак не хотело переходить в качество. Зато залпы сквернавки били уже по доспеху, обходили щит, мало-помалу продавливали защиту наставника. Даже на неопытный взгляд Медея, дело принимало скверный оборот. Нельзя позволить проиграть Аристону. Даже если тот убежит, задание будет считаться провальным. Черная метка в дело Медея, которого обвинят по умолчанию.

Нет, надо думать дальше. Любимое заклинание отродья Гинн Алу Сфагиазе не подойдет: металлические стрелки – плохие помощники против плотной древесины. Облако металлической пыли еще хуже. Впрочем…

– Алу Вард.

Появилась металлическая пыль.

– Алу Вард Трир Фьёльд.

Металлическая пыль размножилась втрое.

– Алу Вард… Саман Алу Виндр.

Самая опасная и непредсказуемая часть его плана. Саман – заклинание объединения стихий. Простое само по себе, оно славилось странными, непросчитываемыми комбинациями, которые могли, вдобавок, непредсказуемо меняться от случая к случаю и от мага к магу. Зато изучалось влет, чем и соблазнило отродье.

Алу Виндр вызывал стихию ветра, которая славилась своим контролем. Комбинация огня и ветра, исключая традиционное усиление, могла подарить поразительный контроль над пламенем, вплоть до фигур драконов и отложенного взрыва. В идеале. Без странных заскоков магии болвана, который превращал все стихии в какое-то мелкодисперсное говно.

Медей ожидал провала, изменения планов, бросил Виндр больше от отчаяния. Реальность все равно вышла до предела странной. Ветер не подарил легкое управление металлическим облаком, не разогнал его вперед, не распределил по территории, как того боялся Медей. Он сжал его с боков, выставил некий воздушный контур, уплотнил разреженное облако до степени хрустящего шара. А еще – вдвое измельчил частицы.

И теперь сам Медей боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не выскочила случайная искра внутри его безумного эксперимента.

«А сейчас вопрос на миллионера из трущоб: что мне делать? Кроме как стать босоногим индусом в следующей жизни от идиотского самоподрыва. Резерва хватит на одно, максимум два заклинания. Либо самое затратное – Алу Вард Брёта, чтобы прекратить чертово безумие, либо…»

– Алу Вард Гуннр

Да. Он сделал это. Выжал себя до дна, чтобы отправить гребаное, нестабильное мелкодисперсное облако вперед. На двух деревьев и одно упрямое, побиваемое палкой полено.

Аристон мало-помалу одолевал дендроида и в таком уязвимом положении, глупо подставившись под переплетенные корни. Одолевал даже под градом острых и прочных игл лугового паразита, под размашистыми, страшными вложенной мощью атаками ветвями-дубинами стража. И все же, он мог не справиться. Или пострадать.

Облако успело подплыть к заякоренному, избиваемому тренеру, и пальцы Медея задрожали от предвкушения. Он мог бы послать сейчас заклинание-активатор. Последнее, на которое кое-как хватало резерва. Дестабилизировать облако, ударить воину в спину. Такой мощный взрыв опрокинет даже его. Не убьет, воины чересчур живучи даже для здешней фэнтезятины, но серьезно потреплет, подставит под удар растительных тварей.

«Он не выживет, если я атакую».

Власть над чужой жизнью заставила губы тянуться вверх – горькая улыбка превосходства, не важно, насколько недосягаемого, мнимого. Он теперь маг, он МОЖЕТ, имеет право. Убить человека так легко: все его близкие ломались от смешных, ничтожных вещей – лестницы, зависимости от лекарств, ножа в подворотне.

Медей горько улыбнулся. Мысль об убийстве скучного Аристона теперь вызывала раздражение и грусть. Люди – хрупкое бутылочное стекло.

Облако прошелестело мимо наставника, приблизилось к цели и тогда

– Гинн Фуни Сфагиазе.

Несмотря на три ступени, одно из самых простых заклинаний. Просто поток безвредных электрических искр, легкое наказание преподавателя за непослушание. Хотя получить им в лицо было чревато. Могло и рожу перекосить на сутки-другие. Лицевой нерв, битч!

Давно вылизанное предшественниками, оно добровольно-принудительно изучалось каждым наставником, отличалось сравнительно высокой точностью и малым расходом маны. Собственно, именно из него Медей и узнал специальное заклинание Сфагиазе.

– «И если есть порох – дай а-агня-а-а», – гнусаво пропел он, пока шуршащая мгла целеустремленно гудела к аккуратному, миленькому деревцу, что прицельно харкалось иголками в несчастного Аристона.

Дендроид прекратил выбивать пыль из бытового прибора, проскрипел, обернулся в сторону черного потока металлических частиц. Слишком поздно, слишком долгая реакция. Его подзащитная ощетинилась иглами, из пор идеального, точно полированного ствола полилась жидкая, похожая на силикон смола, что начала очень быстро омывать растение.

«Хм, защита от поджога?»

Искры добрались до переусложненного конструкта слишком рано: облако не успело дружески обнять будущий уголек, лишь потно проскользило у самой коры.

БАХ!!!

Нет, не так.

БАБАХ-ТРАХ-ТАРАРАХ-СУДНЫЙ-ДЕНЬ-БЕГИТЕ-ГЛУПЦЫ-ВЗРЫЫЫВ

ВЗРЫВная волна откинула легкое, парализованное судорогой магоканалов тело, бросила Медея об землю ненужным телефоном, отвесила чапалах легкой потери сознания, закружила голову, вытащила наружу тошноту и слезы боли

ХЛОБЫСТЬ

Он распростерся по мягкому, уютному лугу грязной амебой. Сверху на незадачливого наставника просыпались поминальные комья земли и громкая ругань тренера. Дендроиду-стражу взрывом подпалило спину, оторвало большую часть мелких веток, отбросило от преподавателя. Медей этого не видел.

Теплый, домашний луг принял в свое лоно его летящее от взрывной волны тело, подложил под голову мягкий трупик суслика, выбитый взрывом из норки, укрыл одеялом горячего воздуха

Спустя целую минуту после бадабума, Медей нашел в себе силы перевернуться на спину, сморкнулся в руку смесью соплей и комочков земли, а потом блаженно закатил глаза от излишне яркого неба. Ситуация с моузами повторилась, только теперь мудрый наставник чувствовал себя сбитым автомобилем и отхендоженным надувными битами одновременно – долго, упорно, со странным результатом. По крайней мере, гребаные десны решили не болеть, как всегда от отката.

И еще.

Ах, как билось сердце. Он уже второй раз за этот сумасшедший день ощутил себя живым. Больше, чем за все предыдущие пять лет.

Эволюция из простого наркомана в адреналинового – явный прогресс. Тем более, эмоции – социально одобряемый наркотик. Странно, что при таком засилье мелодрам вкупе с героическими боевиками люди осуждают войну и свальный грех.

– Ох, на это легко подсесть, – слащавая улыбка опустилась в садисткую усмешку, когда он вспомнил вопль уничтоженного пыльным взрывом паразита, – адреналина столько, что аж шишка дымится!

Никаких шишек после такого бабаха не осталось, зато впереди прел искрами и курился дымком остаток ствола лесной обманщицы.

Прошла минута, затем другая, третья… Рядом прокряхтел недовольный Аристон. Шлем съехал набок, доспехи черные от сажи, левое лезвие трезубца погнуто в другую сторону. Медей не удержался и фыркнул, потом закатил глаза, когда тренер протянул к нему ладонь.

– Ах, наставник Аристон, услада моих глаз. Я – пуст. О, будь проклята особенность моего тела, что не дала мне сил и дальше сражаться… нет, спасти вас от страшной участи!!!

Он не удержался от мерзкой ухмылки, когда увидел, как лицо тренера принимает свекольный оттенок. Отталкивающий, презрительный смех плотно оккупировал его нутро, рвался сквозь заслонки его самообладания. Медей даже говорить нормально не мог без риска сорваться в сатанинский хохот или болезненный стон. Не стоит шокировать бедного тренера подростков такой серьезной сменой поведения. Нужно оставаться в ржавой клетке привычного модус операнди подлого труса Медея.

Он замолчал и сцепил зубы, на скулах от напряжения заиграли желваки. Наставник по боевке принял это за свой счёт, понуро мялся, в равной степени униженный и смущенный помощью со стороны никчемного слабосилка.

– Я мог добить всех тварей, – наконец буркнул он, – просто пришлось бы долго бить стража. Он не давал добраться до паразита раньше.

– О, разумеется. Я лишь хотел прикрыть вашу спину. Ну, как боевому товарищу, – он издевательски подмигнул, однако толстокожий наставник воспринял его слова всерьез.

Аррр, бесит.

– Ты…ты помог мне! – выдавил он.

А потом до него, тоже разгоряченного боем, наконец дошло. Медей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО помог ему. Как минимум, сохранил часть сил и целостность брони. Шок, признательность, неприятие, смятение. Все это откровение сияло огромными буквами поперек измазанного кровью лба. Длинная царапина лексически прекрасно подчеркивала нематериальные слова.

– Спасибо, – выдавил Аристон, – ты теперь совсем без магии остался. Паршиво, да?

– Так пол резерва ушло, – улыбнулся он более человечно.

Больше от усталости и туманного, вялого разума, чем ради укрепления отношений, маскировки или прочей чуши.

«Ну не могу же я сказать, что просто поддался азарту боя и любопытству. Ах, ну еще жажде магии. Надеюсь, я не уничтожил вместе с елью Солнечный Колодец».

– Можешь подождать еще час-полтора? Я быстренько вытащу тут кое-что из их туш, дойду до границ холма, а потом вернусь за тобой.

Медей только махнул рукой. Ему хотел одновременно спать, писять и скулить от жгучей, противной боли в перетруженном аурном теле. Пришлось кое-как перевернуться, встать, развязать пояс и наполнить норку мертвого суслика чистым триумфом. А потом лечь обратно в тенек и немножко поспать.

Наставник вернулся через пару часов, весь покрытый неприятной слизью. Он тут же нырнул в речку, фыркнул по-собачьи сквозь свою густую злодейскую бороду, затем вернулся к полуобморочному коллеге с вязанками хвороста из дендроидов на плече.

– Теперь-то встать сможешь?

Медей не смог. Аристон глухо заворчал, но все же закинул его на другое плечо, новой, более продвинутой версией бревна по соседству.

– Слушай, а ловко у тебя получилось. Ну, взорвать сквернавку, – он прервал молчание уже через пять минут, когда они подошли к оставленным от моузов костякам, – что за заклинание ты использовал?

Раздражение и неприятие тренера от странной помощи уступили место профессиональному любопытству.

– Сколько уже живу, ни разу не видел магию взрывного облака, да ещё такую стабильную. Как тебе в голову пришло…

Медей едва удержался от цыканья. Впечатлительный дуболом пристал как репей, не понимал его тонких и не тонких намеков. Возникла мысль, что Аристон издевается, как его коллега ранее, но Медей ее отбросил.

– Ах, все просто. Однажды, я смотрел на облака так долго, что решил взорвать их до кучи. Так родилось великое искусство.

– И как это помогло придумать рунную цепочку? – с искренним интересом спросил простодушный дылда с лицом мстительного утопца.

Медей не ответил ему. Только мерно покачивался на массивном наплечнике, да дергал уголком рта, когда элемент брони особенно сильно впивался ему в диафрагму.

Колхида встретила их у ворот. Брови удивленно поднялись при виде изнуренного, почти бессознательного тела бездарного наставника.

– Я отнесу его до покоев… – неловко сказал ей Аристон.

– Я же просила тебя не подставлять его. Пусть бы поошивался рядом, поднабрался страха и перестал позорить нашу Академию хоть немного! – свистящий шепот заставлял морщиться, напрягать глаза под закрытыми веками.

– Тут такое дело, наставница (…), не такой бесполезный (…)

– Сам решил (…)?

Голоса доносились точно издалека, из-под ног Богов на горе Олимп, что сыпали вниз грязь, окурки, использованные тампоны или что там еще понапихали небожители в ящик Пандоры, когда лень сходить выкинуть мусор.

Медей вздохнул и скользнул обратно, в уютное небытие.