Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

– Что значит «не могу»? – маленькая полубог сварливо уперла руки в боки и начала сверлить юношу бледного со взором потухшим своими недовольными зенками.

– На самом деле, я хотел бы обсудить с тобой свою задумку насчет Второго Испытания. Дело в том, что…

– Нет, – злорадно отозвалась Эскулап.

– В смысле, «нет»? – он почувствовал, как челюсть неуклонно тянет вниз от удивления и разочарования.

– Я не хочу портить себе удовольствие. Не рассказывай мне, иначе я тебя накажу. Будешь ходить с языком до колен и брызгать слюной при каждой попытке заговорить.

– Ах, с таким языком мне не понадобиться ни единого слова, чтобы стать популярным у девушек, – подмигнул ей Медей, – я просто оближу им брови, а потом подвигаю ими, эдак, с намеком. Давай, накажи меня, о великая врачевательница, если твои темные желания так сильно рвутся из‑под контроля

– Замолчи, извращенец!!!

Она все еще краснела после его шуток. Как мило. Ай! То есть, как больно.

– Стоп‑стоп‑стоп, не надо насылать на меня чуму и мор! – Медей потешно раскинул руки, чем вызвал у Эскулап злобненький хмык.

– Я пришел закончить историю про Проклятую Зону!

Девушка заколебалась. С одной стороны, ей определенно хотелось выкинуть одного харизматичного, обаятельного наставника за дверь. С другой – дослушать рассказ про Пельтаста. Скука победила.

– Ладно, в этот раз я оставлю твои похотливые, развратные фантазии без внимания, – процедила она, – только из уважения к твоей истории, ты, скорбный разумом мошенник с замашками Бога пьяниц и безумия.

– Это не относится к Дионису, – хмыкнул Медей и Эскулап против воли улыбнулась.

Ага, он смог перебить его злость он прошлого смущения. Стоит ковать железо, пока горячо:

– Помоги мне, хотя бы, с заклинаниями! Это в твоих же интересах! – попытался подлизаться Медей, но безуспешно: лицо великой врачевательницы снова скривилось.

– Нет! – она растопырила ладонь с пятью пальцами, точно пыталась показать ему цифру «5», а потом приблизила руку к его лицу.

Что за фигня? Как вообще на это реагировать?

– Йей! – Медей сначала хлопнул по ней в белозубо‑американской манере, и только потом вспомнил, что здесь такой жест считается оскорбительным – нечто между «выкуси» и «пошел вон, мудила».

Девушка пару секунд пялилась на него в изумлении, а затем рассмеялась, – ты невозможен!

– Я невероятен, – поправил Медей с нарочито‑самодовольной ухмылкой отродья, – ладно, не хочешь помогать – не помогай. Просто завари мне какого‑нибудь кофе помягче, пока слушаешь: сегодня я лягу очень поздно, если у меня вообще останется время на сон.

– Хорошо, это я могу, – она вытянула руку в его сторону и приподняла бровь с толстым, как кожа паршивки, намеком. Серьезно, даже толстокожие бегемоты и то обойдут Эскулап в сочувствии и уместности жестов. Жадная паразитка.

Медей хмуро вытащил мешочек с ягодами кофе, высыпал десяток ей на узкую ладошку. Он прокашлялся, попытался придать голосу те хмурые, хриплые нотки, с которыми он вел повествование в первый раз. А затем продолжил историю размеренным, неторопливым голосом.

Странно: впереди предстояла чертова куча работы, но Медей совершенно не жалел о потраченном времени. На самом деле, ему нравилось сидеть вот так, рядом с красивой, умной и чудовищно харизматичной девушкой, которая слушала его со всем возможным вниманием. Прихлебывать мягкий, ароматный кофе с нотками южных слив, фиников и грецкого ореха. Уплывать в теплый, щемяще‑спокойный кофейный дурман, точно после мягчайшего табака с нотками тауринового энтузиазма и алкогольной развязности.

Пока он продолжал историю, его собственное сознание с удивительной последовательностью собирало разрозненные мысли по проекту Второго Испытания, препарировало их, сортировало или разворачивало в законченную мысль.

Медей уходил от довольной, благодарной Эскулап по сумрачному коридору. В руке – целая кружка темного отвара с красивой ореховой пенкой, в душе – воздушное чувство успокоенности и воодушевления. Ноги сами несли его вперед, к себе в комнату, к незаконченному делу. Теперь проект вызывал в нем не тоску и загнанность, но энтузиазм и жгучее, знакомое по первым дням вселения любопытство.

Потому что теперь Медей и без подсказок целительницы знал, как и что ему предстоит сделать с поручением Немезиса.

Глава 5
Где легкий завтрак переходит в тяжкую долю

❝ Что поэзия⁈

Пустяк.

Шутка.

А мне от этих шуточек жутко ❞

Маяковский

Медей спешил на завтрак.

После короткого, предутреннего сна минут на сорок, он ожидал проснуться разбитой, осоловелой кучей преющих листьев, из которых лишь предстояло собраться цельному индивиду. Однако двужильный организм отродья безо всяких видимых неудобств перенес его ночные бдения. Ах, как прекрасно иметь молодое, не изношенное всякой гадостью тело.

Жаль, количество стресса, которому он подвергается каждый час, каждую минуту нахождения в Академии Эвелпид, заставит исходить истеричным треском любой счетчик Гейгера. Поэтому он морально готовился в один прекрасный день проснуться лысым, дерганным и эректильно грустным.

Медей дернул ручку двери и вошел внутрь залы. Он рассчитывал прийти первым, поэтому удивленно покачал головой, когда обнаружил на месте уже четверых наставников.

Аристон, как обычно, топил несчастный хлеб в разбодяженном вине, затем макал мерзкий труп в оливковое масло и закидывал полученный гнус себе в рот с видом задумчивым и немного осатанелым. Как будто хотел утопить горе в вине, а получил только хлебушек. Такой же, как в его цельнометаллической черепной оболочке.

Рядом щелкал хелицерами демон Зу. Вместо традиционных блюд, он механически уплетал какую‑то зеленуху вроде спаржи. Раз за разом подцеплял длинные стебли с огромного золотого блюда, после чего перемалывал их в топке, как старый паровоз – угли.

Хрум‑хрум‑хрум‑хрум‑хрум‑хрум‑хру

Бесишь, сука!

Медей поприветствовал коллег со всем своим нервным, пропитанным кофейными парами энтузиазмом. Несмотря на наличие свободных мест, он приземлился прямо рядом с Пенелопой, улыбнулся ей во всю свою лживую пасть, дождался хмурого кивка и быстро притянул к себе тарелку с нарезанным мясом, чтобы скрыть разочарованное недоумение.

Недосып сыграл с ним злую шутку. После мешанины туманных образов короткого сна, Медей почему‑то ожидал увидеть сцену вроде картины: «завтрак на траве». Так что он приготовился сально лыбиться и пускать слюни. Лицезрение совершенно одетой Пенелопы на секунду выбило его из колеи.

Впрочем, никто не обратил внимания на его заминку. Рядом уже работал челюстями бесстрастный Немезис – перепелиные яйца исчезали один за другим, а, вместо разбавленного винного компотика, он пил яблочный сок и закусывал яблочными же дольками. Еще один извращенец, да сколько же их здесь, в Академии! У него жопа от фруктозы не слипнется? Впрочем, если и слипнется, то он булки разведет руками, как тучи – Аллегрова.

– Как спалось, Медей? – улыбнулась ему Киркея. Тоже одетая, плак‑плак.

Медей повернул к ней голову. Ах, ну хоть кто‑то нормальный, без странных вкусовых пристрастий. Аккуратно кушает двузубой вилкой салатик и нечто вроде омлета. Прям как в прошлой жизни. Только за окном не орут наркоты и не звучат выстрелы в поддержку самых важных жизней.

– Мгм, признаться честно, я не спал всю ночь, Киркея. Пришлось бросить в дело все свои силы, напрячь гигантскую мощь моего разума, пожертвовать сном и отдыхом, но выполнить задание уважаемого наставника Немезиса.

Головы всех присутствующих, как по команде, резко повернулись к говорящему. А тот словно бы и не заметил внезапного интереса остальных наставников. Медей положил руку на сердце, пустил скупую мужскую слезу, натянул на помятую морду отродья улыбку номер сорок один: «радость преодоления тяжких испытаний». После чего продолжил паясни… живописать собственные страдания.

– После целого дня опасных приключений, невероятных испытаний, выпавших на мою долю… свирепых разбойников, инфернальных тварей, готовых забрать мою чистую душу, я пришел обратно в нашу прекрасную Академию и тут же приступил к работе над моей великой миссией. Ах, вам, должно быть, знакомо это чувство постоянного долга перед обществом, возложенных ожиданий, ответственности за жизни будущих учеников. Как я мог отдыхать хотя бы минуту, когда…

Он все продолжал и продолжал, а кислеющие рожи «дорогих коллег» проливались бальзамом на его истерзанную непривычным количеством работы душу.

Вилка в руках Пенелопы начала протестующе скрипеть, несомненно, от сочувствия и гордости за такого наставника рядом. Стебель спаржи выпал из пасти демона Зу, искренне пораженного такой беспардонной ло, искренне пораженного такой скромностью и чувством такта. А как выразительно кашлял Аристон и сдерживал слезы из‑за комка в горле после слов товарища.

Он хотел продолжить еще хотя бы минуту, чтобы Пенелопа успела окончательно доломать вилку, но не успела воткнуть осколки ему в руку или выкинуть из пиршественной залы. Как обычно, жизнь вносит в планы свои коррективы.

– Доброе утро, наставники, – не успел Медей нормально разговориться или приступить к трапезе, как дверь отворилась – со скрипом и скрежетом, словно в дешевых ужастиках.

Страшная тварь вползла в компании двух порабощенных душ, тряхнула лохматыми рыжими прядями, безошибочно нашла одного скромного наставника взглядом, после чего отсела от него на противоположную сторону.

Старичок Гераклит издал свое сакраментальное «хо‑хо» и приземлился рядом, а Фиальт тут же замотал зеленой башкой в поисках скрытого за тестостероновым качком места. Пришлось ему моститься прямо там, постоянно рискуя удариться о каменной твердости локоть водонагревателя.

– Так на чем я остановился? – нарушил Медей паузу за столом.

Демон Зу резко втянул в себя воздух. За столом от его пасти загрохотало, словно от пролетающего мимо самолета, а серая кожа иномирца пошла фиолетовыми пятнами.

– Ты хотел рассказать, каких успехов достиг в задании наставника Немезиса, – все с той же доброжелательной улыбкой ответила ему Киркея и поболтала ложечкой в своей чашке с чаем.

Эх, ну вообще непробиваемая женщина! Для кого, он, спрашивается, упражнялся в остроумии? Для всех остальных, конечно. Если бы милашка разозлилась, то это бы точно оставило на черством, подгнившем сердце отродья незаживающую рану. Прямо рядом с плесневыми пятнами раздутого самолюбия от прошлого владельца.

– Может, дождемся наставника Павсания? – захлопал глазами Медей.

Нет, он помнил, что тот никогда не жрет вместе с остальными. Наставник даже получил соответствующую привилегию еще от Алексиаса. Однако не подразнить остальных своей придурью было просто выше сил Медея.

– Этот состав для завтрака окончательный, пока наставник Алексиас и наставница Диана не прибудут в замок, – серьезно ответил ему Немезис.

Он аккуратно положил в рот последнюю яблочную дольку, бесшумно раздавил ее языком. Безволосый кадык на секунду мотнулся туда‑сюда, после чего Суверен продолжил:

– Предлагаю вам устно изложить проект Второго Испытания или предъявить мне свиток с подробным описанием, согласно общеизвестным требованиям. Вы ведь подготовили отчет?

Колхида шумно вздохнула и с сомнением покачала головой.

– Подготовил. Вы уже закончили кушать, наставник? Удобно прочитать прямо сейчас? – Медей сменил тон на елейный, потянулся к поясу и вынул стандартный ученический свиток.

Такой студенты использовали для написания всяких контрольных, эссе и прочей ерунды, которую отродье читало примерно никогда.

– Да, я готов проверить ваш план. С заданием от девы Эскулап вы справились удивительно успешно, поэтому я ожидаю не меньшего профессионализма в проекте Второго Испытания.

Со скепсисом или откровенным удивлением на Немезиса не посмотрел только Аристон. Водонагреватель постоянно бормотал себе что‑то под нос, механически забрасывал в очерченный шрамами рот еду, больше подходящую свиному корыту, а не золотой тарелке, и обильно потел от нервов.

«Что с ним происходит? Неужели его наказание такое страшное?» – Медей изящно протянул перевязанный ленточкой свиток первому помощнику ментора, после чего снова сел за стол, и, как ни в чем не бывало, принялся работать челюстями.

Тишина прерывалась только шелестом разворачиваемого свитка. Его коллеги с любопытством, а то и откровенным зудом, как у Фиальта, и, внезапно, Демокрита, сначала наблюдали за бесстрастным лицом читающего Суверена, потом переключились на самого Медея.

– Пока наставник Немезис знакомится с вашим планом… не могли бы вы рассказать нам… в подробностях, каким образом удалось выполнить задание девы Эскулап? И чего это будет стоить Академии Эвелпид? – чопорно спросила его рыжая распустеха.

– Э‑э‑э? – протянул Медей самым детским, самым инфантильным, самым обиженным тоном, который только смог из себя выдавить, – как вы могли подумать, уважаемая Колхида, что я, наставник(!) могу хоть как‑то повредить своей любимой Академии Эвелпид⁈ Неужели после всех своих подвигов я не удостоюсь хотя бы маленькой частички похвалы от настолько уважаемой мной наставницы! – воскликнул он.

Коллеги вокруг резко отвернули голову в сторону, закашлялись или прикрыли лицо кубком.

Колхида побагровела. Ее глаза метали молнии ничуть не меньше тех, которыми она приложила его с Аристоном за внезапную пантомиму несколько дней назад. Она сжала губы в полоску шириной в несколько нанометров. Только фундаментальный закон отталкивания электронов не дал им сомкнуться в ужасающем давлении, разрушить ядро атомов, а затем устроить столовке вторую Хиросиму.

– Позвольте мне самой судить, какое из ваших действий можно назвать подвигом, а какое – халатностью или намеренным вредительством!

– Ах, я не сделал ничего особенного. Просто, пока шел по Лемносу, заметил одного смешного макрона. Тот как раз заманил молодую девушку себе на подворье и дал ей подержать свой посох. Ах, нет, постойте, он просто кормил голубей мясом, пока девушка сама потела и скакала. Мне показалось их поведение уморительным и я спросил, а как поднять, кхм, достать кристалл? Представляете, у него оказался свой! Ну, мы и поменялись! – Медей рассказывал свою историю с самым беззаботным, самым легкомысленным видом, а потом занялся беззаботным смехом легковерного дурака.

На секунду воцарилось злое, раздраженное, удушливое, гневное молчание. Разозлилась не только Колхида: даже Фиальт с демоном Зу неодобрительно качали

– Наставник Медей, в целом, говорит правду. Или сам в нее верит, – ровным, подозрительно безэмоциональным голосом выдала Пенелопа.

За столом раздался кашель, фырканье, хрюканье и другие *изумленные Эвелпидские звуки*. Только Аристон отстраненно шевелил губами, полностью погруженный в свой мир, да Демокрит благодушно рассмеялся и похлопал старческими ладонями. Он – один из немногих, кто решил не воспринимать это все буквально. Остальные догадались на пару минут позднее. Немезису просто все равно.

– Ваши шутки стали еще более отвратительны с момента нашей последней встречи, – бросила в него уничижительной фразой Пенелопа.

– Ах, приму это за комплимент, уважаемая наставница, – Медей добавил в голос как можно больше самодовольных ноток и поклонился с шутливой изящностью.

– Ох‑хо, вот это правильный подход. Молодежь нынче погрязла в унынии. Приятно видеть, как новое поколение умеет справляться с трудностями и управлять словами.

Ох, если б ты знал, старик, как позитивны мои мысли. Хотя, может и знает. Не даром носит прозвище: «Хресмолог».

– Случайный макрон на улице просто взял и подарил вам кристалл? – неверяще переспросил его Фиальт, – просто так? Кристалл! Целый! Третьего уровня…

В отличие от своих коллег, молодой и наивный наставник еще не успел познать все мирские печали и выработать иммунитет к разлагающей тупости учеников (и отродья), поэтому заявление, особенно подтвержденное уважаемой аристократкой Пенелопой, его сломало.

– Обменял, – уточнила Колхида, – уделяйте больше внимания словам, наставник Фиальт. Тогда вы сможете прорваться сквозь паутину лжи, недомолвок и преувеличений уважаемого наставника Медея.

Тем временем, Немезис закончил внимательно изучать свиток. Он свернул его обратно, коротко кивнул, после чего протянул его Демокриту. Ближайшего – демона Зу, он проигнорировал. Тот не состоял в штате официально, являлся не более, чем бессменным помощником своего мастера Павсания.

Демокрит погрузился в чтение, с хмыканьями и охохонюшками, пока остальные молчаливо ждали вердикта старшего коллеги.

– Ну что ж. Должен признать, вы превзошли самого себя, наставник Медей. Это очень творческий и свежий подход ко Второму Испытанию. Более того, план выполнен подробно, написан четко и не оставляет разночтений. Прекрасный образец правильного составления документации. Сам же проект мало чем уступает традиционному испытанию. Более того, он, потенциально, его превосходит.

Колхида смотрела на Немезиса так, словно видела его впервые. Нет, словно грязный, отвратительный демон содрал с Немезиса шкуру и теперь вальяжно распинался в коже невинно убиенной фарш‑машины. В это ей было поверить намного проще, чем в первого помощника ментора, который на полном серьезе хвалил напыщенную бездарность – Медея.

– Единственные минусы, которые я могу видеть, – продолжал Суверен, – это отсутствие опыта проведения и ваша недостаточная компетентность, как мастера‑наставника Испытания. Из‑за новизны неизбежны ошибки, недоработки, завышенные или заниженные требования. Впрочем, вы компенсировали это прозрачными правилами прохождения. Здесь не будет сомнений или разночтений, только если не сдаст слишком много или, наоборот, сдаст слишком мало студентов. Тогда мы скорректируем Испытание для будущего года.

– Присоединяюсь к наставнику Немезису. Вы очень хорошо постарались, юноша. Даже мне захотелось тряхнуть стариной, – улыбнулся слепой старик, – я обязательно зайду ПОСМОТРЕТЬ на ваше мероприятие, хо‑хо. Ну, если вы не против моего фамилиара. Находится физически у меня не будет возможности, – Медей кивком и улыбкой подтвердил, что не против, – отлично, благодарю вас! Разумеется, вы можете рассчитывать на мою помощь, наставник. Я проведу нужный ритуал и создам каркас для заклинания на местности.

– Благодарю, уважаемый Демокрит. Ваша помощь будет очень кстати, – по‑мальчишески улыбнулся Медей.

Только спустя пару секунд он осознал, что улыбка вышла совершенно искренней. Ему действительно понравилось составлять проект Испытания. И еще больше эмоций он надеялся получить во время его проведения. Удивительно.

«И когда мне вдруг начала нравиться эта неблагодарная работа? Хотя, наблюдать за злоключениями студентов будет довольно весело, особенно если у меня получится задумка. Но все же…»

Он так погрузился в свои мысли, что совершенно не заметил, как и остальные наставники успели прочитать его свиток. Очнулся Медей от звуков яростной дискуссии.

– Это форменное издевательство над студентами! – бушевала Колхида, – Второе Испытание традиционно проверяет храбрость, но у будущих учеников не должно быть стальных нервов. Несмотря на возраст, они все еще дети!

В кои‑то веки Киркея оказалась с ней абсолютно солидарна, что и сказала автору проекта в осторожном стиле: «ты чересчур увлекся, Медей… может быть, немного снизишь накал? Особенно, во втором и пятом пункте».

– Очень лицемерно с вашей стороны, наставницы, – неожиданно возразила им Пенелопа, – Академия Эвелпид – не гимнасий при храме Гермеса Эрмия. Каждый год мы недосчитываемся одного‑двух, а в худшем – четырех‑пяти учеников. Трусам, слабовольным или впечатлительным здесь не место.

Блондинка повернулась к удивленному Медею и одобрительно кивнула ему из‑под кубка с вином. Синие глаза довольно блеснули.

– Хм. В этот раз, ваша мелочная натура раскрылась с положительной стороны. У вас есть мое полное одобрение, наставник.

– Но позвольте, наставница Пенелопа…

– Бедные дети могут быть не готовы так внезапно…

– А я одобряю! – вдруг проревел с места нервный Аристон.

От раздраженных взглядов он слегка стушевался, однако его уродливая физиономия отражала неожиданную решимость защищать представленный проект. К нему присоединился и демон Зу, который довольно потер все шесть рук, после чего странно кротким тоном попросил у Медея позволения присутствовать на Испытании в качестве наблюдателя. Можно даже издалека.

Разумеется, автор одарил страховидлу благодарной улыбкой и заверил, что найдет ему теплое местечко на трибунах. Желательно, рядом с очередью соискателей. Прогрев аудитории следует делать заранее.

– Несмотря на сомнительный, с моральной точки зрения, проект вы подошли к поручению… довольно творчески. Я одобряю, – Немезис выглядел заинтересованным.

Он тоже сказал, что придет посмотреть на прохождение. Точнее, будет наблюдать через фамилиара Демокрита вместе с самим стариком. У них двоих оставалась некая важная, монотонная работа, которую прекрасно можно разбавить местным аналогом телевизора. Медей не возражал – лишь довольно потер руки.

Одобрение первого помощника, по сути, давало зеленый свет проекту, даже если половина наставников будет против. А пока высказали свое категоричное «нет» только две личности. При том, что Алексиас точно разрешит такое «уморительное» действие. Он всегда был падок на зрелища. А здесь эмоции участников станут сиять ярче, чем у любых артистов. Тем более, именно в качестве Испытания для соискателей, проект Медея вышел на диво удачным.

– Вот именно! Он сомнительный! Даже вы это понимаете, наставник, – не сдавалась обычно мягкая и улыбчивая Киркея.

От ее надутого вида Медей испытал странное, легкое, пугающее его самого чувство… Умиления. Нет, нельзя проникаться к персонажам симпатией! Плохой Медей! Нужно будет сделать ей гадость, чтобы стыд и чувство вины похоронили в нем ростки светлых чувств.

– А мне понравилось. Я бы и сам хотел попробовать пройти, – ярко улыбнулся Фиальт, – можно мне тоже посмотреть?

Медей степенно кивнул, внутренне раздуваясь от самодовольства. Часть реакций, доставшихся в наследство от отродья, жалкие ошметки личности просто упивались чужим вниманием, одобрением и интересом. Впрочем, новый владелец тела в этом не далеко ушел от своего предшественника.

– Однако вы уверены что успеете изучить нужное заклинание всего за сутки? – скучным, форменным голосом спросил его Немезис, – да, это лишь третий круг, но сам «Сьйон» имеет нестандартный рисунок и не может быть изучен без серьезной ментальной дисциплины. Впрочем, как показал Делетерион, с этим у вас проблем нет, – возразил он сам себе.

– Охо, есть и другая проблема. Сам по себе «Сьйон» будет выглядеть неправдоподобно. Особенно для такого уровня детализации. Хотя я верю, что такой изобретательный маг, как вы, сможет нужным способом подготовить нервных студентов. Так, чтобы они не замечали огрехов, хо‑хо, – мягко улыбнулся ему Демокрит, – или дополнить все механикой, алхимией или иными дисциплинами.

– Вот только алхимии нам не хватало на Испытании! – тут же влезла Колхида.

– Не беспокойтесь, уважаемые. С вашей поддержкой и ритуалом наставника Демокрита, все будет выглядеть до ужаса, – Медей мягко, располагающе улыбнулся, – ДО УЖАСА достоверно.

Почему‑то от его доброй улыбки передернуло не только впечатлительного Фиальта, но и Аристона с демоном Зу.

– К тому же, у меня есть несколько запасных вариантов. В крайнем случае, часть заклинаний будет накладывать Адимант. Та сушеная голова, которую мне пришлось подчинить по выходе из хранилища, – пояснил он в ответ на недоуменные рожи.

Все девушки и демон Зу за столом разом скривились. У последнего перекосило даже хелицеры. А затем Немезису пришлось еще раз объяснять, что он уверен в лояльности Гнилоуста, так как лично проверил обоих наставников после их… приключения.

– Ну, раз мы закончили с обсуждением проекта, то пора заканчивать нашу трапезу и

– Кхм‑кхм. А теперь, наставники, я попрошу минуту внимания, – Аристон поднялся с места и навис над круглым столом.

«О, нет», – тут же прочитал Медей удивительно синхронные выражения коллег.

Водонагреватель выглядел до неприличия серьезным, страшно сказать – ответственным. Его трусило от нервов, пальцы выбивали чечетку на спинке кресла, губы выглядели искусанными, а зубы скрипели друг о друга с неприятным звуком. Он бросил взгляд на Медея и тот понял, в чем дело, после чего послал ему одобрительную улыбку.

«Ах, так вот почему он выглядел таким напряженным и зеленым, как будто съел гринпис и никак не переварит», – Медей приготовился к восхитительному зрелищу. Не только же ему одному страдать от экзерсисов тренера?

– Кхм кхм. Дело в том, что я написал новое стихотворение. Мое лучшее…

– Ура. Давайте послушаем! – тут же влез Медей, когда заметил, что несколько человек успели открыть рот для горячих протестов. Воодушевленный Аристон моментально продолжил:

– Я назвал его – копрофагос Демотик!

Ожидаемо, люди закашлялись от такого наивного и бесхитростного прозвища. Не каждый день слушаешь стихи про говноеда.

– Копрофагос Демотик / что ж ты, гнус такой, притих…

Тяжелый, хриплый от натуги голос Аристона заполнил собой высокое собрание. Плотный от луженой глотки и чудовищного содержания, он заливался наставникам в уши расплавленной медью.

– Аристона враг упорный / лебезит теперь покорно!..

От болезненной какофонии перехватывало дыхание, разум уплывал в далекие дали, пытался сохранить невинное сознание. Но перепады интонаций вытаскивали людей из спасительного забытья с жестокостью зондеркоманды, били по ушам. А затем медленный, зловонный яд воплощенной бездарности отравлял рассудок.

– Божьих сил взалкал, аспид / и пошел на Эвелпид…

Киркея стонала, словно это ее, а не протагониста, убивали трехгранной лопатой; Пенелопа спрятала лицо и вульгарно булькала кубком, будто пыталась там утопиться; Фиальт отчаянно рыгал, но не мог своим «голосом скрипки вдруг заглушить болтовню патриархального кретина».

– Ждал погодки, встретил вьюгу…

Немезис дергал головой и скалил зубы каждый раз, когда Аристон сбивался, декламировал не в такт или использовал не подходящую рифму; Колхида жевала рыжую прядь, ее глаза закатились, точно в припадке; демон Зу, похоже, впал в спячку на манер насекомых, а Демокрит шумно грыз свою трость и сопливил носом.

– В глаз трехгранную лопату!

Медей не сразу понял, что адские звуки, наконец, закончились и он сморгнул непрошенные, горячие слезы в блаженной, отдохновительной тишине.

– Ну как? – спросил потеющий, довольный Аристон.

Он вытер рукавом туники красное лицо, после чего шумно приложился к кубку.

– Ух‑х, хорошо пошло!

– Э‑Э‑Э, – издал Фиальт свою последнюю рыгательную руладу и его вырвало на пол.

Благо, он сдержал большую часть завтрака в себе. Однако за столом все равно потянуло блевотиной. Именно этот запах постепенно начал выводить остальных из катарсиса.

– Хррк, тьфу! – Демокрит втянул сопли и сплюнул их в кубок, после чего откинулся на кресле с видом мученика на иконе.

Пенелопа продолжала вяло булькать смесью слюней и вина в кубке, глаза пустые и осоловелые. Киркея всхлипывала, ее рука слепо шарила по столу в поисках хоть какого‑нибудь острого предмета. Немезис все еще скалил зубы просто по инерции и болтал головой, точно мокрый пес.

– Браво! Браво! Просто прекрасно, наставник Аристон! – Медей перехватил контроль над лицевыми мышцами, стер с лица выражение глубочайшего отвращения, после чего наградил поэта бурными овациями.

– Никогда… никогда больше… – захрипела Колхида, все еще с прядью во рту.

– Вот именно! Никогда больше не держите такой талант в себе! – продолжил изгаляться Медей, – ждем от вас новых шедевров!

– Правда? – расцвел Аристон, – у меня есть еще один!

Теперь даже Медею пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не закричать от экзистенциального ужаса. Остальные впали в ступор. Они просто не верили, что подобная пытка может иметь продолжение.

– Лучше в следующий раз. Попробуйте поиграть с образностью. А сейчас новая поэма только смажет впечатления. Так сладок мед, что, наконец, он горек! / избыток вкуса убивает вкус, – процитировал Медей.

И эти строки вернули наставников к жизни лучше любой врачевательницы.

– Тогда я пойду к себе. Займусь делами, а потом сяду улучшать форму! – Аристон глубоко поклонился безмолвному столу, поблагодарил за внимание и утек к себе в кабинет, радостный и счастливый.

А на Медее скрестились взгляды остальных коллег.

– С одной стороны, – бесстрастно, как бы рассуждая, начала Пенелопа, когда чинно вытерла винные слюни с носа, щек и подбородка, – мне хочется зверски прикончить одного выродка, врага рода человеческого, самодовольную свинью, брата‑близнеца копрофагоса, прости меня Трисмегист, Демотика. Нет, не одного выродка, но тот просто кретин. С другой – ты только что спас нас от еще более худшей участи.

– Меде‑е‑ей, за что ты меня так ненавидишь? – всхлипывала Киркея.

Крупные слезы падали ей на маленькие, изящные ладошки, – что я тебе такого сде‑сдела‑а‑а‑ла‑а‑а… – она начала икать от расстройства. Получалось так мило и невинно, что даже он ощутил угрызения совести.

Сказать честно, Медей совсем забыл о ее присутствии во время этой маленькой диверсии. Что ж, не бывает идеальных атак – сопутствующий ущерб неизбежен. Он поставит свечку за ее здравие, особенно ментальное. Какую и куда – придумает позже. Если коллеги не решат этот вопрос за него.

– Тише, тише. Ничего, просто так получилось. Все уже закончилось. Он больше не будет… – Колхида нежно, словно мать, обняла коллегу и гладила ее по мягким волосам.

«М‑да, ситуёвина. Этот придурок, оказывается, и магию вкладывает. Нечто вроде намерения и ауры, причем командной, воинской. В сочетании с уродливыми виршами, психоделическими образами и неровным голосом пробрало даже меня. Что уж говорить о более чувствительной публике, привычной к более позитивным примерам. Вот и думай, стоит ли становиться сильнее или образованнее, чтобы быть уязвимым к такой вот морально‑звуковой атаке?»

– Расходимся, – проскрипел Немезис и резко встал из‑за стола. Остальные последовали его примеру.