Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Глава 22
Как нового персонажа встретишь, так его и

❝ Что̀ есть сердце наше? – Море.

Удержи дыханіе вѣтровъ – и оно спокойно ❞

К. Н. Батюшковъ

Весь остаток дня заняло штудирование бесполезного трактата для воинов из покупок прошлого владельца, так как Медей вспомнил там картинку про пращников. Да, нашлась. Рисунок пращи, изображение руки в анатомических подробностях, стрелочки и схемочки. Хорошее пособие, понятное, как для подростков.

В общем, «разрабатывайте руки, чтобы сдохли суки».

Более того, под тем же рисунком упоминалось особое зачарование, которое само подкидывало шарик в руку, стоило лишь послать определенный импульс. Книжка оказалась скупа на магию, вместо нее рекомендовала долгие молитвы, совмещенные с «тренировками воли», что бы это не значило. Медей пошел другим путем – намалевал хной руну связи – символ «ᛒ», Беркана.

Пришлось повозиться: странные линии от руны постоянно терялись, ускользали от зрения, бликовали под солнечными лучами. Они казались абсолютно неосязаемыми, эфемерными, нематериальными при любом другом освещении. Однако Медей представил курсор, влил в представление целую прорву сил, а затем долго и упорно, с напряжением ментальных и творческих ресурсов, двигал эти линии. Сначала совместил их в два толстых каната, затем протянул от пули к руне и от руны к руке

Короче, умаялся.

Он действовал по наитию, через разрозненную информацию записных книжек, то есть, записных свитков реципиента. Медей не знал, пользовался ли этим знаком ублюдок ранее. Нужно ли вписывать Беркану в энергетику? Как вообще активируются эти ваши руны? Однако все сработало, поэтому наставник решил не углубляться в теорию. Потом он забьет татушку руны как полагается, иглами и чистым страданием под медовую кожу отродья, а пока сойдет и временная.

Там и размер удачно получилось нарисовать не больше родинки. Сделал как можно незаметнее: на ладони, в нижней части безымянного пальца. Стоит только нажать большим пальцем – и в руке окажется шарик. Почти, как у человека-паука, только гораздо удобнее, чем тянуть средний и безымянный к концу ладони. Следом вялый бросок, мысленный отклик: «Гинн» – хрень летит во врага.

Единственная загвоздка: на каждом шаре пришлось вырезать руну преподавательским стилусом, ещё и кровью капать, чтобы имелась привязка, а также сводить линии Берканы курсором. Долго, муторно, однако собственная безопасность того стои

Ладно-ладно.

Крутая возможность быстро вынуть шарик из ниоткуда в стиле иллюзиониста и размазать им чужие мозги того стоила. Чувствуешь себя смесью доброго и злого клоуна. Инь и Ян, только кружочками внутри клякс еще и кидаться можно.

«Как насчёт фокуса? Я заставлю этот шар исчезнуть! Та-дааам… Он испа-рился!»

Кому вообще интересна какая-то там безопасность? Вот и рабочие подтверждают, что никому, своими смешными смертями на объектах, стройках, заводах и банальных квартирниках.

Медей подбросил пулю в воздух, поймал обратно, повертел в ладони. Получилось, в итоге, симпатично. Р-раз – и пуля в руке. Дыэ-ва – и физкульт привет летит в ваш скрытый черепушкой винегрет. Кучеряво. Медей даже визуализацию курсора под это дело забиндил себе в отдельное заклинание, которое назвал: «Кведья Курсор». Собственно, абсолютно новое, по крайней мере, для него, расположение активных участков магической системы он и назвал «Курсор». Как бы придумал новое заклинание. А руну под него сделал как пиктограмму курсора. Магический рисунок подходил.

Оказалось, составлять такие примитивные спеллы не особо сложно. Нужно лишь ощутить и запомнить, как именно течет внутри тела Кведья, потом посмотреть (это сложнее) какие зоны задействует визуализация и «кликанье» курсором, а затем слегка подправить Кведью, в данном случае, чтобы выводила на слегка другой участок. Вуаля.

Ну все-все, раскусили. Он сам нихрена не понял, как так получилось. Тыкал в половине случаев по наитию. Однако заклинание есть? Есть.

«Потом разберусь поподробнее, как можно придумывать свои спеллы, нет, сначала надо самому разучить новое заклинание, на которое есть полная схема. Потому что учить по классике меня просто так никто не станет, а влезать в долги я не хочу. Вроде, имелись у отродья один или два еще не разученных закла – то ли руки не дошли, то ли очередной приступ лени прорезался. На крайняк, можно обменять что-нибудь свое на не слишком важную магию у водонагревателя (блин, он ведь воин), ладно, у какого-нибудь другого наставника».

Медей выпрямился, хрустнул спиной, застонал от затекших мышц

И только сейчас до него, как до верблюда, дошел один немаловажный факт. Каналы не горели от пропущенной маны, не крутило болью мышцы, не ныло духовное тело. Совсем.

– А ведь и внутреннего резерва, даже навскидку, стало больше раза эдак в полтора-два. И колдовать стало проще. Вон, гвоздил водонагревателя кучей затратных приколюх, а ушел потом нормально, без истощения. Да что там истощения, вообще без заметного проседания резерва.

Дела-а-а-а. Зелье действительно помогло. Куда больше, чем он мог рассчитывать. А ведь Медей не рассчитывал вовсе. Как-то выветрилось из головы.

Он посмотрел на клепсидру и слегка поморщился. Почти четыре часа потратил, пока разобрался, набросал план, проверил руну, протестировал. И, в темпе сборочного цеха, метил всю сотню из второго мешка.

Остатки первого не стал – не всегда нужна такая скорость, можно и просто покидать, как раньше делал. Да и связка сырая – мало ли, коротнет или откажет. Диверсификация, господа, диверсификация. По этому экономическому принципу он всегда добросовестно разбрасывал носки по квартире.

Медей поднялся с колен, сунул последний шарик в мешок, с удовольствием оглядел дело рук своих. Столько времени убил! Скоро ужин. А ещё, он сегодня не ходил к Эскулап. Плохо. Надо продолжить историю, иначе она сама расскажет ему сказку

Как поиметь должника без смазки.

«После ужина завалюсь», – решил он, – «только возьму с собой кофе с приблудами. Заодно покажет, как его готовить. Ну и угощу ее, злодейку эдакую».

Он представил ее надменное личико, в момент рассказа обогретое искренним интересом, приязнью, искрами воодушевления. Редкость для протокольной скуки вечной маски скучающего полубога. Маски ли? Нет, суть Эскулап гораздо глубже даже в рамках новеллы. А здесь – тем более

Медей осекся.

Где, здесь? В воплощенной же новелле? Его уникальном театре с полным погружением? Бреде воспаленного близкой смертью сознания?

На самом деле, Медея не волновала дилемма, настоящий его новый мир или нет. Любой другой был бы таким же. Он не мог больше серьезно относится к жизни. Этот хотя бы развлекал и дарил надежду на развлечение еще большее: грандиозное полотно смерти, страданий и срежиссированной бойни. Главное, не забывать свою суть, не привязываться к миленьким персонажам давно написанной новеллы. Иначе будет больно.

Он снова потряс свинцовые пули, побаловался с вызовом в ладонь, словил приступ самодовольства, положил обратно. Пока достаточно, за козырь сойдет. Мелкий, ну так большой и не надо. С метанием, на крайняк, можно отбрехаться перед свидетелями семейным заклинанием. Оно низкое, по местной классификации. Зато эффективное.

Впрочем, потом следует улучшить броски, разнообразить.

Например, доработать заклинание: не просто «Гинн», а, типа, «Гинн Трир», чтобы летело в три раза быстрее (мощнее? дольше? утраивался снаряд? нужны проверки). Пока, в качестве оружия последнего шанса, хватит и обычной связки. Поэкспериментировать еще успеет: впереди полтора-два года до основного мяса. Там уже не до баловства с прикольной магией будет: только знай, голову от фарша отворачивай.

Медей огляделся вокруг, поморщился, убрал купленные хитоны на вешалки, а оба мешка в шкаф. Часть ягод пересыпал в мелкий мешочек грамм на двести-триста, амфоры осторожно вытащил и расставил за одеждой, если кто-то вдруг решит проверить чистоту намерений одного ненадежного рассказчика, то есть, наставника.

Хотелось пригубить плодово-выгодный нектар от местного производителя, но все потом. Он любовно погладил одну из амфор. Несмотря на потраченные деньги, назвать выход в свет неудачным никак нельзя. Как минимум, из-за выпивки.

«Вот он, мой этанол красоты», – Медей похихикал злодейским смехом самого чмошного босса на дороге приключений главгероини, затем закрыл дверь на ключ и пошел ужинать.

«Оп, немного опоздал. А, что стоять в дверях. Наставник не молоко – убежать никто не даст».

Он толкнул дверь, вошел внутрь

И замер на месте.

Высокие, витражные окна погружали зал в целое озеро солнечного света. Волны теплых солнечных лучей цвета расплавленной меди искрили воздух магической пыльцой из-под аур наставников, сияли прядями светлых волос, скользили солнечными зайчиками по древним столам и скамьям.

Три человека недоуменно уставились на него в ответ.

Три.

Он искренне забыл об ее существовании, хотя так переживал смерть в новелле. Какая странная штука – память.

– Наставница Колхида. Наставник Аристон… наставница Киркея.

Он не дал заминке улечься в головах своих оппонентов по приему пищи. Вежливая улыбка с фальшиво-радостными нотками воздвиглась на лице отродья облегающей карнавальной маской, глаза пришлось расфокусировать, чтобы не передавать остальной мимике выражение шока.

Он двинулся вперед, небрежно отодвинул стул, заставил себя повернуться к новому лицу. Новому персонажу, о котором так некстати забыл. Не потому ли, что она умерла еще во втором томе? Всего лишь втором, из долгих одиннадцати, на момент его смерти в реальном мире.

– Ах, наставница Киркея. Рад, что вы почтили нас своим присутствием. Как прошла поездка? – он смог выдавить из себя слова поддержки только потому, что

искренне хотел ее услышать.

Не ответ – интонации, чувства, тембр голоса, особенность построения фраз. Новелла не могла заполнить такие нюансы. Да и не стала бы стараться, ради очередного персонажа второго плана. Навроде его самого, Колхиды или девы Авлиды из кофейни: «трактир».

– О, Медей, я так замечательно отдохнула! – она улыбнулась с искренностью, которая била ему по почкам разгулом бандитизма девяностых.

Единственная, в памяти отродья, из девушек и женщин Академии, кто действительно относился к нему доброжелательно, с уважением, как к равному наставнику. Впрочем, с остальными худенькая наставница обращалась не хуже. Киркея озаряла этот чертов чернильный мир своим светом. Словно Данко, вела потерянных, черных от приливающей злобы людишек сияющей тропой прописных истин: уважай, помогай, не убивай.

Добродетельный ангел Академии Эвелпид, она сама так и не узнала об этом прозвище от старших учеников. А если бы и узнала – посчитала бы шуткой: неловко улыбнулась да сменила тему.

Невысокая, щуплая блондинка с наивными оленьими глазами бархатно-черного оттенка, изящными ладошками, аккуратным, точно школьная форма, нарядом. Киркея всегда говорила тихими, мягкими интонациями учительницы младших классов. Из тех, кто никогда не кричит, лишь мягко увещевает сорванцов, прощает всю наглость и грубость мира вокруг. А потом тихонечко плачет дома от выходок хулиганов или козней коллег.

– Синопа так прекрасна в это время года! В каждом доме цветет смоковница и мандарины! Ах, какие олеандры я видела…

Он кивал в такт ее цветущему весеннему рассказу, пока разум блуждал вокруг рассеянным, безмятежным взглядом, показал достаточно интереса, чтобы она продолжила, несмотря на закатывание глаз ее как бы подруги.

Странное дело – бессмысленная болтовня про пейзажи, растения и встреченных людей словно лечила его душу, избавляла от накопленного за день негатива. В прошлом мире он встречал еще двух таких же позитивных, светлых людей. Чудесная аномалия, статистическая погрешность среди сонма равнодушных приспособленцев, подлецов и озлобленных самодуров.

Кажется, и сам автор хорошо понимал своего героя. Только ее портрет иллюстратор новеллы выполнил в теплых оттенках акварели на настоящем холсте, который отсканировал после. Только она одна удостоилась декораций без двусмысленностей и злых, саркастичных намеков.

Золотистые от полуденного солнца обои, Киркея за столом: спина ровная, руки целомудренно опущены на колени, консервативный хитон, точно длинное платье. Взгляд с озорным блеском: девушка пытается казаться серьезной, но улыбка все равно радостным эхом цепляется к сжатым губам. Слева стоит стол с аккуратной голубой скатертью, невинный букет лежит боком, точно подношение: бледно-желтые нарциссы, цветы шиповника, алоэ.

Ее портрет тогда впился в его душу, растравил нечто доброе и вечное, еще с уроков литературы. В тот день, после прочтения последней главы ее арки, он отдал украденные деньги парочке бездомных – от стыда за свое жалкое существование. На короткий период времени захотелось стать лучше.

Казалось бы, какой-то там портрет, какого-то там персонажа побочной арки. Он видел настоящие смерти и действительно хороших людей, и людей, ему дорогих – они давно перестали трогать Медея. А вот, подишь-ты, три главы сюжетной арки и гребаный портрет…

Жаль, он узнал Киркею слишком поздно: через две недели будущему Медею поставили диагноз рака в терминальной стадии. Еще через месяц он продал свою квартиру, накупил «обезболивающих» с улицы и окончательно переселился в больницу по фальшивой страховке.

– Кстати, наставники, – она лукаво улыбнулась и вытянула руку, – один путник натолкнул меня на интересную мысль. Я пыталась целый месяц, и наконец… Кведья Тангль Блом Люос!

Она потрясла в воздухе пальцами, точно перебирала струны на кифаре. Солнечный свет вокруг нее увеличил свое свечение, затем вдруг изогнулся в один длинный луч, посветлел до белого, засеребрился

Яркий цветок паучьей лилии раскинул свои лепестки на половину зала, сияние распространилось вокруг них причудливыми нитями, а Медей вдруг увидел внутри него свое отражение.

Он стоял в незнакомом помещении, похожем одновременно на склад и библиотеку. Горел камин, двойник уныло залип на какую-то куклу – из цветка не доносилось ни звука, но он видел, как открывается и закрывается рот, а глаза западают и закатанные бельма медленно начинают вращаться… Медей из видения отступил с пустыми руками и его дальнейший путь окрасился алым.

«Еще одно предсказание⁈» – он должен был похолодеть от ужаса или разозлиться, но ощущал лишь спокойствие и защищенность.

«Кто предупрежден, тот вооружен».

Судя по сосредоточенным лицам Аристона с Колхидой, они тоже увидели нечто большее, чем просто пример высокоуровневой магии.

Тангль – специальное заклинание четвертого ранга, стихия Луны, аспект навигации пополам с зодиакальной мистикой. Блом – третий ранг, цветение в широком смысле. Еще одно, кроме Кведья, заклинание-ключ. Люос – специальное, третий ранг, путеводный свет. Все вместе – верх четвертого, а в таком чистом исполнении – составной пятый ранг.

Куда больше того, на что Медей мог рассчитывать в шкуре своего недоделка. Максимумом отродья навсегда остался Фуни – середина второго ранга, и Сфагиазе – нижняя граница третьего, фактически, тоже второй ранг. Последний он учил почти месяц под злым, неусыпным контролем остальных наставников. Которые почти всегда осваивали стандартный для наставников Академии спелл в тот же день.

– Астрологическое заклинание, цветение вероятностей, – хрипло прервала тишину растерянная и чуточку очарованная Колхида.

– Ха-ха, предсказание – лишь побочный эффект. На самом деле, это заклинание созерцания и пути для заблудших душ, – Киркея по-детски радовалась тому впечатлению, что произвела на коллег.

– Для изгнания демонов и другой швали, – ворчливо поправил Аристон, однако его тон все еще звенел восторгом.

– А ты что думаешь, Медей? – она повернулась к нему и спрятала довольное выражение за чашкой чая.

– Ах, он завораживает и восхищает не меньше вас, наставница Киркея. И я действительно узрел некие видения.

– Мы же давно на «ты», Медей, – она довольно засмеялась, – ты преувеличиваешь, но я правда рада, друзья, что вам понравилось.

Аристон с Колхидой неловко оскалились, а Медей прерывисто вздохнул. В живую, в этом мире, она выглядела еще чудеснее, чем на страницах новеллы. Словно местные Боги взяли концепцию расслабления от плеска волн, шума леса и восторг от созерцания красоты природы, а потом придали ей человеческую форму.

Разговор пошел дальше, однако

Он перестал слушать. Только вежливо, расслабленно кивал. Переливов мягкого голоса хватало для релаксации, смысл здесь казался излишним. Как снисходительная насмешка в уголках губ вечно холодной Колхиды. Как закатывание глаз гребаного Аристона.

Ярость вспыхнула в его груди, но быстро сгасла до гнева, до тлеющих искр, превратилась в отработанный уголь, когда гипнотически мягкий, перинный голос Киркеи обнимал его дырявую, латанную всеми возможными веществами душу.

Новелла, сама по себе написанная гением, не показывала в полной мере все очарование реальной Киркеи. Впрочем, как мог автор текста отобразить всю парадоксальную мягкость ее личности, когда даже люди вокруг относились к ней с насмешливой снисходительностью.

Та же главгероиня в насмешку называла наставницу «обнимательной лапочкой», трепала по голове, как собаку, похлопывала по заднице собственническим жестом, словно смирную кобылку, сбрасывала на нее свои многочисленные дисциплинарные наказания. Да и вообще часто пользовалась ее мягкостью.

Как и само отродье: именно Киркея выполняла большую часть обязанностей бывшего владельца тела, пока тот отмазывался всеми руками и ногами. Он отплачивал ей неуемной, смешной в чужих глазах лестью и оскорбительно мелкими подарками. А также «терпел» ее щебетание, многозначительно хмыкал и смеялся за спиной, не стесняясь учеников.

Восстанавливал себе жалкие крохи имиджа за счет единственного безусловно светлого человека во всей новелле. Не то, что бы у нее имелся хоть какой-то выбор: холодная Колхида пошла по пути наименьшего сопротивления и передала часть работы самой безотказной. Киркея не роптала: радовалась возможности помочь коллегам.

А потом погибла. Глупо, неуместно. Из-за чужой склонности к авантюре. Там, где главные герои выбрались совершенно самостоятельно, без ее помощи.

Изображение Академии после смерти наставницы окончательно потеряло немногие теплые оттенки. Переродилось холодным, фарфоровым спектром гжельской росписи. Пока все не рухнуло окончательно: фарфор рассыпался в пыль, а от крови в сюжете стали слипаться страницы.

Медей-читатель только приветствовал подобную метаморфозу: она давала необходимый потасканному сознанию уровень драмы. Медей-наставник только после взгляда на ее щуплую, незлобивую, совершенно не подходящую зубастым магам-преподавателям фигуру понял, какой потерей Киркея может стать в будущем. В совсем не далеком будущем.

– А как твои успехи, Медей? Наша милая Колхида успела поделиться новостью о твоей летней влюбленности в кофе, – она тихонько захихикала в кружку, – неужели все без остатка пойдет нашей очаровательной врачевательнице?

Он огляделся в поисках других, милых Колхид, не нашел, хмыкнул, а затем ответил:

– Ох, боюсь, произошло только первое свидание – я принес мою ненаглядную домой в мешке и совершенно не успел зайти дальше, – он послал ей улыбку, чуточку более мягкую, чуточку более естественную, чем все предыдущие в шкуре отродья.

Аристон напротив гыгыкнул как последний мужлан, внезапный звук заставил Колхиду недовольно вскинуть брови, а затем бросить на обоих наставников неодобрительный взгляд. Медею было совершенно плевать на невербальные жесты доставшей его стервозины.

– Медей! – Киркея не смогла скрыть улыбку и шутливо погрозила ему пальчиком, – какая ужасная шутка. Прошу, не повторяй ее перед учениками.

– Ах, думаю, они слышали и похуже. К тому же, хорошее повтори и еще раз повтори.

«Такие шутки местные студиозусы услышат от меня еще не раз. Гадкие сопляки. Еще ни одного дня не преподавал, а уже всех их заочно не люблю».

Аристон снова гыгыкнул, Колхида фыркнула от такой парадоксальной конструкции, а Киркея снова радостно улыбнулась им всем. Кажется, она действительно скучала по мерзкой Академии и таким же коллегам. Странная душа.

К счастью и досаде одновременно, дальнейший разговор взяла на себя Колхида, которая стала менторским тоном объяснять прибывшей девушке ее будущие обязанности. Судя по удивленному личику, та ожидала чего-то другого. Теплый, лучистый взгляд переместился на него, однако Киркея ничего не сказала. Лишь покивала чему-то в своих мыслях за чашкой чабреца с горной лавандой.

«А, ну да. В этот раз я не так нагло манкировал своими обязанностями. Значит, и бедной девочке-омежке досталось меньше».

Он ощутил мимолетный стыд за привычное оскорбление всех вокруг. Плевать. Какая разница, чувствует ли он, что пинает котенка, когда вредит ей или ругает в мыслях. Что это значит перед целой смертью?

Она все равно не настоящая. Обаятельный двоичный код, зеленые строчки на черном под исполнительной программой: «исекай для конченого ублюдка, который не помнит даже, в какой именно день он подох в корчах». Нет смысла переживать и волноваться. Медей просто ходит между театральных персонажей, идеальный сплав онлайн игр с комедией дель-арте. Фальшивая кровь, звон монет, подрезанные кошельки, вал эмоций взыскательной публики.

Ничто из этого не реально. Так расслабься и получай удовольствие. Только поддерживай пьесу до конца, раз оказался среди персонажей второго плана и хочешь досмотреть премьеру падения мира.

– Ах, да, – Колхида равнодушно прервала на середине взволнованное щебетание своей коллеги, когда та расписывала собственные уроки, повернула свой взгляд на необычно молчаливого водонагревателя.

– Как прошел ваш тренировочный поединок, наставник Аристон? Я ценю попытку сохранить лицо коллеге, но нам необходимо точно знать… на что могут рассчитывать студенты. Все же, общие уроки для первокурсников будут вести младшие преподаватели.

«Такие, как бездарное отродье, психованная шиза Дафна и вечнозеленый придурок Фиальт», – мысленно дополнил он, – «ах ты, ржавый огрызок нормального человека! Чтоб тебе в следующей жизни устроиться училкой в исправительной колонии для половых извращенцев! Другие на тебя и не позарятся».

Медей почти чувствовал раздвоенный змеиный язык за этими вечно сжатыми зубами. Интересно, как часто Колхиде приходится сбрасывать свою шкуру? Он бы с удовольствием взял ее выползок и набил опилками вместо чучел на полигоне для заклинаний.

– А, поединок? Все прошло лучше некуда! Правда, наставник Медей? – тренер засмеялся так фальшиво, что даже не особо проницательная Киркея издала тихое: «О», чтобы потом смутиться и прижать ладошку ко рту в умилительно-девичьем жесте.

– Мне хотелось услышать более подробный ответ. Без восторженных эпитетов, – воздух в комнате похолодел на несколько градусов.

Ах, почти комфортная температура. Этот средиземноморский климат точно сведет его с ума через пару месяцев.

– Ну, мы разогрелись. Я предложил Ме, наставнику Медею сделать первый удар, закрылся Вард Скьялд Льйос

– Стандартной? Без удвоения? Без усиления? Без

– Без! Наставница Колхида, – раздраженно отозвался Аристон.

– Да, это оправдано, – ответила она почти без паузы.

«Э, сволочи! Какого шайзе вы меня обсуждаете, словно рядом сидит только Киркея? Хотя, сейчас понятно, насколько ослабил себя наш непонятый поэт. Усиление тела он точно снял, ускорением не пользовался, трезубцем тоже. М-да. Действовал, как против школоты на своих уроках. Второго-третьего курса. Эх. Вроде и логично, но побитое эго все равно воет на луну».

– Колхида!

Вот, хоть кто-то вступился.

– Ты же знаешь, у Медея есть много других достоинств…

Аристон хрюкнул, чтобы тут же нацепить на свою уродливую физию мерзкое подобие нейтрального лица. Выглядело, как попытка зомби или злой гориллы походить на человека.

Рыжая распустеха и вовсе отмахнулась да кивнула тренеру продолжать.

«Вот и вступилась. Неужели никто в меня не верит? М-да, это был риторический вопрос. Отродье, гребаная ты бестолочь, как можно успешно прожигать жизнь в Академии целых три года и при этом все равно оставлять впечатление ничтожества у коллег? Неужели я один вижу здесь противоречие?»

– Он пробил его, – кисло отозвался тренер.

Колхида в этот момент сербнула чашей с вином.

Есть накрытие!

– Ч-чем? – булькнула она.

– О, Медей, ты такой молодец! – улыбнулась ему Киркея с противоположной стороны.

Медей не смог спрятать кислую мину. Почему она говорит с ним, как с умственно отсталым⁈ А, понятно. Чертово отродье!

Дальше Аристон пустился в малопонятные самому Медею дебри тактики, каких-то «стандартных» связок и прочего. В итоге, кое-как удалось отбояриться от очередной попытки влепить ему неуд или местный аналог выговора. Хотя придирчивая лахудра все равно долго и нудно разносила клочки по закоулочкам его тактики в бою.

«Да-да-да, иди нахрен со своими лицемерными советами. „Отработать академическую связку четвертого уровня“», – мысленно передразнил он ее.

«Да у меня пупок развяжется и жопа треснет по экватору! Мне сначала хоть что-нибудь новое нужно изучить, отладить процесс, а потом уже браться за такие выси. Иначе сожгу все духовное тело к херам. Что она прекрасно знает и сама».

Теперь исчезли последние сомнения: Колхида спит и видит, как бы выгнать несчастного наставника из своей любимой Академии. А началось это

Когда он перестал плевать на свои обязанности. Интересно.

"Значит, ей не нужен пусть слабый, но более-менее вменяемый препод. Ей нужен максимально контролируемый. С убойным компроматом в виде вопиющей некомпетентности. А сейчас она поняла, что выгнать Медея просто так не получиться. Это отродье могло быть вышвырнуто с волчьим билетом максимум за месяц. Со мной такой номер не пройдет.

Потому что за пределами Академии – смерть. Хуже того: скука!"