Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

– Что тебя возмутило больше всего, что испугало, где ты почти провалилась, ну и все такое, – личико дриады с миленьким оленьим носиком‑кнопкой светилось нездоровым, болезненным любопытством.

Арна уже готовилась ответить отказом, как позади нее вдруг разгорелись возмущенные вопли и громкие голоса временных товарищей. Больше всего старалась Мимоза, ее крики перекрывали все остальные звуки. Но и Ксантипп временами поддакивал и блеял нечто возмущенно‑неопределенное.

Дева Бендида сначала удивленно, неодобрительно покосилась на своих временных товарищей, но потом вдруг сама обнаружила, как на место усталости, отрицания, затупленного безразличия приходит возмущение, злость…

А также гордость. Такая хвастливая, такая недостойная, по мнению отца, банальная гордыня за прохождение предельно ужасного, чудовищного испытания. Она не выдержала, присоединилась к товарищам. Сходу вклинилась в разговор с едкой ремаркой о том, как те застыли на месте и чуть не попали под ритуал у самых ворот.

– … Потом нам встретился зал чужой мольбы, – она сама не заметила, как повысила голос, как стала размахивать руками, как постепенно растворилась ее скромность, ее застенчивость, ее застарелый страх общения со сверстниками.

– Этот шепот был невыносим!!! – плаксиво признался Ксантипп, под понимающий гул доброй трети соискателей.

– А затем мы попали в комнату.

– Простую.

– Не страшную.

– Но это оказалась ловушка!!!

– А потом

– Вы ЧТО⁈ Вы УБИЛИ НАСТАВНИКА в той комнате⁈ – раздался пораженный хор голосов.

– Осторожно, они герои, – закричали из толпы.

– Это я! Это сделала я! – Мимоза прыгала от самодовольства и улыбалась удивительно неловко, точно лишь недавно научилась растягивать губы вверх, а не только вниз.

Дева Эскулап рядом весело фыркнула и оскалила в понимающей ухмылке маленькие острые зубки.

На нее обращали удивительно мало внимания. Все студенты вокруг казались слишком измотанными, чтобы ходить на цыпочках и падать ниц даже перед великой врачевательницей, прекраснейшей женщиной королевства, одной из пяти последних полубогов известной Ойкумены.

Наконец, краткий пересказ их злоключений закончился, после чего люди разбились на группки и принялись заново обсасывать все свои страхи и обиды, меряться испытанной болью. Спорить, кто получил самое жуткое, самое неприятное и тяжелое прохождение.

– Я провалилась в навозную яму! НАВОЗНУЮ! С головой!!! Она воняла, как настоящая! Все исчезло только после выхода из этого обосранного титанами угла!

– Лефка, следи за языком!

– Ха! На нас наслали проклятие жажды, а когда мы выпили из ручья, тот оказался нечестивым источником гнилой крови! Вкус и запах появился только на последних глотках! Как вам такое, неженки? – парень, который об этом говорил, до сих пор имел нежно салатовый оттенок, и, время от времени, зажимал рот рукой.

От звуков далекого ручья с территории академии он периодически начинал перхать и зажимать рот руками.

– И это все? Ты любимец Богов, не иначе! Нас гнали самые ужасные демоны, которых только могли родить мертвые титаны! Когда первая клуша из команды попала в паутину и стала перевариваться заживо гигантским пауком, мой напарник так обезумел от страха, что уверился в собственной смерти! Он решил изнасиловать меня напоследок! Мне пришлось сломать ему ногу и бросить мразь в яму с личинками!

– Отвали, порни! С тебя не убудет! Я бы посмотрел, как ты хлебаешь ту дрянь, а потом ждешь немедленной смерти или превращения в фантасию! Подумаешь, один сошедший с ума придурок и сожранная пауком бездарность! Они даже не умерли… наверное… просто не сдали! Я ДО СИХ ПОР НЕ УВЕРЕН, ЧЕЛОВЕК ЛИ Я!!!

Дева Эскулап поодаль только раздраженно закатила глаза от его криков. Парень умолял о проверке четыре раза подряд. Он успокаивался от ее слов и действий на минуту‑другую, но потом сомнения брали верх и он продолжал возвращаться к ней снова и снова.

– Ублюдок, меня пытался обесчестить реальный соискатель, а не иллюзия! А потом вообще намеревался убить, сломать шею, чтобы я испытала меньше страданий! Ничего, посмотришь, в начале учебы, как я вытру твоим хитоном пол на дуэли, малакос!..

– Этот гнусный мерзавец натравил на нас бандитов. Сразу после мстительных духов… Мы нашли оружие и били им в пелене ярости… Они умирали так правдоподобно, так натурально… – тихий юноша рядом с Мимозой закрыл лицо руками и уткнулся в колени.

Даже после успокоения искусством Эскулап, он продолжил переживать произошедшее. И не он один.

– А я испугался зеркал. Представляешь, он выставил целую галерею…

– Демон без лица…

Их обсуждения прервала новая группа сдавших, в числе которых прошла и Грация.

«Неужели мы выглядели также плохо? – передернуло Арну, – "хотя да, именно, что также. Мимоза вообще воняла на весь Лабиринт содержимым своего желудка. Благо, ей дали кувшин воды и наложили заклятие избавления от миазмов…»

Девушку слегка кольнула зависть. Грация единственная, из троицы похожих на прелые трупы соискателей, кто выглядел более‑менее пристойно. Однако она точно также вцепилась в ее руку жестом отчаянной потребности, жаждущей, неизбывной благодарности. Как сама Арна цеплялась за Доркас Дриопу.

Группа любимицы Богов оказалась предпоследней. После них прошла пара злых, трясущихся юношей, а оставленная напоследок девушка не сдала, так что титул трусливой омежки остался вакантным.

После очередных рутинных действий Эскулап и пересказывания последними участниками своих злоключений, наступила небольшая передышка. Наставник Медей не спешил прийти к ним на поляну, поэтому Арна расслабленно сидела на траве, гладила волосы Грации, которая лежала у нее на бедрах, и лениво смотрела на облака. Однако, среди присутствующих нашлись более деятельные и говорливые особы.

– Какой‑то неуловимый дух постоянно хватал меня за задницу!!! – верещала на заднем фоне девушка с удивительно красивой, полосатой расцветкой волос и надменным личиком избалованной дочери, – этот извращенный наставник совершенно не дружит с головой!

– Эй, потише, он же тебя слышит! – сказал ей напарник, но остальные только махнули рукой и не стали сохранять хотя бы видимость внимания или интереса.

Судя по всему, эта девушка оказалась настолько поражена и возмущена своим опытом, что рассказывала о наболевшем каждой новой группе прошедших испытание. Но никто не воспринимал всерьез ее рассказы о домогательствах в чертогах Тартара. Ври хоть немного ближе к теме, раз уж тебе повезло пройти «лабиринт лягушек» без особых потерь и тяжких испытаний.

– Мы чуть не сгорели в огне, наш третий участник остался обнимать ногу чумного демона, который пообещал вернуть ему мертвую невесту, мы плыли сквозь черную комнату из ос и мух безо всякого света, разрази тебя Гелик своей колесницей! Я до сих пор чувствую это шевеление в ушах и н языке!!! – сорвался на крик красивый юноша рядом с ошарашенно хлопающей глазами гордячкой, – а ты, Никта, помнишь только о прикосновениях к своей попе и персям!

– Потому что это не могли быть иллюзии, Парис! – взвизгнула она.

Рядом саркастически захмыкали остальные товарищи по несчастью.

– Он просто грязный, мерзкий, похотливый обманщик!!!

– Никта, – вздохнул рядом парень, – он ведь даже оставил нас вместе, не стал разбивать по другим группам. Только издевался над тобой… в очередной раз, когда затягивал выбор напарников. Хотя уже тебя‑то уважаемый наставник Медей мог специально сделать последней.

– Это ничего не доказывает! – тут же взвилась она, – это его хитрый план!

– Какой хитрый план… Боги, нет, я не хочу знать. Расскажи об этом Неназываемой у ее алтаря. Она такое любит.

– А вот и скажу! – обидчиво вскинулась девушка, – пусть поможет мне разрушить козни этого глумливого мерзавца с медовыми устами, змеиным языком и козлиными помыслами. Вот увидишь, я еще выведу проходимца на чистую воду! Я поспрашивала у моей кузины до Испытаний – этот Медей не наставник, а недоразумение. Как маг он – пустышка!

Она не потрудилась сбавить голос и вокруг пораженно ахнули другие студенты. Те немногие, кому хоть немного хотелось следить за дискуссией и было не плевать на слухи вокруг самого чудовищного наставника за всю историю человечества. По личной версии Арны, которую она будет отстаивать с оружием в руках и доблестью обреченных.

– А вот и нет! – вдруг поднялась другая девушка с ярко‑красными волосами, – он хороший, и добрый, и это только Испытание, он должен был узнать храбрецов! Мы ведь избранные, мы смогли! А наставник помог мне в городе! Просто так, потому что у меня была эмблема!

На поляне воцарилось сначала недоуменное, а затем напряженное, недовольное молчание, где все колючие взгляды оказались направлены на красноволосую тупицу. По‑другому назвать человека, который защищает Медея сразу после его бесчинств перед его же жертвами – это должен быть особый характер. Характер деревянной чурки, печной дверцы или жреца Диониса.

– Как он тебе помог? – фыркнула полосатая злючка, – донес тяжелые деньги до своего пояса? Снял номер для вас двоих с одной кроватью? Потрогал за всякое в счет обеда? – язвительно спросила она.

– Ах ты, бесстыдная женщина! Я не такая! Он меня спас от бандитов в трактире! Победил четырех негодяев одним заклинанием! И денег одолжил, когда мне не хватило на приличное место! Просто так. А потом ушел, пока я не опомнилась, даже поблагодарить себя не дал! Вот такой он бескорыстный!

– Что‑о⁈ Одолжи‑и‑ил⁈ БЕСКОРЫСТНЫЙ?!! Да этот подонок, пуштес, людоед, ничтожество!..

Арна с неким болезненным, тяжелым интересам дергала головой то в одну, то в другую сторону, сообразно репликам спорщиц. А где‑то за спинами учеников согнулась в приступе беззвучного хохота дева Эскулап.

– Помолчите, вы обе, – рыкнул на девушек Кейс из Гераклидов, когда обе спорщицы как следует набрали воздуха для новой звуковой атаки, – у вас никакой логики, одни эмоции! Если хотите дебатов на тему этого, – он запнулся, пожевал губами, но все же нашел приличное слово, – наставника, то организуйте их уже в академии.

Парень поморщился и потер грудь. Он все еще имел бледный вид, а его щека и висок на левой части головы дергались в нервном тике.

– Наставник Медей не может быть ничтожеством, – повернулся парень, нет, молодой мужчина к Никте, – я тоже слышал эти дурацкие слухи. И даже поверил в них. А сейчас не удивлюсь, если сам Медей их и распускает, – раздраженно и зло отметил он.

Впрочем, злился Кейс явно только на себя самого.

– Никто не будет поручать такое важное дело, как Испытание, бездарности, даже если проделает всю работу за него. Тогда уже проще отдать формальное место экзаменатора Великому Алексиасу, – даже титул их будущего ментора он произносил буднично, без придыхания, – тем более, вы сами видели, чем этот… наставник занимался. Я услышал достаточно обсуждений, чтобы понять: он лично наколдовал монстров для каждой тройки. Может, не всех, но даже один‑два – уже серьезно. Особенно для трех десятков. А еще – видели, как та нежить на него смотрела?

– Агонит? Ну да, он вел себя удивительно лояльно.

– Раболепно!

– Заискивающе! – поддержали остальные соискатели.

– Та голова, я узнал ее из описания в хрониках моей фамилии, – вдруг подал голос один из студентов, – это Адимант. Адимант Сфарагос, бывший наварх, а затем стратег северной фемы. Примерно сорок лет назад он помогал отбивать Пришествие Оркуса…

– Ааа, Адимант‑клятвопреступник! Та еще история…

– Эта личность не тот, кто может подчиняться простой ширме. Он бы точно сделал ему гадость!

Люди вокруг задумались. А полосатая девушка фыркнула, злобно посмотрела на невольного защитника Медея и открыла рот, но ее тут же принялся успокаивать ее друг.

– Он не может быть и добрячком, – продолжил Кейс. Теперь сникла красноволосая, – из‑за Адиманта. И его поведения. Вы видели – он как будто издевался над нами с самого начала! Но так, парень щелкнул пальцами подбирая слова, – с фальшивой заботой?

– Под маской заботы и веселья!

– Вот!

– Но он мне помог, – тихо сказала красноволосая.

– Никто не спорит, просто…

– Я спорю! Да быть такого не может! Этот

– Пошли Никта, хватит, молю тебя Геликом и Гелиосом.

Юноша вмешался, извинился за свою подругу, и отвел красную от злости гордячку подальше от остальных.

Остальные продолжили обсуждение личности Медея, но уже без каких‑либо попыток найти факты. Просто перечисляли его действия и свои обиды на них.

Вместо того, чтобы слушать их дальше, дева Бендида прошептала легкое не заклинание даже, наговор. Ее зрение и слух обострились, стали объемнее, а некоторые препятствия будто стали пусть не прозрачными, но проницаемыми: точно ее глаза смогли достроить вид, скрытый препятствием.

– … Видишь, нам просто не повезло. Если бы мы попросили нормально, – убеждал ее красивый блондин.

– И ты поверил этой клуше⁈ Знаю я, как такая простушка из глухой фемы получила помощь, – девушка поднесла кулачок к своим губам, после чего начала им дергать вперед назад, попутно двигая щеку в такт языком изнутри.

– Фу, Никта, – блондин заполошно оглянулся, – ты ведешь себя хуже рабыни для утех…

– Да никто не видел, – беспечно отмахнулась она.

Резкий крик рядом прервал ее небольшое подглядывание.

– … Тогда почему он пришел ко мне на помощь⁈ – красноволосая все продолжала свое безнадежное дело отстаивания доброго имени наставника Медея среди людей, которые ненавидели его больше всего на свете.

Кейс только пожал плечами на ее вопрос. Мало ли у него мотивов? Да и какая, в сущности, разница?

– Это‑то как раз понятно, – пробормотала Арна и все обернулись на нее, – он ведь наставник. Какое бы зло он на нас не выпустил, он сделал это талантливо, пусть и бесчеловечно. И если он серьезно относится к своему призванию, а по‑другому и быть не может, то этот его поступок понятен. Может, он из тех, кто заботится об учениках?

– Ха⁈ Где это похоже на заботу⁈ – закричали соискатели вразнобой.

– Прививка от лицемерия… – Грация сказала это медленно, словно мысль продолжала тянуться из ее рта, подобно ниточке слюны, – он обманывает нас как бы нарочно…

– Демонстративно, – подсказал комично‑серьезный молодой человек.

– Да, – подружка благодарно ему улыбнулась, от чего парень покраснел и смущенно потупился, – он специально ничего не скрывает! Говорит как есть!

– А ведь и правда, – подала голос дриада Доркас, – представьте, если бы он говорил то же самое без ухмылочек. Мы бы просто посчитали его строгим наставником. И все.

Люди вокруг замолчали, переваривая неожиданное замечание.

– А ведь и правда, – озадаченно согласилась Арна

– Хм, – подтвердил Кейс. Остальные тоже согласились с неожиданным высказыванием.

– Но он все равно подонок! – раздался в тишине голос Никты.

– Да‑а‑а… – хором подтвердили ученики, а забытая ими Эскулап снова прикрывала лицо руками и дергалась от смеха.

Наставник Медей подошел к ним внезапно и как‑то буднично. Арна даже немного удивилась и расстроилась, что он не изрыгал из своей пасти пламя, как Цербер, не закусывал на ходу свежими сердцами и даже не попирал труп ребенка или девушки своими ногами, пока стоял перед толпой юношей и девушек.

Он совершенно не смутился под злыми, обвиняющими, ненавидящими и другими далекими от радости взглядами соискателей. Скорее наоборот, отвечал улыбкой на каждый злой взгляд, а затем продолжал пялиться, пока его противники не отводили глаза.

– Ага, вы, наконец, собрались вместе! Почти три часа провозились, лентяи! Зачем только бродили так долго? – Арне внезапно захотелось сжечь его самым болезненным проклятием Богини Гекаты, – ну что ж, как бы то ни было, поздравляю вас, мои миленькие соискатели. Ах, да что там, почти ученички. Ничего, вы уже преодолели целых два Испытания из трех. Молодцы! Можете собой гордиться! Осталась сущая мелочь – пройти экзамен с наиболее высоким процентом отсева.

Их изможденные, счастливые лица людей, переживших некоторое дерьмо, немедленно стали кислыми.

– Наставник Медей, что это были за ужасы⁈

– Ах, вам не понравились мои ребята? Неужели я так плохо старался⁈ – он скорчил плаксивое лицо и сделал вид, что утирает слезы.

Выглядело это настолько натурально и естественно, что она чуть не усомнилась в своих собственных выводах. Воистину, наставник Медей страшный человек.

– Откуда вы только взяли всех этих монстров?

– Монстров? Ах, вам так не понравилась мой скромный вымысел? Не волнуйтесь – это были всего лишь иллюзии. Понимаете? Ничего из этого не было настоящим. Только сам Лабиринт. Мы пока не уверены, стоит ли его оставлять на следующий го

– Конечно стоит!!! – хором взревели ученики, и девушка с удивлением поймала себя на том, что и сама кричит, чуть ли не срывая голос.

– Мгм, какое единодушие, – вроде как восхитился наставник, но она смогла почуять недоумение в его голосе, – неужели вам так понравилось Испытание?

– НЕТ!!! – также хором ответили ему и Медей рассмеялся приятным, бархатным смехом.

– Аха, кажется, я понял. Вы не хотите стать единственным курсом, кто прошел через что‑то подобное? У‑у‑у, какое злое поколение. И этих порочных студентов нам предстоит учить! О времена, о нравы!

Она стала пунцовой, даже если ее гений снова показывал, что наставник Медей издевается над ними. Или подшучивает, она не могла определить разницу. Возможно, грани не чувствовал даже сам Медей. И от этого его становилось немного жаль. Хотя он все равно та еще сволочь, уж прости ее Геката.

Глава 9
Где пир стервятников набирает обороты

❝ Жизнь – трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит ❞

Лабрюйер

– Перед вами Арена Третьего Испытания, – голос Суверена звучал предельно незаинтересованно, рокотал протокольной вежливостью абсолютного хищника.

Однако студенты слушали его напряженно, с болезненной внимательностью. Пока мощная, но безыскусная, невыразительная аура Немезиса давила им на плечи своей исполинской громадой.

– Блин, меня они так не воспринимали, – пожаловался Медей сидящей рядом Киркее. Та умилительно фыркнула, попыталась изобразить обиду на своем чересчур светлом личике и отвернулась от гадкого злодея.

– Ах, наставница Киркея, вы разбиваете мне сердце своей холодностью! – он шутил только отчасти.

– Мне в жизни не разбить его сильнее, чем вы один всем этим бедным детям!!! – воскликнула она театральным шепотом.

– Пфф, – на сиденьях рядом совершенно синхронно фыркнули Пенелопа, Эскулап и Аристон.

– Неженкам здесь не место, – Пенелопа.

– Трудности закаляют, – Аристон.

– Было очень весело, спасибо, – Эскулап.

– Один мальчик вообще обкакался, – Павсаний.

– Далеко не один, – Аристон.

– Просто некоторые мыли срам в ручье Лабиринта, – демон Зу.

– В том же, из которого потом пили другие олухи? – Эскулап.

– Неужели иллюзорный вкус гнилой крови имел под собой правдивую основу? – Павсаний.

– Даже не сомневаюсь в этом. Двойное дно Испытания. Сокрытое в сокрытом, – Эскулап.

– Наставник Медей в последнее время показывает слабость к таким намекам, – Пенелопа.

– Что, где‑то еще говно осталось? – Аристон.

– При таком масштабе? Наверняка! – Павсаний.

– Вобщем, даже никто не умер, – подытожил довольный поддержкой Медей.

Несчастная Киркея лишь вздохнула и обвела присутствующих грустным, условно‑осуждающим взглядом вида: «я знаю, что в душе вы просто розовые пупсики, но гадкое общество диктует свои правила и вы плачете, но достаете колючки».

Уф. Невероятно выразительная мимика. Жаль, никто другой не впечатлился. Довольные наставники продолжали обсуждать наиболее постыдные, отвратительные или смешные моменты из жизни насеко, тьфу ты, из жизни несчастных абитуриентов.

– К слову, а где другие наставники?

– Фиальт обходит ваш рукотворный Тартар, остальные слишком заняты, – ответила ему миленькая наставница сквозь надутые щечки.

– … Вам дается четверть часа на подготовку, – на арене Суверен продолжал объяснение правил, – Испытание начнется, когда солнце окончательно зайдет за горизонт и вспыхнут факелы священного огня Четырех. Бой по правилам гопломахии, но с вооружением магов агона, как на олимпийских играх, – подытожил Немезис.

«Эм, это как?», – недоуменно захлопал глазами Медей и обратился к памяти отродья, – «а, вот как. Гопломахия формально может длиться до смерти, а еще там запрещены вспомогательные штучки – зелья, там, допинги из арсенала моего любимого поставщика Энрико. А вооружение агона – специальный артефакт, там ведь нельзя использовать свои заклинания, иначе все будет слишком индивидуально и непредсказуемо».

Он снова опустил взгляд вниз, к действующим лицам. Первый помощник Алексиаса стоял посреди привычной для этого мира песчаной арены и следил глазами за робкими, молчаливыми рядом с ним подростками. Похожую площадку Медей видел неделю назад, во время своего первого визита в Лемнос. Та была чуть больше, имела несколько слоев защиты, больше продвинутых механизмов. Зато арена Академии находилась в котловане, поэтому зрительские подмостки располагались как бы сверху, на втором этаже. Это позволяло видеть небольшую арену как на ладони, при этом сохраняя инкогнито самих зрителей.

Рядом с Немезисом сбилось полукругом двадцать три соискателя из четырех с лишним десятков тех, кто отправился в лабиринт. Да, экзамен Медея не сдал почти каждый второй, впервые за всю историю проведения вторых Испытаний. Обычно там проваливалось человек семь из среднего числа в шестьдесят соискателей.

– На этом все. Можете уйти готовиться прямо сейчас или проверить арену. Пары для боя будут выбраны случайным образом с помощью жребия, – Суверен демонстративно достал пачку серых листов, которые студенты заполняли на Первом Испытании, подошел к краю площадки, к деревянному барабану на вертеле, и опустил туда листы. Затем покрутил ручку – из маленькой прорези выпал одинокий листок. Что ж, очень удобно. Вот только бой один на один…

В каноне до третьего Испытания дошло ровно тридцать три студента, что позволило экзаменатору разбить их на тройки. Здесь же придется обойтись стандартными парами, без сумбура и неловких ситуаций, со смаком описанных в новелле. Впрочем, там автор явно ударился в дуракаваляние и провел нужных персонажей «просто потому что». Благо, побеждать для прохождения Испытания не требуется – окончательное решение будет принимать наставник. И сложно придумать кого‑то менее беспристрастного, чем бессменный экзаменатор, уважаемый фарш‑машина.

А Медей знатно облегчил ему задачу, когда серьезно проредил соискателей. Несмотря на то, что он поставил рекорд Второго Испытания по выброшенным с вещами на выход студентам – и Алексиас, и его помощник (что важнее) отреагировали одобрительно, оставили максимально позитивные отзывы. Суверен прошелестел нечто похожее на: «образцово выполненная задача – я составлю вам письменную благодарность», а ментор сжал его в медвежьих объятиях, долго хохотал, хлопал по спине и пребывал в полнейшем, «разрази меня гнусный Зевс», восторге.

Остальные наставники оказались более сдержаны, хотя и Колхида, и Пенелопа, не сговариваясь, выразили ему свое сдержанное одобрение. Остальные – несдержанное. Старичок Демокрит потрясал своей тростью, как боевым знаменем, Фиальта держал демон Зу, иначе он мог бы уже несколько раз пройти Лабиринт вместе с остальными соискателями, Аристон орал про мужество, поэмы и «настоящее испытание духа», что бы это не значило.

Эскулап и вовсе САМА, по доброй воле отправилась лечить будущих учеников. Через час вернулась хриплая, икающая от смеха и с такой довольной улыбкой на лице, что краснел весь мужской состав, кроме Демокрита и демона. Она дождалась, когда их оставили наедине, прошептала на ухо: «я в тебе нисколько не сомневалась» и чмокнула его в губы.

Медей оказался так удивлен, что не догадался ни углубить случайный подарок, ни продлить. Он не смог даже толком ощутить вкус маленькой красотки. Пришлось довольствоваться раздувшимся самодовольством и приятными фантазиями, хоть великая врачевательница и не вкладывала в свой жест никаких эротических подтекстов.

Еще ему что‑то говорил Тартарос, но Медею стало так скучно от одного его вида, что он забыл и мутного препода, и его слова сразу, как только обычно молчаливый наставник исчез с горизонта.

После прохождения Испытания, Медей толкнул небольшую речь, немного подразнил шокированных его скромной фантазией студиозусов, да отпустил бедненьких мальчиков и девочек отдохнуть три часа, чтобы потом, на закате, приступить к завершающему этапу – третьему экзамену.

Из всех описанных в новелле Испытаний, третье казалось и самым интересным, и самым банальным. Сумерки. Арена. Бой учеников один на один с помощью одного нехитрого артефакта. Автор новеллы совершенно не стала заморачиваться с сюжетными твистами. Взяла то, что дешево и сердито.

«Ага, поэтому мы щас сидим и ждем, пока начнется арка турнира, как в гребаном аниме. Старом, конечно. Новые постепенно скатываются в исекайное дерьмо, хотя и там турниров навалом, исключительно дебильных».

Особенно его разочаровал в этом плане тайтл «двойной удар: Даг и Кирилл». Потому, что он оказался совсем не про то, как золотой патриарх всея Руси флексит в «Бойцовском Клубе» Махачкалы под вайбами раздвоения личности.

Наставники рядом уже вовсю обсуждали понравившихся студентов, беззастенчиво тыкали в них пальцами, пользуясь тем, что зрительские ряды нельзя разглядеть из самой площадки.

– Ставлю десять оболов на победу Кейса из Гераклидов, – азартно зашептал ему на ухо Аристон.

Ага, нашел дурака. Этот имбец ходячий даже гэ героиню может осилить на начальном этапе. Ну его нафиг.

– Ты бы еще на наставника Немезиса поставил, мой не вовремя жадный друг.

Аристон накуксился, надул губенки, как маленькая девочка. В отличие от миленькой зефирки Киркеи, со стороны шрамированного мужика это смотрелось премерзко. Словно он настолько вжился в роль военного, что стал ходить на все парады без исключений, даже срамные и запрещенные.

– А как вам понравилась та милая девочка, Грация? – спросил его Павсаний.

– Это не девочка, это Сатана‑кроссдрессер, – буркнул Медей и пояснил недоумевающему мужику, – она смогла закрыть сознание от призванного мной демонюки.

"Причем сходу, при первых же признаках воздействия. Не полностью и без обратной связи или контратаки, но даже так… А еще, она почти не боялась иллюзий, била по жутким, страшным безо всяких скидок тварям каким‑то заклинанием иглы, убеждалась в их нереальности, после чего просто проходила сквозь! А‑а‑а, как она вообще может нормально передвигаться под весом своих стальных, нет, чугунных, да что там, иридиевых яиц⁈

Единственное, что проняло девочку‑припевочку – игры разума, вроде моего подставного «Медея». А, точно, еще того филиала хосписа в Гэри, который я тщательно воплотил, да, вдобавок, разукрасил на местный лад. Да‑а, гниющие конечности получились очень натурально… Эх, так пугать ее тоже неплохо, но Грация однажды заматереет и такая фигня ее больше не проймет. Блин, эта розовоглазая гадость даже озера личинок не испугалась! Она вообще женщина или бесчувственная посудомойка⁈"

Медей вернулся мыслями к пройденному Второму Испытанию.

Пугать учеников, особенно таких незамутненных, таких чопорных, правильных и неискушенных, оказалось сплошным удовольствием. Он не мог продумать индивидуальное испытание абсолютно для каждого, поэтому разделил Лабиринт на зоны воздействия – страх темноты, насекомых, вины перед чужой болью, страх провала и так далее, всего тринадцать областей с тремя‑четырьмя вариациями на тему, которые он тасовал и подкидывал конкретной группе – смотря по их реакции.

В этом ему сильно помог вызванный демон, который и шептал им гадости, воздействовал на разум, отправлял фантомные ощущения, вроде вкуса застарелой крови, вместо простой воды из ручья с примесью грязных портков. Жаль, чтобы вызвать его второй раз, потребуется найти нечто столь же редкое, как пропитанная миазмами Делетериона туника.

– А мне понравилось, как выступила та дриада, Доркас, – присоединился к обсуждению Фиальт.

Когда он успел подойти, Медей так и не понял.

«А, нежить с ним, пусть сидит. Блин, жаль, пришлось моего трупоглава обратно отфутболить. Немезис не хотел „иметь дело с мерзостью“. Даже предложил его сжечь, неблагодарный…», – вместо приглашения на казнь, Медей дал фамилиару в челюсть на глазах высокого собрания, а потом унес довольного, как слон, Гнилоуста за волосы к себе в покои.

– Да, нимфы, они такие. Впечатляющие. Она так бодро пошла вперед, так легко развеивала фантасии наставника Медея своим сродством… – покивал Павсаний.

– Хоть и визжала от ужаса, – фыркнула Пенелопа, – обычно они или флегматичные, или любопытные без меры. А эта орала, как коза на жертвенном алтаре, все время прохождения.

– Но все равно быстрее всех прошла первую половину, – улыбнулся Фиальт.

– А потом наставник Медей подобрал ключик и к ее сердцу, – влезла в разговор Колхида с ядовитой улыбкой.

– Уф, мне тогда и самому стало нехорошо, – признался Фиальт.

– Бедная девочка так плакала, так плакала, – выдала Пенелопа с провокационной улыбкой, причем в сторону Киркеи.

Маленькая наставница, ожидаемо, вспыхнула, бросила на платиновую блондинку взгляд праведного негодования, но сдержала резкий комментарий, просто отвернулась с опущенными плечами и видом терзаемой добродетели.

– Так что насчет ставок, мои возлюбленные коллеги? – влез Павсаний.

– Да на что там ставить? – Пенелопа незаинтересованно махнула рукой, – гарантированно пройдут все соискатели с резервом в полторы пальмы и выше, если среди них не найдется идиота с зельями, свитком или заранее наложенным заклинанием.

– Тоже верно, – вынужденно согласился Павсаний, – тогда как насчет темных лошадок? Давайте уберем всех перспективных и будем ставить исключительно на тех, кого не присмотрели раньше.

– Вам не кажется, что это низко и недостойно звания наставника, делить учеников на первый и на второй сорт? – вмешалась Колхида.

Удивительно спокойным тоном, как для нее. Ах да, это ж не Медей предложил.

– Но они не делили никого на сорта, – возразила ей наивная Киркея, – пока дети так мало знают и умеют, зримые талант и кровь дают слишком много преимуществ. На экзаменах мы узнаем лучше, кто из них талантливый мышонок, а кто сытый лев с одышкой, – улыбнулась она.

Колхида улыбнулась в ответ, на что Медей в удивлении поднял брови. Надо же, она умеет улыбаться. Красиво улыбаться, подчеркиваю.

– Раз с обвинениями покончено, давайте уже начинать. От четверти часа осталось минут пять, не больше, – вернул их к обсуждению Аристон.

– Юного Кейса сходу отбрасываем. Фамилия, репутация, природные данные, – начала Пенелопа.

Остальные покивали.

– Я бы еще убрал деву Грацию, – подхватил Фиальт, – прошла лабиринт быстрее всех, кроме Доркас и того юноши, бр‑р, забыл его имя, большой резерв, личная храбрость, ум, здоровая твердость характера.