Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Глава 15
Где все какие-то токсики

❝ В ушах обрывки тёплого бала,

а с севера – снега седей —

туман, с кровожадным лицом каннибала,

жевал невкусных людей. ❞

Владимир Маяковский

– … Так называемый «Кордон». Привычное дело для тех мест, однако Богиня Удачи распростерла над проклятым местом свое крыло: один из мертвецов еще дышал. Его выходил жадный торговец, но когда человек открыл глаза – то не помнил о себе абсолютно ничего.

Лишь странная, несмываемая ни водой, ни магией надпись на предплечье гласила, что он побывал в самом сердце смертельно опасных земель. Надпись: «О. Х. О. Т. Н. И. К.» Все, что осталось от его личности. Потрепанная одежда, надпись, да замурзанный свиток с единственной фразой:

«убить Пельтаста».

Он многозначительно промолчал, прежде чем продолжить историю. Разумеется, Медей не стал пересказывать весь сюжет. Даже с сокращениями он не дошел и до середины. Однако Эскулап хватило.

Мертвая, проклятая всеми Богами земля, при этом странно живая, наполненная искривленными, порочными созданиями, искажениями пространства, зонами незримой смерти. Излишки энергии в виде камней с безграничными, удивительными свойствами пополам с невидимым излучением, отравляющим тело смертельным ядом. Алчные странники, что раз за разом пересекают черту, рискуют жизнью ежедневно, ежеминутно ради этих самых камней, артефактов. Целые армии, что дежурят на границе, не допускают прорыва монстров изнутри и толпы жадных самоубийц снаружи.

Рейды воинов по лагерям странников, загадочные смерти, бессмертные сущности, живущие на тех землях, враждующие между собой банды, остатки зданий удивительной, древней цивилизации. Залитая расплавленным камнем столица, где правители тех земель бросили вызов самим Богам. И многое, многое другое.

Не сказать, что великая врачевательница действительно испытала ужас или даже страх. Удивление, где-то восторг от освежающе новой истории, недоверие, жгучий, жаждущий интерес.

Медей разливался соловьем больше трех часов подряд, пока Эскулап без единого слова отправляла незримых слуг заваривать все новые чайники с бодрящими отварами. Через два часа даже принесла амфору с дорогим вином, которое благодарный рассказчик прикончил, не замечая вкуса. Наконец, когда он добрался в рассказе до лагеря сильнейшей группировки, откуда открывалась дорога в Дикие Земли, самую опасную часть, девушка сама прервала уставшего, охрипшего, сонного пациента.

– Я зря сомневалась в тебе, – признала она без единой капли неудовольствия или высокомерия.

– Это поразительная история. Одна из лучших, что я имела удовольствие слушать под этим небом. Никакие строфы древних сказителей, никакая похвальба великих полководцев и на десятую долю не сравнится с твоей гениальной, масштабной, поразительной выдумкой.

– Благодарю, – сипло выдохнул Медей, у которого уже двоилось в глазах, а тело качалось, точно на корабельной палубе.

– Нет, это я благодарю, – она с неохотой поднялась на ноги, спрыгнула с кровати

А затем с игривой иронией поцеловала парня в щеку. Мягкие губы прошлись по коже, Медей почувствовал, как уголки рта сами собой растягиваются в легкой улыбке, как сквозь сонную оторопь проступает приятное удивление, как

Тяжелеет его ладонь от вложенной в нее бутыли.

– Заслужил, – коротко бросила Эскулап откуда-то слева.

Глаза слипались так сильно, что он не увидел бы ее даже при свете дня.

– Там зелье расширения пределов. Оно бесполезно для сильных магов, даже для большинства учеников-третьегодок, – она сделала паузу, посмотрела на него резким, пронизывающим взглядом бессмертного существа.

– Однако, если некий бездарь сбросит свой потенциал в отхожую яму, а затем внезапно очнется от преступной лени, то сможет хоть немного нагнать ушедших товарищей.

Вспышка алчного предвкушения заставила его спину выпрямиться, глаза – распахнуться, а

– Не рассчитывай на него слишком сильно, – оборвала Эскулап приступ жадности своего пациента, – пусть зелье сложное, дорогое, многосоставное и прочий словесный мусор, оно не проведет тебя за руку по ступеням мастерства. Лишь легонько толкнет в спину.

Медей поклонился. С благодарностью, но без подобострастия. Ведь он действительно заслужил. Мало знать историю – ее надо красиво подать. Без таланта это почти невозможно сделать, но очень легко запороть, испортить впечатление. Иначе как объяснить, что даже жалкий анекдот в устах одного рассказчика рассмешит до колик, а в устах другого – разобьется о неловкое молчание?

– Теперь спи. Если сможешь, – проворчала она вибрирующим от удовольствия голосом, – мне теперь придется тратить время и успокаивать чувства. Когда я все время, наоборот, пытаюсь их разжечь. Что за шутка!

Шлепки босых ног прекратились, а затем дверь в ее личные покои бесшумно захлопнулась. Щелкнул замок. Наставник со вздохом откинулся на подушки. На сон ему потребовалось меньше минуты. И снился ему мягкий, успокаивающий дождь за окном. Дождь из крови погибших сегодня посетителей Арены.

На завтрак Медей почти опоздал.

Сон в палате ничуть не уступал отдыху в его собственном месте, а лечение Эскулап полностью убрало последствия прошлой ночи, самым серьезным из которых являлось перенапряжение магических каналов и опасное истощение организма. Слава авторскому произволу, этот второстепенный персонаж Медей не получил никаких значительных травм. Значит, арка поиска себя, излечения и духовного роста ему не грозила.

Зато грозила расправа пунктуальной Колхиды, которая прямым текстом сказала, что очень ждет ответов на вопрос: чем вообще занимался некий наставник Медей, что приперся в Академию ночью, да еще в таком виде. Ну да, ведь изначально он планировал сократить те два часа пути от Арены до замка Эвелпид с помощью извозчика. Жаль, показываться мирным жителям в том виде стало бы серьезной ошибкой. Пришлось добираться на пешкарусе.

Медей вздохнул, бросил еще один взгляд на клепсидру, чертыхнулся, после чего быстренько дополоскал рот травяной дрянью, сбросил камень с души во врачебном толчке и припустил на завтрак. Пришлось бежать по темным, глухим коридорам, тормозить плечом о собственную дверь, в темпе вальса переодевать замызганные тряпки на Серый Ужас. А затем, с прытью школьников после звонка, мчаться до пиршественного зала.

По пути он, наконец, вспомнил, о чем не подумал в свой прошлый поход. Какие насущные потребности так опрометчиво позабыл закрыть. Одежда. И выпивка.

– Воистину, я – самый несчастный из людей! – сокрушенно воскликнул он у самого порога трапезной.

– Вы станете таким, если так и продолжите торчать в дверях, наставник, – раздался позади чопорный голос рыжей растрепухи.

– Ах, наставница Колхида, вы, как всегда, обворожительны. Словно дева Утренней Зари спустилась в нашу обитель, чтобы поприветствовать

Она втиснулась между ним и входом, толкнула дверь и вошла внутрь с таким видом, словно вовсе не встречала по пути никаких коллег.

«Зато без оскорблений», – флегматично заключил Медей и зашел следом, а через несколько секунд к их собранию присоединился Аристон.

Благодаря местному этикету, Медей смог утолить первый голод, прежде чем на него обратило свой взор всевидящее око местечковой начальницы.

– Я смотрю, вам всё же удалось избежать наказания нашей отмеченной божественностью врачевательницы, – Колхида чинно промокнула губы узорчатым платком.

Водонагреватель рядом тут же прекратил с урчанием терзать особо твердый кусок козьего сыра, быстренько запил промежуточный результат слабым вином из кубка и с интересом воззрился на своего коллегу.

– Ах, целительница Эскулап так добра и прекрасна. Не вижу ни одной причины, чем я мог вызвать хотя бы толику гнева столь порядочной девы.

После этих слов Аристон забулькал своим вином, а затем стал омерзительно перхать, не отрывая кубок от бородатой физиономии, а Колхида от неожиданности чуть не высморкалась в салфетку.

– До-добрая⁈ – взревел под заплеванной бородой всесоюзный… всеакадемический тренер, – да эта дочь змеиной клоаки и сторукого великана в прошлый раз вывела мне на лоб список кораблей из Илиады!

– О?

– Он не сходил почти неделю, пока я не прочитал все строфы! Ходил с медным блюдом наперевес, как служанка за вздорной девицей!

Медей пытался не рассмеяться – настолько нелепо выглядел обычно невозмутимый тренер в своей праведной, но очень комичной ярости с выпученными глазами, красной лысиной и пульсирующей там жилкой.

– Я! Лично!!! И за что⁈ Я сражался в Лернейском озере, отбивал учеников-идиотов у выводка черепашьей гидры. Получил раны… да вы и сами должны помнить, наставник Медей!

Тот кивнул. Скорее, чтобы спрятать улыбку, нежели поощрить пышущего кипятком водонагревателя.

– Меня потом до конца года доставали эти тупые мирмексы! Каждый пустозвон после вопроса потом добавлял: а сколько кораблей привел Идоменей? А сколько Мерион, Эниалию равный, губителю смертных?

Ха-а-рк, ТЬФУ!!!

– Наставник Аристон!!! – воскликнула возмущенная Колхида, но тренер, в своем праведном гневе, не заметил ее возгласа.

– Потом перестали, когда я стал каждому весельчаку назначать дополнительные тренировки. Так они, вместо тупых вопросов, стали носить с собой медные зеркала, смотреть в них и цитировать Геликом проклятый список!!!

«А, точно. Память отродья помнит об этом событии. Он и сам тогда подбросил нескольким ученикам довольно редкую хну для росписи тела. Довольные засранцы тут же начали малевать себе на лоб эти списки, а потом, с показным удивлением, терли их пальцем и разводили руками. Дескать, Боги написали, само не отмоется. Да-а-а, весело было. Но не нашему Водонагревателю».

Колхида быстро отвернулась, однако Медей все равно успел заметить, как веселая улыбка на мгновение развела в стороны ее плотно сомкнутые губы.

– А знаете что, наставник? Раз уж я вспомнил про этот случай… как насчет тренировки? Особой, знаете ли. Чтобы поделиться всяким-разным, – тренер зубасто ухмыльнулся Медею и продолжал держать этот зверский оскал, пока тот медленно дожевывал пищу, чтобы взять на обдумывание хоть немного времени.

Гаденыш явно оскорбился легкостью, с которой другой наставник избежал заслуженного (читай: неотвратимого) наказания.

Настроение тут же испортилось. Намек оказался таким толстым, что понять его по-другому не имелось никакой возможности: мстительный говнюк отдаст бабки за совместно наворованное… затрофеенное только после избиения под видом обучения.

«Поделиться всяким-разным, значит. Вот и доверяй бородатым проходимцам сбыт краденого, то есть затрофеенного, причем им же! Нет, ну каков наглец! Гребаный водонагреватель! Чтоб у тебя в почках накипь образовалась, чтоб у тебя бачок протек, чтоб тебе ТЭН пробили и прокладку износили подзаборные алкаши!»

Он сверлил Аристона яростным взглядом и шептал проклятия до тех пор, пока не закончился весь список поломок, который он помнил по прошлой жизни.

«Чтоб я еще раз связался с иностранными фирмами!», – пыхтел раздраженный Медей, – «только подставлять умеют. Нет, теперь все будет только свое, отечественное. Сам буду сбывать наворованное, тьфу, вот ведь привязалось, добытое в бою», – мрачно гундел он в своих мыслях.

– Боюсь, я смогу принять ваше великодушное предложение только завтра. Дева Эскулап велела не перенапрягаться хотя бы сутки.

Два пренебрежительных хмыканья раздались практически синхронно.

"Э, черти, чо за кибербуллинг? Вот идите и сами постучитесь к Эскулап ночью. Посмотрим, как вы после этого проведете спарринг на следующий день, волки позорные, товар бракованный. Гм. Раньше они такого не позволяли. Издевались, да, память отродья в этом однозначна и неутешительна, вот только в ход шли подколки, сарказм и прочее, а не как сейчас – вызов на спарринг.

Что я сделал не так⁈ Почему отродье игнорировали, а на меня обрушились все казни египетские⁈ Наглое вранье им скормил, ага, ну так и оригинальный мудила тоже не страдал от воспаления хитрости. Он им наслаждался. Только рот раскрывал реже. Ага. В этом все дело? Реально? Дерьмо! Так и знал, что мой полугодичный опыт сидения на веселых лекарствах и огульного охаивания всех вокруг выйдет боком!

Вру, не знал. Кто вообще мог ожидать, что проснется в сраной новелле для кровожадных садистов? Я думал, на небе только и разговоров, что о Юре Гагарине и ушедшем таборе. Наверняка, апостол Петр пропустил чувствительного мальчика Томми в рай без очереди".

– Тогда буду ждать вас, наставник, в пятницу после завтрака. О, я лично укажу вам путь в тренировочные залы. А то вы могли и позабыть, за столько времени, – Аристон все еще противно скалился.

Даже больше, чем обычно, потому что явно заметил яростные взгляды от своего коллеги.

"Блин, когда там уже студенты заедут? По крайней мере, тогда остальные преподы будут удерживаться от таких вот откровенных жестов. А не то я сам не удержусь и перед мировой бойней вспыхнет теневая война, еще более злобная и отчаянная. Я могу, я умею.

Я боролся с целым выводком соседей, часть из которых любила ночные гульбища, другая имела голосистую псину, а третья хата состояла из злобы, ненависти и старой бабки в тех же пропорциях, в которых просроченный торт состоит из белков, жиров и углеводов".

Вслух, конечно, он сказал совершенно другое.

– Разумеется, мой дорогой друг, – Медей послал ему сахарную улыбку благодушного идиота, – только расскажу деве Эскулап, какой увлекательной ты нашел ее старую шутку.

Теперь настала очередь бородача давиться размоченной в виноградном компотике хлебной коркой.

«Что за извращенцы макают хлеб в слабоалкогольное молодое вино, причем разбавленное? Ты бы еще хрен свой туда макнул, раз надо поболтать чем-нибудь в кубке».

– Да ей, наверное, не интересно… – заюлил громила.

Смотрелось потешно и слегка унизительно. Вот и Колхида сначала недовольно уставилась на Аристона, а затем, предупреждающе, на самого Медея. Но тот уже закусил удила.

– Интересно-интересно. Целителю надо точно знать реакции своих пациентов, – он поднял палец вверх, лицо нравоучительное и немножко скромное.

– Тогда мне тоже будет, что рассказать завтра на тренировке, – буркнул расстроенный тренер.

– Кхм, достойные мужи. Давайте не превращать вкушение пищи в действие на подмостках!

Дальнейший завтрак прошел в напряженном молчании.

Колхида встала первой, направилась к дверям. Аристон шагнул следом, потом развернулся к Медею и украдкой показал ему большой, волосатый кулак. Тот, не будь дураком, скорчил гадостную мину, покачал бедрами с намеком и изобразил шлепки по заднице. Водонагреватель побагровел, затем провел ребром ладони по шее. Медей скорчил плачущую физиономию, оттянул нижнюю губу вниз, насколько это вообще возможно, и потер кулаками глаза.

«Слёзки-слёзки-слёзки»

Аристон поднял правую ногу и показал пантомиму наступания на поверженного противника. Медей изобразил указательным пальцем петлю вокруг шеи и «подвесил» себя жестом вверх. Аристон провел несколько яростных ударов кулаком по воздуху. Медей прикрыл руками пах, раскрыл рот в безмолвном крике, сделал потрясенное лицо и запрокинул руки вверх в жесте отчаяния. Он изобразил, как человек напрудил себе в штаны.

Аристон выпучил глаза, раскрыл рот от удивления, потом нахмурил кустистые брови…

– Алу Фума Сфагиазе! – раздался яростный крик из-за дверей.

– Вард!

– Вард!

На два голоса крикнули тренер с Медеем.

Последний сначала потянулся кликнуть во внутреннем космосе, одернул себя, отчего откровенно запоздал. И начал корчиться на земле. Искры били по телу, больно и унизительно, заставляли бесконтрольно сокращаться мышцы, глаза задергались в нервном тике. Аристон лишь побагровел от напряжения. Заклинание Колхиды больше походило на водопад, пущенный с двух рук и в разных оппонентов. Мастерство, до которого и отродью, и его бравому заместителю дольше, чем до трехзначного айкью владельцам мест культуры и отдыха в вымышленной стране Абхахазии.

Наконец, пытка кончилась и все неприятные (на удивление, не такие уж и болезненные) ощущения тут же схлынули, оставили после себя лишь небольшую ноющую боль да красное от стыда и унижения лицо. Медей поднялся на ноги, открыл рот

Разглядел выражение лица Колхиды, после чего тут же захлопнул нижнюю челюсть обратно в подобающее положение тела.

– Вы, наглые дейкеликты, позорные ярмарочные кривляки! Если решили тренироваться в изображении артистов, то делайте это на глазах у черни, после позорного изгнания из наших высоких рядов! Как вы посмели…

Длинный и чрезвычайно нудный эпос о том, что они действительно посмели сделать в присутствии воплощенной добродетели затянулся на добрую четверть часа, все время которого оба провинившихся наставника внимали ему с видом понурым и одухотворенным. Наконец, «позорные кривляки» дождались, пока Колхида уйдет. Ее шаги удалялись в священной тишине, пока полностью не стихли, а потом Медей не выдержал и буркнул:

– Мало мне крепленого вина, теперь еще и кривляться надо тайком.

Аристон хрюкнул, побагровел, бросил на него странный взгляд

А потом они громко расхохотались. Нет, заржали как кони, до икоты, боли в мышцах скул и пресса.

– Ой, не могу. А, ты видел ее ро, гхм-кхм, лицо, наставник. Ах-ха-ха, я думал, думал, ха, она или, ха-ха-ха, испепелит это место, или ох-ха-ха, родит тирана! Ох-хо-хо

– Это было бы безнравственно, – просипел красный от смеха Медей, – пришлось бы читать нравоучения самой себе.

Громила рядом зашелся в новом приступе хохота. Медей последовал его примеру и поймал себя на мысли, что хлопки широкой, лопатообразной ладони по спине с силой выбивания пыли из коврика, совсем не раздражали. А смеется он абсолютно искренне. Медей взял эту пойманную мысль и засунул так глубоко в свое сознание, чтобы не слышать даже отголосков.

Когда два страдальца уже вышли из-за ворот пиршественного зала, потирая гудящие от свободных электронов задницы, Аристон неловко попросил его: «не беспокоить великую Эскулап всякими недостойными сплетнями».

– Ах, я могу это пообещать. Особенно, если мой разум не будет вопить от усталости после вашей маленькой тренировки, наставник.

Разошлись они вполне довольные друг другом.

Глава 16
Куда ведет нас яма приключений

❝ Вы ушли,

как говорится,

в мир в иной.

Пустота…

Летите,

в звезды врезываясь ❞

Владимир Маяковский

– О-фхх-с-м-м-м, – Медей решил воспользоваться местными купальнями. Теми, что исключительно для преподавательского состава. Жаль, разделенные по гендеру, а не как у немцев. Он определенно хотел посмотреть на Колхиду и других наставниц в новом, так сказать, свете. Или в оригинальном виде.

– Хорошо-о~

Пока отмокал, вспоминал события суматошного дня. Поход в Лемнос, беседу с Эскулап, происшествие за завтраком.

В целом, оценил свои действия на твердую местную валюту. Потому что просрал большую ее часть на странные покупки и праздные развлечения. Даже если поскрести по сусекам, вытащить все тайники отродья, вплоть до медных монеток и некоторой утвари, то вряд ли наберется больше сотни оболов. А зарплата только через две недели. Печально. Вся надежда лишь на звероватого тренера.

«Ну а что касается моих действий… неплохо».

Помог в таверне одной будущей студентке – обеднел на десять оболов. Тут же объегорил сладкую парочку других – поднял бабла на двадцать семь (включая комиссию лохотрона). Причем Парис с подругой Никитосом никуда не поступят, поэтому и последствий никаких. Потерял сотню на арене, поднял настроения во время и хапнул адреналинчика после. Заценил, как дерутся местные из тех, кто послабее. И из тех, кто формально близки отродью по рангу. Ошеломляющее впечатление.

Стоило ли оно того? Определенно стоило – каждый медяк внес, так сказать, свою лепту. Тем более, лептами здесь этот самый медяк и называют.

«Ну, а теперь к хорошим новостям», – передразнил он ведущую на телевидении.

Нашелся прекрасный козырь: безмолвная магия. Она же – усиление. Плюс, вспомнились важные подробности разучивания заклинаний. Теперь стоило поднять архив отродья, выписать все спеллы, которые он успел изучить. Впрочем, список там будет короткий, не наберется даже полтора десятка. Результат ближе к второкурснику в конце года, чем к целому наставнику. Или, хотя бы, выпускнику. Отдельное везение: все использованные ранее спеллы в этот список попали, причем неосознанно. Иначе Медей мог и умереть от тех же моузов, если бы хоть одно слово оказалось не выученным загодя. Сорвалось бы все заклинание.

«Стоит еще изучить что-нибудь новенькое».

Хотя как это сделать, без нормального наставника, он представлял плохо.

По канону новеллы, продавить себе в духовное тело рисунок заклинания грубой силой, без точных знаний, можно лишь самый базовый, навроде Великой Четверки. То есть слабенькие заклинания первого-второго, редко третьего ранга. И это совершенно не тот случай, когда базирование – топчик. Да и то, такой путь напролом – удел гениев. Большая часть заклинаний оригинала вбиты в него учебным заведением, а потом коллегами Академии Эвелпид. Сам он открыл по свиткам штук пять-шесть, после чего моментально в них разочаровывался и бросал. Все еще хороший результат? Не за прошедшие с окончания его мелкой академии семь лет!

Впрочем, помимо первого козыря, безмолвных заклинаний, Медей открыл в себе еще один. Какой? А тот самый трюк с помидором, из-за которого первый бой вышел в боевую ничью вместо уверенной победы скуфа-воителя. Нестандартное применение Гинн, его мощи в безмолвном прочтении.

"Если бы я тогда просто кинул стандартный, пусть и безмолвный, Гинн без снаряда, то этот кусок сырой магии точно бы не пролетел и половины пути до башки Полит.бота. Со всей его возросшей эффективностью. А если без синьора-помидора да с проговариванием вслух – меньше четверти расстояния. Получилось… любопытно. Хотя продать такой секретик не выйдет: бросок с проговариванием Гинн вслух не пройдет.

Мало крикнуть «Гинн» и метнуть предмет: магия должна сама сфокусироваться на нем. Как у меня и вышло, пускай случайно. В прошлый раз, в кофейне «таверна», провел электрошокер через ладонь. Получилось сносно. Здесь сориентировался быстрее и метнул сам помидор. Результат куда как круче, особенно с учетом простецкого заклинания. А продать – да, не выйдет. Достаточно легкая задача с концентрацией в сознании будет нереальной со стандартным проговариванием вслух. Зато теперь можно в крысу кидать камни по противникам и никто не догадается".

Медей намылил голову и запустил свой поисковик-г*гл в памяти реципиента.

Свалка информации в башке неожиданно подкинула знания о воинах с дальнобойным оружием. Лук, праща, дротик-пельт, еще какая-то хрень. То есть возможность не уникальна, нужна лишь хренова куча тренировок, причем в воинском, а не магическом эквиваленте. Ну, или, в его случае, сотни часов в стим. Нормальный обмен.

«Будем считать, что меня тренировал единственный, самый уникальный учитель в мире – Габен».

– И, кстати о тренировках, – добродушно пропел Медей, пока выходил из купальни, поднимал с пола мыло душистое, вытирался полотенцем пушистым.

За ночь в больнице его каналы перестали гореть, слегка расширились, резерв немного подрос, а восторженный зуд по поводу магии слегка поутих. Но именно, что слегка. Медею теперь хотелось больше «пострелять»: опробовать свой обновленный арсенал в деле. Может, составить некий каталог, книгу заклинаний с доступными ему спеллами.

Хотя размазать что-нибудь ненужное по полу, по потолку, во славу Плети или ещё как-нибудь, хотелось куда сильнее.

«Эх, напоминает мое увлечение оружием после года жизни, по приглашению родственников, в одной толерантной к винтовкам стране. Сам купить не мог, но пробовать – сколько угодно. Благослови баптистский Господь Пояс Библии Южных Штатов, где в глубинке можно делать практически что угодно. Стрелять из их местного аналога "калаша» с прицелом по скунсам так, чтобы те не успели выпустить свое вонючее облако, оказалось неожиданно весело.

Жаль, варианты охоты двухсотлетней давности отменили. Проклятые демократы Северных Штатов! Вот так тупая говорильня рушит посконную Америку. И это они презрительно называют своих южан «трещотками» из-за акцента. Какая мерзкая ирония. Впрочем, магия все равно в разы круче даже самых крупных калибров".

Тем более, ему подогнали легкий способ стать чуточку сильнее.

Медей уже успел найти в памяти отродья сноску на подаренное Эскулап зелье, а затем прочитать более подробное описание в расширенном издании учебника по алхимии. Информации там нашлось немного.

Способ употребления: пить с как можно более пустым резервом, не переходя грань критического истощения.

Ингредиенты: абсолютно насрать, пролистал.

Эффект: почти мгновенное (за сутки восстановления духовного тела после истощения) разовое увеличение резерва, проходимости каналов и других терминов левел-апа заклинателя.

И название: «Зелье рассеченного времени». Звучит зловеще, в духе дарк фэнтези. Типа, таким могли травить главгероиню, чтобы она в детстве коньки отбросила. А она отбросила только скромность да здравый смысл.

– Эх, придется найти приключения себе на пердалище. Токмо опустошения резерва для, – он улыбнулся с видом покаянным и неприкаянным.

Любимая рожа отродья, когда его распекала Колхида или цедил подробности косяков Немезис. Никогда не помогала, зато давала понять всю бесперспективность взывания к совести или наказания. Все равно ублюдок поступит точно также. Дебил с приспособляемостью куска полена. Хм. Зато под конец получил себе Золотой Ключик. Посмертно.

«Как мудака вообще не прибили коллеги? Или родители. Или не утопил батюшка в купели при крещении. Ах, да. Здесь же не христианство. Ребёнок выглядел нормально, поэтому со скалы не сбросили. Проклятые лукисты!»

Медей твердо решил довести себя до истощения не позже сегодняшнего ужина. И даже придумал – где. Нижние уровни замка Эвелпид, по которому назвали Академию.

Глубинные подземелья посещались студентами регулярно, но только до определенной черты. Именно вниз, к катакомбам, уходила остаточная магия сотен заклинателей, там располагались некоторые редкие растения, грибы и иные формы жизни. Там все еще оставались следы монструозных ритуалов, цепочки выбитых в камне рун, жертвенные круги, остатки и останки древних экспедиций, спрятанные до часа нужды артефакты, про которых никто ничего не знал.

И многое, многое другое. Настоящее подземелье в подземелье.

Обычно, студенты паслись с четвертого яруса по десятый (не)включительно. Дальше имелось ещё десять или пятнадцать уровней, но бродить там строго не рекомендовалось даже преподавателям.

В новелле даже уделили несколько глав, чтобы точно объяснить почему, на примере одной самоуверенной группы старшекурсников, которых (разумеется) пошла спасать команда главгероини. В нормальном аниме их бы вовремя вытащили, а во время процесса сделали бы героев сильнее, сплотили командным духом или просто бросили бы героине, как кость, рояль-другой.

Но у нас «Три осколка брошенных солнц». Поэтому старшаки сдохли непередаваемо мерзкой смертью.

Гарем гэ-героини ходил и блевал от тела к телу, затем перваши попытались спасти хотя бы лидера группы (уже с оторванными ногами), влетели сходу в старую лабораторию для неких экспериментов, а оттуда переместились в пустующий класс. В итоге, старшак помер уже в самой лаборатории, а шокированные перваки не стали говорить про свои приключения преподавателям. Типа: умер дед Максим, да и хер с ним. И с его командой. Пустяки, тк скзть, дело житейское. И так сойдет. Зачем раскачивать лодку?

Эти, а также другие изумительные силлогизмы, которые самозародились в девственных мозгах самоуверенных сопляков, наверняка и послужили руководством к действию. Действительно, зачем раскачивать лодку, если в ней уже сидит Харон?

В итоге, мелкие отморозки паслись в древней лаборатории несколько дней после уроков, а затем благополучно укатили на каникулы перед вторым курсом. Проход и брошенное место в глубинных подземельях использовали потом, как секретную базу. Охренеть, правда? Интересно, куда дели трупешник? В новелле, та команда исчезла бесследно: спешно брошенная в подземелье бригада учителей нашла только одно тело самой первой неудачницы.

«Зашибись, уровень приспособляемости у протагонистки».

Медей бы не удивился, если бы детишки реально все тела сбросили куда-нибудь или растворили. Благо, попаданцев среди золотой компании не имелось, поэтому в лес неугодных не вывозили и свиньям не скармливали.

О! Идейка для прогрессорства. Даже две.

«Ладно, я не герой этой новеллы и не идиот, поэтому далеко лезть не буду. Да и вообще – нормально подготовлюсь перед походом».

С этой здравой мыслью он завернул к арсеналу одного из двух тренировочных залов. Того, где нет Аристона. Благо, основные типы оружия там присутствовали. Теперь нужно проверить каждое из них на лучшую синергию с его безмолвным Гинн.

Для начала, поэкспериментировал с разными формами снарядов. Стрелы летели мега плохо. Дротики-пельты – еще хуже. Персики лучше помидор, но хуже яблок. Декоративная ваза как дротик, зато с разлетом осколков в конце. Ручка от общественного туалета – примерно между стрелами и помидором.

«Нужна круглая, обтекаемая форма», – решил Медей, после чего перестал пытаться отодрать писсуар из ближайшего туалета для чистоты эксперимента, и поперся в закрома Академии.

Допуск у наставника все же имелся (уровня: «похороните меня за плинтусом»), благо, и такого хватало на мелкие расходники. А именно – ядра для пращи. Глиняные, свинцовые, деревянные, тростниковые, с грузилом и матерной руганью внутри. Волшебной, сру нами, но на его уровне доступа все зачарования оказались скисшими или выдохшимися.

Как Медей и ожидал, лучше всего показали себя свинцовые шарики для пращи. Самые тяжелые, даже чрезмерно тяжелые. Как будто заклинание использовало некую формулу, где масса пули являлась значительным фактором. Вроде эм-цэ-квадрат. Только сложнее: с учетом размера и некоторых других деталей.

Не суть. Свинцовых он упер аж два стандартных мешочка, по сотне штук в каждом. Мало ли.

Один оставил в комнате, другой подвесил к поясу, облачился в свою тканевую броню линоторакс, похожую на ослабленный вариант взятой у Аристона, присел на дорожку в специальной комнате раздумий да двинулся ко входу в подземелья. И все бы ничего, только

– ГРЕБАНАЯ СТИГМА!!!

*бульк*

Хпш-пш-пш

ВоООУуум-мм-м

«Звучит, как тектоник, сжатый в зип-архив», – подумал он, когда пейзаж вокруг него моргнул, расплылся, точно от высокой скорости, мелькнула толща камня

Медей застонал он ноющей, невыносимой, разрывающей боли

В жопе. Ну, на жопе. В филейной части.

«Все равно звучит плохо», – решил он и осторожно встал, потирая задницу.

Ничего удивительного, если упасть с трех метров прямо на свое любимое седалище.