Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Глава 27
Где олухи попались на кликбейт

❝ Явилось ГПУ к Эзопу

И взяли старика за зопу.

Сей притчи смысл предельно ясен —

Не надо больше этих басен!.. ❞

Ю. Алешко

– А вот и нарушители.

Чувственный голос обладал авторитетом, убежденностью в своем праве. Не имелось ни потустороннего эха, ни давления силы. Одна лишь безмятежная властность. Не просто высокомерие сильных мира сего, не только льдистая, ранневесенняя снисходительность к низшим. Нет, абсолютная уверенность в собственной правоте: брат-близнец рациональной жестокости.

От такой насыщенной ауры у более слабых немели ноги, а горло дергало и саднило фантомное ощущение накинутой петли. Ослабленный, изможденный Медей прочувствовал эти ассоциации на собственной шкуре. После студенистой, зыбкой жути фантасий, тяжелое, сверхматериальное присутствие Немезиса придавило его сильнее любого похмелья.

Их встречало сразу двое людей. Очередное явление Колхиды народу – с волосами, что шевелились от злости и тока маны, со сплющенными в наклонную плоскость губами, с горячим дыханием мстительной фурии, азиатским прищуром светлых от гнева глаз. Магическим давлением мощного, но вежливого, декоративного гейзера по типу Исландских.

Она совершенно терялась в тени своего спутника.

Мужчина. Светловолосый, цвета пепельного блонда, костистый, со странными, аномально пушистыми бровями и контурной, подбритой бородкой а-ля гигачад. Гигачадом он и являлся. Немезис по кличке Суверен, первый помощник Алексиаса. Маг шестого ранга, ветеран последней войны, обладатель уникальной стихии Исполина. Единственный, кто прошел множество опасных боев без единой царапины. Даже Алексиас несколько раз находился на пороге смерти, но не его помощник.

Исключительно пугающая личность. Абсолютный джокер с пунктиком на дисциплину, зеленый цвет и выявление слабостей у других, чему способствует должность наставника по магическим боям и главы магической арены Эвелпид. На форуме обсуждения новеллы ему дали кликуху «фарш-машина»: фанаты просто обожали сцены, где Немезис перемалывает всех подряд. Самый непонятный перс, чьи истинные мотивации оставались для Медея темным лесом.

– О, наставник Немезис, а вы уже прибыли? Какая радость, какое счастье… какие брови! Стали еще гуще? Кстати, как прошла поездочка?

Дрожь от существа перед ним вылилась в трусливый треп, вежливая улыбка отродья вернулась на лицо последним бастионом защиты. Немного неуместно, но что поделать? Рефлекс въелся так, что подавить уже не выйдет. Да и надо ли? Большую часть выражений Медей оставил как есть, с минимальной коррекцией. Только и изменений – пропала вечная слащавая угодливость. Ее он старательно вымарывал из всего доступного спектра масок.

– Что вы себе позволяете…! – рыжая педантка сбилась с мысли, признаки гнева вокруг нее опали вместе с волосами, от обличительной речи остался только испуганный шепот, а глаза сами собой покосились на старшего коллегу.

Тот проигнорировал Медея с воистину царским безразличием. То, что всегда так хотела, но никак не могла изобразить более приземленная Колхида.

– Наставник Аристон, наставник Медей, – сказал воплощенный апокалипсис все тем же вкрадчивым голосом инквизитора перед очередным костерком, – пьянство на рабочем месте, нарушение комендантского часа, нарушение категорического запрета предыдущего директора.

– Категорического? Предыдущего директора…? – растерянно повторила Колхида, а потом до нее вдруг дошло, – ВЫ СПУСТИЛИСЬ ИЗ ДЕЛЕТЕРИОНА⁈

– Из дело-деле-ПЕЛЕ-Е! В смысле, да, из него, – смущенно пробубнил Медей, пока его товарищ пытался возлечь безжизненным телом на общем жизненном пути.

Жаль, повторять в лицо коллеге фразу из анекдота: «тебе, мудак, какое дело?» Аристон бы не стал за все золото мира.

Медей снова открыл рот, чтобы оправдаться или перевести стрелки на осоловелого тренера, но вдруг осознал себя вбитым в каменную кладку у двери. Рядом завозился гигантским жуком такой же несчастный Аристон.

Что…?

«Я даже не увидел начала движения…» – с каким-то пыльным, потерянным ошеломлением подумал он, пока вяло барахтался в неуязвимой хватке магии Немезиса.

А потом Суверен обратил на него свое отстраненное, обезличенное внимание. Новелла не передавала той жути, с которой смотрело на мир безжалостное существо через светло-светло-зеленые, точно выцветшие, ментоловые радужки. Как вспыхивали в глубине глаз темные – странные, завораживающие, гнилостные болотного цвета искры.

Несчастный Медей ощутил себя, словно на Божьем суде, который так и не встретился ему после первой смерти. Одно томительно долгое мгновение они пялились друг на друга, а потом он опустил глаза в пол. Смотреть дольше в глаза этого воплощения всех Казней Египетских не смог бы ни один нормальный человек. И большая часть ненормальных.

Вдруг, хватка на теле слегка ослабла, а два проклятых предмета покинули его закрома, чтобы предстать в черных перчатках Немезиса. Соломенная кукла, замотанная в несколько рядов золотой цепочки. Сушеная голова в пустой сфере-аквариуме с остатками битума на стенках, но без стандартных оболов на глазах. Почти сразу каждый из четырех наставников ощутил уродливую, порочную, замаранную ауру, особенно заметную в рафинированно чистых коридорах «жилой» части замка.

– Что, во имя Гекаты и Ариадны, вы призвали в наш мир, наставник Медей⁈

Ее голос, впервые за все время, приобрел такие недисциплинированные, такие искренние, такие… панические нотки. Не за себя – за своих подопечных. Как бы Медей не относился к Колхиде, ее ответственность, готовность стоять на страже интересов студентов и защищать их от любой угрозы, кроме самого учебного процесса, не вызывали ни малейших сомнений. Только неохотное уважение пополам с желанием повертеть указательным пальцем у виска. И дать ей под зад, когда пристает с нравоучениями.

Колхида подскочила к нему, глаза выпученные от злости и леденящего ужаса. Рука вцепилась в ворот хитона, потянула на себя. Тонкие, постоянно заляпанные чернилами пальцы загудели от сырой магии

– Наставница Колхида, – Немезис резко схватил ее за смуглое запястье. Его аура разом надавила на девушку плотной, стремительной лавиной, попутно зацепив Медея до звездочек в глазах.

Удивительно, однако Колхида несколько секунд продолжала сопротивляться. Лишь, когда магия Немезиса окончательно задавила облако гнева вокруг хрупкой фигуры, девушка смогла взять себя в руки. Она прерывисто вздохнула, после чего с брезгливым отвращением отбросила от себя Медея. Злость продолжала тлеть в ней жаркими углями, но больше никакого пожара. Пламя страстей оказалось обуздано посторонним влиянием и привычным контролем.

– Вы понимаете, чего ваше преступление могло стоить остальным? Всей Академии! Студентам! Первокурсникам!!!

«Ах, какие знакомые интонации. Моя соседка, учительница младших классов, так же говорила об опасных выходках своих личинок. Она погибла при очередном колумбайне, до самого конца пыталась закрыть собой детей. Помню, как мы виделись в последний раз. Она заболела, я пришел ее проведать. Училка сломала ногу, но боялась совсем не осложнений. Да-а-а, забавно получилось, когда я спросил, в чем дело. Милая девушка рассказала, как её укусил ученик незадолго до перелома. Она пересмотрела фильмов про зомби и теперь боялась, что может обратиться в ноющее, сопливое собрание комплексов двух инфантилов».

– Я лично проведу проверку обоих наставников, – Немезис все же оттащил коллегу от двух алкоголиков.

Колхида стиснула зубы, но отошла обратно, вырвала руку из хватки коллеги. Тот не настаивал – уже перешел к другому делу. Суверен сделал шаг вперед, до дискомфорта близко к Медею. Он почти наступил на Аристона, вовремя отставил ногу, затем защелкал пальцами, зашевелил губами, зачем-то принюхался. Полез и достал из коробки (откуда она взялась⁈) с десяток странных мелких ножей, точно набор из цветных мелков, принялся махать уже ими под аккомпанемент ярких магических всполохов и протуберанцев заклинаний.

Тоже безмолвная магия? Артефакт? Ножи как концентратор, аналог посоха? Любопытство кольнуло настолько сильно, что задвинуло страх Божий перед неубиваемой тварью куда-то в дальний уголок сознания. Только тиски чужой магии не дали ему обрушить шквал саркастических вопросов на своего пугающего коллегу.

– Он чист. Ритуал привязки проведен идеально… не им, – Немезис пренебрежительно кивнул на Медея, пока Колхида чуть не сползла по стенке от облегчения.

– Наставник Медей лишь переподчинил сущность внутри… по всей видимости, через ритуальный круг, жертву, хотя нет, маловероятно, тогда через ритуальный круг, обряд, обращение к Богу, или, хм, собственное искусство.

– Сущность? То есть…

– Да. Эта голова теперь связана с нашим уважаемым наставником первородной клятвой. Очень любопытно. Возможно, мы увидим в будущем последствия… не зазнавайтесь, наставник Медей. Ваш новый слуга отнюдь не всесилен. Хотя вы все же получили в руки ценный инструмент… примите мои поздравления.

– Ах, вы же знаете, я сама скромность, уважаемый наставник Немезис, – он очаровательно улыбнулся безучастному монстру. Пусть даже уголки рта тряслись так, как после драки трясутся руки.

– Благодарю за столь высокую оценку, – закончил он самым галантным тоном, на который только был способен отродье.

Вот оно, новое амплуа наставника Медея, в которое можно переплавить старое – манерный, обаятельный засранец. Далеко не худшая маска. Главное, не показывать страха, вины или гнева. Впрочем, как и всегда.

Колхида фыркнула, Аристон, в своем беспамятстве, издал гыгыкающе-страдающий звук и это слегка разбавило атмосферу приглашения на казнь.

«Ох, спасибо, страшный ты ублюдок, что не стал убивать меня на месте за гносеологическую гнусность. Какого черта Немезис вообще приехал так поздно ночью⁈ Не мог до утра потерпеть?»

– Что касается второй вашей… сущности, то она безопасна, пока связана цепью Аристида. Рекомендую в ближайшее время провести ритуал подчинения. С первым вы справились на удивление успешно.

– С этим могут быть небольшие проблемы…

– Пурпурный Пантеон даст вам те же инструменты, что и в малых комнатах вокруг Делетериона.

«Ого, проницательно! Блин, мало того, что фарш-машина, так еще и догадливый сверх меры. Эх, но подчинять надо, тут он прав».

– Благодарю вас за совет, наставник Немезис.

Тот лишь безразлично кивнул.

– Об этом рано говорить, наставник Медей. Может статься, вам не дадут возможности воспользоваться этим мудрым советом, – вклинилась в беседу Колхида.

Ее привычно холодный тон нес некие новые, неизвестные Медею нотки. Злость? Да, но… кроме нее – презрение, торжество, усталость, предчувствие проблем, гневную дрожь. Яркую, всепоглощающую злость и жажду расправы. Абсолютно оправданную.

– Что вы имеете в виду, наставница Колхида?

Улыбка стекла с его лица, как стекает по каплям холодный пот, когда он прочитал в глазах рыжей помощницы ментора Алексиаса непритворную решимость.

– В последнее время вы доставляете УЖАСНО много неприятностей. Пока ваши выходки касались только вас самих я могла закрывать глаза, – она вздохнула, поправила волосы, а затем продолжила чеканить слова-удары по обескровленному врагу.

– Однако, в этот раз, вы превзошли самого себя. Все ваши мелкие огрехи и проступки даже в совокупности не идут ни в какое сравнение с нынешним преступлением. ДЕЛЕТЕРИОН!!! – вдруг заорала она так, что Медей отшатнулся от нее и снова влетел спиной в стену.

Колхида никогда не повышала голос на его памяти. Ни отродья, ни самого Медея по новелле. Не так, не исступленно, не под властью эмоций. То забавное отчитывание их с Аристоном после кривляний в пиршественном зале – всего лишь чуть более громкое бухтение и профилактический душ «Фуни», заведомо безопасный.

– Я не знаю, когда ваш куцый мозг успел настолько сильно прокиснуть, что вы отправились прямиком в самую опасную часть замка. ОПАСНУЮ ДЛЯ ВСЕХ НАС!!!

Медей вздрогнул, когда в сознании ясно вспыхнула простая мысль… Он заигрался.

– Наставница Колхида имеет ввиду, что ваш проступок мог принести неисчислимые бедствия и смерти самой Академии Эвелпид. Особенно в преддверии учебного года. Вернись два наставника с покоренным разумом, с посторонними сущностями внутри, и останься незамеченными…

Немезис позволил остаткам фразы повиснуть в воздухе, пока рядом тяжело дышала рыжая волшебница.

– Бойня, – выдохнула она коротко и хрипло, – нас могла ждать натуральная бойня. И я обещаю вам, наставник Медей, приложить все усилия, чтобы не просто отчислить вас из Академии, но и отправить так глубоко в Тартар, как позволит мне ментор Алексиас.

После ее слов воцарилось молчание. Безотрадная, кладбищенская тишина витала вокруг неподвижных фигур мировым духом скорби, опускалась на плечи собравшихся тяжким облаком последствий, антоновым огнем обещанных угроз. Немезис никак не поправил ее яростный монолог. Впервые, с момента вселения, Медей почувствовал холодок накатившего страха. Не за свою жизнь, этого он за неделю натерпелся достаточно.

Нет. Страха за свое будущее, за незыблемость канона. За теплое место в первом ряду грядущих событий. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. Не смог обвинить Аристона, которому никто ничего не вменял, не смог свести все к шутке. Не смог поверить в свою незыблемую, непотопляемую позицию никчемного персонажа второго плана. Тот фундамент, из которого исходили всего его действия.

Ведь, серьезно, кто будет вместо него выкидывать коленца, служить неизбывным шутом славной Академии? Наверное, найдется кому.

Он вдруг вспомнил про предсказание, про силуэт комнаты в лунном цветке Киркеи. Может ли быть, что магия милой наставницы – всего лишь авторская броня, попытка сохранить персонажа Медей до каноничных событий? Если да – то бояться нечего. А если нет?

Если он оказался прав в своей радости от выживания в бойне на Арене, где совершенно точно погибло бы оригинальное отродье? Или это тоже авторская броня? Нет, звучит глупо и натянуто. Лучше не полагаться на некие высшие силы, чьи усилия направлены исключительно на сохранение канона в неких рамках.

«А значит, меня реально могут исключить…»

Он вздрогнул, когда Аристон завозился у него под ногами пьяной, никчемной тушей. Остальные молчали. Все слова уже оказались сказаны.

Как ни странно, Немезис вернул ему обе проклятые игрушки, хотя голова рассерженно мычала и пробовала катиться в сторону Суверена. Впрочем, ее желаний никто не учитывал: наставник впихнул слугу Медею в руки, положил сверху обмотанную куклу и развернулся.

– До покоев дойдете самостоятельно. Ваш проступок будет рассмотрен завтра днем, на ближайшем собрании. Время и место получите за завтраком или посланием через мимов, но не позже десяти утра. Наставница Колхида, рекомендую вам вернуться обратно в постель.

Та моргнула, помотала головой, слегка порозовела, отвела от Суверена самую капельку восхищенный взгляд, коротко, устало кивнула и удалилась в противоположную от бесстрастного мага сторону. Разумеется, заботу об Аристоне они скинули на виновника полуночной встречи. А у самого Медея, хоть и чесались руки выместить на недавнем союзнике всю свою злость, разочарование и страх, но

Вдруг проснется? Или наваляет ему прямо так, в стиле пьяного (спящего?) мастера. Или недостойное поведение учтут на завтрашнем судилище? Пришлось кряхтеть, потеть и тащить все наворованное добро вместе с тушей наставника до собственных покоев. Благо, покорные слуги-мимы взяли на себя всю ручную поклажу.

Как Медей донес свое и чужое тело, он уже не помнил. Как рухнул в кровать и кровать ли – тем более.

Глава 28
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий

❝ Кладбища полны людей, без которых мир не мог обойтись ❞

Генрих Бёлль

Сон выдался беспокойным.

Отголоски чужих видений ментальных боев слились в томном, страстном бреде с его внутренними страхами, тревогой и ожиданием завтрашнего разбора полетов.

Получилось похоже на зомби-апокалипсис программы «Час Суда». Разумеется, под конец пришли санитары из психушки, забрали его прямо из зала суда в смирительной рубашке и сожрали за углом.

Бр-р-р

Он поднялся с кровати, чуть не споткнулся об ноги спящего под столом Аристона, потянулся к кувшину с водой…

«Так, стоп. Это же мой друг – ночной горшок, он же сральное ведро. Которое из-под кровати, а не из-под стола. Последний дерется при использовании.»

Медей попил водички, пошел сделать все дела, а после долго отмокал в преподавательской купальне под контрастным душем. Лейки там не имелось, но услужливый мим поливал его из кувшина. Хотел еще побриться, но нашел только бритву Оккама. А, и так сойдет.

Клепсидра показывала ровно девять утра, когда он вернулся. Значит, на завтрак надо идти прямо сейчас, если хочет успеть. А, нафиг. Не больно то и хотелось. Точнее, больно не хотелось туда идти.

К чему терпеть все эти фырки, если не ненависть, Колхиды, неловкое молчание, грустные глаза Киркеи и прочие благоглупости? Все равно время и место дисциплинарки ему сообщат мимы.

Медей успел лишь сменить замызганный серый хитон на, привычный по выходам в город, голубой, прежде чем проснулся его вчерашний собутыльник. Тройку специально заказанной одежды решил приберечь, чтобы лишний раз не выделяться. Потом наденет, после судилища.

«Если еще останусь в Академии».

От невеселой мысли настроение прокисло быстрее, чем английское молоко под взглядом ведьмы из ИРА.

– А-Э-Ы-У-А, – тренер издал стон енота, который вместо мусорного бака попал в багажник Теслы.

Аристон подскочил, подорвался, ударился головой об стол, заскулил, вылез из-под него на четвереньках, а уже потом осторожно встал с колен. Тяжелое это занятие, особенно при таком сильном похмелье. Медей знал. В конце-концов, он вырос в стране, где традиция вставать с колен и обратно приобрела статус забавы если не национальной, то государственной точно.

Тренер еще постоял, пораскачивался на месте. Затем повернул шею с неприятным механическим щелканьем, нашел взглядом источник живительно влаги. После чего выдул полкувшина воды. Жаль, кувшин оказался не «ночным». Медей был бы не против после вчерашней подставы, где водонагреватель отключился в самый ответственный момент и оставил его наедине с вечной мерзлотой.

Аристон и не подозревал о его злых, тихих мыслях. Он вылил на себя остатки, а затем грузно поперся по водным процедурам. Медея он то ли не заметил, то ли решил проигнорировать.

Тот и сам не стремился обращать на водонагреватель много своего внимания: злость на несправедливость и вчерашнего собутыльника все еще гнила в нем компостной ямой. Почему все шишки достались ему, хотя тренер принимал в их бон вояж самое прямое участие? Вот что значит: «репутация». И в хорошем, и в плохом смысле. Медей вздохнул и пошел разбирать наиболее неприятные из своих трофеев Делетериона.

Тряпичная кукла так и лежала на месте, зыркала на него своими обсидиановыми омутами. Блеск внутри глянцевой черноты следовал за его руками, однако нечисть не могла ни двигаться, ни говорить, надежно скованная тем, что Немезис назвал «цепью Аристида».

Он разберется с ней после, когда (если) благополучно отмоется от всех грязных инсинуаций Колхиды. Кстати, стоило подумать над оправдательной речью. Второй бывший узник кунсткамеры замка Эвелпид, сиречь гнилая башка, корчил ему мерзкую рожу, стоило только Медею отворить дверцу шкафа.

– Знаешь, как сказал один карлик по имени Муссолини: «социалисты спрашивают, какая у нас программа. Наша программа – разбить головы социалистам!». Ты это, не социалист, случайно? Спонтанного желания строить мавзолеи не появилось? А то у меня руки чешутся чего-нибудь с утра разбить.

– Я̴̞̊ ̷̥̊в̶͎͋а̸̡̌ш̸̨͘ ̶̭͐п̶͉̌о̷̝̿к̷̬̄ӧ̸̮р̴̨̾н̴͖͋ы̵͚̃й̷̮͊ ̷̥̓с̶͉͝л̵̠̒ў̸ͅг̸̣̎а̵̛͈,̷͙̆ ̸̨̾м̵̯̈а̷̙̒с̸͝ͅт̵̀͜е̵̖̕р̸̠́, – прозвучало у него в голове, тогда как тяжкий вздох вполне реально вырвался из-под стянутых суровой нитью бледных губ.

– «Это ваш слуга покорный – он зовется Саша Черный». А что, подходит, – Медей взял «покорного слугу» за длинные черные патлы и поставил на стул. Как раз в этот момент вернулся Аристон и воцарилось неловкое молчание.

Они сидели за столом, глаза в глаза. Медей, Аристон, маринованная в битуме голова с выпученными бельмами. Впрочем, воспаленные глаза наставников выглядели ничуть не лучше, чем стеклистое месиво в осушенных, точно русла древних рек Аравийской пустыни, глазницах. На завтрак шрамированный дылда решил не идти, также как Медей.

– Как ваше самочувствие, наставник водонагре, наставник Аристон? – едко осведомился Медей.

– Ох-х, как же тошнит, – заныл суровый воин, положил локти на стол и уткнулся в них под неподвижным, неморгающим наблюдением нового друга Медея.

– Хах, а я даже сагу вспомнил, прям про наше с вами состояние, – наставник злобненько ухмыльнулся и начал нарочито громко декламировать чуть ли не на ухо страдающему элементу водопровода:

– Кого-то рвёт в горшок,

Кто-то вообще затих,

И женщины пьют за нас.

Суровых воинов своих.

Расходимся поздно вечером,

Опять не вышел интим,

Но я уверен ― Академию

Мы, если что, защитим!

«Эх, все же Емелин гений», – радостно подумал Медей, пока наблюдал за корчами своего собутыльника от громких звуков.

Стук в дверь прервал новый виток минутки спонтанной поэзии.

Очередной безликий уборщик молча вручил им маленький свиток со временем и местом созыва дисциплинарной комиссии: двенадцать дня, кабинет собраний рядом с учительской. Ничего особенного, хотя водонагреватель вздыхал как УЖЕ наказанная собака.

«Что ты кряхтишь, придаток для сантехника, тебе ведь ничего страшного не грозит!!!»

Аристон все равно завздыхал и опять побрел топиться в душ.

Когда, наконец, покаянный тренер вылез из ванны со студеной водой, то выглядеть стал на порядок лучше, даже переборол каким-то заклинанием головную боль с похмельем. Медей все это время пытался спрятать три оставшиеся амфоры получше, потом плюнул и начал готовить кофе.

Тяжелый процесс, однако Эскулап достаточно подробно показала ему нужную последовательность, чтобы у Медея получилось с первого же раза, пусть и с небольшими огрехами.

– Кофе. Как давно я не пробовал кофе. Чистый, магический, не инертный и не разведенный, не плебейский. Настоящий ко-оф-фшсф-е, – раздался в комнате обезличенный голос с шипящими нотками.

Не как змея или, там, рассерженная женщина. Неживые звуки, сродни пшиканью открытой бутылки пива или освежителя воздуха в туалете. Зато вполне реальные, вместо осточертевшего голоса в голове.

– И еще столько же не попробуешь, мистер сухофрукт, – проворчал Медей.

– Я̶ в̷е̶л̶и̴к̵и̴й м̵а̵г̸, ̸стр̵а̷тег̵,̴ ̶н̵аварх̶,̵А̶̧̨̟̝̥̰̪̟̯̰̹̒̆͆̎͝д̵̧͉̰͔̝̣͖̼̮͚̭̪̇́̉̐̌̈́̀̄̅̀͘͝и̴̩̽͆̇͋̕м̸̨̨̧̰̼̤̱̜͚̖̘̣̫̳͙̀̓а̸̳̼̔̄̑н̵̝̖̥̫͕͉̮̩̱̒͐̀́͛͊̓̄̓̕͝͠ͅт̴̧̢͈̥͉͎̻̄̀̈́͊͘͘͜ ̴̡̠̱͉͔̎͂̊̔̈́̈̏̀̀͘̚͜С̴̥͕̙̓ͅͅа̶̠̝̾̈́̃̽͊̌͑̕ф̷̛̮̺̙̭̣̫̜̆̐͆̇̌̾͘̕р̶̧̨̛͈͈̲̝̜̯͙͔͎̅͠о̸̝̫̖̥̼͈̖̻͍̯̖͔̂̀̏̈́̈̀̋͝ͅс̷̢̑͊̒̇̋̚͠!!!

– Хватит бить по мозгам!

Медей предупреждающе вскинул руку, парочка безвредных искр проскочили между пальцев.

– Поделись кофе, наставник Медей, – промычал голос уже без всякой чертовщины и остаточных видений.

Только неживые интонации продолжали коробить. Но их Медей мужественно проигнорировал.

– Посмотрим, – буркнул он.

Пока ягоды на глазах усыхали, до степени жареных зерен, в специальном блюде, а тренер отмокал в холодной ванной и совершал прочие процедуры в соседней комнате омовений, Медей выбирал себе еду на ужин.

– Ах, давненько я не пробовал местную нуль-транспортировку пиццы. Спасибо, Зевс, хоть не надо оставлять чаевых.

– Не произноси это имя!!! – раздался шипящий голос из-под зашитых суровой ниткой губ трупака. Головы трупака? Мертвечины? Головотрупа?

Медей все еще думал над подходящей кличкой своего нового ассистента. Ах, наверняка старые студенты обрадуются его свежей кадровой находке.

– Я правильно понял: твое имя Адимант? Ага. Значит, Сафрос – это кличка?

– д̵̧͉̰͔̝̣͖̼̮͚̭̪̇́̉̐̌̈́̀̄̅̀͘͝а̸̳̼̔̄̑.

Медей хмыкнул. Гнилой, порочный, извращенный, пустой. Такое многогранное слово с кучей значений, и такое подходящее его новому лучшему другу. Лучший, потому что контролируемый.

«Может звать его Гнилоуст? Не, ну а чо. Все любят Толкиена, интернет бы одобрил. Тем более, я здесь первопроходец: в самой новелле говорящих голов не имелось. Только полноценные мертвяки или их более стеснительные конечности: руки, там, ноги, уши, глаза. Даже зубы шли в дело. Какая милая нация у моего любимого отродья: ничего не упускают!»

– Наставник Медей.

Аристон вознесся из местного толкана одновременно с подачей на стол блюд сервисом Эвелпид-точка-еда. Пшенка с мясом, куча овощей, отдельно маслины, хлеб, кубки с местным слабоалкогольным виноградным компотиком сиречь вино.

– С утра наливать не буду, – Медей неправильно истолковал взгляд Аристона.

– Я и не собирался! – возмущенно вскинулся водонагреватель, но затем его взгляд упал на сушеную голову на спинке кресла и он несколько сдулся.

– Слушай, а мы с тобой вчера правда сделали… это? – спросил он свистящим шепотом и странными интонациями.

Медей в это время осторожно заливал кофейные зерна водой и чуть не пролил все себе на хитон.

«Ты че, совсем охренел, любитель, прости Господи, калокагатии, извращенец клятый. Да что б я…»

– Мы правда победили всех фантасий и прошли Делетерион? – с придыханием продолжил он.

– А, это. Ну да, – Медей не совсем понял выражение на лице своего собутыльника.

Похмельем мучается, что ли? Да нет, ушло уже.

– МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО!!! – вдруг возопил Аристон, волосатый кулак вскинулся так резко, что, – Ха-ха, мы победили, друг мой Медей, МЫ ПОБЕДИЛИ!!!

Он вскочил из-за стола, рухнул всей своей тяжелой, неоправданно мускулистой массой на многострадальную спину наставника, благо тот уже успел отставить чайничек в сторону.

– Что ты делаешь, забери тебя фэндом Бангтан Бойс! Отпусти, отпусти, тебе говорят, ай, сука, что там так хрустнуло в плече…

– ДЕСЯТКИ ФАНТАСИЙ! БЕСКОМПРОМИССНЫЙ, БЕСКОНЕЧНЫЙ БОЙ! Мы прошли через ПУСТУЮ БАШНЮ, МЕДЕЙ! ЧЕРЕЗ ПУСТУЮ…

– Заткнись уже! – он ткнул пальцем в бок раздухарившегося наставника и мысленно кликнул «Гинн Фума».

Просто «Гинн Фума», без «Сфагиазе», «Алу» и прочих усилений да направлений.

Аристон лишь слегка встряхнулся под гнетом электрических искр, да умасленная борода почему-то встала торчком.

– НЕ НАДО СКРОМНОСТИ, МОЙ БОЕВОЙ СОРАТНИК!!!

«А-а-а, как его выключить⁈»

Еще через четверть часа, как раз ко времени заварки кофе, Медею удалось немного успокоить своего вчерашнего собутыльника и заставить его сесть за стол.

– Зачем столько блюд на завтрак? – спросил он слегка охрипшим от восторгов голосом.

– Жри давай… наставник Аристон. С чего такие радости? Особенно перед целым собранием, где нас будет сноша, име, хуесо, да что ж такое, обзывать и глумиться Колхида. А наставник Немезис по-любому придумает нечто особенно неприятное. И это я молчу про остальных.

«Ну хоть драить толчки зубной щеткой не заставит. По причине отсутствия здесь зубных щеток. Эх, вся надежда на одну только милашку-Киркею. Жаль, Эскулап в такие дела не вмешивается принципиально. Ее поддержка могла многое изменить. Хотя и проблем добавить тоже…».

– Переживем, – легкомысленно отмахнулся вроде как ответственный и дисциплинированный тренер, который боялся и уважал первого помощника ментора.

Э, ало, что за арка изменения персонажа еще до учебного года? Откуда такая тяга к авантюрам и пофигизм некогда воинственного сухаря с вечно недовольной харей?

– Ну да, всех собак спустят на меня. За вопиющий кинизм, не иначе, – невесело хмыкнул наставник.

Ах, так хотелось просто взять, забраться в бочку по примеру махрового циника Дио Гены, а потом послать всех нахрен. И чтоб ничего за это не было. Мечты-мечты.

Медей сам не заметил, как его стало потряхивать. Слишком опасная, слишком неопределенная ситуация. А вдруг…? А как…? Куда бежать? С кем бороться?

– Ты не понимаешь, Медей… как обычно, – фыркнул Аристон в свой кубок, – подумать только, ты оказался природным менталистом. Скажи я на собрании – не поверят…

Он с отвратительным сербаньем прикончил полный кубок вина. Сам Медей не пил – процеживал божественный напиток через последний, серебряный фильтр.

– Ну и что я не понимаю? – он почти не слышал собеседника.

Все мощности его межушного ганглия занимали идеи, как избежать надвигающейся жопы. Пока самым ценным являлся банальный подкуп. Жаль, на него не осталось времени. Да и кого подкупать? Эскулап? Она не придет. Киркею? Она и так заступится. Колхида или Немезис? Без вариантов.

Другие наставники мало того, что до сих пор ему не встречались, так непонятно еще, кто и когда успел прибыть в замок вместе с Немезисом. И где их вообще искать. Куда ни кинь – всюду клин.

– За последние пятьдесят лет считанные единицы поднимались в проклятое, брошенное, а, с недавнего времени, еще и опечатанное хранилище Академии Эвелпид. Особенно через Пустую Башню, – вдруг подал голос Адимант, в смысле, Гнилоуст.

Сухоглав? Главогниль? Черт возьми эти ситуации с тяжелым выбором.

«Считанные единицы? Серьезно? Да ну не. Да ну не может быть, чтобы всякие Немезисы, ладно, даже всякие Колхиды или Киркеи, или любые другие нормальные маги не смогли бы повторить наш с Аристоном подвиг. Тренер, конечно, танчил будь здоров. Руками, там, махал удачно, а я норм так мочил искрами и матами потусторонних потаскух, но все равно… Или они там адепты пацанских цитат? Не носи ношеное, не ходи в заброшенное».

– Ваша ментальная защита беспрецедентна, владыка, – бесстрастно отметил Мертводед.

– Ее отголоски били по мятущимся душам на всем протяжении пути. Сама атака на ваш разум подтачивала силы, а слабых вовсе вводила в ступор. Упорствующих вы и вовсе развоплощали или они исчезали сами, когда не могли найти выход обратно, – пусть его голос не содержал эмоций, но быстрая гримаса на уродливой морде хорошо показала его истинное отношение.

Оторопь, непонимание, опаска, смирение. Очень хорошие эмоции. Для самого Медея.

«Ага, значит, стучались в мою уютную заклинательную бездну, сволочи? А потом, значит, бездна посмотрела в ответ. Ха. Еще бы. Пусть аборигены и понимали умозрительные концепции, но никто не мог увидеть или достоверно сымитировать, например, тьму космоса. Для них он все еще непознаваем. С материальной точки зрения, но все же».

– А еще твой Фуми, по неизвестным причинам, бил по фантасиям гораздо сильнее, – подхватил Аристон.

– Мы с тобой развеивали их достаточно быстро, чтобы они не скапливались в орду. Без гнусных заклятий разума эта нечисть потеряла большую часть сил. Лучше и придумать нельзя, – улыбнулся довольный как слон водонагреватель.

Медей в это время как раз заварил себе чашечку, ладно, кружечку, поллитровый стаканчик кофе. Больше тары у него не имелось. Не пить же из кувшина?