Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

– Здарова, уродец.

Спрайт мигнул. Странное создание. Сгусток инстинктов, любит управлять вещами, точно какой-то полтергейст. Не вредительски – просто бессистемно. Переставляет с места на место, как сбрендившая от сидения дома жена. Считаются бесполезными. Чисто тренировочный материал, однако это не совсем так.

В оригинальной истории, массовый призыв тысяч спрайтов на двое суток парализовал вражескую армию. Бестелесных бутузов не так-то просто отправить обратно, особенно в таком количестве. Они разбрасывали стрелы, засыпали ритуальные круги и биссектрисы, выламывали камни из укреплений, подбрасывали оружие в воздух, с особым удовольствием гнули мечи, ломали посохи.

О. Вот чего не хватает. Гребаный посох. Он бы сделал его в виде бейсбольной биты и носил в багажнике.

«Жаль, контроля не хватит направлять заклинания через деревяшку. Оставим мечты о классическом фэнтези на другой раз. Посохи, суки такие, крайне дорогие».

Тем временем, спрайт жужжал по периметру заключенного круга. Наблюдать за ним оказалось гипнотически приятно, точно за языками пламени. Тепло, которое он ощутил своей ладонью над закрытым пространством ритуального круга казалось совсем не иллюзорным. Спрайт нагревает воздух бесконечными движениями. Понемногу наполняет крохотными мана-частицами, делает магически насыщенным.

Тот же принцип для более-менее сложных заклинаний стихий, разве что те насыщают область нужными мана-частицами почти мгновенно. Эдакий объемный взрыв на микроуровне с результатом в виде заклинания.

«Вообще, интересный эксперимент, стоит подумать над этим позже».

Сейчас у Медея нашлась новая любовь. И детское увлечение взрывами, разумеется, ни при чем.

«Получится ли магическая бомба, если десятки спрайтов будут распылять свою ману в области, точно мелкую пыль на предприятии? Я ж видел производство растворимого кофе – там меры предосторожности такие, словно люди работают не над богопротивной отравой, а, по меньшей мере, нитроглицерином».

Если спрайт – пыль под ногами старших сущностей, то может ли получится пылевой взрыв?

Он отпустил тонкую нить у себя в сознании. Спрайт моргнул, а в комнате стало скучно и пусто.

«Ненавижу такое состояние».

Медей поджег клочок плотной тростниковой бумаги одной силой воли, скатал в ломкий, неаккуратный комок, щелкнул пальцем в пустоту над высохшими ритуальными линиями.

Пуф! Не БУМ и даже не Бум, но уже интересно. Пуф! а не пуф.

Кожа на лице зачесалась от короткой вспышки жара. Одна гипотеза подтверждена.

Сайенс, бич!

Колокол отмерил стандартные десять вечера. Напоминание детишкам приготовиться ко сну. Сейчас Академия пустует. Из людей в ней только преданная Колхида и Аристон, учитель ближнего боя и противостояния воинам: стремный мужик без единого шрама и чувства юмора. А, ну еще отродье. Теперь – прекрасный наставник Медей. Три человека на всю Академию. Все, у кого есть личная жизнь, разъехались по домам. Иногда своим, иногда – отдыха. По отродью плакал дом призрения, однако он всегда оставался на месте работы.

Двадцать седьмой год мужику, обманом выбил себе пятый ранг, от которого усыкаются все, кто имел с ним дело, а все равно боится выйти в свет, приехать в родной городок. Бездарь третий год сидит, как сыч, в своей хиканской берлоге. Почему? Память не давала особых ответов. Странная смесь боязни внешнего мира, паника от возможности разоблачения пополам с самодовольным высокомерием наставника.

Только здесь пронырливый дурак оставался нужен хоть кому-нибудь хоть когда-то. Исключительно формально, но отродью хватало и такого эрзаца.

– Надо будет сходить в город. Ни один нормальный попаданец не пропускает арку околачивания по аниме-средневековому поселению. Спасибо, что не кинули в деревню к подозрительно умным и благородным крестьянам без убийственно-тошнотворного запаха навоза и зверья.

Да, большинство исекаев тупы именно настолько. В жопу деревню. Не хочется лишний раз проверять, насколько детально прописан воплотившийся мирок странной новеллы.

Он вздохнул и откинулся на чересчур удобном кресле.

Глава 3
Со вкусом подставы

❝ Знаешь, в чем горе твое, Котта? Без горя живёшь ❞

Марциал

Осталось еще несколько дисциплин, до которых не дошли руки: ритуалистика, алхимия, тератология (монстрология), контракты, теормаг (отвечает за правильное составление и логику заклинаний). То есть предметы, где нужен вдумчивый массив знаний, которого у отродья не наблюдалось.

А, пошел к черту, Северус Снейп. Какой толк варить удачу или затыкать пробкой смерть, если не можешь заткнуть четырех чмошников и сварить нормальные отношения с одной-единственной шкурой? Не нужно даже высокое искусство магии: всего лишь подливай бром ухажеру своей пассии каждый завтрак, пока он окончательно не перейдет на темную сторону.

Чудовища и контракты с тварями идут вслед за Нюниусом: у наследника отродья не хватит времени, чтобы пройтись хотя бы по азам. Гребаный старый Медей вовсе не знал, как противостоять большей части, кроме совсем уж общеизвестных.

Душевных сил на разбор местного маганализа не нашлось. Зато нашлись учебники. Мусор, конечно, ничего серьезного. Хотя бы основы изложены. Именно на них должны опираться лекторы, чтобы не сводить лекцию совсем уж до детского сада. Разумеется, этот мудень, то есть исчадие, прошу прощения, короче гандон их даже не пролистал, хотя получил на руки расширенное издание для преподов, на треть больше страниц.

Он и свою школьную программу забыл, благо учился не в этой пафосной Академии Эвелпид, а в заведении попроще. Там до сих пор не знают, куда делся долбо… бывший ученик. И знать не хотят. В каноне остальные школы размазало уже после смерти отродья, главная героиня плакала, но обороняла их до последнего. Они там шли как сюжетные точки. Типа, сохрани три штуки, а стеклища пожуй, как за четыре.

«Хорошо, что я этого не увижу. Лютая кринжатина с любовным треугольником и големами. Такое чувство, что автор лично вдохновлялся сакраментальным: „полезай в гребаного робота, Синдзи“ со всеми остановками».

Медей сам не заметил, как зачитался до полуночи. Он продолжал до последнего, до двоящихся перед глазами букв, до случайно закрытых глаз. Учебник выпал из расслабленной руки, недовольно зашелестел страницами на толстом ковре. Его хозяин не заметил потери бойца – он откинулся в кресле и уже вовсе сопел.

Так и прошел первый сон на новом месте. В подозрительно удобном кресле, с бурчащим от голода животом и позабытым учебником на полу.

Проснулся Медей удивительно бодрым, когда игривые лучи солнца стали медленно коптить его тело в надежде на инфаркт от перегрева. Он всхрапнул, выпрямился, встал и принялся разминать конечности. Будет день – будет пища. Жаль, правил никто не отменял.

После пробуждения и гигиенических процедур (толчок! они изобрели магический толчок!) пришлось тащиться на завтрак, вежливо кивать Колхиде и Грозному Глазу Угрюму.

«Серьезно, мужик, хватит зыркать на меня своими черными зенками».

Высокий, но скорее жилистый, чем мускулистый, он кривился и презрительно фыркал на любое движение Медея, хотя отсутствие слащавой улыбки вызвало в нем вспышку удивления, как у рыжей распустехи раньше.

«Надеюсь, этот шрамированный лок’тар огар не думал, как Колхида, что отродье с ним флиртует».

Из новеллы Медей помнил, как скучно умер здешний наставник по боевке. Максимально неинтересный персонаж второго плана. Над отродьем можно хотя бы поржать и плюнуть в электронную книгу. Этот длинный бородач удостоился лишь пары строк ментора: «к моему прискорбию, вынужден сообщить, что наставник по боевой подготовке Аристон погиб под стенами Академии». Бесит. Хотя приятно знать точный срок, когда наш пафосный котел выйдет из строя.

Единственный лучик света: тело нашли во рву. Мужик сдох в канаве – спасибо за здоровую иллюстрацию посылательного фразеологизма.

Понятно, его предал Алексиас. Чем ментору помешал недалекий служака, преданный лично ему – непонятно, но пускай. Может, стоит отправится на стену в нужное время или установить наблюдение, чтобы лично заценить момент. Осталось только изобрести попкорн и навязчивую рекламу, чтоб баннер от казино на самом интересном месте.

– Наставник Медей, – Колхида чинно отставила приборы в сторону.

Жируют маги, жрут на золоте золотыми приборами. Жаль, нельзя вкинуть на вентилятор обвинения в роскоши – золото самый магически инертный металл. Суровая необходимость в Академии. Впрочем, студиозусы обходятся серебряными, вот и ловят периодически то сглаз, то расстройство желудка от дружных одноклассников.

– Вы не забыли, что сегодня вам с наставником Аристоном предстоит направится к Летнему Холму, чтобы уничтожить наиболее опасных животных?

Он забыл. Вернее, он не знал. Нет, не подумал. Память реципиента похожа на жесткий диск: ничего не всплывет, пока не будет запроса. Только после слов Колхиды он вспомнил

Отродье всегда жопой чуял такие подставы, поэтому вечно сказывался больным, хромым, застрявшим посреди трудно-пафосного ритуала или невероятно важного задания по проверке работы мимов. Мимы – такие призрачные простыни, квазиматериальные големы, чья работа заключается в хозяйственных делах. Пыль вытереть, белье постирать, посуду помыть. В общем все, чем отказывается заниматься сильная и независимая женщина в радиусе десяти километров от городской стены. Проверять их отлаженный столетиями процесс не придет в голову даже последнему идиоту.

Дерьмо!

«Надо было придумать оправдание еще вчера, а теперь предстоит ручкаться с мрачным бугаем и показывать имперский зажим яйцами всяких страхолюдин. Не факт, что Аристон, несомненно от забывчивости, не перепутает славного наставника Медея с каким-нибудь тентаклиевым монстром или стадом ихтиаров на выгуле. Э, какого черта, Колхида? Да он меня прокипятит, как воду во время веерного отключения летом!»

– Возможно у наставника Медея остались незаконченные дела в замке… – Аристон недвусмысленно протянул ему волосатую лапу помощи.

Вояке тоже не хотелось тащиться с плаксивым ничтожеством на боевое задание.

– Насколько я знаю, наставник Медей в это время свободен. Иначе бы он обязательно сказал мне обратное. К тому же, наставник сдал свой план.

Серые, непривлекательные глаза под лохматой ржавой челкой смотрели чуть иначе, почти насмешливо. Словно у бумажной леди под слоями хитона бьется сердце, а не чернильница.

Ах ты, стерва! Подловила. Вот тебе, бабушка, и имперский зажим. К слову. Почему коллеги общаются через голову, точно Медей – пустое место? Ах да. Отродье показало себя именно так. Забавно, что сам реципиент до последнего не замечал презрительных взглядов остальных наставников, а смешки учеников принимал в счет своих обаятельных шуток.

«Эх, как стать таким же самоуверенным? Есть пособие? Я куплю!»

Пришлось тащиться за широкой спиной серого хитона наставника. Сам Медей носил такой же. Стандартный подгон от Академии. Никто, кроме тренера им не пользовался, даже отродье напялило безликую тряпку лишь бы мимикрировать под мебель в преддверии нового учебного года и злой Колхиды, на которую спихнул все свои обязанности.

«Надо было и дальше играть роль придурка. Написала бы за меня программку, глядишь дурацкие мысли о мести из головы бы и ушли. Какого Джона Ленина вообще произошло⁈ Сэкономил нудной жопе работу – получай опасное задание в паре со злым обмороком. Правду говорят – у рыжих нет души. Совести, впрочем, тоже».

– Не отставай…те, наставник, – прогудел Аристон напряженно-угрожающим тоном.

«Поговори мне тут, марка бытовой техники. Ты сдох даже раньше Медея. И книжного времени отхватил меньше. В основном, из-за отсутствия тупого фансервисного юмора, где жалкое ничтожество Медей, ободренный юными троллями, пытается ухаживать за Колхидой, но победа есть победа».

Аристон уже отвернулся, пошел спокойным шагом к себе в комнату рядом с малой боевой ареной. На коллегу он обращал внимания не больше, чем на собственную тень. А Медею вдруг стало все равно. Гнев ушел, сменился безразличием, когда он вдруг заметил кончик синей татуировки с предплечья и до начала указательного пальца наставника.

Вид, кадр-в-кадр похожий на иллюстрацию из новеллы.

Медей чуть не споткнулся, едва успел выровнять равновесие, издал звук, в равной степени беспомощный и жалкий, потом перешел на вялую трусцу, чтобы догнать наставника Аристона, персонажа третьего плана из популярной в интернете развлекательной книжки.

Он не настоящий. Никто из них не настоящий. Академия – пустое место из бумаги и чернил, коридоры скоро заполнятся призраками будущих жертв. Так есть ли разница, пройдет он боевое задание или нет? Аристон в любом случае попытается его вытащить. Не получится – что ж, всегда будут новые возможности и шансы. Получится – значит и волноваться не о чем.

«Зато я смогу всласть и без подозрений потренировать собственные заклинания. Ну, из унаследованного куцего списка. Причем с прикрытием, практически безопасно. Никаких подозрений: мнение Аристона ниже того, что у него есть сейчас, упасть не сможет в принципе. Так что… спасибо Колхида за царский подгон».

– Вы не будете надевать доспехи, наставник?

Тренер вышел спустя каких-то четверть часа, в шлеме, с копьем-трезубцем, зеркальным щитом начищенной меди и забавным доспехом с рельефом мужского тела. Жаль, женщин воительниц не имелось как устойчивой структуры ни в этом государстве, ни в его реальном аналоге – античной Греции. Он бы посмотрел на такой доспех, только с женской анатомией.

Все это время, пока коллега облачался в броню гигачада, Медей так и простоял напротив двери. Он с благостным, расслабленным предвкушением перебирал доступные реципиенту заклинания или некоторые возможные эксперименты. Выходило не то, чтобы густо, однако для проверки хватит, даже через край.

– Ах, какие доспехи? Разве не сказал ментор Алексиас: «доблестью моей облекаюсь»? Вы доверили прикрыть спину железу, я же – доверяю ее коллеге и другу, – он изобразил самую мерзкую, самую лицемерную, самую широкую и слащавую улыбку.

Аристон чуть не заплакал. На шрамированной роже тоска и обращенные к небу мольбы смотрелись просто уморительно. Надо почаще его доставать. Желательно, в наиболее безопасной обстановке. Плевать на смерть или нет, боль Медей сильнее любить не стал.

«Да-а, теперь защищай меня от смерти. Ведь если я умру или серьезно покалечусь, то репутация Академии нехило так пострадает. И твой любимый ментор будет очень, ОЧЕНЬ разочарован».

– Никто не сомневается в вашей доблести, наставник Медей, – кажется, он даже отсюда различил скрип его зубов, – однако выходить на монстров в хитоне не совсем разумно. Может быть вы все же найдете для себя удобную защиту? Например, среди моего личного арсенала…

О, как же несчастный воин ненавидел себя за эти слова. Однако Медей рассчитал все верно: защита отродья стояла на первом месте ради репутации Академии. Они не смогли бы найти достойной замены за остаток недели. За месяц или даже три – тоже сомнительно. Хотя бы из-за чернильных процедур, сомнительных клятв и общего нежелания нормальных, востребованных волшебников поднять жопу с насиженного места.

«Вот и гадай, кому из нас Колхида подгадила больше. Вероятно, все же мне. Если водонагреватель будет защищать меня слишком много и часто, то не справится нормально с заданием, а там данный косяк подошьют в папочку с моим делом. Несколько косяков – и вотум недоверия в конце учебного года. А летом найти нормального наставника проще, хотя поднапрячься все равно придется. Неплохо, рыжуля, совсем неплохо».

– Ну раз вы настаиваете…

Глаза коллеги начали бешено вращаться.

Медей не стал дразнить гусей еще сильнее: сделать болезненную или грязную, но неопасную подлянку все еще возможно, лучше не доводить тренера до греха. Поэтому он надел лишь льняную броню, линоторакс, зачарованную на противостояние всяким косвенным или слабым ударам: инстинктивные проклятия монстров, контактный яд, удары вскользь и прочие легкие неприятности.

А против тяжелых его не защитит никакой доспех: запинают, перекроют кислород или зальют в щели кислоту. Хорошо, если кислоту. Здешние твари такие выдумщики.

У самого отродья валялся в загашнике похожий линоторакс. Проблема в том, что зачарование на нем изнашивалось от каждого попадания, да и в целом доспех лучше от использования не становился. Починить его проблематично: чаще выкидывали и покупали новый.

– Можете захватить себе меч по руке, – с более смиренным вздохом сказал Аристон.

– Ах, думаю, я не настолько хорош на мечах, как наш уважаемый наставник по боевой подготовке, – он взялся за рукоять и тут же выронил клинок.

Меч зазвенел по мозаичной плитке, а коллега снова начал багроветь.

«Расстреляй меня Ринго Сталин, в этот раз даже не специально. Какого черта оружие такое тяжелое? Он им бицуху качает или врагам глотки режет? Судя по его роже, ни то, ни другое. А, нахрен меч, споткнусь еще и сдохну. Возьму кинжал, раз нет моего любимого гранатомета „Муха“. Эх, теперь никто не поймет, если я скажу: „прихлопнул, как Мухой“. Хотя-я-я, все еще можно назвать пса Мухтаром и шутка проканает. Куда бы только деть трупы учеников?»

Они вышли из замка.

Глава 4
Меркантильно-героическая

❝ Не ставьте детей на перила

Не кормите животных ❞

© Московский зоопарк

Летний Холм.

Небольшая охотничья локация рядом с Академией. Там происходила немалая доля социальных взаимодействий главгероини, там она впервые поцеловалась с мальчиком после изнурительного, тяжелого боя против тварей выше положенного уровня.

И укусила его за губу. Неловкость, которую автор новеллы живописал со всем злорадством социально озлобленного интроверта.

«Хм. Неужели Аристон в одиночку просто не успел зачистить всех опасных для перваков страхолюдин? И надо ли ему тогда помогать? Ну, если бы отродье могло иметь отличную от нуля боевую ценность».

Медей удивленно замер сразу за порогом Академии, раскрыл рот в непритворном удивлении, потому что

Краски этого мира сияли ярче. В Академии – сумрачном, готическом месте с магическими светильниками и изможденными лицами это не чувствовалось настолько сильно. Стоило выйти на улицу, как Медей встал в ступор от сенсорного шока. Иконописно-голубое небо, мягкое, гипнотически приятное солнце, запах цветущей зелени, плодовых деревьев парковой территории, первых цветов. Все чересчур, напоказ, с выкрученной до предела графикой.

Очередное напоминание местной нереальности.

Катись к черту, выдуманный мир. Если желание неизвестного Демиурга – заставить его изменить историю, то пусть подотрется авторскими листами. Он продолжил путь после недовольного окрика Аристона.

Летний холм появился с внезапностью скримера.

Вот они идут по цветущей пасторали, а вот деревья и травы зеленеют хищными, кислотными окрасами внизу, бликуют кронами, когда сверху открывается вид на далекие крестьянские поля.

А дальше события понеслись вскачь.

Не успело их маленькое товарищество согнуться в низком старте перед пробежкой за веселыми приключениями, как целый сонм уродливых тварей поспешил пристроиться к ним сзади.

– Ау-у-ум-м

– Эа-А-а-м

– Хом, хом. ХОМ!

Олени. Нет, лоси. Нет, говнина, похожая на огромных парнокопытных гомосеков с рядом акульих зубов, плотной коричневой шкурой и остро заточенными копытами.

Они поднялись на ноги, выскочили из-за высокой травы, ринулись на вторженцев стремительной иноходью.

Аристон несколько раз ударил трезубцем по щиту, губы зашептали неразборчивое для ушей Медея заклинание, а потом рванул на врагов с гигантской скоростью, оставил своего товарища глотать пыль широко разинутым ртом.

Щит лупит прямо в вытянутую морду, тварь складывается пополам, кровавый излом недавно живого организма отлетает прочь. Стая бросается на врага с безумством храбрых. Трезубец поет им песню, впивается в горло, слаженный удар копытами сзади выбивает треск. За спиной Аристона вспыхнул незнакомый золотой щит копыта отскочили от него, зубастое зверье впереди полезло на врага, острые рога работают кучно, ладно, без помех друг другу.

Человек небрежно махнул трезубцем: круговое движение оставило целый ряд опасных ран на телах, щит влупил по ближайшим головам, ветвистые рога затрещали, обломки брызнули веером. Новая серия ударов расколола чужие головы, тычок назад сломал ногу твари прямо сквозь золотой щит. Самый большой и злобный лось разогнался для атаки, рога засияли полированной бронзой. Аристон заорал – азарт и злоба сквозь хруст и чавканье чужой плоти.

Новая лающая команда тренера, речитатив напоминает заклинание. Трезубец мигнул, замедление резко затормозило вожака, монстр стал двигаться тягуче и размеренно, словно скакал под водой. Остальные лоси бросились вперед в неаккуратном порыве, парочка в центре столкнулась, начала мешать друг другу, импульс чужой лавины смешался, растерял часть атакующей мощи. Аристон хекнул, отрубил трезубцем голову так, что вибрация пошла по земле. Льется кровавая песнь наставника, стонут в ослепительной, безумной ярости мерзкие твари.

Двое отщепенцев из стада проигнорировали кровожадный призыв вожака, обогнули филиал скотобойни на полянке с воином и его жертвами, начали разгон прямо к застывшему от ужаса, от непонимания, от чужой, унаследованной, и собственной, сокрушительной паники человеку

Медей заорал от ужаса.

Легко цедить, что все понарошку, глядя на пересвеченное небо. Легко кривить губы, обвинять мир в нереальности среди тишины пыльных истин учительской. Попробуй порассуждать о иллюзии бытия с мычащим рогатым пепелацем в несколько центнеров весом, клочьями пены в пасти, налитым кровью взглядом.

Эти красные глаза будут сниться ему в кошмарах. Почему местные мутанты такие жуткие⁈ Фонд SCP, я вызываю тебя!

– Алу Вард! – металлическая взвесь повисла в воздухе одним крупным облаком между ним и блестящими, остро заточенными, гранеными рогами

Недостаточно. Мало, слабо, ненадежно, нелепо

«Меня растопчут, распотрошат, распнут, РАСПНУТ!!!»

– Алу Вард Трир Фьёльд, – завизжал он, тело скрутило знакомым по чужой памяти ощущением внутренней судороги – болью от текущей внутри энергии.

Облако перед Медеем вспухло, выросло втрое, согласно улучшенной формуле.

– Алу Вард Фрам!

Он не успел сделать ничего больше, крикнуть ничего больше, придумать ничего больше. Тело парализовало страхом, паршивый доспех казался тяжелым, набухшим мешком, что утянет его прямиком в пучину, расширенные в ужасе карие глаза могли лишь бесцельно наблюдать приближающуюся смерть. Запертое в скованном теле сознание билось тигром в клетке, а его заклинание

Облако железной пыли неспешно поползло вперед, стоило только выдавить последний крик из стиснутых видением смерти легких.

Два лося ворвались в него, замедлились, преодолели первый метр. Могильный скрежет появился и сразу стал оглушительным, точно кто-то кинул щебень в промышленную мясорубку. Звук на мгновение перекрыл какофонию идущего рядом боя, треск чужой кожи и мышц заставил Медея поднять голову. Он заворожено пялился на собственное заклинание. Жадно впитывал в себя картину медленного убийства.

Он смотрел, как чудовища из статных, пышущих силой гигантов превращаются в красные, излохмаченные шкуры, как стирают собственное тело точно в одной большой терке. Как куски плоти перекрасили блестяще-серый оттенок взвеси в тошнотворно-красный, как хрипели умирающие животные…

Монстры замедлились, копыта в последний раз взрыли землю. Иссеченные, надломленные колени чудовищ подогнулись, твари вывалились из облака заклинания, рухнули прямо к ногам Медея мертвыми, исковерканными тушами, мешком лежалого мяса.

Алые брызги запятнали линоторакс, сандалии, маленькие капли окропили перекошенное лицо. А затем огромная лужа крови стала гипнотически-медленно подминать под себя траву, потекла к подошвам сандалий

Он выжил.

Гигантское, всесокрушающее облегчение ударило по ногам мощью кузнечного молота. Медей истерически хихикнул, а затем резко опал на землю неопрятной грудой вслед за тварями, вслед за собственным ожиданием гибели, вслед за экстатической расслабленностью, острым удовольствием от шока. Целую минуту наставник лежал на траве, нюхал прогорклый, металлический запах свежевыпотрошенной плоти, лениво вслушивался в затихающий бой Аристона.

Только он и две растерзанных машины по переработке магов в высококлассный навоз.

Ни единая мысль не задержалась в его голове достаточно долго, чтобы оставить след, испачкать девственный мозг отродья. Потом перестало рассерженно бить изнутри чужое, чувствительное сердце. Постепенно ушло напряжение, разжались из кулаков пальцы и он почувствовал, как

Гребаный кинжал впивается рукояткой ему в задницу. Пришлось со стоном перевернуться на бок, прочитать кровавой морде планеты эпитафию в виде площадной иномировой ругани, выплюнуть откуда-то взявшуюся во рту смесь земли с травинками и муравьем.

Он неохотно поднялся на ноги, вздохнул, непременно с присвистом и нервным смешком, машинально отряхнул линоторакс. Где-то неизбывно далеко добивал последних тварей мерзкий предатель Аристон. Звук пронзаемой, разрываемой, пинаемой плоти отдавался музыкой Баха, ангельским хором под орган фуга ля минор.

«Спасибо тебе, покоцанный свиток с заклинаниями. Спасибо тебе, чертов идиот, что выучил хотя бы эти спеллы в странном порыве жажды признания. Ох, как же хорошо-о-о. Не зря отродье свистнул конспект лекции для третьяков от Колхиды. Простой щит Алу Вард или Вард Алу тварей бы не удержал».

Он сделал пару шагов вперед, подошел к двум изуродованным трупам чернобыльских козлов, которые вздумали бычить на попаданца.

– М-да, просто в мясо. Отделал, как папка!

Чужеродная детализация странного мирка проявилась и здесь. Трупы выглядели красочнее, реальнее, чем в прошлой жизни. Без желтушной, восковой обыденности темной стороны природы. Странно, но именно такая избыточность позволяла не морщиться от отвращения. Обратный эффект зловещей долины. Или умноженный. Скорее всего, именно трупы должны вызывать отторжение у человека на биологическом уровне. Как похожее на них существо, но человеком уже не являющееся. Тут же минус на минус дал плюс, показал перед ним не перековерканную плоть, а театральные декорации.

– Хм. Получилось неожиданно эффективно.

Он снова начал создавать Алу Вард – щит из металлической пыли. Более того, память вдруг изрыгнула из себя воспоминание, как то же самое сделал один раз и оригинальный Медей, прошу прощения, и оригинальное отродье.

Тот дегенерат аж заплакал от такой несправедливости. Баклан хотел металлический щит аниме-гигачада или, хотя бы, броню во все тело, а получил… пыль. И, разумеется, полностью забросил перспективное направление, начал учить стандартные щиты, а потом, после Вард Регул, забил и на них, как со всеми остальными чарами. Сам же Медей считал свою особенность довольно интересной. Именно с ее помощью он убил непобедимых для отродья тварей.

" Так. Сначала я кинул Алу Вард, вызвал стандартный щит из пыли. Потом – «Алу Вард», призванное заклинание, усилил Трир Фьёльд, тройное умножение. А потом усиленный втрое спелл «Алу Вард» отправил вперед заклинанием «Фрам». А что, получилось неплохо. Даже хорошо. Вот, что значит – бороться на голых инстинктах!", – гордо подытожил Медей.

Он восторженно осматривал дело рук своих. Пальцы до сих пор дрожали от выброса адреналина.

Утроенное облако смогло достаточно задержать галоп лосей-каннибалов, чтобы успеть перемолоть их набранным импульсом. А полтора метра, на которые успело проползти облако, дали дистанцию. Иначе умирающие монстры все равно имели шансы загасить незадачливого мага последним усилием.

«Все равно надо было заклинать не „Фрам“, а „Гуннр“. Фрам – просто движение вперед. Гуннр – яростная атака, типа Гинн, только для готового конструкта. Отличие в скорости, помимо всего прочего. Легко и понятно даже дебилу. Что добавляет вопросов к отродью, почему он никак не мог взять в толк разницу между ними».

Медей заметил впереди, как фигурка Аристона повернула к нему голову, ненадолго замерла, а потом поспешно двинулась обратно.

«Ах ты сукин сын, кинул меня, как твоя тезка – Россию, а теперь побежал обратно, когда перестало пахнуть жареным. Неужели реально рассчитывал, что те лоси меня размажут? Или хотел понаблюдать за зрелищем под музыку деревни дураков – как придурок Медей с воплями нарезает круги вокруг деревьев от кровожадных тварей?»

Он хрустнул шеей, скривился от резкой боли. Только сейчас Медей ощутил, как горят внутри магические каналы, ноют фантомные мышцы от напряжения после нескольких заклинаний подряд.

«Гребаное ты отродье, неужели нельзя было хотя бы немного потренироваться за все эти годы? Хуже, чем собака на сене! Урод владеет магией, а применяет ее только чайник разогреть или муху отогнать. Надеюсь, его душа после моего вселения реинкарнировала в клизму. Или попала в мир „Боку но Пико“».

– Ну, зато протестировал заклинание…

Он вытер холодный пот со лба и принялся лениво наблюдать, как тренер впереди сначала добивает покалеченных моузов, затем осматривает поляну с высокой травой, откуда поднялась в атаке легкой кавалерии вся королевская рать гребаных лосей-убийц. Аристон убедился в полной победе над матушкой-природой, а затем уныло побрел обратно к своему временному напарнику.

– С вами все в порядке, наставник Меде…? – издалека начал дылда, а потом аж споткнулся. Он заметил две исковерканные туши, смешно засеменил вперед, разглядел поподробнее искалеченные трупы и смешно выпучил глаза.

Еще бы: никаких застрявших в плоти частиц заклинаний, вроде железных стрелок, которыми мог стрелять оригинальный Меде, то есть гандон, характерных разрезов от кинжала, ожогов огненных заклинаний, или, хотя бы, пластов земли от некоторых популярных атакующих спеллов. Чистая работа. А частички металлической пыли никак не разглядеть за лохматыми ранами, нарезанной плотью и обильной кровью.

– Ах, наставник Аристон, вы все-таки справились. Я не хотел портить вам удовольствие, поэтому стоял и наблюдал. Восхищаюсь вашей свирепой грацией, – он демонстративно похлопал в ладоши с самым восторженным, самым придурковатым выражением холеной морды, которое отродье цепляло во время речей ментора Академии.

Широкая, мерзотная, отвратительно сладкая улыбка довершала образ.

– Благодарю…

Слово «мудила» повисло в воздухе галантной недосказанностью.

– Должен признать, вы неожиданно, то есть, удивительно, я хотел сказать достойно справились с моузами. Не всякий первокурсник, кхм-гхм, талантливый студент сможет совладать с двумя тварями одновременно.

– Ах, каким бы я был наставником, если бы не смог управиться с подобной мелочью? – улыбаемся и машем, друзья, улыбаемся и машем.