Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

Ломаный, случайный портал открылся в самом потолку, откуда и скинул чересчур беспечного наставника. Тот успел забыть, насколько опасным и непредсказуемым являлся замок Академии Эвелпид. Оглушающе старые своды обладали своей тихой, особенной притягательностью. Зависимостью, привыканием яда, что осторожно вливается в тело маленькими порциями. Организм корежит, но потом вырабатывается иммунитет.

Эгоистичная, ревнивая твердыня – даже свет, льющийся из окон, брал пространство внутри нее взаймы, робко приходил по указке древних стен.

Внутри жили харизматичными нахлебниками кровавые тайны, нераскрытые чудеса, дикая магия, аномалии, неудачные эксперименты десятков поколений юных волшебников и их менторов, действующие и закрытые исследовательские залы, лаборатории, свернутые пространства, даже следы иных рас и цивилизаций.

Никто из ныне живущих не приблизился и к тысячной доле похороненных внутри тайн. При этом каждая из них могла как вознести счастливчика, так и навредить неумехе, осадить честолюбца, убить глупца. Как раз в одну из таких тайн вляпался и сам Медей.

– М-да. Хотел подземелье – получи подземелье, – проворчал он, поднялся на ноги, настороженно огляделся по сторонам.

Зрелище вокруг не поражало ничем, кроме неприятного, затхлого запаха. Как будто здесь скоро появится канализация, а пока тень страшного будущего оккупирует ноздри неким пред-фекальным ароматом. Казалось, еще чуть-чуть – и запах говна просочится сквозь сырость забытого влажного полотенца. Но он все не показывался, лишь обманывал мозг, точно чудесный мираж.

«Так вот, почему люди боятся иллюзий».

Он настороженно обвел взглядом пустое пространство. Те же стены древнего замка, лишь куда менее ухоженные. Пятна мха, легкие трещины, остатки штукатурки скрывают сырой камень хуже, чем дизайнерские стринги мать-кормилицу потасканной стриптизерши. Те же магические светильники на стенах, только реже, более тусклые, примитивные, цвет вместо холодного желтого мерцал блеклой синевой, как в его собственных покоях.

– Гребаная стигма, – повторил он и переложил свинцовую пулю (да, шарики для пращи тоже называют пулями) себе в ладонь.

Левую. Правую стоит оставить для заклинаний. Все равно сила или меткость броска не играют особой роли. Гинн сделает работу по прицеливанию и усилению за него.

Так вот. Стигма.

Странная клякса насыщенно-бирюзового оттенка, которая бесшумно ползала по замку со скоростью продуктовой тележки, имела размер овального советского ковра, а также оставалась абсолютно неуничтожимой магически. Данная херобора любила подкрадываться к студентам, их питомцам, а также другим разиням, резко затекать им под ноги, после чего невнимательный лошара телепортировался прямо в самую мякотку – подземелья, к которым Медей и брел.

Плохо, что ль? Хорошо, меньше ножками топать придется. А нифига подобного.

Магическая дрянь всегда кидает на восьмой-девятый уровень подземелья, где зачастую становилось действительно опасно. Выше, то есть, ниже шестерки пускали только второкурсников, на восьмой – третьекурсников. А на десятом могли сделать полосу препятствий для выпускного экзамена, но допускали только тех студентов, кто успел сдать экзамен раньше остальных и не пожелал покинуть альма-матер прежде срока. Короче, весело.

Отродье с этой аномалией почти не встречалось, лишь видело пару раз издалека. Даже мерзкая клякса игнорировала идиота!

По слухам, что Медей вычитал из собственной памяти, стигма – это лужа из воды самого Стикса, реки смерти, отсюда и ее название. Только почему она телепортирует не в местный ад, а в жопонадирающее подземелье – никто не знал. К слову, именно стигма являлась почетным спонсором примерно двадцати процентов всех смертей Академии Эвелпид.

«Окей, отставить панику!» – сказал он себе абсолютно спокойным голосом.

Паника, как-то появляться не спешила, однако клише есть клише. Надо произнести, иначе будет болеть не только отбитое филе. Медей вздохнул, пожал плечами, а затем направился. Куда? Ну, вон туда. А какая разница? Коридор есть коридор, на нем не написано, куда конкретно упал заблудившийся трамвай и в какую сторону лучше идти. Мир здесь отсталый, засирать стенки граффити еще не додумались.

Только вырвиглазными плакатами, но это совсем другая история.

Забавно, что эти самые плакаты попадались и здесь. Древняя, видать, история, а он думал – тупой новодел. Только вместо агиток на них изображались последствия. Волшебник в пузыре с трещинами, снаружи багровый огонь, всполохи напоминают глаза обезьян с черной склерой. Фигура мага объята пламенем, на лице – чистая агония. Художник очень профессионально передал момент, когда кожа идет пузырями, а глаза начинают кипеть в глазницах от жара.

«Недостаток решимости», – гласило название.

Коротко и со вкусом. На других изображениях попадались похожие сюжеты.

«Небрежность», – человека растворяет сияющая жижа из перегонного куба, неудачная модификация Вард тает вместе с плотью несчастного.

«Неуместные сомнения», – израненная красавица с нечеловеческой физиологией и психически жуткой ухмылкой наваливается на очередного волшебника.

Детализация, нет, посыл, гениальность картины, оказались на таком уровне, что даже циник-Медей поспешил отвернуться. Потрясение на лице мага, его робкий полуоборот так и говорил о милосердии к проигравшей. Та не оценила.

Медей шумно выдохнул, передернул плечами и двинулся вглубь коридора. Нужно найти хотя бы какой-то внятный ориентир в этом царстве безмолвия и застарелой жути.

Глава 17
Имени боевого красного махача

❝ Где священная война?

Глаза ваши бесстыжие.

Нет, из этого говна

Выхода не вижу я ❞

Всеволод Емелин

Первый противник попался спустя полсотни шагов.

Коридор в этом месте начинал резко поворачивать вправо, поэтому Медей слегка замедлился, сжал пулю в потной ладошке, попытался унять дрожь в руках, безуспешно, решил осторожно выглянуть

Выглянул. Огромный глаз на крабьем стебельке воззрился на него в ответ.

– А-а-а! – воскликнул от неожиданности Медей.

– Бмвлрг, – согласился с ним огромный куст с тремя глазами на красных стеблях и гигантской клешней.

Наставник бросился обратно за угол, позади послышался неприятный дробный шорох, как будто железной губкой решили тереть ячеистую сетку.

«Вард!» – попытался он, но из-за резкой паники сбилась концентрация.

Вместо кнопки в космической пустоте Медей попытался вызвать «Вард» традиционно, чистым волевым усилием. Неудивительно, что он облажался точно также, как отродье в мире книжного будущего. Хотя все равно обидно. Медей вскрикнул после неудачи, напрягся в ожидании страшной атаки…

Ее не последовало, хотя ужасный, пробирающий до печенок шорох крабьих ног продолжал преследование. Медей пробежал еще немного вперед, резко развернулся, занес руку с камнем. Из-за угла как раз вынырнул давешний крабокуст, пополз к нему на манер улитки, оставляя позади дорожку из салатовой слизи и зеленые «листочки» с куста.

В тусклых бликах магического светильника он выглядел нелепым, ужасным своей чуждостью и в то же время настоящим, без успокаивающе-ярких красок солнечного света. Огромная клешня выдвинулась вперед, угрожающе защелкала, хитин скрипел несмазанными петлями.

Щщелк-треск!

Интуиция взвыла, сбила с мысли,

Медей пригнулся, уронил голову вниз так быстро, что чуть клюнул лицом каменный пол. Над головой прошелестела нежно-салатовая струя, пара капель упали на рукав хитона под броней, ткань почернела, начала расползаться… Он выпучил глаза от удивления и страха, машинально открыл рот для заклинания

Новое щелканье выбило Медея из ступора, кисельная паника сменилась здоровой злостью, он не стал смотреть дальше, подбросил свинцовый шар

«Гинн!»

Пуля с небольшим гудением врезалась куда-то в центр чудовища.

Грохот отразился от угрюмых сводов, хлопнул по ушам с мощью пистолетного выстрела вблизи. Ударная волна вырвалась из-за спины твари целым потоком слизи пополам с прозрачной субстанцией, ошметками «куста», кусками гладкой, как куриное филе, плоти.

Щелканье и не думало стихать.

Медей рванулся сразу после броска, отпрыгнул в сторону. Грохот дезориентировал – он повернул голову к монстру и увидел, как струя ушла сильно правее. Его бросок сместил центр тяжести.

Медей тут же полез за новым снарядом. Монстр жалобно заскрежетал, дыра вокруг хитина, искореженного на манер танковой брони, быстро начала закрываться листочками, гигантский краб резво развернулся боком к противнику, послышался знакомый шорох, массивное тело принялось бодро отползать обратно за угол

Гинн!

Новый снаряд ударил по клешне.

Шрапнель ороговевших останков брызнула во все стороны вместе с синей кровью, принялась рикошетить от стен, от пола, от потолка, часть застряла в плотной листве. Монстр снова застонал, глазные стебельки задергались сумасшедшим маятником, чудовище повело от боли, гигантская туша врезалась в стену у самого поворота

Гинн!

Медей прицелился, взял на палец выше первого места попадания, размахнулся

БАХ!

Всю верхнюю часть краба расплескало по окрестностям. Хитин заскрежетал по камню коридора, синяя лимфа оставила на стене, полу и потолке огромные, тошнотворные пятна. Раны наложились друг на друга, две трети монстра разом перестали существовать, остатки тихо осели на землю выброшенной яичной скорлупой.

Медей вздохнул, вытер холодный пот со лба, боязливо подошел поближе к поверженной твари.

Ничего от встреченного минуту назад гигантского монстра. Всего лишь искореженная груда плоти пополам с колотыми гранями хитиновой брони. Точно разбитый всмятку автомобиль после ДТП.

Он недоверчиво улыбнулся, сделал осторожный вдох. Пахло формалином, уксусом и тополиным пухом после зажигалки.

– Вот так, я делаю большой шашлык, – Медей широко осклабился, затем рассмеялся: коротко, зло, с радостью адреналинового наркомана во время прыжка с парашютом.

«Что ж ты, фраер, сдал назад», – он пнул неподвижное тело по огромной, вытянутой, похожей на гигантскую дужку очков крабьей ноге.

Потом пнул еще раз. И еще, и еще, еще, ещещещещеще… Пока не улегся восторг и недоверие от своего триумфа. Наконец, Медей отступил назад, а мертвый гигант под его блестящим, нездоровым взглядом угрюмо растекался грязной синей лужей.

«Кстати, а как я вообще попадаю „Гинн“ туда, куда мне надо?» – возникла неуместная мысль, пока он отстраненно осматривал обрызганные чужими внутренностями пол, потолок и стены.

«А, вот как».

Наведение оказалось простым, стоило лишь вспомнить собственные действия: неосознанная команда плюс зрительный контакт на нужной точке. Медей просто не думал об этом, когда бросал помидор, стрелы, фурнитуру от толчка и прочие метательные элементы.

– Хм, и где в этой куче мой трофей от великой победы?

Среди плотной листвы виднелась склизкая улиточная плоть, а поверх улеглось три огромных, с кулак Аристона, глаза неведомой зверушки. Сойдет для начала. Чем бы их срезать? Кроме меткого словца.

Срезал большим и острым обломком клешни, только обернул «рукоять» тряпкой, чтобы не поранить руки. А ничего, удобно так получилось. Заткнул «кинжал» за пояс.

«Не зря мешок захватил, когда отправился дорогой приключений. Спасибо, стигма, что не прихватила сразу после толчка».

Три мешка, один в другом. Навсегда модный тренд, прадед пакета с пакетами.

Глаза легко поместились в один из них. Медей, для надежности, засунул их в осколок брони точно в футляр, и проложил, вдобавок, ободранными листьями. Так они точно сохранятся денег-другой, пока бравый Симплициссимус фэнтези-разлива не найдет дорогу обратно.

Медей довольно улыбнулся. Нет, осклабился широкой, неприятной усмешкой.

«Да! Так тебе тварь. Будешь знать, на кого глазами лупать. Здесь тебе не Коноха, в листве не скроешься. Познай боль, ссаный моллюск».

Азарт смыл остатки страха, начал захватывать своими цепкими щупальцами

Тьфу! Никаких щупалец! Своими цепкими лапами сердце наставника-самозванца.

Он двинулся дальше.

Дорога вперед не отличалась многообразием. Теперь Медей, несмотря на эйфорию от недавней победы, относился к своему внезапному приключению более настороженно. Он загодя проверял редкие повороты, до рези в глазах вглядывался в коридорный полумрак, старался не увлекаться интересными сценками на плакатах.

И все сильнее уставал, томился от постоянного напряжения. Радовали глаз только редкие, заколоченные двери, проникнуть в которые он и не пытался. Лишь осматривал все вдоль и поперек на предмет внезапной кавалерийской атаки, но нет, заклинило намертво. Оставалось лишь делать предположения, куда они вели и для чего использовались помещения за ними.

Очередное существо Медей обнаружил раньше, чем оно – его присутствие. Блудливый шорох лап, цокот когтей, как от собаки по ламинату, вонь шерсти, что пробивалась даже через специфический аромат подземелий. Новый противник оказался здоровенной, здоровеннейшей

Непонятно чем.

Крыса, только размером с аллигатора. Причем жутко трусливая на вид и с гигантским хоботом, на манер слоновьего. Вот, что происходит, Ной, когда ты селишь разных тварей в одном ковчеге. Видимо, поэтому евреи так не любят межнациональные браки.

Она рванула прочь, только махнула своим длинным, уродливым, лысым хвостом. Куда-то туда смекалистый Медей и запустил свой снаряд.

Новый, куда более громкий, чем от крабокуста, вопль огласил округу. Свинцовая пуля разворотила задние лапы, кусок позвоночника, добралась до внутренних органов. Чернобыльская крыса с длинным носярой покатилась по камням с высокочастотным писком, пару раз подпрыгнула, как плоский камешек по воде, а потом затихла.

Медей подождал пару секунд, огляделся в поисках ее возможных товарищей, а затем осторожно подошел к исковерканному, точно вывернутому наизнанку трупу.

– Не, в натуре длинный хоботяра у Сплинтера. Э, вы там в курсе, что «Карлик нос» и «Черепашки мутанты-ниндзя» – разные вселенные? Давайте без кроссоверов, и так Академия не подарок, – пробормотал он.

Стоять рядом с вывороченным трупом в склизкой пустоте подземелий было очень неуютно, почти тоскливо. Как посреди сумеречного леса, где иногда находили трупы, но никогда – убийцу. Он передернул плечами, брезгливо обошел кровавый след по широкой дуге, через силу шагнул к разорванной крысе, осмотрел ее на предмет возможных трофеев.

Пусто. Ни кристаллов, ни некой эссенции для левел-апа, ни кнопки: «обыскать». Просто большая, бесполезная гадость со шнобелем – из нее даже шекелей не выпало.

Что за жизнь…

– Покойся с миром, Усопп, – он прихлопнул ладонями на японский манер, но даже дурашливое поведение не смогло отогнать его холодную дрожь предчувствия.

«К слову, не помню ни одного из моих трофейных мобов по новелле. Это хорошо или плохо? А вот хрен его знает, может и…»

Он осекся, когда из левого ответвления коридора донесся далекий писк и топот множества лапок.

«А вот и проблемка», – с мрачной обреченностью подумал он.

Убежать Медей уже не успевал. Садить Гинн по толпе? А сколько их там? Не факт, что успеет. Бросить сразу несколько снарядов он додумался только сейчас. Лучше не применять ни разу не опробованное средство.

«Алу Вард!» – металлическая пыль вспухла привычным облаком.

На первый взгляд – никаких отличий с вербальной формулой. Только… Грани пыли – острые. По размеру не песчинки, скорее градинки, причем в форме кристаллов. Сама стихия отливает прочным стальным блеском.

Топот и писк быстро приближались.

«Алу Вард Трир Фьёльд»

Металлическая взвесь закрыла весь коридор, насколько хватало взгляд. Видимость резко упала до нуля, между самим заклинателем и его стихией оставались считанные сантиметры.

«А вот теперь мы ступаем по охрененно тонкому льду».

В прошлый раз Медей использовал «Виндр», но на него нет времени, а также «Фрам», который заставил облако лениво скользить вперед. Сейчас же, далеко не факт, что это заклинание сможет сдержать толпу злых от потери товарища крыс, вооруженных здоровенной балдой с двумя ноздрями.

«Даже знать не хочу, каким образом они тут дерутся».

В отличие от моузов, хищных лосей-убийц, крысиная масса относительно невелика, а тело обтекаемое, без острых углов огромных копытных. Могут и проскочить сквозь заслон, особенно, если успеют разглядеть. Устраивать экстерминатус пылевым взрывом крайне не хотелось. Во избежание обрушения свода и размалывания туши отродья по стенам ударной волной. Да и не взорвется взвесь из настолько крупных элементов, нужен «Виндр».

«Скорее всего. Проверять я, конечно, не буду».

А заклинания искр могло не хватить, как и в случае с Гинн.

«Придется пробовать Гуннр вместо Фрам».

Медей, впервые с момента своего падения в подземелье, почувствовал настоящий страх, а не ощущение чужого присутствия или ломкий, неуютный холодок. Он знал, что отродье пыталось тренировать заклинание стихийной атаки, Гуннр. Но вот насколько он преуспел? Хватит ли его прошлых усилий для успешной активации? Не стоит ли воспользоваться более надежным, пусть и менее эффективным вариантом?

Медей искренне не знал.

В голову, как назло, лезла запоздалая мысль о собственной тупости. Любимое заклинание самого отродья, Гинн Алу Сфагиазе, поток металлических игл, вполне могло остановить стаю голохвостых уродцев. Ну, наверное, если с безмолвным усилением. Хотя гарантий, опять же…

Проблема в том, что нынешний Медей ни разу за все время его не использовал, поэтому банально забыл о существовании такого спелла. А повисшее облако откастовывать назад – значит потерять слишком много драгоценного времени.

«Пан или пропан!»

«Алу Вард Гуннр!» – он чуть не сорвался на крик, затапал по картинке рун сильнее, чем по несчастному хомяку.

Минимальная концентрация, взгляд на темный зев низенького бокового ответвления, откуда доносился близкий, слишком, пугающе близкий топот

Облако тронулось с места. Словно под действием гигантского пылесоса, калейдоскоп металлического града с шелестом и душераздирающим скрежетом рванул вперед, в темное, пустое, ничем не освещенное ответвление основного коридора. Слишком узкое для человека.

Скрежет металлических песчинок по каменной кладке отразился сводчатым эхом, заглушил писк, крики, шлепки, разрываемую плоть.

Он успел едва-едва. Если бы крысослоны вбежали в его более широкий коридор, где есть простор для маневра, где облако не смогло бы перекрыть все щели…

Визжащее многоголосье стало резко сходить на нет, сменилось на хрипы и отдаляющийся топот. В наступившей тишине становилось отчетливо слышно, как шелестит наколдованное облако смерти, как продирается сквозь живую плоть, перемалывает гладкие шкуры, рубит в труху мясо и внутренние органы.

Медей подождал еще немного, вдохнул густой аромат мучительной смерти, тяжко, прерывисто вздохнул, а затем обессиленно прислонился к стене, попытался вытереть рукавом хитона пот со лба. Не получилось – слишком много. Он промок до нитки от выброса адреналина, от страха, от

Ощущения жизни.

«Вот, что значит спастись в последний момент», – подумал Медей и мягко, мечтательно улыбнулся, обессиленный, измученный бесконечной секундой ожидания мучительной смерти.

Радостный, нет, ликующий от очередной победы. Несмотря на все более плотный запах бойни, мокрой псины, чужих внутренностей. Только черный зев узкого тоннеля братской могилы портил все настроение.

Он поспешил уйти вперед, по основному коридору, через жидкий ряд освещенных факелов сразу, как только сумел сделать первый шаг вперед. И ни разу не оглянулся.

Каналы предупреждающе жгло, резерв просел на треть, однако Медей все равно расслабленно, пофигистически улыбался да катал свинцовый камень в ладони. Еще на пятерку «Гинн», такое облако, и парочку искр «Фуни» его хватит даже в таком состоянии.

Коридор резко расширился, уперся в снятую с петель дверь, что чисто номинально преграждала проход в подземную залу.

«Кажется, здесь должно быть пусто. Значит, более-менее безопасно».

Он увидел знак зеленой светящейся краской, явный новодел не то наставников, не то кого-то из студентов. Внутри и правда оказалось безопасно. Раньше это был обычный учебный кабинет, разве что без богомерзких плакатов и таких же студентов.

«Ах, приятно знать, что даже учебный год никак не повлияет на очарование такого уютного местечка. Все студенты этой кафедры наверняка уже давно переселились на небеса».

Небольшая площадка для выступления перед аудиторией, школьные скамьи с партами, вернее, их обломки, небрежно сдвинуты к стенам, шкафы пусты, медная пластина вместо привычной школьной доски зияет прорехами и угрюмыми темно-зелеными пятнами.

В углу, на специальном постаменте, покоится в камне довольно сложный узор, на который память отродья моментально сделала стойку.

Круг призыва.

Кто решил назвать аналог арабской вязи нескольких заключенных друг в друга фигур (сплошь угловатых) тупо кругом? Неважно. Медей подошел ближе и тут же почувствовал легкое, почти невесомое

Касание к сознанию.

О, прошлый владелец тела никогда бы не распознал слабый ритмичный писк за постороннее вторжение. В эпоху отродья никто не изобретал кнопочных телефонов со специальной мелодией звонка. Наверняка остальные люди, что успели побывать в комнате, сбрасывали слабый, ненавязчивый писк на звон ушах или другое дерьмо. Если вообще ощущали хоть что-нибудь. Медей мог понять лучше, поэтому немного подумал, поколебался

А затем сел в круг в позе лотоса… то есть попытался согнуть ноги буквой зю, чертыхнулся от боли в связках, умостил задницу, как сумел, и прикрыл глаза. В конце-концов, метка-новодел говорила о безопасности – в бывшем классе не могли поставить что-то однозначно опасное. С мелкими же неприятностями или небольшим испытанием Медей должен справиться.

Войти в беспросветное, черное, созданное им для активации заклинаний, пространство оказалось неожиданно тяжело. Словно нечто снаружи постоянно дергало, не давало сконцентрировать внимание, тянуло в сторону…

В сторону? Так, может быть

Медей дал себя увлечь, при этом попытался сохранить сосредоточенность. Выходило откровенно паршиво, однако, уже через несколько минут, разум дернуло, повело сонной поволокой, точно после хорошего глотка текилы или крепкой затяжки. Виски сдавило, засвербило в носу, лодыжку свело болезненной судорогой, а затем

Вместо привычного космического нихиля он оказался в… полной копии забытого в подземельях кабинета. Только в новых декорациях комната не переживала десятилетия, а то и века запустения. Школьные скамьи с дебелыми, наклоненными под углом сорок пять градусов, столами стояли новенькие и начищенные, шкафы ломились от свитков, при взгляде на которые расплывалось в глазах, а голову начинало ломить, поодаль новенького медного экрана стоял монструозный учительский стол, что отсутствовал в печальной реальности.

А рядом со столом застыла фигура самого преподавателя. Или наставника, если по местному. А может, вообще левого чела. Медей не знал. Он лишь настороженно, незаметно, затем все более пристально рассматривал небольшую, полностью неподвижную фигуру. Хитон с алым плащом и золотой фибулой на груди, курчавые каштановые локоны на голове, аккуратная, умасленная борода с шариком благовоний внутри. Неприметные черты лица, пустой, неподвижный взгляд, мертвенно-неподвижные мышцы, без всяких следов микросокращений.

Медей подошел ближе и человек пошевелился.

Не как нормальные люди, а механической походкой робота. Двигались только руки: левая показала один палец, затем замысловатый круг правой рукой; два пальца – круг с отрывистым жестом вверх; три – круг и жест вниз. Затем – приглашающий кивок головой и снова полная неподвижность.

Очевидно, фантом предлагал повторить невольному вторженцу одно из движений. Или исполнял танец робота из восьмидесятых. Одно из двух.

Думай, Медей, думай. Ладно, дело в движениях. Нужно попробовать повторить за ним. Только какое? Первое? Второе? Последовательность из всех трех? А что будет потом? Скорее всего – активация рунического круга под ним.

«О, значит не я один дотумкал до альтернативного способа каста заклинаний. Интересно. На мой способ совсем не похоже. Из общего, разве что наличие некоего фантомного пространства. Типичная история для призывов, насколько можно судить по памяти безалаберного мудака, чье тело мне пришлось использовать. Здесь больше похоже на некий ограничитель через менталку. Может быть, круг только для преподавателей, чья дисциплина разума позволяет входить в этот мир, а, значит, отдавать команды внешнему массиву? Жаль, совсем нет инструкции, хотя выбор из трех вариантов не кажется таким уж тяжелым».

Несколько минут Медей провел в раздумьях о том, стоит ли вообще пользоваться неведомой дрянью.

Ну, если бы он серьезно дорожил своей жизнью – то нет. Следовало и дальше пытаться разведать подземелья, лишь в случае неудачи пытаться активировать неведому зверушку. Но как долго он будет блуждать по подземелью в таком случае? И на кого еще напорется? Медей более-менее знал о четвертом и пятом уровне подземелий. Что-то слышал о шестом, восьмом и девятом. И никаких упоминаний о крысином кагале с вот такенным хоботом или ходячих гигантских кустах-моллюсках с хорошей защитой и дистанционной атакой клешней.

Что навевало грустные мысли о десятом уровне. Ну серьезно, много ли бы он тут навоевал искрами, металлическими иглами или даже своим ползучим железным песком? Без усиления безмолвными чарами или сокрушающим ударом свинцовых шариков под «Гинн». Немного. Сдох бы еще на моллюске. Или сбежал.

Медею повезло нарваться на уязвимых к его куцему стилю противников. Однако, по подземелью могут двигаться и другие мощные страховидлы, с другим, непреодолимым для арсенала отродья набором уязвимостей. Ну их нахер.

Дольше думать Медей не стал. Повернулся к стражу, крутанул левую руку и показал жест вверх правой.