Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Магия, кофе и мортидо наставника Медея

Глава 1

В которой,

Наставник Медей. Его новое имя.

Он откинулся на стуле в небольшой, формальной комнате. Грязный плод греха гостиной и учительской: декоративный фонтан в центре, девять столов вокруг него, штабели свитков, серо-желтых бумаг студенческих работ, пергамент магических книг, чернильницы, перья, мистические знаки.

Академия Эвелпид, что за шутка… Он читал ранобэ про нее. Не так давно, чтобы забыть детали. Достаточно давно, чтобы драма и персонажи когда-то любимого текста вызывали лишь глухое раздражение.

«Три осколка брошенных солнц».

Достаточно унылое название, чтобы он даже не притрагивался к распиаренной глупости. Взялся, только когда подруга ныла несколько недель подряд, что хочет обсудить книгу. Решил пролистать текст и неожиданно увлекся. Яркие персонажи, интересные повороты, никакой глубины. Типичная драма о том, как все катится к чертям.

Пускай.

Это было достаточно интересно наблюдать – разбитые, проклинающие свою жизнь герои били по живому, резонировали с собственными мыслями. Один из плюсов фэнтезийного мира: вместо банального выхода в окно всегда есть варианты поинтереснее. Злодеи, могущественные твари или усиленная магией тяга к саморазрушению. Сам мир не представлял из себя ничего интересного: есть королевство, есть ковен мудрецов внутри, смесь старой аристократии с монстрами-скороспелками из гениальных волшебников, есть куча пограничных государств, одно поганее и гаже другого.

И, разумеется, все это недоразумение на пару страничек текста дано для обоснования Академии. Нет, АКАДЕМИИ. Место, где глупые дети лупцуют друг друга магией и писклявыми оскорблениями, чтобы на выходе получить броню цинизма, высокомерия и завышенных ожиданий.

Или могильный камень для неудачников. Десять процентов смертей, какая занимательная статистика. Да, здесь знают это слово. Ересь бумажной работы проникла из скучного мира автора в фэнтезийную условность.

– Наставник Медей, – голос сверху мог показаться божественным откровением, если бы не вовремя открытые глаза.

Женщина стояла рядом с ним, такая же выцветшая и равнодушная, как и остальные коллеги.

– Наставница Колхида, – слова вырвались привычкой старого тела, зато удалось подавить импульс встать.

Никто не требовал, но Медей показывал себя убогим подхалимом даже в тех жалких огрызках экранного времени, которое ему отпускал автор.

– До начала учебного года осталось всего десять дней. Я бы хотела узнать, когда вы передадите план лекций и практических занятий. Напоминаю вам… – она поправила одну из лохматых прядей цвета ржавчины.

С этого ракурса Колхида казалась почти настоящей. Не стереотипным персонажем строгой училки, а чем-то большим, скрытым за блеском серых, невыразительных глаз. Для въедливой, безынициативной зануды у нее оказалась довольно рокерская внешность. Или готическая, если черную тунику с мелкой эмблемой Академии считать за викторианское платье.

«Странно, что писатель не всучил ей очки и огромную грудь, как любят делать все бездарные авторы исекаев с рейтингом ниже семерки на МАЛе».

– Учебный план практически готов, я предоставлю вам его до конца дня, – дурацкая, тошнотворно-вежливая улыбка типичного наставника сама вылезла на среднестатистическую физиономию персонажа второго плана.

Казалось, вся личность прошлого Медея нанизана вокруг этого выражения лица, как кольца космического льда и пыли вокруг Сатурна. Изображать из себя компетентного коллегу, изображать из себя мудрого наставника, изображать из себя хорошего мага. Впрочем, последнее у него не получалось даже со всеми холуйскими замашками обиженной бездарности.

– Вы говорите так уже в третий раз, – заметила Колхида с обиженной заминкой, зачем-то помяла клочок пергамента в руках, – если плана не будет и сегодня, я буду вынуждена обратиться к ментору Алексиасу!

То, как она с придыханием проговорила имя местного директора выбешивало даже сильнее собственной рожи.

– До этого не дойдет.

Она дернула плечом, пробормотала несколько протокольно-бессмысленных фраз, и, наконец, оставила его в покое.

«Если ты так волнуешься о планах, как насчет плана на собственное выживание?» – он едва сдержался, чтобы не бросить эту фразу ей под ноги.

Не важно. Она поймет все сама, когда ее любимый Алексиас вызовет гребаного ересиарха прямо во время стандартной лекции о высших сущностях за гранью. Ему нравилось читать тот эпизод: нудная теория довольно быстро перетекла в горячую, как пламя войны, практику тотального уничтожения визжащих подростков.

Драма смерти соперницы главгероини, конечно же супергениальной и потенциально могущественной. Типа дружба во время боя и гибель на последнем издыхании. Все, как он любил. Горечь несправедливой смерти очень хорошо перекликалась с его собственными обидами.

А что с Колхидой? Да, ментор призвал потустороннюю сущность прямо в тело второй помощницы. Взрыв почище любой бомбы. Это смешнее, мать его, чем «посмотри в собаке» от Гая Ричи. Особенно иллюстрация, когда осколок реберной кости учительницы втыкается в глаз робкому мямле-отличнику, ее любимчику.

М-да.

«Я никогда не говорил, что у автора нормальная психика. По кровавости сюжета она переплюнула даже Атаку Титанов. Как говорится, I am the bone of my sword. Правда, в отличие от бесящего Эмии Широ, тому пареньку не досталось сюжетной брони. Как и всем остальным персам. Даже у главгероини она больше смахивает на бронелифчик. Спасибо, что я не на ее месте. И не на месте Колхиды. Не нужно подмахивать подозрительным мужикам, пока они пристраиваются к тебе сзади, чтобы заделать ересиарха».

План. Надо сдать чертов план.

Медей почти не соврал надоедливой женщине: тот, действительно, почти готов. Всего лишь вспомнить примерное расписание из канона, а потом разбить по дням, исходя из смутного понимания реципиента. Памяти оригинала оказалось достаточно, чтобы додумать ненаписанные автором мелочи. Наверняка, ленивый говнюк в оригинальной ветке спихнул бы составление плана на Колхиду, а потом сделал оленьи глаза у ментора.

Тот, как всегда, махнет рукой. Улыбчивый, громогласный здоровяк, Алексиас строил из себя рубаху-парня, не любил выволочки, запугивания или штрафы, а выезжал только на харизме да былой славе героя войны.

– А зачем я вообще буду этим заниматься?

Он откинулся на стуле.

«Урод… то есть персонаж Медей умрет через два года дешевой смертью неудачника. Хочу ли я прожить их вместо него? Исправить…?»

Лицо скривилось от отвращения. Его не трогали пыльные книжные смерти. Пусть дохнут хоть по триста раз на дню. Собственная жизнь достаточно надоела еще в первый раз – работа до выплевывания легких, подозрение на рак, невыносимая боль. Продажа собственной халупы в доме, полном крыс, негров и других тараканов. Деньги пошли на поддельную страховку ради койко-места в больничке для маргиналов и «обезболивающие» от телеграммных любителей квестов. Как раз хватило на обещанные три месяца. А вот про следующие два с половиной даже вспоминать не хочется.

Если есть на свете Ад – это Гэри, Индиана. Жаль, пришлось агонизировать на чужбине. Родные березки и бесплатная медицина давали больше шансов. А так лежал себе, как в нирване, только ничего не радовало. Hello, hello, hello, how low? Сидишь, плывешь в мареве обдолбанного сознания. Ждешь, пока твоя животная сущность не пойдет на масло для бутерброда гробовых досок, а бессмертная душа не покажет атеистам прозаический кукиш.

«Жаль, не полетал призраком, как в режиме наблюдателя онлайн-шутеров. Всегда мечтал отлить на какой-нибудь религиозный памятник. Теплый эктоплазменный душ еще никому не вредил. Здания тоже должны соблюдать гигиену».

В итоге, не увидел ничего. Как взять Бога за бороду, если рука уже показывает фак? Сдох и очнулся в сознании идиота из затянутой новеллы. Никаких предпосылок, душевных разговоров, глупых Богинь, че там еще пишут островные китаёзы? Может, все было, а он опять невменозе? Память стерли, ага.

«Меня ничего здесь не держит. Воруй, убивай, люби гусей».

Только теплится внутри маленький уголек праздного интереса. Интерактивное кино, три тысячи дэ. Семь из десяти, потому что перс говно и нет режима полета, как в колде после смерти. А, ну и послезнание. Terrorist win!

Все еще любопытно. Хочется посмотреть, оценить своими глазами. И не хочется снова умирать. Не в смысле инстинкта самосохранения или жажды жизни. Как-то мелко и гадко исчезать просто так. Все равно боженька снова кинет в какой-нибудь вархаммер или растворит в трансцендентной жиже для усталых душ.

«Ну что ж, раз пригласили зрителем – стоит занять место в первом ряду. В любом случае, ни спасти персонажа-другого, ни спастись самому не выйдет. Бежать некуда – такой финт ушами местные подвергнут остракизму. То есть буквальному – выкинут в пустошь или будут игнорировать. Даже жратвы не купишь».

Его коллега Фиальт так и поступил.

Точнее, началось все с невинного вопроса, поиска смысла, каскада смишнявых ситуаций. А потом автор, в своем людоедском юморе, развил его до гротеска, нагромождения совпадений под непониманиями. Наставника выпнули под сраку прямо перед основным замесом. Краткая интерлюдия показала, как он пухнет от голода, потому что никто не продавал ему жратву, чтобы убиться на границе о бдительный патруль.

"Быть здешним преподом почетно настолько, что есть обратная сторона медали. Каким образом такое невнятное ничтожество, как Медей, вообще взяли на работу? В оригинальной новелле не написано. Память, я вызываю тебя!

Ого, изобретение нового способа призыва в двадцать лет. Который тот обнаружил из-за смеси тупой ошибки в расчетах и стыренного у влюбленной дурочки незаконченного исследования. Там осталось додумать процентов пять-десять, а этот чудак на букву «м» и здесь сел в лужу. Зато подсуетился, быстренько обвинил бывшую пассию в плагиате. Да еще парочку мелких преступлений повесил.

Кажется, она потом погибла в очередной заварушке, сосланная на заставу".

Глупая птица влетела в окно прямо напротив его стола. Звякнул удивительно чистый кварц вместо привычного стекла, заполошный шелест крыльев вывел из неприятных мыслей. Руки сами принялись черкать клятый учебный план. Вводная лекция, ага, вон та папка с записями. И остальные тут.

Фу. Листы дешевого пергамента раздражают пальцы, шелестят, как засушенные листья, и ровно настолько же удобны. Автор, ау, дай местным бумагу, раз снабдил кастой бумагомарак. Ох уж эти непоследовательные новельщики. Всегда интереснее описывать прибитые к столбу кишки или любовную любовь в пустой аудитории, чем внутреннюю логику мира.

Медей зашуршал скрепленными суровой нитью листами.

По крайней мере, бывший теловладелец оказался тем еще педантом: долго и надоедливо сортировал все доступные материалы: оброненные коллегами способы развития, древние, обоссы нас всех Господь, тексты и прочую чушь, в которой понимал с пятого на десятое. Как это плюшкино собирательство совмещалось с ленью, бездарностью в магии и нулевыми амбициями он не понимал.

Он. В смысле, Новый Медей. Как Новый Йорк, Новый Орлеан или Новые Васюки. Да, отечественный вариант ближе всего. Хуманизация нью-Васюков от Великого Комбинатора. Только Бендера побить не успели, а Медей получит за себя и за того парня.

"Не. Нахрен. Новый Медей звучит, как маленький кровосмесительный городок в стиле свит хоум Алабама. Не буду так себя называть.

И почему прошлое имя никак не вспомнится? Не смотри на меня свысока, чертов набор звуков! Иначе буду именовать прошлую личность Тот-Кого-Нельзя-Обзывать. Ладно, просто назову прежнего Медея отродьем. Проблема решена. Расходимся, господа, расходимся!"

План дописался сам собой, почти без участия сознания. Плотная такая методичка, даже темы указал по названиям глав новеллы. Вроде бьется: куцая память отродья о прошлогодних лекциях не находит противоречий.

Кстати, спасибо ментору-директору-будущему предателю за огромную зарплату. Отродье гульнуло на все бабки: успело на прошлых и позапрошлых каникулах нанять парочку голодных гениев из провинции и даже заграницы, а потом третьего – чтобы подбил всю эту чертову кучу эссе на разные темы во что-то удобоваримое, с претензией на оригинальность. Огромный труд, настоящее подспорье для внезапного попаданца.

Жаль, все равно вышло говно.

Студенты спали на лекциях, а практику профессор гнидогадологии (сиречь демонолатрии) скидывал на талантливых учениц. Типа: призови херобору ближе к своему уровню, а то я так крякну и плюну, что ничего не поймете. Канало удивительно часто, хотя те самые талантливые втихомолку угарали над дурачком и призывали всякую дрянь.

Зато ментор Алексиас потом покажет им класс. Бойтесь своих желаний, неучи.

От вида учительской, или как там она называется у местных, уже начало тошнить. Подписал работу, подошел к лохматой, положил на стол с самой обаятельной улыбкой, которая репетировалась у медного зеркала. Ну да, серебряное низзя, а то провалишься в зловонную яму. Нет, не в Индию, хотя план фантазмов тоже не подарок, особенно для такого слабосилка.

– Вы… вы закончили, наставник?

– Просто Медей, я же просил.

Проклятые рефлексы. Искусственность обезьяньих ужимок удалось снизить до «усталого удовлетворения», но без твердого контроля все возвращалось на круги своя. Колхида постоянно морщилась от его лицемерия, воспринимая за попытки флирта, даже в каноне имелось пару смешных зарисовок на эту тему.

Медей решил их не повторять. Так что в этот раз, с ее стороны обошлось без поеживаний. Удивленная коллега расщедрилась на благодарный кивок.

"Ну и прекрасно, что смог – то сделал: все по заветам попаданца. Изменил мир так сильно, как только возможно в моих условиях. Большего мне не добиться никак, лол. Надеюсь, канон дальше меня не убьет.

Или нет?"

Глава 2
Магическая

❝ Пыль грязнит пуды бумаги.

Книги жмутся и растут.

Вот они, антропофаги

Человеческих минут! ❞

Саша Черный

Медей чинно покинул кабинет под слегка растерянным взглядом рыжеволосой пучеглазки. Оставаться наедине с лохматой надоедой не хотелось. Еще припашет его к другой работе. В отличие от отродья, он далеко не так гениален в сачковании и подхалимстве, чтобы избежать начальственных нападок.

Медей вышел за порог и моментально вздрогнул, будто попал в другой мир. Он вывалился в стылую каменную кишку, точно из машины под автостраду. Пустой коридор уходил вперед дорогой приключений и скрывался в полумраке. Где-то там, беспечным авантюристам стреляли в колени, а выживших назначали наставниками и отправляли в персональный котел – к злобным детям в Академию.

Он засвистел бессмертную классику, чтобы разогнать атмосферу готического романа постмодернизмом и другими ругательствами.

– Акулёнок я туруруру, акулёнок я туруруру, акулёнок туруруру. Я – малыш.

На фоне местных даже не акуленок или малыш, а гнилая колода, но под мотив попадает плохо. Лучше тогда орать хриплым голосом: «Все идет по плану». Так и дошел до своих покоев на втором этаже, через лестничный пролет с личными комнатами первых курсов и через другой – со вторыми. Учительская на первом, в закутке коридора между обеденным и малыми лекционными залами для первашей. Тертые калачи ошиваются в башнях для третьего курса, работают там по индивидуальным программам. Лекции им читают как приглашенные маги, так и местные.

Отродье не просил о лекции никто и никогда, а из башен гнали под разными предлогами.

«Вот ведь лох педальный, неужели я не заслуживаю лучшего тела? Лол, нет. Конечно, не заслуживаю. И смайлики черепа сюда для смеха».

Пока шел, архитектурой не впечатлялся. Тупа замок, только вместо гобеленов ковры из советского детства с рабочей рунической вязью, а живых картин – агитплакаты-гобелены типа: «не суй пальцы в портал кромешников» или, там, «труп украл свободный? Гнев познал народный!»

Иллюстратор новеллы очень любил эту хрень клепать и чтоб рожи перекошенные, как будто трусы натерли. Короче, кто играл в Хогвартс Легаси, тот в цирке не смеется, в смысле ничему не удивляется. Он вот не играл и все равно не удивляется. Коридоры как коридоры. Даже квартирный вопрос не испортил, бо пустующих аудиторий больше, чем добровольных узников местной сычевальни.

Он слегка запутался, несколько раз прошел мимо нужной двери, пока память отродья не толкнула к небольшой арке у самой лестницы. Там Медей приложил ладонь к массивной двери – дерево потеплело, он потянул на себя дверную ручку и оказался внутри.

«Да-а, личный кабинет тире спальня оборудован кучеряво, вопросов нет».

Не меньше двадцати квадратов чистой фэнтезятни. Есть кровать; стеллаж с магической ерундистикой из тех, что не портится по банкам, склянкам да амфорам; шкаф с кучей плащей общего для Академии фасона и вырвиглазной эмблемы не то лямбды, не то теста Роршаха; неожиданно волшебный горшок под кроватью.

Не тот, который: «горшочек не вари», нахрен надо такое варить. Ночной горшочек, для полуночных серунов и любителей арбуза перед сном. Очищается сам, как видно из памяти отродья и трех гравюр-инструкций на самом агрегате. А еще Медея ждал аналог холодильника с кучей приготовленной еды. Палец прошел сквозь блюда. Облом. Холодильник с иллюзорными голограммами кучи приготовленной еды.

Зачем? ЗАЧЕМ⁈ О. Вот, зачем.

А интересно придумано. Тыкаешь пальцем и садитесь жрать, пожалуйста. За небольшой стол с тремя неожиданно удобными креслами, похожими на детский стульчак. Контракт с местной столовкой – вещь посильнее Фауста Гете. Особенно, если ночью пожрать захочется. После горшка, ага. А вообще, ученики, вон, ножками хавать топают. Хотя и сами наставники иногда – ужин и завтрак обязателен для всех. Жаль, алкашки в комнате нет. Отродье не любило пить: вылезали слезы от собственной никчемности.

Медей прошелся по остальной комнате с видом туриста в отеле Абхазии: ясно, что обсчитали, но где? Пока все выглядело на удивление прилично и опрятно. Огромное окно с видом на сад, теплицы и черный вход в школу, чтобы палить студентов с запрещенкой. Приятно. Первый плюс идиотской реальности – панорама от пола до потолка. Второй – зуд угрюмого обывателя от скрытого в себе волшебства. Пошутил бы про «дружба это магия», но в прошлой жизни не завезли даже такой.

Последним писком моды в комнате оказался огромный магический верстак со слоем пыли, потому что местные уборщики место работы магов не трогают. Как и сам маг, ага. Чертово отродье.

– Ну, начнем, помолясь.

«Итак, что мы знаем о магических способностях скудоумка?»

Из новеллы – смех, грех да брезгливое недоумение. Медей умер очень плохо: пытался разжалобить самовлюбленного вторженца на глазах шокированных учеников, на нервах лажанул с элементарным щитом, проходят в начале первого курса, сдох от «повышенной червивости».

«Ладно, саму смерть можно переиграть. Кинусь в ближний бой, отчекрыжат башку и нормально. Только закинусь обезболом до этого».

Так. Думать о смерти плохо, пошел на хер, Платон. Успеется. Пока сосредоточимся на приятном. Ладонь окутала радужная пленка, как бензин на поверхности лужи. Сочи, это ты?

Самое главное заклинание мага. Ладно, самое главное – это огненный шар. Которого тут нет. Да и в задницу его! А здесь – второе самое главное заклинание мага – Вард. Нет, не тот вард, который ставят в онлайн играх, а нормальный, из раздела личной защиты. Вард, по сути, чистая магия, не заклинание, а заготовка под него.

Пленка растянулась между рук, повисла мысленным усилием на уровне груди. Слабенькая, зато универсальная защита. Спасет от криворуких всплесков, неприятных сглазов, удара кулаком неподготовленного человека. Чем сильнее урон, тем больше вытянет маны из пользователя. Само по себе неэффективное, но надо же с чего-то начинать?

Отродье пользовалось им отвратительно: он мог создать его только руками, хотя любой нормальный маг третьего круга (ранг трети выпускников из тех, что поталантливее. Самые лучшие получают и четвертый) создает Вард мысленным усилием где угодно. И не мысленным тоже. Инстинктивным, без вмешательства сознания.

Поэтому с ним так все носятся. Внезапно, на фу-фу, нормального мага не убить: пленка отразит урон, если он не перегрузит весь резерв колдуна. Что тоже возможно – читай литры горьких соплей, вылитых в книги почтенными старцами о неэффективности спелла. Целая школа защиты потом пляшет от модификаций Варда. Отродье использовало простой, верный и безыскусный Вард Регул, который сорвался от паники в момент смерти.

Что за бестолочь…

Так. Вопрос. Стоит ли ему сидеть и дрючить изначальный Вард до уровня выпускника? Слишком скучно – нафиг. Хотя побаловаться интересно.

Следующее из Великой Четверки – Алу. Пафос наше все, ну да ладно. Алу – это вся стихийная магия. Их там десятки разных, от стандарта, вроде земли и огня, до редких, используемых злодеусами злеями – стихия перехода, стихия взгляда, стихия солнца.

Медей обратился к воспоминаниям. Да, стихия у тела имелась, причем неплохая – металл. Собственно, поэтому тот украденный проект не разорвал его на клочки, а выродился в нечто любопытное.

Снова вызов пленки.

Усилие перестало быть комфортным. Чувство, как будто ржавые петли внутри пытаются со скрипом распахнуть форточку. Прорубить окно по примеру Петра не получается, однако пот на лбу выступал не зря – пленка стала отливать металлическим блеском. Добавление стихии в заклинание прошло успешно. Такое случалось не всегда. Зачастую – происходило с непредсказуемыми последствиями, особенно в первый раз.

Медею повезло: металл идеально ложился на щит, пробовать остальное отродье почти не пытался. Да и прямой контроль не использовал. Металлический щит активировал примитивным заклинанием Вард Алу. Интересно, что Вард Алу – это стихийный щит, где «щит» на первом месте. А вот Алу Вард – это защита стихии, где именно «стихия» на первом месте.

Отродье боялось экспериментировать, зато Новый Медей моментально скастовал реверсивное заклинание. Алу Вард мгновенно вытянул шестую часть резерва, оставил резкую боль в запястьях и, почему-то, деснах нижней челюсти. Воздух вокруг него помутнел, сделался грязным и темным, как во время смога или пылевой бури

Металлическая пыль.

Довольно неплохо. Причем, гораздо более перспективно, чем просто усиленный металлом щит Вард Алу.

«А ведь я так и представлял себе подобную защиту. Вернее, это единственный адекватный вариант в голове, кроме анимешной херни гигантских щитов, гигантских кольчуг, гигантских ворот или логичной, но слишком затратной сплошной сферы из жидкого металла. Хм. Неужели магия завязана на желания и более интуитивна, чем мне казалось?»

Он вспомнил несколько странных моментов из новеллы. Одним из самых показательных был:

Один затупок, романтический интерес главгероини, постоянно бредил супер сложным семисоставным заклинанием анимированного воина из своей стихии льда. Перед очередным боем он отчаялся, попытался воплотить его на голом контроле Алу и буквально взорвался изнутри. А потом вся вытекшая кровь замерзла в автономного голема-рыцаря и тот даже внес лепту в битву. Гораздо меньшую, чем мог бы его хозяин.

«Бойтесь своих желаний, черти. Особенно если вы – гребанные пубертатные подростки в новелле с высшим возрастным рейтингом исключительно за жестокость. А мне нужно почитать теорию. Дьявол, на что я трачу жизнь этого ничтожества? Ищу, где почитать учебники. Личный ад существует».

Кроме использованных заклинаний, имелось еще несколько мелких фокусов, но Медею надоело, и он пошел дальше. Следующее заклинание – единственное, которое давалось бывшему владельцу на тройку с плюсом, а не на психический крик шокированного учителя.

Гинн.

Атакующий потенциал. Аналог воздушного кулака из богомерзких четвертых «Героев» в чистом виде сырой магии. Ну, по эффекту, скорее воздушный таран. Хм, таранчик? Просто выброс силы в пространство, а Гинн – точка его фокуса. У отродья даже имелась своя фишечка на основе этой школы. Впрочем, Медей решил не шмалять роем металлических стрелок Гинн Алу Сфагиазе по персиковым обоям и деревянным вставкам редких пород деревьев.

Он не любил рытвины. Особенно на своем лице. Отродье имело до обидного чистую кожу. Жаль, нельзя оставить тут гены чисто физических данных и унести с собой в посмертие все остальное.

– «Гардеробщик Морфей / мое тело прими / словно старый пиджак»… – он попытался качаться на кресле, однако то стояло, как влитое.

Магия успела надоесть: болезненные всплески от экспериментов, понимание, насколько низким оказался уровень отродья. Всем интересно обнаружить себя архимагами, но мало кто захочет вкалывать в облаке гнусных подхихиков от талантливых малолеток. Даже ради магии. Впрочем, Медей согласен и на такие условия. Только… серьезно, зачем столько дурного многообразия в магии и ее модификациях? Ах, да. Самое западное королевство. Напоминает

Была одноэтажная Америка, а стала многогендерная. И многонациона… тьфу, то есть, многорасовая. Благо, в новом мире всякие черноснежки не бегут лутать берлоги законопослушных гномов.

Медей помассировал виски. Снова залез в иллюзорный холодильник. Алкоголя за последний час не прибавилось. Плак-плак. И как преподы здесь расслабляются? Может, есть магическая шмаль? Ладно, времени все равно осталось немного. То есть много, но на остатки насрать. Ближайшие два-три, почти четыре года и так предопределены. Если отродье сумело остаться на посту до самой своей смерти, то получится и у него. А теперь магия, господа, магия. Три спелла посмотрел, остался последний.

Кведья. То есть призыв. Достаточно интересно, чтобы попробовать.

Черт возьми, что угодно будет звучать внушительно, если говорить со словом призыв. Вызов проституток? Ха! Мерзко и потребительски. Призыв проституток? Вау. Просто вау. И немножко: «а что, так можно было?». Да, друг

Нет, друг. Людей призывать нельзя. Только стремных мутантов из местных измерений Чернобыля, Фукусимы и Таджикистана.

Есть целый справочник, как справочник инженера. Только, вместо ГОСТ для «свежих томатов» или «шкурок кошки домашней», – цифро-буквенные обозначения всяких говенных сущностей для призыва. С указанием измерения или плана, мира, рейтинга опасности и другой красоты, а также краткая справка – в каких конкретно случаях стоит вызывать. Книга рукописная, но составлялась не отродьем. Тот лишь педантично подшивал листы.

Часть из открытой секции местной библиотеки, часть из работы той влюбленной дурехи, часть общеизвестная. Остальное покупал на собственные бабки у разных студентов по дешевке или залетных магов. Муторная, однако эффективная работа… Абсолютно бессмысленная. Идиот дул на воду, держал все крупицы знаний взаперти.

Его лекции – мусор.

Придется признать – искусство призывов очень интересно. Плюс, именно в качестве мага-призывателя отродье взяли в Академию. А все из-за того украденного проекта. Без него реципиент давно бы подох на границе и могло найтись тело поприличнее. А, плевать. Какая разница, какой конкретно туше закидывать в топку жратву, заливать глаза и дергать за вымя доступных женщин?

Черт возьми, разница есть, если ты работаешь в Академии в качестве местного облико морале! Как уже выяснилось ранее, призыв людей не работает. Соблазнить ученицу? Даже отродье не опустился до такого. В основном, по причине полной бесперспективности, но он и не пытался особо. Здесь такое не поощрялось.

Очень не поощрялось. Ну и ладно. Все равно плотские утехи переоценивают.

Магия прикольнее: сердечко тук-тук, когда понимаешь, чем все может закончится. Хороший вариант – не ждать два года, а постоянно играть с призывами в русскую рулетку, чтобы потерять голову от ошибки в расчетах или недостаточной насыщенности контура. Эх, искусство призывов звучит, как работа в любимом баре. Только там призывы нечисти происходили без твоего контроля. Алкоботы воевали с дегроидиконами, а побеждала дружба. Иногда бензопила, иногда сырок.

«Ну че, призовем проблем себе на жопу?»

Руки зачесались от спонтанного желания. Он забыл, когда в последний раз хотел хоть чего-нибудь так сильно. Интерес к призывам, к магии в целом, стоило поддержать, раз уж другого не случилось. Почему бы и нет? Нужно найти себе приятное, расслабляющее занятие, пока не начнется основное мясо. Тогда можно будет хрустеть попкорном в первых рядах, наблюдать развитие истории а ля натюрель.

«Надеюсь, во мне не проснется никакой ненужной жалости. Люди – пустые елочные игрушки. Новый Год наступит через два с половиной года, ждем фейерверков с петардами».

Итак, призыв. Кведья.

Четвертое из Великих Заклинаний. Почему великих – непонятно. Скорее, основных. Никто не считает алфавит великим по отношению к буквам, из которых складываются слова. Странный мир, странная магия.

Кведья, в отличие от остальных, имела очень мало модификаций. По сути, она служила точкой в предыдущей подготовке. Или запятой, если ты криворукий самоубийца. «Кведья, Юзернейм», такой фразой заканчивался любой призыв. Где, вместо «юзернейма», ставили истинное имя или прозвище призываемой из очередной канализации черепашки-ниндзя.

Истинное имя лучше – риск почти отсутствует. Отродье не знало ни одного такого имени. Их хранят в семье или ковене, передают лишь наследникам, личным ученикам. «Три осколка брошенных солнц» подарили Медею истинное имя, которое открывается в побочной истории. Хемнемер, Военачальник Блуждающих Оазисов. Остальные знают его под кличкой Огмос, Крик Скорби.

Сильнейший воин мелкого измерения – родины прямоходящих шакалов, которого призывает один из главных чародеев прежде нейтральной страны. Дворцовый переворот, убийства, вторжение в

«Как вообще называется страна, в которой я теперь живу? О, королевство Сагеней. Очень информативно, спасибо».

Вызывать Хемнемера – безумие, даже с подробностями ритуала и истинным именем. Не удержит. Да и призвать – пупок развяжется. К тому же, что ему делать с сущностью высшего, седьмого ранга? Даже призванный Алексиасом ересиарх имел только пятый ранг.

«Вобщем, чеши по холодку, демонюга. Найду себе мелочь по размеру».

Листать справочник не менее интересно. В чем проблема всяких бестиариев в прошлой жизни? В их нереальности. Всего лишь выдумка, даже если картинки прикольные. Все начинает выглядеть интереснее и волнительнее, если происходит в реальном мире. Особенно зомби апокалипсис. Ну так, пришлось к слову. И дух для создания ожившего мертвеца на первой же странице совершенно не причем.

Столешница верстака поспешно очищена от пыли, канавки стандартного круга призыва заполняются чернилами, речитатив написан в самом справочнике.

– Кведья, спрайт.

Робкий огонек растет из пренебрежимо малой точки, достигает размеров комнатной лампочки, магические светильники мигают, на долю секунды их пламя становится бирюзовым, под цвет призванной сущности.