Текст книги "Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Макар Ютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Аристон рядом тихонько подвывал от ужаса. Обычно храбрый здоровяк потерялся в этом тихом, вкрадчивом помещении, где темные тайны копились так долго, что стали просачиваться каплями скверны, истончать ткань пространства.

Высокие своды давили монументальностью, лабиринт стеллажей заражал клаустрофобией, заставлял трястись перед каждым углом, каждым ответвлением. Любой звук казался неестественным в этом забитом предметами месте. Неожиданно пустом, как пустует заброшенное здание, вне зависимости от количества брошенных внутри вещей.

– С-стой!

Медей повернул голову

И сразу понял заминку наставника.

Глава 26
Где удивительное рядом

❝ Водочку попил, бабой полакомился, шишку почесал,

чего ж ему на ушко не пошептать! ❞

Войнович

Впереди их лабиринт расширялся, учтиво предлагал шагать дальше по просторному трехметровому коридору, где шкафы весь следующий десяток шагов пялились на вторженцев пустыми провалами полок. Они вошли в самый центр хранилища.

Сюда вели все дороги поперед Рима, от каждого из других входов на склад. Здесь пересекалось целых пять «развалов», один беднее другого. Тут же горел и самый яркий из оранжевых кристаллов, но, парадоксальным образом, лишь еще сильнее запутывал путников – светотень превращала пространство в дурную бесконечность картин Эшера, сплошной обман закольцованных лестниц и лабиринтов направлений.

Они пришли из самой богатой на экспонаты стороны, а Медея кольнуло запоздалое сожаление: стоило набить карманы самыми безопасными побрякушками, а не шататься из стороны в сторону и сладостно замирать от страха перед любыми посторонними звуками. Что поделать, если он оказался так падок на такие будоражащие развлечения? В этот мир не завезли квестов, а в прошлый – шанс погибнуть на них, получить серьезную травму… или травмировать других. Прямо сейчас Медей получал лучшее из двух миров.

– Сердце. Отсюда пришла скверна…

Он вздрогнул от звуков хриплого голоса напарника. Тяжесть чужого тела, после всех этих приключений, стала ощущаться чересчур естественно: Медей иногда забывал, что проходит свои «испытания» отнюдь не в одиночку. Удивительно, что он не возражал. Удивительно, что ему правда понравилось делить с другим свои собственные развлечения. С кем-то, кто имеет шансы пережить эту незапланированную арку второстепенных персонажей вместе с наркотически-безразличным к собственной жизни Медеем.

Они прошли вперед, точно подталкиваемые чужой волей. Делетерион смеялся вокруг них фигурой умолчания, штилем темных намерений.

«Меня»

«МЕНЯ»

«ЗаБЕри_МЕнЯ»

Коварные, запутанные, обезличенные образы. Точно колючая проволока в лесу, лезвие в ботинке, стеклянная крошка в мясном бульоне.

Они вошли в просторное, такое непохожее на тесные, забитые полки пространство, в центр всего зала, в место, откуда пришла скверна. Уютная, комфортная на первый взгляд обстановка: камин с магическим пламенем, шестерка кресел вокруг него… Ровные, дорогие стеллажи из темного дерева, в противовес желтушной рухляди окраин зала, создают интимный полумрак библиотеки, забытая книга желтеет пергаментными страницами на одном из трех журнальных столиков.

Обрывки хитона на толстом ковре из овечьей шерсти, брызги крови на обивке и ножках ближайшего к ним кресла, стерильный, неестественный запах Делетериона постепенно сменился крапивой, шафраном и нотками гнили

Вокруг них, между книгами на полках, на одном из столиков – разбитые СТЕКЛЯННЫЕ зеркала, прикрытые тряпками портреты – иногда видно кусочек сложенных рук чуть выше подрамника, кончик шляпы или локон волос. Ростовые куклы из глины, мрамора, соломы скрыты в небрежных нишах между шкафами, часть из них связана вервием, скована цепями, опутана пергаментными и деревянными амулетами… Часть из них свободна – защитные контуры лежат у ног гнильем, ржавчиной или жалкими обрывками.

Медей отвел взгляд от единственной тряпичной куклы. Маленькой, тщедушной, незаслуженно забытой. Точно любимая игрушка умершей от болезни девочки, сунутая безутешными родителями в самую дальнюю коробку на антресоль. Она сидела на дальнем столике, дружелюбная улыбка контрастировала с кислым привкусом опасности, с большими обсидиановыми глазами. Они напомнили Медею застывшую нефть или матовый черный пластик.

Партнеры добрались до кресел. Тихо, сосредоточенно обогнули одно из них. Ноги шаркали по дорогому ковру, стук сердца, казалось, раздавался по всей округе, резонировал от стен, разносился безвольными светильниками по всему залу. Точно редкое эхо неестественной здесь жизни.

Они почти дошли до центрального кресла, когда по залу донесся легкий шорох, затем стук, сухие щелчки, приятный деревянный скрип пополам с унылым каменным скрежетом. Куклы вокруг них зааплодировали: слабо, медленно и упрямо гнулись суставы в обратную сторону, скрипели не предназначенные для этого ладони, крошился песок и камень. Нарисованные лица плыли, чернила меняли мимику и оставляли за собой неаккуратные пятна, сыпалась пыль из глиняных фигурок. Из других – выбивались пучки соломы или лязгал свинец.

Воздух уютного уголка хрипел, как хрипят повешенные, когда веревка виселицы не сломала им шею в первое же мгновение казни.

– Ари…

– Не произноси здесь ничьих имен!!! – прошипел он.

Шалые глаза метались от куклы к портретам, от странных книг в глиняных переплетах к стеклянных сферам, что располагались в трех креслах на манер гостей… Сферах с маринованными головами.

У одной из них битум полностью вытек через маленькую щелочку в рунической вязи левой стороны, деревянный амулет внутри лежал на дне обугленной головешкой… Огромные бельма освобожденной чертовщины непрерывно наблюдали за двумя спутниками.

Наставники продолжили свой путь. Тихо, осторожно. Старались не смотреть по сторонам, не разговаривать. Только воин нагнетал магию в собственном теле, да мошенник с чужой душой постоянно отражал мелкие нападки на разум.

З̸̋а̷̄б̶̈́е̸̕р̷͙͒и̵ ̵͊м̴́е̵̑н̷́я̵

Д̷̘̇о̴̏т̷̈́р̷͓̒о̷̛͍н̵͋ь̶͖͠с̵̮̆я

О̵̛б̵͋н̶̀ӥ̷́м̸͗и

В̵Ы̶П̶У̶́С̴͍͂Т̵̛И̴̅!!!

Голоса становились хуже. Болезненнее. Чем ближе они подходили к куклам, портретам или залитым свинцом амфорам, тем громче звучал шепот, зрение заволакивало пеленой, комната отдалялась. А на краю, на периферии зрения, появлялись видения событий, которые никогда не переживали ни Медей, ни Аристон.

Битва двух магов в ночи: мешанина красок, комья земли в лицо, кровь из собственной глотки, стылое ощущение запертого в груди воздуха после вдоха;

Бой фаланги с демонами: тяжелое копье-сарисса на плече, другое зажато подмышкой, вражеский дротик пробивает защиту, щит товарища, пронзает кирасу;

Воины глумливо льют расплавленное золото в глотку огромного, медведеподобного мужчины – шипит раскаленный металл, плавится, течет живая плоть. Кровь выкипает, возносится вверх коричневым дымом.

Магия…?

Ноги Аристона подкашиваются. Медей силой заливает в себя и в него остатки фляги, тянет напарника вверх, пинает коленом под задницу. Алкоголь защищает их, оберегает разум от слишком уж разрушительных видений, от осознания. Чужие эманации, эхо прожитых дней настолько густые, настолько сильно их воздействие, что полностью убрать его не может даже Медей. Они идут дальше. Идут, потому что остановка – смерть.

О̵д̴и̶н̷ и̴з ̷н̴ас̶ п̵ок̸ин̵ет̷ э̴то̶ м̶е̷с̴т̶о̴.̴

̵О̴д̴ин̷ и̵з̸ н̵а̷с.

И̷л̸и̷ ̸н̵и̴к̴т̶о̶ б̵о̵л̸ь̴ш̴е!!!

Он понимает: угроза реальна. Куклы начинают дрожать, качаться на месте, самые большие из свободных толкают плечами шкафы – на верхних полках приготовились к десанту глиняные уродцы. Стоит им получить один только волос, ноготь, кровь, малейшую чешуйку кожи…

Тряпичный человечек смотрит на него – мерзкие, смолистые глаза словно тают в сполохах нечестивого пламени камина. Мир переворачивается и снова обретает реальность. Иллюзия не устранима, не с помощью слабых, куцых, инстинктивных усилий Медея. Зато получилось заместить одно видение другим – серебряный цветок тонкого лунного света, улыбка Киркеи, отражение двойника Медея в незнакомой

В легко узнаваемой комнате. С камином и куклами. В тот раз он ушел пустой. В тот раз видение стало багровым. Он внезапно рванул вперед, схватил куклу поперек туловища, закинул к себе за пазуху, не отрывая скрюченных пальцев от пугающе мягкой материи.

«Алу Кведья Фуми» – руны складываются в голове метрономом поискового запроса.

Интуитивная догадка верна: тряпки с тяжелой головой дергаются в его пятерне все недолгое время контакта: кукла обмякает у него за отворотом хитона – ненадолго обезвреженная, но отнюдь не покоренная. Остальные существа и предметы молчат. Исчез шепот, исчезло давление, зрение прояснилось, видения больше не мелькают за границей прямого взгляда. Даже Аристон пришел в себя: стал намного увереннее перебирать ногами, когда до этого аж перегнулся в другую сторону. Теперь он сжимал рукой живот и надувал щеки в сдерживаемой тошноте, однако вел себя куда живее.

Снова развалы, снова проклятые предметы, запечатанные вещи

«О-па, че за прикольный посох? Так, не блевать, Аристон, я сказал не блевать, сукин ты сын, проклянут ведь уроды! Блевотина хуже крови или волоса – потом костей не соберешь от этих кукол-малефиков!!!»

Интересную вещичку Медей все же свистнул, пока тренер боролся с позывами матушки-природы и переработанного кишечником веселья. Благо, посох оказался телескопическим и складывался в миленькую дубинку. Ну или шестопер… трость? Ему как-то не до рассматриваний. А еще, опираться на него гораздо удобнее – хороший противовес мясистой туше собутыльника.

Так они, мало-помалу, и добрались до выхода. Дверь наружу выглядела куда более зло и монументально, чем готическая ниша в конце крытой галереи. А еще – очень надежно, практически сейф. Как это вообще взламывать? Вопрос быстро потерял актуальность: стоило Аристону приложить к двери руку, как она открылась резко и нараспашку, безо всякой каверзы, паузы или видимых угроз.

Парочка людей вывалилась наружу.

Грохнула дверь за спиной, закряхтел товарищ на онемевшем плече, тяжесть навалилась, стала почти нестерпимой. Медей напрягся так, что потемнело в глазах, запрокинул голову. Стало слегка полегче. Он быстро огляделся в поисках опасности. Они очутились в пустой комнате, точно специально созданной для проверки: хирургические столы, защитные колпаки из свинца, несколько ритуальных кругов, в одном из которых память отродья опознала специальный, для проверки одержимости, а другой – для схватки за вместилище.

А что там в другой стороне? Некие стационарные алтари, куча медных экранов, нечто вроде весов, неизвестные приборы. Ни следа видимой опасности. Медей захрипел, попытался перехватить Аристона свободной рукой. Безуспешно. Тяжесть стала абсолютно невыносимой. Рука сама собой соскользнула с пояса тренера, после чего

– «Он так и грохнулся… Увы! Все наши планы таковы» – прокомментировал Медей без капли раскаяния.

Стеклянная сфера с сушеной головой выкатилась из-под хитона собутыльника.

– Да чтоб тебя, идиот!

Тренер стыдливо опустил взгляд. Он все же не смог до конца сопротивляться внушению.

– Мерзкая тварь!!! – заорал Аристон в приступе стыдливой, алкогольной ярости, после чего пнул сферу из положения лежа.

Та и не подумала рассыпаться хрустальным звоном да испуганным матом Медея. Нет, странный снаряд с подарком внутри взмыл в воздух, лязгнул о каменный пол, затем подскочил на ступеньке и упал прямо в круглую выемку на одном из малых алтарей. Руны вокруг резко засветились неприязненно-фиолетовым.

«П̸о̷л̴ь̴з̵у̷й̷с̴я,̴ ̶см̸е̷рт̷ны̴й̵!»

«Точно!»

Медей метнулся вперед, распростер руки на сферой с профессором Доулем

«Алу Кведья Фуми»!

Искры забили по остаткам души внутри страхолюдины, голова беззвучно раззявила пасть, бельма выпучились, одно из них с деловитым чпоканьем вылетело из глазницы, повисло на тоненькой ниточке… Он заглянул в целый глаз лича и вдруг почувствовал то самое ощущение, которое привык культивировать для безмолвных заклинаний. Для внутреннего космоса, куда беспечно ломились твари из Делетериона и залезал страж с телепортом из подземелья в класс.

В этот раз мощная фантасия через глазной контакт забралась к нему в голову. Нет, пыталась затянуть в свою, но получилось как получилось. Они повисли вдвоем в темном ничто, без воздуха, света, звука. Лишь горела кликабельная надпись последнего использованного им заклинания.

Медей привык к внетелесному опыту: тебе не нужно чувствовать тело, когда ты полностью погружен в игру – даже боль отходит на второй план, перестает замечаться. А уж после вселения и частого использования безмолвных заклинаний – тем более. Глупые вторженцы такой привилегии оказались лишены. А времени на привыкание он не давал никогда.

Медей чувствовал себя неким растворенным, бестелесным разумом. Эдаким Солярисом, только вместо океана – черная пустота между маленькими звездами и галактиками внутреннего мира. Посреди его личной вселенной встал худощавый, высокомерный маг со смуглой кожей, вычурным посохом, красными провалами глазниц, точно заполненными густой, вязкой кровью. Враг начал озираться, плавить под себя маленький кусочек нереальности. Фигура обрела объем и плоть, эфемерные руки подернулись кожей, расцвели сеточкой стариковских вен. Под его ногами встал кусочек земной тверди, а темные озера внутри глазниц блестели искрами далеких созвездий.

Затем он неуверенно вскинул посох. А Медей лениво кликнул по висящему заклинанию.

А потом еще раз. И еще. И снова. И

– Поговорим, смертный! – прохрипел истерзанный искрами волшебник у его ног.

Даже в таком положении он звучал горделиво, пусть и с неуверенными нотками. Звук донесся не сразу: в космосе внутреннего мира Медея не имелось ни воздуха, ни гравитации, поэтому чужак большую часть сил отдавал на создание маленького кусочка привычной ему реальности. Только это позволило вторженцу быть услышанным.

«Ха! Получил, старый супернатурал? Повезло, остались те инструменты в комнате. Особенно алтарь, куда Аристон запнул голову. Похоже, его функция – затягивание враждебной сущности в измерение заклинателя. Вряд ли бы аномальный обморок проиграл так легко, вторгнись именно я в его внутренний мир. Лак-ки!»

– Ты кто такой? Не, неинтересно. В смысле: потом. Приноси клятву безусловной верности или я сожгу твою голову на огне Алтаря Гермеса в святилище Эвелпид.

Спасибо, главгероиня, за арку курощения общины призраков! Алгоритм уже отработан.

– Ты не сможешь так просто

*Клик*

– Смогу.

– Но я великий

*Клик*

– Не сейчас. Клятва верности, – надавил он.

– К-клянусь светом и солнцем! Да будет Гермес Эрмий свидетелем моей клятвы!

*Клик*; *Клик*; *КликКликКликКлик*

– ПОЩА-А-А-ДИ-и-и!!!

– «Прощать убийцу – значит убивать», – самодовольно кинул в него цитатой Медей, – Обмануть меня решил, сучий выродок⁈ Эрмием клянутся только наивные ромашки: мелкие элементали природы, духи-помощники и другие светленькие сущности. А не такой харчок Сатаны, как ты.

– А ты весьма сведущ, юный маг… прости меня за эту попытку.

– «Кого ж любить? Кому же верить? Кто не изменит нам один?» – он засмеялся и смех отразился со всех сторон, заключил чужую суть в злобный, истекающий сарказмом кокон.

– Поклянусь. Правильно поклянусь, – прохрипело умертвие.

От лича осталась одна голова: большую часть тела разметали искры его безмолвного Фуни. Во внутреннем мире Медей тратил куда меньше маны и все равно ощутил гнилостный холодок близкого истощения.

– Ну да, ну да. Свежо предание, да верится с трудом… Гермесом Хтонием клянись, урод, слышишь⁈ И чтоб истинное имя назвал! – он резко перевел голос с насмешливых ноток на злые, рявкающие интонации коменданта трудового лагеря.

"Ох, хорошо, что я мельком глянул и память, и конспекты отродья по тому предмету, который буду преподавать. Все же новелла скупа на нюансы, хотя базу дает неплохую. Хрен бы я засомневался без нее. А так, память дала недостающую инфу. Хм-хм-хм. Идеальный результат любого призыва – клятва верности на время нахождения в тварном мире, причем с истинным именем. Другую и обойти могут. А уж демон здесь, душа, тень, одержимость предметом или другая хтонь – не принципиально.

Главное – получить клятву. Непременно через нужного Бога. Обычно выбирают из трех вариантов: Гермес Эрмий, Гермес Хтоний или Гермес Трисмегист. Иначе криво встанет. Хотя в отдельных случаях возможны нюансы".

Пришлось лупить тупую аномалию еще два раза. Никак не хотел называть истинное имя. Юлил, собака смрадная. Благо, возросшая чувствительность во внутреннем мире помогала чуять ложь. Но главное – ложное имя не «резонировало», не влияло на мир. Просто набор букв.

Слава те Господи, злобная нежить дала правильную клятву с третьего раза. Последний «Фуни» истощил и так невеликие остатки магии, при этом едва не отправил гадкую жуть за грань. Окончательно. Проклятие поскрипело зубами, но покорилось. Безусловная клятва верности оказалась принесена. Медей моргнул, а затем выпал обратно в тварный мир.

Голова все также лежала на алтаре. Будто бы ничего не изменилось, но он чувствовал связь с маринованным гнидогадойдом. Теперь это наш слоняра, так что и держать в дальнейшем заключении смысла нет.

Медей вздохнул, потер виски, а затем протянул вперед ладони и снял с сушеных бельм своего милого питомца два медных обола – главная уязвимость такого рода сущностей. С ними можно приказывать ферментированным магам и без клятвы. Ограниченно и без страховки – но приказывать. Исключительно временное решение.

«Блин, можно ж было тупо забрать их без ментальной драки… Да щаз-з! Кто бы дал! Это не мой прошлый рафинированный мирок. Здесь драка с сушеной башкой от мумии кончается не продажей в британский музей, а преждевременной похоронкой. Тем более, мудак явно старый и сильный – точно бы извернулся себе на пользу. Лучше уж так. Квадратиш, практиш, гут».

– Все. Башка теперь наш бро. Но я у тебя ее заберу. Так, на всякий случай, – предупредил он своего ситуативного союзника.

Аристон благодарно наблевал ему под ноги. Вот свинья! И это после всей своекорыстной помощи!

«Так, стоп! А кто такой благостный и незаметный дал мне совет?»

Медей похолодел от осознания угрозы. Пока он подчинял себе одного любителя шастать по чужим мозгам, второй совершенно беспрепятственно наблюдал за его попыткой! Тряпичная кукла завозилась у него под хитоном. Вот мерзкий ублюдок!

«С̴т̴о̵й̷,̸ ̴с̸м̶е̷р̶т̴н̷ы̶й̷.̶.̵.̵ ̴н̷а̴с̶т̴а̶в̸н̴и̶к̵.̴ ̵У̷в̴а̷ж̷а̵е̸м̵ы̷й̵ ̴н̸а̵с̸т̶а̵в̷н̵и̸к̶!̵ Я̴ ̸б̶у̴д̷у̵ ̶т̴в̸о̶и̵м̵ ̵в̴е̸р̶н̶ы̷м̶ ̷с̴л̸у̶г̸о̴й̷.̴ ̶ Я̵̺̦̘̾͊̄̄̓̌̈́͆͘͜͝ ̵̙̺͇̜̦̮̰̀̇̂͆͠у̸̯̮̉̆̐̐̄͠͠͝к̶̧̳͖͍̻̜͖̃͆̊̋́̀̌̾̈́͘ӓ̴̜́̍̐ж̷̧̠͉̪̭̎̚у̷̨̹͕̩̲̳͒̄̊̈́̓̒ ̴̨̙̬̟̺̯͙̝̮̩͊̀̀̽̈́̂̕т̸̺̣̻̤͇̀е̶̲͓̌̒̎̃̃̀̊͘͝б̵̧̩̙̝̝͐̋̔̕е̶̨̥̘̭̱͇͔̞̫̂̎̈́̒̈́̕̕̚͠ ̸̛̲͛͑̚͘п̶̞̍́̔͒̂у̶͕̘͍͙͉̬̝̏͆̂т̷̢̛͈́ͅь̶̢̊͌͗͑̇͑͘͘.̷̧̢̛͓͖̰͋ Д̷о̷г̴о̵в̸о̵р̵и̵м̴с̷я̷?̵»

Медей почти не понимал, что лопочет ему сраная аномалия. Какого черта в жестокой, но рациональной академке делает трахнутый Чаки объект SCP⁈ Нет, целый выводок таких объектов! «S», мать его, ранг опасности! Ну, минимум, «А». «В+» так уже точно. Все равно дохрена! В оригинальной новелле таких поворотов не имелось! Разве что намеки… О, да. Намеки.

От куклы пришел новый поток слов, еще более бессвязный, чем прошлый. Медей мог вычленить разве что кислый привкус былой силы страховидла. Тот явно поиздержался, поэтому не мог сразу взять контроль. Рассчитывал договориться?

Кукла, между тем, продолжала плавить ему мозги странными фразами. Как ни странно, в конце-концов, Медей допер. Проклятый предмет имел некий интерес в тварном мире и предлагал взаимовыгодные условия. Помощь за помощь. Ага, щас. На сделках с дьяволом погорело больше персонажей литературы, чем успела наклепать даже плодовитая авторка сей безумной новеллы!

«Пошел ты, шагреневая кожа! Знаем мы последствия контракта с той стороной, гребаный ты Мельмот. Сначала всякие Мефистофели угодливо ишачат за мелкий прайс, а потом то душу продай, то поле Геллера отключи – и с девушкой познакомлю, и с дедушкой. Нафиг-нафиг!»

Остановись, мгновение, ты заразно! Он долбанул новеньким заклинанием несносную куклу, но заставить принести клятву верности, без вояжа во внутренний мир, все же не мог.

Кинуть куклу на алтарь и повторить прошлую процедуру? Так маны не осталось, чтобы обеспечить мерзкой сучности душ Шарко по стандартам санаториев КавМинВод. Как бы он сам Медею не прописал галоперидольчика огромной иглой внутримышечно. Хлестать искрами без соприкосновения разума? Еще более глупая идея – так вовсе никаких шансов. Только сляжет от истощения. Патовая ситуация.

Решение, как ни странно, подобрал бледный от рвоты Аристон, что обшаривал зал перед проклятым хранилищем красными от пьяных слез глазами. Цепь. Миленькая такая. Не то золотая, не то позолоченная. Ей куклу и обмотали.

– А ловко ты придумал, я так сразу и не понял, – уважительно сказал ему Медей.

Тренер только хрюкнул да привалился к стенке. Кажется, вся его энергия осталась за порогом Делетериона, поэтому мужика неудержимо клонило в сон. Невовремя!

– Не спи, замерзнешь! *Ыых, кря* зараза, тяжелый. Ау! Говори со мной, гордый владелец трезубой лопаты. О чем? Эм-м… О! Слушай, а почему в учебниках, в главе по изгнанию, никто не рекомендует использовать Кведью со стихиями?

Он вновь взвалил на себя грузное тело и они медленно побрели вниз по прекрасной, скучной, совершенно безопасной лестнице. Не иначе как в небо. Все лучше, чем вверх по лестнице идущей вниз. Проклятый алкоголь. Главное, чтобы здоровяк окончательно не размяк. Иначе Медей его точно никуда не дотащит.

– А? О, о чем ты говоришь? Даже я знаю, что Алу и Кведья в конфликте, – забормотал Аристон.

Повезло, отвлекся. Даже сфокусировался.

– Нельзя их ставить в одну ст-, строчку. Гв-рят, был один маг. Умел говорить эдак м-на, ману, моно.то.но, во, и по-слогам. Как бы все зак-, зок-, короче магия начи-, начиналась сразу со всех частей… но не увер-н я в таком: пр-сто гу-, глупая байка, – бормотал он обморочным голосом, однако ногами помогал более-менее уверенно.

– Ага, круто. Ты давай, не молчи. Шевели губами, чтоб ноги не останавливались.

– Тогда спра-спрашивай, – просипел несчастный тренер.

– Вот скажи мне, почему такая разница между третьим с четвертым рангом магов и пятым? Между пятым и шестым такого нет! А тут троек и четверок называют скороспелками, зато пятый – полноценный член нашего круга, даже, вот, медальон дарят.

Медею не подарили. Отговорились тем, что у него, дескать, еще нет прозвища.

– А, ну и прозвище только тогда дают.

Отродью не дали, отчего тот долго бесился и плакал редкими алкогольными слезами. Впрочем, Медей паредров из круга волшебников понимал чуть более, чем полностью. Получать приглашение в элитный клуб силачей стоит честно, без удачи и мишуры. С отродьем еще обошлись по-свойски: могли ведь и звание отобрать.

– Маг считается полноценным только с пятого ранга, Медей, – на удивление внятно проскрипел водонагреватель, – когда получает славу и создает личный шедевр – мегистон. Его главное, великое заклинание. В основном, боевое и защитное. Реже – универсальное или, там, ремесленное.

– Ага. Потом маг это заклинание использует, кует свою славу. По этой славе ему и присуждают прозвище, – продолжил Медей знаниями из новеллы.

– Верно, – проскрипел тренер на последнем издыхании.

К счастью, они уже успели добраться до нижних этажей. Дверь в коридор распахнулась с неприязненным, глумливым скрипом. Им осталось чуть-чуть, совсем немножко до преподавательских покоев. Его. Аристон мог поспать и за дверью

– А вот и нарушители!