Текст книги "Меч Кайгена (ЛП)"

Автор книги: М. Л. Вонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

– Он – гражданин Империи, как и мы, – сказал Такеру, – и он многое видел, так что у него есть знания, каких нет у нас, – у Мисаки тоже были такие знания, хотя Такеру не собирался слушать ее. – И он – один из немногих крепких мужчин, кто выжили.

– Он не бился? – сказал Казу.

– Его сила в других областях, – казал Такеру. – Мы несколько месяцев работали над проектом мэра.

Мисаки знала, что ее муж и Кван Тэ-мин работали над планом башен инфо-ком. Она знала, что Такеру предложил проект, и он явно сблизился с северянином, пока они работали вместе.

Такеру всегда был за современное развитие – мощеная дорога в один год, улучшенные линии электропередач в другой – и иногда его проекты одобряли, и ему приходилось управлять ими. Мэр был скучным, но безобидным чиновником, его устраивало, что работники выполняли работу лучше, чем он мог. Империя обычно не посылала лучших в мелкие горные деревни.

– А мэр? – спросил Казу.

– Мертв, – Такеру не показал эмоций, хотя работал на мужчину много лет. – Он был дома в западной деревне, когда они пришли.

Закончив давать указания сыну, Кван Тэ-мин поспешил к ним.

– Цусано-доно, это Кван Тэ-мин, представитель «Коммуникаций Геомиджул», – сказал Такеру. – Кван-сан, это Цусано Казу из Ишихамы, лорд Арашики и брат моей жены.

Мужчины поклонились и обменялись приветствиями, и Такеру увел их из деревни к вершине горы. Снег стал глубже, пока они поднимались, но разделялся от джийи Такеру.

Двое людей Казу следовали за ними, пока Казу не повернулся к ним.

– Оставайтесь тут, – приказал он. – Следите, чтобы никто не пошел за нами.

– Да, сэр.

Мужчины встали в снегу, и Мисаки казалось, что ее подозрения вот-вот подтвердятся. Эта атака и то, что случилось в Ишихаме, было связно, и правительству было сложно скрыть это.

Такеру привел их к снежной поляне с видом на академию Кумоно. Храм, ставший школой, был единственным зданием, не пострадавшим от бомб или фоньи. Здание стояло гордо и спокойно на камне. Может, оно было слишком высоко на горе, вдали от действий, и его не тронули. Подъем добавил боли ноющим легким Мисаки.

– Теперь, лорд Цусано, – Такеру повернулся к Казу, – что вы хотели обсудить?

– Я… – неуверенно начал Казу. – Сначала я хотел извиниться, что не предупредил вас должным образом.

– Объясните.

– Уверен, вы поняли, что не только на Такаюби ранганийцы напали за последние пару недель. Они пришли и в Ишихаму. Это уничтожило Арашики и город вокруг, а не буря, как говорили в новостях.

Такеру кивнул, словно так и думал все время, словно не побил сына в додзе за такое предположение.

– Судя по тому, где еще, так называемые, бури ударили по берегу, мы – отец и я – поняли, что ранганийцы целились в старые дома воинов Кайгена. Мы подумали, что Такаюби будет следующим. Конечно, мы надеялись, что этого не будет, но… – Казу покачал головой. – Я могу хотя бы предупредить, что будет дальше.

– О чем вы? – спросил Такеру. – Будет больше атак?

– Нет, Мацуда-доно, – быстро сказал Казу. – Не так. Я хотел предупредить о военных Кайгена раньше, чем они сюда прибыли.

От смятения на лице Такеру Казу продолжил:

– Я не просто так не мог объяснить ситуацию в письме сестре. Как только отряды кайгенцев прибыли в Ишихаму, они ясно дали понять, что нам нельзя обсуждать атаку между собой или кем-то еще.

Такеру задумчиво нахмурился.

– Почему?

– Я не знаю, – Казу покачал головой. – Они не сказали нам, но было ясно, что они пытались скрыть новости об атаках. Солдаты императора переместили нас в соседний город, пока отряды Яммы помогали им убирать ущерб.

– Ямма вовлечена? – спросила Мисаки.

Более сильный союзник Кайгена часто давал им военную поддержку, особенно, когда Ранга была задействована, но это добавляло еще слой сложности в ситуацию. Ямма была игроком со своими мотивами.

– Да. Солдаты Яммы были там почти так же быстро, как наши военные.

– Как они действовали? – спросила Мисаки. – Они что-то говорили или…

– Тебе сказали не говорить, – заявил Такеру.

– Эм… – Казу снова неуютно посмотрел на Мисаки, потом на ее мужа. У него не было смелости или власти заступиться за сестру, но он ответил на ее вопрос. – Ямманки едва говорили с нами. Многие общались только с воинами Кайгена, а потом помогли с уборкой или… тем, что они делают в зоне, задетой атакой. Нам не позволили пройти за телами членов семьи или вещами. Я не знаю, изменилось ли что-нибудь, но так было, когда я ушел.

– Думаете, подобное можно ожидать в Такаюби? – спросил Такеру.

– Возможно. Я просто хотел предупредить, пока не прибыли отряды Кайгена. Простите, что мы не прибыли раньше, – добавил он. – Простите, что мы не смогли предложить поддержку серьезнее.

– Не извиняйтесь, – сказал Такеру. – Как вы видели, наших воинов хватило, чтобы сдержать врагов, пока не прибыли силы императора, – он говорил это без интереса, как обычно, словно смерти брата, сына и многих жителей ничего не значили.

– Мы не столкнулись с таким в Ишихаме, – сказал Казу.

– Ранганийцы послали не так много солдат?

– Не знаю. Думаю, многие ранганийцы, вовлеченные в атаке, не дошли до нас.

Город Цусано был на вершине утеса, он был защищен лучше Такаюби – или любого места в мире, насколько знала Мисаки. Ни одна армия в истории не попадала туда, и она была рада слышать, что даже жуткая новая сила Ранги не была исключением.

– Они напали торнадо? – спросил Такеру.

– Изначально, да. Когда мы увидели его над водой, отец почти сразу понял, что это ранганийцы.

– О? Ваш отец встречал фоньяк раньше? – спросил Такеру, наверное, думая о том, как он и Такаши не сразу разобрались с торнадо, пока Мисаки и Чоль-хи не убедили их, что это была работа ранганийцев. Она раздраженно размышляла, хватило бы ему приличий смутиться.

– Нет, Мацуда-доно.

«Он просто не идиот», – гневно подумала Мисаки.

– Думаю, – сказал Казу тактичнее, – мой отец просто видел так много бурь в жизни, что смог ощутить сразу, когда одна вела себя не нормально. Зная, что дома ближе всего к краю были потеряны, мы эвакуировали как можно больше домов, собрали воинов, чтобы биться с ранганийцами, которые попали на берег.

– И?

– Торнадо разбился об утес, – сказал Казу, и это не удивило Мисаки – утес Ишихама сделал то, что камни и склон горы Такаюби не смогли. – Наша Арашики была разбита с домами у края. Ветер торнадо забросил на край утеса около двух десятков солдат. Мы убили их, – это объясняло рану на груди Казу. – Другие, думаю, пытались подняться по утесу, но не смогли, ямманки прибыли и застрелили их.

Такеру кивнул.

– Так у вас не было тяжелых потерь?

– Только два воина умерли в бою, но обломки разгромили все на клики вокруг. К сожалению, не было времени, чтобы эвакуировать весь район, и торнадо разбил слабые части утеса, камни падали размером с дома. Многих убили те камни. Около сотни, думаю.

– Думаете?

– Столько не хватало, когда мы добрались до безопасности и посчитали, но, как я и сказал, нам не дали вернуться в дома, солдаты ничего не говорят, – он покачал головой. – Я не пойму, чего они добиваются, скрывая все это.

«Ощущение защищенности», – подумала Мисаки. Если бы новости об атаках расползлись, люди запаниковали бы, ими было бы сложнее управлять. Но это не объясняло, что затеяли ямманки.

– Это не важно, – сказал Такеру. – Спасибо за предупреждение, но не нам сомневаться в воле императора. Если это его приказы, нам нужно их слушаться.

– Мацуда, – сказал тревожно Тэ-мин. – Думаю, тебе может не понравится то, о чем тебя попросит император.

– О чем вы? – спросил Казу, перейдя на кайгенгуа. Он повернулся к Тэ-мину.

– Я знаю, что медиа говорят, что сердце империи сильное и полное ресурсов, но я из Джунгсана, и я думаю… – Тэ-мин сделал паузу, с опаской глядя на мужчин Широджимы. Он рисковал, он не знал Казу, да и как хорошо он знал Такеру? – Реальность армии Империи очень отличается от картинки, – он повернулся к Казу. – Если военные уже появились на Ишихаме, ты уж знаешь.

– Ну… – Казу хмурился. – Я не общался толком с солдатами, – робость в его голосе раскрыла, что в словах Кван Тэ-мина была правда.

– Я не хочу оскорбить Империю или расстроить вас, Цусано, – сказал осторожно северянин. – Но Мацуда… – он посмотрел на Такеру. – Твоя деревня в сложном положении сейчас. Пока мы нашли сорок два живых, многие из них ранены. Дом Мацуда почти весь разбит, как и дом Мизумаки, и там укрылись все выжившие. Мой сын все еще составляет перечень всей еды, что у нас есть, но этого не хватит, чтобы прокормить много…

– Я в курсе, Кван, – едко сказал Такеру. – При чем тут армия?

– Я просто хочу предупредить… Я не хочу, чтобы ты ошибался, что можешь полагаться на поддержку Империи в это время. Я был там достаточно, чтобы знать, что ты будешь разочарован.

– Ты не должен так говорить об Империи, – Казу нахмурился сильнее.

– Ваш город получил нужную помощь, Цусано? – спросил Тэ-мин.

– Я не задерживался после атаки, – сказал Казу. – Уверен, уже получили, – он не звучал уверенно. – И Ишихама не нуждалась в помощи так, как Такаюби. Мой народ сохранил крышу над головой, мы можем подняться на ноги. Если этой деревне не помочь…

«Она пропадет», – мрачно подумала Мисаки.

– Что бы ни приказала Империя, мы должны слушаться, – твердо сказал Такеру. Его слова звучали просто, словно жизни не были на кону. – Привилегия – служить империи Кайген любым образом.

– Конечно, – согласился Казу, – но я признаю, что все это странно. Не только дело с отрядами империи и Яммы, но и атаки не кажутся логичными.

– О чем вы? – спросил Такеру.

– Умный боец бьет по слабым точкам врага.

– Да?

– Зачем Ранга бьет концентрированными атаками по городам с самыми сильными бойцами? Если их целью было проникнуть внутрь, и у них был элемент неожиданности, зачем бить по домам людей, которые дадут отпор?

Казу метко отметил это. Это было как удар мечом по броне или Кровавой Иглой по кости. В худшем случае – обречено на провал, в лучшем – пустая трата. У Ранги было много силы такого размера и навыков, что они могли выйти на берег и убить всех с лёгкостью или даже незаметно пробраться в ночи.

– Может, их цель – не проникновение, – предположила Мисаки, Такеру бросил на нее неодобрительный взгляд. – Эти атаки могли быть частью плана сложнее. Может, их намерением было ослабить великие дома.

– Ценой такого количества солдат? – потрясенно сказал Казу.

Он снова был прав. Были способы ослабить врагов, не теряя сотни хороших бойцов. Да, методы не были благородными – Мисаки сразу подумала об убийцах и ядах – но убийство детей не было благородным делом. Сжигание кузнецов в их домах не было благородным делом. Насилие женщин врага не было благородным делом. Если ранганийцы были готовы совершать такие ужасы, почему не опуститься до яда или меткой бомбы? Зачем жертвовать бойцами?

Солдаты в желтом могли быть пушечным мясом Ранганийского Союза, но солдаты в черном были один к десяти тысячам. Когда Мисаки была в Рассвете, особые силы Ранги были ограничены самыми сильными родами Ранги – Шэнь и Тян. Солдаты их калибра были очень ценными. Зачем посылать десятки таких умирать в бою?

Мужчины не успели это обсудить, один из бойцов Казу взбежал к ним по склону и остановился, тяжело дыша от карабканья.

– Прос… – он замолк, пытаясь перевести дыхание, его легкие не привыкли к разреженному воздуху Такаюби. – П-простите, что мешаю, Мацуда-доно, Цусано-доно, – он поклонился.

– Что такое, Хакую-сан? – спросил Казу.

– Отряды Империи прибыли. Просят главу деревни, – Хакую посмотрел на Такеру и выпрямился. – Я сказал им, что это вы, Мацуда-доно.

– Я сейчас приду.

ГЛАВА 22: СОЛДАТЫ

Отряды Империи не прибыли одни. Как и в Ишихаме, они были с солдатами Яммы. Мисаки давно не видела ямманок, да и вообще людей не из Кайгена. Для некоторых жителей Такаюби иностранцы были новинкой. Женщины и дети собрались и глазели, шептались, хотя держались на расстоянии от ямманок, словно переживали, что солдаты, владеющие огнем, могли случайно взорваться.

– Я не знала, что они такие высокие, – поразилась одна женщина.

– Они красивые, – вздохнула другая. – Такая темная кожа! Как в кино!

– А их волосы такие… пушистые, – добавила Мизумаки Фуюко, морща нос. – Думаете, я смогу уговорить их дать мне потрогать волосы?

– Не глупи, Фую-чан, – сказала девочка-подросток. – У тебя пальцы сгорят.

Фуюко склонила голову.

– Я думала, для этого они должны гореть.

– Нет, уверена, огонь внутри них, под их кожей, как внутри нас – кровь.

– И, погодите, то женщины? – Мизумаки Фуюко уставилась, словно это было более странным, чем мысль, что у людей огонь был вместо крови.

– Не может быть, – сказала ее мать. – У них копья.

– Но и груди, Мизумаки-сан, – изумленно сказала Сецуко. – Уверена, это женщины.

– Бред. Женщины не могут…

– Смотрите! – Сецуко была рада возможности смутить ее уже травмированных соседей. – У той большие груди! – она указала на ямманку неподалеку.

Та женщина посмотрела на болтающих женщин Кайгена и закатила глаза, вздохнув мучительно. Для женщины-солдата попасть в Кайген было утомительно. Мисаки была готова пожалеть ее, пока не увидела узоры на форме женщины – узоры пилота. Эта женщина и таджаки вокруг нее были в ответе за то, что бомбы превратили Такаюби в обломки.

Во тьме и смятении авиаудара прошлой ночью было невозможно сказать, какой стране принадлежали самолеты, но Мисаки не удивилась, что Ямма ответила быстрее армии Империи. Военные базы Яммы были по всей Кайгенской империи, и они быстро отвечали на проблемы. Но было жутко, что император позволял чужим самолетам сыпать бомбами на его землю.

– Они выглядят недовольно, – отметила женщина, глядя на солдат Яммы.

– Они – таджаки, – сказала Мисаки. – А тут середина зимы, и они на холодной горе.

Темнокожие таджаки дрожали в форме с узором боголан, выглядели решительно, но недовольно по голени в снегу. Они не прибыли хотя бы в сорокалетней форме, чего Мисаки не могла сказать о кайгенских отрядах, которые были в сине-коричневых ханбоках с Келебы.

Первым к Такеру обратился крупный офицер-кайгенец с выпирающим животом, который представился как полковник Сонг. С ним был джасели-кайгенец в мантии военного переводчика, что немного разозлило Мисаки. Эти люди считали их необразованными?

– Мне сказали, что вы – глава деревни? – сказал полковник Сонг на кайгенгуа.

– Да, сэр, – медленно ответил Такеру, имперский язык звучал неловко у него, в отличие от диалекта Широджимы, – со вчерашнего вечера.

– Да? – половник Сонг приподнял брови. – Вчера? – Мисаки было плевать на снисхождение в его голосе. – Можете объяснить, как это случилось?

– Мэр считается мертвым, ведь мы еще не нашли выживших из западной деревни, где он жил. Я был его счетоводом, помощником и человеком, управляющим вместо него, когда он отправлялся в штаб провинции. Пока что я выполняю обязанности, пока его не найдут или заменят. Мой брат, глава правящего дома воинов тут, погиб и был опознан за несколько ваатину до вашего прибытия, так что я занимаю его место в управлении…

– Ясно, – полковнику Сонгу явно наскучил медленный кайгенгуа Такеру. – Так все эти люди слушаются вас?

– Те, кто живет в Такаюби, сэр, да.

– Вы можете держать их под контролем?

Мисаки не нравилось, что Сонг говорил о них, как о беспокойном стаде скота. Ей понравилось еще меньше, когда Такеру ответил без колебаний:

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Сначала мне нужно, чтобы ваши люди принесли все тела к останкам поселения на юго-западе этой деревни.

– Вы про деревню кузнецов?

– О, это была она? – сказал полковник Сонг, изумленно приподняв уголок рта, и Мисаки захотелось выбить ему зубы. – Тогда да, к, кхм, деревне кузнецов. Наши союзники из Яммы начали там устанавливать свое оборудование.

– Свое… оборудование? – медленно повторил Такеру.

– Их оборудование, – сказал переводчик на диалекте Широджима, и Такеру холодно посмотрел на него.

– Ямманки проводят важное судебно-медицинское исследование для нашего императора, – сказал Сонг. – Вы и все в этой деревне будете им помогать.

– Конечно, генерал, – сказал Такеру, хотя это был первый приказ, от которого он замер.

Ямманки могли быть союзниками Кайгена с Келебы, но они все еще были чужаками, а деревни, древне и изолированные, как Такаюби, не любили, когда чужаки лезли в их дела. В этой деревне просто присутствие людей не из Кайгена, как Кваны, вызывало шум.

– Я так понимаю, что ваши люди уносили тела в это здание?

– Только тела наших, – сказал Такеру. – Тех, чьим друзьям и семье нужно их похоронить. Мы ждали финов с соседней горы, чтобы похоронить их.

– Понимаю, – сказал полковник Сонг, – но нам понадобятся все тела в деревне кузнецов – кайгенцев и ранганийцев.

Последовала пауза.

– Вы… что? – сказал Такеру без эмоций.

Переводчик то ли хотел проявить презрение, то ли плохо выполнял работу, но сказал:

– Полковник сказал: «Все тела, кайгенцев и ранганийцев».

Такеру все еще глядел на Сонга.

– Не понимаю.

– Вы направите своих людей принести тела всех, кто был убит во время атаки, ямманкам. Это включает тела, которые они по ошибке принесли сюда, – он кивнул на накрытый труп Мамору. – Если остались только части тела, им понадобится все, что можно собрать.

Мисаки не винила Такеру за шок.

– Я сказал то, что вас запутало, Мацуда?

– Вы хотите, чтобы я забрал мертвых у их горюющих семей? – голос Такеру был без эмоций, как обычно, но он был и пустым.

– Это воля императора.

– Простите, сэр. Я просто… – Такеру стал запинаться в кайгенгуа, который он редко использовал. – Я не понимаю.

– Полковник говорит: «Это воля…».

– Ты тупой? – рявкнула Мисаки на переводчика. – Он знает фразу «воля императора». У нас есть телевидение, – получив шанс показать легкий кайгенгуа после многих лет разговоров на диалекте, она должна была радоваться, но скалила зубы, произнося звуки. – Научись читать ситуацию, придурок.

Все трое мужчин уставились на нее.

«О, Мисаки, ты дура».

– Чо, можешь идти, – сказал Сонг через миг. Смущенный переводчик поклонился и ушел, полковник повернулся к Такеру. – Ты сказал, что управляешь этой деревней. Ты можешь сдержать свою жену?

– Да, сэр. Простите, – сказал Такеру и встал между Мисаки и полковником. – Она страдает от шока и сотрясения мозга.

– Уверен, все вы сильно пострадали, но радуйтесь, зная, что это все на благо империи.

– Конечно.

– Теперь мы понимаем друг друга, и я скажу своим солдатам собирать тела, – Мисаки ощутила, как ее мир стал разбираться, полковник повернулся к Мамору и опустил на него ладонь. – Мы начнем с этого.

– Это Мамору, – сказал Такеру, когда полковник Сонг поманил своих мужчин. – Это мой сын, – в его тоне не было протеста, но что-то было. Мисаки должна была верить в это. Он не мог позволить это.

– Хорошо, мы начнем с вашего сына.

– Да, сэр, – Такеру клонился и забрал меч в ножнах от Мамору, солдаты подняли тело. – Слава Кайгену. Долгой жизни императору.

Гнев пульсировал в Мисаки, вел ее вперед.

– Нет, – прорычала она сквозь зубы. – Вы не можете…

Казу двигался поразительно быстро, поймал ее за талию раньше, чем Такеру или солдаты заметили ее наступление.

– Нээ-сан, нет! – прошипел он, оттаскивая ее.

– Пусти! – Мисаки вырывалась, но Казу держал ее, оттаскивая. Нами, когда ее младший брат стал таким сильным? – Они не могут этого сделать! Не могут…

Джийя Такеру обрушилась на нее, ледяная волна пробежала по крови и костному мозгу. Ее муж не тронул ее – он едва двигался – но удар поразил ее. Все знали, что сильный теонит мог подавить мощью слабого, нейтрализовав его силу, но Мисаки еще не ощущала джийю, которая была настолько сильнее, чем ее.

– Мацуда-доно! – голос Казу был очень далеко, звучал испуганно.

Мисаки смутно ощущала ньяму мужа, намного холоднее ее брат, она вклинилась между ней и Казу, окутала ее, как воды ледяного озера, сомкнувшиеся над ее головой. Ощущение так ее оглушило, что она не понимала, что происходило, пока холодные руки Такеру не опустили ее на колени на опаленный татами. Она была в доме, в комнате, где отдыхал Котецу Каташи.

Дети кузнеца и ее дети сжались вместе на ближайшем футоне.

– Он не может вернуться, – пытался объяснить рыдающему Нагасе и своим младшим Ацуши.

– Почему? – осведомилась его младшая сестра, Наоко.

– Люди не возвращаются из Лааксары. То есть, бывает порой, но… – Ацуши поежился, притянул Наоко ближе. – Не в хорошем плане. Они не возвращаются… как они. Он другие, плохие.

– Мой брат не плохой, – сказал Нагаса.

– Точно, – согласился Ацуши, – или не был таким. Потому мы не увидим его снова.

– Хорошо, что вы смогли сохранить хотя бы меч, Мацуда-доно, – сказал Каташи Такеру.

– Было бы глупо его потерять, – сказал Такеру. – Это отличное оружие.

– Оружие героя, Мацуда-доно, – сказал мечник. – Оно должно храниться в вашей семе для будущих поколений, чтобы им владели и восхищались. Его имя должны гордо повторять с такими, как Курокори и Кумокей.

– У меня моего сына нет имени.

– Конечно, есть, Мацуда-доно, – сказал Котецу нежным гудящим голосом. – Его хозяин и творец подарил ему имя. Это Маморикен, – он кивнул на меч, – Защитник.

Мгновение на лице Такеру трепетало что-то, почти похожее на эмоции. Почти. Мисаки гадала, почему попытки найти эмоции на лице того мужчины ощущались как попытки ухватиться за паутину, пытаться вспомнить сон…

– Спасибо, Котецу Кама, – Такеру поклонился.

Он не успел покинуть комнату, замер рядом с Мисаки, опустился на корточки перед ней и прошептал:

– Твое поведение было позорным. Ты останешься тут и будешь молчать, пока не сможешь вести себя подобающе. Понятно?

– Конечно, сэр, – Мисаки изобразила тихий голос Такеру и акцент Широджимы. – Слава Кайгену. Долгой жизни императору.

Если он собирался ее убить, пусть делает это сейчас. Похоже, потеря близких членов семьи не означала для него ничего. Но он не поднял на нее руку. Он просто опустил ладонь на ее плечо, словно подтверждал, что она останется.

– Тебе плохо, – сказал он. – Отдыхай.

Он ушел, как в день первого выкидыша Мисаки, как он делал всегда. Она смотрел ему вслед, желая, чтобы он ударил ее.