Текст книги "Моя профессия ураган"

Автор книги: Люда и Игорь Тимуриды

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

Глава 6

Я скоро начала снова спрашивать.

– Да ты хочешь сказать, что настоящая любовь настолько высока, настолько все преображает, что в ней уже нет вожделения? Нет грубости, осталась нежность? Что настоящая любовь должна преобразить даже ощущения, иначе это не она?

– Ты знаешь – многие даже не поверят, что, касаясь любимого, можно испытывать истинно светлую и чистую радость, а не тяжелое, смущающее возбуждение или мелкое похотливое вожделение. И, как не горько это признать, именно это будет характеристикой настоящей, сильной любви, которая достойна перейти в брак.

– Или, – Чара задумалась, – характеристикой духовной подлинности человека, его внутреннего достоинства и дисциплины. Наличие накопленного духовного ядра, подлинной мощи и величия индивидуальности. Иначе мелковат человечишко. Но даже раскаявшийся распутник должен в любви дойти до радости с любимым, иначе, если он дрожит от скрытого сдерживаемого вожделения, то он таким и остался. Мелким и ничтожным. Мало того – скорее это скрытый обман или самообман. Техника обольщения. Настоящая любовь должна трансформировать вожделения, сжечь их в своем огне, перелить их, оставить только чистую радость. Радость близости.

Немногие поверят, что на самом деле близость с любимым может нести именно светлое, щемящее, чистое чувство.

– Ты много требуешь от них, – печально сказала я.

– Нет, я требую лишь то, что установлено природой. Ибо один раз человек встретил бы настоящую любовь, безумную вспышку естественной чистой любви, если б вел чистую жизнь духа; встретил бы без заигрываний и ухаживаний, даже вопреки своей воле. И чем чище была его жизнь, чем меньше до этого он думал о женщинах, тем неистовее, могучее, поражающее это чувство. Тем безумнее и светлее счастье, тем захлестывающее ощущение радости и блаженства во всех аспектах любви. Что случается с молодыми людьми, до этого сосредоточенными на мастерстве, мысли, музыке, восхождении! Естественность человеческого существа требует, чтобы в этом смысле юноша или взрослый был совершенно равнодушным к чужим лицам противоположного пола, сосредоточенный на своем мастерстве, своих человеческих делах, пока не найдет "своего" партнера, пока не полюбит. И вспыхивает, как спичка. Но сколько безумных, ложных традиций, случайных свиданий, флиртов подтачивают будущее счастье!!! Ибо мертвое не горит. И чем чище душа девушки или парня, чем струящееся чистота, насыщенней его сердечность, чем чище даже его лицо – тем он привлекательнее для лиц противоположного пола. Для девушек особенно – взрослые мужчины просто обезумевают от них, от чистой юной девушки, даже если они так, ни то ни се.

Так природа помогает каждой, абсолютно каждой, найти свою пару, но они сами убивают свое счастье распущенностью и половой жизнью до брака и Любви…

Расцветшую девчонку, но еще не ставшую женщиной, некоторые народы даже называют дьявольским сосудом, так она всегда привлекательна и очаровательна…

Нет ни одной, если, конечно, она уже не потаскана и развращена в детстве, которая не была бы притягательна в этот переходный момент…

Мы отвлеклись, наблюдая сценку, как бабка трудолюбиво гоняла по базару за вырвавшимся подсвинком. Он самозабвенно визжал. А молодежь с радостью самозабвенно ей помогала. Приятно же помочь человеку. Только, – неужели мне это показалось? – что это они никак не могли его поймать. То вот-вот бабка поймает проклятого визгуна, загонит его в угол. И тут же ей на помощь бросались десяток бесплатных искренних помощников. И, о горе!

– Проклята свинья опять убегла! – кричала бабка, грозя кулаком подсвинку среди кучи печалящихся мальчишек. – Ну, вернись домой, я тебе покажу!

– Равнодушным, – вернулась я немного назад. – Как можно быть равнодушным?

– Я неправильно выразилась, – сказала Чара. – Нужно было сказать – чистым! Чем сильней дружелюбие, испытываемое мужчиной или женщиной, дружба, тем обычнее, человек спокойнее к различиям пола до нахождения Ее (Его). Он наоборот, сердечен…

Я зачаровано слушала это перечисление мужских доблестей. Интересно, где она его видела? Я тоже такого мужа хочу…

– Но все же, – прервала я это неприличное возлияние мужскому полу. – А как тебе удается делиться всем этим со своим мужчиной? Ведь они… они… – я замялась, – такие грубые, что ли. Мне знаешь, иногда кажется, – смутившись, я понизила голос до шепота, – что они вообще не люди. Производители при женщинах, что ли…

– Какая же ты все-таки девочка, – ласково сказала Чара. – Ведь мужчины тоже иногда способны любить. То есть стремиться к тебе. Хоть они и не совсем как люди, но все же в них, если привыкнуть, можно увидеть много действительно прекрасного, делающего их похожих на человека. И когда они действительно самозабвенно любят, так что даже удовольствие от нас не вытеснит нас из их сердца, то пик их любви так же как у нас усиливает именно любовь, стремление души, духа, сердца к тебе, усиливает нежность и притяжение. И ты можешь даже увидеть ответный свет в его любящих глазах, будто в них отражается ласковое сияние глаз ушедшего Аэтолии, вечно ищущего свою возлюбленную даже на том свете.

– А вы образованы… – с завистью сказала я.

– Да, и секретов у меня особых вроде нет. Кроме того, что я допускаю мужчину к себе только тогда, когда он уже по настоящему полюбит меня. Вот такой секрет!

Правда! И сама его люблю… Не увлечется, втюрится, не пожелает – а полюбит.

Всем сердцем, раз и до конца. Не симпатия подленькая, а родившаяся крепкая любовь. Ты, вижу, все не понимаешь…

– Как странно да…

– А мне не странно. Зеленый плод приносит лишь прононс, простите. Несварение желудка. Так вот, в любви спешить – себе дороже нет. А себя я просто уважаю. И не способна вовсе без любви для чьего-то вожделенья охлажденьем слыть.

Встречаюсь я с мужчиной просто как человек, как девочка невинная на свиданья хожу, до тех пор, пока любовь не пустит корни, пока подлинная любовь не преобразит низкие чувства. Я гаэтана! Знает он мое внимание, и не подделку.

Его я образ словно здесь держу, – Чара стукнула себя по сердцу, – в своем сознании и в сердце. Внимание полное, я забываю про себя. Я люблю, я счастлива, ему иду навстречу, когда Его вдруг вижу. И было б оскорблением моей любви, меня как человека, себе позволить что-то грубое. Мало ли кто чего желает? Я не подстилка для чьих-то ног или чего похуже, похоти чужой. Поверь, возбуждение при встрече с женщиной говорит о чем угодно, только не о любви.

Именно любовь – лучшая защита, он будет даже бояться прикоснуться к тебе… А возбуждение при встрече с тобой… Скорей всего, оно свидетельствует о самой подлой распущенности, подленькой по отношению к женщинам, отсутствии крепости духа, когда как человек он слабее своих органов…

– Ты знаешь, – перебила я ее, – величайший писатель земли нашей как-то сказал, по поводу рассказа, что кто-то, возбужденный вечером, проведенном в обществе молодых простых девушек, под влиянием этого возбуждения отправился в публичный дом. "Я был в молодости очень чувственным, – сказал он, – но я отлично помню, что время, проведенное в обществе молодых девушек и женщин, которые резко, по человечески, относятся к духовной нечистоплотности и подленьким проявлениям похоти, всегда благотворно действовало в нравственном отношении, а никак не разжигала чувственность и похоть. Это психологическая ложь. Наоборот, у нормального человека стыд отрезает эту сторону перед женщиной… Та, кого любишь, смягчает, а не разжигает страсти своим присутствием…"

– Это если они сознательно не развращены, – печально сказала Чара. – Если он уже имел половую связь не по любви, а просто удовлетворял свои вожделения с проституткой или доступной развратной девкой, то у него уже выработался незаметный внешне сдвиг в сторону цинизма и блядства, когда он цинично видит только тела, которые можно использовать. Думая, что он-то тут продвинут, говорите, говорите… И ничем не уговорить мелкое сознание, что он лишен самого важного, он лишен любви и сердца. Ведь он все знает! Тогда как он уже не человек в этом отношении. Как животное, попробовавшее человеческой крови.

Которое надо сразу убивать, ибо оно вышло за грань человеческого поведения…

И ему уже нельзя доверять. Он уже занесся. Он живет животным законом… Он и обманет и изменит, он уже не знает красоты верности и преданности, красоты взаимной надежды, опоры в жизни, доверия… Он предатель и не человек… Или если воображение его искусственно засорено – похабным "искусством", порнографией, развратными книгами и т. д., что не может существовать в нормальном мире, где ребенок впитывает свои представления, наблюдая родителей или влюбленных, ибо вся телесная сторона от него скрыта. Люди не зря всегда стремились удалиться в страсти. Это вечный природный инстинкт, заставляющий девушку сосредоточиваться лишь на любви, человеческом чувстве, любимом, и вообще не думать о вожделениях… Сладко говорить о любви и сердце… Любовь обычно защищает человека от животного в самом себе. Но что это я…

– Давай лучше вернемся к любви, – вздохнув, сказала я. – Нелюди полно. И они еще чтут себя хозяевами времени. И это ужасно, когда дегенераты и ублюдки считают свой кривой, грязненький, бесчеловечный и подленький внутренний мир мелких страстей и вожделений естественным.

– Я уже говорила о том секрете близости двоих, который ты так жаждала узнать, которого, собственно нет. Ибо есть любовь. Которая в близости безумно усиливает сама себя от "оргазма", а не охладевает, отягощенная и усталая, удовлетворив свои органы, как при простом возбуждении. Ибо от каждого "пика" истинно Любящего мужчины безумно усиливается его любовь, то есть сердечное устремление ко мне, свет в его глазах, обращенных на меня, близость его сознания. Вспыхивающих тысячекратно. Вот в этой их собственной настоящей любви, пожалуй, первый мой секрет безумия мужчин от меня. Смеешься? Любовь, как стрелочник, перенаправивший всю страсть в Любовь. А второй секрет во мне – ведь тоже я люблю! Люблю сознательно, то есть пик страсти я полностью превращаю в свою любовь к нему, по настоящему, и без обмана, в вспышку сердечного чувства, бешеной тяге навстречу ему, желанию быть с ним, быть единым с ним сознанием, сердцем, телом, всем. Я просто счастлива ему. Я люблю!

Да, я люблю Его! Я отдаю ему его ласки сияньем своих глаз, ибо любовь, не страсть становится аж нестерпимой в силе жара своего. И он видит ее, когда взаимно устремляется любовь! Не могут не сиять мои глаза, когда все плавится внутри, когда Его люблю, не ласки и не движенья, а именно его. Один на свете он для меня. Не сила похоти, не вожделенье членов, а сила чувства непереносима становится до безумия. Наверно я единственная женщина, которая любит не члены свои в тот момент, а его! А ведь огонь сердечный, сила чувства, достигая пика, нам несет буквально ураган несказуемого блаженства, перед которым удовлетворение ничто. Ведь это счастье силы чувства, это пыланье в сердце чистое надо познать, чтоб ничто больше не несло в мире радости, кроме самого чувства любви… – Чара помолчала. – Неловко об этом говорить, но мужчины буквально обезумевают, звереют от этого в страсти. Ты не поверишь в это все равно, покажется байкой, привыкши к импотентам, которых хватает на тридцать минут, но первая наша брачная ночь с Иванэ длилась ровно двадцать семь дней без малейшего перерыва. Мы обезумели в любви, в стремлении к друг другу, и не могли остановиться. Ни оторваться от друг друга ни на час. Двадцать семь дней!

Мы просто поплыли… Жаль, что он сошел с ума. Правда, гаэтана я…

Я покачала головой, будто отгоняя кошмар.

– Сначала последовательные вспышки оргазма, до которого тебя терпеливо доводит мужчина снова и снова, вернее доводят ласки мужчины рано или поздно сливаются в одно целое. Но это для тебя наверно будет не скоро… Только непрерывные ритмические движения обоих… ну, ты знаешь, когда мужчина ритмически входит в женщину… – Чара мучительно покраснела, – длились у нас иногда до двадцати девяти часов непрерывно. Прямо бешенство какое-то охватывало. Я уж не знаю, как он этого добивался. Вернее знаю – постоянное возбуждение дает особое состояние мужских органов… и контроль за извержением… Но это не нужно…

– Я теперь понимаю… – ошарашено сказала я. Я, конечно, слышала передающиеся шепотом рассказы о гаэтанах, но услышать это так просто сказанное и с явным налетом реальности от одного из участников было почти физическим шоком.

– Ты не так понимаешь! – заволновалась вдруг Чара. – Совсем не так!! Не было вожделений и непрерывных возбуждений, это была не страсть. Не та угарная страсть, что знают люди… В этом состоянии есть только любовь, любовь и только любовь двоих. Психика словно отключается от страсти, она обретает другой источник… Мы задыхались от все усиливавшейся любви друг другу, но не от вожделения! Да, мы соединялись (и еще как! – подумала я), но мы не знали этого голого мерзкого драчения половых нервов – очень грубо сказала она, употребив специфический жаргонный термин – и сосредоточенности на половых органах, своих или чужих. Мы были сосредоточены на друг друге – то есть любви.

Мы любили и любим друг друга, а не тело. Это физиология любви двоих, сплетения тел и объятий, пульсации, вращения объединенной энергии между двоими, как при мысли в мозгу текут физические импульсы, но ты перестаешь это замечать, сосредоточиваясь на любви. Хотя и остро воспринимая ее, но это скорей острая сладкая нежность… Просто физиология двух тел, не могущих иначе объединить свои потоки энергии, – сказала она, заглядывая мне в глаза. – Но сама ты плывешь далеко от нее, в человеческих чувствах сознания. Именно в человеческом, в светлом экстазе безграничного счастья, в таком светлом и чистом, что ты умираешь от света… Да, человеческом, а не физиологическом, ты на уровне сердца, а не отростков, ты любишь Иванэ, а не телесные особенности…

– Я не люблю Иванэ, – возмутилась я. – И нечего тут петь ему гимны, а то я потеку…

Чара вызывающе задрала губу.

– А стоило бы, – она оценивающе посмотрела на меня. – Впрочем, это шутка. Я бы вас убила. Да и он пройдет мимо тебя, как слепой, в упор не видя, если где-то рядом буду я.

А вот подобное я уже однажды видела – мужчина шел как завороженный, видя только одну гаэтану среди всего шумного зала. Было в этом нечто такое, от чего по спине бежала холодная дрожь.

– Одним из самых сильных источников физического возбуждения мужчины является именно мое счастье, мое настоящее счастье и интенсивная любовь к нему. Которую я черпаю из его собственной любви ко мне и ее проявления. Ты никогда не видела лица гаэтаны в этот момент (кто-то говорил, что в тот момент им можно освещать улицу, – вспомнила я щенячьи экзальтированные байки одного из тэйвонту).

– Твоя ответная реакция? Вид твоего услаждения? – переспросила я.

Чара с сомнением посмотрела на мою голову.

– Моего счастья! Моего экстаза! Моей радости! Сияющих глаз! – высказав все, что думает обо мне, она успокоилась. – Ты почему-то переносишь все время выводы и особенности из лишенного любви мира животных (ни у кого не было сомнений, кто эти животные с отростками) в мир человеческой любви. Ты думаешь, что радость мужчины только в руках, когда он лезет под… или делает "ритмические" движения. Ты все время переносишь психологию вожделеющих скотов и полузверей, не знающих понятия о человеческой жизни и любви, питающих к женщине одну грубую похоть и не подозревающем о другом, на собственно людей.

Ты не понимаешь, что человек может быть радостен, быть счастлив от чужой радости, чужого света, чужого счастья. Что можно пьянеть от света в чужих глазах…

"Доверчивых, испуганных, кротких, – вспомнила я слова своего тэйвонту – быть может полудетских, полных святыни любви и страдания… Их много на земле, печальных колодцев чистоты, за счастье утонуть в которых готов жизнь отдать любой добрый молодец…"

– Конечно, я веду, – сказала Чара, – я гаэтана!

– А я что, проститутка, что ли! – огрызнулась я.

– Не думаю… Но вопросы!

– Вини не меня, а ублюдков, которые пишут такое в книгах… – обиженно сказала я. – Я вообще еще девочка!

Чара вздохнула.

– А я тебе такое говорю! – покачала головой она.

– Я только учусь!

– Ты еще не знаешь, что только чистота в глазах девушки, девчонки, девочки делает мужчину безумным. Они к ней рвутся безумно и желают купать в ней душу.

Вечно купаться в устремленном на тебя свете чьих-то глаз. Они желают видеть ее в глазах жены, любовницы, возлюбленной, ибо это значит, что она любит их, любит чисто, а не себя в постели. Использовать можно и мужчину. И сколько раз я видела, как мужчины мгновенно охлаждались к женщине, увидев в ее глазах вожделение, похоть, желание. Ибо это делает женщину грубой… Девочка на ночь, подстилка, может даже жена, что стелет постель, чтоб было кого ночью – да, но ведущая, звезда в ночи и во дне, свет жизни – нет, нет и никогда нет. Женщина потому и женщина, чтобы она могла переплавить тяжелый свинец страсти в золото любви и экстаза, чистоты и света, подлинного счастья. Прикоснувшись философским камнем своей чистой любви, своего всеобнимающего сердца. Может потому в ролях страсти мужчина и немножечко более активен, чтобы женщина могла больше переплавить даваемое ей в чистое начало счастья, не расплескивая свою любовь и больше сосредоточиваясь именно на любви. Являя самую высшую и напряженную активность духа. Именно не двигается, чтоб сердце жило и глаза сияли, чтоб суета не нарушила счастье сердца. Мужчина всегда выполняет больше физическую работу, тогда как женщину больше духовную часть… Потому она более спокойна в близости, чтобы иметь возможность сконцентрироваться на духовном…

Женщина меньше выявляет внешней суетливой активности мышцами, чтоб повести мужчину за собой в жизни, ибо именно сердце женщины более активно в любви и даже перегонной лаборатории страсти, и именно ее счастье заражает, индуцирует счастье мужчины. Заставляя сердце его петь от ликования и нежности…

Я молча смотрела на горы…

– Как ни странно, но для любви, для брака, для постели надо для начала хоть немного очистить сердце, – печально сказала Чара, поглядев туда.

– Быть холодной как горы? – обречено спросила я.

– Нет. Быть высокой, как горы. Как бы глубоко ты не погружалась в страсть, как бы гору не затягивали тучи, вершина всегда чувствует свет солнца. Так и сердце твое всегда, всегда, всегда должно чувствовать всегда луч солнца любви, ощущение чистоты любви, хранить чистую любовь, не позволяя себе опускаться. И, наоборот, подымать, преображать даже страсть.

Глава 7

– А секреты?

– Первый секрет, которого нет, будет тебе любовь мужчины, – усмехнулась Чара. – Это фундамент, на котором я строю все дальнейшее. Получила? Какую страшную, безумную, непоправимую ошибку допускают те девушки или женщины, которые спешат и позволяют, отдаются мужчине до того, как его любовь окрепнет и укрепится, в надежде этим удержать или привлечь любовь! Беспощадна такая доступная женщина, может и думая, что делает добро хотя бы для мужчины, именно для самого мужчины. Ибо лишает его именно счастья, переложения близости в настоящее, подлинное ликование сердца. Лишает его волшебного камня, превращая близость в самодрачение о дэ. В любви есть второй, Другой, а не агрегат для удовлетворения себя…

– Какие слова, – аж потрусила я головой.

– Какие есть. Беда в том, что то невежество в любви заслуживает слов похлеще.

Да я не нахожу. Ведь то, что дает ему "такая" женщина ничуть не лучше, что он может сам, – Чара ухмыльнулась. – Давая ему головную боль, угар и опустошенность. И не давая ему подлинного восхождения, наполнения сердца, что может дать только любящая женщина. Что секрет тебе, что близость может дать не опустошение, а наполнение сердца, буйство светлой энергии, желание шалить, быть шаловливой и чистой, как ребенок?

Я улыбнулась.

– Ты всегда такая!

– Второй секрет, которого нет, это то, что мое счастье настоящее, не игра как у кокоток, ибо основано на применении жестоких законов природы и человеческого духа. Я не играю, я умею и преображаю. Я сама люблю. Его. Я – Внимание Сердца.

Я и допустила его, потому что люблю… И от этого, от полной всепоглощающей любви, от счастья в моих глазах, от счастья моего от приносимой ими, именно ими страсти, они звереют. И чем сильнее моя любовь, интенсивность живого сердечного чувства, живой сердечности и чистоты, что получает он на себя, тем больше они звереют. Дело в том, что мужчины возбуждаются естественно чисто психологически. Потому что связи, кроме психологической, между его руками, которыми он ласкает тебя, и половыми органами, нет. И от твоего счастья он обезумевает в страсти похлеще, чем от ласк, ибо психически это более сильный агент. Ибо ты укрепляешь его достоинство и веру в себя на самом высоком интуитивном уровне. Это уже не нуждается в словах… И остальное не заставляет себя ждать… – вдруг, смутившись, сказала Чара.

Я так и не поняла, какое там остальное и чего я должна этого ждать.

Разберемся, – сказала я про себя.

– Слушай, а молодожены, – вдруг спохватилась я. – Я слышала, что хотя они очень любят друг друга, но у них… у него, – быстро поправилась я, – это часто не получается.

– Потому что он дурак и не уважает женщину. И не думает в первую очередь о ней, а не о себе. Не любит прежде всего ее.

– Это как же он должен ее уважать? – удивилась я. – Что-нибудь особенькое?

Чара чуть меня не ударила.

– Такое малое, а такое противное, – сказала она с недоумением, разглядывая меня словно диковинное животное. Откуда ты взялось, прелестное дитя?

– Думаю, папа не уважал маму, – дерзко ответила я.

– Ну не знаю как ты или твоя мама, – как-то подозрительно усмехнулась Чара, – а я как женщина предпочитаю, чтобы меня сначала хотя бы более часа цаловали, обнимали и ласкали, а не пытались "оттрахать" в первую минуту, как говорит "молодежь" и как, очевидно пытался сделать этот самый молодой горный козел, который "не может", потому что-то у него не ладится там вдруг. Ну не хочет. Я, видишь ли, как женщина, предпочитаю, чтобы страсть приходила постепенно и естественно, так, чтоб нас буквально разрядом бросило в объятия друг друга. А чисто технически, как куртизанка я скажу, что мужчина сначала должен довести до оргазма женщину хотя бы два раза чисто одними ласками, поглаживаниями и поцелуями, прежде чем он вступит в скачку сам. Можно и три… Если он любит, то за это время не возбудится до безумия только ветхий старик, а этому импотенту пора на погост, а не девчонок тискать…

– Ага… – сказала я. – Но ты попробуй это ему скажи…

– И после каждого "оргазма" своего ли, или женщины, или совместного, он не должен оставлять женщину вниманием и отключаться, если он любит ее… – проигнорировала меня Чара. – Как клоп, который насосался крови и отвалился. А чисто по человечески, любяще, уже обласкать и целовать ее, любяще и нежно, а не страстно. Не из желания, а из любви, как родного человека. Может, просто запустив руки в волосы и спокойно, умиротворенно целуя и вдыхая меня, запах моих волос, пропуская их сквозь руки вновь и вновь, перебирая их, как делает мой Иванэ. Гладя меня, мою нежную кожу не возбужденно, а скорей восторженно, нежно. Постепенно начиная снова возбуждать меня ласками до безумия. И так снова и снова. И без конца. После "пика любви" каждая нормальная женщина нуждается в чисто человеческой нежности, желает знать, что она действительно любима, а не использована. Может просто чтоб лежать, купаясь в волосах и говорить ей о любви. И вообще, даже в близости грубое прикосновение, когда ласка отрывается от человеческих чувств и начинается голое самодрачение или драчение партнера – это ужасно. Это грубо, мерзко, бездушно и смерть всем чувствам. Даже в страсти, когда тело тает от страсти. Тает. Ласково. Сладко. А когда разрывается связь с психикой, с сознанием, с любовью, оставляя просто голое животное – это дает опустошение, загрязнение, деградацию, чудовищную, гадостную пустоту… А часто и просто боль в органах. Будто в грязной воде выкупался. Женщина как проститутка – ни радости, ни света, только брезгливость и презрение от такой "близости". Животные! Даже наслаждение они не получат, ибо оторвав близость от психики, от человечности, они оторвали ее от себя, оставив ее только половым органам. В которых она там и осталась. (Истерический смешок обоих) Нежность, ласка – всю красоту ее может понять только любящий, тогда он уже никогда не предпочтет грубость, как узнавший любовь не вернется к злобе. Чем больше нежности с женщиной, тем лучше. Обоим. Страсть насыщенней, богаче, сладостней… А не пресыщение в минуту и выбрасывание девки в…

Утонченность как ни странно – это именно Сознание. Цинично? Так. Но именно слияние Сознания дает нежность страсти, и чем оно выявленней, тем человек утонченней, а не грубей. Грубость – только животное вожделение. Конечно, это все просто технология донжуана, чисто механическая последовательность, но она основана на наблюдениях настоящей любви, ибо именно так делают истинно, беззаветно любящие. И это полезно знать мужчине, который уважает свою любимую.

– А позы, – на всякий случай вдруг спросила я.

Чара искривилась, будто у нее заболели зубы.

– Ты можешь сказать, почему у тебя мысли бывалой проститутки? – недоуменно спросила она меня.

– Не бывалой, а юной, – поправила я. – И вообще, я везде читала, что так мыслит каждая честная западная женщина.

– А я-то думаю, – всплеснула руками Чара, – чего это глядя на них, я вспоминаю портовых блядей…

– Не могла сказать хоть шлюх! А то, знаешь, обидно!

– А ты не подражай идиоткам. А о твоих позах, то я даже говорить об этом не подумаю. Гадливо! Ты не знаешь ли, почему при этом священное, великое, радостное чувство вдруг при этом становится грязным и нечистым? А?

Я покачала головой. И то правда.

– Что неестественно, то все нечисто, – сказала Чара. – И именно милые западные люди постарались, чтоб окружить священное такой степенью грязи, мерзости и извращений, что, кажется, ничтожный "шаг в сторону" уже пятнает тебя как в мерзости и дегте. Господа постарались. Им бы за то заплатить сполна… Кто пикой, кто кайлом, кто топором… И в жизни и в мысли сейчас нельзя отходить от естественности – рискуешь попасть в такую зловонную яму накопленных обществом извращений, что потом мышление не отмыть. Люди потеряли всякий стыд, всякое достоинство, и недостойное так идет среди жизни, будто имеет право жить. Вроде на самую грязь уже все способны и не видят в своем падении ничего…

– Чара, я же шучу! – воскликнула я.

– Некоторых вещей лучше не касаться, – сказала она и повеселела. И предупредила. – Я сейчас буду говорить о физиологии.

– Ну, говори, – милостиво разрешила я.

Чара фыркнула.

– Ты не задумывалась, почему половые органы большую часть времени служат как канал вывода отходов? Что это их главное, регулярное назначение, связанное с некой долей брезгливости, которое укрепляется в психике с самого детства, ибо не может человек не ходить в туалет?

– Ну?

– А ты не задумывалась, почему именно так создала природа? Которая ничего не делает напрасно?

– Наверно потому, чтоб на них не концентрировали внимание, – догадалась я. – И, мало того, в любви, не концентрировали внимание на физиологии любви, а наоборот, сосредоточивались именно на самом чистом чувстве сознания. Человеческом чувстве! – поняла я. – И человеке!

– Ты мыслишь! – одобрительно сказала Чара. – Великая доля брезгливости нужна, чтобы человек словно бы не видел физиологии. Задумайся хотя бы о том, почему половые органы расположены внизу и так, чтобы при естественном совокуплении любящие почти не видели бы их, там внизу, а имели бы перед собой только лица друг друга? Которые больше всего отражают сознание человека?

– Я поняла, – сказала я. – Не совсем же я дура. То есть естественные объятия уже настроены на самое лучшее психологическое решение проблемы.

– И добавь к этому то, что то, что мы видим во время наслаждения, имеет привычку связываться в сознании с ним. И всплывать в сознании всякий раз при мысли о наслаждении. Потому одно дело, когда даже с наслаждением связывается лицо любимой, то есть оно дает усиление тяги к конкретному человеку и в простой грубой страсти, хоть и являя примитивную зависимость от человека. Или же человек видит какой-то филейный предмет…

– Попку? – веселилась я.

– Ну, грубо, задницу, например. Так становятся развратниками, ибо теперь возбуждение и наслаждение связываются не столько с любимой, единственным человеком, а с половыми органами. Или, иногда даже вещами. Это конечно, лишь грубая наметка происходящего, но она близка к следствиям происходящего.

– Какая пакость!

– С сильными эмоциями, увы, связано и наибольшее количество отклонений и извращений.

– Но неужели ты вообще ничего не делаешь в пределах естественной близости? – коварно подразнила ее я. – Это куртизанка?

Чара стала наливаться краской.

– Ничего! – махнула кудрями она. – Такого ничего! Ну, разве движения бедер и внутренних мышц лона, ну, когда он в тебе. То есть когда он в тебя вошел, но уже устал, насытился, ослабел или спит, или не хочет, а ты не успокоилась.

Тогда можно, если не выпускать его из себя и не отпускать от себя, по особому двигая мышцами бедер и внутренними мышцами лона, снова и снова возбуждать его до взрыва, даже если муж сам сонный, прижав его к себе и не выпуская из объятий. Особенно если хочешь отомстить ему. Тогда, можно, возбуждая, и доводя его до пика снова и снова довести его до полного истощения. При таком положении он как крыса, не может отказаться от удовольствия, ведь оно не несет извращения, хотя и понимает, насколько оно губительно. Поскольку, если мужчина не активен, он не контролирует сам семяизвержения. Так, не выпустив мужа из себя и доставляя удовольствие и себе, ибо он в лоне, можно довести его иногда почти до смерти. Впрочем, старые люди в таких случаях иногда и умирают.

– А зачем это нужно? – ошеломленно спросила.

– Дурочка, незачем, – обиженно ответила Чара. – Будто ты не знаешь, что в семени накапливается психическая энергия мужчины, его индивидуальная мощь.

Перед соревнованиями даже запрещено спать с женщиной. И он просто может умереть в самом буквальном смысле, если ее перерасходует. И, отдавая семя женщине, на самом деле он передает ей накопления своей энергии. Если, конечно, оно попадает именно в лоно, куда предназначено природой. И это законно, учитывая, что женщина растит ребенка. Дети на самом деле до взросления питаются психической энергией женщины; она, как пеликан, поистине кормит детенышей кровью своего сердца. И чтобы она не знала нервного истощения, опустошения, забитостью жизни, природа и переложила на мужчину часть своей ноши, когда он передает свои психические накопления женщине, а та воспринимает их половым органом. Ибо только им она может воспринять его. Она воспринимает его энергию. Чудовищное преступление перед женой и собой совершают те, кто выбрасывает семя в пространство, как ненужный отброс. Поистине, так поступают они с самой великой ценностью! Господи, чего только не напридумывают, чтобы лишить женщину необходимой энергии. И прерванные акты, и всевозможные защитные средства, не дающие живительного семени достигать лона женщины, и ужасные извращения, дающие тот же результат. Их женщины похожи на сухие, выкрученные тряпки, из которых кто-то словно забрал энергию. Ведущие в этом смысле нормальную, естественную жизнь женщины отличаются четко видимой "блестящестью", то есть поверхностной сексуальной жизненной энергией, которая скорее воспринимается, как смазливость. Это не сияние души и сердца, как при любви, но все же некое поверхностное сияние, которое тоже пробуждает мужчин, присутствует, некий пульс чисто женской, прелестной, телесной энергии, самого холодного, примитивного женского магнетизма… Иногда даже в бабах погрубей просто, как говорят, кровь с молоком играет. Я не знаю, как помочь тебе отличить эту смазливость от более глубокого сияния души – мужчины часто обманываются.