Текст книги "Моя профессия ураган"

Автор книги: Люда и Игорь Тимуриды

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 46 страниц)

Глава 31

– Одета скромно и со вкусом, – хмыкнул тэйвонту. А потом не выдержал. – Девочка, да ты больна! На тебе вещей в цену государственной казны, а ты шатаешься без охраны!!! Где твои тэйвонту? – рявкнул он. – И неужели ты думаешь, что я тебя отпущу одну, потерявшую память, чтоб ты ходила вот так, знаете, – два меча?!?

– Там было их описание, – огрызнулась я.

– Да-да… – он процитировал. А я плохо понимала – чего его раздражает – железяки как железяки…

– Чего ты хочешь? – ляпнула я.

– Я? – удивился он.

– Я что ли?! – не выдержала я.

– Для начала давай покончим с доктором…

Доктор заметно побледнел при этих словах…

– Я имею в виду, разберемся с сокровищницей, – поправился тэйвонту, поняв, как тот мог понять его слова. Тэйвонту же сами и казнили…

Я ухмыльнулась.

– Я согласна покончить с доктором… – ласково промурлыкала я.

– Я не то хотел сказать! – рявкнул в конец обозленный тэйвонту.

– А что? – вежливо поинтересовалась я.

– Где его вещи?!?

– А где мой плащ и мое оружие… – улыбнулась я самой широкой улыбкой… – Смотри – место у изголовья пустует, прямо плачет! – чуть не пропела ему я.

– Где ее плащ? – переадресовал мой вопрос доктору тэйвонту.

– Собаки его знают! – сказал тот грязное аэнское ругательство. – Надо спросить племянника… Это надо додуматься делать таким образом предложение…

– Приведите его сюда! – отдал приказание тэйвонту.

– Делать предложение?! – усмехнулась я, сделав большие глаза. Мальчишка мне нравился…

Все понимали, что я нагло паясничаю, но не могли ничего сделать.

Я же играла в дурочку и здорово развлекалась на этом. Оба старались на меня не смотреть…

Как я и ожидала, плаща не нашли… Но часть оружия вернули…

– Хорошо, плащ я тебе верну… – хмуро пообещал тэйвонту. – Говори, где сокровища доктора? Они же ехать сюда откажутся!

– Кто-то говорил про подарок, – промурлыкала я.

– Не придуривайся! – рявкнул тэйвонту.

– А как насчет цены за лечение и выплаты долгов? – томно осведомилась я. – И потом, я не вижу своих восьми арбалетов, ножей, звездочек, нансаны… Это не так дешево стоит…

Все это было награблено самым наглым образом, но лекарь испуганно смотрел на меня. Он этого явно не знал.

– Ну так сколько цена за лечение? – осведомилась я.

– Я возьму тридцать восемь золотых двадцаток? – пролепетал он… – А может бесплатно? – выдавил, наконец, он из себя.

– Колеблется… – знающе сказала я.

Тэйвонту внимательно посмотрел на него…

– Похоже, что тебя не зря ограбили, если ты берешь с попавших к тебе пациентов такие суммы!!! – рявкнул он. – Ты хуже ростовщика, кажется, разоряешь их! Ты понимаешь, что это не тридцать золотых, а тридцать золотых двадцаток – годовой бюджет этого города?!? И что она случайно заболела, попав к тебе…

Тот испуганно кивнул.

– Но, господин, ваше лечение потребовало расходов… А мы с ней договаривались…

– Мое лечение?!? – ахнул он. Он что-то сопоставил в уме… – Так это она тот человек, который оплатил мое лечение, на которого ты намекал?

Тэйвонту, похоже, прикусил язык.

– Так, – помолчав, угрожающе протянул он.

Я ощупала пальцами свое лицо.

– Я так изменилась? – спросила я. – Что меня не узнали?

Все остальное отошло на второй план, и меня интересовало, что ж у меня на лице такое. Я забыла про окружающее – голову заняла важная проблема – что он там увидел?!?

– У вас нет зеркала? – обратилась я к врачу. Я намеренно игнорировала тэйвонту, – он меня обидел. К тому же я не могла прийти в себя – оказывается, я рисковала собой из-за тэйвонту. Удивительная я дура.

– Вы не знаете друг друга? – вместо этого сдавленно спросил лекарь… Похоже, он понял, что в чем-то ошибался.

– Она сбила меня боевыми лошадьми, – наконец, первый опомнился тэйвонту.

– Не оставлять же мне вас на дороге… – легкомысленно сказала я, с трудом узнав его. Так он изменился. – И потом, я не знала, что вы тэйвонту – вы были без одежды. Иначе я скинула бы вас еще в Ригэ – я там встречалась с вашими. Я-то думала, что вы обыкновенный глупый воин! – обвиняюще сказала я. – Я же орала вам про дерево!!!

– Но это не объясняет, почему за мое лечение задрали такую сумму? – угрожающе обернулся он к доктору. – Я уверен, что вы за всю жизнь не взяли ни с кого и десятой части этой суммы… – сказал он. – И я вам помогал. Я же видел, сколько вы берете!

– Но, господин, я думал вы тэйвонту! – оправдывался тот.

Потрясающее объяснение – ухмыляясь в душе, подумала я. Он разве только не сказал, что верных королю тэйвонту в Аэне не выносят…

Судя по всему, тэйвонту тоже оценил невольную соль ответа, потому что лицо его стало разъяренным.

– Ну ладно, – неожиданно примиряюще сказал он ласково, – я погорячился. В конце концов, вы вправе назначить свою цену… Тридцать восемь так тридцать восемь… – сказал он кротко. Лицо аэнца разгладилось. – Мое дело присмотреть за справедливостью, а не вмешиваться в расчеты… Только, конечно, верните ей похищенные племянником пятисот золотых двадцаток, договоритесь о возмещении стоимости похищенного аэнского оружия, племенного обученного жеребца и плаща, и вы квиты…

Я прикусила язык, увидя, как вытянулось лицо аэнца… За одного жеребенка он будет с племянником работать на галерах до конца своих дней…

– Личное дело каждого, кому он делает подарки, и милосердие должно поощряться! – сказал целую проповедь тэйвонту, возводя глаза к небу. Это было потрясающее зрелище, и оно стоило того, чтоб на него глядеть. Я никогда так не развлекалась…

– Нас часто обвиняют в том, что мы вмешиваемся в личную жизнь, – он развернулся и помахал рукой лекарю. – Я думаю, вам хватит срока до завтра произвести выплаты? Я бесплатно побуду у вас посредником! Надеюсь, дама доверяет моей чести?

Я не могла говорить, боясь, что не выдержу и упаду на пол, ржа как лошадь, и только кивнула…

Вопль лекаря нагнал его на выходе…

– Стойте! – взвыл он. – Я пошутил!

Тэйвонту нехотя вернулся.

– Я согласен на все, что вы решите, – просто и без игры горестно сказал он, – только, пожалуйста, не отправляйте меня в рабство!

Он сказал как-то это искренне и честно, что видно было, что это в сущности неплохой человек, и тэйвонту смягчился. Видно было, что он в принципе не задумывался, какое зло он причиняет, развращенный системой, где за все надо было платить. Платный врач – ужасно подлое зрелище… Зарабатывать деньги на страданиях, а не нести исцеление – чудовищно…

– Вы никогда не задумывались, что для тех, с кого вы сдираете все деньги, болезнь, возможно трагедия и крушение надежд?

– Но я же их спасал?! – недоуменно сказал врач.

– Оставьте его, – сказала я тэйвонту, – лучше заплатить ему, чем быть чем-то обязанным такому человеку…

Этот моральный калека-врач меня раздражал. Он не имел понятия, что болезнь не спрашивает, а разрушает жизнь, и после еще одного горя люди часто оказываются на улице, а дети их лишаются самого необходимого, а то и вообще возможности учиться. Стервятники, поедающие падаль, тоже приносят пользу, но им нечем гордиться… Врач даже не проститутка, что берет, в сущности, лишние деньги – он жирует на горе… И то, что он строит благополучие на нем, вдвойне отвратительно и подло…

Я этого не сказала, но, очевидно, он это почувствовал. Мне он стал антипатичен, хотя я чувствовала, что это человек в сущности добрый и хороший, часто помогавший бескорыстно… Он просто даже не понимал, что нажиться на помощи человеку, – одно из самых извращенных проявлений подлости натуры…

Такие натуры, как древний Чехов, бескорыстно, среди всеобщего жесткосердечия, подлости и продажности помогающий людям вне зависимости от денег, это редкие цветы человечности… Не всякому же быть Человеком, но уважать маленького подлеца нельзя, что бы он не думал и как бы ум его не был развращен профессиональными растлителями пера… Древний закон гласит, что малое пятно корысти превращает самый прекрасный поступок в его самый отвратительный антипод, потому так требовалась от Йогов абсолютная чистота и бескорыстие…

Да, плата не преступление, если она направлена на расширение дела, с иного богача можно и взыскать всю сумму, чтобы оплатить бедных, но вымогательство отвратительно, а отворачивание от помощи по причине отсутствия денег страждущего – мерзость и преступление. Это та же подлость, просто вина ее переложена на строй, но на самом деле она осталась подлостью… Когда вина за свою подлость перекладывается на государство, за то, что ты не помог и только что прошел мимо маленького нищего, откупившись пятаком от своей совести, это называется строем… Он делает всех сопричастным преступлениям и вяжет их кровью…

– Хорошо, – сказал тэйвонту. – Вы вернете ей все, что сможете и возьмете справедливую цену, не разоряющую ее… Она вернет вам, я ручаюсь, ваши деньги, но если ее казну действительно похитили ваши слуги, как это было с мечами, вам придется платить… Я могу обещать только, что она не потребует того, что не было у нее… Но, судя по ее одежде, кошельку и оружию она могла быть курьером, и я даже не могу предположить, что у нее могло быть, ведь даже король не носит такой суммы, которая была у нее в кошельке…

Лекарь побледнел… Но согласился – условия были справедливы.

– Мне жаль, – сказала я ему, – что так получилось – я действительно благодарна за жизнь и спасенное мастерство…

– Ты можешь что-то шепнуть мне… – сказал тэйвонту.

– А ты меня тогда в тюрьму? – усмехнулась я. – Я давно уже на такие удочки не попадаюсь…

Он нахмурился, а лекарь вздрогнул и виновато посмотрел на меня.

– Ты лучше поискал бы в его комнате, может, он с племянником был заодно, – мстительно сказала я.

Лекарь вспыхнул.

– Как вы смеете, это оскорбление!!! А я-то вам уже поверил!

– И пусть принесет мой плащ, – спокойно добавила я, отворачиваясь к стенке. – Который, кажется, сушится вон на веревке…

Тэйвонту недоуменно поглядел на меня, а потом ухмыльнулся и отдал приказания.

Я спокойно отдыхала – я все сказала. А если им нужны еще и покаяния, то это их вина… Еще не хватало, чтоб я подтвердила подозрения в присутствии тэйвонту, которые обычно сразу тут же убивают воришек за преступление.

Через минуту прибежал растерянный управляющий, боясь взглянуть в глаза врачу и тихо сказавший, что драгоценности – он запнулся – нашли в его комнате…

Тэйвонту ловко накинул мне на плечи мой плащ, что я приняла с королевской снисходительностью, поблагодарив его короткой улыбкой…

Аэнец смотрел на то, как он прислуживал мне, расставляя стулья, и как я спокойно принимаю его услуги, усаживаясь в стул и вытягивая ноги, широко раскрыв глаза…

– Ну, – милостиво улыбнулась ему я, помогая преодолеть его робость, – все так решилось… Вы довольны?

Принесли оружие, и тэйвонту привычно зарядил оружие, подавая его мне, словно век это делал… Я блаженно вытянулась у камина, вполголоса беседуя с ними, сидя лицом к огню…

– Так хорошо, – сказала я. – Люблю смотреть на огонь…

Они что-то переговаривались… Аэнец даже боялся смотреть на меня…

Тэйвонту подошел ко мне, и рассказал, что удалось найти по моему списку… Я кивнула, спрятав нансану в одежду, вообще все оружие было размещено в платье…

– Коня ищут, – сказал он. Аэнец шумно вздохнул. Если жеребенка не удастся найти, он будет платить всю жизнь…

– Моего старого платья нет? – спросила я, ибо лохмотья, в которых я была, меня не очень прельщали…

Аэнец встрепенулся…

– Сейчас же, сейчас же закажу новое… Его сожгли… Какое оно было? – он запнулся и снова напрягся… Мне стало его жаль…

Судя по моему оружию, он, вздрагивая, ожидал, что это будет еще одно сокровище приблизительно по цене княжества… А что, – все могло быть…

– Не нужно… Это было простое платьице…

Я видела, как тэйвонту прикидывает, что это было за "простое"…

– Если его сожгли, то Бог с ним… Так и нужно, и тут ничего не сделаешь…

Плащ, судя по всему, продезинфицировали, выдержав в емкости со спиртом, как и оружие… – я принюхалась… – Они подумают, что я алкоголичка… Просто я хотела сменить те лохмотья, которые на меня одели во время болезни, чтоб меня не принимали за нищенку…

Они оба еще раз поглядели на мою одежду под плащом и ахнули…

Аэнец взлетел как ужаленный, но тэйвонту его остановил… Просто пусть отдаст приказания… Мне нужно простую одежду для путешествий, желательно крепкий костюм с брюками, которые получили хождение в последнее время… А лучше – кимоно… Несколько видов – курточка-платье до колен, из изысканной, красивой ткани свободного покроя. Брюки или свободные и мягкие, из шелка, расширяющиеся к низу, но из-за мягкости ткани, такой как шелк выглядевшие не уродливо, а прекрасно, ибо скрадываются, либо заправляющиеся в высокие гетры – бойцы женщины носят и так и так, и выглядит на самом деле фантастически красиво…

Фантастическое многообразие при изумительной красоте… Аэнец понял, и отдал приказ…

– Ну все, вы можете идти, – сказала я. – Я устала и хочу спать…

– Осталось только выяснить, принцесса, из какой ты Семьи? – хмуро сказал тэйвонту. – Но это не потребует много времени получить ответы – я уже где-то видел этот характерный почерк… Дай-ка мне эту бумажку… Но ее схватил аэнец, и в глазах его плескался самый настоящий ужас… Он не мог оторвать от меня неожиданно расширившихся глаз… Рука моя потянулась к мечу на столе… А тэйвонту недоуменно поднял глаза на меня, пристально всматриваясь, и вдруг лицо его начало медленно наливаться смертельной бледностью, а руки нелепо шарить по одежде, никак не попадая (в первый раз такое явление у тэйвонту вижу!) на оружие…

– О Господи, спаси и сохрани… – прошептал он молитву, пытаясь подняться…

Но я уже стояла, закрутившись в плаще, как неожиданный черный вихрь посреди комнаты, надменно вскинув арбалет в упор на вытянутой руке и глядя на них холодными громадными глазами…

Глава 32

Это была дивная сцена.

Рот тэйвонту раскрылся в ужасе, и это стоило видеть. Он понял, что уже умер, ибо малейшее движение было бы его смертью, ибо я бы не дрогнула, хотя его рука нашла арбалет…

Казалось, убийство было неминуемо – в крайнем случае, начнется кровавая схватка, – когда со стороны их спин прозвучал холодный голос.

– Ни с места! Девочка, не бойся! Все бросьте оружие или я стреляю! Я ее тэйвонту! Меня послал ее охранять Радом!!!

Все замерли.

– Вы все тут сумасшедшие! – проговорила я, не выпуская оружия, когда вошедший незнакомый тэйвонту сказал, что будет верен мне абсолютно, пока не передаст меня, живой и невредимой, Радому.

Эта клятва была слишком священной, чтобы пренебречь ей, и я не знала, что делать.

Но этот вошедший второй тэйвонту без формы уже встал между мной и ими двумя, закрыв меня грудью. Или их от меня. Вылеченный первый тэйвонту, бросил оружие на пол, подняв руки, и скрестил пальцы, вывернув их назад, ладонями, в дуге…

Отведя назад… Такое положение хоть немного мешало ему легко ударить или метнуть нож… Хотя – хороший тэйвонту это мертвый тэйвонту, – вспомнила я древнюю аэнскую мудрость.

– Ты мне мешаешь! – холодно сказала я новоявленному защитнику.

– Естественно, – ухмыльнулся он. – У тебя оказалась слишком быстрая реакция…

Я же должен защитить соратника от тебя… Радома, похоже, ждет сюрприз…

– Но он хватался за оружие… – холодно заметила я. Меня это не устраивало.

– Я сказал, что я твой тэйвонту, и тэйвонту не имеют права пойти против меня.

Ибо я принимаю твою защиту на честь замка Ухон. Знать никогда не вмешивает тэйвонту в свои игры.

– Он – аэнец! – заметила я по поводу врача.

– Можешь стрелять, – милостиво разрешил он.

Бедный лекарь опять изменил цвет. Я даже уже не могла смеяться – ему и так сегодня досталось достаточно.

– Что это значит, Хан? – спросил тэйвонту.

– Это значит, что она не та, за которую ты ее принял, Джейки… Это правда…

Та – мертва!

– Правда?! – изумился он. – Мне долго так стоять? Мертва? А не в монастыре?!

– Я должен быть уверен, что ты не нападешь на мою подопечную, к которой меня назначил Радом…

– Он тебя назначил?

– Он послал меня охранять ее по своей личной просьбе, попросив дать ей временный обет тэйвонту. Несчастная простая девочка потеряла память во время урагана и не помнит, кто она… Радом ее нашел и принес на заимку… Насчет того, что она не притворяется, он ручается, он видел болезнь… Когда он ее нашел, она была еще полусумасшедшей… Он не смог выяснить, кто она и откуда – слишком много погибло во время урагана… Никто из наших ее не знает… Но она не та, на кого ты подумал! – нетерпеливо воскликнул он… Я следил за вами…

– А на кого же я подумал?! – ехидно усмехнулся раненный тэйвонту.

– На Ту же, что и я, – хмуро сказал Хан. – Если б я не знал из достоверного источника, что Та мертва… Удивительное сходство – жесты, движения, все… У меня аж мороз по коже пошел… Но Радом не ошибается!

– И почему ты так уверен? У меня другие сведения, как раз согласующиеся с твоей версией… – хмуро произнес он.

– Джейки!!! – хмуро прикрикнул Хан. – У меня из достоверных источников сведения, что Ахан отрапортовал королю о выполнении задания, передав ему перстень и известные всему миру бусы, снятые с трупа, – отчаянно, надрывно и зло, со слезами в глазах выкрикнул он. – Они ее убили! Ахан сам лично проконтролировал выполнение!!! Своим мечом!

Он явно себя не контролировал. У меня сжалось сердце – у него в голосе звучало искреннее горе, и мне стало жалко ту, о которой шла речь. И на душе печально.

Мне даже понравился этот странный тэйвонту.

– От кого сведения? – тихо спросил Джейки.

– От короля, – еле слышно прошептал Хан. – Сам сказал!

– Это ты слышал от кого-то?

– Нет…

В комнате замерла тишина. И я поняла, что он слышал их от короля. На глазах у

Джейки были слезы.

– Он сам Ахана видел? – спросил Джейки.

– Какая разница! – стал раздражаться Хан. – Сведения абсолютно надежные!

Надежные!!! Надежнее быть не может! Ты что, сомневаешься, что Ахан выполнил приказ? И что он был на месте и лично контролировал?

– Не сомневаюсь, – хмуро сказал Джейки, внезапно бросив взгляд на меня… – что он был на месте… И имел встречу с Ней, – в его голосе послышался истерический смех. – А вот в том, что твой король имел встречу лично с Аханом, сильно сомневаюсь…

– Господи, успокойся, – прошептал Хан, с жалостью смотря на него, и на глазах у него показалась скупая мужская слеза… – Не сходи с ума, друг, только этого сейчас не хватало… Я знаю, это так больно, но нужно выдержать… Ты можешь не сомневаться – Ахан видел ее. А эта девочка – невинный ребенок…

– Так посмотри на этот меч, дурак! – сказал, захохотав, Джейки, внезапно ухватив со стола все еще лежавший там аэнский меч с надписью Эльсинор прежде, чем я успела его забрать. Моя ладонь шлепнула по пустой доске, опоздав всего лишь на мгновение, обессилено замерев. Я заворожено наблюдала, как тот обнажил меч, показывая с разных сторон клинок, и не понимала, что мне делать… Зачем он взял этот меч убитого черного очень опасного тэйвонту?! Это был меч убитого гиганта.

– Дай сюда меч, дурак! – внезапно крикнула я Джейки, закусив губы.

Но тот ловко кинул этот меч Хану, который недоуменно уставился на нас.

– И учти, плакальщик, – увернулся от моего удара Джейки, стоя с поднятыми руками, – что этот меч был при твоем невинном ребенке, когда она заболела и потеряла сознание здесь… Он явно не брал оружие и поднял руки обратно, чтоб у меня не было повода его убить.

Я стала незаметно продвигаться к окну.

– Она потеряла сознание, и только потому обнаружили эти два меча в ее седельной сумке, – ухмылялся Джейки…

– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать!?! – истерически выкрикнул Хан.

– Ничего… – кротко понурился тэйвонту, опустив глаза, – просто обратил внимание на отличную работу? Смотри, какой добрый аэнский меч… Это у меня от потрясения…

– Ах, – успокоился Хан, – а я уже думал, что ты того… Ты куда? – удивился он, увидев, что я уже стою возле окна…

– Душно, – пожаловалась я, показав на горло…

– А, открой… – он с восхищением разглядывал меч. – Настоящий? Знаменитый меч! Эльсинор!

– Пронесло! – подумала я, захватив рукой со стола второй меч.

– Эльсинор?

Я замерла, потому что увидела, как удлиняется его лицо. Какие-то шестеренки у него явно заработали… Что-то у них было связано с этим мечом.

– Эльсинор?! – недоуменно воскликнул он, неверяще уставившись на меч.

Мои руки уже лихорадочно открывали окно, срывая пальцы.

– Эльсинор?!?!!!! – безумно рявкнул он, а потом, отбросив меч, ринулся ко мне, пытаясь меня задержать.

Но было уже поздно – бешеным ударом ноги я вышибла окно вместе с запорами и вывалилась наружу. Так ударив бросившегося Хана рамой в лицо, что его отбросило на середину комнаты… Прямо из рукава всадив ему в колено стрелу, так что он обессиленно растянулся на полу, в ярости ударив кулаком по нему один раз, второй…

Ринувшийся Джейки получил две стрелы в плечи, так что руки у него обессилено повисли…

Уже удаляясь по крышам так, чтоб в меня никто не мог выстрелить из окна даже раненный, я слышала отчетливо доносившуюся до меня перепалку двух голосов как финал:

– Как раз в том, что Ахан видел Ее я как раз и не сомневался, – отчаянно хохотал Джейки, несмотря на раны, – я сомневался только в том, что король после этого видел именно этого Ахана… Знаменитый у него меч, братец!

Они ошибались, но в главном принципе были правы.

Как ни странно, я нашла Дара в том же районе… Вернее, я наткнулась на них, падая от усталости, когда шла прямиком через лес из последних сил, не останавливаясь, два дня… Мне снова стало дурно… И я уже не понимала, куда иду… Но уперто не останавливалась…

Но я не нашла Джнуну… Уверенная, что это маленькое белое дитя погибло, я плакала, прижавшись к Дару… И еще плакала, что я никому не нужна… И что

Радом меня не забрал и так и не пришел… И что по высказанным намекам он мог вполне меня убить… Если б узнал, что я сбежала из монастыря… На сердце было так больно, так больно…

Через несколько дней в глуши все успокоилось, и я снова могла отдаться тренировкам… Они хоть угашали мое странное, сумасшедшее стремление к Радому, которого я не понимала… То, что я полностью концентрировалась на мысли, хоть немного отвлекало меня от безумных мыслей о нем и напрасной надежды…

Когда ставится удар, функция мысленного предопережения одна из важнейших. И, что еще самое главное, она делает сам удар радостным, не тупым, не надоедливым. А превращает его в мастерство и одухотворение. Пусть пока примитивное, пусть. Но надо запомнить, что мысленное представление-прокручивание нужно, чтобы связать удар с мыслью. Хотя сама мысль дает возможность его безустанного совершенствования. При практике такого сочетания упражнений и использования мысли (всего десяток лет), навык вырабатывается почти мгновенно.

Это не просто мысль, это фильма виденного удара мастера, но перенесенная на себя, будто ты мастер и бьешь так. Ты отключаешься, и при нанесении ударов в воображении представляешь, будто это бьет мастер и так же мгновенно, опережая удар. Каждое твое действие предшествует в воображении то же самое действие мастера, а ты словно имитируешь его телом, полностью поглощенный образом. И так не только удары, но в воображении опережают и комплексы, приемы, танец и т. д. В мысли – абсолютное совершенство, (не словесное, а в воображении на себя реально), и тело мы учим подстраивать под мысль… Кстати – это дает побочный эффект, что потом ты только просмотрев ката мастера или прием, сможешь абсолютно точно его повторить, ибо в воображении ты прокручиваешь его.

Конечно, для этого нужна абсолютная наблюдательность и развитие воображения.

То, что мы ускоряем выработку навыка и даже сам удар (можно почувствовать, как он станет ощутимо молниеносней, ибо туда не вмешивается рассудок и руководит ударом уже не рассудок), это не значит, что вы можете избежать проделать свои миллион раз каждого фундаментального удара. Йо-йо!

Именно когда вы сделаете все миллионы каждого удара, вы и станете способны легко учиться с первой сотни тысяч раз…

А потом быстрее и быстрее…

Достигая такого совершенства, что раньше и не мыслили…

Но вначале, пока навык учебы и овладения глух, его надо подстегивать физически.

Поскольку скакать мне было некуда – сейчас меня никто нигде не ждал, Радом был безвозвратно потерян, когда они обнаружили, кто я такая, куда идти – не знаю, к тому же беспомощна как дитя, я отдала все силы тренировке ударов… Скромное сознание того, что сам король, которому как рабы подчинялись тэйвонту, отдал приказ о моей ликвидации, поддерживало меня в необходимости тренировок. Иначе мне хотелось просто сесть и реветь, реветь от горя, идти куда глаза глядят и выплакаться и просто умереть. Я не сомневалась, что Радому уже передали кто я, и он, возмущенный, отдал приказ меня убивать… И сердце ныло от непоправимого, и отвратительное ощущение невозможности изменить случившееся раздирало мою душу, когда я, заплаканная, забросив все, тупо безжизненно лежала и смотрела на небо… Я не хотела жить… И не могла жить, потому что каждая мысль напоминала мне о нем, и хотелось выть от ощущения ужасного, непоправимого несчастья, случившегося со мной, тянущего изнутри душу…

Подобного я и представить себе не могла в детских мечтах, что это случится именно со мной…

Уходили недели. Набивала удары до сумасшествия. Но горе становилось только хуже – меня тянуло обратно… И я била, била и била, сбивая руки в кровь…

Надеясь болью утешить тянущее неприятное ощущение, рождающееся в сердце…

Дар и Белочка, и понимали, что что-то случилось, и все время пытались меня развлечь, но я, обняв их лошадиные головы, только сильней рыдала, уткнувшись им в гривы и не в силах остановиться…

Временами я ничего не видела и не понимала…

И я нарвалась.

Только этих я не знала. И так никогда и не узнала подробнее. У них была черная форма тэйвонту.

Просто вышло так, что я почувствовала их издалека первая – ветер внезапно подул на меня.

Не знаю как, только я поняла, что там опасность. И на ходу соскользнула с коня под прикрытием дерева, когда оно на мгновение закрыло меня. А Дару мысленно приказала через сотню метров мгновенно развернуться и уходить под углом, уводя их за собой.

Почему-то в минуту опасности я стала абсолютно хладнокровной, будто в крови у меня текла не кровь, а минимум жидкая сталь…

Холодно, хладнокровно и жестко…

Не знаю, как в моей глупой голове мог мгновенно сложиться такой план. Такой глупый план в сумасшедшей голове. На словах его не передашь – его надо было видеть именно на этой местности. Ее особенности словно автоматически претворились в мои преимущества, и я среагировала мгновенно. И, вместо того, чтоб попасть в ловушку, я на ходу заманила их в ловушку сама.

Мне даже самой тошно стало, как мгновенно я это сделала.

– Она уходит! – раздался сдавленный крик, и они выскочили вслед за лошадьми из укрытия. Их было трое. И я как раз аккурат оказалась за их спиной; позади увлеченных азартом погони молодцев. – Убей!

Обернись хоть один из них… Я б, наверное, погибла. Я не была еще приспособлена сражаться со взрослыми тэйвонту в открытом бою.

Казалось, мне ничего не сделать против явно превосходящих – один к трем – сил противника. Ведь они, эти звери, уклоняются даже от арбалетной стрелы в упор, если ее видят.

Трое. Я ясно чувствовала их – бесшумных, мощных. Они двигались на меня; вернее за лошадьми мимо меня.

Я вжалась в дерево, пытаясь не дышать и даже остановив сердце, когда они вынеслись мимо меня. На мгновение все трое тэйвонту оказались на расстоянии вытянутой руки от меня, но спинами ко мне!

И это их погубило!

Я даже сама не поняла, как хладнокровно расстреляла их в упор из арбалетика на три стрелки, не шевельнув не единым мускулом, только повернув кисть.

Ибо шевельнись я, я была бы уже мертва, ибо они были в моей мертвой зоне.

А так они даже ничего не поняли, когда тупо завалились вперед.

Ибо в их мертвой зоне была теперь я!

Собрав оружие, я тут же вскочила на коня.

Если б я хоть задумалась, что они не ходят в одиночку, а охотятся стаями!