Текст книги "Драконья погода"

Автор книги: Лоуренс Уотт-Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

– Очень даже имеет, – прошипел он. – Ты спас человеку жизнь, а что получил взамен? Я убил человека, и что я получил? Мы живем в мерзком, несправедливом мире, Арлиан, и в нем очень даже важно, кто мы такие!

Надсмотрщик отпустил его, и Арлиан схватился за стену чтобы не упасть.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Кровавая Рука отвернулся и зашагал назад, к колодцу.

– Отправляйся на работу, раб, – бросил он, не поворачиваясь. – Иди добывать руду!

Глава 8
К СВЕТУ

Арлиан спал в своей нише, когда его разбудил удар ногой в жестком ботинке.

– Вставай, раб! – приказал Кровавая Рука, который стоял над спящим рудокопом, держа в руке лампу и приготовившись еще раз врезать ему ногой в бок.

Арлиан откатился в сторону и, плохо понимая, что происходит, попытался сесть.

Сейчас не его смена, время отдыха – он уже свое отработал и имеет право на несколько часов сна. Впрочем, он знал, что спорить бесполезно.

Когда он встал, Кровавая Рука наклонился и заговорщически прошептал ему на ухо:

– Если у тебя есть вещи, которые тебе дороги, возьми с собой.

Удивленный переменой в его поведении, Арлиан зажмурился, а потом быстро схватил свой мешок и пояс. Затем потянулся к лампе, но Кровавая Рука покачал головой и оттолкнул его руку.

– Оставь, – прошептал он.

Арлиан подчинился и стал ждать дальнейших приказов.

– Сейчас я с тобой расплачусь, раз и навсегда! – проревел Кровавая Рука, сделав шаг назад и возвращаясь к своей обычной грубой манере. – Давай двигай и будь мужчиной!

Ничего не понимая, окончательно не проснувшись, Арлиан выбрался из своей норы и зашагал в сторону колодца. Кровавая Рука шел за ним, подталкивая вперед, когда он спотыкался или начинал идти медленнее. Арлиан на ходу привязал на пояс свой мешок. Кроме рваных штанов, другой одежды на нем не было, и он подумал, что, наверное, следовало прихватить что-нибудь еще.

Поздно.

– Что вам от меня нужно? – спросил он.

– Я намерен позаботиться о том, чтобы ты больше никогда не касался меня своими вонючими руками! – проревел Кровавая Рука и щелкнул хлыстом.

Арлиан по-прежнему ничего не понимал. Он спас Кровавой Руке жизнь, неужели в благодарность надсмотрщик собирается его выпороть? Возможно, ему не следовало помогать убийце, но такого поворота событий он не ожидал. Или Кровавая Рука хочет еще раз ему показать, что в мире нет справедливости?

Зря старается, драконы давным-давно Арлиану это объяснили.

Наконец они добрались до колодца – и Арлиан с удивлением обнаружил, что там темно. Почти все лампы были погашены; свет отбрасывала только та, что держал Кровавая Рука.

Наверху мерцало едва различимое пятнышко, но Арлиан не знал, как должно быть на самом деле. Может, там всегда светло, просто света не видно, когда горят остальные лампы.

– Пришла твоя пора! – рявкнул Кровавая Рука, когда оба подошли к куче тряпья.

Он задул лампу, которую держал в руке, и затянутый тенями колодец погрузился в кромешный мрак.

Арлиан услышал шорох разворачивающейся веревки и стук – и сразу понял, что это не хлыст Кровавой Руки. Звук донесся с другой стороны.

Он повернулся и увидел, что рядом что-то висит, какая-то едва различимая тень в сумраке колодца. Веревка.

Арлиан не мог пошевелиться целую секунду – просто стоял и смотрел, не веря своим глазам. Он еще не до конца проснулся, и практически невидимая в темноте веревка казалась ему чем-то чуждым, предметом, которому здесь нечего делать. Он так удивился, что не мог поверить своим глазам, и твердо решил, что ему снится чудесный сон.

Он протянул руку и, приготовившись убрать ее, если Кровавая Рука издаст хотя бы малейший звук, опасливо потрогал веревку.

Она оказалась настоящей. Шершавой и грубой на ощупь. Значит, все-таки не сон.

Откуда тут веревка? Они опускаются вместе с подъемником в конце каждой смены – и все. А что здесь делает эта?

Кровавая Рука щелкнул хлыстом, и Арлиан вздрогнул от неожиданности.

– Тебя ждет мрак за твои темные дела, – громко заявил надсмотрщик и расхохотался. А потом, уже шепотом, добавил: – Я больше не могу тебя здесь видеть.

– Что?

– Тише! – шикнул на него Кровавая Рука.

– Что? – едва слышно повторил Арлиан свой вопрос.

– Я больше не могу видеть тебя здесь, – ответил надсмотрщик так тихо, что Арлиан едва его расслышал. – Это плохо для всех. Остальные рабы ненавидят тебя за то, что ты сделал. Из-за тебя я кажусь слабаком – ты напоминаешь им, что я самый обычный человек и могу умереть. Кроме того, разве я имею право обращаться с человеком, который спас мне жизнь, так же, как с другими рабами? Тебе нельзя тут оставаться.

– Но я же раб…

– А ты заслуживаешь быть рабом?

– Нет, конечно, – удивленно ответил Арлиан.

– Остальные станут думать, будто я тебя прикончил, как Диниана, за то, что ты имел наглость мне помочь. И если ты не полезешь вверх по веревке и не уберешься отсюда, я тебя действительно прикончу. Клянусь ушедшими богами!

– Лезть наверх… – Арлиан схватился за веревку, почувствовав, как его охватывает надежда.

– Наверху стоит стражник, мой брат Линнас… он «нечаянно» опустил веревку и через пару минут швырнет вниз кучу тряпья, которую я выдам за твое тело и брошу в подъемник в конце смены. Когда ты будешь проходить мимо, он на минутку отлучится с поста. После этого, Арлиан, все будет зависеть от тебя одного – я дарю тебе свободу за свою жизнь. Ты мог погибнуть, бросившись мне на выручку, если бы руда начала падать раньше. Если кто-нибудь узнает, что я сделал, меня тоже прикончат или сделают рабом.

– Я не… Спасибо…

– Ты сказал, что от нас самих зависит, будет ли восстановлена справедливость, – перебил его Кровавая Рука. – Вот я и решил попробовать. Лезь наверх!

Кровавая Рука щелкнул кнутом по тряпкам. Арлиана неожиданно посетило вдохновение, и он отчаянно закричал. Он лез вверх по веревке, цепляясь за нее руками и коленями – он часто видел, как это делают другие, но сам не пробовал ни разу.

Арлиан медленно продвигался вперед, а Кровавая Рука изо всех сил лупил хлыстом кучу тряпья. Неожиданно он услышал, как что-то свалилось вниз – видимо, обещанный братом Кровавой Руки «труп». Неожиданно хлыст полоснул ему по ногам, и он взвыл от боли.

– Отлично, – заявил Кровавая Рука. – Давай ори, наглый дурак! – Затем подошел поближе и прошептал: – Нужно, чтобы на хлысте и тряпках остались следы крови, иначе мне не поверят. Извини.

– Все в порядке, – ответил Арлиан, хотя ноги жгло от боли. – Спасибо тебе, Рука.

– Меня зовут Энир, – прошептал надсмотрщик. – Давай быстрее!

Арлиан полез дальше. Он задыхался, стараясь поскорее выбраться наверх, к свету, и пытаясь вдыхать воздух одновременно с ударами хлыста. Время от времени он стонал или издавал пронзительный крик.

Затем его рука коснулась камня, а в следующее мгновение он выбрался на уступ у входа в туннель, освещенный двумя яркими лампами.

У края колодца стоял мужчина, не в лохмотьях рудокопа и не в кожаном переднике надсмотрщика – на нем была яркая туника, зеленая, отделанная золотом, и черные бархатные бриджи. На поясе у незнакомца Арлиан заметил меч и через несколько секунд узнал стражника, который спустился вниз, когда порвался трос подъемника.

– Я Линнас, – сказал стражник, протягивая руку и улыбаясь. – Надеюсь, ты понимаешь, что мы с тобой не видели друг друга? Если кто-нибудь спросит, я скажу, что перебрал пива и на секунду отлучился с поста.

Арлиан кивнул и пожал протянутую руку.

– Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас Энира, – сказал стражник. Затем отпустил руку Арлиана, сделал шаг назад и снял со стены одну из ламп. Протянув ее Арлиану, он проговорил: – Пригодится. А теперь уходи! Убирайся отсюда!

– Спасибо, – задыхаясь, ответил Арлиан и взял лампу. Затем обошел Линнаса и, прихрамывая, поспешил в коридор – ноги болели и кровоточили от удара хлыста Энира.

Когда Арлиана привели сюда много лет назад, коридор освещали лампы и факелы, однако сейчас он знал, что их тогда зажгли специально, поскольку близилось время новой смены, – мулы, которых запрягают в груженные рудой вагончики, боятся темноты. Арлиан не имел ни малейшего понятия о том, сколько сейчас времени, но предполагал, что самая середина смены, когда в туннелях и коридорах, как правило, никого нет.

У него отчаянно болели ноги, и он пожалел о том, что Рука… нет, Энир… что Эниру понадобилась настоящая кровь. Впрочем, Арлиан много раз работал, когда был болен, ранен или просто смертельно устал, и потому шагал вперед, стараясь не обращать внимания на боль.

Его одинокая лампа отбрасывала огромные, мечущиеся тени на стены туннеля, и Арлиан понял, что проход является составной частью – только очень старой – самого рудника и следует за залежами руды, которую здесь добывают. Он видел следы, оставленные на стенах инструментами рабов, тонкие прожилки галенита, слишком незначительные, чтобы тратить на них силы, слой сажи на потолке над нишами, где из года в год вешали лампы.

Его охватило диковинное ощущение, будто он спит и происходящее ему снится – он столько лет прожил в такой же паутине туннелей, прячущихся глубоко под землей, что новое, совершенно незнакомое ему место казалось совершенно нереальным.

Впрочем, если это сон, сказал себе Арлиан, пусть никогда не кончается. Он мечтал выйти из рудника, на солнце и свежий воздух, снова стать свободным, получить возможность прожить свою жизнь так, как ему хочется, самому решать, куда идти. И со временем отыскать лорда Дракона и его головорезов и отомстить им. А потом отплатить драконам за то, что они сделали с его родными.

Местами коридор сужался настолько, что Арлиан не понимал, как здесь помещаются вагончики с рудой. Впрочем, даже в самом узком месте здесь было просторнее, чем в туннелях рудокопов, и у него возникло ощущение, будто мир раскрывает ему свои объятия.

И вот Арлиан подошел к самой вершине, к концу коридора и тяжелой деревянной двери… и заколебался на одно короткое мгновение. А если с той стороны стоит еще один стражник? У него ведь нет никакого оружия, даже камня. А что, если ужасный толстый старик, который привел его в рудник много лет назад, поджидает его снаружи?

Арлиан сжал зубы. Если толстяк там, он свернет ему шею голыми руками. Прежнего испуганного до смерти ребенка давно нет, он стал взрослым мужчиной.

Ему пришлось остановиться и вспомнить, как устроена щеколда – он так давно ничего не открывал! В подземном руднике не было дверей. Оказалось совсем просто, и Арлиан справился с ней без проблем.

В следующее мгновение его окатила волна такого ослепительного света, что он в ужасе шарахнулся назад, решив, что сойдет с ума от яркого сияния. Прикрыв глаза рукой, Арлиан прищурился, но мир все равно заливало алое пламя.

Он понял, что видит внутреннюю поверхность собственных век; свет снаружи оказался таким ярким, что он проник сквозь кожу.

Но глаза начали постепенно привыкать, и спустя несколько минут Арлиан осмелился снова приоткрыть дверь – совсем чуть-чуть.

На небе светило солнце.

Арлиан так много времени провел в темноте, что глаза не выносили света дня.

Однако он знал, что ему надо выйти наружу, в невыносимое сияние, и постараться уйти подальше от рудника, пока кто-нибудь не сообразил, что он бежал. Он сделал шаг вперед, продолжая прикрывать глаза рукой.

И почувствовал, как его окатил поток воздуха. Что-то не так. Арлиан задрожал, на теле появились мурашки.

Это же ветер, сообразил он вдруг, – просто дует холодный ветер. А непривычное ощущение – холод, в руднике температура круглый год одна и та же, если не считать тех мест, где лампы нагревают воздух. Он забыл.

Арлиан сделал еще шаг вперед и попытался оглядеться по сторонам, продолжая прикрывать глаза от солнца.

Все казалось вымытым, почти белым, цвета какими-то выгоревшими, тусклыми и неинтересными, но он видел уходящую в небо вершину желтого холма, следы от колес вагончиков у самых своих ног, а впереди – склон, заросший высокой зеленой травой, и прекрасную долину.

Слева располагалось несколько строений, какие-то невысокие сооружения из камня и соломы – наверняка контора рудника. Именно здесь лорд Дракон продал его толстяку. Если кому-нибудь придет в голову выглянуть в одно из дюжины окошек, его заметят сразу. И мгновенно поймут – судя по тряпью, бледной коже и изможденному лицу, – что он беглый рудокоп.

Нужно побыстрее убраться от окон. Следы вагончиков уходили налево, мимо строений, на дорогу, проложенную по склону, а затем вниз и в сторону от холма.

Значит, идти налево и прямо нельзя. Арлиан повернул направо и зашагал вперед, стараясь держаться поближе к склону холма в надежде, что в случае необходимости ему удастся спрятаться в тени серых камней. Вскоре он понял, что медленно взбирается наверх.

Он довольно быстро добрался до вершины холма и остановился среди деревьев, оглядываясь по сторонам и обхватив себя руками в безнадежной попытке хотя бы немного согреться.

Арлиан не знал, какое сейчас время года – ранняя весна или поздняя осень, пока не заметил на земле листья, недавно облетевшие с деревьев, – значит, все-таки осень. Он понял, что ему не нравится такая погода – слишком холодно.

А мир вокруг такой странный, такой напряженный – чужое, неприятное ощущение ветра на коже, жалящий яркий свет, сочные диковинные цвета. Непривычные запахи вернули его в прошлое, всколыхнув детские воспоминания, с которыми, ему казалось, он давно расстался.

Безжалостный, яркий, холодный, чужой мир причинял Арлиану физические страдания, но он знал, что не хочет потерять его снова. Лучше смерть, чем жизнь в руднике.

Он дал себе торжественную клятву, что никогда туда не вернется. Значит, нужно хорошенько все обдумать и спланировать, а не бесцельно бродить по округе. Нужно понять, где он находится и куда следует идти.

Слева высилась заросшая лесом вершина холма, и никаких признаков людей; справа, от подножия холма начинались открытые поля, а вдалеке Арлиан заметил крытые соломенными крышами дома. Солнце слегка переместилось и покинуло зенит, следовательно, оно находится на западе, а сам Арлиан двигается на северо-запад.

Арлиан решил, что правильнее всего повернуть на север – отыскать его среди деревьев будет непросто, а на пути преследователей встанет сам холм. У него сложилось впечатление, что в лесу на севере нет никаких поселений, тем меньше шансов, что его кто-нибудь увидит и доложит, кому следует, о беглом рабе. К тому же и глазам, которые еще не совсем привыкли к свету, будет легче. Деревья сбросили большую часть листвы, но еще дают какую-то тень, да и спрятаться от пронизывающего ветра не помешает.

Итак, Арлиан направился на север.

Через несколько часов, когда глаза окончательно привыкли к свету и Арлиану почти не приходилось прищуриваться, когда он смотрел на запад, на собирающееся на покой солнце, юноша остановился, чтобы оглядеться по сторонам. Он прошел довольно приличное расстояние по абсолютно незнакомой местности; старался, насколько возможно, держаться подальше от дорог, домов, сараев и возделанных полей и видел людей только издалека. Мир по-прежнему казался ему поразительным и чудесным, но уже начал терять свою враждебность.

Арлиан стоял на скалистой вершине холма. Пришла пора подумать, что делать дальше. Бежать вперед без всякой цели нельзя. Он оставил рудник далеко позади, и теперь должен решить, куда идти, а не от чего спасаться.

Он изучил местность и увидел только голые деревья и пустое небо – стоял безоблачный день, а небо было ослепительно синим. Арлиан успел отвыкнуть от таких ярких цветов.

Арлиан несколько раз перебирался через ручьи и пил из них воду, но вдруг понял, что страшно проголодался, его мучает жажда и он замерз; ведь одежды, подходящей для такой погоды, у него не было. За годы, проведенные в руднике, он привык ходить босиком, но сейчас острые камешки и ветки под ногами доставляли ему страшные неудобства.

Кроме того, он прекрасно понимал, что выглядит ужасно – волосы не чесаны годами, борода не стрижена. Он вообще никогда не приводил ее в порядок. Кожа, местами покрасневшая на солнце, отвратительного нездорового цвета.

Арлиан нуждался в вещах, которые мог получить только у других людей, но боялся, что, увидев его, они сразу узнают в нем беглого раба. У него нет ни денег, ни близких. Только мешок из грубой ткани с коллекцией ничего не стоящих безделушек.

К тому же он не имеет ни малейшего представления о том, в какие места забрел.

Арлиан печально усмехнулся. Во всех отношениях получается, что в руднике ему было лучше – он знал, где находится и что непременно получит очередной обед. Но ни за какие блага на свете он не променял бы свою вновь обретенную свободу на жизнь раба. Арлиан решил, что скорее умрет от холода и голода прямо сегодня ночью, чем вернется на рудник и доживет до ста лет.

Впрочем, в его намерения умирать не входило. Он собирался жить и отомстить за свою семью.

Вода не проблема, в горах полно речушек с быстрым течением. Похоже, лето было не засушливым. Еда… Арлиан знал, что в случае необходимости сможет не есть несколько дней. К тому же он слышал множество историй о том, как люди выживали, питаясь корой деревьев и насекомыми.

Вот без одежды и крова никак не обойтись. Причем эту проблему нужно решить как можно быстрее, прежде чем наступят холода. Может быть, удастся найти убежище в каком-нибудь старом сарае, а куртку украсть…

А где он найдет сарай, да и вообще людей? Арлиан медленно повернулся, разглядывая бесконечные ряды серых голых деревьев.

И увидел дым. На востоке в небо поднималась тоненькая серая полоска…

На мгновение Арлиан подумал, что смотрит на дымящийся кратер своей родной горы, но потом сообразил, что это скорее всего очаг в каком-то доме.

В любом случае – где дым, там и люди. А если он найдет людей, значит, отыщет и убежище.

Ну, решил он, туда мы и отправимся. Он дал себе слово, что будет идти до тех пор, пока не найдет то, что ему нужно, или пока его держат ноги.

И зашагал вперед.

Глава 9
УБЕЖИЩЕ

На землю опустилась безлунная ночь, и после того как Арлиан пару раз налетел на ветки деревьев и споткнулся, чудом не свернув себе шею, ему пришлось признаться самому себе, что идти дальше он не в силах. Да, дневной свет казался Арлиану слишком ярким и причинял боль, но он нуждался в нем, чтобы видеть дорогу. Даже привычные к темноте глаза оказались совершенно бесполезными в ночном лесу, поэтому юноша зарылся в сухие листья, чтобы совсем не окоченеть, и решил дождаться утра.

Заснуть по-настоящему Арлиану не удалось – было слишком холодно, да и все вокруг казалось чужим и неприветливым. Он окончательно проснулся, прежде чем наступил рассвет, а серое небо на востоке еще не порозовело. Арлиан решил не терять время попусту и снова пустился в путь, с радостью заметив, что дым, который он видел вчера и к которому шел до тех пор, пока не опустилась ночь, никуда не делся, хотя и не стал ближе.

Где-то около полудня Арлиан набрел на хутор – дом и три маленьких сарая посреди нескольких акров возделанной земли. Внимательно оглядевшись по сторонам и стараясь оставаться незамеченным, он пробрался в один из сараев, где при помощи острого конца старой тяпки подрезал бороду до более приличной длины. Арлиан по-прежнему оставался грязным и всклокоченным, но по дороге он то и дело запускал руки в волосы и бороду, чтобы немного привести их в порядок, и решил, что, пожалуй, сейчас он скорее похож на неряху, чем на дикаря. Обнаружив выброшенный хозяевами хутора кусок кожи, завязал волосы – получилась не настоящая коса, конечно, но все лучше, чем ничего.

Арлиан изучил свое отражение в корыте, до половины наполненном водой, и подумал, что, если бы у него была рубашка и сандалии, он вполне мог бы показаться людям.

В сарае одежды, к сожалению, не нашлось. Однако на дне корыта Арлиану удалось отыскать несколько сухих зерен кукурузы, и он отправился дальше, жуя свою добычу.

Этот первый хутор оказался не единственным поселением среди дикой природы. Выбравшись наружу и щурясь от яркого солнца, Арлиан посмотрел на восток и понял, что стоит в начале узкой дороги, вдоль которой расположено несколько ферм. Значит, дикий лес остался позади, а впереди его ждет цивилизация.

Арлиан надеялся, что его отделяет от рудника много миль, следовательно, цивилизация – это хорошо. Он все еще не осмеливался выйти на дорогу и двигался вперед, прячась за домами, сараями и коптильнями. Они к тому же защищали его от резких порывов холодного ветра, который, казалось, никогда не стихал.

Ел Арлиан в основном то, что хозяева ферм оставляли для скота. Время от времени ему удавалось раздобыть горсть зерен или сушеных фруктов. С огромным трудом он сумел справиться с соблазном забраться в какую-нибудь коптильню или сыроварню и подкрепиться посущественнее. С тех пор как погибли его родители, Арлиан не видел мяса, и ароматы, окутывающие; коптильни, казались ему потрясающими и одновременно тошнотворными. Он спешил миновать их, не задерживаясь.

В течение нескольких дней Арлиан медленно, неуклонно двигался вперед, спал в сараях или в лесу, пил из старых колодцев, постоянно страдал от голода и холода, но продолжал шагать к цели. Пару раз он видел людей, его тоже замечали; тогда он старался побыстрее скрыться из виду, но не останавливался и шел дальше, надеясь, что его примут за самого обычного путника. Два раза его окликнули, но он сделал вид, что не слышит, и его не преследовали.

Время от времени он оказывался около деревень, но всегда старался обойти их стороной.

На четвертый день пути, проведя ночь в лесу, Арлиан наткнулся на выстиранное белье, которое сушилось на веревке. Он взял мужскую хлопчатобумажную сорочку, дав себе слово, что обязательно заплатит за нее хозяину – когда сможет. Сухая рубаха защитила его от холода, но Арлиан по-прежнему старался не попадаться никому на глаза. Вид у него все еще был весьма неприглядный, да и владелец рубахи мог признать в ней свою собственность.

На пятый день Арлиан не устоял перед искушением и украл кусок ветчины. Ночью его тошнило, желудок отчаянно протестовал против непривычной пищи.

На следующее утро поля оделись тонким покрывалом инея, и Арлиан отправился в путь чуть позднее, чем обычно. Внимательно изучив полоску дыма, к которой так долго стремился, он неожиданно понял, что смотрит не просто на трубу или деревенские дома – впереди лежал большой город.

Почти наверняка Мэнфорт.

Арлиан всегда хотел увидеть Мэнфорт. Более того, если он намерен отыскать лорда Дракона и отомстить ему за разграбление родной деревни, искать его скорее всего следует в Мэнфорте. Но как войти в знаменитый город в таком виде, в рваных штанах и рубашке с чужого плеча? К тому же впереди зима.

Арлиан уже давно оставил лес позади и сейчас шагал среди невысоких холмов, где фермы, насколько хватало глаз, плавно переходили одна в другую, а дороги соединяли деревни, отстоящие друг от друга не более чем на двадцать миль. Их пересекали проселки, но все равно это была сельская местность, и ему еще не довелось увидеть ни сторожевых башен, ни крепостей.

Впрочем, невозможно идти так до бесконечности. Прежде чем войти в Мэнфорт, ему придется найти способ вымыться, привести себя в порядок и раздобыть приличную одежду. Тогда он сможет попроситься к какому-нибудь ремесленнику на работу, чтобы накопить денег, прежде чем исполнить данное слово и отомстить врагам.

Шагая вперед, мимо ферм и деревень, Арлиан задумался о положении, в котором оказался.

Возможно, размышлял он одним холодным вечером, когда солнце краснело за спиной, удастся выдать себя за путешественника, от которого отвернулась удача и которого ограбили разбойники. Он зайдет в какую-нибудь гостиницу и предложит свои услуги за постой и еду. Конечно, он ничего особенного не умеет, но в руднике его научили работать киркой, и юноша не сомневался, что сумеет воспользоваться своим опытом, например, чтобы рубить дрова.

Он вспомнил, как дед говорил, что разбойники никогда не заходят так далеко на север, и ему оставалось надеяться, что либо старик ошибся, либо времена переменились. К тому же вполне может получиться так, что человек, которому он расскажет свою историю, не знает так много, как его дед.

Арлиан подул на руки и потер их друг о друга, чтобы немного согреть. И решил, что пришло время действовать. Рано или поздно придется вернуться к людям, почему бы не сейчас?

Он подходил к самому крупному поселению из всех, что встретились ему на пути. Пожалуй, это даже и не деревня – ничего общего с его родным Обсидианом. Значит, Мэнфорт уже близко. Тонкая полоска дыма превратилась в громадный ковер, закрывающий небо на востоке, а в те редкие моменты, когда ничто не загораживало город, Арлиану казалось, будто вдалеке он видит башни.

Маленький городишко – это как раз то, что нужно. Арлиан решил рискнуть и поискать здесь работу, но никак не мог заставить себя открыто выйти на главную улицу. И потому осторожно пробирался по боковым улочкам, стараясь избегать густонаселенных районов и выискивая черный ход какой-нибудь гостиницы. Ему казалось, что, если он появится на конюшне, его примут скорее и не станут задавать лишних вопросов.

Затем, обойдя почти полгорода, он вдруг заметил трехэтажное здание из гладкого камня с резными деревянными украшениями, жестяной крышей и дюжиной ярко освещенных створчатых окошек с занавесками. У боковой двери стоял экипаж с запряженными в него четырьмя лошадьми и возницей, который нетерпеливо ждал кого-то, кто, вне всякого сомнения, вошел внутрь. Во дворе за главным зданием Арлиан увидел еще лошадей, а само строение расположилось чуть сбоку от дороги, практически за пределами городка.

Конечно же, это гостиница, причем, судя по внешнему виду, весьма респектабельная. Арлиан не хотел, чтобы его заметил возница, поэтому подошел с другой стороны и, пройдя между конюшней и дровяным сараем, оказался на грязном дворе.

Задняя дверь гостиницы оказалась закрытой, свет не горел. Арлиан нахмурился и поднял голову.

В этот момент распахнулось одно из окон на первом этаже и, раздвинув занавески, наружу высунулась молодая женщина, которая помахала рукой в воздухе, словно отгоняя неприятный запах.

Арлиан вытаращил глаза.

Если не считать, что за последние несколько дней ему лишь несколько раз довелось мельком и только издалека увидеть женщин, с тех пор как ему исполнилось одиннадцать, он не встречал ни одной. В руднике, пока он взрослел и становился мужчиной, Арлиан чувствовал, что, став рабом, потерял не только свободу; но он ничего не мог изменить. А сбежав, был слишком занят другими проблемами, чтобы об этом задумываться.

Однако сейчас, в единый миг, он вдруг вспомнил и понял, чего был лишен в руднике под землей. Арлиан стоял и смотрел, широко раскрыв рот.

Лицо женщины показалось ему поразительно тонким и красивым, глаза огромными и зовущими; темные длинные волосы крутыми локонами спадали на плечи, обрамляя прелестное личико. Арлиана поразили обнаженные тонкие руки и гладкая белая кожа незнакомки.

Женщина была обнажена, в розовых лучах заката он отлично видел открытую грудь с большими темными сосками.

Арлиан задохнулся, и ему вдруг показалось, что одежда душит его, мешает двигаться.

Затем женщина перестала махать рукой и на мгновение закрыла глаза, откинув голову назад и сделав большой глоток прохладного ионного воздуха. Волосы легким плащом укрывали ее спину, окутывали плечи, сияли в свете окружавших ее ламп. Арлиан с трудом сглотнул и неуверенно шагнул вперед.

И тут женщина открыла глаза и посмотрела вниз, во двор. Арлиан замер, но опоздал – взгляд женщины остановился на нем и она удивленно вскрикнула.

Арлиан стоял, не в силах сдвинуться с места от охватившего его ужаса, стыда и желания. Мысли его путались, он стал жертвой незнакомых и невыносимых ощущений.

Казалось, они смотрят друг на друга целую вечность. Затем женщина улыбнулась ему – не просто улыбнулась, а весело ухмыльнулась. И даже не попыталась прикрыть свою наготу. Вместо этого она быстро оглянулась, затем высунулась в окно и подозвала Арлиана.

Он сделал еще шаг вперед, затем остановился, заколебавшись, – что она делает? Кто эта женщина, почему так бесстыдно показывает себя ему? Неужели она действительно хочет, чтобы он подошел? Арлиана охватило отчаянное желание развернуться и броситься бежать – однако он не мог оторвать глаз от обнаженной красавицы.

– Иди сюда, – позвала она. – Тебе нравится то, что ты видишь?

Арлиан раскрыл рот… и не смог произнести ни звука. Он попытался сглотнуть, но в горле вдруг пересохло, а руки словно сами собой сжались в кулаки.

Она всего лишь другое человеческое существо. Он же не боялся женщин в детстве. Почему сейчас ему так трудно?

Разумеется, женщины в его родной деревне не разгуливали нагишом, и, насколько он помнил, ни одна из них не была такой красавицей.

– Нравится, – прохрипел Арлиан и сделал еще шаг.

– Залезть сможешь? Если доберешься до окна, я тебя впущу, будешь смотреть, сколько пожелаешь. Даже больше, чем просто смотреть!

Арлиан окончательно и бесповоротно смутился, но желание подойти поближе к невероятной незнакомке да еще оказаться в тепле полностью завладело им, победив робость и неуверенность. Он быстро пробежал через двор и вскочил на весьма кстати подвернувшуюся бочку, стоявшую под окном, а потом подпрыгнул и ухватился за подоконник. Но пальцы соскользнули, юноша отпустил руки, промахнулся, не попал на бочку и свалился на землю.

Женщина рассмеялась. Ее музыкальный, похожий на журчание ручейка голос наполнил Арлиана отчаянным смущением и едва сдерживаемым нетерпением. Он вскочил на ноги и огляделся по сторонам, не в силах посмотреть незнакомке в лицо. Арлиан не сомневался, что у него от стыда пылают щеки, внутри все трепетало от незнакомого доселе ощущения.

– Извини, – крикнула женщина сверху. – Мне не следовало смеяться. Ты можешь сюда забраться?

Арлиан повернулся и взглянул на нее, затем откашлялся, попытался заговорить, но сумел выдавить из себя лишь какой-то приглушенный звук. Тогда он опустил глаза и снова собрался с силами.

– Насколько я понимаю, войти через дверь мне нельзя, – сказал он, удивившись тому, что сумел произнести целое предложение, не запнувшись.

– О нет! – перестав улыбаться, вскричала незнакомка. – Не в таком виде! Тебя изобьют до полусмерти.

– Ха! – возмутился Арлиан, хотя вряд ли смог бы объяснить, почему отреагировал на угрозу столь легкомысленно, начисто забыв об осторожности.

Мысль о том, что он, возможно, совершает глупость или подвергает свою жизнь опасности, разумеется, пришла ему в голову, но в тот момент это не имело для Арлиана никакого значения. Он мечтал только об одном – залезть в окно и оказаться рядом с красавицей.