Текст книги "Драконья погода"

Автор книги: Лоуренс Уотт-Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Глава 4
ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Идти со связанными руками оказалось на удивление неудобно. Арлиан думал, что особой разницы быть не должно, но довольно быстро начал спотыкаться и чувствовать себя ужасно неуверенно, когда они спускались по такому знакомому склону горы – наверное, оттого, что не мог пользоваться руками, чтобы сохранять равновесие.

Глаза жгло от слез; Арлиан не знал, что их вызвало – боль, горе или гнев – и имеет ли это какое-нибудь значение.

Люди, захватившие его в плен, не обращали никакого внимания на состояние мальчика, как, впрочем, и на то, что он постоянно спотыкается и ему мешают связанные за спиной руки. Они никуда не спешили, и Арлиану удавалось поспевать за ними, не опасаясь, что они будут тащить его волоком или его переедет тяжело груженый фургон. Интересно, а они посадят меня в фургон вместе со своей добычей, если я упаду и не смогу больше идти?

Женщина по имени Игла взглянула на него, когда он споткнулся в очередной раз. Арлиан не знал, заметила ли она его слезы, однако она снизошла до разговора с ним.

– Ты, наверное, думаешь, что Судьба обошлась с тобой; жестоко, верно? – сказала Игла. – Тебя собираются продать в рабство и все такое. Но посмотри на случившееся с другой стороны – если бы мы тебя оставили, совсем одного, что бы ты стал делать? Рано или поздно тебе пришлось бы спуститься с горы и попрошайничать на улицах – и тебя поймали бы торговцы рабами. По крайней мере рабы знают, что всегда будут сыты.

Арлиан взглянул на нее и ничего не сказал, но слезы у него на глазах высохли.

– Ты, по-видимому, считаешь, что тебе страшно не повезло – ведь твоя семья погибла, – продолжала женщина, – но ты остался в живых, разве не так? Во всем есть плохие и хорошие стороны, приятель, нужно только знать, где искать.

Арлиан продолжал молчать, однако в мыслях у него был полный порядок.

Повезло ему или нет, не имело сейчас никакого значения. Драконы сознательно уничтожили его родную деревню. Мародеры сознательно забрали все, что было ценного в развалинах. Они вполне могли не трогать деревню. Не стечение обстоятельств разрушило дома и сделало Арлиана рабом. Разрушители сделали это намеренно.

Не Судьба к нему жестока. Жестоки драконы. И лорд Дракон. И его люди.

Арлиан дал себе слово, что, если у него когда-нибудь появится возможность отомстить за их преступления, он ее не упустит. А сейчас он будет идти вперед и делать все, что ему говорят. И надеяться, что удастся сдержать свое слово. Он сморгнул слезы и молча посмотрел на Иглу.

– Не желаешь разговаривать, да? – сказала она и пожала плечами. – Пожалуйста, как хочешь.

Вечером они остановились в одном из городков, расположенных на берегу реки, но Арлиан его почти не видел и ему не удалось поговорить ни с кем из жителей. Когда они подъезжали к воротам, ему заткнули рот кляпом, связали лодыжки и швырнули в фургон, прикрыв старым одеялом.

Он лежал и с тоской думал о своей семье, о чудовищной несправедливости случившегося – и не заметил, как уснул.

Утром Арлиан понял, что у него затекли ноги и он не может идти. После того как он два раза подряд упал, его снова швырнули в фургон и там оставили. Его отчаянно подбрасывало и трясло на ухабах – дорога была не мощеной в отличие от той, по которой они спускались с горы. Примерно через милю кляп изо рта вынули, а руки развязали, чтобы он мог поесть. Дали хлеб и воду, которые он проглотил, не чувствуя вкуса. После скудного завтрака руки пленнику снова связали. Но больше никто не пытался заставить его идти.

На четвертый день они остановились довольно рано, когда еще не спустился вечер. Арлиана вытащили из фургона и довольно бесцеремонно бросили на жесткую землю. Он поднял голову и встретился глазами с незнакомцем.

Арлиан уже знал всех семерых мародеров по голосам, да и в лицо, и слышал их имена – впрочем, не настоящие. Этот человек был не из их числа. Седой, толстый, борода до самой груди, одет в серую шерсть и белое полотно. От него пахло луком и потом.

– Я прошу двадцать дукатов, – услышал он голос лорда Дракона.

Незнакомец фыркнул.

– Пять, – заявил он.

– Хромой, убери товар в фургон, – приказал лорд Дракон. – Он решил с нами пошутить…

– Хорошо, восемь.

– Восемнадцать? Возможно, я обдумаю твое предложение.

– Я сказал восемь, а не восемнадцать!

– Мы попусту теряем время. Хромой…

– И что вы станете с ним делать, милорд? – спросил толстяк, отвернувшись от Арлиана, по-видимому, чтобы посмотреть на лорда Дракона.

– Ну, я полагаю, пристроить такого красавчика не составит никакого труда, – ответил тот. – Я не расстанусь с ним меньше чем за шестнадцать дукатов.

– Вам придется далеко его тащить, чтобы получить такие деньги. Я дам вам десять.

– Пожалуй, исключительно в виде личного одолжения я готов согласиться на пятнадцать, хотя в этом случае ты останешься моим должником…

– Одиннадцать.

– Хромой, посмотри на мальчишку и скажи, не сошел ли с ума наш дорогой друг, предлагая за него меньше четырнадцати дукатов?

– Не мое это дело, милорд, – ответил Хромой, один из мародеров, самый громадный, но далеко не самый умный, судя по тому, что успел заметить Арлиан.

– Я повторяю, одиннадцать, – заявил толстяк.

– Двенадцать и ни дукатом меньше.

Тон лорда Дракона изменился, стал холодным и непререкаемым – Арлиан понял, что он устал от торговли. Толстяк тоже не мог не заметить перемены.

– Хорошо, пусть будет двенадцать, – согласился он уже не так уверенно, как прежде. – Деньги в сундучке.

– В таком случае не будем терять время и откроем его, – заявил лорд Дракон.

Толстяк ушел, оставив Арлиана разглядывать небо – и скалу из желто-коричневого камня.

Он не мог пошевелиться – руки и ноги ему надежно связали, а шея затекла от неудобного положения, – но все равно умудрился повернуться и увидел, что окружен головорезами лорда Дракона, который куда-то ушел вместе с толстяком. Фургон стоял неподалеку. Скала закрывала собой почти половину; неба – черное пятно на фоне выбеленного голубой дымкой летнего дня, – но Арлиан не видел ни домов, ни лавок и ничего похожего на ферму или деревню, где мог жить толстяк.

Он посмотрел на мародеров, стараясь запомнить лица, чтобы узнать потом, когда придет время их отыскать.

Хромой – громадный, глупый, переполненный злобой, готовый выполнить любой приказ лорда Дракона, чего бы это ни стоило.

Кнут, мужчина в кожаной безрукавке, тот самый, что вытащил Арлиана из подвала. За всю дорогу он и пары слов не сказал и держался немного в стороне от остальных.

Колпак, аккуратный молодой человек в куртке, который спустился в подвал за Арлианом, теперь старался на него не смотреть. Казалось, ему ужасно не по себе.

Кулак, именно он разглядывал Арлиана из-за полуразрушенной стены кухни, сейчас ухмылялся, слушая, как ему что-то нашептывает женщина по имени Игла.

И Красотка, по-видимому, эту женщину назвали так из-за того, что у нее во рту не хватало половины зубов. Она смотрела на Арлиана, на уродливом лице играла кривая, злая усмешка.

«Я вас запомню», – безмолвно пообещал Арлиан.

Затем он услышал шаги (лорд Дракон и толстяк вернулись) и, повернув голову, увидел, как лорд Дракон поставил ногу в стремя.

– Уходим, – велел он.

Отряд под громыхание колес фургона и топот копыт послушно сдвинулся с места, оставив Арлиана наедине с седым толстяком.

– Добро пожаловать в Глубокий Шурф, парень, – сказал тот и пихнул Арлиана носком сапога. – Советую в последний раз взглянуть на небо. Больше ты его не увидишь.

Арлиан молча поднял голову и посмотрел на морщинистое лицо, украшенное великолепной белой бородой.

Я его обязательно увижу.

Затем толстяк схватил Арлиана за руку и резким движением поставил на ноги. Несмотря на комплекцию, он оказался сильным человеком и обращался с мальчиком так, словно тот был сделан из соломы.

– Идем, – сказал он, обдав Арлиана запахом лука. – Пора отправляться под землю, там и снимем веревки. Там можно не волноваться, что ты попытаешься сбежать.

Подхватив Арлиана под мышку, толстяк легко зашагал по склону холма, а затем через потайную дверь вошел внутрь.

Знакомый мир свежего воздуха и солнечного света мгновенно превратился в широкий, освещенный факелами коридор, окутанный тенями и вонючим дымом. Арлиану вдруг показалось, что он вернулся в подвал родного дома, где умер его дед, и мальчик, забыв обо всем на свете, охваченный иррациональным страхом, попытался вырваться из цепких рук толстяка.

Тот швырнул его на каменный пол, Арлиан сильно ударился и мгновенно задохнулся, потеряв всякое желание сопротивляться.

Толстяк удивленно на него уставился и спросил:

– Что такое, парень?

– Факелы, – с трудом ответил Арлиан. Потом вздрогнул в последний раз, заставил себя успокоиться и больше не шевелился.

Толстяк даже не посмотрел на факелы, его интересовал мальчик.

– Ну и что с того?

– Мои родные, – проговорил Арлиан. – Сгорел наш дом, и они умерли. Я случайно оказался в подвале. – Он решил, что не стоит упоминать драконов – сам не зная почему.

– И увидев факелы, ты снова все вспомнил?

Арлиан кивнул.

– Ну, придется тебе со своим страхом распроститься, – заявил толстяк. – По крайней мере если не хочешь умереть от голода.

Он наклонился, поднял Арлиана и перекинул его через плечо, чудом не ударив головой о каменный потолок. Потом, не говоря больше ни слова, зашагал по уходящему вниз коридору.

Большая часть прохода была темной, факелы располагались довольно далеко друг от друга, так что Арлиану едва удавалось разглядеть между ними ноги толстяка. Примерно через пару сотен ярдов факелы сменили тусклые масляные лампы, но света больше не стало, а по мере того как они опускались ниже, мрак становился все гуще. Толстяк старался держаться ближе к правой стене, освещенной лампами. Порой левая казалась совсем рядом – протяни руку, и коснешься ее, – а иногда терялась в глубоких тенях.

Арлиан находился не в том состоянии, чтобы изучать обстановку, но, когда они попадали в круг света, он все-таки заметил, что проход проложен прямо в скале, и понял, что скоро окажется глубоко под землей. Стены были выдолблены из шершавого желтого камня с серыми прожилками. Тут и там в тусклом свете вспыхивали искорки яркого кварца.

Под землю… туда, где спят драконы? Арлиана снова передернуло.

Нет, драконы тут ни при чем. Лорд Дракон что-то сказал о руднике. Вот куда попал Арлиан, только находится он намного глубже, чем шахты, в которых жители Обсидиана добывали куски черного вулканического стекла, давшего деревне имя.

Подобных шахт Арлиану не приходилось видеть еще ни разу в жизни.

И тут толстяк неожиданно остановился. Болтаясь у него на плече, Арлиан видел только широкую спину и туннель, из которого они пришли. Он не знал, почему они остановились.

– Эй, Кровавая Рука, – позвал толстяк. – Я тебе свеженького принес!

Толстяк скинул Арлиана с плеча, и мир завертелся у него перед глазами в безумном круговороте света и тени, камня, черных веревок и толстых бревен… он понял, что падает, падает в глубокую яму…

Впрочем, падение продолжалось всего лишь миг; Арлиан приземлился на кучу тряпок и несколько секунд не мог сделать вдох.

Над ним стоял молодой человек и внимательно его разглядывал.

– Мальчишка! – крикнул он.

– Он вырастет, – отозвался толстяк.

– Если мы позволим, – заявил молодой человек, потом, вздохнув, добавил: – Знаешь, вначале проку от него будет не много.

– А вот это не моя забота, – заметил толстяк. – Я вернусь, когда приедет Папаша.

И Арлиан услышал его удаляющиеся шаги, гулким эхом отозвавшиеся в пустом коридоре.

Молодой человек хмуро разглядывал его несколько мгновений, затем вытащил из-за пояса нож и разрезал веревки.

Освободившись от пут, Арлиан попытался сесть, но понял, что все тело у него затекло и он так ослаб, что не может даже пошевелиться. Тогда молодой человек грубо схватил его за руку и поставил на ноги.

– Добро пожаловать в новый дом!

Арлиан огляделся по сторонам.

Он стоял на дне круглой ямы, тускло освещенной тремя маленькими масляными лампами. Под прямым углом друг к другу из ямы вели два темных туннеля. Впрочем, коридор, по которому его притащил толстяк, располагался выше – наконец-то Арлиан понял, что его бесцеремонно сбросили с небольшого уступа, находящегося на высоте около пятнадцати футов. Если бы не куча тряпок внизу, он наверняка разбился бы.

На верхнем уровне, в том месте, откуда его швырнули вниз, он разглядел сложную конструкцию из веревок, бревен и блоков и что-то похожее на большую корзину. Все веревки были аккуратно связаны и находились вне пределов досягаемости – Арлиан сразу понял, что выбраться из ямы невозможно. Ни ступенек, ни лестницы, ничего.

У одной из стен ямы стояли в ряд четыре уродливые деревянные тележки, наполненные каким-то серым камнем. Издалека доносился равномерный грохот и звон.

– Где я? – спросил он. – И кто вы такой?

– В шахте, примерно в полумиле от города Глубокий Шурф, – ответил молодой человек. – Теперь ты здесь работаешь. Если будешь стараться, получишь еду; станешь лениться – обеда тебе не видать. Если попытаешься что-нибудь учинить… – Он помахал хлыстом и ножом, которым разрезал веревки. – Я могу воспользоваться тем или другим, как посчитаю нужным. А еще у меня есть кулаки, дубинка и множество самых разных инструментов для добычи руды, чтобы наказывать тех, кто не умеет себя вести.

– Какой руды?

– Она называется галенит, – сказал молодой человек и махнул рукой в сторону тележек. – Серая, темнее известняка. – Он показал на стены; Арлиан решил, что они, по-видимому, из того самого известняка. – После плавления из галенита получают свинец – иногда серебро. Поэтому добывать его выгодно.

Арлиан несколько мгновений не сводил с него глаз, пытаясь сообразить, что же еще нужно спросить. События происходили так быстро, казались такими ужасными, что он находился словно в тумане.

Однако молодой человек не стал ждать следующего вопроса, убрал нож за пояс, схватил Арлиана за руку и приказал:

– Возьми лампу.

Арлиан повиновался и поднял лампу повыше, а молодой человек потащил его в один из темных туннелей, отходящих от ямы.

По мере того как они продвигались вперед по проходу, который то расширялся, то, наоборот, сужался, миновали несколько ответвлений, звон и грохот становились все громче, и вскоре Арлиан увидел впереди свет.

Молодой человек отпустил его и выхватил из рук лампу.

– Иди к ним, – велел он. – Тебе скажут, что делать.

Арлиан не шевелился, и молодой человек подтолкнул его вперед рукой с хлыстом.

– Иди!

Арлиан споткнулся в темноте и двинулся вперед, ориентируясь на свет. Наконец он выбрался на относительно открытое пространство, освещенное несколькими масляными лампами, где работало около полудюжины оборванных, бледных мужчин с длинными грязными бородами. Четверо отбивали от серой стены куски камня длинными кирками, а двое других собирали их деревянными лопатами и бросали в тележку, стоящую рядом. Вторую Арлиан заметил у стены, прямо под одной из ламп. Металл ударялся о камень – вот откуда звон, который он слышал.

Один из грузчиков заметил его и перестал работать, вслед за ним и другой. Прошла еще минута, и все шестеро рудокопов повернулись и уставились на Арлиана.

– Свеженький, – проворчал кто-то из них.

– Кирку ему не дали, – заметил другой.

– Значит, грузчик, – проговорил третий. – Будет работать голыми руками и толкать тележки.

– Слабоват на вид! – возразил четвертый.

– Где я? – спросил Арлиан.

Один из мужчин презрительно фыркнул, другой рассмеялся.

– Ты в руднике Старика, – ответил третий – он показался Арлиану старше остальных и говорил очень забавно, немного нараспев.

– Старик? А это кто?

– Хозяин рудника, – пояснил человек с необычным акцентом. – Теперь тебе известно про него столько же, сколько и нам.

– Это он меня купил и сюда привел?

Рудокопы переглянулись и заухмылялись.

– А нам откуда знать? – спросил один из них. – Мы же не видели, кто тебя привел.

– Большой толстый дядька, от него ужасно пахнет луком, – пояснил Арлиан.

– Вполне возможно, – признал один из рабов. – Если он ел лук.

Остальные расхохотались, но Арлиан не обиделся.

– А тот, что с хлыстом… – начал он.

Все сразу помрачнели, один из мужчин сплюнул себе под ноги.

– Кровавая Рука, – сказал один из них.

– Его так зовут? – спросил Арлиан и тут же выругал себя – разве такие имена бывают?

– Другого он не заслуживает, – ответили ему.

– А почему его так называют? – спросил Арлиан, с ужасом понимая, что знает ответ.

– За то, что он сделал с беднягой Динианом, – сердито пояснил рудокоп. – Хлестал его до тех пор, пока все вокруг не залил кровью. У парня живого места не осталось.

– Он умер? – с трудом сглотнув, спросил Арлиан.

– В конце концов умер, – ответил самый старый из рабов. – Не от побоев. Раны загноились, и у него началась лихорадка. А Кровавая Рука ничего не сделал, чтобы ему помочь.

Один из шахтеров отвернулся и перехватил кирку поудобнее.

– Байки будете рассказывать потом, – заявил он и с силой ударил по серому камню. – Если мы хотим получить сегодня жратву, до конца смены нужно заполнить эту тележку, а потом еще две. У мальчишки вся жизнь впереди, успеете рассказать ему много интересного.

Остальные заворчали, соглашаясь с ним, и взялись за инструменты. Один из тех, что работал лопатой, подозвал Арлиана.

– Будешь подбирать куски, которые мы не заметим, – сказал он. – Бросай в тележку. Пол должен быть чистым, иначе она не покатится. Понял?

– Я понял, – ответил Арлиан.

Ничего трудного. Он справится. Это честная работа. Ты никому не причиняешь никакого вреда.

У него еще будет время бежать и отомстить обидчикам. Он ведь всего лишь мальчик. Впереди у него вся жизнь.

И он не намерен провести ее в руднике!

Глава 5
В РУДНИКЕ

Арлиан потянул за веревку, тележка наклонилась, и ее содержимое высыпалось в подъемник. Слабак граблями сбросил мелкие камни, которые остались на дне; пыль клубилась черной тучей, отбрасывая тени на стены ямы.

Когда Нарыв поднял вилы, показывая, что закончил, Арлиан опустил тележку на все четыре колеса и отцепил тяжелую веревку.

– Еще одна, – заявил Кровавая Рука.

Арлиан и Нарыв промолчали. Нарыв уже оттаскивал пустую тележку в сторону от подъемника, а Арлиан направился к последней полной, собираясь с силами, чтобы подтащить ее к месту разгрузки.

Ни тот, ни другой не нуждались в указаниях; они делали свою работу, одно и то же, изо дня в день. Арлиан предпочитал не задумываться о том, как давно он сюда попал – но не сомневался, что много лет назад. Здесь, внизу, время не имело значения. Арлиан даже не знал, действительно ли им полагается отработать две смены в сутки, как утверждают другие рабы.

Давешний мальчик превратился в рослого мужчину да еще отпустил солидную бороду, которая доходила ему до груди – значит, он не ошибся и действительно провел здесь несколько лет. Арлиан знал, что ему больше шестнадцати, но втайне опасался, что около двадцати. Справедливости ради следует сказать, что силой он не блистал – Нарыв, получивший свое прозвище из-за того, что от него отвратительно воняло, был на голову его выше и намного шире в плечах, – зато Арлиан находился в самом расцвете молодости.

Конечно, ему повезло – он работал, выпрямившись в полный рост. Многих шахтеров согнули годы непосильного труда или плохо зажившие раны. Арлиан еще ни разу не попадал под неожиданно сорвавшуюся с места тележку или отлетевший кусок руды из-за неудачно нанесенного удара киркой. В общем, пока ничего по-настоящему страшного с ним не случилось.

Да, он обжегся маслом из горящей лампы, и еще один раз, когда, не подумав, схватил ее в руки. И, конечно же, получил свою порцию синяков и ушибов, которые, впрочем, довольно быстро заживали, однако ни разу ничего себе не сломал и даже сохранил все пальцы в целости и сохранности. Когда началась эпидемия лихорадки, он тоже заболел, но легко, а поправившись, помогал ухаживать за другими рудокопами.

На руднике так везло далеко не всем. Арлиан нахмурился, вспомнив старика Хэтета, умершего во время той эпидемии лихорадки. Арлиан сидел возле него, все время протирая бедняге лоб влажной тряпкой, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль. Хэтет едва слышно рассказывал о своем далеком и, наверное, не существующем доме в стране под названием Аритейн, которая далеко на юге, а потом вдруг закашлялся, его рот наполнила ярко-красная кровь, у него начались судороги, и старик умер.

Арлиан плакал по нему несколько дней, даже когда ухаживал за другими больными. Конечно, Хэтет был не похож на остальных, но с самого первого дня, когда Арлиана бросили в яму и он оказался во власти Кровавой Руки, старик стал его лучшим другом, отдавал ему свою мудрость, помогал, учил, а главное – сочувствовал. Именно он объяснил Арлиану, как все устроено в руднике, и потому юноша смог сразу начать работать. Многим новичкам требовалось несколько дней, чтобы во всем разобраться, а значит, получать еду, поскольку кормили здесь только тех, кто выполнял норму. Большинство рудокопов не обращали внимания на новичков; Хэтет не пожалел времени и объяснил Арлиану, как следует пользоваться веревками.

А еще он рассказал ему множество историй из своего прошлого. Арлиан считал их сплошным враньем, зато советы старика о том, как следует вести себя на руднике, оказались очень даже разумными и полезными.

Арлиан делал все, что в его силах, чтобы, в свою очередь, помогать новичкам, да и сам нередко прибегал к советам Хэтета. Кое-кто из их компании – Крысолов и Брюзга, и Пачкун – потешался над его манерой разговаривать и называл спятившим старикашкой, но Арлиан, считавший большинство историй Хэтета самой настоящей чушью, сумел разглядеть мудрость в его словах и с удовольствием проводил с ним время. Он очень тяжело переживал его смерть.

Впрочем, из тех, с кем Арлиану довелось работать на руднике, умер не только Хэтет. Старик, которого все называли Сморчок, однажды утром не проснулся, когда его пришли будить на очередную смену. Громадный и очень глупый парень по имени Драчун однажды разругался с Крысоловом и Топляком и так рассвирепел, что изо всех сил треснул киркой по стене; в результате на голову ему рухнул кусок потолка и раскроил череп. Брат Нарыва, Корт, очень долго болел и в конце концов умер. Нарыв до сих пор был благодарен Арлиану за то, что тот ни разу не потерял терпения, когда несчастный медленно угасал, и не попытался украсть его порцию еды и воды.

Болезни, возраст и несчастные случаи убили многих рабов, пока Арлиан из напуганного и потерянного мальчишки превращался во взрослого мужчину, знающего все, что полагается знать про туннели, добычу и погрузку руды, а также о том, как действуют разные системы, от которых зависела его жизнь. Он не только воспользовался уроками Хэтета, но и сам сумел многому научиться.

И за все это время ни разу не позволил себе усомниться в том, что наступит день, когда он отсюда выйдет. Арлиан знал, что будет свободен, обязательно отыщет лорда Дракона и его головорезов. И найдет способ отплатить драконам за то, что они сделали с его семьей и другими людьми. Арлиан верил, что правосудие восторжествует.

Справедливость – он многое узнал о ней здесь, в руднике. И понял, что мир совсем не такой, каким он считал его в детстве. Рудокопы частенько рассказывали о том, как причиненные обиды и зло так и остались ненаказанными, а доброта и благородство не стоили ничего. Теперь он уже не испытывал ужаса и не возмущался, когда слушал подобные истории, но верить в торжество справедливости не перестал.

В замкнутом царстве рудника разворачивались события, ставшие для Арлиана уроком. Теперь он знал совершенно точно, что истории, случившиеся в мире наверху, чистая правда. Он видел, что безнаказанное преступление терзает душу жертвы, разъедает ее, словно страшная болезнь, а преступника делает еще злее и безжалостнее, и вырывает обоих из крошечного сообщества, в котором они живут.

А еще он видел, что наказание объединяет рудокопов – если, конечно, не считать преступника, против которого оно применено, – заставив поверить в существование справедливости. Например, они занимались тем, что потихоньку забирали у Крысолова то, что он воровал у других, и не позволяли Драчуну избивать тех, кто имел неосторожность попасть ему под горячую руку. Короче говоря, Арлиан понял: жизнь стала лучше именно потому, что им удавалось предотвратить или покарать зло. В конце концов, даже Крысолов, как правило, это признавал.

Если установить правила и объяснить людям, что этим правилам нужно подчиняться, жизнь становится сносной. Это касается не только рудника, но и внешнего мира.

Может быть, в мире действительно царит несправедливость, но Арлиан поклялся, что сделает все возможное, чтобы жить в нем стало немного легче. Здесь, на руднике, или когда он отсюда выйдет. Наступит день, и он накажет тех, кто уничтожил и разграбил его дом и причиняет зло другим людям.

Такой день обязательно наступит.

Арлиан поставил тележку на место и аккуратно прикрепил крюк под ручку.

– Готов?

– Тяни, – приказал Кровавая Рука, помахивая хлыстом.

Он всегда держал в руках свой хлыст, когда отдавал приказы рабам, но пользовался им гораздо реже, чем надсмотрщик по имени Маслолей. Рудокопы считали, что у него просто не возникает повода пустить его в дело. На руднике все знали историю о том, как Кровавая Рука запорол до смерти беднягу Диниана, и никто не хотел рисковать…

Довольно давно Арлиану пришла в голову мысль, что, возможно, Диниана и вовсе не существовало, а историю придумал сам Кровавая Рука, чтобы запугать рудокопов и заставить их слушаться. Тогда он спросил одного из самых старых рабов – к тому времени Хэтет и Сморчок умерли, но Олнеор еще был жив, – видел ли он, что тогда произошло.

– Клянусь ушедшими богами, парень, я все видел собственными глазами! – сказал ему Олнеор. – Это произошло в самый первый день, когда ублюдок, в груди которого черное сердце, а руки обагрены кровью, явился сюда. Он даже не успел нам своего имени назвать, сразу начал командовать, а сам ничего не понимал в нашем деле. Диниан попытался объяснить ему, как мы разгружаем тележки, а Кровавая Рука не пожелал его слушать и велел заткнуться и выполнять распоряжения. А когда Диниан отказался, заявил, что, если тот не отправится в туннель, где ему следует находиться, он с ним разберется.

– И Диниан не послушался?

– Нет, конечно! У него не было пустой тележки, чтобы ее наполнить, и он знал, что не получит ужин, если этого не сделает, вот и начал спорить. Кровавая Рука ударил его хлыстом по лицу. Ублюдок так рассвирепел, что его трясло от ярости, а ведь бедняга Диниан не сделал ничего плохого!

– А потом? – спросил Арлиан.

– Потом Диниан попытался выхватить у него хлыст, и Кровавая Рука ударил его еще раз, и еще. Диниан понял, что лучше не сопротивляться, опустился на четвереньки, накрыл руками голову и решил вытерпеть побои, но Кровавая Рука не останавливался. Сначала он превратил одежду Диниана в бесполезные лохмотья, а затем располосовал спину и продолжал его хлестать. Вскоре все вокруг было залито кровью, а Диниан превратился в кучу тряпья на каменном полу.

Арлиану стало не по себе, и он в течение следующих недель старался держаться от Кровавой Руки подальше. Однако прошло время, и его снова охватили сомнения.

Возможно, Кровавая Рука испугался, оказавшись под землей среди нескольких десятков людей, у которых имелись все основания его ненавидеть. Может быть, он совершил ошибку. А потом уже просто не мог остановиться.

Остальные рудокопы твердили, что он злобное, жестокое чудовище, получающее удовольствие от страданий других людей, что он избил Диниана до смерти исключительно ради развлечения – но Арлиан ни разу не видел, чтобы Кровавая Рука кого-нибудь ударил, несмотря на частые угрозы. Если ему нравится мучить рабов, почему все эти годы он держит себя в руках?

Хэтет говорил, что всякому явлению всегда есть два объяснения: очевидное и правильное; Арлиан подозревал, что к Кровавой Руке это относится в полной мере.

Впрочем, иногда очевидное объяснение являлось единственным. Например, вне зависимости от того, что двигало Кровавой Рукой, другой надсмотрщик – Маслолей, получал истинное наслаждение, причиняя боль другим, и не скрывал этого. Свое имя он получил благодаря небольшой игре, которую придумал практически сразу после того, как заменил Папашу во второй смене. Он потихоньку выливал масло из лампы, а затем отправлял какого-нибудь рудокопа в туннель с поручением – как правило, изобретенным им специально для данного случая. Свет гас, несчастный оказывался в полной темноте и не мог найти дорогу назад. Он начинал звать на помощь, а Маслолей запрещал остальным отвечать ему до тех пор, пока в голосе жертвы не появлялся самый настоящий ужас и отчаяние.

Чаще всего именно смех Маслолея помогал несчастному выйти из туннеля.

Многим пришлось попробовать и хлыста Маслолея; он никого не забивал до смерти, но частенько «подбадривал» рудокопов. Большинство рабов с удовольствием поносили обоих надсмотрщиков и с грустью вспоминали дни, когда Папаша еще не ушел на покой – впрочем, никто не знал наверняка, что с ним произошло на самом деле. Просто в один прекрасный день Маслолей спустился в яму, а Папашу никто больше не видел.

Рудокопы частенько проводили свободное время в спорах, кто хуже – Маслолей или Кровавая Рука. С точки зрения Арлиана, Маслолей побеждал без вопросов, но у призрака Диниана могло быть иное мнение по данному поводу.

Из последней тележки посыпалась руда в подъемник, который уже достаточно наполнился, и Арлиану пришлось повиснуть на веревке, чтобы Нарыв смог сгрести остатки вилами.

Наконец работа была закончена, Арлиан отцепил тележку и оттащил ее в сторону; они с Нарывом отошли назад.

– Давайте, – сказал Рука.

Однако им не требовалось никаких дополнительных указаний, они знали правила. Рабам не разрешалось находиться рядом с подъемником, с которого руда перегружалась в вагончики.

Нарыв и Арлиан отошли к входу в свой туннель и стали наблюдать за тем, как Рука жестом подозвал рабочих с верхнего уровня.

– Охо-хо! – крикнул кто-то невидимый, и Нарыв с Арлианом услышали свист хлыста, громыхание цепей и скрип веревок по дереву – за дело принялись мулы.

Подъемник сдвинулся и медленно, под стук руды пополз вверх.

Арлиан внимательно наблюдал за тем, как он поднимается. Делать им здесь было совершенно нечего; пройдет целых полчаса, прежде чем руду перегрузят и подъемник с едой спустится вниз. У стены стояли пустые тележки, и они с Нарывом могли вернуться в Туннель № 45, чтобы наполнить одну из них, прежде чем придет время сделать перерыв на ужин. Однако Арлиан решил остаться и посмотреть.