Текст книги "Подменная дочь (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Глава 10
Зима, наконец, сдала свои позиции: в Сучжоу пришла весна, а вместе с ней и день свадьбы Чен Юнь. В особняке царила суета, волнение и праздничные хлопоты, а мы предвкушали вылазку Мяо. Момо (пожилая женщина, чаще – опытная служанка) Го пришла с продуктами и новостями на два дня раньше обычного, похвасталась свадебным платьем и приданым невесты, подарками жениха, количеством гостей и прочими сведениями, рассказала программу торжества и гордо удалилась, оставив нас сожалеть и завидовать, по ее мнению. Мне было смешно, а вот Шеньки расстроились.
– Барышня, Вам не обидно? Сестра увела Вашего жениха! – поджав губы, сказала Сяо. – Говорят, сын министра красивый и умный!
Я рассмеялась. Святая простота!
– Сяо Сяо, я однажды прочитала: «Замуж выйти–не напасть, как бы с мужем не пропасть»! С лица воды не пить! Кто знает, каков сын министра в обычной жизни? Будет ли он защитником сестры в доме Лян или отдаст ее на растерзание родне? Будет ли верен сестре или заведет еще жен и наложниц? Таких, как генерал Гу, немного. Так что я не жалею и не завидую. Лучше заработаю много денег и отправлюсь в путешествие!
Шеньки вздохнули и – согласились!
* * *
За последние несколько месяцев девчонки порассказали мне о жизни в особняке. Отец–генерал был однолюбом и принял только одну наложницу, и ту – в последние пять лет. Ну, понятно, госпоже Гу – далеко за сорок (а выглядит моложе), уже особо не покувыркаешься! Да и дел по горло в усадьбе, так что… Остальные ветви моногамией не грешат… Впрочем, какое мне до них дело?
В поместье сейчас проживают генерал Гу с женой и наложницей, их младший сын Гу Чен Линь, второй дядя с семьей (сам-девять: он, его две жены, две наложницы и четверо детей, все – мальчики), холостой третий дядя – сын наложницы покойного патриарха Гу, вдовая госпожа Гу и я – на выселках. Сестру уже не считают: замужняя дочь – пролитая вода.
Два старших брата Чен Юнь служат на северной границе, как и отец ранее. А третий, Чен Линь, готовится сдавать имперский экзамен через месяц, уже второй раз. Если не войдет в десятку лучших, тоже поедет служить – так решил генерал, что заставляет госпожу Гу плакать, а самого парня – напрягаться. Желаю удачи, брат!
* * *
В день свадьбы мы встали рано, поели и отправились к стене. Шень Мяо оделась как парень и даже полумаску прихватила (без комментариев, местным виднее), сложила наши товары в заплечную корзину и полезла по лестнице наверх. Мы с Сяо-Сяо, взгромоздившись на ограду, держали, пока Мяо спускалась, перекинутую наружу лестницу. В проулке было пусто, и Мяо бегом побежала по нему в конец к выходу на улицу.
Мы с Сяо проводили ее, затащили лестницу назад, сжали кулаки на удачу и пошли копать огород, дабы в трудах праведных время пролетело быстрее. Мяо должна была вернуться после обеда, и нам следовало ждать ее у стены с лестницей. Время пошло!
До нашего медвежьего угла не доносились звуки праздника, а вот пение птиц, квохтание молодых кур и кряканье утят, присланных главным домом взамен месячного содержания (я надеялась заработать) наполняли сердце покоем и надеждой.
Мы успели обновить грядки на большей части огорода, перекусить, когда наступил час ИКС: солнце перевалило за полдень. К ограде я шла на трясущихся ногах, вот честно! Только отправив Мяо, я, дура старая, осознала опасность этой вылазки: вдруг ее кто увидит, узнает, поймает? Поэтому, пока не услышала легкие шаги девушки и не увидела ее фигуру, быстро идущую в нашу сторону, толком и не дышала.
Перекинули лестницу, Мяо как кошка, взлетела по ней на стену, и мы по очереди спустились в сад. Фух, обошлось!
– Мяо, ты в порядке, тебя никто не видел? Как все прошло?
Мы с Шень Сяо задали вопросы одновременно, переглянулись и рассмеялись от облегчения. Мяо с горящими глазами прошептала:
– Госпожа, я продала ВСЁ! У нас есть большой заказ на вышивку и договоренность на новый роман! Мне даже крючок удалось сделать!
* * *
Где-то гремела свадьба, волновалась в красном чертоге невеста, столы ломились от яств, а мы втроем ели паровые булочки с мясом и пили сливовое вино, купленное счастливой Мяо на обратной дороге.
– Госпожа, я прям дрожу вся! Но такое приключение… – Мяо закатила глаза. – Сроду так не волновалась на торговой улице! Я, как парень одета, иду в книжный магазин, а там – студенты сидят и читают! Я разволновалась, аж слова забыла! Думаю, признают во мне девушку или нет? Тут вышел хозяин и спрашивает, мол, ты зачем пришел? Я рукописи достала и говорю, вот, мой хозяин написал, посмотрите, а я пока в другую лавку зайду. Он руку-то к роману тянет, а я ему–нет, расписку дай, что принял, мне господин без расписки отдавать не велел!
Ох, ну и рожа у него была, покраснел, надулся, заворчал: не доверяешь, иди к другим… Я испугалась, тут один из студентов и говорит: «Правильно с тебя расписку требуют! Пиши, а я начну читать, интересный у него хозяин, умный!». Ну, лавочник написал, студент проверил и велел мне прийти в магазин часа через три.
Я рванула к швейным рядам. Только подошла к знакомой лавке, смотрю, Ваша бывшая служанка выходит с новой хозяйкой! Я перепугалась, голову опустила и в другую лавку-то и влетела! И смешно было, и стыдно! Встаю, лавочник улыбается: «Принес чего, показывай!». Я наши товары по одному достала, разложила. Он и смотрел, и мял, и тянул…А я вижу – понравилось сразу! Особенно Ваше «лишеле».
Он мне – откуда? А я – брать будешь? Ох, и наспорились мы с ним от души! Но цену дал хорошую, просил только ему приносить все, и если новое что придумаем–тоже. Я от него как вышла, так и села у стеночки! За десять Ваших платков он дал серебряный лян! За остальные наши изделия – две связки монет (1000 вень) и в подарок–набор шелковых нитей и пару тонких игл.
* * *
Мяо примолкла, а я соображала: ничего не смыслила в местных ценах, но по выражению лица Сяо Сяо могла судить – МНОГО! Это хорошо, но больше меня интересовали романы.
Шень Мяо промочила горло и продолжила:
– Посидела я чуток, деньги на шею под рубаху в переулке повесила и пошла искать кузню. Почти два квартала вдоль канала пришлось идти. Хорошо – утро, кузнец еще неуставший был. Смотрел на меня как на дурочку – жалостливо так, но через полшиченя вынес два крючка, взял двести монет и говорит: «Такие деньги на иголки чудные потратила».
Я поблагодарила и бегом – в книжный магазин! Прибегаю, а там – шум, крики, ругань! Лавочник меня увидел, в угол за руку затащил и давай уговаривать продать романы! За каждый по ляну дам, мол. А я смотрю – вокруг того студента толпа собралась, я от лавочника вырвалась да к нему.
Он глаза на меня поднял, за руки схватил и давай трясти. Это шедевр, кричит, твой господин – талант! Я хочу отнести роман в «Небожителей», мы сегодня будем его обсуждать! Лавочник – а я, а расписка моя? А студент ему: «Я заплачу один лян за оба и дам парню свою расписку, что буду его агентом в распространении романа».
Я разволновалась жуть как, но все равно уперлась: «Нет, так не пойдет! Вы, господин студент, напишите обязательство, что отвечаете за распространение романов и получите от моего хозяина награду за защиту его имени и интересов в размере одной двадцатой от прибыли, а в залог Вы мне отдадите пять лян. Завтра я приду сюда в то же время, и если роман моего господина наберет сотню голосов, я верну Вам четыре ляна, и мы пойдем в типографию».
Короче, студент согласился, лавочник надулся, что его обошли, но все же сказал приходить еще. Студент этот, оказывается, цзиньши прошлого экзамена и работает в библиотеке Академии, его зовут Ли Вэй. Я потом у торговца булочками спросила, мол, что за человек, он и давай нахваливать. Мне тоже ученый понравился – подытожила разведчица.
* * *
Рассказ Мяо меня взволновал, и немудрено: столько событий в него поместилось и все – в нашу пользу! Еще было приятно, что мой опус понравился местной культурной элите. Это определённо грело душу. Однако и опасения относительно вылазок в связи с такой активностью читателей возросли.
Но Шень Мяо меня успокоила.
– Госпожа, не волнуйтесь, я буду аккуратна! Вот завтра еще схожу, а потом только через месяц, а то и больше. Ведь через две недели начнутся имперские экзамены, в столице будет не протолкнуться от соискателей, их родни, просто любопытных. Уже сейчас почти все дома вокруг Академии сданы ученикам из провинций. Вы мне лучше скажите, за сколько печатный роман продавать? – задала вопрос возбужденная приключением и перспективами служанка.
Тут я растерялась. И правда? Предложила положиться на мнение этого студента Ли. Хотя его следует величать аспирантом, по-нашему? Шень Мяо согласилась, и мы продолжили праздновать. Вечер был немного прохладным, но свежим, приятным. Посидели до темноты и разошлись по кроватям.
«С почином, вторая молодая госпожа Гу!» – подумала я, засыпая.
Глава 11
Нам явно небеса помогали, потому что вторая вылазка Шень Мяо прошла без сучка, без задоринки. В оговоренное время девушка встретилась с поджидающим её нашим будущим помощником Ли Вэем, отдала ему залог, и парень потащил ее в типографию.
Там составили договор на публикацию пятисот экземпляров романа «плаща и шпаги» и трехсот – про любовь. Господин Ли предложил себя в качестве агента сам, Мяо скромно согласилась, а он также скромно попросил себе за хлопоты 10% прибыли. Это соответствовало моим ожиданиям.
Печатник взял за работу еще 20%, и 3%-лавочнику-книжнику, который будет продавать книги только в своем магазине и назначит цену согласно спросу. Тот таэль (лян), что Мяо изначально забрала у Ли, он назад не взял, сказал, что это залог будущего сотрудничества.
Новоиспеченный агент предложил Мяо встречаться в книжной лавке каждый первый понедельник месяца поутру, просил передать поклон и почтение господину писателю и заверил, что проследит за всеми рабочими вопросами, пока автор будет сочинять новый роман.
Мяо взяла деньги, договор, распрощалась с господином Ли и помчалась на рынок: там можно было купить продукты намного дешевле. Я заказала муку, рыбу, зелень, если есть у кого, приправ – короче, всего и побольше!
В этот раз дерзкая разведчица вернулась раньше, но нагруженная…! Как вообще дотащила! Оказалось, она наняла кули (носильщик-чернорабочий в азиатских странах) до поворота, дождалась, когда тот скроется из виду, и только тогда подтащила добычу к стене, чтобы передать нам.
Шень Мяо была умелым покупателем: хорошо торговалась, выбирала товар качественный, прихватывала, если что видела вне списка, но по деньгам, попутно забежала в галантерею и купила еще ниток для шитья, вышивания и моего будущего вязания, а также штуку шелковой ткани для рукоделия – мы же от своей-то отказались по моей глупости!
Теперь у нас были всевозможные приправы, мука пшеничная и рисовая, вяленое мясо, кусок свинины на пару килограмм, несколько рыбин, соль (в дополнение), прошлогодняя фасоль, немного диких овощей (капуста, редька, еще какие-то корешки), полмешка овса (для кур) и (тадам!) – пила по дереву! Оказалось, Мяо видела, как я мучилась с лестницей, отрубая мачете куски бамбука, и, по собственной инициативе, заказала кузнецу вчера пилу небольшого размера и забрала ее сегодня.
В общем, мы были довольны результатами этих двух вылазок. Настало время засевать огород – залог полноты продуктовой корзины и готовиться к покорению мира искусств и ремесел!
* * *
Смотреть, как работают другие – одно из удовольствий для многих сторонних наблюдателей. Особенно, когда работают профессионалы! Каждое движение рук кажется легким, даже небрежным, поэтому у зрителей и складывается ложное впечатление о простоте процесса, чего бы он ни касался. А начнешь сам делать – упс! Не так-то все и просто – в твоих руках.
В этой истине я убедилась, когда начались огородные работы. В детстве я много помогала бабушкам в деревне: копала, сажала, полола, поливала. Ну, все как обычно. Позже, уже в Китае, на своем балконе, ради интереса, выращивала зелень и огурцы в больших горшках.
Вроде, знала и понимала, что, зачем и почему. А тут – облом! Сажала-то рассаду, купленную в магазине или приготовленную бабушкой! Пропустила я подготовительный момент, и теперь придется экспериментировать и надеяться на милость природы.
Благо, климат Сучжоу/Цзяннани и в моем мире, и здесь совпадает: уже в апреле тепло, в среднем выше 20-ти градусов, дожди, лето жаркое и влажное – самое оно для сельского хозяйства, недаром реставрируемые студентами дома за пару десятков лет зарастали так, что превращались в джунгли.
Хорошо, что мы с Шеньками по осени перекопали большую часть будущего огорода, не дав корням шанс возродиться по весне. Вторая перекопка взрыхлила землю, отдыхавшую многие годы, на что я тоже делала ставку. Поэтому, помолясь, рассортировала семена по видам, замочила на тряпицах, чтоб влагой напитались. Подержала так пару дней, и начали мы с девчонками формировать грядки и засевать их.
Отсутствие привычной лопаты раздражало, но приноровилась к местной мотыге-тяпке, лунки делала куском тонкого бамбука, стараясь укладывать семена на равном расстоянии друг от друга. Посадили все, что подавало признаки жизни, даже если никто из нас овощ не узнавал. Сделала таблички с названиями и понавтыкала у каждой грядки, а сами грядки огородила частоколом из расколотых стволов бамбука.
Девчонки дивились, но работали молча. Я, про себя, сомневалась в правильности своего поведения, но решила положиться на авось – ну не сдадут же они меня, в одной ведь лодке! Однажды только специально сказала, что читала обо всем в книге-путеводителе по Цзяннани – такой у меня имелся.
Еще наделала из толстого бамбука колб с дырками и зарыла их посреди посадок. Видела в инете, как дачники, не имеющие возможности жить на участках постоянно, использовали продырявленные пластиковые бутылки как резервуары для капельного полива: нальют в выходные до верха, вода медленно впитывается в землю – так растения не страдают от нехватки влаги.
Как я делала эти дырки – не передать! Гвоздей тут практически нет, поскольку железо дорогое и использование его контролируется правительством. Дома строят порой буквально без единого гвоздя, соединяя балки при помощи пазов и шипов (так, кажется).
Пришлось Мяо заплатить момо Го, чтобы «контрабандой» добыла мне один гвоздь – выкованный, толстый. Вот с ним-то я и проводила странную, на взгляд Шенек, операцию: грела на огне, шипцами для угля подносила к стенке колбы и ударяла молотком. Пара колб треснула, но в основном я справилась, и псевдокапельный полив мы использовали все лето.
Выяснилась еще одна вещь: куры и утки упорно норовили зайти на грядки и покопаться там. Пришлось городить им загон от птичника до дальней стены участка и до пруда.
Спасибо бамбуковой роще и быстроте роста этого эндемика: хватало на все, даже ростки мы молоденькие ели – тушеные, жареные, маринованные! Прям универсальная трава!
Вот и я, как те студенты в роликах, пилила бамбук (о, пила!!!), раскалывала мачете на полосы, связывала их плетеными из прошлогодней соломы веревками и вкапывала в землю. Сначала так, потом занялась плетением заборов как циновок или корзин.
В общем, как говорила бабушка Люда, голь на выдумку хитра! Честно похвалила себя за то, что после «великого переселения» высушила всю скошенную траву и затащила на зиму в свободную комнату павильона, устроив там сеновал. Трава не сгнила, вот и пригодилась!
Руки от такой работы не только болели, но и покрылись мозолями, ногти почернели, и Мяо обязалась купить самый дорогой крем для рук, который ей только попадется при следующей вылазке. А она неумолимо приближалась…
Глава 12
За огородными хлопотами уделять много внимания рукоделию не получилось, пришлось сделать эксклюзив: обвязанные крючком (кстати, на удивление гладким и тонким) платки с вышивкой в стиле «минимализм». Не сразу у меня получилось, но уроки труда в советской школе не прошли даром, да и бабушкина наука плюс блоги по рукоделию помогли.
Девчонки следили за моими действиями с открытыми ртами, но вопросов не задавали, чему я была очень рада, думаю, понятно, почему. Быстрее «врубилась» Сяо Сяо – второй крючок пригодился. Миленько получилось – простенько и со вкусом. Девки ржали над моими замечаниями, а я, передав им основные заказы, взялась за роман.
* * *
Времени на оригинальный (для меня) сюжет не было, поэтому взялась за ремейк «Семи самураев» Куросавы. От этого фильма я была в восторге! Помню свое первое впечатление от просмотра еще в универе, когда японский учила: села перед экраном видака, включила и…очнулась, когда пошли титры!
Черно-белый, действие вялое, диалоги короткие, музыка странная – но оторваться невозможно! Потом и «Великолепную семерку» смотрела, понравилось, но – не то! Оригинал в разы сильнее, по-моему.
Пришлось вносить корректировки, естественно, выдумывать названия и прочее, но за неделю наваяла прилично, однако, не до конца. И тут меня осенило: сделаю-ка я сериал! Пусть ждут продолжения, можно предложить агенту организовать подписку или вроде того: купил первую часть – внеси предоплату за следующую серию, получишь раньше других и по сниженной цене.
Еще и ограничение объявить, типа – кто не успел, тот опоздал, в очередь! Точно, а еще можно и рекламу впихнуть! У них же тоже есть у каждого магазина, аптеки, мастерской свой фирменный знак (читала про это в экономическом обозрении), вот и пусть платят за размещение на обложке со слоганом, например: «Лучшие лекарства от всех недугов – в аптеке Айболит»! Вдруг я им тут маркетинг разовью до невиданных высот?
Поделилась мыслью с товарками. Мяо сразу поняла «фишку» и загорелась, а Сяо просто ждала продолжения, поэтому поддержала кампанию. Девочка надеялась на «любофф», но и борьба за справедливость пришлась ей по душе.
* * *
За стенами особняка шла экзаменационная компания, госпожа Гу переживала за сына, а мы начали борьбу с сорняками. Момо Го передавала Мяо сплетни: про меня никто не спрашивал, это вселяло надежду, что скоро я смогу «выйти в люди».
Накануне запланированной встречи с агентом мы долго обговаривали вариант с сериалом, стараясь учесть возможные ньюансы, составили список нужного, и ранним утром Мяо перемахнула через забор. Мы с Сяо занялись хозяйством, снова убивая время ожидания.
Надо сказать, что хотя мною не интересовались, но продуктовая корзина изменилась: нам стали добавлять зерно для птицы, мясо два раза в месяц и фрукты. Бумагу и прочее доставляли в том же объеме, а вот задания старая госпожа Гу сократила: писаний не передавала вовсе, зато прислала сборник женских заповедей на все случаи жизни и агрономический справочник! В качестве ответного дара я села было за «лишеле», потом передумала: так она быстро нас вычислит! И сплела ей соломенную циновку.
На Шенек изделие впечатление произвело, но совсем не благоприятное. «Слишком убого и примитивно! Может расценить как неуважение» – примерно так я поняла витиеватую речь отводящей в сторону глаза Мяо. Саму идею «жеста доброй воли» в адрес матриарха они поддержали, но вот ее воплощение – нет! И что прикажете делать? Денег у меня шиш (по мнению главного дома), до урожая далеко, блеснуть эксклюзивом – опасно, с этим согласились и девчонки.
Обсуждение подарка подвело к мысли о красивой каллиграфии с какой-нибудь мудрой фразой. Ворочалась ночь и остановилась на: «Тот, кто пьёт воду, должен помнить о тех, кто рыл колодец (任何喝水的人都 应该记住那些挖井的人)», ну вроде как я благодарна за все, что мне дали и дают. По крайней мере, я надеялась именно на такое восприятие этих слов кого-то из древних, кажется, Лао Цзы.
Наказала Мяо купить самой дорогой бумаги, чернил и хорошую кисть: потренируюсь, поиграю стилями и начертаю! Я продвинутый субъект или где? Оформлю в бамбуковой рамке, кстати, клей тоже велела купить.
Глава 13
В этот раз Шень Мяо задержалась почти до темноты, мы с Сяо издергались, сидя под стеной. Когда раздался тихий голос, подскочили, подняли лестницу, и Сяо взлетела наверх. Через некоторое время начала передавать мне корзинки и свертки, потом появилась и Мяо – уставшая, но довольная.
Ужинали при свечах жареной уткой, какими-то лепешками, запивая новым чаем. Честно, я так перенервничала, что даже вкус не ощущала.
– Мяо, ты меня напугала до смерти! Где ты так долго ходила? – выговорила чуть погодя служанке. – Рассказывай, как дела?
Загадочно улыбающаяся девчонка вытерла рот, пальцы, уселась поудобнее и начала рассказ:
– Барышня Чень Ю, простите, но так получилось! Посудите сами: утром я встретила господина Ли, он меня поздравил с успехом и давай рассказывать, какой фурор в столице произвели книги! Я аж заслушалась! Они с печатником решили еще один тираж запустить, а лавочник Фэй нанял дополнительно, специально для продажи романов, торговца, который повезет их в другие города. За два дня он продал первые две сотни штук, и на третий день поднял цену в три раза, все равно расхватали уже к вечеру! Очередь, говорит, стояла до Академии! – Мяо отхлебнула воды, а Сяо в волнении прижала руки к груди. – Говорят, давно такого не было! Господин Ли пересчитал прибыль и расплатился со всеми. Нам причитается шестьдесят лян серебра, госпожа!
Сяо Сяо, услышав цифру, охнула и воззрилась на меня, а я…А что я могла сказать? Много или мало эти шестьдесят лян за два романа по пятьдесят страниц примерно? С чем мне сравнивать? Приму на веру, что достойная оплата.
– Госпожа, Вы помните, сколько денег Вам выделял ежемесячно главный дом? Нет? Четыре ляна! А тут – шестьдесят и еще будет! Вам надо писать, остальное сделают другие. Господин Ли горит желанием с Вами познакомиться! – Мяо весело рассмеялась. – Пытал меня, кто Вы да где учились, из какой семьи…Ох, я еле сдерживалась! Ладно, дальше что было: успокоился малость и спросил, принесла ли новый роман, я ему отдала, и он потащил меня в «Небожителей», представляете? Я перетрухнула! Но господин Ли заказал комнату, закусок всяких и принялся читать, а я – есть. Пока читал, я успела задремать, так он как начал меня трясти! Где говорит, продолжение? Тут я напустила на себя важный вид и обстоятельно ему изложила Вашу задумку. Знаете, он такой смешной сидел! Глаза вытаращил сначала, потом задумался, что-то под нос бормотал, я уж решила, не возьмется за такое дело…
Шень Мяо передохнула и продолжила:
– Однако, господин Ли хлопнул себя по коленям и сказал, что хотя раньше такого никто не делал, он рискнет вместе с нами! И про размещение объявлений обещал серьезно подумать, поискать желающих и прочее. Короче, понравилась ему и идея, и роман! Договорились так: Вы пиши́те до конца, он пока в «Небожителях» прочтет с друзьями, определит спрос, тираж и Ваши задумки обмозгует, следующую встречу назначил на конец июня, чтобы, говорит, с этими новинками разобраться – рассказчица промочила горло и вернулась к репортажу:
– Пока мы в ресторане сидели, пришли его друзья, я расписку забрала, деньги распихала всюду, да и попрощалась. Они меня опять расспрашивать взялись, еле отговорилась занятостью! Госпожа, я большую часть денег отдала ему на хранение, Вы не сердитесь? В ресторане, оказывается, есть хранилище! И там можно оставить ценные вещи и деньги, у господина Ли есть такое право, он мне предложил, написал расписку, управляющий заверил, что все будет цело. Я оставила десять лян, вот, смотрите! Пять разменяла на покупки – Мяо достала слитки.
Я была тронута, правда! Десять лян, выложенные на стол, впечатляли – служанка таскала на себе почти кило серебра! Со слезами пожала ей руки, обняла и кивнула – продолжай!
Дальнейшее повествование Мяо касалось ее забегов по лавкам, мастерским, рынку, перечислению покупок и возникших трудностей, а еще – страху потерять деньги. «Все-таки отчаянная девчонка: нет бы домой пойти, она же купила все запланированное, еще и еды для нас!» – мелькнуло в голове.
В этот раз до особняка «лазутчица» (или челночница?) плыла на лодке – неподалеку от особняка канальчик есть небольшой, она про него забыла, потом опять кули взяла. Вот и припозднилась.
– Мяо-цзе, ты такая умница! Спасибо! Возьми за труды, и ты, Сяо, тоже! Чтобы я без вас делала! – сказала и положила по два слитка перед девчонками. – Что ж, давайте отдыхать, перенервничали все!
Шеньки посмотрели на меня изумленно, потом – благодарно, поклонились и ушли к себе, а я сидела в темноте, поглаживала первый в этой жизни овеществленный гонорар и плакала: от неожиданности, от радости, от тоски по дому и родным, от напряжения, в конце концов.
Я, по сути, ни за кого, кроме себя, в прошлом не отвечала, а теперь на мне две конкретные человеческие жизни. Если я оплошаю, девчонки пострадают, и это не пустые слова. В этом мире слуг наказывают в первую очередь, и не важно, виноваты они или господа. Несправедливо, но реально, увы. Пока берем паузу, а там – сама пойду! Эх, мечты, мечты…
* * *
Мяо выполнила все мои заказы на расходники для подарка матриарху, и я приступила к тренировкам. Хотелось блеснуть перед родней талантом, а писать красиво в Китае значит заниматься искусством. Давно я так не напрягалась! Тексты романов я особо не вырисовывала – понятно, и ладно. А вот картина-плакат, да еще и благодетельнице – совсем другое дело.
Тут надо отметить следующее: особенностью китайской каллиграфии является сочетание средства языкового общения и возможности самовыражения человека. Поэтому китайскую каллиграфию и относят к разновидности изобразительного искусства по силе воздействия на читающего или смотрящего.
Представленная разнообразными стилями, формами, она способна донести до человека не только смысл написанного, но и приоткрыть внутренний мир каллиграфа, передав через композицию, нажим кисти на бумагу, наклоны штрихов и линий, длину мазка, расстояние между символами и строками, цвет чернил и прочее его душевное и физическое состояние в момент написания, намекнуть на темперамент художника… Некоторые исследователи определяют даже моральные и социальные обстоятельства, имеющие место в указанный период жизни автора.
Основными инструментами в каллиграфии являются чернильная палочка, чернильный камень, кисть для письма и бумага, или «Четыре сокровища кабинета» – распространенный до сих пор подарок детям и взрослым в Китае.
Хороший каллиграф – это художник, философ, поэт, мыслитель. Короче, уважаемое совершенство! Это я так воспринимала всегда рассуждения деда на тему каллиграфии. Сама же, как и живопись, воспринимала написанное иероглифами по принципу «нравится – не нравится», не углубляясь в дебри специальных терминов.
В китайской каллиграфии исторически сложились пять стилей – чжуаньшу, лишу, синшу, цаошу и кайшу – каждый из которых обладает неповторимыми особенностям. А вот бумагой для шедевров была и остается «сиань». Её веками изготавливают в провинции Аньхой из нескольких видов растений, разобранных на волокна, по ней хорошо скользят кисти, закрепляются чернила, а самое главное, она «долгожитель»: медленно «стареет» и может использоваться не только годами, но и столетиями.
Наиболее четким и распространенным (в мое время) был стиль кайшу или уста́вное письмо. Мне он напоминал денди, богато одетого, с платком в карманчике строгого костюма и безупречно белой накрахмаленной рубашке: каждый мазок и каждая черта четко прорисованы, пишутся последовательно и как бы в квадрате, ни на миллиметр не выходя за невидимые рамки.
А вот лишу отличался продольным написанием иероглифов «в квадратном прямоугольнике», относительной свободой в сохранении ширины штрихов и в толщине мазков, с характерными треугольными утолщениями на концах черточек. Эдакий сибаритствующий мажор, как по мне.
Вот с этими стилями я и игралась, пока набивала руку. Надо сказать, что за время моей двадцатилетней жизни в Китае мне несколько раз пришлось сдавать корпоративный экзамен по каллиграфии при повышении квалификации, соревноваться в ней на тайм-билдингах, использовать в личных поздравлениях важным клиентам. Вот уж не думала, что и здесь придется упражняться. Но, как говорил мой дед Николай, мастерство не пропьешь: я смогла!
На листе примерно формата А3 выбранная мною фраза про колодец в стиле лишу выглядела аккуратно и красиво. Приклеила сверху и снизу обожженные бамбуковые полоски, свернула в рулон, и Шень Сяо передала момо Го свиток для старой госпожи, сопроводив просьбу кусочком серебра – для верности. Было немного стрёмно и любопытно, как отреагирует бабка, но, в целом, я ничего не ждала. Ведь, главное, не подарок, а внимание. Вот так и оставим.
