Текст книги "Подменная дочь (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Глава 66
Бабушка и отец сидели в двойном кресле, величественные и торжественные, что подчеркивала одежда в цветах благородной зелени: на бабушке – глубокого малахитового оттенка, на генерале – приглушенно-травянистого. Помимо воли отметила их похожие черты: сомневаться в родстве мужчины и женщины не приходилось.
С правой стороны, также в двойном в кресле, сидела маркиза Фэй в аналогичном бабушкиному наряде из тяжелой парчи цвета гречишного меда на свету, подчеркивающего её элегантность, и Чен Сян. Позади него стоял Чен Ян, оба младших Гу, как и старшие члены семьи, проявили единодушие – их ханьфу, на пару тонов светлее отцовского, делало их практически близнецами.
«Они сговорились, что ли? И на мне платье, пусть и не прям зеленое, но тоже из этой серии» – мелькнуло в голове, пока я переводила взгляд на гостей, разместившихся по левую сторону от главы дома.
* * *
Цзян Чан Мин, в серебристо-сером ханьфу, сидел рядом с мужчиной лет шестидесяти в бледно-голубом облачении, почему-то ассоциирующемся с нарядом ученого – здесь они предпочитали светлые оттенки в одежде.
«Отец? Цзян-старший?» – подумала и встретилась взглядом с чуть прищуренными карими глазами, спокойно и доброжелательно смотрящими на меня с худого, некрасивого, но весьма интересного лица, в котором, как ни странно, просматривалось сходство с женихом. Может, болезнь и переживания стерли краски, обильно посеребрили волосы и подсушили тело, но выглядел незнакомец гораздо старше остальных мужчин в зале.
А вот глаза его светились умом и живостью, контрастирующей с немолодой внешностью. Он разглядывал меня пристально, я отвечала тем же, пока гость не рассмеялся, повернувшись к Цзяну:
– Сяо Мин, я рад, что ты нашел свою мечту! Эта девушка станет тебе хорошей женой, ты был прав! В ней есть сила, характер и красота – редкое сочетание…Гу-фурен, Гу-дарен, спасибо! – говоривший, не вставая, соединил руки в жесте признательности, склонив голову в сторону старейшин. – Моему сыну повезло встретить Вашу дочь и внучку! Предлагаю пропустить формальности: все бумаги у нас готовы, давайте подпишем их и отметим союз наших семей хорошим застольем! Хун Бин, доставай подарки! Сяо Хао, где гусь?
И тут я обратила внимание на сияющего улыбкой и лысиной дядьку Чжана в кресле-каталке, придерживающего на своих коленях большую корзину, и вторящего ему Джи Хао с белым упитанным гусем (с красной ленточкой на шее!) на руках.
– Му Жунь, шевелись! Забери корзину – грубовато выкрикнул шеф охранников и подъехал к маркизе, притворно-осуждающе покачивающей головой. – Да ладно тебе, тут все свои, к чему церемонии? Кстати, а ты замуж не хочешь? Смотрю, с годами ты только хорошеешь! Зачем добру-то пропадать…
– А ты, охальник, смотрю, все так же не видишь берегов! – маркиза под прошелестевшим по залу приглушенным смехом забрала у Чжана-старшего корзину и передала её момо Го, стоявшей за бабушкой. – Даже в такой день не можешь без шуточек! Чего сам-то не женишься?
– Так тебя жду, дорогая Жунь-эр! Видишь, аж ноги стер до колен, пытаясь догнать раньше…Теперь пользуюсь случаем! Драгоценная Сунь Му Жунь, состав мое счастье и раздели со мной закатные годы жизни! Ты же не будешь отрицать, что в браке важны не столько ноги, сколько то, что между ними… – подмигнул шутник залившейся краской маркизе. – А с этим у меня полный порядок!
В подтверждение сказанного гусь на руках смеющегося Джи Хао крякнул, маркиза дернула плечиком и уселась на свое место, бабуля вытерла глаза платочком, генерал покхекал, а отец моего жениха прекратил «прения» сильным твердым голосом:
– Так, лао Чжан, свои личные дела ты будешь решать в другое время! Уважаемые старшие Гу, прошу вас отдать барышню Чень Ю, Гу-гунян, за моего сына Цзян Чан Мина! Брачное соглашение готово, благоприятная дата свадьбы, согласно гороскопам молодых, выпадает на последний день девятого месяца – он передал красный конверт лысому балаболу, в миг ставшему серьезным. – Думаю, нам не стоит тянуть с браком.
– Согласен, уважаемый Цзян Чан Шен! – вступил в диалог генерал-батюшка. – Мы также подготовили помолвочное письмо. Сян-эр! – после этих слов старший брат метнулся к моему будущему свекру. – Хун Бин, в одном ты прав – к чему церемонии? Мы давно знаем друг друга, да и обговорили уже всё…Мо Ксу, неси кисть! И вели на кухне начинать готовить! Сян, Ян, стол!
Я в полном обалдении следила за происходящим: подарки просмотрены бабушкой и маркизой (сладости, монеты, украшения вроде, и кажется, мешочек с рисом), письма прочитаны и подписаны отцами, между этими действиями мне был вручен улыбающимся женихом тяжелый гагакающий гусь, которого я машинально забрала и передала хихикающей Шень Мяо под довольными взглядами присутствующих.
Чан Мин встал рядом со мной, и в наступившей торжественной тишине по указанию маркизы мы поклонились родителям и друг другу… А потом «дурдом» (ну не так я представляла сватовство!) продолжился: довольные братья и младший Чжан обнимали Цзяна, дядька Чжан подмигивал маркизе и поздравлял отца жениха, бабуля подозвала меня и со слезами на глазах обняла, потом тоже сделала тетушка Фэй, генерал погладил по руке и отвернулся (растрогался, что ли?)…
Шум и гам закончился предложением Чен Яна прогуляться до моего двора, посмотреть на собак и «обмыть сделку», поддержанного всеми!
«Это что, вообще, такое? – недоумевала я. – Разве так должно быть? А может, так и лучше? Мне повезло с родней? Скорее – да, чем нет…Но звезда, то есть, я, всё равно пока в шоке…»
* * *
Когда и как отец Цзяна сменил кресло на каталку, я не заметила, а вот бабушку пересаживали мы с момо Го. Матриарх не переставала улыбаться, как, впрочем, и все остальные, что меня изумляло чрезвычайно.
Далее мы толпой покинули главный лом и неспешно направились к месту моего проживания. По дороге колясочники останавливались на пару минут, оглядывали садово-парковый ансамбль, делали понятные только им замечания хозяину, переговаривались между собой, а у меня в голове крутилась цитата: «Цыгане шумною толпой по Бессарабии кочуют». Выверты подсознания, не иначе, но к происходящему подошли как раз: толпа действительно была шумной.
Мы с женихом замыкали шествие. Я, пребывая в растерянности от несоответствия случившегося в главном доме тому, что рисовала себе раньше, не сразу услышала, что он говорит…
– Прости, я задумалась…Можешь повторить? – обратилась к идущему бок о бок со мной Чан Мину, отметив малое расстояние между нами. Теперь так можно?
– Ю-эр, мне кажется, или ты…удивлена? – осторожно задал вопрос жених.
– Удивлена? Нет, Цзян-гунцзы, я в шоке! Вот вообще не представляла такое!
Будущий муж остановился, взял меня за руки (!) и заговорил:
– Ты мало что помнишь о прошлом, да? Хотя, иногда кое-что лучше забыть, согласен…Так вот. Наши родители знакомы очень давно, с юности. Я любил бывать в детстве в вашем доме, где всегда было тепло…Отец…тоже заходил к вам, когда возвращался из походов генерал Гу. Дядька Чжан служил вместе с ним…Они собирались вот также, твоя мать организовывала застолье, а мы с парнями носились по саду или играли в го в кабинете…Ты маленькая была тогда…
– Ты хочешь сказать, что…такое поведение для них…привычно? – я с трудом осознавала услышанное.
Чопорный, упрямый «старый солдат, не знающий слов любви» Гу, жизнерадостный силач Чжан и сдержанный закрытый Цзян могли быть настолько раскрепощены в обществе друг друга?
– Да, эта та сторона, которую они, исключая дядьку Чжана, не показывают вовне, заботясь о «лице» и следуя правилам… – подтвердил жених. – Зато сейчас им не нужно притворяться, а еще они рады за нас, Ю-эр…
В этот момент я почувствовал жгущий мне спину взгляд и обернулась: из-за куста на нас таращилась Жунь Фань, и выражение её лица кричало о зависти и гневе. Давно она там стоит, интересно?
Глава 67
– О, милашка Жунь Фань! Чуть свет – ты на ногах и вся уже в делах! Тебя послали подслушивать, а ты – подсматриваешь? – я громко задала вопрос пытающейся затаиться гостье, и той не оставалось иного, как открыть свое присутствие: она выпрямилась, вышла из-за куста и шагнула к нам, гордо задрав подбородок и презрительно скривив губы.
Цзян хмыкнул и отпустил мои руки, давая возможность пообщаться с будущей женой бывшего «жениха».
Не поприветствовав нас должным образом, девица сразу пошла в атаку:
– А ты не такая уж скромница, Чень Ю, какой пытаешься казаться! – язвительно выдала гостья. – Белым днем, открыто, обжимаешься с мужчиной! Смелая какая! Что на это скажет господин Гу? Какой позор на его голову!
– Дорогая, за моего отца беспокоиться не надо, и до тебя мне далеко! Я, признанная барышня Гу, со своим женихом гуляю во внутреннем дворе дома, где выросла! Ты же,крестьянка-провинциалка, на второй день присутствия в доме столичной аристократии стала третьей составляющей пикантной групповушки с чужими женихами! В той деревне, где ты выросла, все девицы кормятся сердцами медведей и печенью леопарда (то есть, бесстрашные)? Отсюда твоя смелость и предприимчивость? Или это свойство крови, что роднит тебя с наложницей Нин?
Глаза племяшки Нин полезли на лоб:
– Ка…какой же…них? Откуда у тебя жених? Когда ты…? – бормотала Жунь Фань, придвигаясь ближе и неверяще осматривая с ног до головы моего мужчину. – Почему я не знаю⁈ Тётя обещала, что…тебя никто не возьмет замуж! Она…обещала… И почему он такой…красивый? – под конец дева вообще заорала.
«О как!» – мне стало смешно, а вот разозлившейся (на судьбу или тетку?) Жунь Фань было не до смеха: она переводила взгляд с меня на Цзяна и обратно и… заводилась, начав тыкать в меня дрожащим пальцем.
– Ты врешь! Не может быть, чтобы такой мужчина заинтересовался тобой!
Я аж задохнулась от наглости этой выскочки:
– Это еще почему? Опять тетка тебе что-то сказала? Или ты считаешь себя первой красавицей Поднебесной? Откуда такие амбиции у девушки простой?
– Потому что… – дамочка захлопала глазами. – Потому что это несправедливо! Несправедливо-о-о!
Из глаз Жунь Фань брызнули злые слезы, губы задрожали, а платок, который она терзала двумя руками, затрещал и разорвался. Девица перевела растерянный взгляд на половинки ткани, потом подняла глаза на нас с Цзяном и затопала ногами.
– Это несправедливо! – заголосила эта ненормальная. – Почему? Почему тебе – всё, а мне – ничего? Ты такая же, как я, простолюдинка! Почему тебе достался такой красавец, а мне…какой-то…дохляк Хэ Ки? Я…Я…не хочу-у-у! Я…пойду…Я пойду…
– Ага! Иди-иди…к императору! Пожалуйся ему! А если не поможет, пожалуйся…на императора! – я расхохоталась от души над беснующейся гостьей, взяла под руку жениха, забавлявшегося сценкой, и мы продолжили путь, оставив позади рыдающую Жунь Фань.
Отойдя на приличное расстояние, я повернулась к Чан Мину и спросила – совершенно серьезно, кстати, поскольку именно так и думала в данный момент:
– Что это было, вообще? Она не в себе, что ли? Интересно, а на тебя всегда девушки так реагируют? Или это потому, чтоя́стала твоей невестой? Мне что, придется палкой их отгонять, чтобы не пялились? Так себе перспектива, Цзян-гунцзы
Ответом мне был заливистый хохот жениха, подхватившего меня на руки и покрутившегося пару раз на месте вместе со мной. «Ему смешно, видите ли!» – хотела было надуться, но крепкие объятия перевели мысли в другую плоскость…
Да и черт с ней, с этой придурочной! Зато меня на ручки взяли!
* * *
«Странные дела творились нынче в генеральском доме… – думала я ночью, лежа в постели. – Поведение гостей и родни на сватовстве и после, уже у меня во дворе, выходка Жунь Фань, эскапады Цзяна…Не вписывались они в ожидаемые стандарты псевдо-китайской реальности…»
Действительно, простота и оживленность, царившая в собрании, я бы сказала, демократичность и раскрепощенность в поведении и разговорах, исполнении военных песен (!), веселье, продемонстрированными гостями и даже батюшкой, попустительство происходящему со стороны старших дам потрясло меня…сильно.
Я только и делала, что придерживала челюсть, когда дядька Чжан рассказывал случаи из военного прошлого, сдабривая их порцией соленых шуточек, или слушая замечания отца Цзяна относительно характеров некоторых общих знакомых-чиновников, или хихикая над ремарками маркизы о юности присутствующих солидных мужей… Это было прям очевидное-невероятное! Они, эти иномирцы, казались… абсолютно нормальными, привычными!
Где чопорность, церемонность, лицедейство, которое я ожидала, исходя из просмотренных дорам и прочитанных, пусть и по диагонали, исторических исследований? Передо мной были обычные люди, только что в старинных одеждах и поголовно (почти) длинноволосые…В остальном – банальный пикник на обочине, с вином, песнями, фривольной болтовней и расслабоном…
Я вертела мысли и вертелась сама, пока не додумалась до оригинального, если так можно выразиться, объяснения: а кто может подтвердить наверняка, что жизнь в далеком прошлом была именно такой, какой её описывают историки? Источниками знаний о древности чаще всего выступают официальные записи или мемуары, в которых 100% объективности по разным причинам может и не быть, поскольку политика – раз, желание выглядеть прилично в глазах потомков – два…Да и сколько их до нас дошло-то, тех источников? Как писал классик, «суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет»…
Традиции и ритуалы, они для внешней стороны жизни, а вот за забором, в скрытом от глаз других мирке, что происходило, кто скажет? Да, правила и требования писались, хранились, передавались, но насколько точно исполнялись? Вот хотя бы те же табу при взаимодействии молодых людей – не смотреть, не говорить, не касаться… А по факту – женились и «по залету». Ветром, что ли, надувало?
Могло ли быть и такое, чему я стала сегодня свидетелем? Пусть и в исключительных случаях? Человек же, по сути своей, не меняется ни во времени, ни в пространстве, как выяснилось…
Так что, или я права, или…мне просто повезло! Как бы то ни было, увидеть свое окружение в таком вот «неглиже» было…приятно, честно. И примирительно, и внушало…оптимизм в плане дальнейшего взаимодействия.
На этой ноте я и уснула. И снился мне красный брачный чертог, рассыпанные по шелковому покрывалу черные блестящие волосы Чан Мина, его широкие голые плечи, четко очерченные мышцы пресса, гладкая кожа, по которой я провожу жадными ладошками…сидя… на нём…в позе наездницы…Он смотрит на меня, я – на него… Он в предвкушении – глаза горят страстью, пальцы сжимают мои бедра…Нас разделяют какие-то сантиметры и кое-что еще…Пока, только пока…А потом я приподнимаюсь, опираясь на литую грудь, и–и-и– …
– Барышня, пора вставать!
«Да чтоб тебя, Мяо-о-о-о!!!»
Глава 68
Не помню, где и когда я слышала эту фразу:«Сто часов счастья»…Однако, осознать её значение пришлось здесь, в империи Тансун, поскольку она стала продолжением других афоризмов, а именно: «Мы предполагаем, а Бог располагает» и «Инициатива наказуема». С некоторыми ньюансами, конечно же! В образе Бога тут выступил Сын Неба, что, собственно, равнозначно, а вторая часть, слава ему же, не предполагала членовредительства, зато лишила меня общества жениха и поставила под сомнение возможность проведения свадьбы в оговоренные сроки.
А дело было так….
* * *
Наша с Цзян-шаое помолвка прошла накануне дня «двойной семерки» или Ци Си, что дало мне возможность провести, на правах официальной невесты, традиционный День влюблённых «по-китайски» или, точнее, «по-тансунски», в компании красавца Мина и посетить праздничные публичные мероприятия без оглядок на ограничения и правила.
Оказалось, что с момента заключения брачного соглашения жених с невестой могут встречаться и проводить вместе время вполне законно и открыто, хоть и не часто, и в сопровождении слуг или родни, но не так строго и чопорно, как непомолвленная молодежь. Уж не знаю, было ли это особенностью этого мира или и в прошлом моей второй родины имелись такие детали, не важно.
Главное, мы с Чан Мином, Чен Яном и Шеньками пошли гулять по городу, наполненному толпами народа, смехом, оживленной торговлей (обмен подарками), выступлениями бродячих акробатов, силачей, жонглеров, ларьками со сладостями, создающими праздничную легкую атмосферу, кульминацией которой стали фейерверки и гадание на падающую звезду (увидеть в полночь метеор – к большой удаче и счастью).
* * *
Этот древний праздник, Ци Си, символизирует силу любви, которой не страшны расстояния и время. Легенда гласит, что пастух-сирота Нюлан увидел купающихся дев, среди которых его внимание привлекла прекрасная Чжинюй, ткачиха, оказавшаяся феей, и влюбился, и пожелал провести с ней всю жизнь, для чего, по совету своего быка, украл и сжег её платье. Небожительница была покорена простым пастухом, его чувством и отвагой, и осталась с ним на Земле, согласившись быть женой и матерью его детей.
Однако родители Чжинюй, небесные правители, для которых время течет иначе, когда выяснили, что девушка не пришла с сестрами домой, разозлились на дерзость смертного и решимость дочери, и послали за ослушницей воинов, чтобы те вернули своенравную небожительницу.
Нюлан и дети Чжинюй, рожденные феей за несколько проведенных в мире смертных лет, пытались догнать уносимую посланниками небесной царицы жену и мать, но разгневанная неповиновением повелительница Сиванму взмахом руки создала в небе непреодолимую преграду, разделившую семью…Это был Млечный путь или Серебряная река.
Пастух Нюлан с детьми остался на земле, а ткачиха Чжинюй – на небе…Безутешные влюбленные супруги так убивались, что богиня-мать позволила им встречаться раз в год на мосту через реку, который своими телами создавали для пары сороки, слетавшиеся со всех уголков мира в седьмой день седьмого месяца…
Легенда о Небесной ткачихе и Пастухе очень популярна в Китае, и праздник до сих пор отмечается в Поднебесной, хотя и неуклонно сдает свои позиции под натиском западных традиций и ценностей в виде Дня Святого Валентина…
* * *
Гуляние в толпе взволнованных гомонящих горожан и приезжих позволяет насытиться их эмоциями, разделить их настроение, зарядиться царящим вокруг воодушевлением, отвлечься от насущных проблем, забыться в круговерти радости и веселья, присущих празднику…Это, конечно же, прекрасно, однако, излишняя толчея и громкий шум лично меня обычно быстро утомляют: я начинаю раздражаться и мечтать о местечке, откуда можно наслаждаться зрелищем и чужим возбуждением, пребывая в хотя бы относительной тишине и спокойствии.
Видимо, выражение моего лица и прочие невербальные сигналы Цзян Чан Мин или уловил, или заранее предполагал, потому что как только стало смеркаться, а фестиваль перетек в свою самую яркую фазу, он неожиданно дернул меня в какую-то подворотню, оттуда протащил за собой до узкого канала, не затронутого суетой, посадил в лодку с тканевым тентом и невозмутимым гребцом, и, не давая возможности возмутиться или задать вопрос о цели своих действий, вывез на озеро Тайху!
Я была так ошарашена нашим стремительным забегом, что далеко не сразу осознала, что мы остались наедине (гребец был «глух и нем») под июльским звездным небом посреди безбрежного, серо-зеленого водяного великолепия третьего по величине пресного озера Китая, среди многочисленных островов которого самый большой являлся родиной драгоценного чая Билочунь!
Легкий плеск весел, запах воды, темнеющие вдали горные вершины, покачивание лодки, уютный свет бумажного фонаря внутри палатки-тента, одна сторона которого была приподнята, открывая вид на озеро, столик с закусками и чайником на небольшой горелке-треноге, удобные подушки – все наводило на мысль, что жених готовился…
– Чан Мин, ты меня выкрал? – усевшись поудобнее и приняв от парня чашечку ароматного чая, сделала глоточек, удовлетворенно причмокнула и задала закономерный вопрос. – Нас будут искать, наверняка! Хочешь скандала?
Цзян ухмыльнулся, тоже пригубил напиток, после чего сообщил совершенно спокойно:
– Ю-эр, твой брат в курсе, служанкам он объяснит, волноваться не стоит. Мы покатаемся, полюбуемся на озеро и звезды, а потом я отведу тебя домой. Ян-гэ обещал устроить так, чтобы твое возвращение никто не заметил.
– Ты это спланировал! Но когда успел? – я не боялась, было немного волнительно и интересно, всего лишь.
– Давно мечтал побыть с тобой наедине, веришь? – улыбнулся красавчик. – Но всё дела да случаи…А сегодня, наконец, получилось…
Жених походил на сытого кота, лежащего на теплой печи: расслабленный, чуть помахивающий пушистым хвостом в такт своим неторопливым мыслям, довольно щурящийся и разве что не зевающий…Хотелось его погладить!
И я не удержалась – протянула руку и провела по распущенным волосам молодого мужчины, отчего он вздрогнул и уставился на меня мерцающими в свете желтого фонаря глазами.
– Прости, ты словно большой черный кот – фыркнула. – Вальяжный и красивый!
– А ты больше напоминаешь сороку – смелая, любопытная, верная, очень умная…И приносящая удачу…Мне-то уж точно! – вполне серьезно заявил визави.
Сначала я чуть не подпрыгнула от возмущения – сравнил, понимаешь, с трещеткой! А потом вспомнила, что у китайцев громкоголосая и довольно-таки беспокойная птица почитается за ум и хитрость, приверженность моногамии, а также за способность приносить удачу и счастье в дом, если построит рядом гнездо. А еще – за позитивность и умение радоваться, ага!
«Вот бы ляпнула глупость в ответ на искренний комплимент, дав волю русской половине души…» – мне прям поплохело, я схватила чашку с чаем и отвернулась немного, ну, как вроде смутилась.
Цзян же, в мгновение ока, но плавно переместился ко мне и тоже погладил по голове, вызвав оцепенение тела и бешеный стук сердца…
– А-Ю – задышал в затылок – Я…очень…рад, что…встретил тебя…
Он осторожно взял меня за плечи и повернул к себе. Нас разделали какие-то пару десятков сантиметров, я буквально чувствовала исходящий от него жар и…напряглась, не в состоянии противиться или отвести взгляд от его безупречного (для меня, по крайней мере) лица, еще более привлекательного благодаря мягкому свету и интимной атмосфере лодки. «Что он собирается сделать? Неужели…»
Додумать не успела: жених поцеловал мои глаза, нос, легко коснулся губами щек, мочки уха, лизнув её (мурашки табуном побежали по всему телу), затем также невесомо провел губами по шее…Посмотрел ласково и завершил первый наш интим поцелуем…в лоб! И чуть отодвинулся, продолжая держать за плечи и глядя в глаза…с нежностью…
«Чтааа? – я прямо…офигела! – Как покойника…Это как так? А где главное блюдо?» – чуть было не заорала, но вдруг вспомнила, что такой поцелуй, доводящий до злых истерик зрителей азиатских ромкомов, означает (применительно к особенностям азиатского менталитета) на деле чуть ли не высшую форму межполовой привязанности, доверия, уважения, нежности и любви!
«Да, точно, я читала! Поцелуй в губы в древности – это реальная демонстрация готовности и намерения перейти к горячей фазе отношений…Дальше – секс и ничего другого…Если я сейчас…дам волю собственным желаниям…Чем мне откликнется эта сексуальная революция? Чёооорт…Ну как же так? Как лиса и виноград – видит око, да зуб неймёт! Эх, Юля…Попала ты, дорогая…Хоть плачь! Возбудим и не дадим…»
Из моих метаний меня вырвал тихий смешок жениха:
– А-Ю, почему мне кажется, что ты…чем-то недовольна, а? – в голосе мужчины сквозило ехидство, но такое – легкое, шутливое, провоцирующее…
«Знал бы ты, милый, как у меня внутри всё дрожит от желания почувствовать вкус твоих соблазнительных губ…Боже мой, как же давно я так не…желала…мужика» – думала я, не в силах оторвать взор от находящихся прямо передо мной…изогнутых в полуулыбке очевидно мягких, сочных, красивых уст… «ООО, будь прокляты эти древние правила!»
– Я…кхе-кхе… – во рту пересохло. – Мне…всегда…было…интересно…Какие… поцелуи… существуют? Я же…пишу романы…Девчонки…просят…ну…добавить… деталей – выдавила глупость, чтобы хоть как-то оправдаться.
Цзян пристально посмотрел на мое явно полыхающее (ой, стыдно-то как!)лицо и…расхохотался, уткнувшись мне в шею (чтобы заглушить звуки, но как же это было приятно – чувствовать его запах, прикосновение его волос к щеке, губ – к шее…)
«И пусть лучше смеется, чем начнет подозревать в…вольнодумии! Или сделать вид, что обиделась? Господи, я никогда так по-дурацки себя не вела и не ощущала! Истинная „фефочка“!»
Отсмеявшись, но не меняя позу, красавец-мужчина зашептал мне в ухо, обдавая его горячим дыханием и мгновенными, словно укусы, вызывающими сладкую дрожь, прикосновениями тех самых губ:
– А-Ю, обещаю…Я с огромным удовольствием…продемонстрирую тебе…весь известный мне набор…поцелуев…Я буду очень стараться, чтобы ты их узнала…и могла использовать…на мне… – искушал своим хрипловатым голосом этот демон представительницу эры невиданной свободы слова и нравов, а она таяла как мороженое под солнцем и плыла на волнах озера Тайху и собственных влажных фантазий…
– Но, увы, дорогая, чуть позже… Не хочу подвести твою семью и разочаровать излишней дерзостью тебя! – вдруг вылил на меня «ушатик воды» жених. – Хотя, клянусь, мне хочется… – Чан Мин глянул на меня так жарко, что я даже…испугалась слегка – а вдруг и правда…? «Низзяааа!» – заорали хором долг и здравомыслие.
– Давай просто…насладимся вечером и…обществом друг друга – поставил точку в трепыханиях жених и я…согласилась. Не то время, чтобы…пускаться во все тяжкие!
* * *
Но обниматься мы не перестали! Сидели, переговаривались о планах на собеседование у императора, наш бизнес, смотрели на звезды, поймали падающую, даже вина фруктового выпили…Чан Мин периодически, но очень естественно, дарил мне чертовски невинные поцелуи в доступные места и сладкую дрожь, ими порождаемую, отчего я чувствовала себя юной девушкой на свидании…
И пусть французский поцелуй не состоялся, нежностью и близостью чуткого мужчины я насладилась! Было хорошо и приятно…Остальное – успеется! Какие наши годы…
* * *
Кто же знал, что таких предсвадебных романти́ков будет всего ничего…А виновата во всем шерсть для вязания, вернее, её отсутствие…
