Текст книги "Подменная дочь (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Вестимо, встретить караван – это одно. Если все заказы выполнены, управляющий доставит товар в Сучжоу, а сам младший Цзян тогда рванет в степь, к уйгарам. Давно он хотел попасть к этим лошадникам! Замкнутые, сильные и выносливые, кочевники славились как коневоды и овцеводы: только им удавалось без потерь привести в Тансун лошадей парфянской (ахалтекинской) породы – дивной красоты коней светлой масти и пылкого и шумного темперамента, которые не подпускают к себе чужаков или незнакомцев, но преданы своим хозяевам. Злопамятные животные, кстати: если кто обидит, запомнят на всю жизнь и будут сторониться, при чем, не только обидчика, увы. Цзян увидел их однажды и влюбился навсегда: кони напоминали ему самого себя! Мечта о таком жеребце жила в его сердце не один год.

Еще у уйгаров были чу́дные кожи и редкие краски для шерсти, которые он надеялся купить и использовать в своей мастерской. В общем, интерес бизнесмена к степнякам был велик. Да и отец просил повидаться с генералом Гу, который тоже пострадал от участия родни в скандале и теперь жил на границе с западной степью: они были давними приятелями. Так что Чан Мин совмещал приятное с полезным. Одно омрачало его предотъездное настроение: босс Чжан отправил племянника, с которым Цзян не раз путешествовал, в Тибет. Придется брать другое сопровождение, жаль.

Так и быть, время до отбытия он потратит на проблемы Ли Вэя, решение и совет в целом готовы. Мысль же о туризме он обдумает, как следует, в дороге. Все-таки, хотелось бы увидеть этого Ю Лея самому… Как вовремя парниша уехал-то, а?

Глава 34

Не ведая, что стала объектом чьего-то пристального внимания, я собиралась в отпуск. До ближнего поместья семьи Гу в пригороде столицы дорога занимала день, учитывая местный транспорт и состояние бабушки. Момо Го сокрушалась, что не может поехать с нами: она должна была помочь сестре со свадьбой старшего сына, и эта договоренность имелась давно.

Я не возражала, поэтому взяла с собой обеих Мо и Шень Сяо, а Шень Мяо оставила «на хозяйстве» в городе. Четверо стражей должны были сопроводить нас до места и вернуться в особняк. Или остаться там – посмотрим.

Впервые я покидала Сучжоу, мне все было любопытно! Я ехала верхом, оглядывала окрестности, пытаясь сопоставить места с известными мне картами, но запуталась и решила не напрягаться. Мы двигались неспешно, с краткими санитарными остановками, и прибыли в поместье ближе к вечеру. Староста деревни вышел встречать важных гостей аж на дорогу, за ворота. «Хлеба-соли не хватает» – подумала я, осматривая склонившихся в поклоне сельских жителей.

– Приветствуем вас, госпожи! Управляющий Мо известил нас о вашем приезде, дом готов. С дороги вы, наверное, захотите освежиться и поесть? Прошу, вода и ужин ждут вас! – степенный мужик лет шестидесяти помог мне спешиться, а стражники вынесли из повозки уставшую цзянбей (старейшина, применимо и к женщинам) Гу.

Староста сделал вид, что ничего необычного в нашем появлении нет, поставила ему мысленный плюсик в карму. Потом добавила еще один: дом мне понравился, чисто, свежо; обслуживали нас споро, но без излишней суетливости и подобострастия, хотя любопытные взгляды на меня бросали. Бабушку помыли и отправили спать – умаялась, старушка. А я, поев, пошла по двору и саду на разведку. Линь и Лань остались в доме, Сяо составила мне компанию.

– Вторая молодая госпожа Гу, Вы надолго к нам? – вынырнувший из-за угла староста Фу смотрел внимательно и пытливо.

– Уважаемый, а как это касается Вас? – вдруг разозлилась я. – Неужели Вам есть, что скрывать, и присутствие хозяев мешает? Завтра я хотела бы осмотреть тут все, надеюсь, Вы не откажете мне в этой малости?

– Простите, госпожа Гу, я не смею… – мужик упал на колени и стал истово кланяться. – Просто слухи…И соседи… и раньше про Вас говорили… Ох, простите!

Настроение испортилось, а приятное впечатление пропало. Догадаться, что обо мне говорили, труда не составило. И уж если подданные позволяют вольности в разговоре, чего же мне ждать от бывших знакомых тела, при случае?

Не любила ругаться раньше, за годы затворничества отвыкла от толпы, почти забыла, что предшествовало моему появлению здесь…С другой стороны, мне теперь и головы не поднять, что ли? Реагировать на каждый косой взгляд и прятаться дальше? Ну уж нет, не дождетесь, кто бы вы ни были! Будучи даже приемной дочерью, я остаюсь Гу, а это что-то, да значит!

– Вот что я скажу тебе, милейший, – я строго посмотрела на старосту. – Я – госпожа Гу, твоя хозяйка! Сейчас я – единственный дееспособный представитель семьи, мои полномочия подтвердил сам генерал Гу, и ты об этом знаешь, ведь так? И терпеть неповиновение не стану, и порочить меня не позволю никому! Узнаю, что в деревне сплетничают, сначала выпорю тебя, потом тех, кто не умеет держать язык за зубами, отхожу кнутом лично! Ступай прочь, завтра проведешь по всей деревне и полям, отчитаешься по делам! Свободен! – не орала, но сама заметила, что голос мой звучал и без громкости ой как властно.

Староста поспешил исчезнуть с глаз моих, а я, потеряв желание прогуляться, легла спать. Утро вечера мудренее. Разберусь со всем, прятаться не стану. Желание стать независимой охватило еще сильнее, и уснула я, полная решимости провести каникулы с пользой: отдохнуть от города, написать как можно больше разных текстов на будущее, опробовать валяние (шерсть привезла, как чувствовала) и продумать все доступные мне способы быстрого поднятия финансового благосостояния до максимально возможного уровня, гарантирующего свободу от людей и их мнений!

* * *

Несколько дней я вставала на рассвете и до вечера моталась по полям и лесам, знакомясь с поместьем. Двоих стражей отправила в столицу, двое сопровождали меня здесь.

Староста подробно – под моим давлением – рассказал обо всех жителях деревни, о количестве и качестве полей, проблемах и достижениях. Просмотрела все учетные книги, склады, окрестности. Мужик сдался на третий день и поведал, что такой настрой в отношении меня задали соседи, приезжавшие в гости в то лето, когда здесь находилась вся семья.

Барышни Фэй (это маркизы, что ли?) набивались в подруги новой законной дочери Гу, проводили с ней много времени, щедро поливая меня (то есть, Чень Ю) грязью и не стесняясь делиться подробностями прошлого бывшей любимицы семьи со слугами, а те, в свою очередь, активно обсуждали пикантные слухи с деревенскими. В результате образ несчастной предшественницы был полностью разрушен в глазах как новоявленной сестры, так и генеральши Гу, приемной матери, про прислугу и местных и говорить нечего.

Теперь мне стала понятна и отчужденность Гу-фурен, стыдившейся подменной дочери, и нежелание жены сына премьера посещать родственницу, и реакция старосты. Впрочем, чему удивляться? Ушедшая за грань Гу-шаонюй (девиц а) сама себе создала реноме, а последствия упали на мою голову. Однако, я – не она, и оправдываться или искать внимания чужих для меня людей не собираюсь. Успокоившись таким образом, занялась своими планами.

Не изменяя себе, каждое утро занималась со стражами, писала по мере желания и много гуляла по окрестностям. Местные, вначале напуганные, видимо, старостой, сторонились моей персоны, но постепенно привыкли видеть госпожу, на лошади или пешком обходящую зеленеющие поля риса, сидящую на берегу реки недалеко от хозяйского дома в компании матриарха в кресле на колесах или лазающей по невысоким лесистым горам со стражниками. Я здоровалась со всеми, интересовалась видами на урожай и методами выращивания овощей и фруктов, расспрашивала о проблемах селян и предлагала работу.

Последнее касалось как мужчин, так и женщин. Крестьян я озадачила строительством летнего душа, небольшой бани на заднем дворе и – водяного колеса!

О, это была песня! Дело в том, что речка в поместье, довольно полноводная и быстротечная, являлась основным источником воды для полива и прочих хозяйственных нужд. Одна беда – носить или возить воду в бочках приходилось далековато, особенно для частных огородов. Староста жаловался, что не всем это под силу, поэтому некоторые участки не используются в полной мере. На рисовые чеки по весне делали запруды, потом уровень воды падал от жары, и начинались проблемы.

Я заметила, что рисовые поля размещались ниже усадьбы по течению, а выше, где река преодолевала каменистые пороги, вода бежала по неглубокому руслу, но быстро, и набирать деревянные ведра было неудобно: ноги скользили по мокрым гладким валунам и галечнику, что повышало риск падения и переломов.

– Уважаемый Фу Ченг, найдется в деревне толковый плотник или просто рукастый мужик? Есть у меня идея, но нужны сметливые помощники, – спросила после долгих размышлений старосту.

– Плотник есть, да только странный он, госпожа…Слишком он – мужик сделал неопределенный жест у головы, – причудливый. Возится с какими-то деревяшками, придумывает что-то несусветное… Жена измучилась с ним. Все равно прислать?

Я кивнула, и к вечеру перед моим взором предстал местный Кулибин, не иначе.

– Я Фу Хан, госпожа, староста сказал, что Вы велели прийти.

Невысокий молодой еще мужчина скромно поклонился и замолчал, не опуская глаз. Выглядел он тихим, но обладал при том неким шармом: так смотрят люди, погруженные в себя, в свой мир, отличный от реальности. «Блаженный, сказала бы баба Люся. Или творец» – подумала я.

– Спасибо, что пришел, Фу Хан. Скажи, ты видел кресло моей бабушки? Сможешь сделать нечто похожее, с колесом, я имею в виду?

Мужик вскинулся, улыбнулся и закивал радостно.

– Видел, госпожа, так интересно, кто такое придумал? Мне вот тоже порой всякое в голову приходит, я начну мастерить… – он запнулся. – Жена ругается, соседи смеются…

– Значит, ты готов заняться чем-то необычным? Я дам тебе рисунок водяного колеса, сможешь сам понять, что к чему? Я постараюсь объяснить, больше помочь, увы, не смогу. Подойди.

Фу Хан рассматривал проект колеса долго и внимательно, а потом начал задавать вполне толковые вопросы. Мы проговорили до темноты, у меня язык узлом завязался, мужик же был полон энтузиазма. Идею он понял и рвался приступить к работе. Утром вместе со старостой мы обследовали берег реки, нашли место возможной установки колеса для забора воды, и Фу Хан умчался в лес за материалом, а Фу Ченг озадачился поиском помощников для проведения дополнительных работ по отводу воды на поля.

Было решено построить что-то вроде водонапорной башни, от которой по бамбуковым желобам вода потечет самотеком (из-за небольшого наклона) как можно ближе к полям и огородам на конце деревни. Осознав возможности затеи, староста проникся уважением к моей персоне и обещал сделать все от него зависящее для реализации невиданного прежде проекта, мобилизовав селян и проведя с ними разъяснительную работу. Я пообещала небольшую оплату по итогу и заодно спросила, есть ли среди женщин сообразительные рукодельницы.

Да как не быть, госпожа! У нас почти в каждом доме есть и швея, и вышивальщица. Только вот некогда бабам летом особо рукодельничать, все время за посадками ухаживают. Если только малых девчонок по-ухватистее… Есть несколько, я велю до Вас прийти.

И закрутило меня прогрессорство в отдельно взятой деревне! Шень Сяо организовала присланных девочек лет 8–10 на повторную чистку шерсти, а потом показала, как прясть ее и красить.

Тут помогла местная знахарка Сю Цю, принесшая для бабушки особые травы. Немногословная, но толковая, она сразу определила причину недуга старой госпожи, пообещала присматривать за ней во время нашего пребывания в деревне и сдержанно похвалила меня за то, что не даю старушке предаваться тоске.

– И краску я Вам, молодая госпожа, из корней приготовлю. Для такой пряжи не пробовала, но на ткани берется крепко. А что Вы потом с нитями делать будете?

Поделилась инфой, Сяо показала носки, а я поинтересовалась, есть ли где поблизости овцы.

– Нет, госпожа, не держат в нашей округе такой скотины. Вот за горой, на закат, в дне пути есть поселение, там у некоторых по нескольку овец имеется. Они их вдоль лощин гоняют, расти там, мало что растет, тамошние живут за счет охоты да рыбалки. Беднее их и нет. Туда пошлите кого, может, купят, если стригли по весне.

Воистину, кто ищет – тот найдет! По наводке Сю Цю отправила в горную деревню стражников, и они через неделю привезли несколько мешков с шерстью и по связке кроликов, фазанов, сушеных грибов с обещанием горцев осенью, если надо, доставить в поместье еще руно.

Строительство водяного колеса вдохновило меня на несколько недель творчества, а заодно и на опыты по валянию. К этому делу подтянула не только женскую бригаду, но и имеющихся в доме слуг-мужчин. Технологию мокрого валяния я помнила, но мыльного раствора, не вредящего шерсти, здесь не имелось в принципе, пришлось ограничиться кипятком.

Госпожа, лично раскладывающая по циновке шерсть, бившая ее прутом до пышности, поливающая горячей водой, скручивающая и мявшая руками получившиеся рулоны, снова и снова повторяющая процедуру, а потом и вовсе заставившая пинать «колбасу» (скрученную циновку с мокрой шерстью) ногами да посильнее, вогнала народ в ступор. Бабушка взирала на мои действия с легкой улыбкой, парочка Мо лупила глаза, а Сяо просто помогала.

– И что это будет, госпожа? – вопросила, наконец, уставшая Сяо.

– Надеюсь, очень теплый и прочный ковер под ноги на зиму. Давай раскрутим и посмотрим, потом надо на сквозняк положить для просушки – ответила я, и под любопытными взглядами прислуги мы с подругой развернули суконное полотно.

Первый вариант ковра был непонятного цвета и размером примерно метр на метр. Сохло изделие дня три, зато попытка порвать край руками не удалась даже стражу Чану! Обрадованная Сяо выровняла коврик и взялась обшить его тканью, а я приказала парочке Мо с сельскими девчонками заняться новой порцией шерсти, предварительно окрасив ее по рецепту травницы.

До отъезда домой мы смогли сделать три коврика одноцветных, один – с кривеньким орнаментом, а из обрезков Сяо-цзе смастерила бабушке тапочки, соединив кусочки по типу лоскутного шитья. Матриарху понравилось. Пряжу девчонки тоже навертели, но полевые работы и строительство виадука не дали нам заняться вязанием.

Зато романы писались легко и с удовольствием, как и зачитывались по традиции перед слугами. Я закончила Индиану, вчерне написала текст по мотивам сериала «Нефритовое сердце Ши» с элементами легкой эротики (на радость Сяо), и взялась за адаптацию «Графа Монте-Кристо», о котором вспомнила, когда крестьяне рыли углубления в каменистом русле реки перед установкой колеса, сработанного плотником Фу Ханом.

Глава 35

Это лето жители поместья Гу вряд ли забудут! Странная госпожа, про которую сплетничали много и со вкусом, встряхнула привычную жизнь деревни не на шутку. Сначала пригрозила наказанием за лишние разговоры, потом заставила построить ей коробку для мытья и какую-то «баню», а потом и вовсе соорудила невиданную конструкцию на берегу реки, благодаря чему к деревне подошла вода, и теперь надрываться, таская ведра и кувшины издалека, стало не нужно!

Баню мастерил сын старосты Фу, местный каменщик Лю и его дети. Сын старосты оказался неплохим плотником, только упрямым, а семейство Лю смогли выложить внутри печь-каменку, одной стороной выходящей наружу и использованную мной для подогрева чая после бани. Получилось необычно, но функционально, и я впервые смогла попариться!

Слуги недоумевали, компанию мне составила по традиции Сяо, а чуть позже рискнули и обе Мо. Не отказалась испытать на себе прелести диковинного мытья Сю Цю, а вот бабушку я в баню завести не решилась, хотя она всем видом демонстрировала желание посидеть внутри. Травница, опробовав новинку, в целом, против не была, но я побоялась. К концу лета в баню напросились и стражи, после чего предложили по возвращению сделать такое в столичном доме. Видать, понравилось.

Плотник Хан на пару недель был потерян для общества, пришлось компенсировать «отрыв от производства» небольшой суммой серебра, врученной его жене – уж больно она жаловалась всем и каждому на самоуправство хозяйки и здорово мешала работе. Зато, когда колесо было запущено и результат поразил сельчан, первая орала здравицу Фу Хану, горделиво подбоченясь рядом. Артистка!

Установленное в углублении русла водяное колесо диаметром метра три было оснащено лопастями-корытцами, набиравшими воду и сливавшими ее в деревянный короб-ванну, из которого она по длинным бамбуковым стволам-желобам бежала в сторону деревни метров 100–120, постепенно опускаясь почти до земли. На всем протяжении этого виадука уровень желобов снижался, опоры их становились короче, в конце концов, вода наполняла специально выкопанную яму, обложенную внутри камнями, обмазанными глиной и обожженными разведенным в ней костром. Я глубоко в технические подробности не вдавалась, местные сами предлагали варианты, когда староста объяснил суть идеи.

Зрелище вращающейся под действием бегущей воды деревянной махины, опрокидывающихся лопастей и текущей по желобам жидкости потрясло крестьян своей величественностью и результатом. Хотя до самой деревни виадук дотянуть не удалось, люди все равно находились под впечатлением. Теперь доставка живительной влаги к их огородам и прочим участкам упростилась в разы!

Первым отмер староста Фу. Он вытер слезы, подошел ко мне и, поклонившись, сказал:

– Госпожа, я… Спасибо, госпожа! – мужчина глубоко вздохнул. – Спасибо ото всех нас!

Тут присутствующие загомонили, стали благодарить меня, потом плотника Фу, потом начали радостно смеяться.

– Я тоже благодарю всех вас за работу! Следите за колесом, не дайте сломать его и пусть ваши земли будут урожайными, а дети – сытыми! Главный виновник торжества – плотник Фу Хан, его благодарите и цените! Если бы он не был таким способным, из этой затеи ничего бы не получилось! – ответила я. И абсолютно не кривила душой.

Народ обратил внимание на местного блаженного, а он, скромно стоя в стороне, счастливо улыбался, дивясь на дело рук своих. Я решила, что пришлю для него из столицы дополнительную награду и попрошу смастерить прялку – у него должно получиться.

* * *

В столицу мы вернулись после праздника середины осени: жители деревни настояли, чтобы сбор урожая и полнолуние непременно прошли в нашем присутствии. Назад нас отправляли на нескольких повозках, груженных не только положенным провиантом, но и многочисленными дарами сельчан. Были здесь и особые тыквы, и редкие грибы, и несколько живых крупных кур и гусей, от старосты—визгливый кабанчик, корзинки и вышивки, сушеные травы и вяленая рыба, да много всего. Я не отказывалась ни от чего, не желая обижать подданных. Бабушка наблюдала за суетой с величественной улыбкой, кивала в знак признательности и похлопывала меня по руке, явно довольная. Вот и хорошо, что хорошо кончается.

* * *

Накануне отъезда я долго беседовала с Фу Ханом, пытаясь донести до него идею прялки. Плотник слушал внимательно, при этом смотрел на меня и вроде как не видел: наверное, в его мозгах шел процесс визуализации предмета. Рисунок приблизительный я изобразила, остальное оставила на его усмотрение. Пока обсуждали детали, перед глазами встал видеоролик о сельхозприспособлениях от китайских «самоделкинов»: трубки для посадки саженцев, винты для грядок и плуг на колесе! Толкает мужик тачку, а вместо переднего колеса у неё – плуг узкий, как нож.

– Фу Хан, не знаю, получится ли еще один механизм и нужен ли, но смотри… – я взяла лист и схематично нарисовала то, что увидела внутренним взором. – Толкать придется с усилием, но не лучше ли так, чем тяпкой махать?

В глазах у плотника зажегся огонь вдохновения, и он схватил лист обеими руками.

– Госпожа, я…Я сделаю! Это для меня интереснее, чем за свиньями ходить! Я бы вообще только деревом занимался. В голове крутятся всякие придумки, только никому они здесь не нужны… – мужчина тяжело вздохнул и опустил голову. – Жена все время кричит, дети плачут, что меня дураком в деревне кличут…

«Его бы к Чу» – подумала я и предложила:

– Скажи, Фу Хан, ты в город поехать не хочешь? На зиму? У меня есть знакомый, он делает разные вещицы, бабушкино кресло – его работа. Я могу за тебя попросить, жить будешь у нас, со слугами, а работать у него. Жене твоей я сама сообщу и денег дам, до весны они без тебя справятся, а там решишь, оставаться или нет.

Мужик оживился, посмотрел на меня как на ангела небесного и закивал так интенсивно, думала, голова отвалится.

– Тогда иди, скажи семье и собирайся, поедешь с нами.

Староста Фу с сомнением выслушал мое обращение отпустить Хана в столицу, но пообещал присмотреть за его семьей и придержать норов супруги плотника. Уж не знаю, что сыграло роль – мое желание или деньги и авторитет старосты, но утром смущенный и счастливый Фу Хан уселся в одну из повозок и улыбался всю дорогу как дитя.

* * *

Доехали до столицы мы, как мне показалось, быстрее, чем из нее. Говорят же, что дорога, которую знаешь, короче. И вот наш караван паркуется у ворот особняка, откуда навстречу чуть ли не бегом спешат его обитатели: момо Го, Шенька, управляющий Мо, страж Пинг (этот степенно). Старая служанка от чувств расплакалась, когда из повозки помогали выйти бабуле:

– Госпожа Гу! Наконец-то я Вас вижу! Ох, Вы помолодели! Устали с дороги? У нас уже все готово, я с обеда караулю у ворот! Где Ваше кресло? Я отвезу Вас!

Никто не стал спорить, бабушка приняла заботу давней наперстницы с улыбкой, а меня взяла в оборот Мяо.

– Как я соскучилась по Вам, госпожа! И по вам, девчонки! Без вас было тихо и пусто, зато я с управляющим Мо много чего сделала, правда, господин Мо? А еще Вас ждет сюрприз, хозяйка! И интересные новости! – заинтриговала Шень Мяо. – Но сначала мыться и ужинать!

Уставшие девчонки слезли с повозки, и Мяо утащила их вперед, что-то загадочно нашептывая на ухо Сяо. Я посмеялась над ее оживленностью, потом поклонилась командиру стражей, учтиво поздоровалась с довольным управляющим и распорядилась принять на довольствие растерянного Фу Хана. С остальным предводитель слуг сам разберется.

– Уважаемые, благодарю за службу! Как вы тут поживали? Все было спокойно или вы берегли мои нервы и молчали о происшествиях?

– Благодарение небесам, госпожа, все было именно так – никаких особых происшествий не случилось. Все здоровы, усадьба в порядке, магазины тоже. У Шень не забалуешь! – с легкой усмешкой ответствовал управдом Мо.

– Действительно, госпожа Гу, без Вас в особняке было тихо, неприятностей не было! – заметил в свою очередь Пинг Фенг.

– Командир, Вы намекаете, что неприятности и я – одно и тоже? Нет меня – и их нет? Это обидно, ведь я само миролюбие и спокойствие! Вот так и узнаешь о себе много интересного!

Я шутливо надула губы, а вояка растерялся. Положение спас глава особняковой челяди.

– Фенг-ге, госпожа шутит! Барышня, заходите, не стоит терять время, ужин ждет! Поговорим позже!

И мы вошли под сень родного (?) дома. Даже не ожидала, что соскучусь по его стенам и обитателям! Но ощущение, что вернулась домой, точно было. Прикольно!