Текст книги "Подменная дочь (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Подменная дочь
Пролог
История, описанная ниже, произошла где-то в бескрайней Вселенной, в неизвестной галактике на неопознанной планете земного типа в период времени, неисчисляемого привычными современной науке категориями…
А может, случилось все в одном из миров, параллельных и подобных тому, в котором проживают рискнувшие прочитать этот рассказ, и существующем и развивавшемся самостоятельно на протяжении тысячелетий независимо от того, знают ли о нем другие разумные или нет…
Короче, жили-были старик со старухой, и было у них три сыночка и лапочка-дочка…
* * *
Империя Тансун с момента своего основания вела непрерывные войны с соседями за право называться сильнейшей в Юго-Восточной части самого большого на планете континента.
Успехи имперских войск, как и политика Сынов Неба, впечатляли: за 150 лет территория, подвластная государям Тансун, расширилась в несколько раз, а народы, покоренные ею, стали имперскими подданными, оставив попытки противиться тансунцам (или танцам, как они себя называли).
Это не свидетельствовало о слабости одних или жестокости других: просто у покоренного населения не имелось повода для недовольства – по большей части. Парадоксально, но для большинства присоединенных к империи мелких государственных образований вхождение в состав Тансун стало несомненным благом: на завоеванных землях действовали единые законы, перед которыми равными считались все народы, взятые под эгиду Тансун, не было гонений по национальным или религиозным признакам, хотя предпочтение всё же отдавалось верованиям и языку танцев.
Империя обладала хорошо вооруженной и обученной армией, эффективным управленческим аппаратом, развитой экономикой и культурой, продуманной национальной политикой.
Народам, вошедшим в её состав, предоставлялись равные с истинными танцами налоговые условия, возможность обучения на государственном языке, участия в экономической и культурной жизни и прочие плюшки проживания в процветающей стране. Конечно, при условии абсолютной лояльности к власти императора Тансун: к тем, кто выступал против Сына Неба, применялись однозначные меры – полное уничтожение. Жестоко, но эффективно.
Поэтому за короткое время ассимиляция не-танцев прошла довольно успешно, а с годами, благодаря последовательной политике правительства в части повышения благосостояния и умиротворения подданных, жизнь на обширной территории империи стала относительно благополучной.
Некоторое беспокойство продолжали доставлять северные кочевые племена джуйри и кудань, однако имперским войскам удавалось сдерживать их аппетиты, и до центральных районов, где сосредотачивалась интенсивная экономическая жизнь и проживала основная масса населения, кочевники не добирались, что только повышало уровень доверия к властям.
Усилиями тансунской дипломатии были созданы благоприятные условия для развития международной торговли и межгосударственного общения, что положительно сказывалось и на внутриполитическом климате империи.
Растущий и укрепляющийся год от года военно-морской флот не давал амбициозным восточным и южным соседям, изредка пытавшимся вторгнуться на земли Тансун с моря, добиться успеха или помешать имперским торговцам поддерживать выгодные экономические отношения с государствами в этой части света, патрулируя акваторию и предотвращая пиратский разбой.
За полтора столетия империя Тансун превратилась в самое крупное и мощное государство в Юго-Восточной части континента, с которым считались не только соседи, но и страны далекого Запада, желающие получать ценные и красивые изделия танских ремесленников, продукты сельского хозяйства и других достижений восточной цивилизации.
* * *
Семьи, оказывавшие поддержку правящей династии на всех этапах её истории, стали элитой государства, первыми среди равных. Преданность трону, заслуги на полях сражений и в делах управления выделяли такие кланы в общественной жизни, их имена заносились в анналы, упоминались в литературных и исторических сочинениях. Представители родов периодически получали от властителей разные преференции, однако это делалось так, чтобы стимулировать, но не раздражать других (нуворишей, конечно) чрезмерным фаворитизмом.
Однако, внешне благополучные, эти семьи, случалось, хранили за глухими заборами своих особняков немало секретов, подтверждающих правоту выражения «Богатые тоже плачут».
Наряду со зрителями одноименного мексиканского сериала, в этом убедились и обитатели столичной резиденции известного тансунского генерала, поскольку история обретения подмененной при рождении единственной дочери Гу Чен Вэя стала их реальностью, которая внесла беспорядок в мирное течение жизни как участников драмы, так и, частично, других аристократов, связанных с домом /фамилией Гу.
Глава 1
Среди военных кланов империи Тансун семья генерала Гу, чьи предки первыми поддержали стремление правителей государства к экспансии и в течение многих лет оставались верными исполнителями их приказов на любых направлениях завоеваний, занимала особое место.
Овеянные славой и породившие не одного талантливого полководца, члены клана Гу считались столпами империи, были любимы в народе за храбрость и мужество на полях сражений и уважаемы Сынами неба за верность и преданность династии. Многочисленные правительственные награды, полученные представителями рода Гу, сделали семью богатой, но, отдать должное, не слишком заносчивой, по сравнению с другими аристократами Тансун.
В семье царили строгость, дисциплина, скромность в быту, поощрялось стремление к знаниям и воинским навыкам (даже среди женщин), семейные правила были немногочисленны, но по-военному четки и однозначны. Воспитание подрастающего поколения базировалось на принципах почитания старших, защиты младших и слабых и исполнении приказов.
Удивительно, но в клане Гу всегда рождалось больше мальчиков, что вызывало гордость у одних и зависть у других, однако немного расстраивало старейшин, особенно матриархов, желавших понянчиться с милыми красивыми девочками-куклами, коих всегда было ничтожно мало: в каждом поколении барышень Гу можно было пересчитать по пальцам одной руки, иной раз и того не выходило.
Поэтому дочерей клана Гу холили, лелеяли и всячески баловали, порой открыто игнорируя семейные правила и принципы, однако это не мешало старейшинам требовать от них владения хотя бы одним видом холодного оружия и обладания навыками рукопашного боя, которые достигались упорными тренировками с ранних лет. Наряду с физической подготовкой, девочки Гу осваивали и дисциплины, являющиеся исконно женскими, так что росли гунян крепкими, здоровыми, дисциплинированными, а еще – грамотными, начитанными, преуспевающими и в четырех искусствах, и в женских добродетелях. Просто идеальные невесты!
* * *
Но, как говориться, в семье не без урода. Таковым могла считаться Гу Чен Юнь, единственная дочь Гу Чен Вэя, 16-летняя невеста сына правого премьер-министра Ляна, свадьба которой была назначена на конец тринадцатого года правления императора Танцзысуня.
Гу Чен Юнь, в отличие от других представительниц клана, выросла ленивой, избалованной, но хитрой и удачливой. Будучи единственной девочкой в поколении, не имея конкурентов, она довольно рано осознала, что является жемчужиной в ладонях родителей, и научилась, умело манипулируя чувствами членов семьи, использовать их безграничную любовь к себе для достижения своих эгоистичных целей.
Она в совершенстве овладела наукой притворства, представляясь такой, какой желали ее видеть, умела наблюдать, слушать и делать выводы относительно слабостей и секретов других, используя полученную информацию ради собственной выгоды. Ну, или чтобы досадить другим – при случае или желании.
Не то, чтобы Ченъюнь была совсем бесталанной, но уж точно не звездой, однако мнение о себе как яркой, умной, неординарной барышне она создала и поддерживала не только собственными усилиями (приходилось, увы), но и подарками, лестью, мелкими услугами.
Ей нравилось интриговать, сталкивать людей лбами, оставаясь при этом в тени, она не отказывалась от прямого шантажа или угроз, использовала при случае и статус семьи. О её жестокости слуги и пострадавшие молчали, зато о способностях предпочитали говорить в преувеличенной степени, дабы не стать следующей жертвой ее коварства.
Причиной такого поведения Гу Чен Юнь были как обстоятельства ее уникального положения в семье, так и растущая год от года тревога по поводу собственного происхождения, о чем она впервые задумалась еще в младенчестве: дети очень чувствительны к замечаниям относительно своих внешних данных, умственных или прочих способностей.
Однажды Чен Юнь услышала, как пришедшие в гости к матери дамы обсуждали её непохожесть на других членов семьи, после чего девочка долго плакала на руках первой госпожи Гу, добиваясь подтверждения кровного родства. Расстроенная мать всячески утешала зареванного ребенка, уверяла в своей любви, призывала не обращать внимания на глупые слова и не сомневаться в собственной идентичности.
Однако, с годами Гу Чен Юнь и сама стала отмечать отличие внешности остальных членов семьи от собственного отражения в зеркале: цвет кожи у нее был темнее, черты лица – не так аристократичны, рост и фигура тоже оставляли желать лучшего, несмотря на тренировки и диеты. Она могла бы считаться, пусть и неидеальной, но вполне себе красавицей, если бы не признанно-великолепные братья и родители рядом….
Недоуменные взгляды, которыми ее награждали люди при первом знакомстве, учащались по мере взросления, как и шепотки о её сомнительном родстве с генералом – за спиной. Дело дошло до того, что даже в семье иногда, вроде как в шутку, звучали слова о том, что она – кукушка, что заняла гнездо сороки.
По мере усиления таких разговоров и углубляющегося осознания своей инаковости, Чен Юнь становилась раздражительнее, злее, грубее и жестче: у неё начал развиваться комплекс неполноценности, выразившейся не в замкнутости, как бывает чаще всего, а в скрытой агрессии – она вошла во вкус лжи, подстав, мелких пакостей, приводящих к кратковременному облегчению собственных страданий на фоне несчастья других. А еще она культивировала в себе высокомерие, надменность и тщеславие, помогающие бороться со страхами оказаться ненужной семье.
Её негатив по отношению к окружающему миру все чаще прорывался в неадекватном поведении и неприсущих благородной госпоже поступках, что совсем не нравилось родне. Несмотря на статус единственной дочери, барышня Гу стала получать наказания по семейным правилам, чего раньше никогда не было, что заводило её еще больше, повышало капризность, строптивость, своеволие, провоцировало истерики и новые конфликты.
Теперь почти каждое появление Гу Чен Юнь на собраниях молодых барышень заканчивалось скандалом с её участием, что закономерно приводило к заточению в зале предков, переписыванию женских канонов или усиленным тренировкам.
Родители расстраивались и несколько охладели к девушке, надеясь, что она всё-таки возьмется за ум, исправится и не опозорит особняк генерала перед будущими родственниками.
До свадьбы оставалось три месяца, когда самые страшные кошмары Чен Юнь сбылись: в особняке генерала появилась настоящая дочь семьи Гу. Это была катастрофа для Юнь-эр, потрясение – для супругов Гу, головная боль – для старейшин и самая скандальная новость – для столичных сплетников.
Глава 2
Генерал Гу провел молодость на северной границе, охраняя рубежи Тансун от набегов кочевников. Его жена делила с ним все тяготы пребывания в военном лагере и крепостях, помогая организовывать быт и рожая детей. Она никогда не жаловалась, стойко переносила лишения и воспитывала сыновей соответственно, чем заслужила уважение и любовь супруга. За десять лет на границе госпожа Гу родила троих мальчиков, и в неполные тридцать являла собой образец счастливой жены и матери.
Генерал гордился своей семьей, карьерой, подчиненными и, в целом, считал себя успешным человеком, невзирая на постоянную опасность и непростые условия жизни на севере. Поэтому императорский указ о возвращении в столицу для получения должности в военном ведомстве он воспринял как своевременный и заслуженный.
Семья тут же собралась в обратный путь, несмотря на беременность госпожи Гу: опоздать, нарушив тем самым приказ государя, генерал не мог, а его супруга надеялась доехать до дома до родов, уповая на себя, удачу и опытную повитуху.
Почти так и случилось: благодаря Великому каналу, соединившему Бейджин, главный город Северной префектуры, с Нанкином, от которого по рекам и местным каналам можно было добраться до имперской столицы Сучжоу, большую часть пути они провели на относительно комфортабельном корабле, что не отразилось на самочувствии беременной.
Роды начались, когда до дома осталось менее недели пути, поэтому генерал решил остановиться в небольшой деревне, чтобы появившаяся на свет дочь и утомленная дорогой и родами жена смогли отдохнуть и восстановиться.
Здесь же, в деревне, была нанята временная кормилица – тихая скромная крестьянка, ровесница госпожи Гу, родившая четвертую дочь на пару дней раньше. Женщины быстро сошлись на почве общих забот и интересов, и когда пришло время расставаться, всплакнули, обменялись контактами и презентами на долгую память.
Кто бы сказал тогда генеральской чете, что милая селянка, горько плакавшая при прощании, жестоко обманет их, подменив новорожденную генеральскую дочь своей, и будет хранить этот секрет шестнадцать лет, вплоть до самой смерти⁈
* * *
Возможно, крестьянка так и промолчала бы, но грех обмана, камнем лежавший у нее на сердце, усугубили угрызения совести, поскольку эту взращенную, но не любимую дочь, её муж решил продать для обряда чунси в соседний город: богатый купец искал девушку для исцеления умирающего сына и был готов заплатить большие деньги (по местным меркам) за девственницу, что разделит с его отпрыском жизнь и смерть.
Как бы ни относилась умирающая к чужому ребенку в течение этих лет, на смертном одре она не смогла столкнуть девушку, называвшую её матерью, в огненную яму, поэтому рассказала той правду, отдала оставленную госпожой Гу нефритовую шпильку и вышитое ею же саше с узором мятлика, немного денег, назвала фамилию настоящих родителей и помогла сбежать из деревни, наказав отправиться в столицу, найти генерала и просить от её имени прощения за обман.
Шокированная историей своего рождения и уготованной ей участью жертвы, Чень Ю сначала не поверила словам матери, но, поразмыслив, приняла их за правду.
Девушка, в отличие от своих родственников, коими считала семью Чень, была умна, сообразительна и способна: несмотря на сопротивление отца, научилась читать и писать у жившего по соседству учёного, много с ним разговаривала, сбегая от криков и ругани в доме, прекрасно вышивала, зарабатывая этим немного монет и провоцируя зависть других сельских девушек. К тому же, ее внешность привлекала внимание изящностью лица и фигуры, видимых даже сквозь худобу, бедную одежду и загар от полевых работ.
Она сильно выделялась среди дочерей Чень, что вызывало подозрения отца и приводило к насилию над матерью и девочкой все годы их совместной жизни. Чень Чао бесился, глядя на четвертую дочь, с годами становящуюся все больше не похожей ни на него, ни на остальных дочерей, обвинял жену в измене, а так и не родившийся сын делал его еще злее и беспощаднее. Доставалось всем, но особенно от его гнева страдали Чень Ю и жена, Вень Шу.
Масла в огонь подливала его мать, старая Сю Лин, постоянно упрекавшая сноху в непохожести этой внучки на остальных и в неспособности родить внука: у Чень Чао было три дочери до Чень Ю и две – после. Для деревни такая ситуация – беда и повод для насмешек.
Как ни старалась Чень Ю угождать отцу и бабке, как ни работала до изнеможения в доме и в полях, как ни ухаживала за сестрами – все было без толку: её не любили, не ценили и, в конце концов, продали ради других.
В свете откровений и покаяний Вень Шу все встало на свои места, и Чень Юн приняла решение бежать, как и советовала женщина, долгое время бывшая ей матерью. Собрав немногочисленные пожитки, обняв умирающую, она выскользнула в ночь и отправилась в столицу.
Благодаря общению со старым ученым, она представляла, как добраться до главного города, и, проявив смекалку, артистизм и отвагу, спустя неделю стояла перед воротами особняка генерала в Сучжоу.
* * *
Появление оборванки, рассказывающей фантастическую историю о подмене детей, было воспринято кланом Гу как насмешка. Однако внешность девушки, ее манеры и речь заставили обитателей особняка присмотреться и выслушать пришелицу внимательнее.
Предоставленные предметы усилили доверие к рассказу, и Чень Ю приняли как гостью. Когда же девушку привели в порядок, отмыли, переодели и представили старейшинам, сомнений в ее принадлежности к семье отпали: девушка была копией братьев Гу!
Госпожа Гу плакала, обнимала вновь обретённую дочь, генерал рвался наказать воров, старейшины поражались превратностям судьбы и решали вопрос о легализации нового члена клана. Чен Юнь же, обалдевшая от появления настоящей барышни Гу, устроила в своем дворе истерику с битьем слуг и посуды.
В течение следующего месяца обе девушки, как и обитатели особняка, притирались друг к другу. И если Чень Ю набирала очки в глазах семьи рассудительностью, скромностью и талантами, то Чен Юнь их неуклонно теряла.
Ставшая в одночасье неистинной гунян (госпожой), девушка страшилась будущего, поэтому впадала то в апатию, то в агрессию, постоянно плакала, просила то отправить её в деревню, чтобы не мешать настоящей дочери Гу, то, наоборот, умоляла не бросать её, учитывая прожитые вместе годы.
Напряжение нарастало: госпожа Гу разрывалась между двумя дочерями, домочадцы всё больше подпадали под обаяние новенькой, находя в ней родственные черты и отдаляясь от Чен Юнь, становящейся день ото дня все более раздражающей и утомительной. Слуги шептались, в городе ждали разрешения ситуации с обретенной дочерью и подменой, а у генерала болела голова относительно помолвки с домом премьер-министра.
Как только новость распространилась по столице, господин Лян прибыл в особняк генерала, желая прояснить ситуацию с помолвкой. Естественно, ему нужна была настоящая дочь Гу, а не подделка, как бы то ни было.
Увидев новую девушку, он категорически заявил, что его сын женится только на Чень Ю, поэтому генералу следует срочно решить вопрос с внесением её в родовые книги. Учитывая отсутствие у находки(или пропажи?) надлежащего воспитания, премьер предложил отложить свадьбу на полгода, пригласить дворцовых дам для обучения будущей ванфэй (главной жены) его сына и, заверив генерала в почтении и соблюдении договоренностей, удалился.
Этот визит поставил точку в сомнениях старейшин и стал триггером последующих событий в жизни Чен Юнь. Как только она узнала, что положение законной дочери Гу и помолвка переходят к новообретенной сестре, девушка потеряла сознание и провалялась в горячке неделю.
За это время семья провела все необходимые ритуалы, и очнувшаяся Чен Юнь узнала, что отныне её имя – Чень Ю, и она – приёмная дочь генерала Гу. Двор, где она жила всю жизнь, был передан настоящей хозяйке, как и помолвка с Лян Си Ченем, а её переместили в другой – менее роскошный и удобный.
Дворцовые дамы приступили к обучению законной наследницы, вокруг неё сосредоточилась жизнь семьи, а бывшей звезде особняка оставалось смириться и принять новый статус без комментариев.
Могла ли теперешняя Чень Ю принять такую несправедливость? Конечно, нет! Придя в себя, она помчалась к матери, бабке, отцу, брату с жалобами и плачем, угрозами покончить с собой и прочими глупостями.
Мать уговаривала и просила понять, бабка вторила, потом выгнала как неблагодарную, отец вообще не стал разговаривать с обманщицей, а младший брат…развел руками, пообещал помочь, если что, но заметил, что ей стоит утишить нрав и уменьшить амбиции, быть более скромной, поскольку ей и так повезло попасть в их семью и прожить в любви и довольстве столько лет, в то время как его кровная сестра страдала ни за что в чужой.
Расстроенная Чень Ю сначала объявила голодовку, потом напала на Чен Юнь, столкнув её в пруд, чем окончательно испортила впечатление о себе, была избита отцом в соответствии с семейными правилами и наказана трехдневным стоянием на коленях в зале предков.
Отчаявшись, Чень Ю решилась на крайнюю меру – подожгла семейную святыню и почти угорела в ней сама. Смутьянку спасли, как и большую часть помещения, но к вопросу о целесообразности её дальнейшего пребывания в клане было решено вернуться сразу после выздоровления оной.
