Текст книги "Подменная дочь (СИ)"
Автор книги: Лора Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)
Глава 75
Два дня и две ночи я провела как на иголках, не зная, что же предпринять? Нанести визит в дом Лян? Дождаться новостей от бегающей по городу Мяо? Довериться кому-нибудь из родни? Последних, по размышлении зрелом, решила поставить в известность по факту сбора максимальной информации: узнав их ближе, боялась, что они рванут выяснять подробности напрямую, а это вряд ли правильно, потому как дела внутреннего двора – табу для посторонних, какими бы кровниками они ни были. Я понимала четко – этот мир не чета прошлому.
Занимаясь спортом до изнеможения, рисовала возможные варианты развития событий. По всему выходило не айс: либо проглотить, либо разводить, либо хоронить…И ранобэ, и дорамы, и здешняя правда жизни кричали о несправедливости по отношению к женщине и её бесправии, а феминизм гнал на баррикады и бросал на амбразуру.
В конце концов, вызвала в поход по магазинам маркизу и попросила просветить на тему «кто такие женщины Лян и с чем их едят». Она не подвела – фишку просекла быстро:
– Ю-эр, ты что-то услышала или увидела на приеме у Цао? – спросила мудрая тетушка. Отрицать было глупо, и я ей пересказала диалог на мосту. Маркиза побледнела:
– Ты уверена, что это была Фан Лули? Ты её помнишь?
– Нет, не помню…Но мы втроем слушали их разговор! Не думаю, что упомянутые персонажи – герои бульварного романа. Скажу больше: Хэ Ки перед отъездом передал мне письмо, в котором просил присмотреться к младшему Ляну, намекнув на его…особые наклонности…Что-то там нечисто, тётя Му Жань, сердцем чую! Одно то, что за четыре года у сестры третья беременность, уже достаточно тревожно…И каждые роды она проходит по краю…Они её и так могут угробить!
Маркиза вздохнула и печально посмотрела на меня:
– Девочка, такова наша женская судьба…Мне жаль, но вряд ли мы сможем что-то противопоставить министру и семье Лян… Это их внутреннее дело… Внуки принадлежать дому мужа… А без них мать уйти не сможет, даже если…будет подвергаться издевательствам и насилию…Тем более, с положением министра…он может создать проблемы твоему отцу, ты должна это понимать, А-Ю…
«Чертовы традиции! Патриархат грёбаный!» – хотелось орать благим матом.
– Ладно, тетя, просто расскажите, что знаете про эту семейку…
Собственно, особо ничего такого важного маркиза не знала, но охарактеризовать женский серпентарий смогла.
Свекровь Чен Юнь до «лошадиного» скандала была лояльна к невестке из деревни, хвалила красоту, почтительность, плодовитость и навыки вышивки, лицемерно заявляя, что этого достаточно, поскольку женская ученость вредит браку. После «падения» дома Гу открещивалась, как могла, от связей со сватами, жаловалась на упертость снохи, неумение вести домашние дела, необразованность и ревность к наложнице, но «смягчалась» и «прощала» её недостатки из-за внуков, которых обе любили до безумия. Тут нашлась точка соприкосновения у старшей и младшей госпож Лян.
Фан Лули жила в доме министра с малых лет, была дальней родней старшей госпожи (троюродной племянницей), сиротой-бесприданницей, выросшей рядом с дочерями и сыном министра. Ходили слухи, что они были возлюбленными с детства, Лян-старший этого категорически не одобрял, но из дома деву не выгонял, а потом разрешил сыну взять её в наложницы. На людях Лули – скромная, тихая, услужливая, всегда сопровождает Лян-фурен словно собачка, в кулуарах – довольно ядовита и остра на язык, но предана мужу…Внешне с Чен Юнь мила, подчеркнуто-вежлива, блистает в игре на гуцине и живописи, красива, но против Гу – дурнушка. Бесплодна, скорее всего, что очень расстраивает свекровь.
– Не знаю, милая, не знаю, на что она способна…Женские битвы – обычное дело в нашем мире… – подвела итог маркиза. – Не лезла бы ты в это дело…У тебя свадьба на носу, займись своей жизнью…
Я поблагодарила, тетушка…только вздохнула и ушла к бабуле. А я…пошла к будущему свекру – мне нужен был «профиль» министра Ляна и его сына.
* * *
Умный дядька Цзян вопросов не задавал, выдал краткое досье на обоих, посоветовал…поймать младшего на чем-то пикантном или противозаконном, что позволило бы…шантажировать отца и добиться развода по согласию с передачей детей роду Гу. Хм, маловероятно, с моими возможностями…Не та весовая категория. Выходило, что идеально – грохнуть сыночку-корзиночку и сделать сестру Гу вдовой. Голубая мечта, короче…
Шень Мяо сказала примерно тоже: сестру шпыняют по-тихому, слуги знают, жалеют, но молчат, в доме она – сосуд для новых Лян, самоотверженная бессменная нянька и…бесплатная вышивальщица для свекрови! Но наложница к ней доступа не имеет – сама на птичьих правах, хотя младший Лян прописался в ее дворе, детьми не интересуется, много гуляет и пьет, проигрывает тоже много, но мать его покрывает. Было время – Юнь устраивала скандалы, после которых долго болела, теперь смирилась и отстранилась от всего в доме, со своего двора почти не выходит…
«Вот тебе и иллюстрация к „замуж – не напасть“…Неужели ничего невозможно сделать?» – думала я, глядя на звезды в небе…И как сложатся наши с красавчиком супружеские отношения? Впору бояться «дурного примера» закоснелого социума…
Нет, я так жить не буду! Ни за что! Надеюсь, что и не придется…Очень надеюсь…
* * *
На четвертый день бесплодных размышлений я решила сама навестить Чен Юнь – а что, имею право! Приготовила подарки детям и причастным, оделась…и получила сообщение из главного дома, что у нас очередные гости: госпожи Лян пожаловали!
«Интересненько как, для врагов любая дорога узка…Ну посмотрим на этих северных оленей вблизи» – мне аж полегчало! Вот прямо в масть визит: я – на взводе, они – на прицеле. Короче, мы – на одной волне, и уж я постараюсь сделать этот заплыв максимально захватывающим!
* * *
Мои походы в главный дом традиционно эмоционально-насыщенные получаются: что ни визит, то танцы с бубном. Новые лица, а мотив старый – любопытство разной степени ядовитости, ярмарка тщеславия на выезде, пустопорожние пересуды, за редким исключением. Мое резюме: скучно на этом свете тансунским госпожам!
Обычно я сидела как пенек с глазками, спикером выступала маркиза, за что ей низкий поклон! Но сегодня весь вечер на арене буду Я! Тем более, что «родственнички» прибыли, мне сам Бог велел проявить гостеприимство как хозяйке дома (Нин Тинг на дело брать не стала, явится сама – и ей достанется).
Пришла я, как водится, с опозданием – а нечего без предварительного сговора являться! Зато как меня встречали…Аншлаг, можно сказать: повернулись как по команде, уставились в упор, губки синхронно поджали, подбородочки дружно задрали, глазки пренебрежительно прищурили… две напротив моего обычного места по правую руку от бабушки. Маркизы не было – та мудро прикинулась шлангом, то есть, нездоровой, о чем дорогой сообщила мне Мо Линь, принесшая «благую весть».
Третья гостья, чуть боком ко входу, стояла около бабули, держа на руках малыша, а еще один карапуз топтался рядом, что-то отвечая гладящей его по голове матриарху.
«Чен Юнь и её дети!» – догадалась я, и, не обращая внимания на остальных присутствующих, прямой наводкой устремилась к бабушке и…сестре (да).
– Дорогая Юнь-цзе, как я рада тебя видеть, сколько лет, сколько зим! Какое счастье! Приветствую! – я действительно была рада, сама не ожидала, что так отреагирую! – А это твои сыновья? – сказала посмотревшей на меня с…изумлением молодой матери и присела перед серьезным темноглазым человечком в яркой вышитой одежке и со смешным хвостиком на круглой голове. – Здравствуй, малыш, я твоя тетя Ю!
– Здравствуйте, тетя! – степенно ответствовал очаровательный пупс и соединил маленькие ручки в приветственном жесте. У меня аж слезы от умиления на глаза набежали, и я сделала то, что, в общем-то, никогда себе не позволяла в прошлом с незнакомыми детьми: подхватила его на руки и…расцеловала в пухленькие щечки, вызвав удивленный вздох у всех в комнате, смущенный смех у мальчика и полный шок у Чен Юнь.
– Бабушка, какой сегодня прекрасный день, правда? – воскликнула и потянулась к щеке недоумевающей сестры Гу, поцеловав и её. – У нас в гостях такие люди! Как зовут вас, юные господа? – продолжила шокировать публику, с ребенком на руках усаживаясь на свое привычное место – по правую руку от бабушки и делая знак Чен Юнь присесть рядом, заметив краем глаза недовольство, если не возмущение, дам напротив.
– Меня зовут Мао, а моего брата – Бао – вполне четко проговорил племянник.
– Сестра, садись рядом! – снова потребовала я. – Что ты как неродная?
Со стороны бабушки послышался фырк стоявшей там момо Го, а сидящие гостьи запыхтели, собираясь сделать замечание? Не дам!
Глава 76
Я сделала вид, что…потерялась на мгновенье:
– Ой, простите великодушно! Я не обратила внимания на вас, уважаемые дамы, обрадованная встречей с сестрой и племянниками! Ох, какая я…неловкая… Мао, прости и помоги, я должна поприветствовать твоих…?
– Бабушку и тетю – подсказал мне догадливый карапуз.
– О, так Вы – обратилась к старшей даме – свекровь моей цзе-цзе, Лан-фурен, да? Здравствуйте! – поклончик с малышом на руках! – А Вы? – перевела взгляд на молодую соседку буравящей мою персону глазами госпожи лет пятидесяти. – Простите, я после болезни страдаю провалами в памяти и мало кого узнаю сразу, поэтому прошу быть снисходительными, если обидела вас ненароком. Так могу я узнать Ваше имя, госпожа?
Девица смотрела неверяще и улыбалась – с натяжкой, но вполне вежливо.
– Я – Фан Лули – прошелестела нежным голоском гостья.
– Очень приятно! Вы…? – вынудила продолжить молодку.
– Я… – запнулась девица, бросив быстрый взгляд на старшую.
– Она – наложница моего мужа, Ю-мэй – вдруг проговорила громко, но равнодушно Чен Юнь, а Лули дернулась, как от удара, и покраснела. – А также воспитанница госпожи Фан Ли На (красивая)…
– Понятно…Ну, бывает… – протянула я негромко, но отчетливо. – Тогда, приветствую и Вас, наложница Фан.
Сказала и вернулась на место:
– Еще раз прошу прощения за сумбурное приветствие, уважаемые госпожи. Это я от радости! Бабушка, ты уже распорядилась о чае? За ним и поговорим спокойно, а вот детей, думаю, стоит отпустить погулять по саду, у меня во дворе уточки есть и качели. Еще я приготовила подарки… Мао, ты хотел бы их увидеть?
Не давая гостьям опомниться и начать возражать, быстро организовала отправку заинтересовавшихся прогулкой малышей с их няней (служанкой, стоявшей незаметно у дверей) и Шеньками, и принялась лично разливать чай всем присутствующим, демонстрируя вроде как особое уважение.
Сама же думала о сестриной родне и без нынешней предвзятости вряд ли бы когда мне понравившейся. Давно поняла – симпатии рождаются с первого взгляда, антипатии – тоже, и только взаимное сотрудничество или пережитые трудности может это исправить, да и то не факт. Чаще обе эмоции лишь углубляются по мере знакомства, со мной, по крайней мере, так было всегда.
Старшая мадам Лян являла собой пример исключения из дорамных клише в отношении первых жен аристократии или купечества, подражающего знати: в основном, полнотелых ухоженных самодовольных леди глубоко «за сорок», в богатых, темной гаммы, одеждах и с вычурными прическами, украшенными массивными украшениями, несущими себя хрустальными вазами и демонстрирующими блеск собственного благочестия. А, посохи еще у тех, кому на пенсию пора…
Так вот, от амплуа «первой госпожи» у гостьи был только посох, в остальном же… Прямая как палка, худая, в густо затканным золотом атласе кофейного цвета, подчеркивающем её возраст, с простым пучком и единственной нефритовой заколкой, она походила на сморщенный изюм и явно проигрывала в статности бабушке и маркизе. Меня мадам осматривала пристально и неприязненно, определенно борясь с желанием сделать замечание относительно нестандартного приема, но сдерживалась.
Молодая же гостья олицетворяла собой столь любимый в дорамах образ невинности и свежести: маленькое личико с яркими глазками и аккуратным носиком, светлое платье оттенка чайной розы, минимум изящных золотых украшений, скромная поза (сидит на краешке стула, ручки на коленочках, запястья прикрыты рукавами) и горящий негодованием взгляд в сторону Чен Юнь и меня.
«Ну-ну, сейчас пощупаем узнаем, что вы за фрукты» – решила я.
– Ах, уважаемая госпожа Фан, Вы такая счастливица – Ваши внуки очаровательны! Боги вознаградили Вас за те кропотливые усилия, что Вы с достопочтенным Лян-дареном приложили к воспитанию зятя… – запела я льстиво.
– Благодарю, я много работала – осторожно ответила свекровь Чен Юнь. – И стараюсь научить этому и Чен Юнь…Ведь ей пришлось тяжело в прошлом…Отсутствие должного воспитания…
– О, Вы так великодушны, госпожа! – не дала я развить мысль говорившей. – Благодарю за Ваш тяжелый труд, направленный на помощь моей сестре! Как я вижу, госпожа Лилу являет собой образец знатной барышни…Это всё Вашими усилиями! Но и зять Лян – очень талантливый мужчина, раз у него рождаются такие красивые дети! Это благословение небес для Вашей семьи – иметь таких потомков. Госпожа Лилу, Ваши дети, очевидно, столь же красивы, как и мои племянники?
Дева аж побелела от злости – я дважды назвала её неправильным именем, а на упоминании детей она с трудом усидела на месте.
– Её зовут Лули, сестра, ты ошиблась… – тихо прошептала Чен Юнь – и у неё нет детей…
– Что? Нет…детей? Но как же так, сестра? Ты за четыре года родила двоих и… снова беременна…А она? – я сделала вид, что растеряна и расстроена, повернулась к гостьям и, надув губы, прошептала – Ах, госпожа Лилу…Ой, простите, простите меня! Госпожа Лули, конечно же! Фан Лули, да, я постараюсь запомнить! Мне не следовало говорить небрежно о…Вашей…бездетности….Я больше не буду!
Свекровка вцепилась в посох, аж пальцы побелели, кашлянула, тем явно удерживая от ответа снова вспыхнувшую наложницу.
– Вторая барышня Гу, будет лучше…если Вы…не станете…касаться не имеющих к дому Гу тем. Мне интересно, почему нас встречаете Вы, а не вторая госпожа Гу? Учитывая Ваш возраст…Я прощу Вас, по-родственному, но предупреждаю, не все так лояльны к нарушениям протокола… – заскрипела Лян-фурен.
– Уважаемая госпожа Фан, в настоящий момент я – хозяйка дома, кому же еще представлять семью Гу перед гостями? И старшая госпожа, моя бабушка, и батюшка так решили…Мне ли с ними спорить? Госпожа Нин…после приезда в столицу…все еще не оправилась от тягот жизни на Западе и долгой дороги…Здоровье её требует длительного восстановления, а хозяйственные хлопоты отнимают много сил…Так что эту миссию старейшины возложили на меня… – я вздохнула и опустила голову, мол, смирилась.
– Но как же Ваша скорая свадьба, барышня Чень Ю? Вы сами…будете готовить…все необходимое? И кстати, я слышала, Ваш жених…в отъезде? Успеет ли он…к торжеству? – поймала момент «сделать кусь» Лули.
– Вы правы, госпожа Ли…простите, госпожа Лули! И пользуясь моментом, хочу обратиться к Вам, уважаемая Лян-фурен! – я метнулась стрелой и бухнулась на колени перед ошарашенной маневром свекровкой сестры, вызвав громкий вздох удивления у присутствующих.
– Позвольте сестре помочь мне! Разрешите ей вместе с племянниками остаться в нашем доме до моей свадьбы! – для усиления эффекта я схватила холодные костлявые ладони онемевшей мадамы и с мольбой устремила на неё взгляд снизу, надеясь, что выгляжу достаточно жалко.
– Вы столько лет делились своей мудростью и опытом с сестрой, наставляли её, что через неё и я, лишенная такого обучения, надеюсь, смогу получить бесценные знания и опыт! Прошу Вас, не откажите мне в этой просьбе! За годы добровольного заточения, медитируя и раскаиваясь в ошибках прошлого, я молилась обо всех родных и знакомых, даже не помня их лиц, прося у небес благополучия и процветания для них! Постоянно в своих молитвах я упоминала и семью Лян, била поклоны, чтобы пресветлый Будда простер над домом Вашей достойной семьи, славящейся благочестием и ученостью, свою незримую длань, даруя мир и отгоняя невзгоды, наделяя здоровьем и преуспеянием всех его обитателей! И, как вижу, мои молитвы были услышаны! – я повысила голос.
– Мои родные вернулись и обласканы императором, бабушка преодолела болезнь и идет на поправку, скоро вернется матушка, даже на меня, недостойную, упало благо в виде дарованного брака…А главное, Вы пришли в наш дом, привели сестру и племянников…Я так благодарна Вам, госпожа, и в Вашем лице достославному Лян-дарену, не на минуту не усомнившемуся, как некоторые, в праведности нашего батюшки, и оказавшему поддержку моей сестре! – лбом об пол – бух!
Тетка сидела с открытым ртом, молодка – со священным ужасом в глазах. «Забирает, однако! Юля, поднажми!»
– Поэтому, уверена, Вы не оставите и меня без своего благословения, позволив сестре и племянникам пожить в особняке Гу. Отец будет бесконечно рад узнать внуков поближе, бабушка тоже. Этим Вы заслужите и нашу благодарность, и дополнительные похвалы окружающих, что еще раз подтвердит благочестие и бескрайнее великодушие семьи Лян.
– Посмею сказать также, что моей сестре следует проявить скромность и позволить зятю уделить больше внимания наложнице Фан, чтобы в ней вскоре проросло его семя…Я глупая девушка, но всё же считаю несправедливым, что зять отдает все свои…силы только тебе, сестра… – легкий упрек в сторону также ошеломленной сценой Чен Юнь. – Старшая госпожа Фан, младшая госпожа Фан, разве я не права, говоря так? Пока сестра будет помогать мне здесь, мы с ней молитвами будем помогать Вам, дорогая Лилу, ой, Лули-гунян…там… – и опять поклон. – Госпожа Фан, прошу, выполните мою просьбу!!!
Так и осталась на коленях в тишине…Пока момо Го не подвезла на каталке бабулю….и свекровка Чен Юнь не дала-таки добро, сестра не всхлипнула и не начала рьяно благодарить, а Лули – судорожно вертеть платок в руках, явно не понимая, на что они с теткой подписались.
После «одобрямса» притихшие гостьюшки как-то быстренько и сумбурно засобирались и свалили, а я в изнеможении плюхнулась на кресло. Не знаю, что будет дальше, но полтора месяца у нас есть! Фуууух!
Глава 77
Вот казалось бы, ну что такое полтора месяца в масштабах человеческой жизни или даже в году? Да фигня, грубо говоря! Ан нет, если уж в одно мгновение история государств переворачивается с ног на голову, то за такой период она и вовсе может измениться до неузнаваемости…
Или, если рассматривать этот срок с позиции ожидающего или догоняющего: дни тянутся, словно вязкая карамель, душа болит без известий от уехавших, цель кажется далекой и труднодостижимой из-за изматывающего беспокойства. И, чем ближе определенный заранее день встречи, а надежда на нужный результат все еще зыбкая, волнение лишь увеличивается, а силы с ним бороться, наоборот, уменьшаются…
Так я могу определить свое состояние в то время: дата свадьбы приближалась, а в голове крутилась цитата: «Уж полночь близится, а Германа все нет». Да, от «командированных» новостей не поступало, однако все домашние поддерживали меня уверениями, что жених будет на торжестве обязательно. Поэтому я не позволяла себе нюниться, сомневаться и…делала то, что должно, в надежде на то, что всё будет хорошо.
* * *
А дел было – выше крыши, и одно другого…краше, в смысле, круче, потому как сложностей было больше, чем возможностей их решения. Самым простым стало исполнение императорского заказа на вязание, как ни странно.
Чен Сян привез несколько мешков шерсти из горной деревни, причем, вымытой и расчесанной, то есть, готовой к прядению! Это был подарок от Айгуль, умеющей, как все кочевники, с ней работать. Неожиданно, но приятно! Шень Сяо сразу ушла в город, к мастерицам, и они приступили к изготовлению первой партии носков и перчаток. Я периодически ходила к ним, консультировала девушек, но они и сами старались, так что дело пошло.
Проверить ситуацию с экскурсиями я тоже смогла, поскольку очень хотела растормошить Чен Юнь и напитать новыми впечатлениями, а заодно с ней и бабушку, пожелавшую расширить географию своих колесных прогулок. Так, раз в неделю мы стали выбираться в храм Таинств – помолиться о благополучии родни, после чего осмотреть достопримечательности столицы. И мне это неожиданно понравилось, а уж то, что молиться я стала искренне и горячо, находя в процессе умиротворение и укрепление веры в положительный исход всех мероприятий, было…не знаю, бонусом, что ли.
А спокойствие и уверенность мне требовались немалые, поскольку ситуация как с сестрой, так и с наложницей Нин (про свадьбу – отдельный вопрос) складывалась до определенного момента не так, как мне бы хотелось…Я продолжала искать лазейки в реальности, но и молилась, взывая к небесам о помощи…Я не хотела причинять вред другим, всячески «била по рукам» внутренних демонов, но жаждала разрешения проблем семьи в пользу последней…И с минимальными потерями.
Я, вообще, именно тогда впервые задумалась о глобальном смысле своего попадания – ведь у каждой героини романов в этом жанре была какая-то миссия: кто-то мир спасал, кто-то прогресс двигал…А мне вот, может, надо вернуть счастье в дом Гу, чтобы и матриарх восстановилась, и супруга генерала его простила, и Чен Юнь избавилась от опасного брака, и генерал «очеловечился», и клан объединился и реабилитировался? Устройство же моей личной жизни в теле предшественницы – это «вишенка на торте», награда под девизом «долго и счастливо»? Почему бы и нет, хм?
И если принять сию гипотезу как рабочую… «Эх, Юля, без труда не вынешь рыбку из пруда! Кто ищет – тот найдет! Думай, оценивай, мечтай, в конце концов, и ты непременно выполнишь…поставленную Вселенной задачу! Даешь, молодежь, решение проблемы всей жизни за полтора месяца! Заграница, то бишь, небеса, нам помогут! Нужно только внимательно следить за всеми мельчайшими колебаниями ситуации, деталями и фактами…Нет случайностей, есть непонятые закономерности. Запутанный клубок можно распутать, главное, найти хвостик нити…и аккуратненько потянуть…»
* * *
Стартом «гонки на выживание», стал, естественно, визит дам Лян и мой экспромт по «захвату заложников» в лице Чен Юнь и племянников, проведенный на чистом адреналине и интуитивном артистизме…Да не суть, что мною тогда двигало, важно, что получилось без шума и пыли оставить гостью в особняке Гу!
Когда я рухнула в кресло, шумно выдыхая от усталости, не сразу поняла, а чего это все вдруг засуетились? Оказалось, что рухнула не я одна – следом на пол шмякнулась Чен Юнь в глубоком обмороке…
Ой, шум, крики…Пришлось руководить бабской паникой: сестру тащить в комнату, отправлять Мяо за лекарем, приводить в чувство бабушку и беременную, сидеть рядом с обеими, обмахивая веером…А потом…наблюдать страшную истерику сестры, когда она сначала беззвучно плакала, глядя на нас, потом раскачивалась, как болванчик и бормотала непонятное, потом начала сумбурно благодарить, хватать за руки, просить прощения, рыдать в голос, перейдя в финале на усталый икающий вой…
Примчавшийся лекарь Сюн оперативно провел диагностику, иглоукалывание, чтобы снять последствия истерики, выписал рецепты всем (успокоительный, укрепляющий сборы – много всего), выдал рекомендации по уходу и диете, обещал заходить каждый день и привести свою помощницу-акушерку для более тщательного осмотра беременной, посоветовал быть нежными и терпеливыми к эмоционально и физически истощенной Чен Юнь и ушел, сказав не будить её столько, сколько возможно…
Мы и не будили…Да это было бесполезно: девушка даже не почувствовала, как мы её с Мяо раздевали, обмывали, ругаясь и плача над синяками по всему телу, исколотыми пальцами, шрамами на икрах и спине, худобе до прозрачности…Да ужас!
Чен Юнь проспала два дня, вставая в туалет и давая напоить себя бульоном. Мальчишек старательно отвлекали все домашние и собаки, а мужиков удерживала от разборок я – спаррингами, выпивкой, уговорами и планированием развода сестры без членовредительства…
Они мне не поверили, и тогда я заставила их осмотреть тело Чен Юнь лично. О, сколько пафоса, сколько возмущения нарушениями приличий, сколько обвинений было брошено в мой адрес! Но я буквально силой заставила этих ханжей глянуть на её ноги и запястья, где виднелись следы… от веревок, наверное…Потом рассказала об услышанных откровениях Лули, маркизы, Цзяна-старшего, Хэ Ки…
Пили всю ночь…По итогу решили уточнить, что можно, про дела в особняке Лян, не показывая истинных чувств хозяину, наоборот, сблизившись, по возможности, для притупления бдительности врага… И выслушать саму Чен Юнь, конечно же.
* * *
Не хочу вспоминать этот хоррор…У меня богатое воображение, да и прошлая жизнь изобиловала информацией о человеческих пороках, так что многое из недосказанного отрешенной и все равно стыдящейся собственной откровенности Чен Юнь представить мне лично было нетрудно: избиения, наказания за «строптивость», психологическое давление, тяжелый труд (вышивала на все семейство), унижения (муженек с наложницей устраивали показательные оргии перед ней)…Все и не перечислишь…
«Девочка хлебнула полной ложкой…И боролась за себя, сколько могла…Одна, среди чужих и сильных, сумела выжить, заплатив страшную цену разочарованием, эмоциональным выгоранием, здоровьем…» – думала я, скрепя зубами и мечтая придушить всех в доме Лян:
– внешне благочестивого и внимательного премьера, знавшего все о своих домочадцах, но предпочитающего закрывать глаза на их деяния и вмешивающегося в конфликты лишь тогда, когда ситуация грозила его личному спокойствию или реноме;
– госпожу Фан, скрывающую за смиренностью и приверженностью правилам страх перед мужем, зависть к молодости и красоте невестки – за «заботой о её воспитании», боязнь оказаться ненужной сыну – за попустительством его неблаговидному поведению и сокрытием его проступков, стремление к власти – за удержанием около себя зависимой наложницы и помыканием бесправной снохой;
– наложницу Лули, пинающую слабых и пресмыкающуюся перед сильными, интриганку, жадную до богатства и трусливую для открытых действий (слава Богу, впрочем);
– и, конечно, бесталанного, избалованного плейбоя и, видимо, страдающего проблемами с потенцией, садиста Ляна-младшего, прячущего свои комплексы за грубостью, пьянством и издевательствами над другими, чтобы хотя бы в моменте почувствовать собственную значимость.
«Гнилая семейка…Насквозь порочная…И в этом, Юля, их слабость…И наша возможность! Сколько веревочке не виться…» – думала я, нарезая круги по усадьбе, чтобы сбросить напряжение, и обмозговывая варианты подножек для всей компании благодаря накапливающейся дополнительной информации о передвижениях гуляки-зятя, ошибках свекра, слухах о свекрови, высказываниях наложницы на светских приемах…
«Должно, должно где-то быть то самое яйцо со смертью Кощеевой, пятка Ахилла, кнопка…робота…как там его? Электроника!» – твердила про себя как мантру.
И она, пресловутая бабочка, чей взмах крылом приводит к необратимым последствиям, взлетела-таки!
