Текст книги "Подменная дочь (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Эпилог

О нашей свадьбе говорили…долго, но отрицать соблюдение всех формальностей повода не было: жених приехал в назначенный час, невесту к паланкину вынес старший брат, комната новобрачных была подготовлена в моем городском доме (а кто это знал?), свадебное вино выпито, мини-банкет состоялся, на нем присутствовали, пусть и немногочисленные – только самые близкие (хотя и императорский евнух Цуй явился с подарками), гости: все столичные Гу (включая кругленькую бодренькую Айгуль), Чжаны и Му Лань, старший Цзян, Ли Вэй и Торнай Бату, забежали на минутку мастера Чу (остаться постеснялись).

Мы с Цзян Чан Мином совершили положенные поклоны небу, родителям и друг другу, посидели с гостями (на этом настоял жених и…оставшаяся в особняке из-за принятого здесь правила месячного «заточения» после родов Чен Юнь) и удалились…консумировать брак…

Увы, с этим пунктом случился облом – Цзян уснул, хорошо хоть не в процессе! Меня к хлопотам не допустили, а вот он вертелся, как уж на сковородке, весь день накануне свадьбы, устраивая, под руководством матушки Гу и Шенек (!), вместе со своим отцом, Ли Вэем, Торнаем и обоими Чжанами необходимые мелочи.

Я сидела в украшенной красным шелком комнате, слушала, как ровно дышит мой муж, и нисколько не расстраивалась! Наоборот, я испытывала благодарность судьбе за эту возможность побыть наедине со своими мыслями…

Их было много, они были разные и требовали уделить им внимание…Я вспоминала прошлую жизнь и…плакала, жалея, что не могу известить родных о переменах в моей судьбе, изо всех сил надеясь, что у них все хорошо.

Я вспоминала годы, проведенные в новом мире и теле, события, случившиеся по моей воле и воле местных богов, просматривала страницу за страницей книгу моей второй жизни и принимала её, чтобы вступить в новый период без долгов и сожалений.

Может, я слишком самонадеянна, но итогом моих размышлений стало чувство удовлетворения от предпринятых действий, и та, однажды посетившая меня догадка о смысле моего попадания, обрела четкие очертания – я попала в империю Тансун и семью Гу именно для того, что, в конце концов, и сделала: вернула пока еще хрупкий, но мир в семью предшественницы, немного изменила мировоззрение аборигенов и нашла собственное счастье, о чем перестала мечтать, будучи Юлей Чжан, турблогером из Нанкина, рожденной в СССР.

«Могу себя поздравить! – думала я, встречая новый день. – Зазнаваться и почивать на лаврах не собираюсь, просто буду жить как немного странная, но достойная дочь и внучка, сестра и друг, а главное, счастливая жена и…будущая мать!»

– Прости, дорогая… – раздался сонный голос…мужа. – Давно я так не…вырубался.

– Доброе утро, муженек! – подошла к щурящемуся, виноватому, при этом ужасно милому и теплому со сна красавчику. – Должен будешь! Востребую с процентами, так и знай!

– Согласен! У меня для тебя есть…сюрприз. Только сначала поприветствуем моего отца…Не волнуйся, идти никуда не придется, и свекрови у тебя не будет! – хохотнул зашевелившийся в кровати Цзян. – Мачеху ни я, ни отец семьей не считаем, так что…он придет сюда, мы позавтракаем и…поедем в медовый месяц!

– Откуда ты…? Чан Мин, ты…!

– Дорогая, не уверен, что все получится, как ты представляла, однако, надеюсь, приятно тебя удивить! – заинтриговал муж (непривычно звучит!). – Готова к приключениям?

И я честно ответила:

– С тобой – всегда!

* * *

Я действительно удивилась, потому что пять дней мы вдвоем провели на шикарной…яхте, пришвартованной около малюсенького острова на дальнем конце озера Тайху! Это чудо местного кораблестроения Цзяну предоставил…пятый принц Тан Цзы Чжун, и там имелось все для комфортного отдыха: широкая палуба, удобная каюта с шикарной обстановкой, кухня и…туалет(!) с ванной, запас продуктов, вина. И никакой команды (нас доставили на лодке, потом забрали)! Мы были одни посреди водного простора, и это было прекрасно!

Солнечные дни сучжоусской осени нагревали палубу, поэтому мы ловили рыбу, сидя на теплых досках, и жарили улов на небольшой жаровне, купались (!) в нехолодной, бодрящей воде и сушили волосы на приятном ветерке, ведя неторопливые беседы обо всем на свете, но чаще заплывы(муж, оказывается, любит и умеет плавать) завершались уединением в каюте, куда мы заходили, остывшие в прохладе озера, для того, чтобы согреться самым естественным и желанным для молодых тел способом…

Легкая полутьма комнаты, наполненной ароматами курящихся благовоний, одурманивала уютом и манкостью мягкого ложа, ласковость шелковых покрывал соперничала с гладкостью кожи, по которой нежно, неотрывно, трепетно, жадно следовали наши ладони, сменяемые губами, вновь и вновь позволяя испытывать восторг интимных проникновений, не ограниченных ложной стыдливостью и боязнью разочарования, потому что нет запретов между стремящихся к животворящему единению носителями энергий Инь и Янь…

Стоны и крики, символизирующие любовные откровения, оставались тайной для других, поскольку окружающее яхту озеро было велико и дарило покров тишины, обеспечивающей сохранение творимого внутри страстного волшебства…

Легкий плеск волн, гонимых бризом, о борта корабля, крики чаек, парящих в небе, поскрипывание мачт и частые прерывистые вздохи уставших счастливых любовников, их негромкие разговоры, перемежающиеся поцелуями – вот какие звуки чаще всего слышало в те дни великое озеро Тайху.

С каждым проведенным вместе с мужем днем я освобождалась от крох сомнений в правильности выбора спутника жизни, привязывалась к нему душой и телом, открывала все больше нравящихся мне черт его ума и характера и осознавала глубину любви, подаренной мне в его лице мирозданием.

Сидя в объятиях Чан Мина, чувствуя биение его сильного сердца, тепло защищающих меня рук и наслаждаясь пейзажем далеких гор в закатных лучах, я возносила благодарность невидимым богам, приведшим меня к нему – человеку, которого я полюбила.

– Чень Ю, спасибо, что ты есть – услышала я шепот над головой. – Я люблю тебя и буду любить всегда! Мне невероятно повезло встретить тебя…Что бы ни ждало нас впереди, я буду рядом с тобой, единственной для меня. И мы будем счастливы вместе, я уверен. Только давай…родим побыстрее парочку пухлых карапузов? А можно и больше…Какая семья без детей? Знаешь, не стоит откладывать! Займемся этим…прямо сейчас!

И муж, легко поднявшись, подхватил на руки ошеломленную перспективой меня и со смехом… потащил в каюту, где и принялся осуществлять озвученный план!

А я-то мечтала путешествовать! Хотя, можно и подождать немного…Дел и так выше крыши…И сюжеты в голове крутятся…И шерсть привезли…

«Юля, да брось ты ерундить! Сотвори главное чудо в своей жизни… Тем более…это так приятно… – делать детей, хм…ооох, дааа…»

Вместо эпилога, бонусная глава

Ли-дарен, ректор столичной женской академии «Хуэй Ин» (умная красота), отложил в сторону пахнущий краской том нового романа мистера Икс о приключениях четверки братьев и сестер Бао, провалившихся в подпол и попавших в сказочный мир, населенный белыми людьми, летающими в небе на стальных птицах, ездившими быстрее ветра на безлошадных повозках и видевших другую сторону планеты через зеркальный экран.

Несмотря на давнее знакомство, ученый Ли Вэй до сих пор удивлялся богатству фантазии жены своего друга Цзян Чан Мина, по совместительству – автора популярных книг и не менее популярных путеводителей по городам и провинциям империи, так и не раскрывших широкой публике свое инкогнито.

Госпожа Чень Ю предпочитала оставаться в тени, воспитывая детей и периодически путешествуя с мужем в разные места необъятной Тансун и даже за ее пределы… «За вдохновением отправляемся» – смеясь, говорила она, собираясь в очередной тур, а притворно вздыхающий Мин-дагэ целовал недовольных сыновей, коих у пары было трое (!), и клятвенно обещал взять с собой, как только те подрастут. Мальчишки куксились, но сдерживали слезы, поскольку знали, что вернувшиеся родители обязательно привезут диковинки, множество историй и потом долго будут рядом, уделяя все свое время детям. До следующего раза, да…

К странностям пары Цзян родня и знакомые привыкли за более чем десятилетие, поняв, что останавливать приключенцев бесполезно – лучше молиться за их благополучие и удачу и ждать отчетов, присылаемых путешественниками по почте «Чжанэкс», прочно вошедшей в обиход жителей империи: благодаря содействию государя, почтовые отделения имелись не только во всех крупных городах, но и во многих деревнях, за чем следили местные власти.

Создание женской академии тоже случилось, можно сказать, с подачи супругов Цзян: император узнал-таки, кто предложил изготавливать шерстяные составляющие обмундирования его северной армии, спасшие от обморожения многих солдат и способствовавшие налаживанию стабильных экономических контактов с кочевниками-уйгарами, водяное колесо, используемое во многих отраслях хозяйства, почту и оживление региональных связей из-за ставшего популярным туризма, пусть пока все еще доступного исключительно состоятельным тансунцам.

О воле императора, пожелавшего расширить количество талантливой молодежи за счет активных барышень, Ли Вэю поведал его внучатый тесть, ректор Сун (библиотекарь женился на старшей внучке именитого шифу, что стало полной неожиданностью как для самого Ли Вэя, так и для многих аристократов):

– Мой дорогой Ли Вэй, император поручил нам создать…школу для девушек… Мммм, да… Учить будем всех, сначала… кто пожелает, а потом…предполагаю, брать по конкурсу…Государь считает, что следует дать возможность девушкам проявить себя не только в деторождении, но и в некоторых других… областях. Бися мудро рассудил, что если…нашлась одна способная подданная, почему бы не быть и другим? Женский ум – он такой…гибкий. Короче, А-Вэй, начинай составлять программу! И…поспрашивай, сам знаешь кого…Ну, там, на что внимание обратить…

Так в столице появилась Академия, в которой девушек учили не только грамоте и традиционным женским занятиям, но и навыкам лекарского дела, физической подготовки, включающим плавание (это – по выбору), поощряли изобретательство и стремление приносить пользу государству, через специальный экзамен вливаясь в ряды чиновников (низкого класса, да…Но – лиха беда начало!)

Ли Вэй улыбнулся и продолжил вспоминать…И почему-то в голове прозвучала ставшая кошмаром для многих чиновников фраза, в минуты крайнего гнева вырывающаяся из уст императора: «Идите…в баню!»

Глава государства стал поклонником дикого времяпрепровождения, по мнению некоторых министров, которым не повезло принять участие в полюбившемся Бися развлечении, когда полуодетым (!) людям следовало сидеть в жарко натопленном помещении, потеть, рискуя расплавиться, потом обливаться холодной водой…и снова потеть. Но хуже всего, если в ход шли веники из эвкалипта, которыми надлежало хлестать друг друга!

Получившие незабываемые впечатления министры всеми правдами и неправдами избегали компании императора, когда он изъявлял желание совершить прогулку в город к ветерану Чжан Хун Бину, где и находилась эта самая баня, и выполняли задания государя ретиво и качественно, лишь бы не идти париться.

Император хихикал и использовал пугалку по назначению, регулярно, переодевшись то торговцем, то ученым, сбегал от забот в дом Чжанов и приятно проводил время с охранниками, не подозревавшими, кого сегодня они охаживают веником в парилке…Пришлось Джи Хао освоить приготовление свинины Донгпо, до которой оказался охоч государь, а Чень Ю – мариновать больше кабачков, чтобы в любое время года они были в подполе агентства.

Евнух Цуй каждый раз переживал, что не успеет довести императора, расслабленного и благодушного после бани, до дворца: Сын Неба то засыпал на ходу, то норовил ввязаться в споры с лавочниками, то желал выпить в ближайшем трактире. Зато императорские врачи с удивлением констатировали, что самочувствие императора после обнаружения пристрастия к бане стало радовать стабильно-хорошим пульсом, снижением частоты бессонницы и улучшением общего состояния организма.

Императору же просто нравилось…отрываться!

* * *

Первый выпуск студентов-переводчиков позволил улучшить торговлю и международные контакты Тансун с ближайшими соседями: одним из проявлений доброй воли жить в мире стал регулярный обмен группами молодежи, совершающих длительные поездки в империю – на учебу, и в другие страны – для знакомства с культурой не-танских народов.

Например, Торнай Бату несколько лет прожил в Нихун, куда его пригласил Акихиро Миямото – юноша обрел в лице островитянина наставника в военном деле и друга, что, впоследствии, привело к женитьбе молодого кочевника на младшей сестре последнего, оказавшейся лихой наездницей, променявшей родные острова на приволье континентальных степей.

Старший же брат Торная, Торгай Бату, выполнив заказ Цзян Чан Мина на партию шерсти для вязальной мастерской Чень Ю, продемонстрировал тем самым лояльность империи, и с годами обеспечил своему народу постоянные поступления денег и товаров развитой Тансун в обмен на шерсть и войлок для армии. Более того, благодаря совету побывавших в предгорьях Тибета супругов Цзян и закупленным ими нескольким молодым якам, со временем существенно увеличил численность этих весьма полезных (и неприхотливых) животных, что также благотворно сказалось на продовольственном секторе объединенных под его рукой кочевых племен (и снижении их агрессивности, провоцируемой бедностью и голодом).

Генерал Гу уже несколько лет возглавляет военной министерство, после работы торопится домой и совершенно не интересуется дворцовыми интригами, что очень радует императора…Государь даже недавно проявил добрую волю и амнистировал сосланных братьев генерала и их семьи. Правда, вернуться назад смогли только внуки матриарха – тяготы простой жизни для старшего поколения оказались фатальными.

Гу Чен Сян с женой и сыном отправился на север, где возглавил приграничную армию, обеспечивающую безопасность империи и торговых караванов от периодически активирующихся разбойников.

Гу Чен Линь возглавляет одну из богатейших южных провинций, не желая менять пост губернатора на членство в правительстве, с семьей общается, но рвения к единению не проявляет.

Гу Чен Ян занимается строительством армейских тренировочных полигонов и курированием обучения высшего командного состава имперской армии в организованной (по предложению сестры) военной школе на базе охранного агентства Чжан, где известные ветераны преподают стратегию и тактику молодым офицерам, дополняя умственные занятия жесткими физическими тренировками. Женат, растит сына и дочь.

Но самой, пожалуй, драматичной и романтичной историей в столице считается случившееся с первой барышней Гу, Чен Юнь, подмененной при рождении молодой вдовы сына бывшего премьер-министра Ляна… «Не жизнь, а роман» – иногда восхищенно, иногда сочувствующе говорят о её непростой судьбе горожане.

Лично Ли Вэй считал, что восхищаться стоило силой духа этой молодой женщины, а перенесенным ею испытаниям – сочувствовать. И её, и Чень Ю глава женской Академии держал в голове как пример истинных дочерей военного клана Гу, смело встречающих любой вызов судьбы и не сдающихся под натиском обстоятельств.

Дело в том, что вокруг семьи Лян в свое время бродило немало слухов разного толка, и только единицы доподлинно знали подробности скандала в благородном семействе, последовавшего за не менее таинственной смертью единственного наследника властного Лян-дарена, который…оказался вовсе и не сыном министра!

После похорон Лян Чжу Гэ двери особняка Лян были надолго закрыты для гостей, а сам министр начал вести себя более чем странно: вдруг озадачился срочным замужеством последней из невестящихся дочерей, под предлогом сбора приданого которой распродал многое из принадлежащего семье имущества, сильно отстранился от служебных дел, передав основную работу помощникам, выглядел задумчивым и рассеянным, а потом и вовсе подал в отставку…

Знавшие молодого Ляна аристократы по пьяни шептались, что министр оплатил огромные долги покойного, оставив внуков практически нищими, после чего узнал, что сын, ради которого он так стремился к власти и богатству – ребенок какой-то бродяжки, купленный его супругой, дабы прикрыть смерть очередной дочери министра!

Госпожа Лян, уже немолодая к тому времени дама, так боялась гнева мужа и его родни из-за невозможности родить наследника, что пошла на подлог! Несмотря на чужую кровь, сына она любила до безумия, связывая с его благополучием и своё собственное, особенно на фоне рожавших только дочерей не таких решительных (или удачливых – ее, между прочим, молитвами) двух наложниц министра.

Секрет она хранила долго, проговорилась сыну случайно – после очередного «наезда» мужа на потомка, пытаясь образумить чадо в плане разгула…Но эффект сие откровение имело прямо противоположный – псевдо-наследник обозлился на министра еще больше и…начал отрываться на чужие деньги – тоже! Приятели потешались над глупостью подменыша, поделившегося с ними позорной тайной, и молчали, пока он оплачивал все их гулянки, а потом…Тут брякнули, там поделились…

Лян-фурен с момента похорон сына никто не видел: поговаривали, что она в глубоком трауре…И только когда в особняке министра посреди зимы вспыхнул сильный пожар, по странной случайности затронувший павильоны хозяев, наложницы Фан, наследника и – частично – покои невестки Лянов (пустующие, по счастью, поскольку молодая вдова с детьми так и жила в доме Гу, куда переехала еще летом), выяснилось, что к погибшим, вероятнее всего, следует отнести супругов Лян и их ближних слуг: найденные на пепелище трупы обгорели настолько, что идентифицировать личности пришлось…методом исключения.

Спустя пару недель генерал Гу получил анонимное послание, в котором сообщалось, что его сват жив, но быть найденным не желает, и излагалась подробная история подмены младенцев и незаконности наследования внуками имени и оставшегося имущества Лян. Офигевший от новостей Гу Чен Вэй доложил…императору, тот подумал и своей волей приказал подавить любые, порочащие покойного министра слухи, особняк Лян выкупил (по остаточной стоимости, естественно) в казну, права внуков Лян подтвердил указом, назначил вдове пенсию «по потере кормильца» и…на этом дело о загадочной смерти супругов Лян закончилось.

* * *

Гу Чен Юнь выдержала положенный срок траура, открыла вышивальную мастерскую, где вместе с матерью Гу и перешедшей к ней на службу Шень Сяо создает великолепные изделия в технике двусторонней глади, пользующиеся особым спросом у приезжих, и… вышла замуж за Чжан Джи Хао, друга сестры и племянника соратника отца, как оказалось, давно в неё влюбленного!

Столица снова погудела да и заткнулась, а молодая пара подарила миру и родне парочку толстеньких малышей, чему особенно был рад лао Чжан Хун Бин! Лысый колясочник с воодушевлением занимался детским садом, прихватывая периодически и детей Цзянов, сошелся с вдо́вой кузиной Му Лань, приехавшей в столицу, и заразил брачной лихорадкой, вкупе с воспитанием подрастающего поколения, и саму валькирию, принявшую, на старости лет, предложение разведенного (по согласию и с большими отступными), Цзян Чан Шена, отца Цзян Чан Мина!

Шень Мяо, вкусившая авантюризма и феминизма, вместе с хозяйкой и ее мужем несколько раз путешествовала по стране, не выпуская из поля зрения вязальный проект, познакомилась с управляющим Цзяна-младшего и…вышла за него замуж, в конце концов, превратившись из «оперативницы» в степенную бизнес-вумен (ее приданым стала доля в бельевой мастерской Чень Ю и приличное «выходное пособие» из стабильно выделяемой хозяйкой ей и Шень Сяо частью писательских гонораров).

Несмотря на склонность Шень Сяо к домашней работе и общую «тихость», замуж девушка вышла позже и хозяйки, и напарницы – нравилась ей самостоятельность и работа в компании первой барышни Гу! Но все-таки пала и эта крепость: избранником известной рукодельницы стал Пинг Фенг из агентства Чжан, солидный и обеспеченный вдовец с двумя девочками-близняшками, чья жена умерла родами.

Матриарх Гу мирно почила в бозе пару лет назад, в окружении родных и состарившихся Бимы и Бома, ненадолго её переживших…Вслед за ней ушла и маркиза Фэй. Момо Го после смерти своей госпожи ушла из дома Гу, а вот управляющий Мо все еще на посту, хотя и сдал сильно, но смену готовит серьезную.

Подаренный императору кобелек цханг-хи Шуи (поток благосостояния) из первого помета Шен и Шан и идущий с ним в паре симхьи Бо помог княжеству Лхаса получить покровительство империи… в обмен на создание собачьего питомника на территории Тансун, отданного под руку семьи Цзян при закрепленном договором гарантированном Сыном Неба условии – на сторону щенков не вывозить, дарить по-одному и только в исключительных случаях. Рам до сих пор – главный тренер-кинолог, ему помогает как сам Цзян Чан Мин, так и привезенные юные монахи-тибетцы из заброшенного высокогорного монастыря.

* * *

– Дорогой, ты опять забыл про время!

В комнату вплыла жена ректора, госпожа Сун Мин Жу, беременная и благодушная.

– Цзяны приехали, ждут уже! Дедушка подарки разворачивает, мальчишки в сад убежали…Пойдем, мне не терпится послушать рассказ Чень Ю о море и…Как эти большие рыбы называются?

– Киты, дорогая, киты – рассмеялся ректор Ли, подхватил жену под локоток и супруги поспешили к гостям, предвкушая приятную интересную беседу с авантюрной, но любящей друг друга парой.

«Цзян, нам-таки повезло! Мы нашли то, о чем мечтали в детстве – прекрасных женщин, семьи и счастье – думал Ли Вэй, улыбаясь встающему навстречу другу и брату. – И пусть оно длится всю нашу жизнь!»

* * *

Вкусный ужин, легкое вино, смех играющих детей и неспешный разговор взрослых под летним вечерним небом…Чудесное завершение истории, не правда ли?

* * *

КОНЕЦ!