Текст книги "Записки рыжей эльфийки"

Автор книги: Лиза Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

   – Ты! – прошепелявил он, подлетая ближе ко мне. – Живая! И даже счастливая!

   – Мастер Кайроф?! – Я попятилась. – Простите за нескромный вопрос, но что Вы здесь делаете?

   – Я? Я здесь умер, неблагодарная дрянь. – Призрак, видимо, ещё вреднее и злопамятнее человека оказался.

   С этого момента поподробнее, пожалста, я записвую.

   – Когда, если не секрет?

   Призрак бывшего наставника блеснул серыми глазами.

   – Семь лет прошло.

   Моргнула.

   – А вот эту девочку Вы не знаете? – ткнула пальцем в картину.

   – Нет, знаю. – Фух, хорошо, от меня отвлёкся. – Я точно помню, что в день моей смерти видел её призрак. Кстати, в этой же комнате.

   Подавилась слюной. Чего-чего?

   – Она появилась вон оттуда, – махнул Кайроф рукой в сторону свисавших балок. – И комната была такая же – обгоревшая, я имею ввиду. А перед тем, как умер, девочка сказала всего одно предложение: "Мне нужно чем-то питаться, извините".

   Он схватился за голову, покачался влево-вправо и, взвыв, как раненый зверь, исчез в серебристом облачке.

   – Получается, Вы тоже были ликантропом, мастер Кайроф, – невесело усмехнулась я.

   Вот я влипла.

   Ноги будто приросли к полу, двигаться не имело смысла. И я услышала до жути знакомый голос:

   "Вспомни, кто ты".

   Мгла... Люан-Тиалас... Просто Людмила Истомина...

   Бабушка!

   "Вспомни, внуча, кто ты!" – вновь приказала ба.

   Кто я? Я – это я, Илзиэль Аррен Эллонд, полноправная арана Алмодрая.

   "Разве? – насмешливо вопросила ба. – Подумай хорошенько, внуча, у тебя всего одна попытка".

   Надо произнести вслух?

   "Конечно!"

   Прикрыла глаза, уходя в себя, как при медитации.

   А, действительно, кто я такая? Я не эльфийка – себя я таковой не воспринимаю, я не Демиург – я всего лишь на четверть богиня, так что это просто слова. Я не принцесса, не фейри, не валькирия. Я даже не чистый оборотень!

   Кто я...

   Эврика!

   – Я – Истомина Лиза, внучка богини Мглы, ведьма Русского и Японского Ковенов, полных семнадцати лет от роду, на треть – человек, на треть – ирбис, на треть – дракон-левиафан. И будет моё Слово твёрдо и крепко, как я сказала – так и будет.

   Последнее что я запомнила перед кромешной темнотой – маленькие, крепкие ручки, обнимающие мою шею и шепчущие: "Спасибо".

   Голова девчонки доверчиво лежала на моём плече, Лихостенье крушило всё вокруг, дом складывался, как карточный, а мы вдвоём не шевелились.

* * *

   Пить!

   Открыть глаза!

   Начать двигаться!

   Понять, куда я попала!

   Кстати, а как меня зовут?

   Мысленно усмехаюсь – ну, совсем тихо шифером шурша, крыша съехала вообще не спеша. Зовут меня Лизой – это точно, а вот где я – совсем другой вопрос. И какого дьявола здесь воняет восточными ароматическими палочками, или как их правильно называют?

   Вишня! Ваниль!

   О боги...

   – А Вы уверены, что она очнётся? – внезапно спросили над моей головой.

   – Уверена. Прислушайся, как она дышит – она уже нас слышит, – ответили ему.

   Я с трудом разлепила глаза. Всё, можно выдавать медаль – интересно, сколько я в несознанке валяюсь, никто не подскажет, м?

   – Как удивительно! – воскликнула женщина. – У неё амнезия при полном магическом выгорании! Как она выжила?

   Какая магия? Какая амнезия?

   Секта, что ли?

   Взору предстали абсолютно белые палаты. Больница? Не-а, слишком всё... старомодное, почти что из восемнадцатого века. А ещё было очень холодно.

   На меня взглянули тёмно-серые глаза.

   – Здравствуй, соня, – поприветствовали они. – Ты как?

   Кхм, конечно, к сим тучам прилагалось и всё остальное – симпатичная мордашка, серебряные короткие волосы, накаченная фигура. Но я заметила только глаза – ни у кого таких не видела.

   – Пить... хочется... – сипло выдала я и закашлялась.

   Как только залпом выпила два стакана родниковой воды, озвучила мысли:

   – Жду объяснений.

   Сероглазый паренёк переглянулся с кем-то за моей спиной, дождался согласия, по-видимому, и начал объяснять:

   – Моё имя – Тарье Айнар Энген, а находишься ты в Ледяных Чертогах.

   Точно – секта! Иначе быть не может. И имя у паренька какое-то странное, несколько на норвежское смахивает – этим "Тарье", я знаю, знаменитого биатлониста зовут, Тарье Бё. Кстати, стреляет так себе, а бегает – ух!

   – Она не верит, – произнесла женщина и подошла ко мне. Седая, будто невозможно старая, глаза чёрные, как бездонные колодцы. Но на лице ни единой морщинки, а в уголках бледных тонких губ прячется улыбка.

   Злорадная улыбка.

   – Моё имя – Кирстен, я Главная Прорицательница Ледяных Чертогов, – улыбнулась она и присела на край кровати. Я непроизвольно отодвинулась от неё подальше. – Можешь звать меня Кирой. Я помогу тебе вспомнить.

   – Что вспоминать? Я помню, кто я такая, где я живу, учусь – этого предостаточно. Всё остальное – сущая нелепица и ерунда, вы оба выдумываете и пытаетесь затащить меня в свою секту, так ведь?

   Сложив руки на груди, перевела злющий взгляд на ржущего Тарье. Что я такого сказала?

   – Тяжёлый случай, – вздохнул он, переставая смеяться, аки бешеный конь. – Только не говорите, что при таком потрясении она сможет нормально учиться и соображать.

   – Сможет, – кивнула Кира, не отводя от меня пытливого взгляда. – Вот сейчас выпьет чего-нибудь отрезвляющего и сможет. А пока-а...

   Она прикоснулась холодной ладонью к моему лбу, уж больно горячему в сих Ледяных Чертогах.

   – Так, ментальный щит я восстановила, физический убрала. – Прорицательница встала. – И не советую выходить за границы монастыря, моя дорогая Мгла, не то не поздоровится.

   Тарье и Кира ушли, оставив меня наедине с самой собой.

   Голова будто медленно наливалась свинцом – такой тяжёлой она становилась. Волосы – седые, длинные, почти что прямые – потеряли блеск. Кстати, а почему они седые? Я же была русой!

   Неужели эти двое правы?.. И почему они назвали меня Мглой?..

   Я напряглась, попыталась вспомнить хоть что-то, но получила только черноту перед глазами.

   Чёрт! Проклятье! Как не вовремя!

   И... мне было страшно. Очень. Находится одной в белых палатах – ощущение появляется, будто в морг готовятся отвезти.

   Не знаю, сколько я просидела, не двигаясь и стараясь не потревожить память, как прямо в голове раздался мужской голос – незнакомый, но жутко приятный:

   "Эль? Эль, ты меня слышишь?"

   О боги, кто это?

   Я притянула коленки к груди и испуганно сжалась у изголовья кровати.

   "Эль?"

   Сие имя нравится намного больше данного мне Кирстен, но страха, тем не менее, нисколько не убавилось.

   "Лиза, ответь, пожалуйста. Я же знаю, что ты здесь".

   Взглянув зачем-то на потолок, тихо ментально ответила:

   "Кто... Вы?"

   На границе сознания – тяжёлое дыхание. А потом, когда шок у собеседника прошёл, он сипло выдохнул:

   "Ты издеваешься?"

   Я? Да никогда в своей жизни. Особенно без надобности.

   "Если ты сейчас же мне ничего не объяснишь..."

   Но его прервала Кирстен, ворвавшаяся в палату смерчем – разгневанным, седовласым, неудержимым смерчем.

   Бледную щёку обожгла пощёчина.

   Обидно – за что?

   – Никаких ментальных разговоров, маленькая Мгла! – взвизгнула Кира, потирая покрасневшую ладонь. – И не смей мне лгать, я всё равно всё узнаю! Ещё раз свяжешься с внешним миром – пойдёшь кормить мантикор!

   Кажется, я поняла, с каким смыслом произнесла она эту фразу. "Кормить мантикор" означало только одно – "Им понравится человеческое мясо на завтрак/обед/полдник/ужин (нужное подчеркнуть)".

   Прорицательница – или как они себя называли? – снова ушла, а ощущение чужого присутствия пропало. Наверное, она как-нибудь сумела обрезать ту призрачную связь, воцарившуюся между мной и неизвестным мне мужчиной.

   Или всё-таки известным? Ведь он знает меня.

   Вдруг воздух вокруг меня как будто загустел, превратился в кисель.

   Очень странно, очень

   "Нет ничего странного, хозяйка, – молвило... пространство? – Да, это я, Лихостенье. Неужели и меня не узнаёшь?"

   Я сейчас и в Господа-бога уверую, не то, что в тебя, Лихостенье.

   На миг мне показалось, что пространство будто воровато оглянулось на входную дверь, а потом укутало меня ещё больше.

   "Я могу минут на пять-семь отправить тебя к Ро...хм, дракону, – зашептало оно. – Задержать Кирстен я попробую, она не узнает о твоей пропаже. Но вернуться тебе придётся – это раз, и больше ты отсюда даже мысленно (а сейчас ты именно сознанием уйдёшь) пропасть не сможешь – это два. Всё поняла?"

   "Ага".

   Лихостенье довольно муркнуло, и в следующую секунду я с негромким писком упала прямо на красноволосого дракона.

   – Уй!

   Кто из нас это сказал – так и не поняла, но тот факт, что меня держат за предплечья и буквально заставляют смотреть себе в жёлтые, почти что янтарные глаза – пугал.

   – Давай по порядку! – рыкнул красноволосый.

   Красив чёрт! Слишком красив! Интересно, а он мне друг или так... молодой человек?

   – Я тебя не помню, – радостно сообщила я. – Я ничего не помню. Ну, кроме как моей жизни на Земле. Всего остального, чисто магического – не помню, амнезия у меня, капитальная. Ещё Главная Прорицательница Ледяных Чертогов сказала, что у меня полное выгорание. Что это такое?

   Дракон застыл. Замер, как ледяная статуя, не шевелился ни йоты. А когда отмер...

   – Лихостенье, отвлекись, пожалуйста, – приказал он и склонился к моим губам.

   По телу будто разряд тока пробежался, я аж вздрогнула от неожиданности. Спина мурашками покрылась, а он всё продолжал сминать губы в поцелуе. Дразнил, успокаивал, приказывал остаться... Я не знаю, что ещё можно передать через поцелуй, но в данный момент я чувствовала все эмоции дракона. Все.

   И я просто перестала существовать – мне было абсолютно, откровенно наплевать на Кирстен, на моё заточение, на моё проклятие. Главное, что сейчас рядом был он – и всё.

   Я уверилась в мысли, что и тогда, до потери памяти, он мне нравился. Сильно. Но я отчего-то не подпускала его ближе. Боялась? Наверное.

   Дракон оторвался от меня и спрятал лицо в ладонях. Надолго.

   – Постарайся вспомнить, – наконец сказал он и взглянул на меня, сцепляя пальцы в замок. – Через три дюжины дней я попробую прийти в Чертоги.

   Через три дюжины?

   – Какое сегодня число?

   – Седьмое эта... то есть, февраля. – В этот на мой непонимающий взгляд чуть усмехнулся: – В календаре магического мира тридцать, а не двадцать восемь дней.

   Я посчитала в уме и изумлённо пробормотала:

   – 13 марта. Мой день рождения. Ты знаешь?

   – Конечно, я ведь тебя два года поздравить не мог. Сейчас представится прекрасная возможность. Не так ли?

   "Дети, время!"

   Дракон осклабился.

   – Само ты ещё дитё, Лихо! – задорно улыбнулся он и ещё раз привлёк меня к себе. Не, я так привыкну и уходить не захочу!

   Момент перехода оказался... незаметным. Я просто исчезла в одном месте, согреваемая горячими ладонями дракона и почему-то целующаяся с неким отчаянием, и появилась в другом, возмущено разглядывая пустые палаты.

   А губы горели.

Глава шестнадцатая. Ледышки.

Любой час в жизни может быть последним.

Стивен Кинг.

   В следующий раз Кирстен заявилась в палаты с каким-то большим и пугающим шприцом. В нём плескалась светло-голубая жидкость со льдом. Ну и то, что "прививку" собираются делать мне – м-да, это совершенно не обнадёживает.

   С самой-самой приветливой улыбочкой Кира без слов перевернула меня на живот, задрала ночную рубашку и вколола полурастаявший лёд под лопатку. По телу немедля прокатилась волна леденящего холода и дрожи, по коже поползли мурашки.

   – З-зачем эт-то? – самозабвенно стуча зубами, поинтересовалась я. – По-друг-гому поизд-деваться н-нельзя?

   Прорицательница хмыкнула.

   – Переодевайся, – приказала она, любовно поглаживая пустой шприц. – Начнём твоё обучение, молодая Мгла.

   Да почему Мгла-то? Я самый светлый человек на свете, вон, даже волосы светлые!

   Никогда блондинок не любила.

   Встала, переоделась в брюки и рубашку, невесть откуда взявшиеся на подушке, и поспешила за Ледяной... эм... Выдрой. На добрячку она явно не тянет.

   Спрятав меня в каменной келье под озером (я сумела его выглядеть из единственного на всю женскую половину монастыря окна), Кира сунула мне в руки три талмуда и велела прочесть всё до конца за два дня. Я было открыла рот – мол, вы издеваетесь, госпожа Главная Прорицательница, но меня смело заткнули.

   С этого момента потекла моя адская жизнь под слоганом: "Хочешь жести – покорми малышек-мантикор!"

   Все мои прегрешения – включая невымытую за собой посуду после завтрака и невыглаженное платье для госпожи Выдры – заканчивались только одним испытанием-наказанием. Надо было свежим, с кровью, плохо прожаренным бифштексом накормить монастырский зверинец, то есть мантикор. Эти, с позволения сказать, малышки, каждая размером с хорошего телёнка, жрали-и-и... дайте и мне, боги, возможность столько жрать и не толстеть!

   Но были в обучении и хорошие моменты.

   Например, мне помогли разорвать контракт с какой-то Бешеной охотой. Я, честно говоря, проделала ритуал с удовольствием – всё равно не помню, кто такие, но интуиция доверчиво подсказывала: правильно, Лизка, делаешь. Прочертив над моей головой пентаграмму, Кира и две её помощницы (не помню их имён) буркнули под носы слова заклинания и с довольным видом проследили, как меня скрючило от боли. Ну да ладно, кто старое помянет – тому глаз вон, а я не хочу держать на сих умственно отсталых зла и лишаться органа зрения.

   Каждый день мне кололи то самое светло-голубое зелье. По словам Кирстен, это снадобье возвращало память. Тарье на все мои расспросы только загадочно ухмылялся и сваливал на мужскую половину монастыря. Однако амнезия не излечивалась, и я потихоньку стала тешить себя мыслью о повторной потере памяти и полном возврате домой, на Землю. Что-то больно надоели мне все со своими заморочками.

   Однажды мне приказали обернуться. Я по инерции и вопросила: "Во что?", а они мне в ответ: "В ирбиса или в дракона, смотря кого ты больше любишь". – "А в других нельзя?" – "Нет. У тебя больше тотемных сущностей нет". – "А почему?" – "А это у тебя спросить надо". – "Спрашивайте". В общем, в тот день моя шея вновь пострадала от тяжёлой руки Прорицательницы.

   Что самое интересное, так это абсолютное нежелание учить меня прорицанию. Абсолютное. Непоколебимое. На любые вопросы о гаданиях меня посылали куда подальше. Мне жутко не нравился такой поворот событий: одно дело, давать читать всякие разные книжки на околопрорицательную тему и заставлять учить теорию, другое – обучать на практике. Сие было похоже на их же "лечение амнезии" – чего-то дають, заставляють, а ничего не получають.

   На двадцать третий день моего пребывания в Ледяных Чертогах мне приснился странный сон. Он был похож на видение, но... сомневаюсь я. Если б помнила, сказала б точнее... А так...

   Я стою у входа в огромное здание – серокаменное, грозное, у первого этажа оплетённое розами и плющом. У главных ворот стоит черноволосый мужчина и улыбается. Кому? Мне? Почему мне? Ведь я его не знаю... Или знаю?

   Внезапно за его плечом проявляется, аки deux ex machine, дух синеглазой, темноволосой женщины, как две капли похожей на него. Вернее, он похож на неё – она старше мужчины раза в три-четыре.

   Понимание приходит неожиданно.

   Эта женщина – моя бабушка, умершая, но отчего-то вернувшаяся в подлунный мир.

   Чувствую, как падает от удивления челюсть.

   Бабушка смеётся, запрокидывая голову. Так знакомо...

   – Вспоминай, внуча, вспоминай, – щёлкает она меня по носу. – Не бери грех на душу.

   Видение меняется.

   Дежа вю. Это уже было.

   Я сижу на трибуне футбольного стадиона в Химках, поле полностью устлано землёй и газоном, не видно ни разметок, ни ворот – ничего. Ровно на середине поля двигаются размытые тени. Я спускаюсь на поле и пытаюсь пробиться сквозь внезапно появившуюся стену из молний. Она не пускает меня, и я ударяю о неё ладонями. Ледяная магия вырывается из них, и стена разлетается, а я застываю от увиденного перед собой.

   Совсем рядом со мной стоят два человека в чёрных масках, полностью закрывающих их лица. У них в руках длинные, с полтора-два метра, плети, они размахиваются и с силой опускают их на спину человека. Я опускаю взгляд чуть ниже и вскрикиваю – на коленях, склонив голову к земле, но не падая и не горбясь, стоит дракон. Его спина уже не похожа на спину – какое-то кровавое месиво, кожа висит клочьями, кровь струится не ручьём – рекой.

   Меня охватывают разные чувства: обида, злость, раздражение, жалость, желание отомстить, бросить, оставить человека в беде – я действительно разрываюсь на тысячи кусков и едва ли не кричу, когда очередная плеть опускается на спину знакомого. Я не знаю, что делать. Мой разум полностью отключается, оставляя место только зрительному и слуховому восприятиям.

   «Я помогу», – шепчет Ирма, а я чувствую, как моё сознание затопляют чужие холодные мысли. Я отключаюсь на несколько секунд – не вижу, не слышу, не чувствую. И только в самый последний момент, когда плеть неожиданно опускается на левую лапу и обвивает её, сжигая болью дотла, я просыпаюсь. С ужасом смотрю на плеть на бело-чёрной шерсти, но не пытаюсь возразить. Наоборот, вторую плеть я ловлю теперь уже второй лапой. Крик помимо воли срывается с моих губ.

   Я проснулась, задыхаясь и крича в подушку. Угол оной был оторван, перья грустно свисали вниз. Меня ощутимо затрясло – знакомый панический страх, эти жестокие панические атаки... Опять не уснуть, пока перед глазами перестанет темнеть, цветные мушки пропадут, а дыхание выровняется...

   Села на кровати, зажала голову между коленей. Бабушка любила повторять эту фразу – "не бери грех на душу". Но почему она приснилась мне? И кто этот мужчина?

   Попыталась вспомнить – не получается, только головная боль усиливается, и плакать хочется от вдруг нахлынувшего чувства одиночества.

   Почему мне кажется, что вторую часть сна я уже видела?

   Встаю...

   Брожу по келье...

   Порываюсь снять решётку с окна...

   Внезапно торможу...

   Меня останавливает нелепое шевеление на голове. Что за...?

   Кидаюсь к зеркалу и...

   – Мам-мочки! – С бешеным визгом прослеживаю, как часть волос, от секущихся кончиков до корней радостно приобретает рыжий цвет.

   А вместе с ними приходят воспоминания. Малая часть, конечно...

   – ...но снадобье действует, чёрта с два, действует!

   Почему волосы стали седыми, так и не вспомнила, но жутко обрадовалась рыжему, кудрявому чудовищу в отражении. К слову, кажется, в самый первый раз моего "экстренного перекрашивания", после озера Линь-Кэ у Рю-Тецуо, я была жутко зла на мировую несправедливость.

   Каюсь. Возвращаю все свои тогдашние слова обратно!

   Я счастлива!

   Неимоверно!

   – Error 503, – проскандировала я, уже ложась спать, укутываясь в одеяло и растягивая улыбку от уха до уха. – Service Temporarily Unavailable. Звезда в шоке, как говорит Зверев.

   Мама, бабушка, дяди, сестра...

   Как всё запутано!

   И этот договор.

   И Бешеная охота с Архаром во главе.

   "Надо будет Джейсу всё-таки отдать должность", – мелькает последняя мысль-воспоминание, и я устало провалилась в очередной сон. Млин! То их нет, то вот они, по три штуки за раз!

   Кларисса идёт мне навстречу, я ей. Её взгляд стеклянный, губы двигаются в непонятном шёпоте-говоре, она не замечает ни меня, ни себя, ни окружающей среды. В момент, когда мы должны были столкнуться, она неожиданно проходит сквозь моё тело, вытаскивая висящий на поясе меч, доставшийся от Повелителя Стихий, возможно именно от этого и оставшийся реальным.

   Я разворачиваюсь, я кричу, я зову стихийскую принцессу по имени, едва ли не плача, но она всё идёт вперёд. Сестра идёт по направлению к фейри. Моей крёстной. Та держит в руках здоровенный пилум и загадочно ухмыляется, я задыхаюсь. Сестра жмёт плечами, отмахивается от невидимой мухи и размахивается. Секунда, вторая, третья... Я с затаённым дыханием слежу за ними, сошедшимися в неравном поединке. Пилум против меча? Вы издеваетесь?

   Стараюсь успокоиться. «Всё нормально, – уговариваю себя я, – Клэри справится. Ей нет равных в ближнем бое». Сердцебиение приходит в норму, на лице появляется твёрдая, уверенная в своей правоте улыбка, и вдруг – крик. От его силы меня передёргивает, и я сама кричу. Клэри – моя Клэри! – падает.

   А Карла ухмыляется, несмотря ни на что.

   Где-то Наверху некоторое время назад.

   – И что вы думаете?

   – А что думать? Вон ту, черноволосую, младшенькую – к нам. Ликантроп-ирбис – расходный материал.

   – Кровожадная! Почему именно её?

   – Потому, что мойры показали мне нить жизни ликантропа. Коротка, малышка. Очень коротка.

   – Будто бы Вы, мадам Мудрость и Война, никогда не чинили нити!

   – Тогда, милорд Солнце и Стихи, называйте меня Ремеслом, а не Войной. Я не буду чинить её нить. Ни за что.

   – О чём... О, как удивительно! И как она собирается наверстать всё упущенное и вернуть на круги своя нарушенное течение жизни других людей? Мы же, я надеюсь, поможем ей.

   – Зачем, о Природа и Охота?

   – Затем, сестра, что она сможет помочь той самой черноволосой и младшенькой справиться здесь.

   – Не понимаю. От неё никакого толку. Младшая намного сильнее – всё-таки вампирские корни делают своё дело, – да и она более взвешена в своих решениях, что ли. Она более удобна. Ликантроп же неуправляема. Абсолютно.

   – ТИХО! Он идёт сюда!

   Через некоторое время...

   – Да, Верховный, я понимаю.

   – И ты прекрасно знаешь, что Демиурга убить нельзя.

   – Да, Верховный.

   – Тем более – внучку Мглы, внучку первоначала!

   – Да, Верховный.

   За углом...

   – Слушай, может, всё-таки, поможем? Нашей Мудрости так давно от папочки не доставалось.

   – Помолчи, Природа! Дай наконец-то вкусить сладость этого момента – о, мою сестру чихвостят! Как давно я ждал этого момента!

   В Главном Храме...

   – Ты переплетёшь нить судьбы и жизни ликантропа заново!

   – Как? Это равносильно тому, что она заново проживёт все свои семнадцать с хвостиком лет!

   – Сотри ей память. А потом восстанови. По кусочкам.

   Когда все разошлись...

   – Но с тем, что она расходный материал, дочь, ты, кажется, права...

   Илзиэль Аррен Эллонд.

   – Сегодня замечательный день! – завела песню Кирстен с утра пораньше.

   Собрала она всех в сей "замечательный день" в удивительно раннее время – в половину пятого утра. Собрала, к слову, всех – и женскую половину, и мужскую. Но что первая, что вторая в данный момент друг от друга не отличались, зевали все от мала до велика, глаза слипались у каждого, а в голове вертелись слова, отнюдь не положительные и не благие.

   Подпирая кулаком щёку, я сонно моргала и пыталась сфокусировать взгляд на тарелке со строганиной, которую Тан, он же Тарье, он же ледяной дракончик, он же гад чешуйчатый с удовольствием и незабываем грохотом поставил передо мной. У, скотина!

   – Спасибо, милый! – улыбнулась я, сверкая глазами. – Мышьяка не положил? И даже цианистого калия не добавил? И раствора своей любимой фосфорной кислоты не прилил? Ты в порядке? Температуры нет? Давление, пульс в норме?

   – Заткнись, рыжая! – буркнул он в ответ и подарил мне несильный подзатыльник, шлёпнувшись на рядом стоявший стул. – С праздником!

   Сотни глаз (не хочу на два делить, пусть будут циклопами) с интересом уставились в нашу сторону. Я мотнула рыжей гривой.

   Да, за последние десять дней моя память полностью восстановилась, цвет волос вернулся, а шея получила всего-то три удара от всемогущей госпожи Выдры.

   – С каким праздником? – включила режим "блондинка" я. – Сегодня Пасха?

   – Че-его?

   Ага, не знаком. Это многое... позволяет.

   Поехали по православным дальше.

   – Хорошо. Рождество? Крещение? День преподобных Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского? Явление Тихвинской иконы Божией Матери? Богоявление? Прощёное воскресение? Вербное воскресение? – завалила вопросами и расплылась в ухмылке, лишь завидев скисшую мину друга.

   – Ты сегодня помолчишь?

   – Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? Ты же не еврей, – потом моргнула, зевнула и заявила: – Хотя кто знает.

   – Рыжая! – рявкнули на меня слева. А я всего лишь пью холодной апельсиновый сок, что вы. – С днём рождения! Счастья, здоровья, наглости тебе поменьше.

   Я мурлыкнула.

   – И денег, денег больше! Наше будущее – это...

   – Рэкет.

   – Тьфу на тебя, дракончик! Какой рэкет? Я, понимаешь ли, о высоком говорю, а он: "Рэкет". И где таких слов-то набрался?

   Только сейчас заметила, что на нас косятся с неприкрытыми злобными взглядами. Ах так!

   – Ну, раз сегодня мне официально восемнадцать, – промокнула я салфеткой губы, – то, госпожа Кирстен, позвольте мне выгулять наших мантикор. – Плотоядно облизнулась и перевела взгляд на побледневших монахов. – Они та-а-акие голодные последнее время. Им та-а-ак еды не хватает.

   Кира в ответ улыбнулась и шутливо погрозила мне сухим пальцем:

   – Ай-яй-яй, Мгла, как не стыдно! Сегодня у нас важный гость, а ты в игривом настроении. Конечно, мы все поздравляем тебя с таким замечательным событием, но!

   – К нам едет ревизор, – заключила я.

   Точно фразу не помню, но, по-моему, я недалеко ушла от истины бессмертного "Ревизора" Гоголя.

   – Почти. – Кира сцепила пальцы в замок, положила локти на стол. – К нам едет огненный дракон.

   Стол разом накрыла тишина, а Лихостенье сгустилось вокруг меня. Заинтересовалось пространство, как пить дать.

   – Ог... Огненный? – с трудом выговорил Тан, подавившись глотком белого полусухого. Я ведь говорила ему пить меньше, а он... Эх!

   – Ну, огненный, и что с того? – наивно вопросила я. Действительно. Подумаешь, Росс нагрянет.

   По залу пробежались шепотки.

   – Как ты можешь так говорить? – вскинулся один из монахов. – Тебя же в первую очередь будут соблазнять!

   – На что? – загорелась я. Это ж чего они там себе напридумывали!

   – На бой! Против всех нас! – обломили меня, и я не удержала разочарованного вздоха.

   Кхм, к слову, совсем забыла сказать – никто из Прорицателей и Прорицательниц не в курсе моей восстановившейся памяти. Надеюсь, что не в курсе.

   – Ой, подумаешь – бой. Вы, главное, уточните на чём, ибо если с копьём и одноручным мечом я справлюсь, то с алебардой и топором точно не пойду – я их попросту не подниму. Шест тоже не предлагать! Пилум – тем более!

   Откусила от яблока. Сладкое, почти приторное. Тьфу!

   – Ты предашь нашу Веру? – запищал второй монах. – Ты предашь наш монастырь? Госпожа Кирстен, позвольте выкинуть неблагодарную с территории благословенных Ледяных Чертогов. Или я самолично вызову её на дуэль.

   Я аж подавилась.

   – Кого на дуэль? – переспросила. – Меня на дуэль? И ты не боишься?

   – Чего, если не секрет, Мгла? – подала вдруг голос Кира, заставив меня искоса бросить на неё взгляд.

   – Мести. Лихостенье не позволит кому-либо обидеть его хозяйку.

   "Почему же? С удовольствием! Позволяю!"

   Молчи, Лихо, я в курсе твоих "позволений". Но ты же не хочешь потом меня откачивать и вновь разлетаться на кусочки?

   "Уела. Однако имей ввиду – если кто захочет сразиться, смело соглашайся. Я постою в сторонке и погляжу".

   Между тем все присутствующие, исключая меня, Тана и Прорицательницы, побледнели на три тона.

   – Я продолжу рассказывать, хорошо? – усмехнулась она, оглядывая притихших подчинённых. – Итак, огненный дракон. Во-первых, он совершенно неуправляем, так как не имеет той Веры, что имеем мы. Во-вторых, он несёт не имеющую преград опасность для нас – его прикосновения губительны для наших тел, подвластных Стихии Льда и Воды. В-третьих, граница его резерва неизвестна, скорее всего, огненный безумно силён и имеет возможность разнести весь монастырь к чертям собачьим. Мы должны быть очень аккуратны и не контактировать с ним напрямую и просто обязаны усилить ментальные, физические и территориальные щиты. Лем, Яр, Кену – вы займётесь последними. Все остальные – свободны до приезда дракона. После, попрошу, встанете у парадных дверей и не дадите ему уйти. Мгла, – холодный серый взгляд впился в меня, будто коля миллионом крошечных булавочек, – ты и Тан останетесь со мной. Всё всем ясно?

   Ясно-ясно. Тебе попробуй возрази.

   Все разошлись, и судя по радостным улыбкам, досматривать сто сорок восьмые сны. Эх, а нашей паре сидеть с Кирой и ждать у моря погоды. Когда ден Асмир приедет? Минут через сорок? Вечером? Или же следующим днём?

   Обещался сегодня...

   Но кто знает, насколько сильно изменились планы дракона. И не забыл ли он обо мне вообще. Хотя, я не права. Друзья про меня никогда не забывали, разве только по настолько уважительным причинам, что самой стыдно.

   Он не забыл.

   Я просто знаю.

   – Мгла, ты слышишь меня? – донёсся будто из-под подушки недовольный голос Кирстен. – Мгла, твою мать!

   Крепкое словцо Кира употребляла довольно часто в своей речи, но ни разу не произносила их в мою сторону. Что же её так разозлило?

   – Что, госпожа?

   – Пора бы научиться пользоваться такими приспособлениями, как ватные палочки, рыжая. Уши почисть, – хихикнул Тарье.

   – Уши не трогать!

   – Не собираюсь.

   – Тогда помолчи.

   – Сама...

   – Тише, молодёжь! – прикрикнула Прорицательница. – Он в монастыре!

Глава семнадцатая. Росс.

Что толку рассказывать, если всё равно никогда не удаётся описать словами свои чувства.

Стивен Кинг.

   Я приготовилась рухнуть в объятия дракона, несмотря на жгучую ненависть всех остальных Прорицателей. Они не знают моего мага. Они ни разу не видели, как он смотрит на меня, как улыбается, как смеётся и как мрачнеет. Уж кому-кому, а им не судить о нём только по словосочетанию "огненный дракон". Росс вообще мало похож на истинного дракона – вспыльчивого, резкого, хамоватого придурка с собственническими замашками. Нет, конечно, последние в нём явно присутствуют, и, если что, ревновать он будет не из последних сил, а с довольно-таки большим размахом, но убивать точно не станет.

   Поудобнее устроившись на стуле и откинувшись на неудобную кованую спинку, приняла самый что ни на есть выжидательный вид. А вот напугаю его. До чёртиков. Сделаю вид, что не узнала. Фигушки ему, а не меня на шее! Пусть даст сначала поизмываться над собой, а потом посмотрим на его поведение.

   "Хосспади! – намеренно коверкая слово, взвыло Лихо. – Мужик совсем извёлся, а она его динамит! У, ведьма проклятущая!"

   И проклятущая, и проклятая, и проклинающая.

   Просто посмотреть на него подольше хочется.

   Теперь уже заржало пространство.

   "Та ты что? – едва выдавило оно. – Я, кажется, фигею с тебя! Какая связь между твоими желаниями поиздеваться и поглазеть? Нет, Лиз, я определённо тебя не понимаю".