Текст книги "Записки рыжей эльфийки"

Автор книги: Лиза Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

   – Я тебе сейчас ещё раз врежу! – завизжала Поля. О, совсем с катушек съехала! – Я что сказала? Не пойдём! Меня было плохо слышно?

   Определённо нет. Просто по-другому я не справлюсь, Поль!

   Лаврентьева смолка, странно всхлипнув. Она же не плакать собирается, нет? Она же хорошая девочка, да? Она же не будет расстраиваться из-за меня, нет? Я же слёз боюсь, да?

   Алекс, по-видимому, подумал именно о том же, о чём и я, потому что в следующую секунду схватил сестру за плечи и встряхнул её пару раз. Я выпрямилась, огляделась и вдалеке от себя увидела яркий радужный огонёк. Радостно подпрыгнула и указала на то место:

   – Он там, там! Видите? Радужное что-то!

   Поля и Алекс сощурили глаза и попытались найти заветный огонёк. Не нашли.

   – Веди ты тогда. Он далеко? – спросил Алекс.

   Прикинула в уме расстояние.

   – Да-а. Далеко. Дня три точно идти, плюс в Лихостенье время течёт по-иному, и расстояние может меняться в зависимости от того, как сильно ты хочешь найти предмет. Увеличивается или уменьшается оно – я не знаю.

   – И сколько же тогда времени получается?

   Я сморщила нос.

   – Десять дней плюс-минус неделя.

   – Ско-олько? – Брат и сестра разинули рты. А что вы хотели? Легко ничего не даётся.

   Я вытащила из рюкзака метательный кинжал, доставшийся по наследству от Клариссы. Она у нас девочка ветреная, два дня поносит и сразу клянчить новое начнёт. Холодное оружие у неё тем более не задерживается. А кинжальчик этот зря она выкинула – волшебный оказался. Он направление правильное показывает, стоит только слово нужное произнести. Сейчас, конечно, его волшба ни к чему, в этом загадочном месте вся лишняя магия отрезана, но прорубать "окно в Европу" – точно можно.

   Наша троица шла в полнейшей тишине, не издавая ни звука. Я – впереди, так что мне приходилось всё мешающее и растениевидное либо срубать, либо перешагивать, либо отодвигать. Поля – за мной, она постоянно смотрела на себя и на близкие к ней предметы, потому как адски боялась пауков и других насекомых. Алекс замыкал шествие, но на разглядывание этого субъекта у меня не было сил. Я и так прекрасно ощущала, что парень не боится идти в Лихостенье, нежели я и Полька.

   Троица шла, а огонёк становился всё дальше и дальше. Я остановилась, подозрительно вглядываясь в предмет поиска, и подняла голову. Неба не было, вместо голубой дали открывалась чёрная дыра. Верхушки деревьев тонули в глубине черноты.

   "Что, если нам остановиться? – вдруг подумалось мне. – Ведь ничего страшного не случится".

   Я одёрнула сама себя. Окружающему пространству доверять нельзя, подведёт. Наверняка, в моей мысли есть что-либо навеянное Лихостеньем. Но пройти спокойно этот участок пространства нам не удалось. Уже через пять шагов сдалась Полина, а через десять – и Алекс. Я с изумлением взирала на своих друзей, усевшихся под деревом, прислонившихся друг к другу и посапывающих.

   "Они уснули, – опять начало приставать Лихостенье. – Иди и ты к ним, что стоишь? Там лучше".

   Дёрнулась было в ту сторону.

   "Так, Илзиэль, – я стала говорить самой себе останавливающие слова, – успокойся. Им ничего не сделают – они всего лишь пришли вместе с тобой и настоящей цели не преследуют. Если уснёшь ты, то провалишься через ту Стену. Тебе же ещё Аттоне прибивать".

   Мысль о Шоне придала уверенности в себе. Мотивация – наше всё (и рэкет заодно)! Сон как рукой сняло, да только друзья остались спящими. Я попыталась их разбудить, но ничего не вышло.

   "Иди одна", – приказало Лихостенье.

   "У меня галлюцинации", – попыталась противостоять я, но не смогла. Неведомой силой меня потянуло прочь от друзей. И как они справятся без меня? Найдут ли меня?

   Я ушла. Напевая песенку, пошла дальше, будто бы ничего не случилось.

   Ровный бег моей судьбы,

   Ночь, печаль и блеск души.

   Лунный свет и майский дождь

   В небесах.

   Долгий век моей звёзды,

   Сонный блеск земной росы,

   Громкий смех и райский мёд

   В небесах.

   На заре голоса зовут меня.

   На заре голоса зовут меня.

   Солнца свет и сердца звук,

   Робкий взгляд и сила рук,

   Звёздный час моей мечты

   В небесах.

   Мне вспомнились слова мамы: "Ты, доча, без музыки жить не можешь. Дай волю – сразу петь начнёшь". Сейчас звук собственного срывающегося с нот голоса успокаивал получше валерьянки, которую я тоже тащила с собой. Методично срубая листья, я прочищала себе дорогу не хуже любого охотника. Я стала думать вслух:

   – М, я ж тут недавно книгу новую прочитала. Задумка хорошая, эпитетов и метафор, правда, перебахали, зато язык у автора отменный. Посмеяться есть над чем. Надо подумать – вот я вернусь, читать дома нечего. Неужели придётся браться за "Мастера и Маргариту"? Так долго я её в ящик откладывала на чёрный день – ни одну книгу так не откладывала. Видимо, пришёл её черёд.

   По щеке хлестнула тонкая ветка, я её практически не заметила. Больно было дико, я застонала и схватилась за стремительно опухшую полоску. На пальцах остались капельки крови, немедленно испарившиеся.

   – Интересно, – протянула я, разглядывая розоватое облачко, зависшее в воздухе. – По те стороны Стен такого в природе быть не может, здесь же всё встало с ног на голову. Надо попробовать в Алмодрае или в Империи, вдруг получится.

   Я расслышала чей-то отдалённый смех. Ржут боги надо мной, как пить дать. Ничего-ничего, вот я выйду отсюда, тогда посмотрим, кто над кем посмеётся!

   Нога увязла в коричневой жидкости.

   – Тьфу ты, болото!

   Я оглянулась. Вокруг меня было сплошное болото. Нет, вы не поняли – я стояла посреди болота, уже по колено увязая в иле и грязи. Никогда я не ощущала себя настолько грязной.

   Отчаянно попыталась схватиться за любой предмет, похожий на опору, но как по заказу все деревья, травы, кустарники и тому подобное пропали.

   – Чёрт-те что и сбоку бантик!

   Делаем выводы.

   Первый: я по-тихому тону.

   Второй: по близости нет ничего, за что можно ухватиться.

   Третий: магией пользоваться нельзя.

   Четвёртый: я всё ещё под влиянием галлюцинаций, иначе я бы не слышала странные звуки то ли только сверху, то ли отовсюду.

   Пятый: Вездесущей апатии подчиняться нельзя, но и не устать тут невозможно. Эх, мне бы сейчас пинка в правильную сторону, сразу бы думать начала.

   А пока раздумывала, меня стали выталкивать из ила. Кто? Русалок и мавок здесь по теории вероятностей быть не может – не везде эти образцы русского фольклора существовали, в промежуточных пространствах тем более. Штормы или лешие? Да ну, они и за бочку медовухи носа не покажут. Остаётся только одно – те самые галлюцинации помогают. Боги, то есть, но только какие? Имперские? Адрин, собственной персоной?

   Как только я подумала о Верховном, так сразу же меня опять топить стали.

   – Круговорот насилия в природе! – заверещала я не своим голосом. – Спасайте, люди, убиваю-у-ут! Ой, меня же не услышит никто.

   Оглянулась и рыбкой нырнула в болото. Утопленница, так утопленница, главное – не оказаться при обратном переносе через Стену где-нибудь в Америке. Тело удачно укрыла грязная вода, я, ради живого интересу, распахнула глаза и склонила голову набок.

   После простых моих движений, вода почему-то стала чище. Магия, наверно, но не моя. Я вообще тут не при чём. Я мимо "крокодил".

   Ил стал растворяться, как в кислоте, вся муть ушла мне под ноги, родники пробило. В водоём так резко хлынули холодные потоки, что я от внезапности хватанула ртом жидкость и всплыла, аки воздушный, наполненный гелием, шарик. На берегу меня ждал ма-а-аленький сюрприз.

   Симпатичная девушка сидела на пеньке и протягивала мне руку. Её золотистые локоны почти касались чистой воды. Голубые глаза смотрели с той самой добротой, которую частенько называют "сердоболием". Чьей-то жалости мне, конечно, не хватало для полного счастья.

   Девушка улыбнулась белоснежной улыбкой, я вспомнила, что не умею плавать.

   – Я поддерживаю тебя, – просто сказала она, хватая моя руку и запросто вытаскивая на берег.

   "Надо было ОБЖ учить в школе", – подумалось мне.

   – Извините, Вы кто? – поднимая голову от земли между безбожными выворачиваниями меня наружу, хрипло спросила я. Откашлялась. – Не думаю, что Вы – маг.

   – В какой-то степени я им являюсь, но степень настолько мала, что да, я не маг.

   И научиться плавать мне тоже не помешало бы.

   – Значит, Вы...

   – Об этом мы поговорим позже, – обломали меня. – Итак, Илзиэль, ты ищешь Алатырь. – Девушка констатировала факт, не спрашивала. – Я прекрасно осведомлена, какими свойствами он обладает, но разве тебя не волнует тот кипяток, который ты будешь пить?

   Я сморщилась.

   – Меня должно это волновать? – вопросом на вопрос ответила я. – Не, на самом деле меня не трогает сие действо. Подумаешь, пищевод и кишечник сожгу – зато появляются эффективная диета и сжигание лишних калорий.

   Златовласка рассмеялась, сильно запрокидывая назад голову.

   – С фактами не поспоришь. – Она мигом посерьёзнела. – Тебе кто-нибудь говорил о дальнейшей неспособности не только есть, но и говорить? Вижу, нет. Около недели тебе придётся как-то выживать при помощи простейших шприцов и их содержимого, чтобы продержаться и не умереть.

   – Предлагаете колоться? – Я сделала брови домиком, прижала руки к груди и паническим голосом прошептала: – Не убивайте меня, о златовласая богиня, я честная девушка, не пью-не курю-не употребляю наркотические и психотропные вещества. Они могут плохо влиять на многие системы организма человека и иметь удушающее, психоактивное и метаболическое токсические воздействия.

   Ага, АХОВ и ОХВ я специально подробнее изучала, чтоб потом было чем блеснуть.

   Златовласка замахала на меня руками:

   – Чур тебя! Какие наркотики? Я говорю о растворённых в воде витаминах! A, B, C, D и других! Это любой целитель знает! А как ими обмануть клетки тела так и вообще первокурсник! Ты что, не училась?

   Я смущённо поковыряла пальцем землю. Болеть же мне надо или нет?

   – Вы пришли только об этом сказать?

   – Нет. Когда узнаешь правду, не бесись, пожалуйста. За это тебя там, – она воздела указующий перст к небу, – не похвалят.

   И исчезла.

   – Что это было? – сама себе задала вопрос я.

   Сон и апатия после "купания" пропали без вести и записки не оставили. Шагов и разговоров я не услышала, от чего стало намного хуже. Неужели, спят? Так долго?

   Я недовольно покачала головой, поправила задравшуюся футболку и встала. Эх, а огонёк так и не приблизился. А я-то надеялась, что девушка имеет отношение к нему.

Глава пятнадцатая. "И заискрился бел-горюч камень Алатырь..."

Бог жесток. Иногда он заставляет вас жить.

Стивен Кинг.

   Я пошла дальше, не особо-то и надеясь на успех моей миссии. Где-то через двенадцать шагов я подняла голову выше и поняла, что не вижу той самой черноты над головой. Деревья настолько сплелись вокруг, что не было видно ничего – только тёмно-зелёная крона, её тугие сплетения, завихрения лиан. Очень странно.

   Голова закружилась – я резко вдохнула ставший внезапно разреженным воздух. В руке само по себе материализовал копьё-посох, я воткнула его острие в землю и облокотилась на него. Деревья начали двигаться, я краем глаза заметила, как у одной сосны стало проявляться лицо, а из-под земли вылезли огромные корни-ноги. Брр! – встряхнула головой я и попыталась идти дальше, не обращая внимания на оживавшую стихию Земли.

   Но на то она и стихия Земли, чтобы давать о себе напоминать едва ли не каждую минуту. Не успев пройти и двух шагов, я остановилась из-за преградившей мне дорогу змеи. Она была большая и цветная, почти два метра в длину и сантиметров десять-пятнадцать в самом широком месте тела. Змея была похожа на кобру – когда она встала, за её головой обнаружился капюшон, мигом раскрывшийся.

   – Лихостенье, чтоб его черти подрали! – прошептала я, застыв перед шипящей на меня змеёй. – Оно, похоже, читает наши страхи. Откуда оно знает, что я боюсь питонов и кобр? Подстава!

   Змея медленно заскользила ко мне, я попятилась от неё. Но, упёршись спиной в дерево (его минуту назад там не было!), я только больше раскрыла глаза от страха и постаралась дышать медленней.

   Да какое, к собачьей матери, медленнее?! Когда на тебя надвигается самый жуткий из твоих кошмаров, успокоиться нереально. Мам-мочка! Я моргнула, и едва не заорала от ужаса – количество змей увеличилось, причём каждую минуту с деревьев, из-под земли, выплывая из ручьёв противных мне с детства рептилий становилось всё больше и больше.

   Сильнее прислонившись спиной к стволу дерева, я закрыла глаза и начала читать невербальное заклинание. Мысленно у меня не особо выходило, но в общем оно выглядело так:

   – Риангр риилэн грфаноэр рихнуар ли ниусаэ нихебноел нрастин ноаэ, но ли наар. Прошу вас, Духи природы, и вас, дриады, и вас, наяды, и вас, океаниды, и вас элементали, и вас, ангелы, и вас, демоны! Дайте силу сильную, мощь мощную, магию великую! Помогите, четыре силы подарите! Прошу! Успокойте во мне инстинкты, дайте лишь магию ведьминскую, магию древнюю, магию сильную! Риангр риилэн грфаноэр рихнуар ли ниусаэ нихебноел нрастин ноаэ, но ли наар.

   Дочитав заклинание, я распахнула полные страха глаза и увидела, как вокруг меня кольцом четыре стихии пылали и плавали, переплетаясь перед грудью, а дальше вновь распрямляясь. Увидела, как на меня змеи смотрят – будто не верят, что магия в Лихостенье пробилась, – и слабо улыбнулась в ответ. Я видела, как стихии, подпитываясь от меня и имея связь с единственным живым созданием Земли здесь, с которым были связаны тонкой золотой нитью, подняли купол надо мной и стали плести защитные заклинания.

   Стоп! Это не стихии! Это их главные элементали! Лас, сжигающий всё на своём пути – Огонь; Кассандра, выжившая после столкновения с собственными детищами – Воздух; Ллина, плавная и грациозная, как и всегда – Вода; Кея, подчиняющая себе рептилий – Земля. Как они смогли пробиться сквозь Стены? Ведь магические существа, кроме Мрачных Созданий, не могут находиться здесь! Как, скажите мне на милость, как?

   Рептилии были странными, совсем не соображающими, нападающими при любой возможности, они двигались быстро и резво. Все четыре главных элементаля, изредка становясь невидимыми, отлично работали Уничтожающим проклятием, которое сжигало магическим огнём существ, а я была "помягче" – Заклинание Смерти было более, как бы так сказать, эпическим: оно моментально останавливало все работающие и неработающие системы рептилий. Ведьмин круг подпитывал не только дерево за моей спиной, но и меня саму, и элементалей. Хотя нет, не всех – Кея работала абсолютно автономно, с тенью улыбки на землистом лице методично сворачивая головы собственным помощницам.

   Одна дебил-рептилия решила на меня напасть. Скажу только, вонь от палёной змеиной кожи – лучше не дышать, а мне дышать вот позарез нужно.

   Я уже стала уставать и прикрывать слезившиеся глаза, как вдруг одновременный крик Ласа и Кассандры, этих двух неразлучных закадычных дружков, привёл меня в чувство:

   – Лиза, твои руки!

   А что с моими руками не так?.. А... они стали ветками обрастать. Симпатичненько так, мне даже нравится. Особенно мне понравилось тогда, когда на них листья стали вырастать. Дубовые.

   Ведьмин круг стал ослабевать, ветки, удерживающие меня на стволе, пропали, и я с полностью пустым резервом бухнулась на коленки. Успевший подхватить меня Лас едва не обжёг своими до сих пор горящими конечностями. Выглядело жутковато.

   – Ага... спасибо... Магию б отдал – цены б не было...

   – Да что за вопросы, малышка! – усмехнулся знакомый и щёлкнул меня по лбу, передавая часть своего резерва, заполнившего меня под завязку. – Опять ты куда-то вляпалась! Помнится, в прошлый раз мы заявились к тебе уже после нашей полиции.

   – Тогда и ситуация была другая, не путай! – Касс хихикнула и прищёлкнула пальцами: – Сестрёнка, а ты не хочешь помочь?

   – Запросто. – Кея на миг хитро блеснула тёмно-карими глазами, но буквально через секунду взметнулась вверх и заставила непослушную зелень убраться.

   Я встала на ноги и оглядела четвёрку элементалей. М-да...

   Лас, огненноволосый, красноглазый и живой, как огонёк, танцующий на угольке, показывал мне все свои тридцать два. Касс, почти прозрачная из-за стихии, благодаря которой создана, сероглазая блондинка, прикрывала рот ладошкой в надежде не рассмеяться в полный голос. Ллина, эта синеволосая и синеглазая бестия, очень сильно смахивавшая на моих знакомых русалок, игралась с водяной сферой. А Кея, темноволосая, темноглазая, была во всём квартете идеалом спокойствия, в котором водятся ещё те черти.

   – Как вас занесло в Лихостенье?

   – Мимо проходили, – перебросила мне сферу Ллина. – Решили помочь. Ты против? – И поставила на меня свои невозможно васильковые глаза, умудрившись вложить в них столько разных чувств, что я тряхнула головой. Появилось ощущение, будто ледяной водой из ушата окатили.

   – Нет, не против. – Ну, что ещё тут скажешь?

   Четвёрка обрадовалась, по их лицам было видно – всё, приехали, экстаз. Вспомнив, как познакомились, самой смешно стало: после того, как мне воткнули в ухо серёжку-шута, к нам домой через зеркало-портал заявился вот этот квартет, искавший пропавшего монстра-элементаля. Когда они с абсолютно серьёзными лицами выслушали мою историю того происшествия, Лас и Ллина расстроились и предложили выпить чаю. Но отдохнуть у них не получилось – едва не разгромив всю кухню (искали чай, а он, в пакетиках, на столе лежал), мне пришлось оказывать экстренную первую помощь пострадавшим – Кассандра умудрилась обжечься, коснувшись горячего бока электрочайника. Короче, смех и грех.

   С того дня они частенько захаживали ко мне в гости, по старой-доброй памяти, но последние два года от них ни слуха ни духа.

   Сейчас, смотря, на счастливые мордашки знакомых, мне не особо хотелось их огорчать. Пришлось.

   – Ребят, правда, я счастлива вас здесь увидеть. – Пожевала губами. – Но мне надо идти дальше самой. Одной. Можно?

   – Ни в коем случае! Что за дребедень ты говоришь? Ты одна никуда не пойдёшь.

   – Но...

   – Никаких "но". Мы идём с тобой.

   Часа через два (плюс-минус с десяток минут) мы окончательно выдохлись. Вода в бутылке, как ни крути, кончилась, а мы попали в настоящую легенду Лихостенья – его пустыню. И ведь прекрасно знаю, воображение у меня – ого-го! – и всё это огромный пустяк, но жара была явно настоящая, и песок шибко горячий. Да и элементали как-то подозрительно молчали и всё больше отставали от меня, будто им кто-либо мешал.

   Мои кроссовки спустя пару минут ходьбы по нему задымились и спрятались в рюкзак, часть футболки перекочевала на голову, спасая многострадальную от солнечного удара, но предвещая тепловой, коса была превращена в шишку и спрятана под импровизированный тюрбан.

   Я в очередной раз выдохнула через рот и остановилась. Обернувшись, поняла, что элементалей выкинули из Лихостенья – либо их тупо не пустили в пустыню. Мда-а-а, даже прилечь негде – сразу в жареный шашлычок на собственном соку превращусь. Пританцовывая на месте, я заглянула в рюкзак и нашла там только чистый синий платочек. Не густо, даже пот, струящийся по лицу, не вытрешь.

   – А ты, Лиз, вспомни, – вновь стала разговаривать я сама с собой, – книгу "Бегущий по Лабиринту", вторую часть. Томас с друзьями тоже по пустыне шатались, Жаровне, кажется? И ничего, выжили, хоть и с потерями в конце.

   Я двинулась дальше, утопая по щиколотку в песке и обжигая ноги до волдырей. В голове царствовал Хаос, мысли окончательно перепутались. Сил не было. Короче, полный абзац.

   Кляня книжку на чём свет стоит, я упала на коленки, обтянутые джинсовой тканью, и заныла. Затем резко несколько раз вдохнула и выдохнула, погрузила пальцы в песок. "Главное – не сдаваться", – билась в мозгу красная мысль на жёлтой бегущей строке. Мои собственные тараканы-мутантики (инопланетяне, то бишь) развернули яркие плакаты с надписями "Мы в тебя верим!" и "У тебя получится!". Ага, помирать не хотите, вреднючки? Так, что-то я в последнее время в траурные мысли скатилась... надо срочно реанимироваться. Давай, Аррен Эллонд, думай о хорошем! О солнышке, о травке, о песенках и кострах, о Красной Площади, которую ты так сильно любишь! О плеере и телефоне, планшете и компьютере, кои застаиваются без тебя! О котах своих сиамских! О старом Сашке!

   С такими не то мрачными, не то веселящими мыслями я поднялась и на негнущихся ногах пошла. Но недолго я держалась – единственная мысль об одиночестве моем подкосило мою уверенность. Как она в мою голову попала, понять не могу. Лихостенье давит на мою нежную психику? Да, возможно. Уничтожить бы его, да только невозможно. Не того я уровня – была бы Демиургом, богом, вот тогда бы отыгралась, а так – пустое дело.

   Вдруг, прямо через десять шагов от меня, появился и исчез мираж. Я прищурила красные глаза и, на всякий случай, протёрла их. Мираж опять мигнул и пропал. Не в силах больше идти, я легла на живот, обдавая жаром всё тело, и поползла, как ужик на сковородке, извиваясь. Одна радость – юмор при мне остался, не всю меня Лихостенье выпило. "Лихостенье – лихие стены, – подумала я, продолжая ползти. – А что, подходит! Настоящая Зелёная Миля какая-то, только без электричества и того стула страшного! Брр!". Над головой прогрохотал гром и сверкнула молния, я вздрогнула: "Хорошо-хорошо, молчу, молчу".

   Наконец я доползла до места появления миража. Когда он в очередной раз мигнул, я схватила его и прижала к себе, зажмурившись. Жара пропала, вместо песка подо мной примятыми оказались листья, мох и ещё что-то, я не успела разобрать. Сверху капал прохладный дождь, смывая с меня остатки пространственного садизма. Я жадно вдохнула воздух, неосознанно стискивая в пальцах податливый камень Алатырь, ради которого измывалась над собой, и моё сознание окончательно махнуло ручкой.

   – От шрамов на ногах не отвертеться, – услышала я голос разгневанной подруги. – Вот дура, нет бы – уйти оттуда – она дальше попёрлась. А я говорила тебе, пойдём, а ты нет-нет! Дождался? Вдруг у неё заражение крови начнётся? Это ты виноват, запомни, ты! Когда наступит время рассказать всё её ухажёру, я, не потупившись, сдам тебя со всеми потрохами, гнусный ты чёрт! Чтоб ты провалился!

   Яростно разбрасываясь словами, Полинка Лаврентьева с удовольствием отчитывала своего братишку-близнеца.

   – Поль, – тихо позвала я и удовлетворённо услышала затишье, – ты и на том свете всех достанешь, честное слово.

   Я открыла глаза и подмигнула подружке. Та покосилась на лежащий рядом со мной камушек и присела рядом:

   – Ты как?

   Поморщилась, вспоминая.

   – Как напуганный, помытый и поджаренный уж, – честно озвучила я свои прошлые мысли.

   – Помытый?

   – Ага. В болоте, – сказала и прикусила язык. Но побоялась я её зря – Лаврентьева, оказывается, всю злость уже выплеснула, мне ничего не досталось.

   Помявшись чуток на месте, она ткнула пальцем в камень, не дотрагиваясь до него.

   – Лиз, а он нам не даётся, – кивнула она на Алатырь.

   Кто бы сомневался.

   – В курсе, я тоже не могла до него дойти. Только под конец, когда сдалась практически, он соизволил прийти сам. Представляешь, просто нагло появился под носом. Целых двадцать минут так дразнил.

   – А потом что было?

   – А потом был дождь, воздух и прохлада. – Я прикрыла глаза, млея от ощущения свободы. – Знаете, Лихостенье – такая гадость! Как заливная рыба!

   И мы, все трое, зашлись истеричным хохотом. Ступни нестерпимо ныли, но я мало обращала на них внимания. Потом как-нибудь вылечу, сейчас совершенно не до этого.

   Камень нетерпеливо подпрыгнул, истекая радужными слезами. Кстати, я так нормально и не рассмотрела его: размером с мою горсть, белый, почти молочный снаружи и радужный внутри бел-горюч камень Алатырь сиял ровным светом, почти не блестя на солнце. Он действительно был очень мягким и неприятно резиновым – не алмаз, к сожалению. И откуда взялось распространённое мнение о его родстве с лучшими друзьями девушек? Камушку явно хотелось поскорее переплавиться в чашу и сварить в себе опознающий декокт, а то, что зелье неприятное на вкус, я решила для себя сразу.

   С интересом начинающего химика-лаборанта я вытащила из рядом валяющегося рюкзака кинжальчик, провернула его в руке и рукояткой стукнула по Алатырю. Он с готовностью раскололся на две идеально ровные части. Вторую, памятуя о наказе Рю-Тецуо, аккуратно завернула в чистенькой до сих пор платочек и спрятала про запас, я покрутила в руках половинку и начала вычищать из её сердцевинки всю "мякоть".

   – Это важно? – усомнился в моих действиях Алекс. Выглядел он неважно, глаза запали, лицо осунулось. Будто бы пространство его выпило. – Ты же выкинешь почти полкамня.

   – С ума сошёл? – Я распахнула глаза и, для верности, покрутила пальцем у виска. – Я всё спрячу и фиг кому отдам – моё сокровище, я ради него на такие жертвы пошла! – С чувством прижала камушек к груди, он затрепетал в моих руках, будто птичка.

   Поля, с другой стороны вычищавшая камень своим перочинным ножиком, усмехнулась.

   – Ты дракон. Они тоже свои сокровища около себя прятали, – выдала вердикт она, щёлкнув меня по обгоревшему носу.

   – Р-р-р! – Гордо выпятила грудь я, и мы опять зашлись хохотом. Хм, перенервничали.

   А где мой фамильяр? Куда опять сбежал этот треклятый кот?

   Но Шурик не отозвался ни на мысленный призыв, ни на громкое "кис-кис".

   Как только чаша была готова, Алекс вновь запротестовал и засомневался.

   – Слушай, неужели тебе так важно узнать что-то там, связанное с каким-то договором?

   – "С каким-то"! – Я закатила глаза, показывая, насколько он неправ. – Вы только посмотрите на него – "с каким-то"! Ты просто не понимаешь, что такое договор Кхашена, вот и всё.

   – Ну, как хотите, – обиделся друг и развернулся. – Я в ваши игры играть не хочу.

   Игры? Я не поняла – он что, скрывает от нас что-либо?

   – Угум, – согласилась я, однако, и задала мучавший меня вопрос: – А сегодня какое?

   Троица полезла в свои телефоны.

   – Долго ты гуляла, однако, – протянула Поля, рассматривая святящееся число "24". – Хотя, и мы сразу выбраться не смогли. Прошёл день, как мы вывалились через Стену. Через минут десять-двенадцать и ты рядом появилась.

   – Я же говорила про несоответствие времени, – мягко проговорила я. – Если у магического мира и у нас никакой разницы не существует, то здесь всё по-иному. То, к чему ты стремишься в Лихостенье, рано или поздно настигнет тебя – даже если это будет через тысячу лет после твоего вторжения на территории пространства. Нам действительно повезло, несколько недель – это не так страшно, как кажется.

   Лаврентьева с подозрением коснулась ладонью моего лба, потом губами.

   – Мать, да ты перегрелась! С какого такого мха, ты выдаёшь фразочки, похлеще преподавательских?

   – Пространство учит, – вновь несвойственными мне интонациями и выражениями заговорила я. А, может быть, не я? – Возможно, всему виной действительно легенда Лихостенья. Пустыня. Она действительно существует. – Я потёрла лоб, припоминая. – Но погоди, Поль, оно разговаривало со мной.

   Поля уронила на траву свой перочинный ножик. В её глазах застыл суеверный ужас – один из тех, после которых люди лезут на стенку, только чтобы на самом деле увидеть то, о чём говорилось в городских легендах.

   – Разговаривало? – как зачарованная повторила она. В её глазах плескался восторг. – Что именно ты видела?

   – Видела? Почти ничего, – я намеренно промолчала о златовласке, – но слышать слышала. Оно приказало мне уйти от вас, и всё остальное посылало именно оно. – Ага, про элементалей им тоже не обязательно знать. – Не знаю, как так получилось, однако я прекрасно понимала, кому принадлежат мои галлюцинации. Пространство пыталось что-либо подсказать мне. Но что – убей, не помню.

   Я уверена, девушка была посланницей Лихостенья. Потому я и решила нагло смолчать и притвориться блондинистой дурочкой.

   – Хорошо. Давайте отдохнём до вечера, я жуть как устала.

   Я и Алекс молча согласились с предложением подруги и сестры в одном лице, растянулись по обе стороны от неё на тёплом, пригретом мху. Как назло, сон не шёл, и я попыталась отвлечься, фантазируя. Закрыв глаза и покачиваясь на тревожащих волнах боли, я рисовала в воображении то Университет, в который хотела вернуться на выпускной, то "бедную" принцессу Фрей, про кою я, дырявая башка, совсем забыла – обещала же по окончании учёбы приехать в гости. Совесть тут же проснулась и начала медленно грызть изнутри короткими фразами типа: "Не вспоминаешь принцесску! А она о тебе каждый день вздыхает!" Вновь дав себе обещание вернуться и навестить её вместе с кем-нибудь из однокурсников, я повернулась на бок, стиснула зубы, ибо ноги горели, и уснула беспокойным сном.

   Мне снится небо. Нет, оно мне не снится – я явственно вижу его перед собой. По бокам от меня сидят мои любимые верные Ирма и Адел. Ох, они волнуются, чёрт возьми, но в ирреальном мире со мной всё в порядке, я даже умею улыбаться. И с моими ногами тоже всё в порядке, я изредка подпрыгиваю на месте и подворачиваю ноги под себя, кренделем.

   – Ничего страшного, – успокаиваю сама себя, обхватив руками плечи. В моём любимом месте – в пещере – было ужасно холодно. Ветер задувал костёр, некогда являвший мне видения под Энигму, он почти не горит. Тотемные сущности-животные тоже мёрзли, они жмутся ко мне в надежде согреться. А я ничего не могу сделать.

   «Не кори себя», – думает мудрая левиафан и толкает чешуйчатым лбом меня.

   «Ты не могла ничего сделать», – подхватывает её мысль ирбис.

   – Девочки, если б вы знали – как сложно порой отрывать себя от самоедства. – Я качаю головой, и снежинки слетают с моих волос на каменный пол укрытия. – Иногда мне кажется, что оно родилось на свет раньше меня, а не вместе со мной.

   «Раньше тебя родились только мы, и именно поэтому нас у тебя двое, и в том мире ты на три года старше. Эктоплазмы было слишком много».

   – А характер? Откуда он у меня такой...

   «Вредный? Ну, не знаю, может от того, что ты рыжая?»

   Адел пристально смотрит на Луну, грустно светившую прямо на нас, и вздыхает, уронив усы: «Тебе пора просыпаться».

   Проснулась я из-за сильного толчка в обожжённую правую руку. Взвизгнув, я подскочила и умудрилась удариться головой о ствол близ находящегося дерева.

   – Лиз, быстрей, мы совсем забыли о неживой и живой воде! – Полинка трясла меня из всех своих немаленьких сил.