Текст книги "Монгрелова Соната. Прелюдия к циклу (СИ)"

Автор книги: Лия Кохен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Глава 1. С Юга на Север

Ночи сменяли зарю,

С рассветом закат танцевал.

Боги

Песню свою

Пели,

И хор их светом звучал.

Любовь и мир – небесный покой

Окутывал землю мягкой волной.

Ангелов тропы в небо вели

В начале пути.

К небу лицом, босиком по воде

Песню слагали первой звезде.

Плавные танцы бессмертных богов

Двигали мир

Были и снов…

Вступление

1912 год[1]

***

Аделаида открыла глаза. Она была все в той же небольшой комнатушке без окон и мебели, куда ее поместили пять дней тому назад, арестовав за измену церкви и всему королевству. Суровый охранник стоял над ней, протягивая чистое мешковатое платье, в которое ей надлежало облачиться перед тем, как предстать перед обществом обвинителей и судей. Под неусыпным надзором караульного женщина переоделась, наспех заплела свои длинные белоснежные волосы в тугую небрежную косу, после чего ее сковали спереди наручниками и повели в зал суда.

В то время как в провинциях и регионах правящий лорд или высшее духовное лицо быстро выносили вердикт на основании улик и показаний свидетелей, в столице суд мог затянуться на долгие недели, а принимая во внимание исключительность случая, даже на месяцы, в течение которых тщательно изучались все факты и выслушивались различные мнения.

Допрос обвиняемой решено было провести в одном из малых церемониальных залов центрального собора, в подземельях которого и содержалась подсудимая. На собраниях, где решались судьбы представителей низших сословий, разрешалось присутствовать всем желающим. Но судили церковного служителя, и не просто послушницу или монахиню, а клирика[2], имеющего посвящение в сан епископа[3], из-за чего на слушание дела допустили лишь наиболее высокопоставленных представителей церкви Эйнхасад[4], а также нескольких местных лордов и особ, приближенных к королю. Таким образом, пленница, по крайней мере, была избавлена от летящих в ее голову камней и осуждающих взглядов сотен горожан.

Аделаиду ввели в небольшой зал с высокими, до самого потолка, окнами. По периметру зала на лавках сидели немногочисленные представители власти: десяток одетых с иголочки мужчин, из которых был один светлый эльф[5], пара женщин, а также несколько представителей духовенства в скромных монашеских одеяниях. За крепким столом на возвышении расположились два почтенных господина в кудрявых париках, которым и предстояло выяснить все подробности этого дела, всполошившего всех представителей верховной власти Адена, столицы одноименного королевства. Человек с худощавым лицом и крючковатым носом являлся Верховным Надзирателем, главным обвинителем, а круглолицый старичок с маленькими бегающими глазками и носом-картошкой – Господином Верховным Судьей. Те, от кого зависела судьба Аделаиды, а именно: Архиепископ Церкви Эйнхасад Его Превосходительство Главный Священник Орвен, а также лорд Питирим, наместник самого короля на столичном троне, не принимали непосредственного участия в предварительном слушании. Их кресла с высокими спинками пустовали, ожидая окончания разбирательств и вынесения справедливого приговора. Два помощника судьи – бледнолицый юноша в монашеском платье, представитель Его Преосвященства, и худощавый старичок в сером добротном костюме, летописец Его Светлости лорда Адена, – сидели за длинным узким письменным столом, готовые тщательнейшим образом конспектировать ход слушания по этому весьма нетривиальному делу.

Заняв место на поставленном в центре зала стуле, Аделаида неуверенным взглядом обвела немногочисленное собрание. Кто-то с любопытством осматривал обвиняемую, темнокожую женщину с белоснежными волосами, но большинство глаз смотрели на нее равнодушно, сурово или надменно. Среди присутствующих она выловила задумчивое суровое лицо сэра Сэдрика, единственного, кого она знала из всего собрания. Несмотря на его крайне озабоченный вид, женщина все равно почувствовала себя спокойнее. Его вера в ее невиновность придавала ей сил даже там, где у нее не было почти никакого шанса на удачу. Подошедший к ней пожилой священник заставил ее принести присягу. Аделаида поклялась говорить правду именем богини света Эйнхасад, после чего начался допрос.

Верховный надзиратель начал дело с того, что зачитал женщине обвинения, которые заключались в том, что служительница церкви обвинялась в государственной и религиозной измене посредством содействия темным силам, угрожающим безопасности и спокойствию всего королевства Аден. После этого было объявлено, что в этот день суд будет готов допросить обвиняемую и выслушать все, что она может сказать в свое оправдание, с тем чтобы детально разобраться в непростой ситуации: подсудимая, несмотря на прямые указывающие на нее улики, никак не желала признавать за собой тех прегрешений, в коих ее обвиняли, настаивая на своей абсолютной невиновности и ссылаясь на «какую-то ошибку». Дело усугублялось тем, что сам великий мастер Сэдрик, прославленный рыцарь, один из наиболее уважаемых жителей столицы и второе после самого лорда-главнокомандующего лицо в военной иерархии королевства, по не известной ни для кого причине внезапно принял сторону обвиняемой.

– Перед тем, как мы начнем нашу беседу, я еще раз спрошу Вас, – сухопарый надзиратель пронзил сидящую напротив него женщину хищным взглядом, – признаетесь ли Вы в озвученных обвинениях?

– Не признаюсь, – упрямо отозвалась Аделаида, исподлобья осмотрев зал, – и продолжаю с уверенностью заявлять о том, что все обвинения против меня являются ложными и вызваны каким-то загадочным недоразумением.

Краем глаза она перехватила взгляд сэра Сэдрика. Пожилой рыцарь смотрел на нее, не отрываясь: глубокая складка пролегла меж его торчащих в разные стороны седых бровей, рот был плотно сжат, и все лицо казалось искаженным гримасой беспокойства, отчего мужчина выглядел намного старее, чем показался Аделаиде, когда она с ним только познакомилась незадолго до того, как ее обвинили в измене королю и всему народу.

– Тогда, полагаю, – обратился господин надзиратель к свидетелям, обвинителям и простым наблюдающим, – нам предстоит долгий разговор, чтобы выяснить всю подноготную этого, как Вы его называете, «недоразумения».

Зал молчал, и верховный надзиратель продолжил:

– Для начала большинство из присутствующих, и я в том числе, желали бы знать, как получилось так, что темный эльф поступил на службу в Храм Эйнхасад, и, что еще более удивительно, как удалось Вам получить один из высших церковных санов?

– Видите ли, – спокойно начала женщина, – я не чистокровный эльф. Я полукровка. Моя мать была человеком. Ее звали Ника, и она была одним из самых многообещающих клириков, каких знало южное королевство.

– Мы слышали эту историю, когда были еще безусыми юнцами, – отозвался сидевший рядом с сэром Сэдриком рыцарь, немолодой светловолосый человек в военной форме. – Твоя мать дезертировала на север в самый разгар войны, она была предательницей. Чего еще можно ожидать от дочери предательницы? Думаю, это дело можно смело закрывать.

Судья, мужчина с бегающими глазками на круглом гладковыбритом лице, к удивлению обвиняемой, поднял руку с раскрытой ладонью, требуя тишины, и после того, как воин умолк, заявил, что при всем уважении к высказавшему свое мнение сэру Эрику решать виновность или невиновность подсудимой является прерогативой архиепископа, а дело нынешнего собрания – выслушать представшую перед судом женщину от начала и до конца. После этого судья, ведущий дело, строго заметил, что любой, кто предпримет в будущем попытку и поспешит с выводами, будет выдворен из зала суда. Затем он продолжил, обратившись к подсудимой с просьбой уточнить обстоятельства ее поступления на службу в Храм Богини Света, создательницы и покровительницы всего рода людского.

– Мой отец был темным эльфом, – начала Аделаида, и публика невольно усмехнулась, потому что это было очевидно и без ее признаний: ее темно-серая кожа отливала синевой и блестела под лучами пробивающегося в многочисленные окна солнца, словно была сшита из тончайшего бархата, уши торчали из-под копны спутанных белоснежных волос, как два мраморных наконечника копья, и, несмотря на хрупкую фигуру, ростом она догоняла самых высоких мужчин, присутствующих в зале. Единственное, что в ней было человеческого, – доставшиеся ей от матери круглые, голубые, как ясное небо, глаза, добрый нрав и необычайное простодушие, которое ставило в тупик любого, кому выпадало общаться с ней впервые.

Убедившись, что все взгляды устремлены на нее, Аделаида продолжила:

– Я никогда не видела своего отца. Я до недавнего времени даже не знала его имени, слышав от матери лишь то, что он служил в армии Элмора[6]. Мама сама воспитывала меня, и за все, чем я на данный момент являюсь, я благодарна лишь ей одной. Руководители отряда темных эльфов узнали, что воительница света, южанка, носит в своем чреве дочь их собрата, и ее тут же изгнали. Не принимаемая никем в кругу своих бывших друзей, мама была вынуждена покинуть королевство Элмор и бежать так далеко, как только могла. Когда по Говорящему Острову[7] пробежался слух, что Ника, великая целительница, готовится дать жизнь темному эльфу, ее прогнали из деревни, и единственным местом, где она смогла найти приют, стала разрушенная ферма ее предков в заброшенной части острова. Там, среди пологих холмов и вековых деревьев, я и появилась на свет. Там я провела половину своей жизни. Мне не разрешалось уходить за пределы четко обозначенной границы, и я даже представления не имела о том, что поблизости есть другие разумные существа. Моими друзьями детства были выращенные мной фиалки у крыльца да ручной гигантский паук, на чьей спине я, будучи с рождения весьма любознательной девчонкой, объездила все побережье. Целый день я гуляла по окрестностям доступного мне клочка земли. Часами я сидела на берегу моря и фантазировала о странах и землях, скрывающихся в туманной дали, о людях, плывущих на лодках с белыми и красными парусами, и о том времени, когда я смогу стать частью чего-то большего, чем покрытая невысокими деревцами равнина с полуразрушенными угодьями. Мама обучила меня основам целительства, и я искренне радовалась всякий раз, когда мне удавалось воскресить выпавшего из гнезда птенчика или вылечить подстреленную таинственным охотником лань, – Аделаида говорила искренне, лицо ее выражало умиротворение. – Когда мне было двадцать четыре года, мама умерла. Этот момент стал переломным в моей жизни. Я начала день за днем удаляться от края своих владений ровно на двадцать четыре шага. Через восемь дней я вышла на широкую протоптанную тропинку, через шестнадцать – дошла до северной оконечности острова, а через месяц в каменных руинах я увидела первого в своей жизни человека. Это был юноша лет пятнадцати, лучник. Сидя в засаде, он выслеживал неуклюжего гоблина[8]. Выдержка была у него ни к черту, и каждые минут десять он выдавал себя то движением, то смачным чихом… – она невольно усмехнулась, вспоминая о той встрече. – Через полчаса подобной охоты я не выдержала и засмеялась. Гуманоид, не отличающийся разборчивостью и довольно воинственный, бросился на меня, и когда я уже приготовилась дать деру, юноша спустил стрелу. Бледно-розовая кровь брызнула на мой сарафан, и тварь упала к моим ногам. Я до сих пор помню взгляд того мальчишки, выражающий искреннее удивление, и я, наверное, смотрела на него тогда с не меньшим изумлением, чем он на меня.

Сделав паузу, Аделаида продолжала:

– Через год я вернулась на ферму, чтобы повесить на дверь домика тяжелый засов и в последний раз посадить грустные бирюзовые фиалки на могиле своей матери. Теперь я жила в деревне. Война между королевствами немного поутихла за последние двадцать лет, и, разглядев во мне магические способности, меня без лишних вопросов взяли на службу в местном храме. Там я научилась всем премудростям светлой магии и стала настоящей целительницей.

– Ваш рассказ звучит весьма волнующе, и я даже сказал бы, что все, что случилось с Вами после Вашего появления в деревне, весьма похвально, – невозмутимо промолвил господин надзиратель, но тут же, сурово сдвинув свои тонкие брови, добавил, – но после Вашего посвящения в сан, я слышал, Вы без спросу оставили свою службу и примкнули к группе преследуемых властями наемников.

– Этого я отрицать не могу, Ваша Честь, – подтвердила Аделаида, и шепот возмущения пронесся по залу, – я действительно оставила свои церковные обязанности, чтобы странствовать с вольными наемниками, – шепот перерос в гул. – Но в свое оправдание, – Аделаида обвела собрание уверенным взглядом, – я хочу добавить, что получила помилование от самого короля.

В ответ на недоверчивые взгляды женщина пояснила, что во время войны с Грасией[9] оказывала добровольную помощь войскам лорда Вильгельма, правителя самого большого региона королевства, который подвергся наибольшему количеству атак во время боевых действий.

– Я выполняла обязанности старшего лекаря в одном из лагерей, находившихся на оккупированной войсками Грасии территории, а также входила в отряды сопротивления, где спасла много жизней.

Присутствующие переглянулись, а сэр Сэдрик, представлявший на суде самого короля, подтвердил, что сказанное обвиняемой является чистой правдой, и потребовал, чтобы подписанные Его Величеством бумаги о помиловании были приложены к записям допроса.

– Оказываемая Вами во времена военного конфликта помощь, безусловно, является примером для всех молодых клириков, – добродушно отозвался судья. – Но будьте так добры рассказать, чем Вы занялись после войны.

– Я решила сделать то, о чем всегда мечтала, – задумчиво произнесла женщина.

На секунду перед ней возникло видение.

[1] Общепринятое летоисчисление ведется со времен правления гигантов.

[2] Клирик – служитель церкви Эйнхасад, Богини Света и покровительницы людей.

[3] Епископ – одна из высших церковных профессий, в которую посвящаются личности, наделенные магическими способностями к исцелению живых и отпеванию мертвых.

[4] Эйнхасад – богиня Света, Жизни и Порядка, считающаяся создательницей мира и прародительницей расы людей.

[5] Эльфы – малочисленная раса высших гуманоидов, созданная, согласно древним сказаниям, богиней Эвой, младшей дочерью Эйнхасад. Эльфов отличают субтильное телосложение, высокий рост и длинные заостренные кончики ушных раковин.

[6] Элмор – королевство на севере континента, до недавнего времени являвшееся злейшим врагом южан: до того момента, пока не прибыли войска Грасии из-за моря. Тогда угроза уничтожения заставила двух королей подписать мирный договор и объединить земли южного королевства, Адена, и северного королевства, Элмора, в единое государство-континент Элморден. Когда мать Аделаиды была молода и никакого южного королевства не существовало и в помине, Элмор был злейшим врагом всех жителей южных земель.

[7] Говорящий Остров – самый южный регион королевства Аден, некогда принадлежавший эльфам. Именно здесь была построена Магическая Школа, где эльфы обучали людей магии элементов. После победы людей в затяжной войне со своими учителями и союзниками остров был в спешке покинут эльфами, став одной из областей человеческой провинции Глудио.

[8] Гоблины – низшие гуманоиды, имеющие примитивный уклад жизни.

[9] Грасия – бывший Периос, континент-государство, находящийся в западной части мира.

Глудио и Глудин

Длинная полоска берега, разбавляемая редкими деревьями и домишками. Солнце только-только показалось на горизонте за холмами, когда небольшая двухмачтовая шхуна причалила к берегу в порту Глудина[1]. Юноша с рыжими волосами стоял на палубе у самых сходней с расстроенным выражением на крепком загорелом лице и провожал ее, ступившую на берег, взглядом огромных зеленых глаз. Темный эльф в облегающем его стройную фигуру сером кожаном костюме стоял рядом с парнишкой с самым невозмутимым видом. Его длинные черные с проседью волосы развевались под частыми порывами ветра. «Линдвиор[2] на своих крыльях приносит осень на восток», – вспомнились Аделаиде слова капитана, который родом был из Грасии, западного континента, лежащего по ту сторону Широкого Моря.

– Удачи тебе, Ада! – прокричал рыжеволосый юноша, сложив руки рупором.

Темный эльф ничего не сказал, лишь сухо кивнул головой.

А Магос… Лидер их группы вообще не вышел ее проводить, и хотя она теперь уже прекрасно разобралась в его скверной натуре, надежда, что человек, с которым они вместе столько всего пережили и преодолели, найдет в себе хоть толику великодушия, чтобы попрощаться с ней, до конца не оставляла ее.

«Ну и катись на все четыре стороны», – такими были последние слова стареющего мага, когда она попросила высадить ее в ближайшем порту после того, как тот вновь не сдержал своего обещания. Магос долгие месяцы уверял ее, что они наконец смогут найти себе другое дело, помимо сбора по прибрежным землям ресурсов и доставки их на Остров Душ, возникший из ниоткуда около трех лет назад посреди Широкого Моря. Но время шло… А все, что делал руководитель их группы, – продолжал выполнять задание, которое сулило ему горы золота. И плевать ему было, что всем остальным до чертиков уже надоело это плавание вместе с кораблем и его звериной командой.

Махнув на прощание рукой стоящим у борта товарищам, Аделаида поправила висящий за спиной меч, заткнула за пояс кинжал, закинула за правое плечо легкий мешок, в который было завернуто все ее скромное имущество, и, не жалея ни о чем, уверенным шагом направилась в сторону деревни.

– Я с детства мечтала путешествовать по миру, – заявила подсудимая. – И как только я освободилась от своих обязательств как перед лордом Вильгельмом, так и перед своей командой, я тут же отправилась осуществлять свою мечту.

– Тогда не расскажете ли нам подробно, что Вы сделали, оставив свою службу и свою группу? С чего Вы начали свои странствия и что надеялись найти?

Мечтательная улыбка озарила добродушное лицо темнокожей женщины.

– Хотите верьте, хотите нет, но изначально у меня не было совершенно никакой цели. Я всего лишь хотела узнать, что из себя представляет наш мир, какие чудеса он таит и есть ли хоть какая-то правда в сказках, которые я слышала от матери и старейшин нашей общины, от заходящих на остров капитанов и вылеченных мной воинов с сединой на висках: о феях и драконах, о бессмертных богах и гигантах, живших на земле тысячелетия назад и оставивших, согласно легендам, в этом мире волшебные и могущественные артефакты. Я попросила нашего капитана высадить меня в ближайшем порту, и им оказался порт Глудина.

– Кто-то может подтвердить, что в начале осени этого года Вы находились именно на территории Глудио? – спросил судья, и Аделаида уверенно кивнула.

– Страж ворот Скотти, Мартин-животновод, а также Ее Преосвященство Левиан, старший епископ церкви Эйнхасад в Глудине, – с ходу выпалила она.

Аделаида стояла посреди огромной каменной площади и, раскрыв рот, смотрела по сторонам – никогда ей еще не доводилось бывать в таком крупном поселении. Никто ее не торопил, никто ничего не запрещал. Она вольна была делать все что пожелает и идти куда вздумается. И это ее озадачивало: в последние пять лет она научилась неукоснительно следовать указаниям своего лидера и почти разучилась думать своей головой. Так что единственное, что пришло ей на ум, – навестить местный храм и помолиться.

Алтарь венчала прекрасная каменная статуя, изображающая Богиню Света в виде крылатой девы. Аделаида ожидала, что искренняя молитва укажет ей путь, но боги в ее голове все как один молчали.

– Могу я чем-то помочь тебе, дочь моя? – обратилась к ней немолодая женщина в скромном монашеском платье. Ее по-матерински добрые серые глаза успокоили растерянность стоящей перед огромным божеством темнокожей женщины. – Ты ведь епископ с Говорящего Острова? – спросила она, и Аделаида кивнула. Она и сама вспомнила возникшую перед ней персону. Ее Преосвященство старший епископ Левиан однажды посещала их островную церквушку, когда юную тогда целительницу посвящали в профессию около десяти лет тому назад. Левиан представляла духовное посольство с большой земли и помогала Первосвященнику Баэтину, главе их церкви, возводить юных послушников в духовный сан.

Аделаида мягко улыбнулась и сказала, что она просто зашла помолиться перед дальней дорогой.

– Пусть свет Эйнхасад укажет тебе верный путь, – промолвила Ее Преосвященство, прежде чем вновь оставила Аделаиду одну перед алтарем.

Когда-то давно эти слова обволокли бы ее сердце теплыми лучами благоговения, но теперь она лишь продолжала растерянно рассматривать вознесшую меч под самый купол Богиню Света.

Мать Аделаиды была женщиной набожной и религиозной, и лишь юный возраст и душевная наивность подтолкнули ее тогда к странному шагу, заставив бежать с тем, кого все ее окружение считало злейшим врагом. Ника с лихвой поплатилась за ту оплошность и дочь воспитывала в атмосфере веры и благочестия. Аделаида с детства слушала ее рассказы об Эйнхасад, Богине Жизни, что сотворила весь мир и людей, и ее детях, что создали потом все остальные расы. Она всегда твердо верила, что есть свет и есть тьма, и что свет – это хорошо, а тьма – не очень, и каждый раз чувствовала себя виноватой, осознавая, что и в ней самой заложена частичка этой самой тьмы. Но мать никогда не давала ей повода сомневаться в себе.

– Доверься Богине Света, стань ее голосом в этом мире, и тогда твое сердце сможет очиститься от любой разрушающей его скверны, – говорила Ника, и девочка верила, что рождена для того, чтобы нести в мир свет и гармонию, и утвердилась в этой мысли, когда была принята в храм сначала послушницей, потом выучилась на клирика и за безупречную службу и помощь обществу была в итоге произведена в сан епископа местной церкви Эйнхасад.

И все было хорошо до тех пор, пока на Говорящий Остров не зашел корабль с наемниками и она не поддалась на уговоры могущественного чародея и тайно не покинула родную деревню в надежде окунуться с головой в захватывающий мир приключений. Но вместе с разочарованием, последовавшим после того, как все приключения свелись в итоге к зарабатыванию денег, а потом и вовсе обернулись принудительной службой в военном лагере во время конфликта с Грасией, Аделаиде пришлось принять еще более мощный удар по своей вере. Темный лучник, угрюмый неразговорчивый эльф, сопровождающий их самодовольного лидера, как-то раз разоткровенничался с девушкой, внешне больше всего похожей на него самого из всей их компании, и рассказал ей свою версию божественных событий, которую впитал с молоком матери, принадлежащей к древнему роду пещерных эльфов.

Темный эльф поведал ей сказание, которое не только объясняло непрекращающуюся вражду между эльфами, но и пошатнуло все постулаты, на которых прежде зиждилось ее, казалось бы, непоколебимое мировоззрение.

Вначале было яйцо, гласила забытая эльфийская легенда, и не было в безграничном пространстве ничего, кроме него. Но однажды силы, заключенные в этом яйце, объединились, и совместными стараниями им удалось прорвать его оболочку. Какие-то осколки его скорлупы стали небом, а какие-то – сушей: так появились мир смертных и мир вечных. Вечных энергий было две: одна, направленная на созидание и порядок, вторая – на разрушение и хаос. Без сил разрушения невозможно бы было вскрыть яйцо, а без энергий созидания – создать устойчивый мир. Сила созидания первой приняла форму и назвала себя Эйнхасад, а сила разрушения и хаоса вселила свою форму в тело и нарекла себя Гран Каином. Отныне Эйнхасад властвовала над духом, вечным и неизменным, а Гран Каин – над материей, грубой и непостоянной. Из эфира, заполнявшего яйцо, вышло все сущее, а из его сердца появилась раса гигантов, смертных созданий, которые поклялись подчиняться богам и наполнять их мир гармонией.

Богиня Эйнхасад стремилась к созиданию и попросила Гран Каина поделиться с ней подвластной ему материей. Так появились у них пятеро детей. Старшая дочь, красавица Шилен, была поставлена матерью управлять мировыми и небесными водами. Старший сын, могучий Паагрио, принял на себя руководство стихией огня. Средняя дочь, мудрая Мафр, взяла на себя управление землей, а младший сын, любимец матери Сайха, – ветрами. Младшей дочери Эйнхасад, Эве, меньше всего походившей на отца, а больше на бестелесную мать, наказали управлять бесплотными стихиями мыслей и чувств.

Со временем и в детях первобогов возникло желание творить, и они попросили родителей дать им материал для создания новых разумных форм жизни, и Эйнхасад поделилась с ними своим духом, а Гран Каин – собственной плотью. Одушевив свои создания энергией воды, Шилен, а вовсе не Эва, как теперь полагают, создала тогда эльфов.

Закалив свои творения силой огня, Паагрио призвал к жизни первых орков[3]. Мафр слепила из земли своих будущих детей, и получились гномы[4], а жизнерадостный Сайха создал крылатых неуловимых эртей[5]. Эва же управляла чувствами всех живых существ, побуждая их плодиться и размножаться, строить прекрасные жилища, исследовать мир и создавать произведения искусства в честь своих богов. Гиганты, до этого единственные разумные в мире существа, с недовольством обратились к богам, но те пообещали, что они останутся самой разумной и долгоживущей расой, и все остальные молодые создания беспрекословно будут им подчиняться и чтить их как богоподобных существ.

Так продолжалось долгие века и тысячелетия, пока Гран Каин не решил, что он обладает большей силой, чем Эйнхасад. Он во весь голос заявил, что даже без помощи Богини Жизни сможет создать самых выдающихся в мире существ. Но как он ни пытался, у него выходили лишь бездушные големы и безрассудные куски материи. Тогда он призвал на помощь своих детей, потребовав, чтобы те поделились с ним подвластными им элементами. Даже боги не могли возразить отцу. Шилен дала ему силу воды, Паагрио – искру огня, Мафр – кусочек земли, а Сайха – порыв ветра. И тогда у Гран Каина наконец получились жизнеспособные разумные создания. Но, не обладая силой духа, они отличались глупостью, недальновидностью, безрассудством, ленью, слабым здоровьем и невиданной доселе похотью. Эва, видя разочарование отца, пообещала даровать им творческое начало, что позволило даже этим жалким созданиям выражать себя в музыке, поэзии и танце. Но это мало чем исправило ситуацию. Создания Гран Каина, люди, стали низшей из всех рас, зато у всех остальных мудрых существ теперь появились в меру толковые и исполнительные подданные.

Эйнхасад же, принявшая вызов Гран Каина, создала девять существ из своего собственного духа и нарекла их архангелами. Архангелы получились прекрасными, мудрыми, бессмертными и всесильными, но, не обладая никакими собственными желаниями или стремлениями и имея чересчур обостренное чувство долга и справедливости, они не смогли жить на земле рядом с остальными смертными созданиями и лишь изредка появлялись в мире живых, чтобы исполнить волю своей матери.

Время шло, минула еще пара тысяч лет, и Богиня Воды Шилен вдруг заявила, что во всем превосходит свою мать, Верховную Богиню Эйнхасад. Созданные Шилен существа превосходили разумностью и долголетием все остальные расы мира, кроме разве что гигантов. Одним взмахом руки она могла наслать на землю бури и шторма, низвергнуть в пучину весь континент, даже движением небесных вод она управляла так умело, что дворцы и города богов были полностью во власти ее мысли. Красотой она также оставляла позади всех остальных бессмертных созданий, включая мать. Услышав подобные речи своей старшей дочери, Эйнхасад, Богиня Жизни и Порядка, не стерпела. Она обвинила Шилен в нарушении небесных законов иерархии и в назидание всем остальным своим детям и их детям лишила ее власти над водой и выдворила из небесного дворца. Разъяренная Шилен тогда бросила все свои силы на создание подземного царства, где с неистовым усердием начала производить на свет страшных существ, наполненных ее гневом и злобой. Так в мире появились демоны, и гармония навсегда покинула созданный богами земной рай.

Вот и получалось, согласно этой легенде, что одни эльфы с легкостью приняли власть над собой богини Эвы, которая была поставлена управлять стихией воды вместо лишенной власти старшей сестры. Но малая их часть все же осталась верна своей истинной богине, за что и подверглась гонению со стороны своих сородичей и самой Богини Света.

Но на этом история не закончилась, а как раз начался самый важный для всего человеческого рода ее эпизод. После того, как гиганты, не наученные горьким опытом Шилен, ввязались в битву с богами и были все до единого истреблены, и когда после их исчезновения все остальные расы мира вступили в продолжительную кровавую войну за власть, и люди вышли победителями, тогда Эйнхасад согласилась, что бездушные существа наиболее подходят для жизни в этом мире. Она признала победу Гран Каина и пообещала, что сделает из созданных им существ самых выдающихся правителей земли, если они изберут ее своим верховным божеством.

Так около трех веков назад произошел переворот в человеческом мировоззрении. Люди признали Богиню Света своим главным божеством и стали почитать ее как свою создательницу, за что та наделила весь их род своим благословением и даровала миру знания, которыми теперь обладают люди, превосходя своими умениями, магией и многочисленностью все остальные расы мира. Гран Каин и Шилен отныне вспоминались лишь как темные сущности, пытающиеся подчинить этот мир демонической власти.

Когда Аделаида впервые услышала эту историю, она подумала, что темный эльф пытается ввести ее в небывалое заблуждение. До этого она всей душой верила, что людей создала Богиня Жизни и что Богиня Смерти была изначальным злом, посягнувшим на созданный Эйнхасад мир. Но чем больше женщина размышляла над рассказом эльфийского лучника, тем больше логики и смысла она в нем находила. И вот теперь, стоя перед ангелоподобной статуей Эйнхасад, она никак не могла себя заставить чувствовать перед Богиней Света прежнего благоговения, которое всегда нисходило на нее при посещении церкви или во время долгой проникновенной молитвы. Заученные слова духовных текстов так же легко, как и раньше, слетали с ее губ, но теперь они несли с собой не успокоение и гармонию, а растерянность и сомнение во всем, что она знала всю свою жизнь.

Так и не получив ответов, Аделаида покинула стены храма и направилась прочь. Она бродила между высокими домами и сложенными из грубого камня стенами, попадая то в один переулок, то в другой. Наконец она вышла-таки к главным воротам, где поинтересовалась у стражника о прилегающих к деревне землях, размышляя, с чего бы ей начать свое странствие.