Текст книги "Любовь хранит нас (СИ)"

Автор книги: Леля Иголкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

– Гриш, здорово, – подскакиваю и глазами показываю, что кому-то пора на подъем и однозначный выход. – Ты не мог бы встать? Место уже занято, тем более тебя там Макс зовет. Что-то по контрактам и некачественной отчетности за первый квартал. Аудиторы нашли какую-то фигню. Гришаня, я прошу, подойди туда, а я сразу за тобой, любезный. Давай-давай.

Спешу и руками, словно кнутами, подгоняю друга. Велихов поднимается, но при этом так плотоядно скалит зубы, что не заметить его лицевую эрекцию просто невозможно – она там есть, а он ого-го как возбужден и жаждет наслаждения.

– Уломал восточную малышку? Кобелек! – хлопает ладонью по плечу и вроде шепчет мне, но Ольге все прекрасно слышно. – Как давно? Вы уже, хм-хм-хм? Ключики к качалочке подобраны, наложница восьмерки крутит на тебе? – играет глазками, как падшая девица.

Благодарю за комплимент, Григорий, и за дружеское услужение. Климова округляет глаза, затем быстро опускает голову, покрывается красными чудными пятнами и вздыхает.

– Мне пора, – протягивает руку за сумкой и одновременно с этим привстает.

– Нет, пожалуйста. Оля, я прошу. Перестань. Присядь. Велихов уже уходит. Гриш, на выход, тебе срочно надо вон в том определенном направлении. Давай! Шуруй отсюда! – стреляю в мужскую рожу глазами и показываю, что ему пора – он опоздал и уже все испортил.

– Оля? – Велихов не унимается. – Ваше имя – Ольга? Вы, типа наша, отечественный папа-производитель, значит, вообще не оттуда?

– То был сценический псевдоним, – преграждаю ей путь, поворачиваюсь спиной к Велихову и через зубы ему шиплю. – Оставь нас, пожалуйста, Гриш. Слышишь? Уходи. Тебя там Макс заждался.

– Хорошо, – теперь не слышно в его голосе бравады и зазнайства. – Рад был познакомиться, Ольга. Прошу прощения, если помешал или позволил… Леш, без обид? Ты не подумай ничего такого.

– Уйди, прошу. Да не мешай же.

Она стоит. Стоит, стоит – нет, теперь эта женщина никак не сядет. Хочет выйти и уйти – я вот, огромадный, не даю? Не выйдет – не позволю. Так быстро не сдамся и не отступлю, тем более по такому дурацкому поводу.

– Не обращай внимания, пожалуйста. Оль?

– Это все шутка или какой-то розыгрыш? Вы решили поиздеваться надо мной? «Согласен на приват», «ревнив с друзьями», «давайте заключим контракт», «умею слушать и молчать», «две жалкие недели», какую-то дружбу даже предлагали. Вы смеялись? Это все мужские забавы? Вам стало скучно, и Вы решили поразвлечься? «Хм-хм-хм» с восьмерками на Вашем теле захотели? «Она, мол, не в форме, а значит, прекрасная кандидатура, к тому же мне должна, ведь я ей оказал услугу». Я готова Вам заплатить, на рассчитываясь своим присутствием и физическим контактом с телом! В чем проблема? Что еще надо? Отвяжитесь! Вы же видите, что мне не до того. Зачем? Ваш отец, – она опускает глаза и вижу, как суматошно бегает взглядом по белоснежной скатерти – черные ресницы резво мельтешат туда-сюда, – очень благородный человек, хороший друг и бескорыстный мужчина. А Вы…

– Оля, я…

– А Вы – сумасброд и балагур. Наверное, потому что молоды и у Вас в жизни все ладненько и хорошо. Одна беда – скука накатила, а тут несчастная, отлупленная жизнью «одалиска Якутах». Почему бы не воспользоваться удобным случаем? Да, Алексей? К тому же Вы ей сделали большущее одолжение. Только я об этом никого не просила и не настаивала, да я отказывалась, но Максим Сергеевич был очень убедительным и слишком авторитетным. Он – полковник, а я, что называется, по старой памяти беспрекословно подчинилась. Он настоял и строго-настрого запретил отказываться. Вот в общем-то и все. Пора прощаться… Со мной все будет хорошо, я не нуждаюсь в чьем-либо обществе, мне хорошо одной – привыкла. Хватит, Алексей Максимович. Спасибо Вам за все.

Не даю ей договорить, потому что не желаю слушать, да и она не права.

– Я хотел тебя поддержать, как человек, которому не все равно. Понимаешь?

– «Вы»! «Вас»! «Вам»! «Хотел поддержать Вас» – в этом очень сомневаюсь и «понимаете». Нужно говорить то самое уважительное окончание «-ете», «-ите» и «-мте». Так правильнее! По форме!

– Что? – я ее вообще не понимаю.

– Посторонним людям, Алексей, следует говорить «Вы» и корректно вести диалог, не вторгаясь в личное пространство. Это неприемлемо…

– Прости.

– Не слышите или не хотите слышать? Я – пустое место, та блажь, которая Вам в голову пришла? К чему все это приведет? Позвольте, пропустите, мне надо, я хочу уйти. Вы меня задерживаете, мне неприятно здесь с Вами находиться. Я не подхожу для придуманной с бухты-барахты «Смирновской психотерапии». Правильно озвучиваю Ваш суперметод? Не подхожу я под типичного представителя контрольной группы подопытных девиц. Все. Считайте, что я получила то самое плацебо, Вы мастерски вкололи мне безобидный яд. Результат, наверное, будет позже, но уже без наблюдения этого врача. Пустите! – шипит и дергается.

– Прости, пожалуйста, – выразительно сглатываю и добавляю, – я не смогу сказать тебе «Вы». Это не из-за недостатка воспитания, наоборот, тут другое. Мы… Не так все будет. Давай заново, как будто переписываем тот несуществующий контракт, но две недели, ровно четырнадцать дней остаются в силе. Оль? Смотри…

Несмеяна пытается оттолкнуть меня. Двигается напролом, словно пробивает бетонную стену, только она, увы, не алмазное сверло, а я не намерен просто отступать из-за долбаной вдруг накатившей несознанки друга.

– Ты любишь круассаны? Будешь выпечку с кофе? – хватаю ее за плечи и удерживаю, не прижимаясь, на вытянутых на всю длину руках. – С шоколадом? Или с клубникой, с вишней, может быть, с абрикосом? С чем любишь? Оля!

– Я не хочу.

– Кофе, круассаны, а потом, – заглядываю ей в глаза, пытаюсь никак не пробивающуюся между нами связь держать, – идем гулять, а? По городу шататься, или в парк, на речку, а хочешь – в зоопарк, в театр или кино. Ты…

– Я просто хочу домой. Вы задерживаете меня и потом, у меня есть в запасе воскресенье, чтобы свыкнуться с тяжелой мыслью о том, что придется с Вами срок мотать. Я должна подготовиться, дабы безболезненно с выпавшей участью смириться.

– ТЫ! Говори мне, «Ты». Прием? – несильно встряхиваю, словно пробуждаю. – Садись! Поговорим! А потом я провожу, отвезу тебя… Сейчас – нет! Не уйдешь – никуда не отпущу.

– Смирняга стопроцентно прав! Я с ним абсолютно согласен.

Да чтоб вас всех, ребята! Макс! Макс! Макс! Тебе какого лешего тут надо?

– Максим Морозов, – спокойно представляется и ставит на стол поднос с круассанами и кофе. – А Вы? Как Ваше имя?

Она тяжело вздыхает, смотрит на элегантно оформленную и ароматную съедобную бурду, переводит на меня свой немного влажный взгляд и Зверю говорит:

– Ольга.

– Очень приятно. А можно просто Олей? – Макс мягко улыбается и, по-моему, подмигивает строптивой одалиске.

– Как Вам угодно, – равнодушно отвечает.

– Присядем? – он ей предлагает, а на меня напирает своим телом и заставляет первым приземлиться на стул. – Ребя-я-я-та! У меня тут культурное спокойное заведение, хоть вывеска говорит о несколько ином формате. Не будем сотрясать воздух из-за пустяка. Гриша осознал свою грубейшую ошибку, а Алексей, увы, на кухне долго задержал свой зад и не успел к его сольному выступлению, поэтому… Ну, так получилось! Присаживайтесь, пожалуйста.

Она садится, словно падает. Не раздевается и сумку с плеча не снимает – Климова, что называется, на низком старте, сидит, зябко укутавшись в свое пальто.

– Есть шоколад, вишня и клубника. Не знаю Ваш вкус, поэтому решился на экспромт. М?

– Спасибо. Я буду с шоколадом.

Морозов поджимает губы и осторожно мне головой кивает:

«Что я тебе говорил! Я в этих крошках толк знаю. Все женщины, Алешка, с одной загадочной планеты – Шокотурн и Шокнера, как возможный вариант».

– Так! Леха, я пошел, – склоняется ко мне и шепчет. – Не ругайся и не напирай. Велихов там в шоке, эксклюзивный коньяк достал, скотина, хлещет прям с горла. Переживает, тварь! Вы потом сочтетесь, а я об этом позабочусь. Но после! После, брат!

Я прыскаю со смеха, а Ольга отрывается от сдобного изобилия и внимательно, прислушиваясь, за нами наблюдает.

– Оля, было очень приятно с Вами познакомиться. Bon appétit. Пока. Смирнов! – стреляет пальцем мне в лицо. – Не балуйся, мерзавец. И помни, друг любезный, что здесь все…

За мой счет! Знаю, Зверина, все знаю, ты не даешь об этом забыть ни на минуту.

Божественно и очень завораживающе! Как аккуратно и с наслаждением она ест – отщипывает тонкими пальцами сдобу, осторожно, ни к чему не прикасаясь, закладывает в рот, смакует, прикрывая веки, неспешно пережевывает и, отведя в сторону взгляд, все это сладенькое лакомство черным кофе запивает. А мне вот ни одна крошка этой ароматной булки в глотку не лезет – я от просмотра кулинарного фильма, демонстрируемого напротив, упоительно торчу.

– Где ты работаешь? – наконец-то, после продолжительного молчания, решаюсь на вопрос.

– В библиотеке, – быстро отвечает.

Усмехаюсь, упираюсь локтями в стол и раскрытыми ладонями поддерживаю слегка заросший подбородок:

– У нас остались в городе какие-то библиотеки? Смешно. В наш век сверхновых технологий люди все еще читают бумажные фолианты? Слюнявят пальчик?

– Тяжело представить, Алексей? – очень медленно и тихо говорит. – Не укладывается в Вашу искривленную технологическими пакостями парадигму?

Ну, что сказать, завернула от всей души! Ни хрена не понял.

– Я даже слов таких не знаю, одалиска. Что ты, что ты, мне стыдно от моего несовершенства и тотальной безграмотности!

Сразу же ловлю уничтожающий взгляд, но понимаю, что никогда за это ласковую и безобидную «одалиску» извиняться не буду. Не дождется, эта злая, не смеющаяся, совсем «не сексуальная рабыня»!

– Заметно, – язвит зараза. – У Вас слабенький словарный запас. Зато матерные слова на месте, словно запятые! Есть даже парочка междометий. Что для людей Вашего уровня, похвально! Ими Вы оперируете, когда заканчивается основной словарный литературно-матерный ряд. Что-то вроде: «Ох», «Ах» или «Охренеть как получилось!».

Первые два из приведенных Несмеяной обычно в моем присутствии выдают разгоряченные любовной гонкой стонущие от оргазма дамы. Могу показать, если Оля пожелает дописать в наш неподписанный пока еще контракт свободный пункт о возможных телесных наслаждениях! «Смирнов», стоять, не дергаться и не давать самому себе пустых обещаний! Тпру, тпру, куда тебя несет, коняка?

– Ну, не всем же вензеля крутить, – пытаюсь поддержать нашу интеллектуальную беседу.

Мы, как обычно, по-простому – мат-перемат, да потому что по-другому мальчики из кузни человеческую речь не различают. Зато у тебя словесно-буквенный ассортимент с лихвой, царевна Несмеяна. Бесит и заводит, веселит немного и не прекращает удивлять – ну, хорошо же, можно жить и двигаться! Но, похоже, что объяснять значение слова «парадигма» все-таки не собирается – пофиг, перетерплю, а дома посмотрю в «словарике» у доброй мамы.

Краем глаза замечаю только что пришедшее на мессенджер сообщение. Знаю, знаю, знаю, о чем там речь сейчас пойдет, поэтому, предвосхищая открытия письма, у Оли быстренько уточняю:

– Ты на пятидневке?

– Да.

– Плавающий, свободный, график? Отпроситься сможешь, в случае чего?

– Какое это имеет отношение к нашим двухнедельным встречам?

– У меня есть некоторые дела. Если спрашиваю, значит, важно. Отвечай, не куксись!

Отвожу от ее лица свой взгляд и опускаю глаза на освещенный экран мобильного – так и знал, расплываюсь в широчайшей улыбке:

«Следующая неделя, пятница, возможно суббота. Погуляем, Леша? Жду тебя».

Определенно – да! Всенепременно!

– Я не настаиваю на своем присутствии в Вашей интересной жизни, Алеша. Свои дела решайте сами, меня не впутывайте и не ждите, что я буду подстраиваться и менять под Ваши сроки свои намерения и планы. Этого в течение четырнадцати дней точно не будет.

Алеша? Не поднимаю голову и даже не дышу, чтобы не спугнуть эту трепетную аристократическую лань, но, затаив дыхание, все слушаю и подмечаю. Мне кажется, сейчас там происходит некоторое потепление или одалиска просто по-женски, пакостливо, со мной играет. Поиграет-поиграет, а потом, как ненужную разобранную игрушку – того использованного латексного мальчика на запчасти разберет. Ну что ж такое, опять про похоть, секс и прелюбодеяние все мысли! Застой внизу и стойкое желание? Наверное! Надо бы унять и разрядить гранату!

– Я могу идти? – она наклоняет голову и заглядывает в мое лицо, уткнувшееся в дисплей электронного устройства. – Вам неинтересно? Устали? Или что?

– За город со мной поедешь. Два полных дня – пятница, суббота, а воскресным вечером возвращаемся на базу, то есть домой, – поднимаю голову и пытаюсь прочесть ее ответ по охренеть каким расширенным зрачкам. – Проживание, естественно, раздельное, о своей целостности не переживай.

– Нет. О совместном проживании с Вами, – ухмыляется и закатывает глаза, а я ловлю очередной приход от ее надменного взгляда, – не может быть и речи. Ха! Как говорится, размечтался!

– Легко ведь, да?

– Я сказала – нет! Но да, Вы правы, легче не бывает.

– Я про «размечтался» – без всяческих расшаркиваний, поклонов, челобитных, да и про «Алеша», про мое имя, которое ты произнесла. Спокойно и без истерик. Не сложно, Оль?

– Нет, – ухмыляется и подается корпусом ко мне, вперед, – это мой ответ о совместном внеплановом уик-энде. Никуда не собираюсь выезжать, тем более – с ночевкой. А имя…

Похоже, Климова истощилась или подбирает какое-нибудь уничижительное объяснение. Не стану спорить, пусть радуется хоть таким победам – через четыре дня одалиска будет не только меня ласково называть, но и стопроцентно лезть на шею.

– Тебе понравится! Уверен! – откидываюсь на спинку стула, указываю подбородком на опустошенную корзинку. – Вкусно? Ты все? Теперь проветримся, таинственная незнакомка? Покатаемся? А?

– Мне пора домой, – вытирает ручки, поправляет волосы, поднимает воротник и теребит ручку своей сумки. – Вы меня проводите?

– Даже подвезу, одалиска, – ловлю яростный взгляд, ухмыляюсь и легким касанием притрагиваюсь пальцем к кончику симпатичного носика. – С ветерком и музыкой! Тебе понравится, изумрудик!

Одновременно с ней выходим из-за стола, я властным жестом, чего греха таить, по-хамски, нагло, очень борзо и самоуверенно, заграбастываю себе под бок вовремя не сориентировавшуюся девчонку, а, оглянувшись на одно мгновение назад, тут же замечаю скалящуюся рожу Макса и его поддерживающий дружеский кулак:

«¡No pasarán!* Брат! Победа будет за нами! Смирняга, я желаю тебе удачи – она тебе, зверски чую, вот-вот понадобится!».

А я, подмигивая Зверю, одними губами говорю в ответ:

«Прорвемся, брат!».

* * *

*¡No pasarán!* (исп.) – (Они) не пройдут! – политический лозунг, выражающий твердое намерение защищать свою позицию.

Глава 4

Красивые стройные ножки, обтянутые в черный невесомый капрон, сапожки, тонкий невысокий каблучок, слишком узкая и строгая юбчонка с выглядывающими острыми коленками, коротенькая распахнутая косуха с заклепками, массивным замком с чьей-то черепной коробкой на бегунке, белоснежная футболка и шейный платочек в мелкий красненький горошек, повязанный вокруг изящной тонкой шеи. Ну, как-то так, таинственная незнакомка. Ты прекрасна, ни дать, ни взять, ни доказать, ни опровергнуть – тут только лицезреть и наслаждаться, облизываться и слюнявить самому себе сильно дергающуюся грудь. Господи, а там что? Твою мать! Что я вижу – просвет, просвет, ткань слишком тонкая, а там под ней определенно лифчик, он же – бюстгальтер, и он же – хранитель мужской радости и одновременной грусти? Естественный фетиш для таких, как я! Что это? Мой адский сон – я вижу и не могу потрогать, я улетаю, отъезжаю и… Ольга медленно подходит к автомобилю, упирается двумя ногами в землю и открывает переднюю дверь.

– Доброе утро, Алексей! – привычно произносит, затем пытается растопырить ножки, чтобы забраться внутрь. – Я… Я… О, Господи! Прошу прощения. Одну минуту.

Ну-ну! Не извиняйся, Оленька. Просто чуть-чуть повыше ногу подними, но ни в коем случае не скрещивай! Ни-ни! Да что ж такое-то! Ну же, одалиска, еще немножечко. Ну! Ну! Ну! Нет! Увы! Климова поворачивается ко мне спиной, опирается ладонями о мягкую обивку и фактически запрыгивает задом в салон моей железной малышки. Вот же стерва! Рассчитывал на утренний экстаз – не вышло, «Алексей Максимович», снова не судьба. Ольга Климова – отъявленное динамо, задуренная аристократка с определенными садистскими наклонностями. И так уже четыре дня! Сегодня вроде пятый из начисленного срока – так, кажется? Я в этом совершенно не уверен. С ней теряется моя устоявшаяся временная петля, но мы точно топчемся на месте и никак не идем на планируемое дружеское сближение. Мой метод не работает, а стало быть, патента в ближайшем будущем мне не видать. Этой женщине не нужен друг, а уж тем более друг-мужчина. Она права!

– Прекрасно выглядишь. Словно рок-принцесса. Почти, как Дженис Джоплин, Патти Смит, Кейт Буш или субтильная Пи Джей Харви.

– Спасибо, – усаживается плотнее, мостится и ерзает по креслу пятой точкой, по-моему, на отвешенные комплименты ей плевать. Она скукоживается, опускает подбородок, сосредоточившись, не глядя по сторонам, запускает карабин ремня безопасности в нужный паз. Замок, щелчок – «мы» пристегнулись! Ве-ли-ко-леп-но!

– Спасибо, что подождали, – бухтит себе под нос.

А у меня был выбор, одалиска? Хотя, есть, правда, один – не правильный, не качественный, не совсем хороший, но я сам себя загнал в капкан, поэтому:

«Не отступлю и не сверну, все, что намеревался сделать, буду выполнять».

– … Я уже готова, можем ехать, если Вы не возражаете, – официально сообщает, как будто в центр управления полетом телефонограмму отсылает. Всем недовольным видом указывает направление будущей поездки. – Кого-то еще ждем?

– Оль?

– Да, я слушаю, – обращает на меня грустный сосредоточенный взгляд и абсолютно не моргает. – Что-то не так? Все отменяется? Мне выйти? Я на сегодняшний день свободна?

Ну, что сказать! Вот и подтверждение моего над ней насилия! По-моему, красотка лелеет надежду на долгожданное спасение, потому как выдыхает с явным облегчением и с надеждой заглядывает мне в глаза? Да перестань! Что ж ты делаешь, царевна Несмеяна? За те бесславно сгинувшие, канувшие четыре дня, что мы благополучно с ней просрали, не сдвинулись ни на йоту, ни на жалкий сантиметр, ни по одному пункту, из перечисленных в придуманном контракте, не прошли – глухо и вообще безрезультатно, четыре выстрела и все стопроцентно мимо. Видимо, я постарел, утратил навык и сбил настроенный прицел – растерял себя в случайных знакомствах, да просто на коварном женском фронте бесславно сгинул! Годы все же не идут «Алешеньке» на пользу. Наука врет. Увы!

Зависаю на одно мгновение на ее распахнутых глазах, но вовремя спохватываюсь, нахожусь и с улыбкой гордо сообщаю, что:

– Нет-нет, ничего не отменяется, но тебе нужно переодеться. Красиво, но не то. Абсолютно не подходит для того места, куда мы едем. Но ты, как всегда обворожительна, прекрасна, само очарование и уникальность. Правда-правда. У тебя этого не отнять.

Всю выданную мужскую азбуку пропускает мимо ушей и с некоторой обидой и натяжкой в голосе вещает:

– Вы же не сказали, куда именно мы едем, поэтому я решила, что загородная прогулка планируется в какой-нибудь музей под открытым небом или парк…

Ух ты ж, как интересно! Ну да, ну да, как в пионерском лагере! Кино, аттракцион, возможно, лодочка, затем купание на первой мели, Боже упаси, если кто-нибудь утонет на второй, карманные деньги на походы по сувенирным магазинам, лавкам, а на финал – танцульки, дискотека для старших отрядов, мальчишеские руки на тонкой талии и тайное желание прижаться к едва-едва наметившейся груди понравившейся девчонки. На это был твой стратегический расчет?

– Ты едешь отдыхать и наслаждаться, а я работать, – усмехаюсь. – Ра-бо-тать, слышишь, но с последующим релаксом – куда же без него. Банька, раки, шашлыки и миленькие девчонки, – немножечко мечтаю. – Может быть, и ты чем-нибудь расслабляющим порадуешь меня…

– Может все-таки я лучше дома посижу? Не появилось настроение для релакса, извините. Пропустим день, какая, по сути, разница, у Вас ведь еще осталась следующая неделя и два выходных дня на этой.

– Ты крестики на календаре рисуешь, что ли?

Гневный взгляд девчонки, а я, мерзавец, в ответ ей только шире скалюсь.

– Вы будете ждать? Это долго. Я не готова к неожиданному переодеванию.

Киваю в знак согласия:

«Порядок! Я в машине покемарю».

– Как мне одеться?

– Юбку стоит поменять на брюки или простенькие джинсы, а тонкий каблучок на что-нибудь надежное и устойчивое, не модельное и не дорогое. Такое есть?

Пожимает плечами.

– Стоит приобрести на будущее. И еще, – оглядываюсь на заднее сидение, – мы с ночевкой, на три дня, две ночи, если ты об этом помнишь? Я не заметил твою сумку, поэтому придется все же взять что-нибудь удобное и теплое на смену и в дорогу нам с тобой вкусненького пожевать. Кофеек в термосе, какую-нибудь нарезку, возможно бутербродики на первое время. На месте разживемся плотным обедом и ужином, но до пункта назначения надо еще добраться. Поэтому, Оль, я прошу, что есть, то и возьми, не стоит заморачиваться, но…

– Пикник какой-то намечается? Ночевка под открытым небом, спальники, палатка, каремат? Что еще мне брать?

– Был опыт, одалиска? Ты весьма подкованная в туристическом деле. Такие умные слова, игривый взгляд. Ночевала под открытым небом или только в умных книжечках читала? Теперь вот выдаешь за свой богатый опыт?

Отрицательно качает головой.

– Все увидишь. Давай, вперед, на выход! Твое время пошло, я засекаю. Не появишься через полчаса, приду на помощь.

– Мое время? – изумляется. – Помощь? Вы так командуете, словно имеете на это право. Не помню, чтобы выдала мандат на все эти безумные действия…

– Ты сейчас серьезно? Работа ждать не будет, – щелкаю пальцами перед ее носом. – Время-деньги. Ну, пошла-пошла. Вперед! Сроки поджимают, а на дорогу у нас с тобой уйдет, – смотрю на часы, зачем-то подкатываю глаза, как будто бы считаю, хотя и так прекрасно знаю, сколько, – в общей сложности полтора часа. Если без пробок и без утомительного ожидания. Поэтому, не тяни резину, изумруд. Шустрее, детка! Я жду.

Отстегивается, затем обреченно вздыхает, сопит и резко открывает дверь, быстренько выпрыгивает наружу, а уже оттуда, словно Буратино, крутит носом и, насупившись, возмущается:

– Об этом нужно предупреждать заранее, Алеша.

Опять «Алеша»? Я, как придурок, в блаженстве расплываюсь:

– Когда ты называешь с придыханием мое имя, сладко говоришь «Алеша», и немного улыбаешься, я, сука, просто таю, как эскимо на солнце. Скажи еще! Умоляю. А? Кстати, «Алешенька», тоже будет хорошо…

В ответ – хлопок двери и быстро удаляющийся в сторону подъезда виляющий женский зад. Вот и поговорили, «Лешенька»!

Она слишком быстро справилась – весьма похвально. Пятнадцать минут и внешний женский вид приведен в норму, в руках уже имеется небольшой рюкзачок, надеюсь, что со сменой белья и вкусняшками. Она еще скажет мне огромное спасибо за то, что позаботился об ее удобстве и нашем рациональном своевременном питании.

– Так нормально?

– Просто замечательно. Будь добра, ремень не забудь. Погнали.

Протокол выполнен, мы, наконец-то, отправляемся в дорогу, а Олю Климову ждет большущий, надеюсь, что приятный сюрприз, а для меня наше путешествие – просто еще одно заманчивое приключение с красивой женщиной на пассажирском сидении.

– Куда мы едем, Алексей? – идет на приступ и еще раз спрашивает. – Для меня важно знать. Пожалуйста, скажите, не скрывайте. Я ведь не убегу, не выпрыгну из Вашего крокодила.

Так «мою малышку» еще никто не называл!

– Увидишь. Не хочу сейчас интригу разрушать, неинтересно ж будет. И, если честно, я боюсь, что ты на полном ходу уйдешь наружу, хоть и на кресте божишься этого не делать, когда узнаешь, что нас там ждет. – Но, – замечаю взволнованный женский взгляд, – не переживай, пожалуйста, ничего криминального, все очень даже по закону, правда, без наличности, согласно заранее проплаченному прейскуранту. Я практикую такое путешествие в среднем раз в месяц или два, привыкай. Это неизменно! Я там отдыхаю душой и телом, плюс зарабатываю и повышаю свою самооценку, а главное, там нет назойливых людей, что очень воодушевляет.

– У нас фиктивный контракт на две быстро пролетающие недели, поэтому не собираюсь и даже не подумаю. А спрашиваю, потому что…

– Привыкай, Оленька, я сказал, привыкай, значит, нужно слушаться, – тянусь за пачкой с сигаретами. – Я покурю? На месте будет не до того. Там сегодня намечается запара.

– Что это за место? – разрешительно кивает и добавляет то, что мне приятно, от чего торчу, дрожу, как бабский наркоман. – Алеша, пожалуйста, я Вас очень прошу. Хочу знать, мне надо.

– Увидишь. Все сама увидишь. Я не скажу ни слова, не выдам ни одного намека, потому как стоик! – приоткрываю окно, не отводя взгляда от дорожной ситуации, прикуриваю и через ноздри выпускаю дым. – Потерпи, одалиска. Но я уверен, что ты будешь в охренительном восторге, боюсь, что за уши не смогу оторвать, впоследствии начнешь просить «Еще, еще, еще», «Алешенька»! – на своем имени, как идиот, в улыбке подтекаю.

– Это вряд ли. А ваши мысли и мечтания очень самонадеянны, – отворачивается. Как будто бы обдумывает стратегические планы, а наконец, найдя вариант-решение, быстро выдает. – Это, вероятно, кемпинг, ночевка у озера с кровожадными комарами, или в дремучем лесу? Но я надеюсь все же на комфортные условия. Вы сказали, что проживание планируется отдельным. Я не пойму, – оглядывается назад, – а где же Ваши вещи?

– В багажнике закрыты. Там слишком много хлама, есть даже грязные тяжелые железные предметы. Но все в силе, изумруд, не волнуйся, я тебя не трону, пока сама об этом не попросишь, – здесь ничего не изменилось, только вот, увы, ты предсказуемо пролетела в первом приближении. Еще накидывай свои предположения, – одним локтем держу «баранку», а освободившейся рукой подгоняю ее мыслительную деятельность. – Давай-давай! Вспоминай, что еще в юности в часы уединения читала.

Ухмыляюсь, понимая, что никогда не догадается – все, что не предложит будет однозначно мимо. Я точно удивлю ее!

– Загородный дом?

– Теплее, но…

– Не Ваш? – выпаливает резко.

– Не мой. Но…

– Друга?

Кривлю морду, прикусываю нижнюю губу, лениво покачиваю головой.

– Не совсем. Скорее…

– Господи, неужели подруги? Женский пол! – ворчит под нос. – Могла бы сразу догадаться, «Оля». У мужиков даже уик-энды с бывшими.

Молча отрицаю, но потом мычу:

– У-у.

– Дом девушки, с которой Вы сейчас встречаетесь? Мы едем проведать ее? Вы – с ней, а я – в соседней комнате. Хм! По-моему, это определенный диагноз, ужасно нездоровые отношения и заблаговременный провал в будущем. Женщины не менее «собственны», Алеша, чем вы, мужчины. Ни одна не станет мириться с живущей рядом, хоть и в раздельном номере временной двухнедельной «козой».

Хмыкаю и задираю голову.

– Оль, я ведь встречаюсь с тобой. Поэтому, мы к тебе, что ли, едем? Если честно, бред, который ты несешь с чрезвычайно умным видом, рекомендую опубликовать в каком-нибудь журнале для тех, у кого возможно хронический недотрах, – беглый взгляд на женскую фигуру и сразу возвращаюсь назад. – Очень глупо, но поумнеть ты все-таки стараешься!

– Мы не встречаемся, Алеша. Не придумывайте того, чего нет и никогда между нами не будет.

– Встречаемся-встречаемся. Сегодня, одалиска, уже счастливый пятый день. Пусть недолго, но надо же с чего-то начинать. Мы хорошо идем, а если еще немного подумать, то…

– Бунгало Вашей женщины, которую Вы очень редко навещаете?

– Ну, блин, ты как скажешь! Разрывная пуля в лоб и тупой нож в сердце с подвывертом и проворотом, – улыбаюсь. – Ты с выдумкой девчонка! Мне нравится – несомненно, я оценил старания. Но есть небольшая, а если честно, то солидная неувязка. По-твоему, я сплю с отшельницей и трахаю ее раз в месяц или два? Посмотри на меня, только внимательно и не спеша. Сколько, как ты думаешь, мне нужно ласки? Как много, как часто, какого рода, и что, и как я предпочитаю и люблю? Ты, вообще, в своем уме? По изощренной логике, я тупо двадцать девять дней терплю, дергаю гуся, пускаю слюнки, а на тридцатый отрываюсь на бездыханном теле какой-то за три девять земель живущей самки. Думай дальше, изумруд!

В постели также будет себя вести – страстно, бурно, отзывчиво, эмоционально и очень откровенно? На одно мгновение оцениваю по таким параметрам свою соседку, замечаю раскрасневшиеся щеки и сверкающие глаза от импровизированной викторины. На взводе она очень хороша, вызывающе красива!

– Неужели это дом бывшей жены?

– Это еще что означает? Что это за «неужели»? И, солнышко, бывшая жена на то и бывшая, чтобы к ней в кроватку не возвращаться…

– Вы тоже с выдумкой, поэтому я решила, что для Вас такое вполне себе закономерно. Возможно все!

– Ну, вот видишь, мы с тобой во многом совпадаем, а это значит, что между нами могли бы состояться любого рода отношения. И даже, одалиска, по горизонтали! Поверь, там есть что обсудить, а я еще болтливее, когда лежу.

– Сочувствую той женщине, которая приляжет рядом с Вами

– Нет-нет, Оль, ей очень повезет. Ну, знаешь ли, пока ни одна обиженной не ушла.

– Со мной все будет иначе…

Ни капельки не сомневаюсь! С тобой у меня уже на многое табу и не на все имеется индивидуальное разрешение от той же матери. Только дружба и маленькая просьба:

«Лешка, поддержи ее!».

– … Не обольщайтесь и не очаровывайтесь, чтобы потом не разочароваться в результате! А означает это то, что имеется в виду, без скрытого смысла, то, что я довольно громко вслух сказала, – еще раз повторяет. – Это дом Вашей бывшей жены? Вы с ней в разводе, наверное, относительно недавно – достала, стерва, допекла, хотела ласки и внимания, какого-то, вероятно, уважения и верности, но Ваш непредсказуемый дрянной характер, а ее, наверное, несовершенство и удаленность от нарисованного Вами идеала сыграли, увы, не в пользу сформировавшейся ячейки общества, вот вы и расстались. Разбежались, как крысы, по сторонам. Возможно, с небольшим скандалом. Но чувства все же есть, что-то теплится, что-то еще осталось, или Вы часто ездите к совместному ребенку. Господи, все ясно, да Вы – воскресный папа! Вот и регулярность – раз в месяц, выписанная недомужику семейным кодексом по справедливому суду.

Задумываюсь и мечтательно с ухмылкой возвращаю:

– Так-так! «Недомужик» из твоих уст вытягивается неоднократно. Нет такого слова в словаре, я проверял, значит, собственного приготовления, а значит, страсть, ярость, пыл, возможно жажда мщения. Ты, одалисочка, «хотела ласки и внимания, уважения и верности, еще присутствовали несовершенство и удаленность от идеала». Хм-хм! Дайте-ка подумать, – задираю подбородок и скашиваю на нее глаза. – Тут только одно на ум приходит. Он изменял тебе, что ли, красотка? Других баб трахал, а на тебя плевал или тупо делал одолжение? Немного тут, но щедро там? Что? Не так? Спроецировала ситуацию и спалилась? Ха-ха! Умная, начитанная, но все же глупая, нет – не так, скорее, чересчур наивная. Мечтательница, идеалистка, походно-полевая жена, возможно, даже декабристка. Я думаю, ты ждала его с работы, увлеченно подставляла зад, но он уже, малышка, отстрелял патроны – хвостатые ребята побежали на разведку в матку, например, твоей близкой подруги. А тебе что? Подкатанные глаза и вздох глубокий: