Текст книги "Бремя страстей"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава 1
1977
Так вот как жила другая половина. Бриг Маккензи бросил куртку из грубой хлопчатки на сиденье своего задрипанного «харлея дэвидсона». Прикрыв ладонью глаза от резкого солнечного света, он сердито оглядел тщательно подстриженный газон, поднимавшийся ярусами к чудовищному по размерам дому, возведенному на вершине небольшого холма. Кладка из камней поддерживала каждый ярус с ровно подстриженной травой и кустами роз, которые удивительно живописно смотрелись на зеленом фоне и наполняли воздух благоуханием. Всякие там одуванчики, цветы клевера или чертополоха не допускались на толстый ковер бьюкененовской травы.
Ранчо, если то, что он видел, можно было назвать этим словом, ничем не напоминало его собственный дом – небольшой жилой фургон, в котором он провел с матерью и братом большую часть своей жизни. Ступенькой добросовестно служил деревянный ящик из-под апельсинов, стоявший перед входом, дорожка из гравия почти заросла жесткими сорняками и цепкой травой. Возле переднего окна с небольшим навесом висела металлическая табличка, проржавевшая от времени, которая сообщала о гадании по ладони и духовных консультациях «Сестры Санни». Его ма! Наполовину индианка, наполовину цыганка и самая лучшая на свете мать, о какой может только мечтать любой ребенок.
Осматривая дом Бьюкенена, он не испытывал ни малейшей зависти, которая разъедала изнутри его старшего брата Чейза.
– О Боже, Бриг, тебе надо самому посмотреть на их дом,– как-то сказал Чейз,– настоящий дворец, с прислугой и поваром, у них есть даже личный шофер, можешь себе представить?! В такой дыре, как Просперити, штат Орегон, честное слово, личный шофер! Эх, старик, вот это жизнь! – Чейз тогда еще перегнулся через кухонный стол с изрезанным пластмассовым покрытием, и тихо добавил: – Ради такой жизни я бы пошел и на убийство!
На Брига его рассказы не производили большого впечатления, он прекрасно понимал, что и у старика Бьюкенена хватает проблем.
И вот теперь он смотрел на сооружение из больших серых камней и кедрового дерева которое было домом Рекса Бьюкенена. Три беспорядочно выстроенных этажа с остроконечными крышами, арочными окнами, декоративными ставнями и таким количеством труб, что Бриг и считать не стал. Монументальное здание, достойное короля леса.
Бьюкенену принадлежало чуть ли не всё и вся в городе, а послушать, что говорит его мать, так старый Рекс был просто богом на земле, правда, потом она углублялась в дебри каких-то непонятных духовных явлений, которые вызывали у Брига беспокойство. Он не верил в астрологию, считая ее чепухой, и все же предсказания Санни Маккензи частенько сбывались. В этом было что-то потустороннее… Его даже мороз по коже продирал.
В тот момент Бригу не хотелось думать о своей замечательной матери, чей муж ушел от нее вскоре после рождения младшего сына. Внимание Брига сосредоточилось на обширных просторах земли, принадлежавшей семейству Бьюкененов. Выкрашенные белой краской заборы делили местность на небольшие поля, на которых паслись, пощипывая пожухлую за лето траву, ценные породы лошадей, судя по виду, в основном четырехлетки. Лоснящиеся конские крупы красиво переливались под вечерними солнечными лучами – каурые, гнедые, вороные,– когда животные, взбрыкивая, отгоняли хвостами назойливых мух. Голенастые жеребята пытались, подражая своим мамашам, щипать выгоревшую на солнце траву…
Ранчо, казалось, тянулось на многие мили, поле за полем, до подножия холмов, где вставали плотной стеной высокие ели и кедры, основа основ предпринимательства Бьюкененов, обреченные рухнуть под топором лесоруба. Один лес на таком пространстве оценивался в целое состояние.
Да, богатый сукин сын этот Рекс Бьюкенен!
– Маккензи!
Бриг оглянулся и увидел в дверном проеме конюшни высокого человека с обветренным лицом, на котором выделялись острый нос и глубоко посаженные серые глаза. Разодетый словно для участия в состязании ковбоев, человек пересек двор и направился к нему.
– Меня зовут Мак.– Он приподнял и снова нахлобучил стетсоновскую шляпу. Со лба у него градом катил пот.
– Босс сказал, что вы введете меня в курс Дела, Мак.
Выражение скрытого недоверия на лице Мака не изменилось. Он протянул Бригу мозолистую ладонь, крепко сжал его пальцы и, не отпуская, сказал:
– Я здесь за старшего, так что буду приглядывать за тобой.– Он еще крепче, до боли, сжал руку Брига.– Неприятности мне здесь ни к чему, парень.– Наконец он ослабил хватку и выпустил руку Брига.– Репутацию в городе ты заработал себе отменную, не делай вид, что не понимаешь, о чем я. Босс, знамо дело, увлекается благотворительностью, всякими неудачниками. Я этим не занимаюсь. Или будешь справляться с работой и делать все, что тебе скажут, или уберешься отсюда. Понятно?
– Понятно,– пробурчал Бриг.
Мышцы его напряглись под рабочей рубашкой. Стоило бы посмеяться, подумал он, над теми, кто так самоуверенно считает, будто он ни на что не годен. Но не засмеялся. Как-нибудь потом. Мысль, что ему придется вкалывать на Бьюкененов, была ему отвратительна, но в таком захолустном городишке, как Просперити, выбор у него был невелик, и все возможное получить приличную работу он уже исчерпал. В девятнадцать лет оказаться почти в безвыходном положении! Сжав зубы, он сказал себе, что здесь ему, наконец, повезет, но внутренний голос шептал, что работа у Рекса Бьюкенена окажется самой большой ошибкой в его жизни.
– Ладно! – Мак хлопнул его по плечу. Надеюсь, поладим. Пойдем, покажу тебе, с чего ты сегодня начнешь.– Он направился к конюшне, и Бриг следом за ним.– Приходить будешь в пять тридцать ежедневно, иногда будем работать до темноты, до девяти-десяти часов. Будешь получать сверхурочные. Бос крепко стоит на том, чтобы платить людям честно заработанное. Но задерживаться придется до завершения всей работы, которой будем заняты. О'кей?
– Нет проблем! – Бригу не удалось скрыть злой насмешливости, которая прозвучала в его голосе, и Мак застыл на полдороге.
– Я говорю не об отдельных случаях, летом мы заняты почти все двадцати четыре часа в сутки, дело обычное, так что у тебя останется не слишком много времени на выпивку и женщин.– Он распахнул дверь в конюшню. В лицо пахнуло застоявшимся конским потом, навозом, мочой, в воздухе кружилась пыль, на заляпанных грязью окнах жужжали мухи. Здесь было жарче, чем снаружи, градусов на пять.
– Я вот что скажу, давай кончай с глупостями, парень.– Снова встав лицом к Бригу, Мак ткнул его в грудь длинным костлявым пальцем.– Я много знаю про тебя, Маккензи. Наслышался разных историй. Если не воровство, то пьянка, если не пьянка, то бабы…
У Брига напряглись мышцы плеча, пальцы непроизвольно сжались в кулак, но он смолчал, только не моргая выдерживал тяжелый взгляд этого ублюдка.
– Имей в виду: женщины, что живут здесь, они леди, им ни к чему, чтобы всякие подонки-неудачники заглядывали им под юбки. Верное средство разозлить старика, если похотливый сопляк полезет в трусы его дочерей. Не говорю уж о том, что сделает с таким наглецом их старший братец Деррик. А Деррик не из тех, с кем стоит связываться. Он парень что надо, и он не потерпит, чтобы охмуряли его сестер. Запомни, мисс Энджела и мисс Кэссиди не про тебя, слышишь?
– Вполне отчетливо,– с презрительной усмешкой ответил Бриг.
Сдались ему спесивые дочки Бьюкенена! Старшую он видел как-то в городе. Эта кокетка знала, что ее пышные формы неотразимы в своем великолепии, и напропалую флиртовала с похотливыми юнцами, что околачивались в ресторане «Приют Бургера». Младшая девчонка не отличалась яркой красотой, как ее сводная сестра, но была с гонором. Поговаривали, будто она сущий сорванец, увлекается лошадьми, а не мальчишками, и несдержанна на острый язычок. Слишком маленькая еще, от силы шестнадцать. Брига такие не интересовали.
С девицами Бьюкенен он, собственно, никогда и не общался. Старшая всю неделю проводила в Портленде, где обучалась в католической школе какого-то святого, приезжала только на уик-энды, чтобы покрасоваться перед мальчишками. Кэссиди пока была всего лишь юным своевольным созданием. И обе явно не во вкусе Брига. Его привлекали женщины зрелые, но честные, грубые, но умные, без всяких там завихрений и планов на совместную жизнь. Богатых женщин он сторонился – от них одни неприятности. Поэтому он уступал богатых девиц, которые жаждали повеселиться с каким-нибудь из отпетых парней, своему брату. Чейз обожал роскошь, дорогие машины и богатых женщин. Бригу было на все это наплевать…
Мак тем временем толковал ему о его обязанностях…
– …Так же как ворошить сено или помогать во время уборки урожая. Надо будет поставить забор вдоль речки Бродячей собаки, там, где проходит граница с участком Колдуэлла, а потом будешь работать с лошадьми. Я так понял из рассказов, что ты и задохлика можешь выходить?..
Через задние двери они вышли к открытым загонам, расположенным в тени здания. В ближайшем из них находился беспокойный двухлеток. Он высоко вскидывал голову, ноздри его трепетали при порывах сухого знойного ветра, пролетавшего над долиной, он вострил уши в сторону востока, где табуном паслись молодые кобылы. Жеребец бил копытом пересохшую землю, забрасывал назад голову, издавал тонкое призывное ржание, затем проносился из конца в конец загона, и хвост струился за ним словно рыжее знамя.
Здесь у нас Реммингтон… Кажется, сэр Джордж Реммингтон Третий или что-то в этом роде, сущий мерзавец. Предназначен для верховой езды мисс Кэссиди, но пока чертовски своенравен. Две недели назад он ее сбросил. Ей чуть не выбило плечевой сустав, так нет, она по-прежнему настаивает, что самостоятельно его объездит.
Мак похлопал себя по нагрудному карману и достал смятую пачку «Мальборо».
– Не известно еще, кто из них упрямее – лошадь или девчонка. Так или иначе, Реммингтон будет находиться в твоем ведении.– Зажав в зубах сигарету, он бросил искоса взгляд на Брига и прикурил, выпустив дым через нос.– Позаботишься, чтобы он стал послушным прежде, чем мисс Кэссиди попытается снова оседлать его.
– Значит, я должен остановить ее, если она попытается это сделать?
Усмехнувшись, Мак затянулся сигаретой.
– Если она чего захочет, никому ее не остановить. Но травма у нее тяжелая, а она не глупа, обождет.
Жеребец словно понял, что находится в центре внимания, и помчался галопом в дальний конец загона, где поднял целое облако пыли, заржал и встал на дыбы.
Мак прищурился.
– Отчаянный, дьявол!
– Я сумею справиться с ним.
– Ладно.– Взгляд Мака, как и его тон был скептическим, но Бриг докажет ему, что ошибается.
С детства рос среди лошадей, проводя почти все свободное время на ранчо дяди Люка. Люк дал ему возможность овладеть искусством обращения с лошадьми, однако вскоре был вынужден распродать их. С тех пор Бриг успел поработать еще в нескольких местах, но везде кончалось тем, что ему давали расчет. Не потому, что он работал недобросовестно, а из-за вспыльчивости и привычки пускать в ход кулаки по любому поводу. Самое худшее произошло у Джефферсона, на последнем месте его работы, две недели назад. Он покинул его с разбитым носом и поврежденной рукой. Второй парень, что обозвал его сыном «дешевой индейской шлюхи», сполна испытал на себе всю тяжесть гнева Брига, и теперь каждый вздох напоминал тому о двух сломанных ребрах. Обвинение Бригу не было предъявлено. Много работников наблюдало за дракой, они подтвердили, что не Бриг был зачинщиком.
– Ладно, так тому и быть.– Мак затушил сигарету носком грязного ковбойского сапога, скрылся за дверью конюшни и вытащил оттуда лопату.
– Сегодня начнешь с того, что вычистишь стоила.– Глаза Мака сверкнули злорадством, когда он кинул лопату Бригу, но тот ловко поймал ее в воздухе.– Если будешь выполнять все, что я скажу, дела пойдут отлично, а хоть раз узнаю, что ты стал мне поперек, пулей вылетишь отсюда!
Бриг направился к конюшне, но в проходе появился молодой парень приблизительно одного возраста с Бригом. Высокий, мускулистый, в голубых глазах застыло подозрительное выражение, он просто стоял и не сводил взгляд с Мака.
– Это Уилли. Он будет помогать тебе с уборкой.
Бриг хорошо знал Уилли Вентуру, городского придурка.
Этого мальчика, умственно отсталого, Рекс Бьюкенен решил взять к себе и предложил ему работу. Внешне Уилли выглядел неплохо, вот только волосы всегда всклокочены, рубашка грязная, да вечно приоткрыт рот. В городе он появлялся в основном у Бургера, где пил содовую, или у Берли, в местном казино с дешевым стриптизом, где играл в карточную игру типа пульки.
– Уилли, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь работать на пару с Бригом,– сказал ему Мак.
Губы Уилли зашевелились, брови тревожно сдвинулись к переносице, образовав складку.
– Беда,– сказал он, рукой показывая на Брига и пряча глаза.
– Нет-нет, он теперь работает здесь. Босс приказал.
Уилли был явно расстроен и озадачен. Толстые губы его сложились в недовольную гримасу.
– Большая беда.
Мак потер подбородок и снова внимательно окинул взглядом Брига.
– Да-а! Ну ладно, что уж тут поделаешь,– неторопливо произнес он ни к кому, собственно, не обращаясь.
Плечо у Кэссиди еще болело, но она не могла позволить упрямому, как осел, жеребцу одержать над ней верх. Проглотив с водой две таблетки аспирина, она быстро выскользнула из ванной комнаты, и ее ботинки звонко протопали по каменным ступеням черного хода. Оказавшись за дверью раньше, чем ее заметила мать, она бегом припустилась с холма к конюшне. Ее не беспокоило, что уже смеркается и скоро совсем стемнеет. Какая разница, ночь или день, пора проучить этого непослушного жеребца.
Пот выступил каплями у нее на лбу – проклятая дневная жара никак не хотела отступить. Даже поднявшийся к вечеру легкий ветерок не отразился на температуре воздуха, весь день продержавшейся на отметке сто градусов по Фаренгейту. Розы поникли от жары, хотя разбрызгиватели усердно орошали весь день сухие клумбы.
Зажигать свет в конюшне она не стала, ей и так хорошо видно, незачем матери знать, что она поднялась с постели. Дена Бьюкенен непременно закатит истерику, если узнает, что Кэссиди тайно своевольничает, причем не в первый раз. Мать никогда не говорила об этом, но Кэссиди была уверена, что той хотелось видеть ее похожей на Энджи, сводную сестру. Энджела красивая, сидит на диете, чтобы сохранить тонкую талию, свои длинные каштановые волосы она расчесывает до тех пор, пока те не становятся шелковисто-блестящими. Наряды ей покупались в самых дорогих магазинах Портленда, Сиэтла и Сан-Франциско, куда ее иногда даже приглашая участвовать в демонстрации моделей. С безупречной кожей, высокими скулами, пухлыми губами и глазами цвета небесной лазури, Энджи Бьюкенен была, вне сомнений, самой красивой девушкой в Просперити.
Мальчишки сходили по ней с ума, она безжалостно дразнила их, в душе наслаждаясь и поклонением, чутьем улавливая их вожделения. Даже ее брат Деррик, казалось, находился под ее гипнотическим воздействием.
Кэссиди тошнило от всего этого.
Она сдернула с крюка у входа уздечку и отыскала стойло Реммингтона. В полутьме его влажные глаза посверкивали искрам! скрытого огня. Да-а, вот оно, олицетворенное непокорство! Ну, что ж, ей это по душе. Она такая же!
– Ну, ладно, ты, упрямый дурень, – сказала она самым заискивающим, на какой только была способна, тоном, – пора тебя научить кой-чему.
Приоткрыв ворота стойла, Кэссиди скользнула внутрь и всем телом ощутила висевшую в воздухе напряженность. Жеребец бил копытом, раскидывая солому, фыркал, в темноте ярко выделялись белки его глаз.
–Ты у меня будешь как шелковый,– приговаривала она, надевая ему через голову уздечку и чувствуя, как дрожат его напрягшиеся мышцы.– Сейчас мы совершим с тобой небольшую приятную прогулку…
Чьи-то пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.
От неожиданности она взвизгнула. Сердце в груди замерло. Обернувшись, она начала кричать, пока не узнала Брига Маккензи. Последнее приобретение ее отца. Его появление на ранчо взволновало ее. Наслушавшись историй о Бриге, она восхищалась его бунтарским характером, ни на минуту не допуская мысли, что он, как и остальные жители города, превратится в собственность Бьюкенена.
Высокий, широкоплечий и смуглокожий, со слегка деформированным, не раз сломанным носом, он смотрел на нее так, будто она совершала что-то недозволенное.
– Что это ты себе позволяешь? – с вызовом спросила она, безуспешно пытаясь высвободить руку.
– Знаешь, то же самое я собирался спросить у тебя.– Яростные голубые глаза оценивающим взглядом смотрели на нее. Тонкие-почти жестокие губы плотно прилегали к зубам. В долю секунды она поняла, почему многие девушки в городе считали его сексуально неотразимым.
– Я пришла вывести свою лошадь на прогулку…
– Не получится.
– Думаешь, что можешь мне помешать? – с вызовом сказала она, чувствуя себя неуверенно из-за того, что он продолжал держать ее за руку. Его наглая попытка командовать ею вызвала яростное сопротивление, но еще больше ее смущало то обстоятельство, что он подкрался к ней так бесшумно.
– Это входит в мои обязанности.
– Реммингтон входит в твои обязанности? С каких это пор?
– Со вчерашнего дня. – Его грубоватый голос звучал совсем близко, она ощущала теплое дыхание на своем лице.– Ваш отец нанял меня для работы с вашей лошадью.
– Мой отец нанял тебя для работы поле!
– И с этим жеребцом.
– Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.
– А я слышал совсем другое.
– Значит, ты ослышался.– Она выдернула руку, сморщившись от боли в плече.– Это моя лошадь, что захочу, то и буду с ней делать.
– А я слышал, что это он делает с вами что захочет.
– Убирайся с дороги…– пригрозила она и была обескуражена прозвучавшим в ответ низким чувственным смехом, в котором не было ни капли теплого чувства.
С места Бриг не сдвинулся и по-прежнему находился между ней и конем. У него был вид заправского ковбоя, хорошо знавшего, что ему делать. Подбородок решительно выставлен вперед, глаза упрямо прищурены. От него исходил запах пота, лошадей и кожи с легкой примесью табачного дыма.
Сердце ее забилось сильнее, когда она заметила, что его взгляд сосредоточился на ее шее, где, как она чувствовала, пульсировала жилка. Внезапно Кэссиди показалось, что конюшня исчезла и на всем белом свете остались только он и она. Придя в себя, она обнаружила, что грудь у нее вздымается слишком бурно, и решила, что виною всему жара. Такая жара, что от пота блузка на спине взмокла.
– А почему ты здесь торчишь так поздно?
–Да вот работаю, навожу порядок. – С этими словами он легко снял уздечку, как будто проделывал это тысячу раз. Звякнул мундштук, и Реммингтон горделиво вскинул свою большую голову.
– Ничего, скоро уберешься отсюда!
И снова в ответ этот странный, лишенный искреннего веселья смех.
– Не рассчитывай на это.– Он прошел через ворота стойла и придержал створку для Кэссиди. Ей ничего не оставалось, как выйти следом за ним. – Я имею право оставаться здесь и на ночь, – сказал он вставляя щеколду на место.
– Не ври!
– Я и не вру.– В голосе его звучал вызов. И спокойная уверенность.
Больше всего на свете ей хотелось сейчас как-нибудь его унизить, но ничего не приходило в голову. Если он сказал правду, то у него абсолютное право в конюшне. Если же он солгал… Ну нет, он не стал бы. С какой стати? Это просто глупо. О Бриге Маккензи она наслышалась много чего, но не было случая, который свидетельствовал бы о недостатке у него ума. Конечно, он был способен на безрассудные поступки, но только в пьяном виде или в очередной истории с женщиной.
Мысленно представив Брига с женщиной в постели, то, как его сильное мускулистое тело прижимается к ней, содрогаясь в любовных конвульсиях, она испытала нечто еще неизведанное – внутри у нее все задрожало, вскипевшая кровь бросилась в лицо. Она тут же отогнала от себя подобные мысли.
С некоторых пор, после того как, Расти Кэлхун поцеловал ее, прижимая к шершавой бетонной стене футбольного стадиона, она стала слишком часто задумываться об отношениях между мужчинами и женщинами и о том, чем они занимаются за закрытой дверью. Расти дошел до того, что расстегнул ей кофточку, неуклюже просунул руку в лифчик и начал ласкать ей грудь прежде, чем ей удалось вырваться. Нельзя сказать, что целоваться с ним ей было неприятно, хоть и в этом они оба оставались неумелыми подростками, но что-то пугало. Соблазнительно, но жутковато.
Потом Расти звонил ей каждый вечер, но она больше не выходила к нему погулять. Она не была готова к тем забавам, которых он ждал от нее. К тому же она подозревала, что он просто использует ее как средство подобраться поближе к Энджи. Ведь все мальчишки жаждали Энджи.
Но почему же у нее возникли запретные мысли о Бриге Маккензи? Он ведь совсем взрослый, ему, наверное, столько же лет, сколько брату Деррику. И вообще, он наемный работник. Он не смеет командовать ею. Но все же она почти физически ощущала на себе его взгляд, и путь к дому показался ей нелегким.
Добравшись до заднего крыльца, она скинула ботинки и на цыпочках прокралась к себе в комнату. Из кухни доносилась музыка, комнаты, где работал телевизор,– громки невыразительный голос постоянного ведущего новостей. Она придумает, как ей перехитрить Брига Маккензи. Не будет же он день и ночь стоять на страже возле Реммингтона.
Сердце никак не хотело успокоиться, он заперла свою дверь и, не зажигая света, пере секла комнату, остановилась у открытого or на. Мир был прекрасен. Сумерки покрыли по ля темно-фиолетовыми тенями, на фоне которых выделялись черные силуэты лошадей.
Кэссиди посмотрела в сторону конюшен. Бриг по-прежнему был там. Привалившись спиной к изгороди, он смотрел на ее окно. Потом зажег спичку и на мгновение высвети лось его лицо: резкие, грубоватые, будто высеченные из камня черты – острые углы на плоскости, густые черные брови. Неподвижное лицо было обращено к ней. Прикурив, о небрежно отшвырнул спичку.
В горле у Кэссиди пересохло, но она продолжала стоять у окна, держась за раму одеревеневшими пальцами. Закусив губу, она не сводила глаз с одинокой фигуры, темневшей на фоне белых досок. Виден был красный огонек его сигареты, тоненькая струйка дыма вилась в воздухе.
В воздухе стоял аромат свежескошенной травы, увядающих роз и запах пыли. Жужжали насекомые. А Бриг все курил, мрачный страж, исполненный решимости поступить по-своему. Такой же упрямый, как жеребец, которого она непременно приручит.
Не сможет же он стоять там все время. Ей нужно только переждать. Отвернувшись от окна, она вновь услышала его гортанный издевательский смех, который, как ей показалось, громким эхом прокатился в отдаленных горах.
Джеду Бейкеру жгло пальцы, державшие раскаленный руль новенького «корвета». Припарковался возле ресторана «Приют Бургера». Ключи болтались в замке зажигания, надрывался радиоприемник, а он тянул коку со льдом и осматривал прилегающую к ресторану лужайку для пикника, где под сенью трех огромных дубов теснилось несколько столиков. Среди сидевших там была Энджи Бьюкенен со своей лучшей подругой Фелисити Кол-Дуэлл; уписывая жареную картошку с кетчупом и лениво попивая содовую, они делали вид, что не замечают его с Бобби, сидящих в открытом автомобиле и не сводящих с них глаз. По радио передавали интересную пьесу, смысл которой едва доходил до него. Щурясь от солнца, он сказал:
– Она и не подозревает, что именно я буду ее первым мужчиной.– Глаза его замаслились от сладостного предвкушения, пока он размешивал в коке кубики льда.
– Ага, а я буду священником, – насмешливо отозвался Бобби Алонсо. Он прикончил шоколадный коктейль и продолжал смотреть через ветровое стекло на Энджи.
Такие девушки – Энджи и Фелисити! Старшая дочь самого богатого человека в городе и единственная дочь одного из наиболее преуспевающих судей в округе. Девушки смеялись и болтали, шепотом делились друг с другом секретами, хихикали, как испорченные девчонки, и очаровательно округляли розовые губки вокруг соломинок в бокалах.
Чресла Джеда тяжелели от одного созерцания Энджи, он почти физически ощущал ее. Может, Бобби и не поверил ему, только он не солгал. Он твердо решил, что добьется близости с Энджи еще до конца лета.
–По-моему, она уже кого-то себе завела,– сказал Бобби, выбрасывая из окна пустой стаканчик, который угодил в пустую жестянку. На вылившиеся остатки сиропа тут же слетелись осы и мухи.
Пальцы Джеда стиснули руль.
– Кого?
– Откуда я знаю, только вид у нее… как у втрескавшейся.– Бобби облизал с губ остатки молочного коктейля.– Скорей всего, она утратила свою невинность.
– Много ты в этом понимаешь. – Джед не скрывал раздражения.
Мысль о том, что кто-то другой притрагивался к ней, подействовала на него, как красная тряпка на быка. У нее было все, что ему требовалось от женщины: смазливая мордашка, чувственная улыбка, большие груди… и деньги, много-много денег. Самая любимая из всех детей Рекса Бьюкенена, она наверняка унаследует его состояние, когда старик даст дуба, а если и не унаследует, то она все равно самая желанная из женщин.
Порыв ветра подхватил салфетку и сбросил ее со стола, Энджи нагнулась за ней. Короткая роговая юбка задралась на бедрах, предназначенных природой для того, чтобы сжимать мужчине ребра, доводя его до кульминации. Розовая ткань завлекательно обтянула ее попку, и Джед успел заметить мелькнувшие кружева то ли комбинации, то ли трусиков. Открывшейся ему на миг сад блаженства исторг из него стон.
– Она моя,– пробормотал он.
Горло пересохло, и он жадно вылил в себя остаток колы. Его так распирало, что, казалось, джинсы вот-вот лопнут. Но он никого не хотел, кроме Энджи. Были и другие девицы, их было много, готовых поиграть с ним в эту игру, но все они недостаточно хороши для него. Слишком доступны. Обычные подстилки.
Джед повернул ключ зажигания, и мощный мотор машины с урчанием пробудился к жизни. А он при этом представлял себе, как прижимает Энджи к простыням в постели, черный шелк ее волос разметался по подушке, он видел ее томные голубые глаза, слышал, как взволнованно и страстно розовые губы шепчут его имя. Он воображал ее извивающейся под ним, слышал, как она умоляет «еще, еще», как предлагает проделать с ним такие вещи, о которых он мог только мечтать.
Шины взвизгнули, когда он сорвался с места, поймав взгляд Энджи в зеркале заднего обзора. Ага, значит, она все-таки интересуется им!
– Замечтался,– прокомментировал Бобби, когда Джед наконец разобрался с передачами и они помчались по городу.
– Хочешь пари?
Мимо них проносились здания старых магазинов с ложными фронтонами восьмидесятых годов прошлого века. Светофор переключился на желтый, и Джед прибавил газу. Машина проскочила перекресток, когда желтый свет сменился красным. Вот старинная мукомольная фабрика, принадлежавшая Бьюкененам, пронеслась мимо расплывчатым пятном.
Бобби засмеялся.
– Ты, конечно, маньяк, но пари принимаю.– Широкая улыбка обнажила ровные белые зубы.– Сколько?
– Двадцать баксов.
– Пятьдесят!
– Заметано.
– Но мне нужны доказательства.
– Какие?
– Сфотографируй ее голенькой.
– А, пошел ты!
– Тогда пусть она сама скажет мне.– Бобби гнусно усмехнулся, и Джед испытал слабость от внезапной мысли, что его лучший друг тоже сохнет по Энджи. Посмотрев якобы на переключатель передач, он скосил глаза на низ живота Бобби. Так и есть, джинсы вздулись бугром. Вот черт! Они миновали указатель, приветствовавший туристов, въезжавших в город.
– Может, мы сделаем пари более интересным?– с похотливой улыбкой предложил Бобби, от которого трепетали сердца стольких студенток.– Как тебе нравится такой вариант – кто, первый трахнет Энджи, тот и выиграл.
Джед резко нажал на тормоза. Машину тряхнуло. Дорогие покрышки взмыли, когда «корветт» протащило к обочине дороги, посыпанной гравием.
Пикап, шедший следом за скоростной машиной, занесло на встречную полосу. Благополучно избежав встречного потока и вернувшись на свою сторону, водитель грузовой машины, багровый от возмущения, стал осыпать бранью виновника происшествия, но Джед едва слышал раздававшиеся в свой адрес проклятия.
– Не заводи меня,– предупредил Джед. Челюсти его сжимались до боли, когда он сердито смотрел на друга. Он чувствовал, как раздуваются и дрожат он с трудом сдерживаемой ярости его ноздри.– Она моя! Это не шутка! – Джед сгреб в кулаки майку на груди Бобби. Мягкая хлопковая ткань почти исчезла в его мясистых пальцах. – Ты понял? Никто, кроме меня, до нее не дотронется. Никто! Я не просто хочу с ней переспать, я собираюсь на ней жениться.
Бобби хватило наглости засмеяться.
– Ой, не могу, да ты просто свихнулся.
Джед изо всей силы встряхнул его, но Бобби не испугался. Хотя Джед и был массивней, но Бобби был спортсменом, он считался восходящей звездой футбольной команды и лучшим на весь район борцом в своей весовой категории. Перевес в тридцать футов Джеду не помог бы, потому что у Бобби была чертовски отработанная реакция – в последние недели он готовился к соревнованиям по борьбе в штате Вашингтон. Так что, если б дело дошло до драки, Бобби одержал бы верх, но Джед уже был не способен думать о последствиях.
– Она моя,– категорически повторил Джед.– Просто она еще не знает об этом.
– И когда же ты собираешься преподнести ей эту новость? До или после того, как сорвешь ягодку? – Темные глаза Бобби хитро прищурились. Он явно потешался над приятелем.
Джед мгновенно успокоился и мрачно задумался. Два последних месяца он провел в размышлениях о том, что же он хотел от Энджелы Мэри Бьюкенен. И пришел к выводу – всего. Он любил ее.
– Скоро. Скоро я ей все скажу.– Джед выпустил из пальцев майку Бобби, гнев его испарился под палящими лучами дневного светила.
Бобби фыркнул.
– А тебе не приходило в голову, что она может рассмеяться тебе в лицо? Или уехать. Я слышал, она собирается в какую-то модную школу на востоке. Как называлась школа в фильме, который шел несколько лет назад?.. «Приют любовников» или что-то в этом роде. У нее могут быть совсем другие планы.
Джед улыбнулся медленно и зло.
– Ничего, ей придется изменить их, только и всего.
– Джед влюбился в тебя, – жеманно растягивая слова, сказала Фелисити, когда Энджи поставила свой спортивный «датсун» возле гаража.
– Тоже мне новость!
Приподняв с затылка тяжелую копну прямых рыжих волос, Фелисити тряхнула головой и посмотрела на подругу.
– Его так распирает, что он может не выдержать.
Энджи оставалась равнодушной. Джед Бейкер просто неуклюжий болван. Громоздкий невоспитанный самец, напоминающий молодого быка.
Они вылезли из салона серебристой машины с кондиционером, и Энджи почувствовала, как послеполуденное солнце опалило ей кожу. Боже, какая жара, кофточка сразу прилипла к телу, волосы взмокли у корней. Сейчас ей было меньше всего дела до Бейкера. Щенок еще. Девятнадцать лет. Впрочем, и ей столько же.
